Концепты первостихий (вода, воздух, земля, огонь) в романе м. М. Пришвина «кащеева цепь» >10. 02. 01 русский язык

10.02.01 – русский язык

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Орёл – 2012

Защита диссертации состоится 16 марта 2012 года в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.183.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук при Орловском государственном университете по адресу: 302026, г. Орел, ул. Комсомольская, 95.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Орловского государственного университета.

Автореферат разослан ___ февраля 2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета В.Н. Гришанова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Современные интеграционные процессы в лингвистике возможно определить как антропоцентризм нового типа развития, где человек вписан в мир, Космос и Божественное бытие. Язык в данной системе выполняет роль первоосновы, определяющей взгляд на мир и служащей проводником в его постижении. Это положение объединило психологов и психолингвистов (Л.С. Выготский, А.Р. Лурия, А.А. Залевская, В.А. Пищальникова и др.), лингвокультурологов (В.А. Маслова, С.Г. Воркачёв, Н.Д. Арутюнова, Г.Г. Слышкин и др.), лингвистов и философов языка (В.В. Колесов, Г.В. Звёздова, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин и др.) и потребовало выделения новых единиц изучения языка и речи.

Символом, феноменом и одновременно структурной единицей интеграционных процессов лингвистики стал концепт как важнейшая языковая и ментальная категория, определяющая ментальность индивида, являющаяся элементом концептосферы русской нации и вписывающая ее в общечеловеческий контекст.

Преодолевший рамки известного со средних веков термина «концепт», трактуемого скорее как эквивалент понятия, феномен концепта как «мудрого слова» (В.В. Колесов) удивительно органично вошёл в отечественную языковую науку, поскольку был укоренен в русской культуре. Об «энергетической природе языка», языке как ἐνέργεια, как потомке Божественного Слова неоднократно писал один из классиков русской философской мысли П.А. Флоренский (П.А.Флоренский «У водоразделов мысли»). Не только в семантике, но и в словообразовательной модели одного из ключевых понятий когнитивизма – концептосферы – перекличка с ноосферой выдающегося ученого и мыслителя ХХ века В.И. Вернадского, понимаемой как мыслящая оболочка Земли (В.И.Вернадский «Несколько слов о ноосфере»).

Изучение концептуальной структуры художественного произведения, чьё пространство индивидуально, но всегда вписано в национальную, а в лучших своих образцах – в универсальную картину мира, приобрело особую значимость для анализа содержательного пространства текста и его интерпретации.

Наиболее оправданным, на наш взгляд, подход с позиций концептуального анализа является в отношении так называемых «философствующих» писателей, сознательно обогащавших своё слово множеством потенций.

Поэтому чрезвычайно актуальным представляется, на наш взгляд, исследование концептов в творчестве М.М. Пришвина, произведения которого исследователи называют «художественной философией» (С.П. Иваненков), «философско-лирической прозой» (Г.Трефилова), «миром художественно-философских идей» (В.Агеносов), «художественно-философским неосинкретизмом мысли» (Э.А. Бальбуров).

Литературный интерес к творчеству М.М. Пришвина неуклонно растет. Об этом свидетельствует ряд статей и исследований литературоведов, открывающих новые страницы анализа произведений писателя [Борисова 2002; Дырдин 2004; Ковыршина 2005; Колядина 2006; Коненкова 2006; Мохнаткина 2005; Рудашевская 2005; Тагильцева 1994; Шемякина 2004; Яблоков 1990]. Однако существуют единичные работы, посвященные лингвистическому изучению прозы М.М. Пришвина [Аквазба 2004; Чумаков 2007] и полностью отсутствуют крупные исследования по концептосфере творчества писателя.

Создаваемая языком модель мира есть субъективный образ объективного мира, который в творчестве М.М. Пришвина отличается целостностью, что находит живое воплощение в языке писателя. Базой этой целостности и цельности является мировоззрение автора. В своем творчестве М.М. Пришвин опирается на постулаты философии русского космизма как «тысячелетней обработки в российской метакультуре мировоззрения живого нравственного Всеединства человека, человечества и Вселенной в их отношении к Творцу и творению» [Куракина 2004: 71].

Пришвинское «единение всего со всем» (Ю.С. Мохнаткина), удивительное чувство слияния с природой и шире – с Космосом – создало совершенно уникальную концептосферу автора, где на первый план вышли концепты, традиционно формирующие основу наивной картины мира, – ВОДА, ВОЗДУХ, ЗЕМЛЯ, ОГОНЬ¹. Именно четверица первостихий мироздания, онтологических антагонистов и сакрального единства мира, на наш взгляд, составляет важную часть концептосферы произведений М.М.Пришвина. Анализ данных концептов производится нами на материале философской прозы писателя – романа «Кащеева цепь».

