Казахстанский журнал международного права

Алматы 2015

№ 13482-Ж от 28 марта 2013 г.

Содержание

Международное сообщество неоднократно обращало внимание на необходимость разработки мер по противодействию организованной преступности.

Первые направления по данной проблематике были сформулированы на 8 Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (1990 г.). После этого был предпринят ряд мер по выработке единых подходов в противодействии организованной преступности. В частности, сам факт участия в преступной организации предложено считать преступлением.

Организованную преступность следует рассматривать как некое социальное явление, присущее человеческому обществу, и получившее в определенный период развития общества новый качественный скачек преобразования. Данное явление, состоящее из организованной деятельности, функционирует на постоянной основе для совершения преступлений в целях получения криминального дохода лицами, объединившимися на основе сговора в устойчивые организованные преступные формирования, действующие самостоятельно или в составе более сложной структуры.

Организованная преступность в силу поиска сверхвысоких доходов стремится к выходу за пределы национальных границ. Это требует в свою очередь преодоления существующих национальных границ с целью совершения преступных деяний, носящих порой масштабный характер. В этой связи государства вынуждены объединять свои усилия в борьбе с этим опасным явлением. Принятие 15 ноября 2000 года Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности позволило усилить коллективные действия в данной борьбе. В этой связи государства должны были предпринять меры по унификации своих правовых систем в отношении деяний имеющих транснациональный характер.

В Конвенции ООН не дается определения понятия организованной преступности в связи с чем, каждое государство по своему определяет его. Эксперты отметили, что одной формулировкой невозможно определить многочисленные виды организованной преступности, обусловленные различными факторами. Данное положение представляется верным, поскольку следует разграничивать организованную преступность как социальное явление и как правовое.

В Конвенции закреплены положения касающиеся установления уголовной ответственности за организацию преступной группы и участие в ней, отмывание доходов, коррупцию, воспрепятствование правосудию. Данные преступления отражены в УК Кыргызской Республики. Отработан понятийный аппарат. Так, в соответствии со ст.2 под организованной преступной группой предложено понимать – структурно оформленную группу в составе трех или более лиц, существующую в течение определенного периода времени и действующую согласовано с целью совершения одного или нескольких серьезных преступлений или преступлений, признанных таковыми в соответствии с Конвенцией, с тем, чтобы получить, прямо или косвенно, финансовую или иную материальную выгоду. При этом под структурно оформленной группой предлагается понимать группу, которая не была случайно образована для немедленного совершения преступления и в которой не обязательно формально определены роли её членов, оговорен непрерывный характер членства или создана развитая структура.

Определяя криминализацию участия в организованной преступной группе, в Конвенции в основу ответственности положена теория сговора. В частности, в качестве уголовно-наказуемых предлагается признать: сговор с одним или несколькими лицами относительно совершения серьезного преступления, преследующего цель, прямо или косвенно связанную с получением финансовой или иной материальной выгоды, причем, если это предусмотрено внутренним законодательством, также предполагается фактическое совершение одним из участников сговора какого-либо действия для реализации этого сговора или причастность организованной преступной группы. Криминализации также подлежат деяния какого-либо лица, которое с осознанием либо цели и общей преступной деятельности организованной преступной группы, либо её намерения совершить соответствующие преступления принимает активное участие в преступной деятельности организованной преступной группы.

Таким образом, речь идет об умышленной преступной деятельности организованной преступной группы в целях получения финансовой или иной материальной выгоды. Ответственность должна наступать в случае организации, руководства, пособничества, подстрекательства, содействия, дачу советов в отношении серьезного преступления, совершенного при участии организованной преступной группы.

Оценивая организованную преступность как фактор, тормозящий демократическое развитие, мировое сообщество придает данной проблеме большое внимание. При этом важное значение приобретает разработка и установление социального, криминологического и уголовно-правового контроля над данным феноменом.

Значительная часть такой работы лежит на правоохранительных органах. При этом следует иметь в виду, что организованная преступность как социальное явление, достаточно динамично развивающаяся система, которая в случаях изменения социальных условий также меняет свою направленность (корректирует или сворачивает деятельность) либо наоборот наращивает свои капиталовложения. В этой связи следует иметь в виду необходимость системного изучения данного социального феномена в целях быстрого реагирования на её изменения и принятия соответствующих упреждающих мер.

