Конев Иван Степанович Сорок пятый Сайт «Военная литература»: militera lib ru Издание

Сорок пятый

Эта книга с сайта «Военная литература», также известного как Милитера. Проект «Военная литература»  — некоммерческий. Все тексты, находящиеся на сайте, предназначены для бесплатного прочтения всеми, кто того пожелает. Используйте в учёбе и в работе, цитируйте, заучивайте... в общем, наслаждайтесь. Можете без спросу размещать эти тексты на своих страницах, в этом случае просьба сопроводить сей акт ссылкой на сайт «Военная литература», также известный как Милитера.

От Вислы до Одера

В этой крупнейшей операции бок о бок с нами действовал 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Г. К. Жукова. Но я, вспоминая то время, естественно, буду останавливаться преимущественно на том, что находилось непосредственно в поле моего зрения, то есть на действиях 1-го Украинского фронта.

Я назвал 12 января, день начала операции, но, чтобы рассказать об этой операции действительно с самого начала, придется вернуться на полтора месяца назад — к концу ноября 1944 года.

Тогда меня вызвали в Москву с планом операции, разработанным командованием фронта. Я доложил его в Ставке Верховного Главнокомандования И. В. Сталину в присутствии членов Государственного Комитета Обороны.

Я хорошо помню, как обстоятельно И. В. Сталин изучал этот план. Особенно внимательно он рассматривал на карте Силезский промышленный район. Здесь было огром-

[3]

Даже на карте масштабы Силезского района и его мощь выглядели внушительно. Сталин, как я прекрасно понял, подчеркивая это обстоятельство, показал пальцем на карту, обвел этот район и сказал:

— Золото.

Сказано это было так, что, в сущности, не требовало дальнейших комментариев.

Для меня, как командующего фронтом, уже и без того было ясно, что вопрос об освобождении Домбровско-Силезского промышленного района надо решать по-особому.

Надлежало принять все меры к предельно возможному сохранению его промышленного потенциала, тем более что после освобождения эти исконно польские земли должны отойти Польше. И потому по нашему плану удары войск шли в обход этого района, севернее и южнее его. Однако не скрою, когда Сталин так веско, значительно сказал: «Золото», я подумал, что следует ещё более внимательно и глубоко изучить все возможности не только освобождения, но и спасения Домбровско-Силезского промышленного района.

Как тогдашние мои размышления реализовались в ходе операции, я скажу позднее, но, во всяком случае, они наложили определенный отпечаток на боевые действия войск.

План со стороны Ставки возражений не встретил и был целиком одобрен. Не теряя времени, я вернулся на фронт. Началась подготовка к операции.

Прежде всего нам предстояло создать сильную ударную группировку на западном берегу Вислы, на так называемом сандомирском плацдарме. По замыслу именно с этого плацдарма мы должны были прорвать хорошо организованную, прочную оборону противника.

К тому времени сандомирский плацдарм был самым мощным из всех наших плацдармов на Висле; он имел по фронту около семидесяти пяти километров и до шести десяти километров в глубину. Это давало нам возможность разместить там довольно крупные силы. Немцы, разумеется, понимали значение плацдарма и на протяжении длительного времени активно стремились спихнуть нас с него. При этом использовались весьма внушительные танковые силы.

Мы планировали осуществить с этого плацдарма прорыв шириной до сорока километров. Это само по себе говорило о размахе задуманной операции. Большая

[4]

Прорвав оборону немцев, войскам нашего фронта предстояло наступать в общем направлении на Бреслау (Вроцлав), через Радомско и Ченстохов, а частью сил — через Краков.

В этой операции мы должны были взаимодействовать с войсками 1-го Белорусского фронта, наступавшего правее.

Целью взаимодействия было окружение и уничтожение кельце-радомской группировки противника, стоявшей перед стыком обоих фронтов — перед правым флангом 1-го Украинского фронта и левым 1-го Белорусского. Впоследствии предполагалось, перейдя довоенную германо-польскую границу, форсировать главными силами нашего фронта реку Одер, а войсками левого крыла овладеть Силезским промышленным районом.

Итак, оперативно-стратегические задачи, стоявшие перед 1-м Украинским фронтом, были большие. Для решения их мы имели значительные силы. К этому времени у нас насчитывалось около одного миллиона двухсот тысяч личного состава, три тысячи шестьсот шестьдесят танков и самоходок, более семнадцати тысяч орудий и минометов, две тысячи пятьсот восемьдесят самолётов. Мощь была большая, и фронт, располагая такой мощью, способен был решить оперативно-стратегическую задачу, которая перед ним стояла.

Чтобы дать представление о масштабах фронта, пере числю войска, входившие в его состав, хотя и рискую обременить читателя достаточно длинным перечнем.

