ИССЛЕДОВАНИЯ ПОВЕДЕНИЯ КАК ОРУДИЕ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ

ИССЛЕДОВАНИЯ ПОВЕДЕНИЯ КАК ОРУДИЕ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ

Мошенничество и манипулирование данными, ложная статистика, необоснованные выводы и несостоятельные научные методы стали обычным явлением как в естественных, так и общественных науках. Директор Национального бюро стандартов доктор Ричард Робертс заявил, что "50, а то и больше процентов приводимых в печати данных непригодны для использования"³.

Поощряемые военными и правительственными организациями, широко распространенные секретные эксперименты с воздействующими на психику препаратами, итог которых – психозы или смерть ни о чем не подозревавших "подопытных", вместе с испытанием газов в нью-йоркской подземке дополняют картину, свидетельствуя о вызывающем тревогу ненаучном, неэтичном и негуманном злоупотреблении и искажении сути современных исследований в области наук о поведении.

Столь же тревожным – но не предаваемым гласности и не известным широкой общественности – является ненаучный и ненадежный характер большей части исследований в области социальных и поведенческих наук, даже в тех случаях, когда они проводятся при строгом соблюдении общепринятых научных процедур. По существу, именно эти "общепринятые научные процедуры" требуют тщательного изучения и глубокого анализа. Ибо именно они позволили провести исследования, в ходе которых делались расистские, антигуманные, антирабочие "научные" выводы, а также выводы о превосходстве мужчин. Используя методологию, получившую название "Планирование исследования", науки о поведении "большую часть времени" упорно и систематически занимались самым отвратительным "одурачиванием людей".

Эта глава посвящена описанию и анализу фальсификации, обмана, бесчеловечного экспериментирования и неэтичной практики, имеющих место в сегодняшних поведенческих исследованиях. Критическая оценка вышеупомянутой методологии планирования исследования и других статистических процедур дается с целью выявить ограниченность и недостатки, присущие им даже при строгом и достаточно этичном их применении. Кроме того, здесь будет показано, почему эти методология и процедуры легко поддаются искажению и манипулированию со стороны ловкачей или расистов от науки.

Необходимо, однако, сделать несколько предварительных замечаний относительно природы науки и ее роли в обществе, прежде чем мы приступим к нашему анализу.

Наука – это знание. Знание фактов и законов, управляющих природой, обществом и мышлением. Знание о природе является компетенцией естественных паук. Естественные науки сделали в своем развитии большой шаг вперед и внесли огромный вклад в научно-техническую революцию, свидетелями которой мы сегодня являемся.

Что же касается общественных и поведенческих наук, изучающих отдельных индивидов, группы и общество в целом, то здесь сложилась несколько иная ситуация. Сама природа капитализма препятствует действительному прогрессу этих наук. Подлинно научная социология обнаружила бы загнивание капитализма и указала бы на необходимость социализма. Историческая наука определила бы капитализм как результат развития феодализма, содержащий внутри себя предпосылки для рождения следующего этапа развития общества – социализма. Подлинно научная социальная психология раскрыла бы решающую роль капиталистической социальной системы в детерминации поведения индивидов в группах, классах, семьях и различных общественных организациях. Истинно научная психология подошла бы к рассмотрению отдельной личности и ее интеллекта с точки зрения таких отрицательных черт, как индивидуализм, конкуренция, элитарность, расизм, превосходство мужчин, антирабочая идеология, и таких положительных черт, как профессиональная солидарность, национальное самосознание, любовь и товарищество, семейное согласие, политическая сознательность и политическая борьба. Может ли капитализм на монополистической стадии своего развития допустить, чтобы подобные научные знания дошли до умов?

Естественные науки представляют для класса капиталистов интерес как одно из средств технического прогресса, приносящего большие прибыли, а также как подспорье для ведения войн, продиктованных интересами монополий, таких, как война США во Вьетнаме. Эти науки не являются частью идеологической надстройки, в задачи которой входит искажение истины и действительности. Однако общественные науки и науки о поведении не играют сколь-нибудь существенной роли непосредственно в капиталистическом производстве. Эти науки подвергаются сильному давлению со стороны господствующего класса, предназначившего их для сохранения существующего положения вещей и искажения действительной картины жизни общества и индивида.

Таким образом, неудивительно, что общественные науки (политическая экономия, история, социология) и науки о поведении (психология, социальная психология, психиатрия) насквозь пронизаны лживыми теориями, тенденциозной идеологией, неверными выводами и ложными объяснениями фактов.

