Эволюция представлений о верховной власти в обществах тюркского периода (VI xii вв.)

(История Республики Казахстан)

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Республика Казахстан

Уральск 2007

Работа выполнена на кафедре истории Республики Казахстан

Западно-Казахстанского государственного университета им. М. Утемисова

Научный руководитель: доктор исторических наук,

профессор Сдыков М.Н.
Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

профессор Сыздыков С.М.

доцент Ерофеева И.В.

Ведущая организация: институт Истории и этнологии

им. Ч. Валиханова

Защита диссертации состоится «9» июля 2007г. в 10.00 часов на заседании диссертационного Совета ОД 14.61.26. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности 07.00.02. – Отечественная история (История Республики Казахстан) в Западно-Казахстанском государственном университете имени М.Утемисова по адресу: 090000, г. Уральск, ул. Ж. Молдагалиева, 19.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Западно-Казахстанского государственного университета имени М.Утемисова

Автореферат разослан «__» июня 2007 г.

диссертационного совета,

кандидат исторических наук Мажитов Р. С.




ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Казахстан является наследником не только материальной и духовной культуры, но и политической культуры народов, населявших территорию Казахстана в древности и средневековье. Более того, становление казахской государственности предопределено предшествующими этапами исторического развития этих народов, создавших свои государственные объединения. Однако в настоящее время история развития политической системы кочевых и полукочевых народов Казахстана недостаточно представлена в научной среде.

Изучение становления и формирования институтов власти кочевых обществ затрагивает коренные аспекты отечественной истории. Самобытность и специфика казахского общества, его государственно-политического строя были определены предшествующими этапами развития кочевых народов Казахстана. Несмотря на достаточно широкий круг источников, в современной историографии недостаточно полно и объективно выявлена роль верховной власти и её функционального назначения в организации кочевого социума и государства. В исторической науке достаточно хорошо исследована проблема формирования института верховной власти в постмонгольских государствах на территории Казахстана, тогда как основы и корни тюрко-монгольских государств уходят в древность. При этом социально-политическое сознание и политические традиции тюркских обществ не изучены в полной мере.

Научное понимание верховной власти в кочевом обществе базировалось в недавнем прошлом на парадигмах марксистского и европейского подходов. Сложился некий стереотип восприятия кочевого правителя как военного предводителя, организатора военных подходов. Тогда как анализ сведений нарративных источников выявляет более широкую функциональную составляющую деятельности правителей домонгольского периода и в целом института верховной власти в кочевых государствах.

Актуальность проблемы обуславливается также приоритетной направленностью деятельности лидера в общественном процессе. Видение общественной истории как результат деятельности отдельных исторических личностей является наиболее ранней формой отражения социальной реальности. Первыми, кто обратился к роли главы государства в общественно-политическом процессе традиционного общества, были средневековые мыслители: Аль-Фараби, Ю. Баласагуни, М.Х. Дулати.

Изучение круга представлений о социально-политическом назначении верховной власти остаётся актуальным не только для исторического прошлого. Многие явления современной политической жизни не могут быть поняты без обращения к специфике политического и правового сознания тех народов, которые именовались в прошлом «патриархальными» или «традиционными».

В связи с вышесказанным, актуальный характер предлагаемой темы исследования определяется следующим:

▪ изучение данной проблемы позволяет понять назначение и специфику в целом института верховной власти у номадов Центральной Азии;

▪ исследования такого рода помогут проследить преемственность, генезис и трансформацию в восприятии политических лидеров в традиционном казахском обществе

▪ потестарно-политические отношения в казахском обществе невозможно объективно изучить без понимания политических традиций тюркского периода.

В работах С.Г. Кляшторного впервые делается попытка обратить внимание на особую роль тюркских каганов в обществе. По мнению ученого, основу власти тюркских каганов составляло триединое понятие «народ-государство-закон» [2].

