Дон хиль зеленые штаны действующие лица
жүктеу/скачать 1.16 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ У въезда на Сеговийский мост ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
- ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
- ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
| ТИРСО ДЕ МОЛИНА
ДОН ХИЛЬ - ЗЕЛЕНЫЕ ШТАНЫ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Д о н Д ь е г о д е С о л и с Д о н ь я Х у а н а - его дочь Д о н П е д р о д е М е н д о с а Д о н ь я И н е с - его дочь Д о н ь я К л а р а - кузина доньи Инес С е л ь о - кузен доньи Клара Д о н Х у а н д е Т о л е д о Ф а б ь о } - его друзья Д е с ь о } Д о н М а р т и н д е Г у с м а н Д о н А н т о н ь о В а л ь д и в ь е с о - дворецкий доньи Хуаны К и н т а н а - ее слуга К а р а м а н ч е л ь - ее слуга А г и л а р - слуга дона Педро О с о р ь о - слуга дона Мартина П е в ц и и м у з ы к а н т ы А л ь г у а с и л
Вот Сеговийский мост пред нами, А там, за ним, уже Мадрид.
С его зелеными садами, И Эсполон*, и улиц вязь, Галеры на Эсгеве* синей, Что прочь несет в своей стремнине Всю накипь города и грязь. Ее заботливые воды Бессонно чистоту блюдут: Так инквизиционный суд От примесей блюдет породу. Приведены сюда бедой, Глядим сейчас на мост огромный, Вознесшийся на этой скромной Скорей речушкой, не рекой. То Мансанарес. Он струится Под арками моста внизу, Напоминая мне слезу, Что, одинокая, сочится Из многих неподвижных глаз… Но я хотел бы знать причину, Донья Хуана, что в мужчину Внезапно превратила вас. Д о н ь я Х у а н а Кинтана, друг, имей терпенье! К и н т а н а Пять суток, проглотил язык, Скитаюсь с вами я, старик. В тот понедельник - помню день я – Вы, доверяя мне во всем, За вами следовать велели, Не объяснив причин и цели. Осиротел ваш отчий дом: Вы были в нем зеницей ока И вдруг исчезли без следа. За вами - для чего? куда? Бреду и я, а вы жестоко Ни слова мне. Я обещал Не задавать вопросов тщетных И тайн не вырывать заветных. Пять суток я как пень молчал И шел за вами, как лунатик, Предполагал, считал, гадал Как настоящий математик. Так отомкните же уста, Недоумение рассейте, Мои седины пожалейте! Ведь, надо думать, неспроста С собою взяли вы Кинтану: Боялись вы опасных встреч И знали: вашу жизнь беречь, Как неусыпный страж, я стану. Сеньора! Хочет вам помочь Ваш преданный телохранитель, Чтоб опечаленный родитель Увидел невредимой дочь. Прошу: имейте состраданье К тому, чьи думы лишь о вас. Д о н ь я Х у а н а Тебя взволнует мой рассказ. Так слушай же. К и н т а н а Я весь вниманье. Д о н ь я Х у а н а Месяц минул и второй С той поры, как в пестрый шелк Был одет апрелем юным В праздник Пасхи голый дол. Как всегда, вальядолидцы Вышли погулять на мост (Мужем и женой Ансурес Некогда он возведен) *. Я гуляла беззаботно Вместе с шумною толпой; Там я душу потеряла, Там рассталась я с душой. Мимо церкви Виторийской Шла - и беззащитный взор Вдруг Адониса приметил... Не одну Венеру - сто Он пленил бы, в сотне Марсов Ревность бы к себе зажег... О его глаза споткнулась Я, как будто о порог, И навеки завладела Сердцем грозная Любовь, Повелительница смертных. Сразу же заметил он, Как дрожу я, как шатаюсь, И, склонившись предо мной, Сдернувши с руки перчатку, Этой мраморной рукой Поддержал меня и молвил: «О мой ангел неземной! Вам ли следовать примеру Духа, сеющего зло?» Он унес мою перчатку, С нею душу он унес... Раньше знала я: в апреле Долго ночь не настает, Но как миг мелькнул тот вечер: У любви особый счет. Красотою совершенной Приковал он робкий взор, И его очарованье, Словно