На основе опыта социального контроля организованной преступности в США, Италии, Японии и КНР выявлено системное противоборство между государством и организованной преступностью, где криминальные кланы предпринимают регулярные попытки оказывать влияние на государство и легализоваться в обществе, а государственный аппарат планомерно возводит барьеры, призванные указанные попытки нейтрализовать. Определены основные модели социального контроля организованной преступности: американская или «информационная» модель (основа спецоперации против организованной преступности, которым предшествует длительный сбор информации), японская или «социализационная» модель (основа – социализация организованной преступности), итальянская или «экономическая модель» (основа – выявление и конфискация собственности, принадлежащей мафии, недопущение легализации), китайская или «социалистическая» модель (основа – тюремное заключение и работа с представителями преступных сообществ в условиях пенитенциарной системы, допускающей пытки) .[1]

Организованная преступность в США долгое время ассоциировалась с определенными этническими группировками, в особенности итало-американскими. Концепция «иностранного преступного сговора» («alien-conspiracymodel») рассматривает организованную преступность как тайное сообщество иностранных этнических групп, объединенных в единую общенациональную иерархическую структуру семей, в основе которой лежат секретность и преданность. Этот стереотип был сформирован громкими событиями конца 50 – начала 60 гг., в том числе арестами предполагаемых национальных лидеров организованной преступности в Апалачине, Нью-Йорке в 1957 г. и важными свидетельскими показаниями бывшего члена мафиозной группы Джозефа Валачи в 1963 г. Организованная преступность рассматривалась в то время как единое общенациональное сообщество, иерархически структурированное и работающее на грани, проникая в мир легального бизнеса.[2]

Тем не менее факты свидетельствуют о том, что организованная преступность в США представляет собой в большей степени «свободную конфедерацию» небольших криминальных группировок, связанных между собой не родством или тайными клятвами, а, скорее, экономическими мотивами. Структура и характер организованной преступности в США менялись постепенно, вслед за американским обществом, спрос на нелегальные товары и услуги в котором варьировался в зависимости от исторических реалий. Основу криминальной деятельности организованной преступности в США традиционно составляют игорный бизнес и торговля наркотиками, что, однако, не мешает лицам, вовлеченным в преступные организации, заниматься и другими видами нелегального бизнеса от вымогательства до захоронения токсических отходов. В настоящее время основными наиболее распространенными видами организованной преступной деятельности в США являются торговля наркотиками, организация проституции, нелегальная миграция, нелегальная торговля спиртными напитками и бензином, мошенничества с кредитными карточками, выдача кредитов под непомерные проценты, мошенничества в сфере страхования и предоставление «защиты».

Предполагается, согласно некоторым экспертным оценкам, что в США более чем 50 тысяч человек являются членами организованных преступных групп, доход которых ежегодно составляет 150 миллиардов долларов. Впрочем, официальной статистики на этот счет в США до сих пор не ведется, что не может не вызвать известного удивления.[3]

Конгресс США был вынужден законодательно выделить организованную преступность из обычной, поскольку первая требовала более жесткой реакции. В 1970 г. был принят «Закон о контроле над организованной преступностью в США». Раздел 1Х этого закона «Организации, связанные с рэкетом и коррупцией (The Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act), был полностью включен в качестве главы 96 в раздел 18 Свода законов США. В России он стал известен как «статут (закон) РИКО». В настоящее время 29 штатов приняли свои собственные законы РИКО.[4, с. 86]

Целью закона о контроле над организованной преступностью, как в нем говорится, является «искоренение организованной преступности в Соединенных Штатах Америки посредством усиления требований закона при сборе доказательств, криминализации новых деяний, ужесточения назначаемых наказаний и применения прочих юридических средств к нелегальной деятельности, связанной с организованной преступностью». Разумеется, задача искоренения организованной преступности сегодня представляется нереальной даже в Соединенных штатах. Вместе с тем необходимо отметить, что разработчики этого закона правильно уловили главное направление борьбы с названным опаснейшим явлением. Исходя из главной цели организованной преступности – извлечение сверхдоходов – закон своим острием направлен на разрушение финансовой мощи преступных организаций. Специальные статьи в нем посвящены конфискации криминальных активов.

