эпизоды из жизни Мухамеджана (Махаша) Бекмухамедова

Во все времена истории человечества люди с уважением относились к тем, кто умел прекрасно мыслить, красноречиво говорить и владел мастерством устного слова. Любой руководитель или правитель, депутат или лидер политических и общественных организаций, ученый или учитель, государственный чиновник, деятель искусства или культуры, науки или образования по долгу своей работы и функциональных обязанностей не должны забывать об определенных правилах ораторского искусства, что им надо быть образцом публичных речей и выступлений. Эти качества интеллигентного человека вырабатывались веками, над ними задумывались умнейшие люди, которым были присущие откровенность и трезвый ум, обдуманная мысль, собственное мнение и умение ответить на любой жизненный вопрос, острый язык, который использовался как оружие борьбы и защиты, средство утверждения справедливости и равноправия.

О красноречии, блестящем ораторском искусстве и справедливости Махаша Бекмухамедова еще при его жизни ходили легенды. Простой народ, терпевший насилие от царских чиновников и местных феодалов, видел в нем своего заступника и тянулся к нему. По другому и не могло быть, ибо он, став Правителем в свои 26 лет, показал себя истинным патриотом родной земли, добивался у царских властей открытия школ в аулах, устраивал талантливую молодежь на учебу в Казанский и Петербургский университеты, организовывал мероприятия в области медицинского обслуживания населения, призывал своих земляков заниматься землепашеством и рыболовством, овладевать промышленными профессиями.

Одним из высокоинтеллектуальных и образованных людей в Букеевской орде был Бекмухаммедов Мухамеджан (Махаш), который являлся продвинутым правителем и управленцем среди казахов, владеющий специальными знаниями и навыками в области политики и социальной жизни, что позволило ему занять в обществе привилегированное и лидерское положение. Умное и правдивое слово Махаша имело огромную силу влияния на простых людей, в вопросе прсвещении безграмотной массы. Его красноречие и мастерство передать близким свои конструктивные мысли целиком и полностью находили в сердцах понимание и всеобщую поддержку. Он как личность оказывал сильное влияние на казахов Букеевской орды и брал на себя большую ответственность, осуществляя непростые поставленные задачи. Одной из характерных особенностей Махаша как лидера было наличие у него политической воли и конкретных целей, отвечающих интересам казахского народа.

Ум, добропорядочность и острота слов были присущи правителям Букеевской орды. После окончания Оренбургского Неплюеевского кадетского корпуса Махаш Бекмухамедов вместе со своими друзьями Мухамбет-Салыком Бабаджановым и Жусипом Ниязовым, тоже выпускниками корпуса, возвращался домой, находящийся у самой границы с Астраханской губернией.

В кругу многих соотечественников и умудреных родственников Махаш не однажды получал благословение. Особенно привлекали их свежесть его мыслей. Представляет интерес одна из встреч, когда он был еще слишком молод.

- По пути заедем к моему нагаши, поприветствуем его, - обратился Махаш к друзьям, когда они проехали Уичик и приблизились к родным местам. - Ему девяносто лет, прожил почти век, остались дни жизни. Как говорят в народе, осталось прожить столько, сколько ярке до приезда гостей. Едем издалека, поэтому поприветствуем и попросим у мудрого старца благословения. Только не называйте при нем меня по имени. Посмотрим, узнает ли он меня по голосу.

Друзья не возражали.

Когда путники вошли в саманку, старик лежал у печки, свернувшись клубком. Он плохо видел и слышал. Молодые люди поздоровались со старцем, потом Махаш, следуя обычаю, справился у него о здоровье и поведал о себе самих.

• 
  Мы едем со стороны Теке на Астрахань. Заехали к вам, чтобы поприветствовать вас и послушать советы умудренного жизнью аксакала. Позвольте задать несколько вопросов?
  
• 
  Задавайте, - кивнул старец.
  
• 
  Что, по-вашему, является на свете самым высоким?
  
• 
  Наука. Нет ничего недоступнее науки.
  
• 
  А что самое глубокое?
  
• 
  Недостижима, по-моему, человеческая мысль.
  
• 
  Кто дороже из родственников?
  
• 
  Племянник. Постой, уж не Махаш ли ты? - воскликнул, подслеповато щурясь, старец, догадавшись по вопросам, кто к нему приехал. - Подойди поближе, светик мой, склони голову, вдохну запах твоих волос.
  

- Нагаши, с вашего позволения мы продолжим свой путь. Погостили у вас несколько дней, вкусили вашего угощения, послушали ваши вдохновенные слова. Теперь вы знаете нас. Дайте нам свое благословение. Что нас ожидает в будущем?

И ответил им старец:

• 
  Дети мои, я убедился в уме и добропорядочности каждого из вас. Но нахожу нужным сказать и о том, что отличает каждого из вас друг от друга. Это глубокие познания Салыка и особая склонность Жусипа к управлению страной. В будущем эти незаурядные качества принесут вам уважение народа. Но они же не обернутся большим благом для вас. К сожалению, у одного - жизнь, а у другого - период правления окажутся короткими. А твое имя, дорогой племянник Махаш, при жизни и после смерти будет овеяно славой и окружено почетом и уважением. Если я что-то понимаю, ты прославишь свое имя справедливостью и благородными делами и заставишь людей внимать каждому своему слову.
  
• 
  Похоже, моему нагаши родственник оказался дороже других гостей, - произнес Махаш, грустно улыбнувшись. - Что ж, и грех возьмете на свою душу, аксакал.
  

То ли судьба так вышла или старец оказался провидцем, но сбылись его слова. Овеянный славой при жизни Мухамбет-Салык Бабаджанов, прозванный в просвещенных кругах «Вторым Чоканом», прожил всего тридцать семь лет, а Жусип Ниязов, ставший одним из самых уважаемых правителей округа в Букеевской орде, в скором времени ослеп на оба глаза. Махаш же был окружен почетом и уважением все пятьдесят лет, в течение которых он был правителем округов №1 и №2 . Справедливым правителем.

Он был богат необычайно острым умом и гражданской позицией, о чем свидетельствуют ответы Махаша деду. После своего назначения на должность правителя Махаш поехал в местечко Жидели к своему нагаши - деду Жубанышу, чтобы получить у него благословение.

Перед выездом внука в обратную сторону старик Жубаныш спросил у него:

- Какие качества выделяют настоящего джигита?

- Настоящий джигит должен выделяться умом, быть справедливым, рассудительным и тянуться к искусству, - ответил Махаш.

Жубаныш продолжил свои расспросы:

• 
  Что значат для человека искусство, наука, справедливость?
  

• 
  Они подобны солнечному дню, в котором много живительного тепла, - последовал ответ.
  

• 
  А невежество и насилие?
  

- А душевность, чувство такта?

- Это богатство, которым следует дорожить больше жизни!

Аксакал, довольный ответами, проводил внука до коня, на котором тот собирался ехать.

- Доброго тебе пути, сынок, пусть святой Кыдыр-ата будет тебе покровителем. Желаю тебе удачи в жизни! - растроганно напутствовал он Махаша.

Одним из талантливых собеседников и оригинально мыслящих правителей был Махаш Бекмухамбетов, который пользовался среди казахов заслуженным авторитетом. Ему были присущи нестандартные мышления, этого требовал и от других. Каждая встреча, каждая беседа для него служили как уроки жизни. Это случилось в первые годы работы Махаша правителем округа. Стоял жаркий летний день, солнце только что перевалило через зенит, и люди, выйдя из дома, отдыхали в его тени на деревянном возвышении.