яд, струилось В кровь. Солнце, завистью объято, Траурной оделось мглой, Чтоб не слышать, как прощался Этой ночью он со мной, У моей кареты стоя. Было все в речах его: И сомненье, и томленье, Стон печали, страсти зов Рвущийся из сердца в сердце Слов стремительный поток. Скифией ушла из дому _ Троей я пришла домой*. Вспомни молодость, Кинтана, Вспомни все - и ты поймешь. Глаз в ту ночь я не сомкнула - Мнилось мне, на небосвод никогда не выйдет солнце В ореоле золотом. С синевою под глазами Встала я; молчал наш дом, Погруженный в сон глубокий; Дверь открыла на балкон, Обмерла и задрожала: Ждал внизу, недвижный, он. На меня с тех пор осаду, Как на крепость, он повел: Ночью музыка звучала, Письма приходили днем. Письма, музыка, подарки... Но расплаты час пришел: Двух лишь месяцев достало _ Пала крепость, враг пленен, Сломлено сопротивленье, Выигран неравный бой Дон Мартином де Гусманом. (Это он, Кинтана, он, Ты его, конечно, знаешь.) Сколько было страстных слов, Сколько было нежных жалоб! Клятвы расточал, как мот, Исполнял он их, как скряга. Пролетели дни стрелой, Все узнал отец Мартина, И тогда-то грянул гром; И гроза разбушевалась Над моею головой. Знаменит мой род старинный, Но, к несчастью, разорен, А старик на целом свете Только золото и чтит. В одряхлевшем сердце алчность, Как змея, свилась в клубок. Не хотел он, чтоб женился Сын его, Мартин, на той, Что семидесяти тысяч За собой не принесет. В это время от дон Педро Получает он письмо: Тот, старинной дружбой движим, Прочит за Мартина дочь. «Да»- сказать старик боится, «Нет»- сказать ему .невмочь: Вдруг, измену обнаружив, В суд подам я на того, Кто нарушил слово чести; Грех Мартина, свой позор Захочу предать огласке! Как тут поступить? И вот Дон Андрес изобретает Хитроумнейшую ложь, Чтобы сбить меня со следа: Сына шлет в Мадрид тайком; Нет отныне дон Мартина, Есть дон Хиль де Альборнос. А отцу Инес, дон Педро, Пишет старый лис письмо, Что связал себя с Хуаной Де Солис его сынок – Незавидною невестой, Без дублона за душой. Но уж если так безумен Легкомысленный щенок, Вместо сына посылает Он дон Хиля. Этот дон Родовит, богат, приятен, Молод и хорош собой. Жадностью к деньгам научен, Дон Андрес расчислил все. Сын покорно согласился... Не простясь, уехал он, И сейчас же в это сердце Подозрение впилось, Многоглазое, как Аргус, И, как рысь перед прыжком, Чуткое. Тогда на помощь Золото ко мне Пришло Золото и два алмаза. И открылись предо мной Человеческая низость, Беззастенчивое зло… Слишком поздно поняла я Хрупкость клятв и лживость слов! В силу, дерзость и отвагу Обратились с этих пор Слабость женская и робость: Не боюсь я ничего, Ибо тот силен безмерно, Кто бедой к стене приперт. Я, твоей опеке вверяясь И надев наряд мужской, Смело в плаванье пустилась. Верю твердо: утлый челн Тихой гавани достигнет Знаю, что Мартин живет Вот уже два дня в Мадриде. О Кинтана! Строгий счет Сердце, отдыха не зная, Всем шагам его ведет! Чтоб Инес пленить, изменник На себя наводит лоск; Чтоб дон Педро одурачить, Сеть из небылиц плетет. Пусть! Препятствием я встану На его пути кривом: Я капкан поставлю зверю, Птицу заманю в силок, Обведу его вкруг пальцев И верну на путь прямой. Вылечит его безумье Хитростей моих настой. Он меня узнать не сможет В этом облике мужском, Но, боюсь, обман раскроет, Если будешь ты со мной. Поезжай пока в Вальекас, Там найди себе жилье, - Это близко от Мадрида. Ты получишь письмецо С кем-нибудь из хлебопеков Иль разносчиков. К и н т а н а
Дивный ваш рассказ, сеньора, Словно быль седых времен О волшебнике Мерлине…* Да поможет вам господь!
