Как бы случайно женщина елизавета

Кристины Нутрицио

Ирины Константиновой

8 905 204 82 50

В сезоне 1984/85 годов прошло 85 спектаклей.

Нарисую на огромном парусе твои глаза.

Выйду в море, волны захлестнут мостик,

взметут брызги и омоют парус.

и глаза твои наконец заплачут —

глаза, которые ни разу не прослезились из-за меня.
И окунется в волны скульптура на носу корабля,

похожая на тебя грудью, лицом и животом —

и обнимет море тебя — тебя, никогда не желавшую моих объятий.
Когда же приду я в Кандию, люди на берегу спросят:

"Почему этот моряк нарисовал на своем парусе женские глаза?"

И отвечу я: "Потому что это женщина, которую я люблю, и хочу, чтобы она была со мной. Может, удастся взять её на абордаж".
ЕЛИЗАВЕТА. Да куда вы все подевались? Разве не пора уже… (натыкается на манекен, словно попадая в его объятия)… Это еще что такое? Марта, почему темно? (открывает оконную ставню, солнечный свет падает на манекен — на нем женское нарядное платье. Елизавета громко вскрикивает). Аааа! Проклятая Стюарт! Уходи! Не пугай меня! (смотрит на тяжелую штору — та колышется, и Елизавета, схватив кинжал, бросается к ней.) И ты тоже! Я видела тебя… Мерзавка! Я убью тебя! (Вонзает кинжал в штору.)

МАРТА. Помогите! Остановись! Елизавета!

ЕЛИЗАВЕТА. Кто здесь? Выходи или я убью тебя!

МАРТА (появляясь на сцене). Это я, Марта… Да что с тобой?

ЕЛИЗАВЕТА. Марта? Что ты там делала? Следила за мной?

МАРТА. Ну, что ты? Я услышала твой крик… Что случилось? (отодвигает гобеленовую штору, свет проникает в комнату, полностью освещая манекен. Елизавета снова испуганно вскрикивает и швыряет в него листы бумаги).

ЕЛИЗАВЕТА. Там… там… Мария! Это она, обезглавленная!

МАРТА. Да нет, дорогая, это же только ее платье… Успокойся!

ЕЛИЗАВЕТА. Кто принес сюда этот манекен и зачем поставили здесь?

МАРТА. Ты сама велела достать платье из шкафа… Хотела подарить его… Не знаю только, кому.

ЕЛИЗАВЕТА. Помолчи. Во-первых, я велела достать его из шкафа… чтобы проветрить, вот и все…

МАРТА. Ну, очевидно, кто-то не так понял…

ЕЛИЗАВЕТА. Черта с два — не так понял! Нарочно сделали… Поставили сюда этот манекен без головы… чтобы меня удар хватил! Кому пришла в голову эта распрекрасная мысль? Подать сюда этого негодяя!

МАРТА. Хорошо… Сейчас же разберусь… Созову всю прислугу… и проведу расследование по всем правилам… И тогда все узнают, что королеву Елизавету Первую до сих пор преследует призрак Марии, королевы Шотландии.

ЕЛИЗАВЕТА. Никто меня не преследует… Плевать я хотела на эту шотландскую шлюху!

МАРТА. Ну, так и покажи это всем. Успокойся и ляг в постель (хочет открыть створки кровати).

ЕЛИЗАВЕТА. Оставь. Не открывай.

МАРТА (шепотом). А что? Кто-то гостит у тебя там? Убей его. Ты же так кричала… Неужели не проснулся!?

ЕЛИЗАВЕТА. Не проснулся только потому, что некому просыпаться… Никого у меня не было…

МАРТА. Тогда открою?

ЕЛИЗАВЕТА. Сегодня ночью я никого не приводила сюда… Но мог остаться тот, кто был там три дня назад…

МАРТА. Да ладно… Просто невозможно говорить с тобой сегодня утром… Что стряслось? Смотри…. Так расшумелась, что рассыпала все бумаги… (подбирает несколько листов).