Вдали, в опаленной зноем степи показался одинокий путник. Видимо, он ехал издалека, потому что конь под ним шел, еле передвигая ноги. Понемногу путник стал приближаться и, наконец, повернул коня к дому Махаша.

Мать Махаша Камка, которая внимательно следила за путником, произнесла:

- Сынок, этот путник, проделавший долгий путь, похож на человека, который стремится, во что бы то ни стало, добраться до человеческого жилья. И, кажется, он едет к нам. Его посадка в седле напоминает посадку моего отца. Мне кажется, едет твой дядя Сарет. Ты же знаешь, у моего отца Жубаныша от первой жены Сары было двое сыновей - Сарет и Абдираш.

И вправду, всадник повернул коня к их дому, и вскоре Камка убедилась, что это едет ее брат Сарет.

- Видишь, конь у него выбился из сил, - обратилась Камка к сыну. - Иди, встречай дядю, придержи коня за чембур, помоги дяде сойти с коня.

Но пока разомлевший от жары Махаш неторопливо подошел к нему, Сарет успел подъехать к коновязи, сойти на землю. Махаш привязал коня и, вежливо поддерживая дядю под локоть, повел его к дому.

Сарет, приехавший к сестре впервые после назначения Махаша правителем, заметил, что молодой правитель как бы нехотя поднялся и пошел ему навстречу. Он подумал, что племянник считает, видимо, себя важной особой, и заметил:

- Ау, Махаш, душа моя, кем ты сейчас считаешь себя: пупом земли или колом, к которому привязывают коня?

Махаш смутился, поняв, что его неспешность приметливый дядя отнес к должности, которую он занял недавно и, как бы извиняясь, сказал:

• 
  Ну что вы, дядя, я давно хотел расспросить вас кое о чем, что меня заботит. Вот и задержался, раздумывая, будет ли удобно обратиться к вам со своими вопросами. Извините меня.
  

• 
  Что же это за вопросы, которые могли сбить тебя с толку?
  

• 
  Не такие, чтобы сбить человека с толку, но все же... Увидел вас и вспомнил о них. Ответите, если я задам вам эти вопросы?
  

- Тогда скажите: каково расстояние между утренней зарей и вечерним закатом? Сколько верст между небом и землей? И последний вопрос: где кончается земная глубь?

Сарет немного подумал, улыбнулся.

- Я ожидал от образованного человека трудных, заумных вопросов, а на твои, по-моему, может ответить каждый из двух человек, кто был внимателен к речам наших дедов и запоминал их советы, - сказал Сарет.

Сарет поприветствовал родственников и повернулся к Махашу:

- Что ж, ты задал вопросы, я постараюсь ответить на них. Не говоря о долгих летних днях, мясо старой овцы, которое поставили зимним утром в казане на огонь, вечером окажется перед тобой на дастархане. Из этого становится ясно, что расстояние от утра до вечера равно времени варки мяса старой овцы.

Сарет испытующе взглянул на Махаша, и в глазах его появились насмешливые огоньки. Махаш понял, что дядя нарочно строит свои ответы на житейских примерах из известной ему степной жизни.

- Что касается второго твоего вопроса - о расстоянии между небом и землей... Весной, когда начинается гроза, гремит гром и сверкает молния, в старину говорили, что это всевышний гоняет и бьет камчой чертей, которые хотят поймать небесных дев-пери, ангельских девушек. Раскаты грома звучат так, как будто раздаются рядом. А звуки удара доброй камчи различимы на расстоянии одной версты.

А вот твой третий вопрос - не из легких... Где кончается земная глубь? С древних пор люди выкапывают глубокие могилы, в которых хоронят покойников. Но никто не слышал, что какое-то захоронение провалилось вглубь земли, хотя бы одно погребение из тех, над которым пролито много слез. Выходит, земная глубь беспредельна.

Довольный ответами дяди Сарета, построенными вначале в шутливо-иронической манере, а заканчивавшимися философскими размышлениями о человеческой жизни, Махаш поднялся и вежливо провел его в дом, чтобы он утолил жажду ароматным густым чаем, забеленным верблюжьим молоком.

Уже клали в казан и ставили на огонь мясо только что зарезанной в честь гостя ярки.

Но Махаш, видимо, загорелся мыслью победить в словесном поединке дядю и обратился к матери:

• 
  Посоветуйте, мать, как сделать так, чтобы он запнулся, не нашел ответа на мой вопрос?
  
• 
  Сын мой, булатную саблю не принято испытывать себе подобной, булат не меняют на булат, они равноценны, - ответила сыну Камка.- Для людей смышленых ваша беседа была поучительной. Ты не проиграл, он не выиграл, утихомирь свое самолюбие. И потом, вы ведь из одного дома, поэтому один стоите другого.
  

То ли молодость подвела Махаша, то ли он поверил словам своих земляков, но он, не подумав, обратился к своим дядям:

- Ну, дорогие кызылкуртовцы, говорите, что вас привело к нам? Попали в тяжелое положение и приехали просить скот или нуждаетесь в совете? Что из этого желали бы получить?

Сарет, который по обыкновению не оставлял без внимания каждое слово собеседника, ответил с присущей ему прямотой:

- Подожди, Махаш! Ты не из тех потомственных богачей, у которых не зазорно просить скот. Если ты мнишь себя состоятельным, вспомни, что твои деды откочевали с берегов Ак Жаика в пески Нарына, навьючив все свое имущество на единственную черную корову. Если же ты считаешь себя бием, услышав слова которого на лету замирают птицы, то почему не мог остановить хана Нуралы, который отправил в сибирскую ссылку двух твоих старших братьев, вина которых не больше крови чибиса? Мы из тех, которые знают, у кого просить совета, а у кого - помощи скотом!

Махаш, с лица которого слетело выражение превосходства, в сердцах повернулся к тем самым аульным аксакалам, которые повлияли на его настроение, и сердито бросил:

- Вы подлили масло в огонь, сами теперь и тушите костер!

И, не выслушав их оправданий, повернулся и пошел прочь. Разумеется, считающие себя всесильными, аксакалы должны были по кругу выделить скот пострадавшим от джута аулам. Ослушаться правителя они не могли.

Глубоко осмысливая необходимость качественных сторон человека, он старался инициировать свои идеалы, что можно узнать из его ответов на пять вопросов бия жубаныша. Вероятно, и этот случай имел место, когда Махаш только недавно стал правителем округа №2 в Букеевской орде. По долгу службы ему пришлось еще раз встретиться с признанным в народе бием Жубанышем - отцом своей матери Камки. Знаменитый, поднаторевший в межродовых тяжбах бий решил испытать своего внука, приступившего к нелегкой государственной работе, и задал ему несколько вопросов. Людская молва сохранила их искрометный диалог - вопросы бия и молниеносные ответы на них молодого правителя.

- Где предел богатству, Махаш?

• 
  предел богатства: первое - крепкое здоровье, второе - умная жена, третье - одна лошадь, две коровы, пять дойных овец. Остальное - лишнее.
  

• 
  Что связывает руки джигиту?
  
• 
  Нужда, лень и скупость.
  
• 
  Что самое необходимое для человека, Махаш?
  
• 
  Опять же здоровье, искусство, знания, наука, труд и верный друг.
  
• 
  Что унижает человека?
  