Подобные общие соображения относительно идеологической роли общественных наук и наук о поведении в современной жизни США явно недостаточны. Требуется тщательная оценка специфической методологии, которая применяется в научных исследованиях для получения ненаучных и политически вредных выводов.

Марксизм относится с огромным уважением к науке. Он считает, что наука играет чрезвычайно важную роль в развитии и революционном преобразовании общества, что она создает основу нового, качественно более высоко развитого общества – социализма. Научные открытия независимо от их природы должны получить объективную, марксистскую оценку.

Реальный мир существует объективно. Наука является главным инструментом его познания. Если научные открытия соответствуют действительности, то они образуют знание об этой действительности. Существует единственная действительность – постоянно меняющаяся, развивающаяся, сложная и многогранная. Стоящая перед наукой задача – познать сложный мир природы, общества и человеческого индивида – отнюдь не проста. Научный поиск – это трудный и сложный, требующий больших усилий процесс кропотливого собирания фактов, процесс, чреватый самыми неожиданными поворотами в развитии теоретических знаний. Наука не может существовать без мысли, гипотез, наблюдений, экспериментов, доказательств, терпеливого труда, методик, теорий и объективности.

В истории науки был разработан целый ряд научных методов, применение которых приводило исследователей к новым знаниям об окружающем нас мире. Однако не только одни ученые развивали научную методологию. В эпоху Просвещения, во время быстрого прогресса капитализма и науки такие философы, как Фрэнсис Бэкон и Дени Дидро, внесли неоценимый вклад в создание научной методологии современного естествознания. В более поздний период философы и экономисты Карл Маркс и Фридрих Энгельс революционизировали – а в определенном смысле и создали – социальную, экономическую и историческую науку.

В разработку правильной научной методологии вносят вклад и философы и ученые. Методология, безусловно, является основой научного исследования. Если бы окружающий нас мир был таким, каким мы воспринимаем его посредством наших органов чувств, то научные знания были бы доступны любому, кто способен просто наблюдать и здраво мыслить. Солнце восходит на востоке и заходит на западе – значит, очевидно, оно делает оборот вокруг Земли. Веками люди считали это истиной, полагаясь при этом на наблюдение и здравый смысл. Тем не менее позднее Коперник и Галилей доказали, что Земля вращается вокруг своей оси, делая один оборот в сутки, и вокруг Солнца – делая один оборот в год.

Научное познание действительности возможно лишь при условии выхода за пределы непосредственно воспринимаемого. Научная методология должна позволить нам проникнуть за пределы непосредственно воспринимаемых явлений и открыть лежащие в их основе законы, управляющие объективным миром. Как и в области природы, подлинная сущность социальных явлений далеко не всегда соответствует тому, чем она представляется.

Карл Маркс посвятил всю свою жизнь открытию скрытых за поверхностью явлений научных законов развития экономической и политической системы капиталистического общества. Научная методология сыграла решающую роль в открытиях Маркса.

Методология исследований в области общественных и поведенческих наук в Соединенных Штатах страдает двумя главными пороками. Первый из них – мошенничество и бесчеловечное экспериментирование. Второй – догматизация и неадекватное применение методологии планирования исследования и статистических процедур.

В ноябре 1971 г. с ведома ЦРУ биохимику Фрэнку Олсону в стакан с напитком была тайно подмешана доза галлюциногена ЛСД. Под воздействием этого сильнодействующего препарата Фрэнк Олсон, который, по словам знавших его людей, "всегда был жизнерадостным, отзывчивым и общительным человеком", выбросился с одиннадцатого этажа одного из нью-йоркских отелей и разбился насмерть. Один полковник в отставке, которому также без его ведома сотрудниками ЦРУ был введен ЛСД, описывает свою реакцию на этот препарат как "самое жуткое, что ему когда-либо приходилось испытать"⁴.

Выступая в качестве свидетельницы в подкомиссии сената США, Мэри Рэй, молодой ассистент-исследователь, заявила, что она пыталась выброситься из окна третьего этажа после инъекции ЛСД, которая была сделана ей в ходе эксперимента, проводимого ВВС США в Университете штата Миннесота в 1966 г. По словам Рэй, с тех пор ее вот уже в точение девяти лет "не покидает чувство тревоги и беспокойства"⁵.