Теоретические основы политогенеза кочевников разработал Н.Н. Крадин [3]. Он предложил использовать понятие «кочевая империя», тем самым адекватно обозначив особенности социально-политического развития номадов. Н.Н. Крадин выделяет отличие вождя и правителя раннего государства, связанное с минимальной зависимостью от социальных групп. Основные пути политогенеза кочевников классифицирует Л.Е.Куббель. Социальные группы, определяющие основные направления политогенеза номадных обществ, выделяет А.М. Хазанов. Ряд характерных черт для вождества выделили Г. Клаэссен и П. Скальник. Одной из этих черт является наличие общей идеологии для её составных частей [4]. Западный востоковед Л. Кредер историю кочевых обществ понимал как историю культуры [5; с.37]. Новозеландский историк Дж. Саундерс в отличие от других последователей концепций цикличности кочевых империй, рассматривал создание Монгольской империи как ключевой момент в истории Евразии [5; с.59].

В отдельный ряд необходимо поставить работы, ставшие классикой историографии тюркских народов: Ч.Ч.Валиханова, А.И. Лёвшина, В.В. Бартольда, А.Н. Бернштама, В.А. Гордлевского, Л.Н. Гумилёва [6]. Приведенные Ч.Валихановым предания, сохранившиеся в народной памяти Дашт-и-Кыпчака, свидетельствует о существовании понятий «ак-тор» («светлый путь»), «торе» (верховный правитель, господин) среди населения Казахстана ещё до формирования идеологии чингизизма. По свидетельству А.И. Лёвшина казахи видели в персоне правителя связь с установлением порядка, справедливости и правосудия.

В работах основателя российской востоковедческой школы академика Бартольда В.В. по истории «турецких» народов мотивировка власти тюркских каганов связывается с процессом формирования имперской аристократии, делается акцент на доминировании имперских взглядов в древнетюркских источниках. В целом у кочевников, по мнению В.В Бартольда, нет юридической определенности по обладанию властью, а есть только соответствующие политические традиции. В работе А.Н. Бернштама с позиций классового подхода представлена роль носителя титула «каган» как военного предводителя, мудрость которого сводится к умению организовывать завоевательные походы и грабежи оседло-земледельческих регионов. Данная позиция аргументируется тем, что родовой вождь через военную деятельность повысил свой политический статус и превратился в главу государства [6].

Роль системы генеалогического родства в сфере мировоззрения и идеологии, распределения властных функций отмечается в работах Ю.А. Зуева, Н.Е. Масанова [7].

Роль религиозных представлений в оформлении государственной власти анализируются в работах С.А. Плетневой, С.А. Гусейнова, Ю.А. Зуева, Г.Е. Агелеуова, Э.Б. Мижита, И.Е. Петросяна, В.Н. Басилова, Н.Н. Крадина, Н.В. Абаева и др. [8]. Многие авторы на основе системного анализа мифоло-гического пантеона рассматривают тенгризм в качестве государственного культа тюркских обществ, основными элементами которой являются культ Тенгри, культ предков, сакрализация власти правителя [9].

История последовательной трансформации элементов космогонических представлений и культурной преемственности юечжи - «тохарского» и иранско-тюркско-монгольского этнического круга дана в работе Ю.А. Зуева «Ранние тюрки: очерки истории и идеологии» [10].

Проблеме преемственности историографических традиций среди кочевых обитателей Монголии посвящена работа Ш. Бира «Монгольская историо-графия (XIII–XVII вв.)» [11]. Изучая историко-политическую концепцию хаганской власти у древних кочевников (монголов), Ш. Бира низводит процесс генезиса историко-политических идей кочевых народностей (преемниками которых стали тюрки, затем монголы средневековья) ко времени гуннов. Вопрос о преемственности историографических традиций камнеписных текстов тюркских и уйгурских каганов, свидетельствующих о наследовании государственной системы и идеологии, является предметом исследования С.Г. Кляшторного, И.Л. Кызласова [12]. Возникновение рунического письма, тюркской государственности и создание собственных институтов власти во главе с каганом как целостного единого исторического процесса рассмат-ривается в работе А.М. Щербака, английского лингвиста Дж. Клосона [13].

