§ 4.3. Взаимовыручка — механизм этногенеза и этнозащитный комплекс

Как в повседневной жизни людей, так и в этничеких про­цессах, взаимовыручка играет защитную роль. Поэтому необхо­димо исследовать ряд аспектов этого явления, и именно в гла­ве, посвященной этнозащитным комплексам.

Взаимовыручку мы считаем частным случаем взаимопомо­щи индивидов и групп. Оказать помощь другому возможно и тогда, когда ему ничего не угрожает, он счастлив, удовлетворен и стремится к новым целям, причем с успехом. Взаимовыручка — это помощь человеку и группе, которые оказались в трудном положении, в беде. В крайних случаях выручить человека озна­чает спасти его жизнь или жизнь его близких, помочь в дости­жении такой цели, приобретение которой необходимо для их существования и решения жизненно важных задач. Взаимовы­ручка может быть расчетливой, но может быть и бескорыстной, и в этих различных случаях соответствующее поведение людей

отвечает различным уровням их моральной зрелости, если су­дить об этом по шкале, предложенной Л. Кольбергом'.

Какие же процессы происходят в психике человека (или группы), когда он спешит на помощь другому. Существует це­лая область социальной психологии под названием "психоло­гия помощи"², но мы здесь эту теорию пока использовать и представлять читателю не будем. Отметим, что, по нашему мнению, в психике такого человека могут иметь место по край­ней мере следующие процессы: 1) восприятие и понимание си­туации жизни другого человека или группы, ясное осознание тех трудностей, угроз и лишений, которым он (они) подверга­ется; 2) сопереживание, эмпатия, мысленное принятие его (их) роли и переживание сходных чувств; 3) атрибуция другому ожидания помощи; 4) воспроизведение в сознании тех соци­альных и этнических норм, которые требуют спешить на по­мощь, оказать поддержку людям вообще, соплеменникам - в особенности; 5) ожидание осуждения и наказания в том случае, если он не придет на выручку тому, кто в ней нуждается; 6) воспроизведение в сознании представлений о родственных свя­зях, если таковые имеются. Когда речь идет о таких разновид­ностях этносов, как роды, племена и племенные союзы, такие связи есть и они тоже играют значительную роль в создании внутренней мотивации оказания помощи; 7) представление и убеждение в том, что без его помощи люди окажутся в беде, могут подвергаться крайним формам лишений или даже погиб­нуть. Такое убеждение предотвращает диффузию ответственнос­ти, которая, как социально-психологическое явление, уже, без сомнения, существовала в самых ранних сообществах людей; 8) человек или группа, от которых другие ждут помощи, способ­ны представить себе аналогичную ситуацию, в которой могут оказаться сами, воображая при этом, что было бы, если бы ни-

См.: Kohlberg L. Essays on moral development. Vol. 1: The philosophy of moral development. New York: Harper and Row, 1981; Kohlberg L. Essays on moral development. Vol. 2: The psychology of moral development. New York: Harper and Row, 1984.

См.: например: Latane В. and Darley J. The unresponsive bystander: Why doesn't he help? New York: Appleton-Century-Crofts, 1970; Krebs D. L. and Miller D. T. Altruism and Agresson. In: G. Lindzey and E. Aronson (eds.), Handbook of social psychology. 3rd ed., Vol. 2, pp. 1-71. New York: Random Hause, 1985.

у всех этносов. Но мы полагаем также, что этносы различаются по тому, какой из этих видов межэтнического сравнения у каждо­го из них преобладает. Так, если удастся обнаружить, что у эт­носа Э, преобладает нисходящее межэтническое сравнение, тогда как у Э₂ _ восходящее, тогда мы будем располагать зна­нием, очень ценным для характеристики каждого из них. Такое знание позволит предвидеть наличие у этих этносов и других психических черт и тенденций поведения. Такое знание будет серьезным вкладом в этническую характерологию; 2) вторая проблема может быть сформулирована так: какое участие при­нимают этнические стереотипы в процессах межэтнического сравнения различных видов (нисходящего, восходящего и го­ризонтального)?

В целом мы видим, что социальное сравнение, особенно нисходящее межэтническое сравнение, является сложным за­щитно-адаптивным комплексом, включающим целый ряд за­щитных и других механизмов и этнопсихологических явлений, в том числе стереотипов.