Я пришлю тебе письмо. К и н т а н а уходит. ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Д о н ь я Х у а н а, К а р а м а н ч е л ь. К а р а м а н ч е л ь Ну и трактирщик! Как завел – «Плати вперед!» На мост приди ты – Уж мы с тобою были б квиты…
Я вам не вол, И, значит, нукать не пристало. А если вол – пора пришла Распрячь да покормить вола, И напоить бы не мешало! Д о н ь я Ху а н а Что ж, напою – и не водой. Согласен? К а р а м а н ч е л ь Ох, сеньор, еще бы! Готов служить вам хоть до гроба. Д о н ь я Х у а н а Скажи: а кто хозяин твой? К а р а м а н ч е л ь Хозяин! Господи! Когда бы Хозяева лились дождем Или, не двигаясь, рядком, Сидели, квакая, как жабы, Валялись тут, на мостовой, Шли косяками, как сардины, Мне не достался б ни единый – Уж, видно, жребий мой такой. Д о н ь я Х у а н а Но у кого служил ты? К а р а м а н ч е л ь Случай Мне всучивал товар дрянной. Клянусь, в сравнении со мной И Ласарильо был везучий* Я в слуги к лекарю пошел: Он весь в атласе, фу-ты, ну-ты, Ножищи замшею обуты: И вроде чист, а дух тяжел. По всем углам валялись книжки, Но уж умишком – что твой дуб; Как немец, жирен, вислогуб И бородой зарос. Делишки Такие он творил в тиши, Что, сна лишившись от тревоги, Я через три недели ноги Едва унес. А хороши Ведь были заработки!
Творил он? К а р а м а н ч е л ь Скажет афоризм, К нему прибавит силлогизм*, Рецепт напишет подороже – И дело в шляпе. Так, ей-ей, Он всех лечил. Для врачеванья Нужны глубокие познанья, А где найдешь людей темней, Чем медики? Но мы на веру Им нашу жизнь вручаем. Все Они как белки в колесе – Им не до книг. Вот мой, к примеру. Он утром очи продерет, Сожрет несвежую свинину, Как следует христианину, И аква витисом запьет*, Животворительной водицей, - И по визитам. Я – за ним, Бежим по улицам кривым, Аж пыль клубится над столицей. В одиннадцать бредем домой. Поверь мне, добрый мой читатель; Да будь из бронзы врачеватель, Он фистулами и мочой И кое-чем еще похуже Уж до того, несчастный, сыт. Что Гиппократ ему претит, И вообще на черта нужен. Он мяса тухлого кусок Проглотит и запьет винишком, Потом придет черед картишкам – За пулькой посидит часок… Но три пробьет – и все сначала: Несется медик во всю прыть, И я, как за иголкой нить, За ним несусь. Домой, бывало, Вернемся к ночи. В кабинет Хозяин поспешает (малость В нем совести еще осталось), И вот ползут на божий свет Все Расисы и Авиценны*. Но чуть раскроет фолиант, Как оглушительный дискант К нему доносится сквозь стены: «Куда пропала Леонор? Инес! Да что это такое? Простынет у меня жаркое! Зови отца. Сеньор! Сеньор!» - «Я занят, - отвечает веско Супруг. – Графинин сын как труп: Холера это? Или круп? Ее подруга, генуэзка, Вторые сутки вся горит. Пустил бы кровь, да страшновато: Она, голубушка, брюхата. Вот посмотрю, что говорит Гален»*. Но входит тут супруга: «Ты все науки превзошел, А твой Гален – прямой осел. Не миновать тебе недуга От непосильного труда. Не нарушай, мой друг, порядка. Помрет – не велика беда». Помрет – не велика беда». Внимает эскулап в молчанье, То покривится, то вздохнет, Потом из-за стола встает: В утробе у него бурчанье, И требует она еды Земной, мясной да пожирнее. На полку ставит он скорее Духовной мудрости плоды И с радостью за стол садится, Уписывает