Проблема верховной власти в системе традиционных представлений исследована в работах Т.Д. Скрынниковой, Ш.М. Мустафаева [14]. Российский учёный Т.Д. Скрынникова рассматривает одно из идеологических представлений монгольского общества - соотношение власти и харизмы правителя. Фиксируя различия в отдельных компонентах, которые связаны с кочевыми и земледельческими цивилизациями. Ш.М. Мустафаев считает, что в «Огуз-наме» можно наблюдать трансформацию огузской концепции власти, включившей со временем элементы иранской и среднеазиатской традиции государственности.

Вопрос об идеологических тенденций тюркских кочевников Центральной Азии раскрывается в работах С.Г. Кляшторного, Г.И. Султанова, И.Л. Кызласова, И.В. Кормушина, В.Р. Фельдмана, итальянского тюрколога А. Бомбачи, французского тюрколога, автора исследований историко-культурных проблем и мировоззрения древних тюрков Л. Базена [15]. В исследовании Н.А. Рахмонова «Орхоно-енисейские памятники и тюркские эпосы» высказывается мнение, что идейно-политические взгляды тюркского общества VII-VIII вв. послужили созданию образа кагана-героя в письменной литературе [16; 45].

Среди исследований о формировании и особенностях функционирования древнетюркской ономастики, детерминативов в контексте данного исследо-вания важны работы японского историка Ширатори Кукачи (Shiratori K. A Study on the Titles Kagan and Katun – Memoirs of the Research Department of the Tokyo Bunko. Tokyo. 1926. p.1-39) [5; 99-100]; финского этнографа и лингвиста Рамстедта Г.Й. [5; с.56]; японского историка-тюрколога Мори Масао; Э.Дж. Пуллиблэнка. Также в этот ряд необходимо включить работы С.Г. Кляшторного, Ф.С. Фасеева, Н.Н. Кононова, А.С. Аманжолова, В.У. Махпирова [17].

У западных исследователей особый интерес вызывает весьма специфический комплекс – языковой, литературный, религиозный и общекультурный синкретизм, характерный для Центральной Азии в I - начале II тыс. [18].

Политико-правовые аспекты истории средневековых государств территории Казахстана освещаются в работах Е.И. Кычанова, Т.С. Жумаганбетова, Т.И. Султанова, Э. Хара-Давана, А. Дугина и др. [19].

Существуют работы о роли современного главы государства, затраги-вающие политологические и философские аспекты проблемы политического лидерства в современном обществе. К числу таких работ относятся работы Л.И. Тунгатаровой, А.К. Жарикбаева [20].

Теоретически исследования по изучаемой проблеме можно классифици-ровать на следующие группы: 1) работы, освещающие проблему института государственности и верховной власти в номадных обществах ранних кочевников; 2) работы, освещающие проблему института государственности и верховной власти в номадных обществах тюркского периода; 3) работы, освещающие проблему института государственности и верховной власти в номадных обществах монгольского периода и постмонгольского периода.

На современном этапе развития исторической науки Казахстана при изучении истории древних, средневековых обществ территории Казахстана и казахского общества рассматриваются проблемы становления государственности, права, института ханской власти. К сожалению, во многих исследованиях подчеркивается роль чингизизма в становлении политической системы постмонгольских государств территории Казахстана. Не учитывается существование политико-правовых воззрений на верховную власть в тюркских обществах, населявших территорию Казахстана до монгольского завоевания. Суждения некоторых исследователей достаточно узко определяют роль мировоззренческой системы тюркских народностей на территории Казахстана и её влияние на становление политических воззрений о власти. В целом данный процесс связывается только с образованием имперской структуры власти, навязанной кочевому обществу. Предметом рассмотрения многих исследователей является сакральный характер власти в рамках космогонических представлений тюркских обществ раннего средневековья, тогда как религиозные, политико-правовые и другие аспекты, необходимо рассматривать как целостное восприятие мира, в котором непосредственно определенное место занимали представления о власти. Таким образом, предлагаемая проблема не являлась предметом специального исследования, решение задач которой предлагается в данном диссертационном исследовании.