§ 4.3. Взаимовыручка — механизм этногенеза и этнозащитный комплекс

Как в повседневной жизни людей, так и в этничеких про­цессах, взаимовыручка играет защитную роль. Поэтому необхо­димо исследовать ряд аспектов этого явления, и именно в гла­ве, посвященной этнозащитным комплексам.

А. Психолого-поведенческая структура взаимовыручки

Взаимовыручку мы считаем частным случаем взаимопомо­щи индивидов и групп. Оказать помощь другому возможно и тогда, когда ему ничего не угрожает, он счастлив, удовлетворен и стремится к новым целям, причем с успехом. Взаимовыручка — это помощь человеку и группе, которые оказались в трудном положении, в беде. В крайних случаях выручить человека озна­чает спасти его жизнь или жизнь его близких, помочь в дости-, жении такой цели, приобретение которой необходимо для их [ существования и решения жизненно важных задач. Взаимовы­ручка может быть расчетливой, но может быть и бескорыстной, и в этих различных случаях соответствующее поведение людей

отвечает различным уровням их моральной зрелости, если су­дить об этом по шкале, предложенной Л. Кольбергом'.

Какие же процессы происходят в психике человека (или группы), когда он спешит на помощь другому. Существует це-лая область социальной психологии под названием "психоло­гия помощи "², но мы здесь эту теорию пока использовать и представлять читателю не будем. Отметим, что, по нашему мнению, в психике такого человека могут иметь место по край­ней мере следующие процессы: 1) восприятие и понимание си­туации жизни другого человека или группы, ясное осознание тех трудностей, угроз и лишений, которым он (они) подверга­ется; 2) сопереживание, эмпатия, мысленное принятие его (их) роли и переживание сходных чувств; 3) атрибуция другому ожидания помощи; 4) воспроизведение в сознании тех соци­альных и этнических норм, которые требуют спешить на по­мощь, оказать поддержку людям вообще, соплеменникам — в особенности; 5) ожидание осуждения и наказания в том случае, если он не придет на выручку тому, кто в ней нуждается; 6) воспроизведение в сознании представлений о родственных свя­зях, если таковые имеются. Когда речь идет о таких разновид­ностях этносов, как роды, племена и племенные союзы, такие связи есть и они тоже играют значительную роль в создании внутренней мотивации оказания помощи; 7) представление и убеждение в том, что без его помощи люди окажутся в беде, могут подвергаться крайним формам лишений или даже погиб­нуть. Такое убеждение предотвращает диффузию ответственнос­ти, которая, как социально—психологическое явление, уже, без сомнения, существовала в самых ранних сообществах людей; 8) человек или группа, от которых другие ждут помощи, способ­ны представить себе аналогичную ситуацию, в которой могут оказаться сами, воображая при этом, что было бы, если бы ни-

См.: Kohlberg L. Essays on moral development. Vol. I: The philosophy of moral development. New York: Harper and Row, 1981; Kohlberg L. Essays on moral development. Vol. 2: The psychology of moral development. New York: Harper and Row, 1984.

См.: например: Latane В. and Darley J. The unresponsive bystander: Why doesn't he help? New York: Appleton-Century-Crofts, 1970; Krebs D. L. and Miller D. T. Altruism and Agresson. In: G. Lindzey and E. Aronson (eds.), Handbook of social psychology. 3rd ed., Vol. 2, pp. 1-71. New York: Random Hause, 1985.

кто не захотел их выручить. Чтобы в будущем получить по­мощь, сейчас следует показать пример такого альтруистическо­го поведения.

Угроза подчинения, уничтожения и исчезновения всегда витала над головами племен и народов, и эта хроническая эк­зистенциальная фрустрация, по—видимому, способствовала развитию чувствительности к бедам других; 9) наконец, под воздействием всех этих внутренних процессов и мотивов, с учетом реальной ситуации, совершаются конкретные дейст­вия. Например, племя спешит на помощь другому племени, или идет войной на другой народ, чтобы наказать его за убий­ство своих послов.

Возможно, что мы приписываем древним, да и современ­ным людям, этносам и их лидерам, слишком сложную психи­ческую жизнь, но мы убеждены, что хотя бы часть этих процес­сов имеет место. Человек с давних времен был сложным пси­хическим существом.

