Теория языковых моделей (краткая характеристика)

2.8. Теория языковых моделей (краткая характеристика).

Использование метода моделирования в стилистике

Известно, что понятие лингвистической модели возникло в структурной лингвистике (К.Л. Бюлер, З.З. Харрис, Ч. Хоккет). В научный обиход это понятие входит в 60-70 гг. ХХ века под воздействием математического языкознания и в связи с развитием кибернетики.

Небезынтересные факты, связанные с историей термина, описывает А.Ф. Лосев.

Термин модель «в научном смысле был впервые употреблен математиками Евгением Бельтрами и Феликсом Клайном в геометрии, а впоследствии Фреге и Расселом в их теориях математической логики» [Лосев 2004: 13]. Интересно при этом, что это «математическое значение модели было совершенно противоположным тому значению, которое она получила в дальнейшем, и особенно в лингвистике. Модель в геометрии – максимально конкретна, потому что она дает возможность объединить ряд аксиом в одно геометрическое целое, чем данное пространство и отличается от другого геометрического пространства. Что же касается лингвистики, то значение этого термина выступало, наоборот, наиболее абстрактно в сравнении с конкретными фактами языка» [Лосев 2004: 13-14].

В лингвистической литературе за период с 1944 г. по 1960 г. были затронуты или частично разработаны все основные проблемы теории моделирования. Так, термин модель впервые в лингвистической литературе употребил Хэррис, анализируя методологические приемы Хьюмена и Сэпира. В 1951 году он вернулся к этому термину, анализируя описательную терминологию Сэпира.

В 1954 г. его употребляет Хоккет, а также Н. Хомский в 1956 г. В 1957 г. Эттинджер уже говорит о моделях не только как о воспроизведении действительности, но и как о воздействии обратно на эту действительность» [Лосев 2004: 14].

В. Ингве распространил понятие модели с конкретных языков на механизм языка вообще.

По состоянию на начало 60-х годов в докладе Чжао Юань-женя (Juen Ren Chao) «Модели в лингвистике и модели вообще», сделанном на Международном конгрессе логики, методологии и философии наук в Стэнфорде (Калифорния), а затем и в работе А.Ф. Лосева было выделено 27 основных значений, относящихся к лингвистике. В систематизированном виде весь набор значений можно представить следующим образом:

I. Общее изучение языка: 1) всякое изучение языка вообще; 2) реальность языка или того, чему он соответствует; 3) описание языка; 4) точка зрения или основа рассмотрения; 5) метод исследования.

II. Установление законов языка: 6) аналог; 7) воспроизведение; 8) миниатюрное воспроизведение; 9) оформление воспроизведения; 10) абстракция; 11) недетализированный план; 12) теория оформления или полуоформления; 13) возможное применение теории во всех ее деталях; 14) подведение фактов языка под определенные правила; 15) правила как архетипы.

III. Структуры и системы: 16) структура; 17) концепция структуры; 18) структура, соответствующая разным моделям, и модель, соответствующая разным структурам; 19) стиль; 20) система; 21) конкретная система; 22) картина действия системы; 23) абстракция системы; 24) система, соответствующая разным структурам.

IV. Грамматика: 25) грамматика данного языка или языка вообще.

V. Психология языка: 26) психологическая корреляция; 27) программа поведения [Лосев 2004: 16].

Проанализировав историю термина, А.Ф. Лосев в первом приближении определил модель «как ту или иную схему конструирования языковых элементов» [Лосев 2004: 20].

Рассмотрев модель в аспекте теории множеств, во втором приближении он определяет ее как «упорядоченную последовательность тех или иных языковых элементов» [Лосев 2004: 22].