Цели и задачи исследования. Целью исследования является изучение представлений о верховной власти в обществах тюркского периода (VI-XII вв.).

Исходя из целей исследования, нами поставлены следующие задачи:

▪ выявление внутренней связи и логики восприятия большого круга концептуальных воззрений о власти;

▪ на основе анализа сведений письменных источников показать, что представления о верховной власти являются составными частями единой мировоззренческой системы обществ тюркского периода (VI-XII в.в.);

▪ на основе анализа исторических источников изучить роль верховного правителя в социуме через определение особенностей политического, идеологического, правового сознания кочевого тюркского общества (раскрыть понятия «törü», «тенри кут»);

▪ определить характер представлений о месте верховного правителя в потестарно-политической структуре тюркского общества, его взаимодействия с социумом («кодекс чести» правителя).

▪ работа является интегрирующим подходом в исследовании социально-политического, религиозно-идеологического, политико-правового аспектов восприятия верховной власти в обществах тюркского периода истории Казахстана (VI-XII вв.).

▪ выявление круга представлений о верховной власти через анализ специфичных социально-политических категорий «törü» (закон), «äl» (государство), «bodun» (народ) и мировоззренческих категорий «täңрi» (тенгри), «kyт» (харизма), «Joл» (путь), характерных для тюркских обществ средневековья.

▪ изучение понимания верховной власти в контексте системы традиционных представлений через картину мира и законы мышления кочевых и полукочевых тюркских народов.

Источники «тюркского происхождения» характеризуют взгляды на жизнь и мироздание тюркского общества, в котором они отводят особенную роль носителю верховной власти, отвечающему за гармонию общества и мира в целом. Тюрки основывали свои своды правил и кодексы поведения, исходя из своих представлений истинных кочевников.

В «Кутатгу билиг» Юсуфа Баласагуни (изданного В.В. Радловым в 1910 г.) выясняется круг вопросов, касающихся управления государством [23]. Доминантой идеального правления преподносится закон, выраженный в тексте тюркским словом «törü». Автор, знакомый с арабской и персидской литературой, описывает просвещенного правителя. Однако представление о предназначении верховной власти сохранила идеалы кочевого тюркского общества. «Кутатгу билиг» представляет собой политический трактат, отразивший воззрения на верховную власть в тюркской среде. Фольклорный материал, приведенный в «Диван лугат ат-турк» Махмуда ал-Кашгари, отчетливо отражает вопрос о роли и месте правителя в тюркском обществе. [24]. «Огуз-наме» повествует о создании первого государства кочевников легендарным Огуз-каганом. Сведения источника предельно ясно характеризуют мировоззренческие аспекты восприятия верховной власти тюркских племен [25].

В историко-философских трактатах Аль-Фараби приводятся идеи, близкие по замыслу с содержанием «Кутатгу билиг» [26]. Главной установкой правителя в деле управления государством Аль-Фараби объявляет хороший закон. Наряду с функциональными вышеперечисленными обязанностями тюркских правителей, одним из видов государственной деятельности считалась подготовка поучений. Произведение Аль-Фараби, как и труд Ю. Баласагуни, принадлежит к тому кругу источников, которые, резюмируя существующие представления в тюркском обществе средневековья, отмечают новые критерии в восприятии верховной власти.

На основании данных корпуса китайских источников можно проследить генезис политических воззрений на верховную власть тюркских народов и заключить, что их основы сложились ещё в древности [27]. Китайские источники отражают представления «варваров» не в полной мере, часто искажают какие-то сюжеты в угоду великоханской идеологии. Многие китайские понятия и термины, используемые при описании северных кочевых народов, не отражают подлинной сущности институтов власти в кочевом обществе. Вместе с тем, китайские хроники содержат внушительный объём информации, позволяющий реконструировать суждения о верховной власти в кочевом обществе. В функциональные обязанности «главного» кочевника входило строгое соблюдение обычаев, традиций и установлений предков. Судя по данным китайских источников, «завещание» или «поучения» правителей кочевников имели общую форму и традицию.