ЕЛИЗАВЕТА. А... Дай сюда!

МАРТА. Что это?

ЕЛИЗАВЕТА. Ты должна объяснить мне, что это! Кто этот ублюдок? Сам пишет эти бесстыжие вещи или какой-нибудь дурак старается для него? Откуда у него все эти сведения? Всю ночь не могла уснуть, пытаясь понять это.

МАРТА. Елизавета, ты успокоишься, наконец? Это я ничего не понимаю… Не понимаю, о ком ты говоришь?

ЕЛИЗАВЕТА. О Шекспире. Кто такой?

МАРТА. Шекспир? Чем опять не угодил тебе?

ЕЛИЗАВЕТА. Я велела разузнать о нем еще месяц назад. Хочу прочесть все, что он написал… Хочу знать, какие из всех этих безобразий он поставил на сцене… Кто печатает его пьесы…

МАРТА (указывая на листы, которые только что подняла). И ты в твоей-то поистине трагической ситуации, можно сказать, на краю бездны, ломаешь голову над этими дурацкими пьесами? Прости, но это уже какое-то наваждение.

ЕЛИЗАВЕТА. Да, разумеется, это же так просто заявить: Елизавета чокнулась, зациклилась, сошла с ума! Но ты посмотри… ты только взгляни, и скажи мне, разве этот Генрих IV и этот Ричард III не моя копия… Не с меня разве списаны, не я ли так же правлю страной, как они…

МАРТА. Но это же все не придумано: это история.

ЕЛИЗАВЕТА. Конечно, я же не могу сердиться на историю, которая скопирована с моей жизни, но я сержусь на него, на того, кто отважился изобразить ее на сцене с явной аллегорией!

МАРТА. Знаешь, ты не просто королева, ты королева фантазии!

ЕЛИЗАВЕТА. Вот как, фантазии? А этот Гамлет, разве не точная моя копия? Ну-ка, попробуй возразить!

МАРТА. Гамлет – твоя копия?

ЕЛИЗАВЕТА. Да, и не смотри на меня с такой насмешкой. Читала?

МАРТА. Нет… но знаю сюжет.

ЕЛИЗАВЕТА. Тогда прочти. И внимательно. И найдешь тут мои слова… мои ругательства, все мои мучения… все, что я говорила здесь, в этой комнате. Откуда он знает все, этот Шекспир? Кто шпионил тут у меня?

МАРТА. Послушай, если думаешь, будто я… Только скажи, и я тотчас уйду.

ЕЛИЗАВЕТА. Нет, Марта, не ты… у тебя слишком мало фантазии, чтобы заниматься подобными делами…

МАРТА. Спасибо. Во всяком случае, если бы ты научилась орать немного потише, так, чтобы тебя не слышала стража в коридоре, проходящие мимо чиновники да разные подхалимы и мальчишки, которые случайно оказываются в твоей постели (указывает на створки кровати).

ЕЛИЗАВЕТА. Ты перестанешь или нет? Тоже повторяешь всякие сплетни?

МАРТА. Какие сплетни? Ты забываешь, что это я прибираю твою кровать каждое утро. Во всяком случае, если тебе так уж хочется узнать, кто стоит за этими спектаклями, почему бы не спросить своего главного соглядатая?

ЕЛИЗАВЕТА. И в самом деле. Где Эгертон?

МАРТА. Тут, в коридоре. Ждет с рассвета. Если позволишь, велю войти.

ЕЛИЗАВЕТА. Войти? Чтобы увидел меня в таком чудовищном виде, ведь я только проснулась. Никогда! Увидит, так ведь завтра весь Лондон будет знать, как я ужасна на самом деле.

МАРТА. Ладно, как хочешь. Подождет, пока не приведешь себя в порядок. Скажу, чтобы пришел через четыре часа, после обеда.

ЕЛИЗАВЕТА (с иронией и насмешкой) Ха-ха-ха… Как ты остроумна. Вели войти. Только подай что-нибудь… заслониться… Нет, пожалуй, иди, иди, я сама… Достаточно подвинуть коня (толкает коня на колесах и ставит посреди сцены).