Актуальность диссертационного исследования определяется, во-первых, антропоцентрической парадигмой исследования, связующей человека, социум, Космос и Божественное бытие и детерминирующей когнитивный подход к языковой личности. Во-вторых, возможностью в ходе исследования раскрыть философский потенциал слова М.М. Пришвина в романе «Кащеева цепь», что позволит реконструировать языковую действительность начала ХХ века, расширив при этом кругозор современного носителя русского языка. В-третьих, отсутствием концептуальных исследований творчества М.М. Пришвина.

Объектом исследования являются концепты ВОДА, ВОЗДУХ, ЗЕМЛЯ, ОГОНЬ в различных аспектах.

Предмет исследования — языковое воплощение концептов первостихий в романе М.М.Пришвина «Кащеева цепь».

Исследование проводилось в несколько этапов. На первом этапе работы изучались признаки исследуемых концептов, закрепленные в философии и славянской мифологии. На втором – анализировалась языковая семантика номинантов концептов первостихий, лексем вода, воздух, земля, огонь. На третьем этапе рассматривались концептуальные признаки, взаимодействия и индивидуально-авторские приращения смысла, актуализирующиеся в тексте романа М.М. Пришвина «Кащеева цепь».

Поставленная цель предполагала решение следующих задач:

• 
  определить значимость исследуемых концептов в философско-эстетической системе автора;
  
• 
  раскрыть смысловые приращения анализируемых сущностей в авторской языковой картине мира в сопоставлении с основными чертами языковых концептов первостихий, выделенными путем анализа содержательной базы семантики их номинаций в лексикографических источниках;
  
• 
  выявить и охарактеризовать основные средства языковой объективации концептов ВОДА, ВОЗДУХ, ЗЕМЛЯ, ОГОНЬ в тексте романа М.М. Пришвина «Кащеева цепь»;
  
• 
  описать специфику концептуальных взаимодействий элементов первостихий в языковой картине мира, философии и авторской модели миропонимания.
  

На первом этапе в качестве основы для дальнейшего анализа привлекались философские тексты различных авторов, тексты и словари славянской мифологии.

На втором этапе материалом анализа являлись данные этимологических, энциклопедических, толковых и других аспектных словарей русского языка.

На третьем этапе материалом исследования являлся текст романа М.М. Пришвина «Кащеева цепь».

В работе применялась комплексная методика исследования. В работе использовались следующие методы: этимологический (активно исследуется этимология слова); сопоставительный (привлекаются факты древних и современных индоевропейских словарей); исторический (привлекаются факты прошлого русского языка); описательный (привлекаются факты языка начала ХХ века); функциональный (анализируется форма и содержание); концептуальный (слово описывается как концепт в самых разных его проявлениях, структуре, развитии, значимости для понимании идеи художественного текста и др.).

Научная новизна исследования определяется тем, что в современной когнитивной науке не уделяется должного внимания описанию ментально значимых концептов первостихий в их единстве и соположенности, как нравственно-этических категорий, характеризующих ценностную картину мира. Их формальные и содержательные особенности рассматривались отдельно друг от друга (Е.В. Галдин, Н.В. Гришина, А.В. Костин, О.Г. Палутина, И.А. Попова, М.А. Седова, А.В. Трофимова, О.В. Февралева, Т.Д. Филимонова). Это ограничивало целостность восприятия данных категорий, не давало возможности охарактеризовать особенности их функционирования в наивной картине мира, редуцировало философскую и ментальную значимость концептов первостихий.

В художественном тексте М.М. Пришвина они приобрели особую значимость в плане выражения идеи русского космизма. Языковое выражение первостихий в тексте романа «Кащеева цепь» анализируется и систематизируется впервые. С этой целью в работе выстраиваются концептуальные парадигмы и обосновываются философские позиции репрезентации исследуемых концептов в художественном пространстве романа. Это также составило научную новизну диссертационного исследования.

1. 
   Концепты первостихий в романе М.М. Пришвина «Кащеева цепь» являются универсальными базовыми категориями, формирующими художественное пространство и время, определяющими сакральные ориентиры произведения.
   
2. 
   В полевой модели художественного концепта часто наблюдаются качественные изменения структуры, обусловленные особой природой слова в художественном тексте: смещение функций ядерной и периферийной зон концепта.
   
3. 
   Философской базой, определившей сущность индивидуально-авторских приращений смысла концептов первостихий, послужила творчески переработанная М.М. Пришвиным философия русского космизма.
   
4. 
   Основным принципом объективации концептов первостихий в романе М.М. Пришвина «Кащеева цепь» выступает не оппозиция, а дихотомия.
   