Рассуждая, анализируя материал, он выдвигает рабочее определение «модели», которое потом подтверждается в содержании его книги: «Языковая модель есть упорядоченное множество языковых элементов (или кортеж), которое является едино-раздельным целым, содержащим в себе как принцип своего упорядочения (или организации), так и расчлененность всех входящих в него элементов и их комбинаций, и которое на одних звуковых материалах воспроизводит структуру каких-нибудь других звуковых материалов» [Лосев 2004: 28].

Экскурс в работу А.Ф. Лосева, написанную более сорока лет назад и повторно опубликованную в 2004 году, вовсе не случаен.

Мы считаем, что поиск термина – одна из важных составляющих научного исследования, тем более такого направления, как теория языковых моделей.

Если в 60-е годы ХХ века наличие разных значений рассматривалось как терминологическое разногласие, то мы склонны оценивать всю совокупность приведенных значений как дифференциацию, связанную с тем, что одним и тем же термином обозначались разные стороны одного и того же объекта – языка. Дифференциация научного знания неминуемо приводит и к выделению специфического предмета исследования, и к ретерминологизации уже существующих терминов (В данном случае мы не затрагиваем вопрос о появлении новых терминолексем).

В современной лингвистике модель трактуется в двух основных значениях: 1) искусственно созданное лингвистом реальное или мысленное устройство, воспроизводящее, имитирующее своим поведением (обычно в упрощенном виде) поведение какого-либо другого («настоящего») устройства (оригинала) в лингвистических целях» [ЛЭС 2002: 304]; 2) образец, служащий стандартом (эталоном) для массового воспроизведения; то же, что «тип», «схема», «парадигма», «структура» и т.п. [ЛЭС 2002: 305].

Обычно понятие модель мы используем в первом значении, так как во втором случае в качестве дублетных терминов используются лексемы образец, тип, схема, парадигма, структура, а они разрушают таким образом само понятие модель.

Очевидно, стоит согласиться с тем, что «всякая модель есть структура, но не всякая структура есть модель» [Лосев 2004: 27].

Когда мы говорим или пишем структура, тип, парадигма, мы предполагаем, что за каждым понятием стоит некий класс предметов, который не является моделью или, если точнее, не всегда является моделью.

Лингвистическое моделирование предполагает использование абстракции и идеализации. Отображая существенные свойства в отвлечении от несущественных, модель выступает как некоторый абстрактный идеализированный объект.

Аналогично в лингвостилистике построение моделей нацелено на использование лингвостилистической абстракции и идеализации.

Когда мы создаем модель функционального стиля, то мы учитываем типовые особенности каждого из стилей, поэтому в информационную модель функционального стиля вводится типовая ситуация общения, типовой набор стилевых черт и языковых средств. По аналогии модель стилистически дифференцированного текста также включает информацию о ситуации общения, о композиционных элементах текста. Прогнозируется типовой набор языковых средств на достаточно высоком уровне абстракции. Что же касается индивидуального употребления языковых средств, то данная особенность рассматривается на материале конкретного текста.

Должна ли модель быть формальной и при этом обладать объяснительной силой, т.е. не только объяснять факты или данные эксперимента, необъяснимые с точки зрения уже существующей теории, но и прогнозировать пока неизвестное, возможное поведение оригинала, которое должно подтверждаться получаемыми языковыми данными?

Вопрос требует утвердительного ответа, но, несмотря на прозрачность требований, предъявляемых к модели, на практике они не всегда выполняются. Модель, действительно, строится на основе гипотезы о возможном устройстве оригинала и при этом она представляет собой функциональный аналог оригинала, но не всегда она обладает высокой прогностической силой.

Так, известные в русском языке словообразовательные пары, получившие название словообразовательной модели, «ведут себя» неоднозначно. Например: образование шахматы – шахматист, гитара – гитарист соответствует и направленности словообразовательных процессов в современном русском языке, и нормам современного русского словообразования. Что же касается пары скрипка - * скрипист, то она принципиально невозможна, потому что в языке уже существует производное существительное скрипач. Аналогично точить – точильщик отражает нормативное словообразование, мочить - *мочильщик демонстрирует нарушение нормы.