МАРТА (в левую дверь, открыв еще одну тяжелую штору). Прошу, Эгертон, проходите… Её Величество ждет вас.

ЭГЕРТОН. Спасибо. Добрый день, Ваше величество… (осматривается).

ЕЛИЗАВЕТА. Здравствуйте, Эгертон.

ЭГЕРТОН (осматривается). Но где же вы?

ЕЛИЗАВЕТА. Здесь, за… за конем. Предупреждаю вас, Эгертон, только вздумаете заглянуть за коня, сдвинетесь хоть на шаг в сторону, влеплю пулю прямо в ваш шпионский глаз (выставляет из-за шеи коня короткий пистолет). Ну, так что вы мне расскажете?

ЭГЕРТОН. Ваше величество, я в ужасе! Я знаю, что вы гневаетесь на меня.

ЕЛИЗАВЕТА. Гневаюсь – слабо сказано, Эгертон. Я в бешенстве. Во-первых, почему вы мне так ничего и не доложили о том негодяе, который стрелял меня в меня, когда я каталась на лодке… Я так и не знаю, был ли это ирландец, пуританин, католик или какой-нибудь охотник, принявший меня за тетерева… (Марта уходит за сцену, потом возвращается, неся тазик и полотенца, моет ноги Елизавете). Во-вторых, сержусь, потому что хочу понять, как вы расцениваете тексты, которые вам представляют для исполнения на сцене. И вы еще называетесь после этого главой интеллидженс сервис – умной службы. Службой дураков должно называться ваше ведомство!

ЭГЕРТОН. Госпожа, я готов стерпеть любую обиду. Позвольте заверить вас, что наемный убийца о котором идет речь, схвачен и заговорил.

ЕЛИЗАВЕТА. Заговорил? По доброй воле?

ЭГЕРТОН. Да, с горящим факелом под ступнями…

ЕЛИЗАВЕТА. Что?! Опять эти подлые методы… преступные…

ЭГЕРТОН. Но, госпожа, с тех пор как существует мир, полиция, если хочет получить признания, всегда вынуждена…

ЕЛИЗАВЕТА. Черта с два — вынуждена! Вы еще не поняли? Мы больше не варварское бесчеловечное государство, как было при моем отце, который даже при зверских допросах присутствовал, словно на развлекательных спектаклях. Сегодня мы живем в свободном, гуманном государстве, в стране, где я должна возмущаться, оскорблять вас, привлекать к суду, если обнаружу, что совершаете преступление. Ваша обязанность — продолжать как ни в чем не бывало мучить арестованных, но не приходить и не рассказывать мне об этом!

ЭГЕРТОН. Вы правы, извините меня. Одно несомненно — в данном случае нет никакой связи с графом Эссексом.

ЕЛИЗАВЕТА. Вы говорите это, чтобы доставить мне удовольствие… Не так ли, Эгертон? Знаете, что я схожу с ума по нему!

ЭГЕРТОН. Нет, госпожа. Это правда. Речь идет о фанатике, просто об одном, отдельно взятом сумасшедшем.

ЕЛИЗАВЕТА. Как об одном?.. Разве их не двое было?

ЭГЕРТОН. Да, два отдельно взятых сумасшедших.

ЕЛИЗАВЕТА. Ну, ясно. Еще немного, и обнаружится, что их было трое… четверо… Национальная ассоциация отдельно взятых сумасшедших. Как вы ничтожны и скучны. Всякий раз боитесь, что обнаружатся зачинщики всех этих гадостей. Знаете, что все это громкие имена, и заводите глупую канитель про отдельно взятых безумцев.

ЭГЕРТОН. Возможно, вы правы, синьора, мы скучны… Но, уверяю вас, в данном случае граф Эссекс не при чем.

ЕЛИЗАВЕТА. В данном случае. Но в каких-то других весьма даже причем, так ведь? Продолжайте.