все подряд: Сперва, как водится, салат – Над ним он истово трудится; Другие блюда чередой Отведав, трапезу венчает Маслинами и день кончает – Отходит с миром на покой, Не прочитав и полстраницы. А там и утро настает, И снова, утирая пот, Бежит по улицам столицы. Он к пациенту на кровать Присядет, потирая ручки, Острот заезженных три штучки Отпустит и начнет писать Рецепт, который знали предки. Меж тем ученых слов река С его струится языка: Он в этом мастер был – и редкий: «Сеньора! Ясен ваш недуг: Ипохондрические газы – Причина главная заразы. Они, свершив по жилам круг, Избрали вашу плевру ложем. Теперь, чтоб слизи дать отток И обезвредить млечный сок (Природе этим мы поможем), Мою микстуру трижды в день Вы принимайте по глоточкам, - Она весьма полезна почкам. Еще я выписал ревень Для удаленья экскрементов». И, опустив в карман дублон, Уходит мудрый Соломон, Осыпан градом комплиментов. Вы думаете, я шучу? Да нет, какие уж тут шутки! Четверке страждущих желудки В один и тот же день врачу Пришлось прочистить. Он хватает И из нее – к чему мне врать? – Четыре прописи катает; Поститься каждому велит И, не подумав, без разбору Сует рецепт, кому который: «Вас это мигом исцелит». А что, быть может, он беднягу Угробил – знать, таков удел. Я поглядел да покряхтел И дал, перекрестившись, тягу.
Таких богатств!.. Я к адвокату Пошел в лакеи. Адвокат Был всем известный, знаменитый. Бывало, как с утра придут, Так дотемна клиенты ждут, А он, раздушенный, завитый, Наводит глянец на усы. Схватил бы с радостью дубину И проучил его, скотину! Потратив на усы часы, Брался, сердечный, за бородку: Ей форму клина придавал, Чесал, вощил, и подвивал, И гладил, что твою красотку. В полиции он был своим - Мошенника из петли вынет, Для честного рукой не двинет… Пришлось расстаться мне и с ним. Потом я с месяц был лакеем И службу эконома нес У пастыря. Как дыб, возрос Он среди прочих иереев. Такой румяный, гладкий поп, Святоша, точно из елея, Кривилась набок скромно шея, Под шляпой укрывался лоб. Носил он дорогую обувь, Прислугу впроголодь держал, По пятницам на хлеб сажал, А между тем свою утробу Жирнейшим тешил каплуном (У братии святого сана Просторна совесть, как сутана) И запивал его вином. И вот, наевшись до икоты, Сожрав и гузку и пупок, Он звал кухарку: «Славен бог, И славны все его щедроты!» Уж Так, поверите ли вы, Мне омерзел сей поп смердящий И господа благодарящий Лишь за обилие жратвы!.. Мне дьявол гадит, не иначе: Я к голодранцу поступил. Ну, тот и сам не ел, не пил И разъезжал на дохлой кляче. Платил мне два реала он, А провинишься, - все бывает! – Он Agnus Dei пропускает И – бах! Qui tollis racion – Сиди себе без рациона*. Спасибо кляче – что ни день Таскал я у нее ячмень. Не заработал миллиона, Но и не помер, а одер Мою расписку еле на ужин. Затем я состоял при муже Сеньоры… как ее? Майор. С утра до ночи разъезжала Она по мужниным делам, И чем да как, судить не нам, Но женушка приумножала Супруга ловкого доход, Себя притом не забывая… Сеньор! Задача не простая - Пересчитать моих господ. Их было столько, мне не горе, Что в памяти не удержать. Одно могу я утверждать: Не менее, чем рыбы в море. Теперь без господина я, Ну и, конечно, без обеда. Все потому, что привереда: Вина, как видите, моя.