К началу Висло-Одерской операции в состав фронта входило восемь общевойсковых армий: 5-я гвардейская генерал-полковника А. С. Жадова, 21-я генерал-полковника Д. Н. Гусева, 52-я генерал-полковника К, А. Коро-

[5]

Готовя операцию, мы стремились творчески осмыслить опыт, полученный на полях сражений. Нам очень хотелось не повторять ошибок, о которых помнили, и добиться успеха ценой малой крови. Это было очень важно ещё и потому, что в предыдущих операциях, по правде сказать, было немало случаев, когда прорыв обороны противника проходил с большими трудностями и с большими потерями. Главная причина тому — медленные темпы наступательных действий. Словом, все, что было так свежо в нашей памяти, и хорошее и плохое, мы анализировали и учитывали.

Поскольку главный удар наносился с сандомирского плацдарма, основные подготовительные меры, предпринимавшиеся нами, прежде всего связывались с ним. Плацдарм заранее был заполнен, можно сказать, забит войсками.

Это, конечно, не было и не могло быть тайной для противника. Кому не ясно, что если одна сторона захватила такой большой плацдарм, да ещё на такой крупной реке, как Висла, то отсюда следует ждать нового мощного удара. Уж если захвачен плацдарм, то для того и захвачен, чтобы с него предпринимать дальнейшие наступательные действия. Так что место нашего будущего прорыва для противника не было секретом. И это следовало учитывать.

Мы предвидели жесточайшее сопротивление неприятеля и, чтобы сразу избежать возможности двустороннего фланкирования огнем и нашей ударной группировки, и тех соединений, которые потом будут вводиться для

[6]

Дальше предусмотрели такое построение ударной группировки, чтобы сила нашего первоначального удара была максимальной и обеспечила стремительный прорыв обороны уже в первый день. Иначе говоря, мы хотели распахнуть ворота, через которые сразу можно будет ввести танковые армии.

С их помощью тактический успех перерастет в оперативный, который мы будем все больше и больше развивать, выводя танковые армии на оперативный простор и развертывая прорыв как в глубину, так и в стороны флангов.

Наступление с плацдарма включает в себя и ряд других особенностей, с которыми приходится считаться при планировании крупной операции. Оно требует большой инженерной подготовки: достаточного количества переправ, хороших укрытий для войск; организации противовоздушной обороны, чтобы ударная группировка ещё в исходном положении не оказалась под ударами вражеской авиации.

Все меры боевого обеспечения были в особенности не обходимы здесь, на сандомирском плацдарме: он лежал на главном, берлинском, стратегическом направлении и, образно говоря, являлся револьвером, нацеленным прямо в логово врага, как мы в то время все, от солдата до генерала, называли Берлин.

Немецко-фашистское командование отлично это пони мало, внимательно и настороженно следило за плацдармом, принимало меры к тому, чтобы не допустить наших успешных наступательных действий. Это зафиксировано в ряде его документов. В частности, до начала нашего наступления были подтянуты к плацдарму крупные резервы. Часть их — 16-я и 17-я танковые, 10-я и 20-я моторизованные дивизии — была размещена в непосредственной близости от плацдарма, иначе говоря, в тактической зоне обороны противника. Как выяснилось впоследствии, это оказалось просчетом немецко-фашистского командования.

Операция должна была начаться в срок, точно назначенный Ставкой Верховного Главнокомандования, 20 января (на самом деле она началась 12 января, но об этом будет сказано дальше). Метеорологические прогнозы

[7]
почти исключали возможность применения авиаций в первый день, поэтому планировался прорыв без поддержки с воздуха — силами мощной артиллерийской группировки и большого количества танков. На плацдарме были сосредоточены не только танковые армии, предназначенные для развития прорыва, но и большое количество тан ков для непосредственной поддержки пехоты и участия в боевых действиях в составе её первых эшелонов.

Разумеется, это не было каким-то открытием: насыщение боевых порядков пехоты танками непосредственной поддержки — дело вполне закономерное и не раз проверенное в ходе войны. Более того, оно предусматривалось ещё нашими довоенными уставами и наставлениями. Но желание и возможности — разные вещи. Были времена, когда нашей пехоте приходилось наступать с помощью одной артиллерии, совсем без танков; бывало и так, что танков не хватало и приходилось в каждом конкретном случае решать, как их использовать — в качестве непосредственной поддержки пехоты или более массированно, в кулаке, для развития прорыва. А теперь вот наступило время, когда мы благодаря упорной, самоотверженной работе нашего тыла, нашего рабочего класса имели достаточное количество танков и для того, чтобы насытить ими боевые порядки пехоты, и для того, чтобы иметь их в качестве мощных кулаков — танковых армий и корпусов, способных развивать прорыв на большую оперативную глубину.