• 
  Ложь, сплетни, воровство, склонность к хвастовству и многословию, соперничество, завистливость, высокомерие.
  

• 
  Что неподвластно человеку, Махаш?
  
• 
  Старость и смерть.
  

Он всегда оставался на стороне простого человека, о чем убеждает урок, преподанный коллеге Махашем. Бывший сокурсник Махаша по Неплюевскому корпусу Жусип Ниязов работал правителем соседнего округа. И хотя он был образованным и толковым человеком, но в скором времени ослеп на оба глаза и вынужден был пользоваться услугами молодого помощника, оказавшегося нечестным. Со временем Жусип стал во всем полагаться на него, и получилось так, что при решении тяжб и споров правитель стал как бы исходить из своей корысти и за мзду жертвовал интересами бедняков в пользу баев.

Один из пострадавших бедняков, не согласный с решением правителя Ниязова, пожаловался на него Махашу Бекмухамедову.

Махаш тщательно расспросил потерпевшего, узнал суть дела и написал Жусипу письмо, состоящее из одного предложения. Неграмотный бедняк был огорчен коротким письмом, принял его за отписку, но отвез письмо Жусипу Ниязову.

Письмо гласило: «Слепой жеребец заблудился, серый вол запоносил. С искренним уважением, Махаш».

Выслушал Жусип содержимое письма, понял смысл послания Махаша. Под «слепым жеребцом», конечно же, подразумевался он, Жусип; «заблудился» означало, что он ошибся; под «серым волом» следовало понимать простой люд, а слово «запоносил» было предостережением, что молва о несправедливом решении дела может распространится по степи как эпидемия, которую невозможно будет остановить. И подписался Махаш под своим посланием словами, которые говорили о его переживании за репутацию друга.

Жусип признал свою ошибку, тут же поменял помощника, вернул дело на повторное расследование и решил его объективно, в пользу пострадавшего бедняка.

Он никогда не оставлял без внимания обращение людей по самым различным вопросам жизни, излечечивая их своим словом. В округе, где Махаш работал правителем, как и везде в Орде, было много проблем. Многочисленные жалобы поступали от степняков и горцев, приезжавших в округ в поисках заработка, одним словом, жалобы были от представителей разных национальностей и народностей. Разумеется, к решению этих тяжб и жалоб Махаш подходил деликатно и деловито. Но вот однажды к нему поступило угрожающее исковое заявление от одного из соотечественников. Текст был такой: «Этот буйный, подобный дьяволу и своевольный Курмангазы, с гривой, как у дикого коня, поймал в табуне моего скакуна, оседлал его и скрылся с глаз долой. Мой конь был скакуном, чей бег подобен полету быстрокрылой птицы, резвее его не найти во всей степи. Есть свидетели воровства Курмангазы, они готовы дать правдивые показания. Прошу рассмотреть мою жалобу и вернуть мне скакуна. В противном случае я обращусь в губернскую канцелярию, чтобы этого вора и смутьяна снова посадили в тюрьму».

Махаш пригласил к себе подателя искового заявления.

- Эх, мой глупый казах, Курмангазы ведь не табун угнал, а взял всего-навсего одного коня, который в безлюдной степи мог стать жертвой волка. Мы ведь знаем всех известных скакунов края, твой конь не относится к ним. Великий Курмангазы, должно быть, достоин хотя бы одного паршивого стригунка. Он, видимо, торопился, и ему спешно понадобился конь. Разве это повод, чтобы из никчемного дела поднимать вселенский шум, пытаясь разбогатеть? Говорят, цена собаки - один щенок, не более. Ущерб, нанесенный тебе композитором Курмангазы, я сочту за честь восполнить самому, - укорил Махаш заносчивого степняка, который не нашелся что сказать в ответ.

Но взял обещанного коня у Махаша и утихомирился.

Умное его слово оказалось сильнее гнева, о чем свидетельствует случайная встреча с мальчиком. Он ехал в сопровождении нескольких своих посыльных и людей из прислуги, когда по пути ему попался мальчик, погонявший теленка-отъемыша. Услышав настигающий топот лошадей, теленок с испугу бросился на обочину. Мальчик догнал его и стал заворачивать на дорогу, громко ругаясь:

• 
  Ах ты, свинья, чтоб ты подох! Иди куда гонят!
  

• 
  Сынок, зачем ты так? - упрекнул его Махаш, укоротив поводья коня. - Не годится казаху скотину называть свиньей!
  

Сопровождающие правителя устремились было к мальчику, чтобы отхлестать его камчой за дерзость, но Махаш остановил их:

- Мальчик прав! Кто глух к разумным словам, тот и вправду свинья. Не трогайте мальчика.

Он расспросил мальчика и узнал, что он - сын местного бедного сапожника по имени Батыр. Довольный мальчиком Махаш привел его в ближайший магазин, одел его с ног до головы, а родителям передал продукты. Мальчик поблагодарил неожиданного благодетеля и погнал теленка домой.

Махаш, глядя ему вслед, проговорил: «Отец - бедняк, мальчик - мал. Но язык у него острый, как бритва. Не всякая женщина способна такого родить сына, всем на диво».

Мальчика звали Толеш. Он вырос остроумным, прямым в суждениях человеком. Был уважаем в народе. Умер в глубокой старости в годы Великой Отечественной войны.

Традиционными были встречи и беседы в доме Махаша, где часто собирались известные в народе меднонёбые акыны и ораторы, вдохновенные бии и сказители. Обычно в таких случаях беседу начинал бий Шора из рода Алаша, ocтальные входили в беседу постепенно.

Однажды в аул Махаша приехал с левого побережья Жаика, иначе говоря, со степной стороны, черкешский бий Еламан из рода Каракемпир, и по случаю его приезда у правителя Махаша собрались все от мала до велика, кто знал толк в словах.

Собравшиеся сидели, соблюдая такт и обмениваясь незначительными словами в ожидании, что беседу начнет гость, приехавший издалека. Но тут по инерции завел разговор Шора бий.

- Ау, Шоке, вы что, не выдержали? - мягко заметил Махаш. – Здесь ведь, не говоря о нас с вами, местных, есть гость, прибывший из-за Ак Жаика - из далекого Карабау. Было бы, наверное, предпочтительнее ждать начала беседы от гостя?

И тогда не выдержал Шора бий:

- Светоч мой, Махаш! Сяду, упрекаешь, что я ниже всех. Встану, говоришь, столб столбом. Иду быстро, я - ветрогон. Бреду неспешно, считаешь меня соней. Скажи, с какого бока к тебе подойти, чтобы не заслужить упрека? Я подумал, будет невежливо подталкивать гостя к началу беседы. Пусть сперва освоится в нашем кругу.

Махаш внимательно выслушал аульного аксакала. «Оказывается, наш Шоке рожден для беседы, как добрый конь для байги», - подумал он. И кивнул, соглашаясь с его доводами.

- Продолжайте, аксакал. Зачин вы сделали удачный.

Махаш особое внимание уделял содержанию разговора старших и их советам. Семь значений двух понятий был сделан известным Малтакан бием, которму он оказал высокую честь и достойный прием. Как-то, находясь по делам в ханской Орде, Махаш услышал о проживающем в этой местности мудром бие Малтакане, слывущим в народе человеком, мастерски владеющим искусством красноречия, из тех, кто не лезет в карман за словом, и пожелал встретиться с ним. Отправил за ним посыльного. (Малтакан бий приходился дедом известному казахскому поэту Таиру Жарокову. Прославился своей необыкновенной находчивостью, острым языком, был оратором. В семнадцатилетнем возрасте принял участие в восстании казахов за независимость под предводительством легендарного батыра Исатая Тайманова и поэта Махамбета Утемисова. Немало выражений бия Малтакана стали крылатыми и до сих пор живут в людской памяти).