И для господ любых мастей Есть место в хронике твоей. Надеюсь, что и я, смиренный, Тебе моделью послужу: Моим лакеем быть согласен: К а р а м а н ч е л ь Согласен, только мне не ясен Вопрос: зачем лакей пажу? Д о н ь я Х у а н а Но я не паж: в своем именье Размеренную жизнь веду, На давнее мое прошенье. Неведомый недуг сразил В Сеговье моего лакея; Еще раз говорю тебе я – Иди ко мне. К а р а м а н ч е л ь В расцвете сил Ответа на прошенье ждете? Придет, конечно, сей ответ, Но лишь на склоне ваших лет. Д о н ь я Х у а н а Глубокий смысл в твоей остроте. Ты мне по нраву. К а р а м а н ч е л ь Я, сеньор, Служил не раз плутам отпетым, Но вот кастратам и поэтам Не доводилось до сих пор, А вы, кажись, из первых… Платы Не назначайте никакой; Давайте щедрою рукой – Сдается мне, что вы богаты, - И нас водой не разольют.
Я родился, и с колыбели Караманчелем все зовут.
Вы настоящего кастрата: Фамилия и борода, Бесспорно, признаки мужчины. Д о н ь я Х у а н а Есть у меня свои причины Фамилию скрывать: беда Иначе мне грозит. Давай-ка Жилье мне приищи. К а р а м а н ч е л ь Готов Вам самый распрекрасный кров: Удобный, чистый.
А хозяйка? К а р а м а н ч е л ь В соку. Д о н ь я Х у а н а Строга? К а р а м а н ч е л ь Наоборот. Д о н ь я Х у а н а Где? К а р а м а н ч е л ь В улице де-лас-Уросас. Еще не сыщется ль вопроса? Д о н ь я Х у а н а Дон Педро тоже там живет. Отлично! О Мадрид, прими ты Меня радушно!
Не мальчик! Д о н ь я Х у а н а Ну, Караманчель, Идем!
Идемте, дон Хилито. Уходят. Комната в доме дон Педро ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ Д о н П е д р о, д о н М а р т и н, О с о р ь о. Д о н П е д р о (читает письмо) «Скажу в заключение что ежели бы дон Мартин был столь же благоразумен, сколь молод, он столь же благоразумен, сколь молод, он осчастливил бы мою старость, превратив дружеские узы в узы родства. Но он уже связал себя словом с одной вальядолидской дамой, благородного происхождения и приятной собою, однако небогатой, а не мне вам говорить, что, по нашим временам, означает женитьба на бесприданнице, хотя бы и родовитой. Кончилось это дело, как обычно кончаются подобные дела: он жалеет о случившемся, а она преследует его по суду. Возразите же себе, какие чувства должен испытывать тот, кто лишил себя права на родство с человеком столь благородным и состоятельным, как Вы, и на обладание столь бесценным сокровищем, как сеньора донья Инес. Но раз уж судьба отказывает мне в таком счастье, позволю себе рекомендовать Вам сеньора дона Хиля де Альборнос, который и вручит Вам это письмо; он склонен жениться и по достоинству оценивает добродетели Вашей дочери, о которых я ему рассказал. Благородство его крови, разум и достаток (он вскоре должен унаследовать десять тысяч дукатов ренты) примирят Вас, надо думать, с моим отказом от Вашего, делающего мне великую честь, предложения, а в моем сердце навеки поселят зависть. Считайте, что добрым отношением к дону Хилю Вы обяжете меня так, словно это – дон Мартин, который шлет Вам свое нижайшее почтение. Жду от Вас добрых вестей о Вашем здоровье и расположении духа, и да будет