Сокурсник возможно, *согруппник – невозможно. Одноклассник – нормативное словообразование, *однопартник хотя и создано по существующей модели, но разрушает само представление о модели, которая в идеале должна прогнозировать непротиворечивое поведение языковой единицы.

Возникает вполне естественный вопрос о том, соответствует ли сама идея моделирования духу языка или создание идеальных моделей, обладающих прогностической силой, в принципе невозможно?

В данном случае следует отметить, что существует такой уровень абстракции языковых единиц, на котором построение моделей, обладающих по существу высоким уровнем абстракции, невозможно. То есть словообразовательная пара – это все-таки пара, а не модель. Чтобы смоделировать образование производных слов, объяснив при этом сам процесс словообразования: что? от чего? с помощью чего? образуется, каково словообразовательное, деривационное, лексическое значение производного слова, какие стилистические окраски ему присущи, с каким стилевыми чертами оно связано в стилистически дифференцированном тексте, в какие словосочетания и предложения вступает, каковы способы семантизации его лексико-семантических вариантов, в каких речевых ситуациях оно используется, – нужен более высокий уровень лингвистической абстракции. Предположим, уровень словообразовательного типа, но никак не словообразовательной пары.

Чтобы смоделировать книжные, разговорные, массмедийные тексты, функциональные стили (научный, деловой, публицистический, художественный, разговорно-обиходный, церковно-религиоз-ный стиль современного русского литературного языка), недостаточно выделить композицию текстов, стилевые черты, языковые средства. Нужен более высокий уровень абстракции, на котором речь идет о типовых ситуациях общения и их возможной реализации, о типовых компонентах текста и их конкретном преломлении в самом тексте, о типовом наборе стилевых черт и языковых средств, вокруг них группирующихся. Причем в самой модели должна быть заложена возможность переноса информации с модели на оригинал.

Оценивая вопрос о наличии множества лексико-семантических вариантов термина модель, необходимо отметить, что, хотя в ЛЭС обозначены два основных значения анализируемого термина, в теории и практике научного исследования по-прежнему модель употребляется в разных значениях. Так, зачастую модель смешивается с понятием схема. Об этом мы писали уже в работах [Жеребило 1993; 2003; 2005 и др.].

В современной лингвистике различают три типа моделей: 1) модели речевой деятельности человека, имитирующие языковые процессы и явления; 2) модели лингвистического исследования, имитирующие исследовательские процедуры; 3) метамодели, имитирующие теоретическую и экспериментальную оценку готовых моделей речевой деятельности или лингвистического исследования [Булыгина, Крылов // ЛЭС 2002: 304].

В области лингвостилистики, культуры речи перспективно использование моделей грамматической правильности, формирующих умение отличать правильное от неправильного. Подобные модели были разработаны нами на материале коммуникативных качеств речи и применены как в процессе научного исследования, так и в учебном процессе [Жеребило 1993; 1995; 2003; 2005 и др.].

Функциональные модели, имитирующие умение соотносить содержание речи с ее формой, применялись нами как в стилистических исследованиях, так и в методике преподавания лингвостилистики [Жеребило 1992; 1993; 2003; 2005 и др.].

В языкознании модели грамматической правильности подразделяются на распознающие (К. Айдукевич) и порождающие (Н. Хомский), которые находятся в отношении конверсии друг к другу. Впоследствии на основе порождающей модели Н. Хомского Дж. Лакофф создает модель порождающей семантики.

В лингвистике известны многоуровневые функциональные модели: стратификационная грамматика С. Лэма, модель «Смысл <=> Текст», функциональная порождающая грамматика П. Сгалла.

Моделирование выступает как средство углубленного познания скрытых механизмов речевой деятельности. И с этим следует согласиться, так как модели позволяют выявить закономерности функционирования языка на уровне системных связей.