Что касается Кыргызстана, то организованная преступность начала вызывать угрозу не только для государственной экономики, общественности, но и для всего государственного управления и 22 июня 2011 года был принят Закон № 122 о контроле за организованной преступностью. Однако этот закон был декларативным, так как практически не предусмотрел никаких профилактических способов и мер по остановке организованной преступности. В рамках этого закона не было ясно, на основании каких критериев можно установить, что одно или другое лицо принадлежит к организованным преступным группировкам. Министерство внутренних дел было обязано подготовить новый закон по контролю за организованной преступностью. Новый закон по контролю за организованной преступностью был принят Парламентом Киргизской Республики 18 апреля 2013 года. Президент Республики этот закон подписал 29 мая 2013 года. Таким образом, закон существует, но нет механизма его реализации. В основном закон соответствует положениям Европейской Конвенции о защите прав и основных свобод человека.

Закон должен быть сопоставлен с другими правовыми актами и устанавливать ясные процедуры применения и определять понятия, поэтому его необходимо совершенствовать, принимая во внимание практические положения других действующих правовых актов. Это даст возможность усилить контроль за организованной преступностью, которая понимается, как сопряженность различных проявлений, выделяя эти проявления из окружения, как цельное сочетание.
Список литературы:

1.Бондарь Д.В. Социальный контроль Российской организованной преступности. Автореф. дисс. канд. социолог.наук. М.2011.

2.Свирский-Бургер И. Краткий обзор федеральных законов по борьбе с организованной преступностью в США // www.american.edu/traccc.

3.Cormaney Mike. The United States and control of organized crime // Transnational Law and Contemporary Problems. Spring, 1997.

4.Шелли Л. Транснациональная организованная преступность в США: определение проблемы // Транснациональная организованная преступность: дефиниции и реальность. Владивосток, 2001. С.86.
Түйіндеме

Мақалада автор ұйымдасқан қылмыспен күресу тек жеке мемлекеттің ұлттық қауіпсіздігі емес, барлық халықаралық бірлестіктердің де қауіпсіздігі ретінде халықаралық заңнмаларды қарастарды.

In this article the author examines the international law in the fight against organized crime as a factor causing a threat not only to the national security of individual states, but for the entire international community.

Актуальность исследуемой проблемы заключается в том, что в условиях проводимой в Кыргызской Республике широкомасштабной экономической реформы, приобретают особую актуальность проблемы связанные с формированием и осуществлением высокоэффективной государственной финансовой политики в сфере налогообложения.

Известно, что посредством налогов перераспределяется большая часть национального дохода страны. Но правонарушения в сфере экономической деятельности - действительность современной общественной жизни. Масштабы экономической преступности и иных правонарушений в этой области достигли такого уровня, что они способны влиять на характер и направленность самих реформ. Налоги и другие обязательные платежи - это источник пополнения государственных и местных бюджетов. Однако собрать установленные налоги в полном объеме не удается из-за уклонения налогоплательщиков от их уплаты.

Налоговые правонарушения характеризуются высокой латентностью и являются труднодоказуемыми. Правонарушители научились грамотно вести свою защиту, искажать бухгалтерскую документацию и уходить от ответственности. В такой ситуации у государства, безусловно, возникла острая необходимость принятия мер по защите своих интересов. Можно утверждать, что появление новой сферы общественных отношений или усиление их значимости неизбежно влекут за собой создание новых структурных частей системы права.

Нарушения налогового законодательства подрывают основы добросовестной конкуренции, провоцируют социальную напряженность и нестабильность в обществе [1]. Налоговые деликвенты интеллектуальны, высокообразованны, ориентированы на уклонение от уплаты налога [2].

В отдельных работах предпринимались попытки посредством совершенствования форм и методов налогового контроля, познания традиционно распространенных видов налоговых и административных правонарушений выдвигать предложения, направленные на повышение собираемости налогов. Вместе с тем проблемам предупредительной деятельности налоговых органов, предотвращения угроз финансовой стабильности государства не уделено должного внимания. Данное направление в современной налоговой политике Кыргызской Республики еще не стало приоритетным.