ЭГЕРТОН. Боюсь, он затевает действительно жуткую операцию.

ЕЛИЗАВЕТА. Ах, вот как? И вы, Эгертон, вместе с моими советниками, не нарадуетесь этому, представляю!

ЭГЕРТОН. Госпожа, прошу вас… Мы… дело в том, что граф поддается влиянию множества легкомысленных людей. Они убеждают его организовать самое настоящее народное восстание и обратиться за внешней поддержкой.

ЕЛИЗАВЕТА. За внешней поддержкой? К кому?

ЭГЕРТОН. Пытаются привлечь вашего кузена, короля Шотландии.

ЕЛИЗАВЕТА. Якова?

ЭГЕРТОН. Да, чтобы он выступил сюда со своими войсками и поддержал их, когда начнется восстание.

ЕЛИЗАВЕТА. Нет, нет, не могут же они быть такими идиотами… Такими хреновыми головами…

МАРТА. Хватит, Елизавета, ты между прочим еще и дама, не только королева. (уходит, унося тазик и полотенца)

ЕЛИЗАВЕТА. А кроме того я еще и папесса — глава своей церкви. Смотри, вот отлучу тебя, будешь знать! Иди, иди… (Эгертону) Это невероятно! Это неправда! Где доказательства, мне нужны доказательства! (Марта возвращается).

ЭГЕРТОН. Вот они, госпожа (достает бумаги из конверта и протягивает королеве, прячущейся за конем). Это письма, написанные собственноручно графом Эссексом.

ЕЛИЗАВЕТА. Покажите. (полицейский немного наклоняется вперед) И ни с места! (просматривает бумаги, читает письмо) "Выступите сейчас же! Немедленно! Вряд ли представится более подходящий случай. Вся страна в отчаянии, все убеждены, что королева в полном подчинении у своих советников и что их подлая политика приведет Англию к гибели". (смеется). Нет, это все неправда! Это не его почерк. Грубая подделка… Фальшивка!

ЭГЕРТОН. Возможно ли? И все же курьер, а это наш человек, заверил, что получил письмо из его собственных рук.

ЕЛИЗАВЕТА. Фальшивка, говорю вам! Или, может быть, Эгертон, вы больше верите этом продажному бандиту, чем мне… А он работает вовсе не на вас, а как раз наоборот — на Якова?

ЭГЕРТОН. Что вы, что вы! Конечно, как бы это сказать… Ну, всегда ведь можно проверить.

ЕЛИЗАВЕТА. Ну вот, умница! Догадался! Допросите его, даже арестуйте этого вашего преданного осведомителя и примените "метод раскалывания".

ЭГЕРТОН. Метод раскалывания?

ЕЛИЗАВЕТА. Ну да, тот что придумал мой брат Эдуард. Сначала арестованного как следует запугивают, показывая виселицу… А потом неожиданно обещают свободу и даже деньги, если только заговорит… И он тут же, вот увидите, начнет выдавать вам стольких людей, что придется остановить его, иначе тюрьмы переполнятся!

ЭГЕРТОН. Несомненно… я сообщу вам в самое ближайшее время.

ЕЛИЗАВЕТА. Молодец, Эгертон, поторопитесь… Займитесь делом и немедленно.

ЭГЕРТОН. Немедленно (раскланивается). Ваше величество… (к Марте) Мое почтение, госпожа Пингик (выходит, оставив свою папку на стуле).

МАРТА (отодвинув деревянного коня на прежнее место) Извини, Елизавета, я взглянула мельком на эти письма… и меня удивила твоя жестокость… Ты не сомневаешься?

ЕЛИЗАВЕТА. Нет, я в этом уверена.

МАРТА. В самом деле?

ЕЛИЗАВЕТА. Да, я совершенно уверена, что их написал сам Эссекс.

МАРТА. А! И что же ты будешь делать?

ЕЛИЗАВЕТА. А что я должна делать? Приговорить его к смертной казни? Что я должна делать? Я люблю этого несчастного. И ты сама сказала — должно быть, я сама виновата, если у Роберта так свихнулись мозги.