Малтакан бий тоже был наслышан о справедливом правителе Махаше, потому согласился на встречу с ним.

Когда пришел Малтакан, Махаш, облокотившись на подушки, полулежал на торе - почетном месте дома, в котором останавливался во время приезда в Орду. Увидев гостя, Махаш быстро поднялся на ноги, и, приветствуя, обнял его.

- Малтакан-ага, я слышал о вас, как о человеке чутком, живой натуры, находчивым на язык, умеющим вести беседу, - обратился к нему Махаш, не выпуская его из дружеских объятий. - Пригласил вас, чтобы посоветоваться по вопросам, которые волнуют меня. Вот есть понятие «айналайын» и выражение «атана налет». Одно означает: «Кружусь вокруг тебя, дорожу тобой», употребляют его, когда бесконечно рады кому-то, восхищены кем-то; другое: «Будь проклят род, породивший тебя». Объясните, пожалуйста, в каких случаях следует употреблять их, когда они к месту?

Улыбнулся Малтакан:

- Ах, дорогой Махаш, душа моя! И это все, что тебя мучает? Первое выражение имеет три, второе - четыре родственных значений.

Тебя нет дома или в ауле, а к тебе приехал близкий друг, родич или просто незнакомый человек, скажем, божий гость посетил дом в твое отсутствие. И встречает его твоя жена, угощает хотя бы чаем, но с таким радушием, как будто заколола на угощение ярку, а если подарила ему ярку, то с таким настроением, что гостю кажется, его одарили стригунком. Как же не возгордиться такой женой и не сказать с любовью: «Айналайын, моя дорогая жена! Не дала повода гостю думать о моем отсутствии».

Когда ты в большой спешке торопишься с уздечкой к своему коню, и он не поворачивается задом, пытаясь лягнуть, а встречает тебя с готовностью разделить вместе с тобой твою радость или горе, то как же не воскликнешь от всего сердца: «Айналайын, мой добрый друг! Ты доказал, что конь - крылья джигита!»

Когда управляешь страной, и к тебе приходят обездоленные, нуждающиеся в твоей помощи люди, задавленные нуждой и бесправием, и когда ты, не обращая внимания на богатство бая и настроение бия, поддержал упавшего, дал надежду сникшему, вызвал улыбку у опечаленного, если ты, будучи правителем, помог обрести униженному его человеческое достоинство, как же не сказать с довольной улыбкой: «Айналайын, кружусь вокруг тебя, горжусь тобой, дорогой правитель!».

Теперь что касается проклятия «атана налет».

К тебе приехал близкий друг, родич или просто незнакомый человек. Гость посетил дом в твое отсутствие, а твоя жена начинает ворчать: «в доме нет даже воды», «не осталось ничего из еды», «нечем даже разжечь огонь» и не показывает из-за печи своего лица, громко гремит посудой и не думает стелить дастархан, тогда и говорят: «Атана налет - будь проклято твое происхождение!».

Когда твой сын или дочь, о рождении которых ты молил всевышнего шесть долгих весенних и летних и три осенних месяца, уже во взрослую пору, следуя брюзжанию жены или мужа, отворачиваются или выговаривают тебе, не подбирая слов или на повышенных тонах, словно дубиной прохаживаются по голове, в то время, когда твои кости ломит и челюсть не держится, тогда и говорят: «Атана налет - проклятие этому времени!».

Когда твой старый сосед, который к дому твоему давно протоптал тропу и с которым ты в лихую годину делил хлеб и воду, не выдержал и сделал достоянием людей твою сердечную тайну в то время, когда ты пытался обновить опустевшую в доме постель, и сделал он это, зная всю твою подноготную, короче говоря, осквернил чистоту отношений двух сердец, тогда и говорят: «Атана налет - будь проклят род, породивший тебя!»

Тебе сопутствовала удача и ты стал правителем края, твое имя стало известно народу, и в это время, когда к тебе за поддержкой пришли люди, униженные другими, потерпевшие насилие от сильных мира сего, а ты пошел на поводу последних:, тебя прельстили богатство бая, пустое красноречие бия и лисья лесть мурзы и, позабыв о справедливости и чести, ты толкнул несчастных просителей в пропасть, вот такому следует сказать в лицо: «Атана налет - будьте прокляты те, кто породил такое зло, каковым являешься ты!»

Махаш был доволен обстоятельным и содержательным ответом Малтакана бия.

- Агай, вы объяснили все верно. Все это имеет место в жизни. Спасибо вам большое.

Посадил правитель Махаш аксакала рядом с собой, и повели они задушевную беседу за дастарханом, которая затянулась далеко за полночь.

Находили живой отклик в умах и сердцах людей его взгляд на косные традиции, которые держали казахов в своих путах. Махаш Бекмухамедов - человек с европейским образованием, имел много друзей среди просвещенных русских и дорожил этой дружбой. Будучи выходцем из кочевого народа, он делал много для того, чтобы соотечественники освоили оседлый образ жизни, овладевали промышленными ремеслами, призывал наряду со скотоводством заниматься рыболовством. Прививал им мысли о необходимости дать образование детям на русском языке и развивать у них тягу к овладеванию новыми, непривычными для кочевых казахов ремеслами и профессиями.

Пришла пора женить старшего сына, следовало послать сватов в аул будущей невестки. Ее отец Бегали был из подрода Себек рода Бериш, считался знатным и влиятельным человеком, и Махаш собрал на совет своих близких и наиболее уважаемых родственников. Он рассказал им, что Бегали является приверженцем соблюдения всех старых обычаев и традиций, свято чтит все мусульманские законы и порядки, включая и те, которые считаются отжившими в представлении образованного общества. Сам же Махаш был против того, чтобы платить выкуп за невесту и одаривать приближенных Бегали по степени родства и влияния дорогими подарками, что всегда в таких случаях приводило к различного рода обидам, а то и конфликтам.

- Бегали наверняка начнет торговаться и поставит ряд трудно выполнимых и унизительных условий, - поведал Махаш родственникам. – Не к лицу мне идти на поводу стародавних обычаев и традиций. Поэтому я думаю послать в качестве сватов моих русских друзей.

Но родственники нашли предложение Махаша неприемлемым. По их мнению, такое решение Махаша было бы явным проявлением неуважения к народным обычаям, и выбрали для роли сватов двух-трех влиятельных людей из своего числа, людей напористых, тучных и алчных, которые, на их взгляд, ни в чем не уступали Бегали.

На деле же получилось так, как предполагал Махаш. Бегали, оказывается, искал подвоха в каждом слове гостей, стал требовать соблюдения всех многочисленных, ставших уже косными правил сватовства и будущей свадьбы, цель которых была одна - нажиться на чужом добре. Отца, оказывается, поддержала и дочь - будущая невестка Махаша.

Узнав о неудачном визите своих самоуверенных родичей, тоже приверженцев отживших свое обычаев, Махаш с огорчением заметил:

- Не послушались и ввергли меня в пучину унизительного торга. Упреки Бегали причиняют боль. Но делать нечего, придется отдать Бегали сорок яловых и сто дойных овец, как того он требует за дочь.