Б. Взаимовыручка членов этноса — защитно—адаптивный

механизм

На уровне индивида, как мы уже знаем, защита собственно­го физического существования и чести — индивидуальный спо­соб адаптации, осуществляемый разными механизмами. На уровне этноса, кроме индивидуальной самозащиты, появляется взаимная защита, взаимовыручка. Приведем исторический при­мер для того, чтобы яснее представить, о чем идет речь. Обсуж­дая проблему этногенеза монголов и вопрос о том, почему они воевали с соседями, когда кругом было сколько угодно земель, Л. Н. Гумилев указал на важность данного механизма для су­ществования и сплочения этноса.

"Читателю может, да и должно показаться странным, что монголы, меркиты и татары меньше всего руководствовались соображениями экономической выгоды. Но и монголам XII в. показалось бы удивительным, что можно отдавать жизнь ради приобретения земель, которых так много, ибо население было редким, или стада овец, потому что их следовало быстро заре­зать для угощения соплеменников. Но идти на смертельный риск, чтобы смыть обиду или выручить родственника,— это они считали естественным и для себя обязательным. Без твер; )ГО

принципа взаимовыручки малочисленные скотоводческие пле­мена существовать не могли. Этот принцип лег в основу их адаптации к природной и этнической среде в условиях расту­щего пассионарного напряжения. Не будь его, монголы жили бы относительно спокойно, как, например, эвенки севернее Байкала. Но пассионарность давила на них изнутри, заставля­ла приспосабливаться к этому давлению и создавать вместо дискретных, аморфных систем новые этносы и жесткие обще­ственные формы родо-племенных организаций, или улусов, нуждающихся в правителях — хаганах. Началось рождение го­сударств"¹. Таким образом, кроме защитно—адаптивной функ­ции, взаимовыручка, активность, агрессивность - условия со­здания государства. Этот механизм выражается в том, что ког­да в других государствах монгольских послов обижали или уби­вали, монголы шли войной на обидчиков и убийц. Они не мог­ли действовать иначе, "ибо их этническая психология была ос­нована на принципе взаимовыручки и признания юридической ответственности коллектива за все поступки его членов"². Эта особенность этнической психики, которая встречается и у дру­гих народов, по нашему мнению, свидетельствует о том, что эт­нос успешно идет по пути превращения в нацию.

§ 4.4. Я—концепция этноса — защитный комплекс

В другой работе³ мы всесторонне рассмотрели природу, структуру и функции этнической я-концепции как на уровне индивидов, так и всего этноса. Там нами было отмечено, что этническая я—концепция является сложным адаптивным обра­зованием и, в числе других, играет этнозащитную роль. Здесь мы специально рассмотрим этнозащитную функцию этничес­кого самосознания, уже сейчас утверждая, что оно является за­щитно—адаптивным комплексом, т.е. включает в себя ряд взаи­мосвязанных защитных механизмов и результатов их прежней активности.

\ Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1989, с. 402-403. ³ Гумилев Л. Н., Указ. соч., с. 436. См.: Налчаджян А. А. Этнопсихология. Введение в науку, (в рукописи, гл. 5).

Во многих странах люди, начиная с раннего детского возра­ста, четко осознают свою этническую принадлежность и при общении предпочитают членов своей этнической группы. Ког­да их об этом спрашивают, они членов своей группы характе­ризуют положительно, а других — менее положительно, или да­же с помощью отрицательных прилагательных, стереотипов. Многочисленные эмпирические исследования в целом под­тверждают эту точку зрения, хотя дети менее этноцентричны, чем взрослые.

Так, во время одного исследования, проведенного среди студентов—африканцев, задавались открытые вопросы: "Кто вы?", "К какой национальности вы принадлежите?", "Какая страна ваша?". — Эти вопросы в подавляющем большинстве случаев вызывали этнические ответы, если даже были предло­жены так, чтобы создать установку на "нацию", а не на этнос¹.