МАРТА. Согласна, защищай, спасай его! Этого своего возлюбленного… Но постарайся, чтобы у него не оказалась на руках слишком много козырей… или даже сама козырная дама. Потому что тогда уж я посмеюсь… (выходит и возвращается, неся поднос с чашками и чайником)

ЕЛИЗАВЕТА. Козырная дама? Глупая, ты ничего не поняла! Она уже была у него на руках — у Роберта Эссекса! Это я была козырной дамой! Но этот дурак не сумел сделать правильный ход… Он отбросил меня, словно двойку пик. И вдобавок окружил себя сворой дураков. Кроме того, Эгертон и Сесил подсунули ему разных своих подсадных уток, шпиков и провокаторов. И этот мой несчастный дурачок даже не замечает ничего! И на что он только рассчитывает? Глупец полный! Ничего не понял. Как подумаю, что сегодня ночью он устроил переворот…

МАРТА. Кто? Эссекс… со своими?

ЕЛИЗАВЕТА. Ну да, пятьдесят человек захватили арсенал Старых консулов, и Эгертон ничего не сказал мне! Хорошо, что я создала вторую тайную полицию… И заслала к нему своих осведомителей — целый корпус. Они захватили у меня уйму оружия, причем довольно ловким приемом.

МАРТА. Потрясающе!

ЕЛИЗАВЕТА. Радуешься! Вот видишь… держишься, держишься, а потом тоже переходишь на сторону червового валета, эх!

МАРТА. Нет, постой… Я только восхищаюсь его мужеством и умом…

ЕЛИЗАВЕТА. Чьим умом? Эссекса? Это, конечно, была не его идея. У него в голове так пусто, что если там и появится какая-нибудь мысль, так умрет от одиночества. (протягивает Марте чашку). Пей свой чай. Забываешь об Эгертоне и его осведомителях. Захват арсенала организовали здесь, во дворце… за столиком, мои советники, чтобы окончательно осмеять Роберта.

МАРТА. Ну, разумеется, ведь Эгертон знал, что Эссекс намерен захватить оружие во дворце.

ЕЛИЗАВЕТА. Конечно! Но не помешал ему осуществить задуманное. Лоху, которого собираются ощипать, всегда дают выиграть первые три игры, чтобы потом покрепче ударить. Сесил, мой любимый советник… Баконе… Лесли и все остальные лорды короны хотят и меня наказать. Не могут простить мне, что я осыпала мальчика наградами и одарила подрядами… Как подумаю об оскорблении, какое нанес мне этот проклятый карлик: "Рано или поздно оседлает вас этот ваш Эссекс! Как телку."

МАРТА. Кто позволил себе такое? О каком карлике ты говоришь?

ЕЛИЗАВЕТА. О Сесиле… моем советнике. И я плюнула ему в лицо… Прямо в глаз попала … И не случайно это вышло. Вот уже три месяца, как тренируюсь, гашу таким образом свечи с трех метров. Плюнула в четверых лордов короны… А потом выгнала их всех пинками под зад… ругаясь на чем свет стоит!

МАРТА. Чего же удивляться, что теперь они хотят отплатить тебе! (берет поднос и собирается уйти)

ЕЛИЗАВЕТА. На блюде, словно голову святого Иоанна, принесут мне его голову. О, мой Роберт! Если бы я могла хотя бы поговорить с этим моим наказанием.

МАРТА. С ним я поговорила.

ЕЛИЗАВЕТА. Ты?! Когда?

МАРТА. Три дня тому назад. Пошла и отыскала его. И пусть будет ясно — я сделала это только ради тебя. Я слышала, как ты рыдала всю ночь… звала его…

ЕЛИЗАВЕТА. Ладно, ладно… И он согласился выслушать тебя?

МАРТА. Я придумала сказку.

ЕЛИЗАВЕТА. Какую сказку?

МАРТА. Но только не сердись… Обещай.