Махаш старался сохранять спокойствие. Требования Бегали были выполнены, и свадьба состоялась. Но отношение между Махашем и Бегали не сложились. Да и недолго длилась совместная жизнь молодых. Через несколько лет сын Махаша тяжело заболел и скончался. По истечении года после похорон сына Махаш решил не стоять на пути молодой женщины и вместе со всем ее приданным отправил невестку в ее родной аул.

Перед отъездом невестки сказал ей:

- Доченька, в твоем несчастье повинен и твой родной отец. Я всей душой за наши добрые обычаи, но против того, чтобы оценять родное дитя как товар и продавать его за скот. Мне было обидно, что во время сватовства ты тоже думала о добре. О добре, которое получат твои родственники, ты переживала больше, чем мечтала о будущем счастье со своим избранником. Когда душа помутнела от корыстолюбия, приходит горе. Дай Аллах тебе удачи, доченька. Ты молода и имеешь все права, чтобы устроить свою жизнь.

Еще один пример, имеющий немаловажное значение, касающихся идейного наследия предков и обычаев. Бывая в разъездах по аулам, Махаш брал с собой ездового, который одновременно выполнял обязанности слуги. В народе такого человека называли куманшы. В дальнюю дорогу брали несколько человек, включая писаря, вестовых и рассыльных. Во время обеда или ужина кто-то из куманшы должен был вместо слуги разрезать мясо на мелкие кусочки.

Однажды хозяйка дома, стараясь угодить высокому гостю, поставила мясо, только что снятое с огня, на дастархан. Куманшы тоже поторопился, не задумываясь, взял дымящееся мясо в руки, чтобы покрошить его, обжегся и стал судорожно дуть попеременно на свои пальцы и горячее мясо.

Махаш не выдержал, глядя на его глупость, и сделал замечание:

- В нашем народе не принято дуть на еду, которую собираются есть. Дуют на рану, вдыхают воздух в умирающего человека, который на волосок от смерти, чтобы спасти его или хотя бы на мгновение продлить ему жизнь. Ты что, не слышал об этом? - И продолжил: - Надо относиться к каждому слову дедов, как к ценности, сродни золоту, а к жизненному опыту их как к бесценному наследию. Добрые обычаи и традиции - это образ и суть твоего народа. Советы, высказанные от чистого сердца, должны откладываться в памяти, запомни это, сынок.

Для многих была очевидна его откровенность. Он говорил: «Глупый человек, что труха», что было сказано известному Бию Бегали. Выходец из подрода Тазике адаевец Мукиш сын Мунайтпаса был джигитом открытого нрава и трезвого ума, обладаюидим сметливостью и точным выразительным словом. В народе его уважали. Махаш тоже относился к нему с уважением и любил как родного брата. Мукиш знал об этом и всегда без стеснения говорил свое мнение и давал объективную оценку тому или иному событию или жизненному случаю. Однажды он оказался в ауле бериша Бегали и счел своим долгом на правах младшего по возрасту поприветствовать известного в округе бия. Он не учел того обстоятельства, что завистливый и чванливый Бегали терпеть не может людей, которым благоволит Махаш.

Когда Мукиш вошел в дом, бий Бегали важно полулежал на торе - почетном месте, вывалив свой огромный живот.

- Приветствую вас, старший брат, ценитель мудрых заветов дедов! - поздоровался он.

Бегали молча махнул рукой, давая понять гостю, что он должен убираться восвояси. Мукиш был поражен бестактностью бия.

- Я вижу, жирная пелена застлала вам глаза! - бросил оскорбленный джигит в сердцах, выходя из дома. - Отныне вы не достойны человеческого приветствия!

Слова Мукиша вонзились в сердце Бегали как стрела. Он тут же позвал своих вооруженных джигитов и распорядился:

- Поймайте этого наглеца и отхлестайте доирами, но так, чтобы никто не видел!

Джигиты не посмели ослушаться именитого родового бия и выполнили его распоряжение в точности как он сказал.

И все же этот неприглядный проступок бия со временем стал достоянием гласности, и люди стали сторониться Бегали.

Как-то в одном ауле собрались вместе известные бии двух округов Букеевской орды, и бий Жантурган - сородич Мукиша, с неприятием поглядывая на Бегали, обратился к правителю Махашу с вопросом:

- Что выдает глупого, чванливого человека? Как его распознать? Махаш ответил стихами:

Человек, лишенный ума, что труха,

Он слеп, душа его грязна, словно слоем пыли он покрыт.

Подвоха от каждого он ждет, бедняга.

Гиене мерзкой он подобен, непригляден на вид.

Побледнел сидящий рядом с ним его сват бий Бегали, поняв, что речь идет о нем. Со временем сваты стали отдаляться друг от друга, и причиной разлада, возможно, в числе прочих, была и нелестная характеристика, которую дал Махаш бию Бегали, который сделал ответный шаг в другом случае. В Нарыне выездным парадным экипажем, запряженным тройкой лошадей на манер русских, первым использовал правитель Махаш. Глядя на него, такими упряжками стали пользоваться и другие правители, а также самые зажиточные из местных баев.

Как-то в пути, выезжая из одного из встречных аулов, возничий обратился к Махашу:

- Ак коке, одна из наших пристяжных, серая в яблоках лошадь, выпадает из упряжки, сбила ногу, устает в долгой дороге. Было бы лучше заменить ее другим конем. У вашего свата Бегали в упряжке ходит резвая запряжная. И статью вышла и бег ее на загляденье. Вот бы нам такого ходкого коня!

Махаш, неравнодушный к добрым коням, встрепенулся:

- И за чем дело стало? Поехали завтра же в аул Бегали!

Похоже, у Бегали соглядатаи были и в окружении правителя. В самом скором времени решение Махаша стало достоянием бия. Поднаторевший в различного рода интригах хитрый бий без особого труда придумал уловку, способную сохранить ему и коня, и оставить Махаша с носом, как того он давно желал. Он повелел прислуге сделать за домом новую привязь для лошадей, расстелить от нее до самого дома ковровую дорожку. Потом наказал жене:

- Когда подъедет Махаш, ты должна встретить его с трепетной угодливостью, как тростник, стелющийся под ветром. Сразу же проведи его в дом. Вели тут же зарезать жирную ярку, положи все мясо разом в казан. Когда расстелишь дастархан и сядете за чай, и я поспею. Дальше я сам все устрою.

Отдав распоряжения жене. Бегали сел на коня и направился в соседний аул, будто бы по неотложным делам.

Жена Бегали - пожилая женщина - в точности выполнила наказ мужа.

В условленное время и Бегали подъехал к своему дому. Войдя в дом, он сделал вид, что искренне удивлен неожиданным визитом свата.

- Ау, дорогой сват, что же вы не дали весть о своем приезде? Я бы сам встретил вас! - затараторил он с подобрастием. - Хорошо ли встретила вас ваша сватья? - И нарочито хмуро повел взглядом на жену: - Наверное, не так, как положено встречать высокого гостя!

- Нет, сват, я в своей жизни повидал немало, - ответил ему Махаш. - Знаю людей и познал уважение. Но с таким почетом, которое оказала мне моя сватья, я не встречался. Я благодарен ей.

Бегали усмехнулся:

• 
  Не знаю, не знаю. Как бы она не заслужила проклятия!
  