8 января 1953 г. Гарольд Блауэр, пациент Нью-йоркского психиатрического института, скончался через два с половиной часа после введения ему мескалина – одного из действующих на психику препаратов. Этот эксперимент также был частью научного исследования, проводимого по заказу военных⁶.

"New York Times" сообщала, что из свидетельских показаний, отчетов и других источников информации "складывается картина широкой правительственной программы, рассчитанной почти на четверть века, – программы, которая – прежде всего в целях национальной безопасности – подвергла более 4 тысяч человек воздействию таких психохимических средств, как ЛСД, марихуана и целый ряд других химических соединений, которые способны вызывать галлюцинации, состояние эйфории и истерии". В сообщении "Times" среди участников этого "поведенческого исследования", которое проводилось в Бейлорском и Дьюкском университетах, университетах штатов Нью-Йорк, Миссури и Миннесота, перечислены ведомства вооруженных сил США, министерство здравоохранения, просвещения и социального обеспечения, Национальный институт психического здоровья (!), Управление по делам ветеранов, Управление по контролю за качеством пищевых продуктов, медикаментов и косметических средств⁷.

Все это может послужить явным и несомненным свидетельством систематического обмана, принуждения и преступных действий со стороны вооруженных сил США, ЦРУ и правительственных учреждений при проведении неэтичных и негуманных исследований на тысячах душевнобольных, заключенных и других ни о чем не подозревающих людей. Результатом этих экспериментов, служащих зловещим целям подготовки войны, контроля политических взглядов и поведения людей, являются смерть, психические расстройства, душевные муки и изломанные жизни жертв, о которых умалчивает официальная статистика⁸.

Подобный обман и бесчеловечность в исследованиях поведения не ограничены рамками военных и правительственных организаций. Действительно, они широко распространены среди исследователей поведения во всех сферах их деятельности. В статье "Исследование, вводящее в заблуждение: пора положить конец лжи в социальных науках" профессор Дональд Уорвик заявляет: "Фальсификация стала обычной в социальной науке, а в некоторых областях – фактически нормой.., Исследователи смотрят сквозь пальцы на мошенничество в лабораториях, на улицах, в наших общественных институтах. Они намеренно скрывают истинные цели своих экспериментов, надевают на себя лживые маски и используют другие уловки в качестве сомнительных средств для достижения не менее сомнительных целей. Эти тактические приемы несовместимы с научной этикой и не могут быть оправданны. Кроме того, они опасны"⁹.

Уорвик описывает различные эксперименты, построенные на преднамеренном обмане людей: в движущемся поезде подземки человек падает в притворный обморок, чтобы посмотреть, придут ли ему на помощь пассажиры; инсценируются драки между мужьями и женами на одной из станций в Массачусетсе; девятилетний ребенок делает вид, что потерялся; одним подопытным дают указания испытать на других подопытных средства, вызывающие мучительные боли, а иногда и смерть; на городских улицах разбрасываются сотни писем с обращениями типа "Друзья партии нацистов" и "Друзья коммунистической партии", чтобы проследить за поведением людей, которые их подберут.

Другой общепринятой формой обмана для исследователей стало проникновение под вымышленными предлогами на заводы, в школы, психиатрические больницы с целью тайного сбора сведений о поведении людей, их реакциях и отношении к работе. Как верно замечает Уорвик, "если социологи оправдывают подобное поведение исследователей, считая его необходимым для сбора научной информации, стоит ли удивляться, что ФБР поощряет подобную тактику для сбора политической информации".

Обилие неприкрытой лжи и ошибочных выводов в социальных исследованиях подтверждается статистикой: по данным Уорвика, число исследований в области психологии личности и социальной психологии, построенных на обмане, возросло с 18% в 1948 г. до 38% в 1963 г.

Эта картина грандиозного, систематического мошенничества, обмана, жестокости по отношению к человеку и достижения целей любыми средствами, к которым прибегают и правительство, и отдельные исследователи, потрясает и вызывает отвращение. Политическое и научное умонастроение, способное мотивировать или же оправдывать подобные лживые, бесчеловечные и вредоносные исследования и эксперименты, является, строго говоря, фашистским.

Именно таково было мировоззрение тех, с чьего согласия и при чьем участии в США проводился уже упоминавшийся неслыханный по своей жестокости эксперимент на больных сифилисом в Таскиджи в городе Мейкон, штат Алабама, в ходе которого действовали сообща ведущие ученые и медики. Лишь взрыв общественного мнения, ужас и негодование потрясенных людей, последовавшие после обнародования результатов эксперимента в Таскиджи в 1972 г., положили конец этой поистине нацистской акции.