ЕЛИЗАВЕТА. Обещаю… Ну!

МАРТА. Сказала, что это ты послал меня.

ЕЛИЗАВЕТА (пинком отшвыривает поднос, который держит Марта, чашки летят на пол). Ах ты, мерзавка… дрянь паршивая…

МАРТА. Эй, ты же обещала! Слово королевы.

ЕЛИЗАВЕТА. Плевать мне на это слово. Да я убью тебя сейчас…

МАРТА. Успокойся, Елизавета. Тем более, что Роберт Эссекс и не поверил мне… Он все еще злится за прошлое… Говорит, что ты унизила его перед всеми… Но можно узнать, что ты сказала ему такого обидного?

ЕЛИЗАВЕТА. Да, сказала ему что-то вроде… Ну, сказала, что его содержат женщины и что он пидер, торгующий собой.

МАРТА. Пидер? Да ты с ума сошла!

ЕЛИЗАВЕТА. Но он же обидел меня! Заявил с наглой улыбкой, что я "старая, тощая рухлядь, похожая на мужчину". И каково это, по-твоему?

МАРТА. Не очень мило…

ЕЛИЗАВЕТА. Но я наказала его. Забрала сережку, которую подарила…

МАРТА. Правильно сделала!

ЕЛИЗАВЕТА. И начисто откусила мочку!

МАРТА. Мне кажется, это уже слишком…

ЕЛИЗАВЕТА. Да, но потом возвратила… мочку.

МАРТА. Дело в том, что когда я хотела предупредить тебя, потому что уже знала, об осведомителях и провокаторах… Но ты не слушаешь меня…

ЕЛИЗАВЕТА. Да, да… Слушаю, продолжай…

МАРТА. Что читаешь?

ЕЛИЗАВЕТА. Это папка Эгертона… которую он забыл… или, может быть, оставил специально… Тут копии писем разных послов своим хозяевам…

МАРТА. Черт возьми, этот шпик Эгертон вскрывал их почту?

ЕЛИЗАВЕТА. Конечно, это же Интеллидженс сервис! У него особая слюна, растворяющая клей… лизнет… отклеит, скопирует и отправляет дальше. Ох, ты только посмотри, они же все пишут обо мне. Послушай, нет, ты только послушай, что обо мне рассказывает венецианский посол. (читает) "Королева Англии без конца цитирует греческих и латинских авторов, но больше всего любит громко и безудержно смеяться, и рассказывает такие неприличные анекдоты, что покраснела бы даже хозяйка борделя… Часто ругается… Научилась у одного итальянского клоуна портить воздух, и награждает громкими залпами лордов, впавших в немилость… Я видел даже, как она плюнула в одного из них…" (смеется, явно позабавившись) А, так, значит, тоже присутствовал при этом…

МАРТА. Смотри-ка, о тебя уже слава пошла по всему свету…

ЕЛИЗАВЕТА (продолжая читать). "Танцует, как сумасшедшая, вытворяя невероятные прыжки, и так сильно потеет, что, когда кружится, брызги летят во все стороны, словно от собаки, отряхивающейся от воды".

МАРТА. Ну, что ж, когда волнуешься, это правда, ты сильно потеешь и воняешь. Что верно, то верно.

ЕЛИЗАВЕТА. Однако вот португальский посол явно относится ко мне с симпатией… Смотри, что он пишет обо мне: "Деревянная кукла, бездушный манекен, увешанный бантиками и ленточками… торжественная мантия в кружевах, из которой торчит стеклянная голова". Гадкий мерзавец, дерьмовый католик! И послушай еще: "Елизавета способна внушать ужас, даже когда смеется". В следующий раз, когда встречу его, целый час буду хохотать… пока не умрет от страха! Послушай, мне уже надоело, читай дальше сама…

МАРТА. "О ней говорят: слишком женственна, чтобы быть мужчиной… слишком мужеподобна, чтобы быть женщиной".

ЕЛИЗАВЕТА. Поняла? Я гибрид. Елизавета – не король и не королева, а королев!