Исторические судьбы, традиции государственности, мировоззрение тюрко-монгольских народов демонстрируют генетическую близость. Поэтому привлечение монгольских текстов позволяют восстановить широкий исторический контекст. «Неофициальная» история монголов представлена в «Сокровенном сказании» (1240г.), «Чингис-наме» (XVI в.) Утемиш-ходжи ибн Маулан Мухаммада Дости и «Алтан тобчи» (50 гг. XVII в.) [28]. «Народные произведения» способствуют более глубокому пониманию назначения верховной власти в тюркском обществе средневековья, в которых сравнение дано в системе традиционных ценностных воззрений тюрко-монгольских народов.

К этому ряду можно отнести «Записки» Ибн Фадлана, сочинение Абу-Абдаллаха-ал-Хорезми (X в.) «Мафатих ал-улум» (т.е. ключи наук) [24]. Сочинение Гардизи «Зайн ал – ахбар» «Украшение известий» написана в царствование газневидского султана Абд ар-Рашида (1050-1053). Известная единственная рукопись этого сочинения находится в Оксфордской библиотеке. Благодаря работам В.В. Бартольда по источниковедению, мы смогли использовать в своей работе главу о тюркских народах. Эти сведения о тюркских племенах частично повторяются в «Своде летописей» (Муджмал ат-таварих) неизвестного автора XII в. и «Сборнике анекдотов и блестящих рассказов» Мухаммеда ал-Ауфи (XIII в.) [29, с.23-24]. Сочинение Джамал ал-Карши ал-Мулхакат би-с-сурах содержит сведения по истории раннего ислама, о мусульманских династиях, включая собственно центральноазиатские династии, в частности Караханидской [30].

В «Сборнике летописей» («Джами-ат таварих», 1310-1311гг.) Рашид-ад дина скрупулезно описывается общественная структура и социальная организация народов тюрко-монгольского круга, что выделяет его труд из разряда ему подобных [31]. Наше внимание в первую очередь привлекли так называемые «билики» Чингис-хана. Большинство исследователей не обращали на них должного внимания, считая их недостаточно репрезентативными, носящими преимущественно фольклорный характер. Поучения имеют социо-нормативную направленность и имеют аналогичную с эпитафиями тюркских каганов, «Кутатгу билиг» и трактатами Аль-Фараби содержание. В традиционной системе кочевого общества «билики» определяют роль правителя как носителя социопорядка.

Для сравнительного анализа важен был корпус персидских источников. Это «Таварих - и Гузида–йи нусрат-наме» неизвестного автора, «Фатх-наме» Гулама Шада, «Шайбани-наме» Камал-ад Дина Али Бинаи, «Та'рих – и Абу-л-хайр-хани» Ма'суд бека Усмана Кухистани, «Бадаи Ал-Вакаи» Зайн-ад-Дина Васифи, «Ислам-наме Мола Абд-ал Алима, «Фирдаус Ал-Икбал» Му'ниса и др [32]. Содержащиеся в них сведения отражают трансфомацию концептуальной основы представлений о верховной власти в тюркских обществах позднего средневековья, обусловленные широким распространением ислама и соответственно идеологии власти.

Анализ источников выявил достаточно большой диапазон представлений о социально-политической роли верховной власти в тюркском обществе средневековья. Об их устойчивости и распространенности в исследуемую эпоху свидетельствует, прежде всего, объем сведений. На их основе мы выделили ключевые понятия, которые заключают в себе основные постулаты предназначения верховной власти в тюркском обществе средневековья. Поэтому структурное деление нашей работы на отдельные главы, предусматривает рассмотрение основных групп представлений, определяющие понимание верховной власти в обществах рассматриваемого периода.