• 
  Как понять ваше недовольство? - удивился Махаш.
  
• 
  Очень просто, дорогой сват. Женщины считаются одним из проклятий на этом свете.
  
• 
  О чем вы? Разве жена не опора в жизни и не хозяйка очага?
  
• 
  В народе считают, что одно из трех проклятий - это женщины. В самом деле, когда издалека на изнуренном коне до тебя добирается родич или друг, которыми дорожишь больше жизни, неизвестно, как в твое отсутствие их встретит твоя жена. То ли с радушием, как ясное солнышко, от которого на душе светло, то ли хмуро, как пасмурный день, того и гляди сейчас заметет стылым снегом: видите ли, у нее болит голова или ноют ноги... Не-ет, в народе знают, что женщина - первая напасть.
  
• 
  А вторая? - мрачнея, спросил Махаш.
  

Махаш, выслушав тираду свата, молча поднялся и, не дожидаясь положенного угощения, сел в экипаж и поехал домой.

Махаш, знающий цену слову, иногда давал оценку известным биям, с которыми приходилось часто общаться при решении различного рода тяжб. Не всегда эти бии поступали по справедливости, да и отличались они друг от друга своими качествами. Слова Махаша выдавали приметливость и точность в оценке людей, но часто бывали ироничны и критичны. В народе и по сию пору вспоминают одно из таких искрометных высказываний Махаша:

Бегали - образец косности среди беришей,

Атембек - разборчив и капризен у адаев.

Жантурган и Бектурган - гордость

В кругу недалеких людей, хотя они мои друзья.

И если эти бий вершат судьбами людей.

Значит нынче в цене своеволие и диктат.

Люди и поныне считают, что Махаш не ошибся в оценке этих людей.

И шутки ровесников относились к разряду важнейших средств исправления человека. Бий Жантурган из рода Адай был ровесником Махаша. Они дружили. Однажды, приезжая к Махашу в урочище Жамбай, он пустил коня галопом и осадил его у самых дверей. Махаш понял, что Жантурган сделал это неспроста и сделал ему замечание:

- Я полагал, у меня есть Жантурган-ровесник, а ты, оказывается, что ни на есть хулиган-ровесник! Кто же подъезжает к дому друга галопом?

Жантурган, не раздумывая долго, ответил:

• 
  Ты у нас ведь хрупкий сосуд из чистого стекла, а я - острый железный топор. Обыкновенный топор! Если задену тебя ненароком, со звоном разобьешься на мелкие осколки. Видишь, уже не выдерживаешь.
  
• 
  И вправду ты бузотер, - покачал головой Махаш, видя, что Жантурган и извиняется неуклюжим способом.
  

- Ты называл себя острым железным топором, но в старости, похоже, лезвие притупилось и покрылось ржавчиной.

Понял Жантурган, что имеет ввиду ровесник, и на этот раз извинился простыми, обыкновенными словами, признав, что допустил оплошность, достойную порицания друга.

Как-то Махаш увидел подъехавшего к дому своего ровесника - бия Жантургана и, не давая тому сойти с коня, спросил:

• 
  Жантурган, у меня один вопрос к тебе, сперва дай на него ответ.
  
• 
  Задавай свой вопрос, - кивнул ему ровесник.
  
• 
  Ответь: в чем счастье и в чем несчастье человека?
  

Махаш недоуменно посмотрел ему вслед. Прошло немало времени, и однажды при встрече Махаш обратился к Жантургану:

- Жаке, ты не ответил на мой вопрос, который я задал на нашей
предыдущей встрече.

Ровесник ответил ему, не задумываясь:

• 
  Ты ошибаешься, Махаш. Я ответил тебе тогда же. Неужели не понял?
  
• 
  Не понял, Жаке.
  

Махаш не принял всерьез его слова, поморщился, словно от боли.

• 
  Я ждал от тебя мудрых слов, плод недюжинного ума, а ты вместо этого расписал нескончаемую отрыжку человека, обслуживающего свою утробу, - ответил с огорчением Махаш. И повернул на шутливый тон, принятый в общении сверстников: - Мне кажется, ты из тех болтунов, которые ходят, как ездовая лошадь, а резвятся как стригунок.
  
• 
  А мне кажется, ты умрешь от голода! - ответил Жантурган тоже со смехом, но почему-то глядя в сторону, словно что-то предчувствуя.
  

- Жантурган, оказывается, святой человек. Как же это я не обратил внимания на его слова? - проговорил он, печально улыбаясь. И нашел силы пошутить: - Сверстники часто не воспринимают всерьез слова друг друга. Побеждает привычность общения. А ведь этого не должно быть!

Значительное место в политике правителя Махаша занимало положение молодого поколения и надежда на них. Младший сын Махаша Шерфаиз готовился пойти в русскую начальную школу, которую в ауле открыли благодаря настойчивым усилиям правителя. Махаш придавал большое значение этой школе, в которой казахские дети могли получить образование, не покидая родной аул. Он вручил своему малолетнему сыну несколько тетрадей, и на одной, на первой странице тетради написал свои пожелания.

Получится, сын, познать величие.

Не смей задирать голову, -

Неизвестно, что ждет тебя впереди.

Что бы ни было, будь скромным.

Завистливости избегай.

За дело принимайся энергично,

И старайся завершить его достойно.

Никогда не поддавайся спешке.

Она обернется лишь огорчением.

Этот случай, видимо, произошел зимой. С наступлением сумерек люди управились с хозяйственными хлопотами, скот был загнан во дворы и сами садились за ужин.

С улицы донесся чей-то незнакомый голос, и на него из дома выбежал малолетний сын Махаша Шерфаиз. У дома стояла верблюжья упряжка и на самом верху повозки, загруженной сеном, сидел запорошенный снегом старик, придерживая вожжи.

• 
  Чей это аул? - спросил он, увидев мальчугана.
  
• 
  Черкеша Махаша, - ответил мальчик.
  
• 
  Вот как! - отреагировал старик. - Тогда скажи хозяину дома, что путник которого в дороге застала ночь, просит разрешения переночевать в его доме.
  

- А как мне сказать: кто вы и откуда держите путь? - спросил он.

Подобные вопросы в казахских аулах не принято задавать путнику и это, похоже, покоробило старика, озябшего и уставшего от долгой зимней дороги. В аулах сперва привечают путника, потом уже начинаются расспросы. И старик ответил мальчику с некоторым недовольством:

Зимовка наша, если вам нужно знать,

Находится в долине Шынгырлау.

Летовка наша, если хотите знать,

В степях близ рек Уил и Киыла.

Еще доложу, зовут меня Шернияз,

Сыном муллы Жарылгапа я буду,

В словах я знал толк всегда.

Но впервые, признаюсь, встретился с чудом.

Когда путника не пускают заночевать,

Пока не узнают кто он и откуда родом.

Услышав эти слова старика от малолетнего сына своего, Махаш заторопился на улицу.

- Сын наш допустил оплошность, извините, аксакал! - обратился он к старику. - Заезжайте во двор, будьте как дома.

После этого Махаш, говорят, задержал у себя в гостях совершенно незнакомого человека на несколько дней, чтобы загладить вину.

Во время бесед с друзьями или известными в округе мудрыми аксакалами Махаш сажал рядом с собой малолетних детей хозяев дома, в котором останавливался, будучи в пути, или своих внуков, если встреча происходила в его доме. Стремился к тому, чтобы дети набирались ума-разума, слушая беседы взрослых, и требовал от всех, чтобы к этим детям относились с таким же уважением, которое оказывают гостям.