В первом параграфе рассматривается понятие «текст», соотношение понятий «текст» и «художественный текст», разграничиваются дефиниции «текст» и «дискурс», анализируется сущность понятий «картина мира», «языковая картина мира», «индивидуально-авторская картина мира», «художественная картина мира», «идиостиль».

Поскольку сама сущность феномена художественного текста на сегодняшний день однозначно не определена лингвистами, определение данной дефиниции зачастую строится путём перечисления его специфических признаков с выделением доминирующего.

Наиболее полным и обоснованным определением, обобщающим представления многих исследователей и представляющим текст как многомерное образование на основе языкового, речевого и индивидуально-авторского аспектов, представляется нам определение Л.Г. Бабенко: «художественный текст – это словесное художественное произведение, представляющее реализацию концепции автора, созданную его творческим воображением индивидуальную картину мира, воплощенную в ткани художественного текста при помощи целенаправленно отобранных в соответствии с замыслом языковых средств, и адресованное читателю, который интерпретирует его в соответствии с собственной социально-культурной компетенцией» [Бабенко 2004: 46]. Данное определение принято в диссертации в качестве рабочего.

Художественный текст рассматривается нами с опорой на понятие языковой картины мира, определяемой как отражение образа мира в языке, а также во взаимосвязи с понятием «индивидуально-авторская картина мира», поскольку в индивидуальной картине мира проявляются основные категории человеческого мировидения, но в своей личностной интерпретации, ценностные установки, цели и мотивы субъекта. Важным, на наш взгляд, является признание особой структуры художественного текста (термин И.А. Фигуровского), отличной от литературоведческого понятия композиции произведения. Причем структура произведения «получает свои особенности в зависимости от содержания, от оценки автором внутренней основы художественного произведения и его отношения к объективной действительности» [Фигуровский 2004: 245].

Считаем необходимым отметить «терминологическую зыбкость» (В.Г. Зусман) современной лингвистической науки. Очевидно, что многие термины дублируют друг друга, заходят в зоны смежных полей [Зусман 2001: 11]. Поэтому в исследовании анализируем и считаем необходимым развести такие понятия как индивидуально-авторская, художественная картина мира и идиостиль.

Во втором параграфе рассматривается базовое понятие когнитивной лингвистики – концепт. Представлены точки зрения Н.Д. Арутюновой, С.А. Аскольдова, А.П. Бабушкина, А. Вежбицкой, С.Г. Воркачёва, А.А. Залевской, В.И. Карасика, В.В. Колесова, Е.С. Кубряковой, Д.С. Лихачёва, З.Д. Поповой и И.А. Стернина, Г.Г. Слышкина и др.

Функционирование данного термина в лингвистике уже нельзя назвать периодом «становления». Однако пристальный интерес и несколько десятилетий изучения не решили проблемы множественности определений понятия, что обусловлено его междисциплинарным характером, а также тем, что «концепт – категория мыслительная, ненаблюдаемая, и это даёт большой простор для её толкования» [Когнитивная лингвистика 2007: 29].

Разные взгляды на концепт спровоцировали развитие различных направлений или лингвистических школ внутри когнитивизма.

На наш взгляд, наиболее продуктивным можно признать лишь синтез различных подходов к концепту, который возможен в том случае, если чисто философские умозаключения обосновать фактами языка, дополняя их при этом особенностями, присущими ментальности этноса.

Именно такое направление обозначено в исследованиях основателя лингво-философского подхода к теории концепта – В.В. Колесова.

В.В. Колесов этимологически возводит концепт не к лат. сonceptus – «понятие», а к сonceptum – зародыш, зерно (смысла) [Колесов 2004(1): 65]. Это «свернутая точка потенциальных смыслов», «архетип мысли», «внутренняя форма слова». Концепт предстает сущностью, явленной плотью слова во всей полноте его жизни, прошедшего этапы своего формирования от этимона, слова-синкреты через образ и понятие – к символу [Колесов 2004(2): 22-23]. Данное понимание сущности концепта принято в диссертационном исследовании в качестве рабочего.

Вслед за В.В.Колесовым, мы придерживаемся языковой модели русской ментальности, понимаемой как миросозерцание в категориях и формах родного языка, в процессе познания соединяющее интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях. Концепт как факт языка и факт культуры одновременно выступает основной единицей ментальности нации [Колесов 2004(2): 15]. С данной позиции нами решаются принципиальные для современной когнитивной лингвистики аспекты изучения концепта: обязательность/ факультативность его вербализации и соотношение концепта с культурой и ментальностью нации. Концепт обязательно вербально выражен и ментально значим, так как является единицей ментальности.