Готовя прорыв, мы делали ставку и на мощный артиллерийский удар. Чтобы тщательно его подготовить, командование фронта, командующие армиями, командиры корпусов и дивизий и соответствующие командующие артиллерией провели тщательнейшую рекогносцировку всего участка прорыва. Мы, командование фронта, командармы, комкоры, комдивы, командиры полков, вместе с артиллеристами и авиаторами буквально ползком обследовали весь передний край, намечая основные объекты атаки.

Не удержусь от того, чтобы не сказать здесь, что, по моему глубокому убеждению, такая рекогносцировка местности, когда порой приходится и ползать по-пластунски, ни в коей мере не вступает в противоречие с оперативным искусством. Некоторые теоретики, склонные возвышать оперативное искусство, считают, что черновая

[8]

После ряда тщательных рекогносцировок Военный совет фронта обстоятельно рассмотрел весь план артиллерийского наступления. В совещании участвовала целая плеяда превосходных артиллеристов — и наших, фронтовых, и из приданных нам частей. В их числе такие маститые генералы, как командиры артиллерийских корпусов прорыва П. М. Корольков и Л. И. Кожухов, люди с очень высокой подготовкой и громаднейшим опытом, а также закаленные во многих наступлениях командиры артиллерийских дивизий прорыва В. Б. Хусид, С. С. Волькенштейн, Д. М. Краснокутский, В. И. Кофанов и другие.

Вспоминая совещание, сам удивляюсь тому, как в течение одного дня мы сумели обсудить такое количество сложнейших вопросов. Впрочем, в ту пору мы не знали семичасового дня, и, по существу, если говорить о рабочих днях в современном понимании, то совещание наше было примерно трехдневным.

Мы стремились так спланировать артиллерийское наступление, чтобы всей мощью огня сплошь подавить всю тактическую зону обороны противника и его ближайшие оперативные резервы практически на глубину восемнадцать — двадцать километров. К этому времени у нас были собраны точные разведывательные данные, вся оборона противника заранее сфотографирована, а изменения, происходившие там в последнее время, тотчас же фиксировались. Коротко говоря, на занимаемой немцами территории была намечена зона глубиной в восемнадцать — двадцать километров для подавления противника огнем артиллерии с полной нормой по всем артиллерийским выкладкам.

Есть такой расчет, которым я не хочу затруднять читателей, сколько нужно выпустить снарядов таких-то калибров для надежного подавления такой-то территории. Так вот, мы рассчитали все это в полном соответствии с артиллерийской премудростью, на что немцы потом, разумеется, горько сетовали,

[9]

В хорошо организованном артиллерийском наступлении мы видели воплощение мощи нашей армии. Мы полагали, все, что сделаем огнем вместо штыка, — все это будет нашим большим преимуществом и убережет войска от лишних потерь. Значит, есть прямой смысл, не покладая рук, не жалея ни времени, ни труда, работать и работать над подготовкой артиллерийского наступления. В конце концов, если брать моральную сторону дела, такая работа была в условиях войны специфическим выражением заботы о человеке в той максимальной мере, в какой вообще слова «забота о человеке» совместимы со словом «война».

Говоря о подготовке артиллерийского наступления, но могу не упомянуть о положительной роли в этой работе командования артиллерии фронта в лице С. С. Варенцова и особенно о начальнике штаба артиллерии фронта полковнике Скробове. Начав войну командиром дивизиона, он вырос в отличного плановика, штабного оператора, внушавшего уважение всем, с кем он имел дело, своей распорядительностью, большой штабной культурой, соединенной с солдатской четкостью.

Все разработанные в армиях планы артиллерийского наступления были проверены и утверждены мною. Я всегда вникал со всей возможной для меня обстоятельностью

[10]

в артиллерийские вопросы. Может быть, тут сказывалась и профессиональная привязанность к артиллерии (когда-то, ещё в старой армии, я был солдатом-артиллеристом), но главное, конечно, был опыт и мирного, и военного времени. Оценивая огромные возможности нашей артиллерии, и стремился всегда, когда это мог, максимально использовать их.