МАРТА. "Любит похороны, как каждый уважающий себя правитель. Во время погребения рыдает так громко, что заглушает пение хора. В тот же вечер участвует в каком-нибудь празднестве, прилепившись к своему Эссексу, вертя задом, словно… бирокка энкалорада?!

ЕЛИЗАВЕТА. Что это значит? (выхватывает у Марты письмо). Бирокка энкалорада… Похоже, какое-то оскорбление. (Всматривается в листок). А, смотри-ка, тут звездочка… и есть перевод Эгертона… Как мило с его стороны! "Вертя задом, словно ослица во время течки"! Не-ет! "Потом объявляет, что награждает своего любовника титулом адмирала за славное сражение на поле битвы в её постели". Видишь… это уже не про меня… Это ирония, не имеющая ко мне никакого отношения. Ааааах! Ослица во время течки! (издает жуткий вопль, расшвыривает стулья, скамьи, пульт с книгой, пинает коня, и тот сдвигается с места, стреляет в манекен, наконец, успокаивается).

МАРТА. Ну, это уж ты уж слишком! И все из-за того, что этот Фоксен позволил себе написать то, что ты же сама повторяешь в довольно грубых выражениях?

ЕЛИЗАВЕТА. Но я люблю его и могу себе это позволить! Но кто устроил этот бордель? Я сохну здесь из-за этого нежнейшего грубияна, который не удостаивает меня ни словом… ни письмом… А у меня так и звучит в ушах его голос… и перед глазами так и стоит все время его лицо…

МАРТА. Ну, ну… Елизавета… держись… Вот увидишь, это пройдет…

ЕЛИЗАВЕТА. Но я не хочу, чтобы проходило! Мне нравится! Мне нравится умереть от страсти! О боже! (хватаясь за грудь).

МАРТА. Что случилось, дорогая? Тебе плохо?.. Сердце?! Сядь…

ЕЛИЗАВЕТА. Нет, пистолет… Я сунула его сюда… за корсет… а он соскользнул… Взвелся курок…

МАРТА. Но пистолет разряжен… Ты же недавно стреляла…

ЕЛИЗАВЕТА. Этот двуствольный… Там второй заряд… С кремниевым запалом… и взведенным курком… Сейчас выстрелит… Мамочки… Сейчас сама в себя выстрелю!

МАРТА. Успокойся, успокойся… Сейчас распущу корсет. Встань потихоньку, надо начать с талии. Поднимись на скамеечку… Где он, покажи, где он, по-твоему…

ЕЛИЗАВЕТА. Вот тут, на животе, мне кажется… Ну и дела! (С трудом поднимается на скамеечку). Но зачем, чтобы умереть, нужно подняться так высоко?

МАРТА. Ну вот, распустила… Теперь протиснем его подмышку, а оттуда на спину… Подожди, позову кого-нибудь на помощь… Стража!

ЕЛИЗАВЕТА. Ты с ума сошла!? В таком неприбранном виде… впускать посторонних…

МАРТА. Дорогая, выбирай: или пуля в живот или нескромный взгляд.

ЕЛИЗАВЕТА. Одна гадалка предсказала мне, что я погибну от собачки – от курка — но я никак не представляла, конечно, что это будет собачка-курок моего собственного пистолета.

МАРТА. Осторожно! Может выстрелить… Надо переместить его на спину…

ЕЛИЗАВЕТА. Осторожно? Двое? Почему не весь гарнизон?

МАРТА. Не бойся… просуньте свои руки… сюда… чувствуете пистолет?

ЕЛИЗАВЕТА. (с интересом рассматривает стражников). Здравствуйте! Но конечно… выше… пошарьте… Пошарьте… Пощупайте как следует, ребята… Господи, если только выстрелит… И останусь жива, убью вас!

МАРТА. Успокойся, Елизавета… Черт возьми…

ЕЛИЗАВЕТА. Ну, вот, я так и знала… Он соскользнул вниз… теперь на животе…