Этничность, племенность (трибализм), осознание себя чле­ном скорее этноса, чем многонационального государства -очень распространенное явление. Люди обычно предпочитают иметь дело с представителями своего этноса, поскольку в его среде чувствуют себя более защищенными. Такова ситуация в США, что отмечают американские авторы, такой была ситуа­ция также в СССР, в других полиэтнических обществах. Така отвечая на вопросы исследователей, многие опрошенные в Га{ не ожидали лучшего обращения со стороны бюрократов своег этноса и более неблагоприятного - со стороны чиновников! принадлежащих другим этническим группам. Чужие этничесН кие группы описываются в нелестных и дискредитирующие! выражениях. Обсудив данный вопрос, Д. Горовиц заключает.^ "В целом этническая идентичность четко осознается, поведе­ние, основанное на этничности, нормативно санкционировано, и этничность часто сопровождается враждебностью к членам других групп"².

' Horowitz D. L., Op. cit., p. 7.

Такая констатация фактов верна, но требует психологичес­кого объяснения: почему положительная установка к своему эт­носу должна порождать отрицательную установку к другим этно­сам? Является ли сосуществование в психике человека этих двух взаимосвязанных и, возможно, взаимообусловленных, ус­тановок специальной формой этнической самозащиты, т.е. меха­низмом сохранения этноса? Одним из путей проверки данной гипотезы могло бы стать исследование процессов параллельно­го возникновения авто— и гетеростереотипов у представителей одного этноса: обусловлено ли рождение положительного авто­стереотипа рождением отрицательного гетеростереотипа? По­чему положительные чувства к одной группе должны обяза­тельно сопровождаться отрицательными чувствами к другой группе?

К. обоснованию утверждения о том, что этническая я~кон­цепция является защитным образованием, можно подойти и с другой стороны.

Мы уже многократно указывали на то, что этническая я—концепция существует как на индивидуальном, так и на об­щеэтническом и групповом (например, семейном) уровнях. От чего зависит устойчивость или изменчивость этой сложной психической структуры? Рассмотрим несколько утверждений, которые в совокупности составляют гипотезу.

1) Когда человек получает от других людей, особенно от членов других этнических групп, такую информацию (этносо­циальную "обратную афферентацию"), которая совместима со своей этнической я—концепцией, тогда эта структура остается неизменной и даже становится еще более устойчивой. Это од­на из главных причин того, что мы так чувствительны к мне­ниям других этносов о нашем народе и о нас лично как его представителе; 2) когда воспринимаемая информация несовме­стима с его этнической я—концепцией, индивид стремится вся­чески защищаться от нее. Есть для этого несколько способов: игнорировать эту информацию, дискредитировать ее и ее ис­точник, объявив ее ложью, а ее источник — лживым. Если эта цель удается, этническая я—концепция или совсем не меняет-

ся или в ней наблюдаются незначительные изменения. Защита структуры этнической я—концепции — зтнозащитный процесс; 3)

в том случае, когда этнофору не удается дискредитировать не­благоприятную для образа этноса информацию и ее источник или игнорировать ее, тогда вероятность изменения этнической я—концепции увеличивается. Информация воспринимается, попадает в психику человека и начинает взаимодействовать с его индивидуальным этническим самосознанием, в котором, как мы знаем, в определенной мере представлена также обще­этническая я—концепция; 4) мы знаем, что индивид защищает свое самосознание и его подструктуры, используя различные "классические" механизмы¹. Поскольку этносы тоже имеют потребность в психологической защите и осуществляют такую самозащиту, то наблюдаются качественно более высокие явле­ния — этнозащитные процессы и механизмы. Этносы тоже за­щищают свою я—концепцию, а с ее помощью (используя ее в качестве защитного комплекса) — свою культуру, политичес­кую самостоятельность и другие аспекты своего психического склада.

В. Страх перед гибелью и защитная роль я-концепции

Обсуждая разновидности стрессов этносов, мы уже говори­ли о том, что у зависимых этносов возникает страх перед воз­можным уничтожением, перед возможной гибелью в борьбе с более мощными этническими группами или государствами. Любопытно, что страх перед возможной гибелью возникает, пусть не такой интенсивный, и у тех этносов, которые имеют высокие темпы естественного роста. В связи с этим возникает вопрос: возможно ли, что именно страх перед исчезновением и за­ставляет этнос быстро размножаться? Известно, например, что сикхи за последние несколько десятилетий имеют скорость размножения, превышающую средние показатели по Индии. Есть и целый ряд других фактов, которые приводятся в рабо­тах этносоциологов².