В принципе это давало артиллеристам возможность стрелять так, чтобы ни один снаряд не был израсходован по пустому месту. Точно так же командир стрелковой роты имел полное представление об инженерных и огневых препятствиях, которые ему могут встретиться. Карты-бланковки составлялись на всю глубину тактической зоны обороны противника. Это давало возможность и артиллеристам, и пехотинцам видеть все, что было перед ними у противника, примерно на десять километров. Несколько слов об инженерной подготовке плацдарма. Она была проведена с большой затратой сил и средств всех войск фронта. Для характеристики масштаба этой работы, пожалуй, есть смысл привести несколько цифр. На плацдарме было отрыто полторы тысячи километров траншей и ходов сообщения; построено тысяча сто шестьдесят командных и наблюдательных пунктов; подготовлено одиннадцать тысяч артиллерийских и минометных позиций, десять тысяч землянок и разного рода укрытий для войск; проложено заново и приведено в порядок больше двух тысяч километров автомобильных дорог в расчете на то, чтобы к началу наступления на каждую Дивизию и каждую танковую бригаду имелось по две Дороги. Это позволяло избежать пробок. Кроме того, инженерные войска навели через Вислу тридцать мостов и организовали три паромные переправы большой грузоподъ-

[11]

ёмности. К этому стоит добавить, что для предполагавшегося нами маскировочного маневра инженерные войска изготовили четыреста макетов танков, пятьсот макетов автомашин и тысячу макетов орудий.

Подготовка операции шла по всем направлениям. С командующими армиями и командирами корпусов и дивизий мы провели штабные учения-игры; для уточнения вопросов будущего взаимодействия армий, участвовавших в прорыве, начальник штаба фронта Василий Данилович Соколовский организовал специальные штабные учения со средствами связи; в армиях, корпусах и дивизиях прошли сборы с командирами частей и подразделений; в частях — тактические учения с боевой стрельбой. Были специально подготовлены штурмовые батальоны, оснащенные всем необходимым для прорыва обороны противника: танками, орудиями, минометами. Батальонам были приданы большие группы сапёров.

Штурмовым батальонам с самого начала предстояло задать тон в атаке, соответственно этому подбирались в них и командиры — опытные и решительные офицеры. Надо сказать, что выбирать было из кого. К началу сорок пятого года почти все наши комбаты являлись офицерами военного времени. Многие из них выросли из солдат, сержантов, возвратившихся после ранений на фронт. За плечами у них была не одна боевая операция. Командиров батальонов без серьёзного боевого опыта у нас к тому времени вообще не встречалось.

На мой взгляд, звено комбатов и командиров полков — это основное офицерское звено, решающее успех атаки, атакующие же батальоны — главная её сила. И отбор людей в этом звене (я говорю здесь уже не только о штурмовых батальонах, а в целом о звене комбатов) мы постарались провести особенно тщательно.

Должен заметить, что, по моим наблюдениям, наши кадровые военные органы работали в условиях войны так, что этому не грех поучиться и в мирное время. Не говорю уже о том, что война сама отбирает кадры. Но к этому вопросу я ещё вернусь.

[12]

Вспоминаю учения, организованные командующим 4-й танковой армией генерал-полковником Лелюшенко. Отрабатывались стрельбы танков с ходу и уничтожение неприятельских машин. Стрельба шла не по макетам, а по настоящим, захваченным в боях здесь же, на сандомирском плацдарме, «тиграм» и даже по так называемым «королевским тиграм».

В этот период немало забот выпало, разумеется, и на долю политработников. Члены Военного совета фронта К. В. Крайнюков и Н. Т. Кальченко, начальник политуправления фронта Ф. В. Яшечкин постоянно находились в войсках и не только участвовали в подготовке, связанной непосредственно с военной стороной операции, но и решали на месте очень широкий комплекс вопросов, относящихся к морально-политической подготовке личного состава.

Мы учитывали, что в ходе операции нам предстоит вступить на территорию противника, принесшего столько горя нашему народу и совершившего столько зверств на советской территории. Поэтому в воспитательной работе появилась своя специфика, пренебрегать которой было бы крайне неразумно.

К кругу вопросов, вставших перед нами, относилось и материально-техническое обеспечение всех войск. Этим много занимался член Военного совета Н. Т. Кальченко вместе с начальником тыла фронта генерал-лейтенантом Н. П. Анисимовым.

К началу операции железные дороги в тылу фронта были восстановлены и работали вполне удовлетворительно, а также проведены большие работы по ремонту техники и автотранспорта. К войскам подвезено необходимое количество боеприпасов, горюче-смазочных материалов и продовольствия. Запасы снарядов и мин всех калибров составили у нас четыре боевых комплекта. Автобензина имелось больше пяти заправок, авиабензина девять заправок, дизельного топлива четыре с половиной заправки. Всех этих материальных средств, с учетом их пополнения, было достаточно для осуществления крупной операции на большую глубину.

[13]
Учитывая трудности переброски грузов через Вислу и планируемый уже в первый день операции большой расход боеприпасов, до половины всех боеприпасов было сосредоточено на сандомирском плацдарме в полевых складах.