Одна из его женге, видя такое трепетное отношение Махаша к детям, однажды спросила его:

• 
  Дорогой деверь, мы все привыкли считать, что в нашем крае ты самый образованный и благородный человек. Поэтому мы относимся к тебе с большим уважением, ставим тебя превыше всего. Но ты, где бы ни был, сажаешь детей на самое почетное место, ставишь выше себя. Как это понимать? Это проявление любви к детям или есть какой-то другой смысл, недоступный нам, простым людям?
  

Алашский бий Шора как-то спросил Махаша:

- Всех своих детей ты посылаешь в Астрахань и Казань, чтобы они получили образование на русском языке. Желаешь, чтобы они стали крещенными и, как чиновники, верно служили русскому царю или же хочешь, чтобы они стали правителями, о которых, как о тебе, говорили бы как о народном заступнике и степном гении?

Вопрос был, что называется палка о двух концах, но Махаш ответил, не задумываясь:

- Обе цели не важны для меня, уважаемый Шора. Важно, чтобы дети были полезны своему народу. Не будет толку от наших детей, если они будут читать Коран и считать себя рабами аллаха, и всю жизнь разводить скот, держа в руках курук. Вместо этого они должны овладевать западными и восточными знаниями и культурой, знать семь языков, стремиться овладеть техникой, учиться навыкам, которые помогут создать промышленность и внедрить хлебопашество. Для этого и надо давать им образование на русском языке. Если сегодня всему этому будут стремиться мои дети, завтра, глядя на них, их примеру последуют твои дети. Только тогда в будущем наш народ может стать равным другим просвещенным народам.

Махаш вел беседу в своем доме с аульными аксакалами, как обычно решая какой-то хозяйственный вопрос, когда частый плач ребенка, раздававшийся в соседней комнате, стал мешать разговору.

Махаш, потеряв терпение, подал голос:

- Кто-нибудь есть в соседней комнате? Неужели нельзя утихомирить ребенка?

Но ребенок совсем раскапризничался, и у Махаша испортилось настроение.

Бий Жылкелди из рода Алаша попытался успокоить правителя.

• 
  Ак коке, не обращайте внимания. Ребенок - есть ребенок, его ведь трудно унять.
  
• 
  В том-то и дело, что ребенок! - раздраженно сказал Махаш. - Можно же дать ему воды или еды, занять игрушками! Он - ребенок, но есть же взрослые! Что, родители не знают, почему плачет ребенок?
  
• 
  Нет, Ак коке, вы ошибаетесь! Дело не в родителях, а в ребенке, - возразил Жылкелди. - Видите, он не слушает увещеваний родителей!
  
• 
  Ну, хорошо, ребенок что-то хочет! Ведь так? Неужели нельзя догадаться!
  

• 
  А вот я стану ребенком, - предложил вдруг Жылкелди. - Буду капризничать, попробуйте угодить мне.
  

• 
  Что хочешь? - принял игру Махаш.
  
• 
  Молока, - промямлил Жылкелди.
  

• 
  Нет, хочу воды! - завопил как ребенок Жылкелди. Принесли воду.
  
• 
  Разбавь молоко водой! - последовало требование. Махаш смешал воду с молоком.
  

Махаш смущенно рассмеялся.

- Вы правы, - признался он. - В этом беспокойном мире, оказывается, самое трудное - успокоить ребенка, а не аулы, недовольные чем-то.

В жаркий летний день Махаш ехал в легкой упряжке с сопровождающими людьми в дальние аулы. Вспотевший и уставший от невыносимой жары Махаш спросил:

- Есть какой-нибудь аул поблизости?

Кто-то из его помощников сказал, что немного в стороне находится аул бия Куаныша из рода Бериш.

- Тогда поворачивайте коней, - распорядился Махаш. - И
поприветствуем Куаныша, и отдохнем. Да и пообедаем у него, прежде чем продолжить путь.

Хотя Куаныш был красноречивым человеком и обладал богатым образным языком, но жил более чем скромно. Услышав от высланного вперед посыльного о том, что едет Махаш, он попросил было домашних подмести дом и постелить на торе для гостей одеяла, но игравший в доме единственный малолетний сын заупрямился вставать, поднял крик. Раздосадованный его упрямством, Куаныш молча сгреб его и нескольким нахлестом привязал крепко к косяку и выбежал наружу встречать высокого гостя.

Проходя в дом, Махаш увидел мальчика, привязанного во весь рост к косяку, и воскликнул:

• 
  Ой, Куеке, что такое? Почему привязали ребенка? К детям следует относится как к святым!
  
• 
  Махаш-агай, какая может быть святость, если мальчик в своем баловстве переходит через край? - вежливо ответил Куаныш гостю, старшему его по возрасту. - По-моему за проступок следует наказывать каждого, будь он простолюдин или хан, не говоря о родном сыне.
  

Как-то, беседуя со средним сыном Фазылом, Махаш, говорят, дал ему такие наставления:

Гони прочь от себя щегольство,

Избегай хвастовства и лести.

Думай над каждым своим шагом.

Остерегайся людей нечестных.

Не принимай решений поспешно,

Чтобы пред людьми не было стыдно.

И не прибегай, сын, к обману.

Чтобы оправдать свою ошибку.

Трудись на благо народа без устали.

Основываясь на справедливости.

Не обижайся на людей попусту.

Пятном это ляжет на душу.

Увидишь добрый пример однажды.

Следуй ему неустанно.

Мудрое слово и идеалы

Прими, сын, сердцем на всю жизнь.

Будь примером для идущих следом,

Чтобы оставить на земле доброе имя.

Разумеется, эти наставления надо воспринимать, как сказанное не только своему сыну, а всем казахским детям.

Самой насущной мечтой Махаша как отца была воспитание своих детей так, чтобы они стали достойными уважения среди граждан. Аксакал Тышканбай слыл в аулах человеком, который на голову выше самых мудрых людей, и повсеместно пользовался уважением, сродни поклонению. Разъезжая по гостям, он однажды заехал в аул Махаша. Это была пора, когда в отцовском ауле проводили свои летние каникулы старшие сыновья Махаша - Амиржан и Джамилжан, обучавшиеся в Казани.

Во время беседы аксакал заметил:

• 
  Махаш, ты с малых лет обучаешь детей в городе, хочешь, наверное, воспитать их достойными для должности правителя? Желаешь, наверное, чтобы в народе говорили: «Это - сыновья Махаша, они выросли, глядя на своего образованного отца»?
  
• 
  Нет, Тышканбай-агай, - возразил ему Махаш. - Не к лицу живой душе обособляться от людей и стремиться непременно стать правителем, наоборот, надо стремиться стать гражданином, полноценной личностью, которого народ воспринимает как частицу себя и ценит, но ценит по-настоящему. Я готовлю детей не к управлению народом, а к служению родному народу. Они должны быть сыновьями не только Махаша, а народа шести алашей, и оберегать его достояние точно так, как воротник дорогой шубы оберегает самое уязвимое место человека - его горло.
  

Беседы правителей не всегда проходили в доверенной форме. Это было позволительно ему. Правители Махаш Бекмухамбетов и Лубакир Акбаев в качестве представителей казахов Букеевской Орды или, как в те времена называли, Внутренней Орды были в Петербурге на приеме царя. На приеме они подробно рассказали о жизни населения Орды и представили свои предложения, которые на их взгляд должны способствовать улучшению положения коренного населения. Предложения и просьбы касались в основном помощи аулам, пострадавшим от джута, построения новых школ, организации медицинской экспедиции в степных районах и пересмотра дел людей, осужденных несправедливо.