Уместно отметить, что наличие огромного количества совершаемых налоговых деликтов, базирующихся частично на нормах налогового, а частично на нормах административного и уголовного права, требует выработки мер правового воздействия, основанных на научных исследованиях и законодательном регулировании. Отсутствие научно обоснованной методики изучения налоговой деликтности не позволяет успешно решать такие прикладные аспекты, как: повышение уровня и качества работы налоговых органов, предупреждение и нейтрализация деликтности, увеличение объема налоговых поступлений в бюджет государства. Очевидными являются дефицит знаний в области причин, условий и предпосылок налоговой деликтности, недостаточность методических рекомендаций по организации работы налоговых органов, направленных на совершенствование налогового администрирования и повышение объема собирания налогов и сборов.

Такие стороны налоговой деликтности, как ее состояние, закономерности и тенденции, проблемы разрешения налогового конфликта и другие не включены в область познания ни в науке финансового права, ни в криминологии, ни в административной деликтологии, ни каких-либо других юридических науках. В связи с этим, особую актуальность приобрела проблема формирования нового научного направления — налоговой деликтологии, определение предмета, места среди других юридических наук, цели, задач, функций, направления исследования.

К сожалению, до сих пор нет объективной оценки угрозы существующему положению, понимания закономерностей развития деликтности, глубокого анализа ее связей с другими правовыми явлениями, пишет А.П. Шергин. «Казалось бы, инструменты для такой оценки известны и они давно используются криминологической наукой и правоприменительной практикой. Но установление реального ее «портрета» наталкивается на отсутствие информации»[3], прежде всего статистической.

Санкции являются лишь правовым последствием совершенных нарушений налогового законодательства. Они не влияют на генезис данных правонарушений и поэтому их роль в противодействии противоправному поведению весьма скромна. Более эффективным средством в борьбе с такого рода нарушениями обоснованно признается их предупреждение [4].

Итогом переосмысления общетеоретических, правовых и информационных проблем стала разработка Концептуальных основ предупреждения налоговой деликтности в Кыргызской Республике определены принципы, основные направления и механизм ее реализации. Выделена роль программно-целевого подхода к проблемам налогового администрирования и правовому регламентированию предупредительной деятельности в области налогообложения.

Основываясь на выводах Ю.М. Козлова и А.В. Реута, под налоговым деликтом в юридическом понимании следует признать, любое незаконное действие (бездействие), нарушителя налогового законодательства. Уточняем, собственно налоговые правонарушения, нарушения налогового законодательства, содержащие признаки административного правонарушения; нарушения налогового законодательства, содержащие признаки преступления (налоговые преступления).

Признаки налогового деликта: противоправное действие: (бездействие) нарушителя законодательства о налогах и сборах, запрещенность правовой нормой под угрозой наказания, виновность, общественная опасность.

То, что относится к общественной опасности, деликта, данного исследования наиболее близка оказалась позиция Д.Н. Бахраха, Б.В. Российского, Ю.Н. Старилова, которые рассматривают общественную опасность через такой критерий как: «нарушают ли в своей, совокупности в определенной исторической обстановке такие деяния условия существования данного общества?» [5].

Отсутствие единой позиции ученых-теоретиков права в отношении осмысления и правовой нагрузки правонарушения как правовой категории, проступка, деликта образует пробелы в науке, создает проблемы в проведении исследований других ученых, затрудняет теоретическое осмысление этих категорий студентами ВУЗов и аспирантами.

Большинство ученых-теоретиков права закладывают тяжелую смысловую нагрузку на понятие «правонарушение» и представляют его как всякое нарушение правовой нормы, относя к правонарушению: гражданско- правовой проступок, дисциплинарный и административный проступок, преступление. Отдельные авторы отождествляют правонарушение и проступок. Нам представляется важным понимать правонарушение в том значении, в каком его дает законодатель. Дефиниции о понятии и сущности налогового и административного правонарушения, сформулированы соответственно в ст. 134 Налогового кодекса Кыргызской Республики и Кодекса Кыргызской Республики об административной ответственности. Их можно критиковать, исследовать, сопоставлять. Но для целей правоприменительной; практики, осмысления студентами и аспирантами в учебных заведениях, важно прийти к, выводу о необходимости принять закрепленное в соответствующих законах определения правонарушения, как dejure, по законному праву.