Функционирование концепта в литературном произведении, основывающееся на понятии художественного концепта, имеет собственную специфику, обусловленную особенностями художественного текста как уникальной эстетико-познавательной системы. На сегодняшний момент целый ряд языковедов исследует проблему функционирования концепта в художественном тексте: Л.В. Миллер, И.А. Тарасова, Н.С. Болотнова, Л.Г. Бабенко, Н.А. Кузьмина, В.З. Демьянков, О.Е. Беспалова, А.А. Брудный и др.

Наибольшие разногласия исследователей вызывает положение художественного концепта на шкале универсальное/индивидуально-авторское. Полярных точек зрения придерживаются И.А. Тарасова («единица индивидуального сознания» [Тарасова 2004: 106]) и Л.В. Миллер («универсальный художественный опыт» [Миллер 2004:85]). Опыт синтеза данных позиций существует в работах Н.С. Болотновой.

В нашей работе под художественным концептом мы будем понимать вербально выраженную смысловую категорию художественного текста, представляющую собой синтез ментального (ценностно значимого для данной нации) и основанного на нем индивидуально-авторского взгляда на феномен действительности.

Языковой концепт всегда составляет базу художественного концепта, как коллективное всегда есть основа индивидуального и одновременно коллективный опыт отчасти есть «усреднение», нивелирование индивидуальных различий. В то же время следует особо отметить, что взаимодействие языкового и художественного концептов ни в коем случае не сводимо к схеме отношений «часть – целое», где конкретная реализация концепта в художественном тексте есть лишь сегмент обширного языкового концептуального поля. Ибо каждый автор не только по-своему интерпретирует концепт, актуализирует в концепте именно те культурные смыслы, которые в наибольшей степени отвечают его идейно-художественной задаче, но и дополняет, обогащает его содержание индивидуальными приращениями содержательного и прагматического характера.

При рассмотрении структуры художественных концептов мы отчасти придерживаемся теории полевой структуры концепта З.Д. Поповой и И.А. Стернина. Согласно её положениям в структуре концепта выделяется ядро, а также ближняя и дальняя периферии. Однако считаем необходимым отметить, что особый характер художественного концепта накладывает отпечаток и на особенности его структуры, как сущностей взаимозависимых и взаимообусловленных. Традиционное понимание полевой структуры жестко регламентирует функционал и отношения ядерной и периферийной зоны. Наиболее значимой является ядро концепта, периферия – менее значима и полностью подчинена ядерной зоне. Ядро (применительно к концепту) состоит из ядерной лексемы (реже – нескольких лексем), опирается на денотативное значение данной лексемы и организует периферию концепта. Применительно к художественному концепту можно говорить о смещении функций и приоритетов. Так, ядро, образуемое денотативным значением ядерной лексемы, в художественном тексте оказывается менее актуальным, чем периферия концепта, организованная ассоциативными связями лексем, символическими планами, метафорическими переносами, парами текстуальных синонимов и др., что обусловлено самой природой художественного текста. В свою очередь периферия в тексте произведения выходит на первый план, является более значимой в структуре концепта.

Формирование сущностей первостихий происходит на этапе мифологического сознания, то есть в период формирования первичной языковой структуры и системы значений, наивной картины мира, в рамках которой усваиваются основные качества первостихий: единство, сакрализация, дуализм (в особенности в отношении воды и огня), формирование онтологических противопоставлений.

Философская мысль Древней Руси не знает самобытного философского учения о стихиях и получает его в заимствованном виде из Византии, но уже к этому моменту на Руси существует свой миф, основанный на родственных отношениях воды, воздуха, земли и огня и их важнейших функциях в мироздании.

Появление в переводных письменных источниках Древней Руси греческого учения о четверице стихий, как о первоначальном зарождении, сдвиге в природе, в жизни, в бытии вообще (Н.Ф. Лосев), (Изборник 1073, Палея Толковая, Сборник Кирилла Белозерского) совпадает с периодом распадения мифа и активного освоения христианского учения. В силу этого его влияние оказалось малозначительным для мировоззрения Древней Руси, гораздо в меньшей мере, чем оно повлияло на понимание стихий в европейской культуре.

В христианской Руси складывается самобытное понимание сущностей воды, воздуха, земли и огня, основанное преимущественно на синтезе мифологического и религиозного представлений. Подобное слияние сделало возможным сохранение ценностного наполнения смысловой структуры сущностей вода, воздух, земля и огонь при изменении семантики, структуры сложившихся значений.

Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что понимание первостихий воды, воздуха, земли и огня в русском национальном сознании сформировалось посредством наложения на самобытное мифическое представление древних славян заимствованного книжного древнегреческого философского учения о четверице стихий (посредством византийского влияния) и в особенности церковной христианской символики.