Такова же была психология авторов эксперимента в Университете штата Техас в 1956 г., когда 17 детей, 12 из которых имели черный цвет кожи, не получали линолевой кислоты – одной из жирных кислот, необходимой для развития, – чтобы "ученые" могли наблюдать последствия подобной депривации. В числе этих последствий – перманентные нарушения деятельности мозга, тяжелые поражения нервной системы, респираторные инфекции, медленное набирание веса¹⁰.

Подобные достойные всяческого осуждения действия со стороны правительственных органов, университетов, ученых, врачей и исследователей поведения порочат социальные и поведенческие науки в глазах людей.

Помимо обмана и бесчеловечного экспериментирования, в исследованиях поведения имеет место другая, более изощренная – и в некоторых отношениях более действенная – методология исследований, применение которой стало универсальным. Эта методология играет огромную роль, приводя к ошибочным, искаженным и псевдонаучным выводам в области социальных наук и наук о поведении. Это методология "Планирования исследования".

Планирование исследования, статистика и вероятность

Планирование исследования представляет собой сравнительно новую методологию, претендующую на роль единственно научной методологии, ведущей к получению научных знаний в области социальных наук и наук о поведении. Она, в сущности, является главной методологией, используемой в настоящее время в этих науках. Она лежит в основе большинства научных исследований в области психологии, социальной психологии, социологии и педагогики.

Именно планирование исследования является основой многих работ, итогом которых стал вывод об ущербности личности негров, умственной отсталости чиканос, "культурной неполноценности" пуэрториканцев, повышенной эмоциональности женщин и наличия у человека мазохистских тенденций.

Что же такое планирование исследования? Почему в нем используются статистика и выводы, основанные на теории вероятностей? Каким образом оно становится пригодным для исследований, на основе которых делаются расистские, негуманные выводы и выводы о превосходстве мужчин? Тщательное рассмотрение этих вопросов имеет большое значение для социальных наук и наук о поведении. Оно имеет также важное социально-политическое значение.

"Невозможно провести компетентное исследование или прочесть и понять отчеты об исследованиях, не овладев вероятностным и статистическим мышлением, свойственным ученым в области общественных наук", – пишет профессор Фред Керлингер в своей книге "Основы исследования поведения"¹¹. Почти каждое исследование поведения основано на вероятностном методе, то есть на вероятности того, что некая идея или гипотеза является верной. Обычное значение вероятности, используемое исследователями (и известное как "уровень достоверности"), составляет 95%. Это значит, что какая-то гипотеза будет считаться верной, если может быть доказано, что существует лишь 5-процентная вероятность того, что она неверна. Чтобы установить 95-процентную вероятность, должен быть проведен статистический анализ данных, полученных в ходе исследовательской работы. Таким образом, при проведении исследования по плану должна быть принята какая-то гипотеза, разработан метод проверки этой гипотезы и использованы средства для определения статистической вероятности того, что эта гипотеза подтверждается в 95 случаях из 100.

В науках о поведении планирование исследования обычно выражается в следующем: исследователь предлагает определенную гипотезу об особенностях поведения, личности, ожидаемых реакций. На языке науки "гипотеза есть предположительное суждение о связи между двумя или более переменными"¹². Проще говоря, гипотеза – это идея или убеждение исследователя в том, что некое поведение, свойство личности или реакция обусловлены определенными факторами, ситуациями и т.д.

Примером исследовательской гипотезы может быть такое утверждение: "Учащиеся начальной школы быстрее научатся читать по методу А, чем по методам, используемым в школах в настоящее время". Чтобы проверить правильность этой гипотезы, исследователю придется отобрать две или более групп испытуемых из числа учащихся начальной школы, которые лишь начинают приобретать элементарные навыки чтения, то есть из учащихся первого класса. Одна из этих групп первоклассников будет обучаться чтению по методу А, а все остальные – по методам, принятым в данной школьной системе. По окончании первого класса все группы будут подвергнуты проверке по чтению с помощью стандартных тестов. Затем будут применены статистические методы для вычисления средних баллов для каждой из групп, и таким образом будет определено, получила ли группа, обучавшаяся по методу А, более высокую оценку, чем остальные группы.