небо благоприятно, и так далее. Вальядолид, июль месяц, и так далее. Дон Андре де Гусман» Сеньор дон Хиль! Я вам душевно рад: Считайте этот дом своим владеньем. Гляжу на вас – и ваш открытый взгляд Посланью друга служит подтвержденьем. Я думал, будет счастлива стократ Инес с Мартином. Равные рожденьем, В довольстве заживут, не зная бед… Какая радость мне на склоне лет! Я с дон Андресом дружен. Между нами Согласие уже с младых ногтей Мы жили врозь, но жизнь с ее трудами Бессильна перед дружбой юных дней. Однако мы не видимся годами, И родилось тогда в душе моей Желание скрепить – предел мечтаний! – Союз сердец союзом достояний. Но если связан – о плоды проказ! – Уже с другою молодой повеса, - Сеньор, никто на свете лучше вас Мне не заменит сына дон Андреса. Не говорю, что бог меня упас, Что на моих глазах была завеса, - Нет, друга я обидеть не хочу, Так думаю, быть может, но – молчу. Д о н М а р т и н Вы так меня безмерно обласкали, Едва я ваш переступил порог, Что речью подобающей едва ли Я вам, дон Педро, отплатить бы смог. (Для тех, чья доблесть закаленней стали, Слова – всегда деяния залог.) Что ж мне сказать? Отныне я не боле Чем ваш слуга, покорный вашей воле. В Мадриде у меня полно родни, Придворной знати, важной и сановной. Все обо мне расскажут вам они: И о достатке и о родословной, Но, каюсь, жаль убить на это дни. Когда сжигает сердце жар любовный, Не веришь, что до завтра доживешь, И проволочка – словно острый нож. Да и вообще мне медлить не годится: Чуть задержусь – рассердится отец. Он выбрал мне невесту и дивится, Что с ней не тороплюсь я под венец… Проведай он, что здесь хочу жениться, - Всем радужным мечтаниям конец: Лишит отец наследства, а дон Педро – Сокровища, обещанного щедро. Д о н П е д р о Не верить другу, друга проверять – Неужто дружбу я ценю так мало? О нет, не стану слухи собирать – Мне только этого недоставало! Богат ли, беден будущий мой зять – Идальго он, Я с самого начала Решил, что не ошибся дон Андрес И что вполне достойны вы Инес. Д о н М а р т и н (к Осорьо, тихо) Осорьо! Ловко я расставил сети? О с о р ь о Сыграть бы свадьбу! А не то беда - Проведает сеньора, и в ответе За все проделки будете тогда. Д о н М а р т и н Я хитростью добьюсь всего на свете! Д о н П е д р о Дабы не снять незрело плода, Сам сообщу Инес я эти вести, Потом уже порадуемся вместе. Под вечер нынче в Герцогском саду Инес в любви признаетесь украдкой; Пожалуй, ваше имя подожду Я называть ей.
Д о н М а р т и н Миг блаженства сладкий! Чтоб я скорей узрел свою звезду, Мелькни, светило дня, зарницей краткой, А вечером бессонный путь прерви И лей лучи на лик моей любви!
Быть гостем у меня? Д о н М а р т и н Благодарю. Когда б не приказал мне мой родитель У брата жить, по чести говорю, Я был бы счастлив разделить обитель С тем ангелом, к которому горю Любовью.
Значит, встретимся сегодня. Д о н М а р т и н Да будет с вами благодать господня! Д о н П е д р о, д о н М а р т и н и О с о р ь о уходят в одну дверь, в другую входят д о н ь я И н е с и д о н Х у а н. жүктеу/скачать 1.16 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|