Подобного рода факты показывают, что страх перед уничто­жением, перед ассимиляцией и подчинением оказывает глубо-

' См.: Налчаджян А. А. Социально-психическая адаптация личности. Ер., 1988;

Freud A. Das lch und die Abwehrmechanismen. L, 1946. ² См.: Horowitz D. L., Op. cit. p. 178.

Этнические защитно—адаптивные комплексы /15*7

кое влияние, не всегда осознанное, на всю жизнедеятель­ность и мировосприятие этнических групп. Подобные страхи и тревоги могут показаться постороннему наблюдателю чрез­мерными и иррациональными. Но они есть и оттеняют все взаимосвязи и процессы целеобразования подобных этничес­ких групп, хронически переживающих экзистенциальную фрустрацию.

Почему, по каким причинам возникают такие страхи и тре­воги? Следует, прежде всего, провести различие между страхом и тревогой. Страх имеет известную осознаваемую причину, тог­да как тревога является эмоциональным переживанием без ви­димой причины. Тревога личности выражает ожидание непри­ятных, даже опасных событий в будущем. Тревога и страх ир­рациональны в том случае, когда чрезмерны, т.е. не соответст­вуют уровню реальной или ожидаемой опасности. Слабая угро­за может оцениваться как сильная, порождая неадекватно сильную эмоциональную реакцию в виде страха или тревоги. Исходя из этого, рассмотрим предложенные Д. Горовицем объ­яснения причин появления таких эмоциональных состояний у целых этносов: 1) страх перед субординацией является непре­менным атрибутом жизни в неранжированных полиэтнических обществах. В таких обществах всегда есть неопределенность и дискомфорт. Это, по—видимому, объясняется тем, что в неран­жированных обществах всегда есть потенциальная возможность их превращения в этнически ранжированное общество. Ясно, что относительно слабые этносы будут переживать тревогу пе­ред такой перспективой; 2) страх перед исчезновением или "за­топлением" — нередкое явление также в этнически ранжиро­ванных обществах, в которых нижестоящим этносам предъяв­ляются крайние требования. Добавим со своей стороны, что та­ково, например, требование отказаться от своего национально­го языка, как, например, это имеет место в Турции, где доми­нирующая этническая группа турков требует от курдов отка­заться говорить, писать и вообще употреблять свой "примитив­ный" (по определению расистов и националистов) курдский язык; 3) ожидание внешней опасности своему существованию вызывает агрессию, враждебные и чрезмерные требования к вышестоящим этносам или к правительству. Примером может служить требование сингальцев считать, будто в стране

188

Альберт Налчаджян

(Шри—Ланке) существуют только сингальцы. Существование в обществе двух или большего числа этнических субобществ — ситуация неприятная, и в подобных случаях требование гомо­генности общества — обычное явление. Так, в Турции осуще­ствляется политика создания единой турецкой нации. В ней курдам отведено место "горных турок. " Для создания в этни­ческом отношении гомогенного общества используются такие средства, как высылка, искажение истории и даже физическое уничтожение.

Когда этносы ощущают страх перед возможным исчезнове­нием, у них пробуждается сильнейшее оружие борьбы — этни­ческое самосознание. Ассимиляция или уход усиливаются по мере ослабления своей этнической я—концепции.

Обычно о роли я—концепции (самосознания) этноса в за­щите против угрозы исчезновения говорят в очень общей фор­ме, чаще всего — мимоходом. Между тем это социально—пси­хологическое образование, которое, по нашему мнению, явля­ется защитным комплексом, имеющим сложную структуру. Интересно было бы проследить за процессом потери членами этноса отдельных компонентов этнической я—концепции — вплоть до ее ядра. В этом ядре главными компонентами явля­ются чувство принадлежности и положительной идентифика­ции индивидов с этносом. Крайним случаем можно считать безразличие к породившему человека этносу, или что еще опаснее, отрицательная идентификация с ним. Логика этого последнего состояния сводится к тому, что, как думает инди­вид, нельзя быть таким, как члены данного этноса. Например, человек родился турком, но считает, что позорно быть турком. Это и есть логическое выражение отрицательной идентифика­ции с турецким этносом.