Однако, даже если группа, работавшая по методу А, и получит более высокую среднюю оценку, чем другие группы, это еще не будет веским доказательством превосходства метода А. Небольшая разница в пользу экспериментальной группы (обучавшейся по методу А) может объясняться случайными факторами. Для подтверждения гипотезы необходимо значимо большое различие в пользу экспериментальной группы. При планировании исследования должен быть проведен статистический анализ различий средних баллов групп, чтобы доказать, что это различие "значимо", то есть что существует 95-процентная вероятность того, что оно получено за счет превосходства метода А, а не за счет случайных факторов.

Следует дать пояснения относительно еще одной черты планирования исследования. В ходе исследования по этой методологии статистической проверке подвергается не та конкретная гипотеза, которую выбрал исследователь, а обратная ей. В нашем случае она будет формулироваться следующим образом: "Учащиеся, прошедшие курс обучения чтению по методу А, не будут иметь лучшие навыки чтения, чем учащиеся, обучавшиеся чтению по методам, используемым в американских школах в настоящее время". Эта обратная гипотеза носит название "нулевой гипотезы", в то время как гипотеза, которую выдвигает и проверяет сам исследователь, называется "позитивной". Проверка нулевой гипотезы вместо позитивной ведет свое происхождение от естественных наук, где скептическое отношение к новым гипотезам создало научную традицию, требующую проверки гипотезы, противоположной той, которую выдвинул исследователь.

Существует целый ряд вариантов планов исследования. Вышеупомянутый вариант представляет собой одну из главных форм и может служить основой для тщательного анализа каждой из главных составных частей планирования исследования: гипотез, выборок, тестов, оценок, экспериментального воздействия, определения вероятностей и выводов.

Наша цель – вооружить читателя необходимым пониманием и соответствующим подходом, которые позволили бы ему со знанием дела оценивать псевдонаучные выводы, содержащиеся во многих исследованиях, и не принимать их на веру.

Гипотезы: нулевые и всякие иные

Гипотезы и есть тот материал, из которого строится наука. Они включают предварительные идеи, убеждения или предположения ученых о природных, социальных или психических явлениях, которые затем подвергаются проверке для доказательства или опровержения их истинности и валидности. Например, какая-то гипотеза допускает, что то-то и то-то может быть характерной чертой реальности. Затем ученый проверяет соответствие этой гипотезы действительности посредством эксперимента, наблюдения, сравнения, логического анализа и связи с общей теорией.

Фридрих Энгельс в "Диалектике природы" показал роль гипотезы в развитии естественных наук: "Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза. Наблюдение открывает какой-нибудь новый факт, делающий невозможным прежний способ объяснения фактов, относящихся к той же самой группе. С этого момента возникает потребность в новых способах объяснения, опирающаяся сперва только на ограниченное количество фактов и наблюдений. Дальнейший опытный материал приводит к очищению этих гипотез, устраняет одни из них, исправляет другие, пока, наконец, не будет установлен в чистом виде закон. Если бы мы захотели ждать, пока материал будет готов в чистом виде для закона, то это значило бы приостановить до тех пор мыслящее исследование, и уже по одному этому мы никогда не получили бы закона"¹³.

Гипотеза столь же необходима для развития общественных наук и наук о поведении, как и для естественных. Но гипотезы не должны быть тривиальными, малосущественными или иррелевантными. Целью гипотез должно быть открытие законов, управляющих конкретными явлениями; они не должны противоречить теории, относящейся к тому же кругу явлений; они должны быть направлены на обогащение уже имеющихся научных знаний об окружающей действительности. Но науки о поведении наводнены малозначительными фактами, представляемыми в качестве доказанных гипотез; не имеющая особой ценности информация извлекается из высосанных из пальца исследований.

Однако еще большую трудность представляет проверка псевдонаучных, реакционных и расистских гипотез, пытающихся доказать свою "валидность" и право делать социально вредные выводы. Так Б.Ф.Скиннер выдвинул гипотезу о том, что поведение является единственной важной характеристикой психической деятельности человека. К этой антинаучной гипотезе Б.Ф.Скиннер пришел исключительно на основе работы с животными, в результате которой он определил, что поведением животных можно управлять посредством подкрепления. Исключив сознание, познание, эмоции, способность к рассуждению, общественные связи и свободу из числа психологических функций человека, Скиннер построил заведомо ошибочную гипотезу о том, что законы поведения животного и человека идентичны. Таким образом, на основе своих опытов с животными он заключает, что человек есть не более чем животное и что поведение людей тоже можно полностью контролировать.