Понятие «преступление» законодательно закреплено в ст. 8 Уголовного кодекса Кыргызской Республики и должно быть принято всеми теоретиками и практиками как dejure, по законному праву. В нашем понимании преступление не может отождествляться ни с правонарушением, ни с проступком, но входит в понятие «деликт». Преступление относятся к категории особо опасных и вредных для общества деяний, запрещенных Уголовным кодексом под угрозой наказания.

То, что касается проступка, нам представляется, что к проступкам следует отнести малозначимые деяния, которые не являются общественно опасными, не представляют угрозу личности, обществу, государству.

Исследованием установлено: осмысление и перевод термина «деликт» лингвистами и юристами является весьма расплывчатым. Одни понимают деликт как всякое нарушение правовой нормы, другие незаконное действие, проступок, преступление, третьи гражданско-правовой проступок. Учитывая, что современными теоретиками и практиками термин «деликт» начал широко использоваться в научных трудах, представляется необходимой его адаптация, к современным, социально-правовым, реалиям. В целях однозначности понимания термина «деликт» и закрепления его в теории права как правовой категории нами предлагается следующее доктринальное определение: Деликт (delictum) - представляет собой виновное, противоправное деяние (действие, бездействие) индивидуального или коллективного субъекта, наносящее вред государственным, общественным интересам и интересам личности и выражающееся в неисполнении правовых предписаний, запрещенных соответствующей правовой нормой под угрозой наказания. Таким образом, категория «Деликт» становится весьма широкой в понимании категорией, которая включает в себя и нарушение гражданско- правовых норм и запретов физическими и юридическими лицами, связанных с неисполнением или ненадлежащим исполнением своих обязательств, административные и налоговые правонарушения, дисциплинарные проступки и преступления.

Отличительной чертой деликта от гражданского правонарушения - является: намерение лица причинить вред, вина, без которой не существует ответственности, запрещенность правовой нормой под угрозой применения санкции.

Под налоговым деликтом, в юридическом значении, следует признать, любое незаконное действие (бездействие), нарушителя налогового законодательства.

В практическом понимании налоговый деликт есть продукт юридической конфликтности, возникающий между нарушителем налогового законодательства и органами, осуществляющими налоговое администрирование.

Признаки налогового деликта: вина, общественная опасность, конфликтность, противоправное действие (бездействие) нарушителя налогового законодательства, запрещенность налоговым законодательством.

Общественная опасность налогового деликта, выражается в посягательстве на финансовую систему, финансовую стабильность и безопасность государства, независимо от того нарушают ли они нормы,

закрепленные в Налоговом кодексе Кыргызской Республики, Кодексе Кыргызской Республики об административной ответственности, Уголовном кодексе Кыргызской Республики.

Конфликтность проявляется, прежде всего, в несовершенстве налогового законодательства, противоречивости частного и публичного интересов, неурегулированности отдельных процедурных вопросов налогового администрирования, желании налогоплательщиками минимизировать расходы на уплату налогов и др.

Проведенное в соответствии с поставленными задачами комплексное исследование позволило отмечать ряд выводов и предложений:

1. 
   Среди выдающихся современных ученых-теоретиков права нет единого подхода и не дано общепризнанного доктринального толкования, не только категории «деликт», но и «проступок», «правонарушение». Это приводит к тому, что законодатель закрепляет в правовой норме отдельные дефиниции, которые образуют правовые коллизии и являются предметом оживленных дискуссий и критики. Указанная проблема является существенным пробелом в науке, затрудняет теоретическое осмысление этих категорий студентами и аспирантами, не способствует проведению дальнейших исследований.
   

Отличительной чертой деликта от гражданского правонарушения - является: намерение лица причинить вред, вина, без которой не существует ответственности, запрещенность правовой нормой под угрозой применения санкции.

Налоговый деликт представляет собой общественно опасное, посягающее на финансовую безопасность государства, виновно совершенное, противоправное действие (бездействие) физического лица или юридического лица, нарушающее налогового законодательства.

Налоговые деликты, как правило, порождаются теми группами общественных отношений, предметом которых является реализация частных имущественных интересов физических лиц и организаций.