Многолетняя работа Махаша на должности правителя была отмечена высшей государственной наградой – орденом Святой Анны 1-ой степени на банте.

Оба правителя были одарены императором ценными дарами.

На обратной пути Махаш и Аубакир должны были со станции Красный Куть ехать в свои округа. Путь Махаша лежал в сторону Астрахани, а Аубакир направлялся в Камыш-Самару, где находилась его ставка.

Перед тем как попрощаться Аубакир обратился к Махашу со словами благодарности:

- Вы и по возрасту, и по положению будете мне старшим братом, - сказал он. - Хотя я и раньше был наслышан о вас, но впервые выпал случай быть с вами в долгой дороге и делить с вами пищу. Живем и работаем в местах далеко отстоящих друг от друга, пришла пора попрощаться нам. Я с благодарностью восприму все ваши советы, агай, ваши замечания и пожелания. Может я каким-нибудь опрометчивым словом или непродуманным поступком, свойственным молодости, огорчил вас, если таковое было, прошу простить.

• 
  Мой младший брат, твои слова уместны, - ответил ему Махаш. - Говорят, цену человека узнаешь в долгом пути. Я убедился, что ты обладаешь человеческими качествами на зависть многим. Благодарен судьбе, что нашел доброго попутчика. Пусть тебе во всем сопутствует удача.
  
• 
  И вам большое спасибо, агай. Но попрощаться только словами, по-моему, то же самое что есть всухомятку, - продолжил Аубакир. - Примите в знак уважения этот жаргак, который я пошил специально на прием к царю.
  

- Спасибо, мой дорогой брат! - прочувствованно поблагодарил он Аубакира. - Живем далеко друг от друга, вряд ли удастся скоро увидеться. И этот подарок будет мне напоминать о тебе. Если у тебя есть какая-нибудь просьба ко мне, говори, постараюсь выполнить.

• 
  Есть у меня одна небольшая просьба, агай. Скажу сейчас, не дожидаясь другого удобного случая, потому что она не касается лично меня. Из нашей степной стороны немало моих земляков каждый год едут к вам, в Жамбай. Едут наниматься к русским и вашим состоятельным людям. У вас и озера, и рыба, которой полны эти озера, и неводы, которых у степняков нет, и умение ловить рыбу. Значит, и заработок их в ваших руках. Если вас не затруднит, отнеситесь к моим землякам благосклонно, поддержите их, пусть их не обижают.
  
• 
  Хорошо, помогу, чем могу, - заверил его Махаш, видя, что его молодой друг печется об участи простых людей.
  

Он живо интересовался жизнью крестьян и рыбаков. Объезжая места рыбных промыслов, вышел на артель, которая на морском лимане тащила невод с уловом. Он остановил повозку, глядя на рыбаков, среди которых увидел степняков из Камыш-Самарской стороны.

Невод тащили шестнадцать джигитов, стоя в одну линию, невод был полон рыбы, и джигиты, потные и усталые, покрикивая друг на друга, тащили невод изо всех сил. Вода кишела от крупной и мелкой рыбы, пытаясь прорваться из сетей, дорога была каждая минута.

Махаш послал своего посыльного к старосте артели, чтобы расспросить его о делах, о том, как работают степняки и сколько они зарабатывают. Но посыльный вскоре вернулся один. Оказалось, староста отослал его со словами: «Не могу отлучиться, рыба может прорваться, и мы останемся ни с чем! Если правитель спешит, пусть едет, а степнякам мы помогаем, как он распорядился».

- Какая разница когда вскипит молоко - сейчас или чуть позже, - сказал он себе, довольный тем, что к просьбе молодого правителя Аубакира его земляки отнеслись серьезно.

Начиная с этой путины число степняков, приезжавших наниматься в местные рыболовные артели, значительно увеличилось, и уезжали они осенью домой с хорошими заработками.

Сын не дотягивается до отца. Через несколько дней Атембек снова навестил Махаша.

• 
  Атембек, в народе говорят, что сын рождается хуже отца на целое ведро, - обратился к нему Махаш с грустью. - Конечно, сказано образно, но верно ли это утверждение? Мой отец Шолтыр был человеком необразованным, не выезжал далеко от родных мест, не запомнился славными делами, разве что был состоятельным и считался бием. А я, его сын, получил надлежащее образование, освоил двенадцать предметов в учебном заведении, стал правителем округа Букеевской Орды. Так ли уж верна народная пословица?
  
• 
  Не знаю, рождается ли сын хуже отца или наоборот, - ответил Атембек. - Но скажу о том, что вижу - ты тянешь в худшую сторону от отца не на ведро, а на целый пуд.
  
• 
  Как это? - Махаш был озадачен словами бия.
  
• 
  А вот как! Когда умер Бекмухамбет, Шолтыр поставил своему отцу купольный мавзолей в живописном месте Сасыктау - Пахучей горе. Красную глину для мавзолея по его просьбе месили на молоке белых кобылиц, добавляя сечку из шерсти черных овец. Для того так делал Шолтыр, чтобы мавзолей пережил века. Тебе же не только не удалось оказать последних почестей своему отцу Шолтыру, ты даже не знаешь, где он сложил свои кости.
  
• 
  Так мне и надо, - задумчиво кивнул Махаш, выслушав Атембека. - Жир к телу овцы, не человека. Как не говори, а нельзя сомневаться, что сын никогда не дотягивает до отца.
  

Убедился Махаш в том, что в народе не зря называли Атембека самым мудрым бием, для которого правда превыше всего.

Прошло несколько лет. Однажды летом бий Атембек решил проведать Махаша и поприветствовать его, как поступают казахи, когда проходит некоторое время. Послал весть в аул Махаша о своем визите.

Махаш, души не чаявший в своем друге и сверстнике, стал готовиться к тому, чтобы достойно встретить его. Он повелел поменять стоянку аула и вырыть новый колодец. Но гость, отведав чаю, поставил фарфоровую чашку вверх дном, давая понять, что закончил с чаепитием.

- Атеке, дорога была дальняя, вас, наверное, растрясло, да и дни стоят жаркие, попейте чаю, - сказал Махаш, пытаясь узнать, что не устроило гостя.

Атамбек, полулежавший с подушкой подмышкой, переменил позу.

- Вода отдает привкусом шерсти, - сказал он коротко.

Не ожидавший такого конфуза с гостем, к встрече с которым он тщательно готовился, Махаш от досады хлопнул себя ладонью по бедру, поняв, что допустил промах, и распорядился спешно выкопать в другом месте новый колодец. В самое короткое время у дастархана снова стоял горячий самовар. Чай, заваренный на воде из нового колодца, был вкусный. Атембек пил его долго и с удовольствием. Подоспело и свежее мясо. За дастарханом завязалась долгая беседа.

После отъезда гостя Махаш решил узнать всю подоплеку случившегося. Осмотрел место, где был вырыт первый колодец, расспросил старожилов и узнал, что семь лет назад на этом месте какой-то хозяин устроил купку овец. Вода, видимо, пропитала почву и, хотя с той поры прошло немало времени, запах овечьей шерсти сохранился.

Говорят, после этого случая Махаш называл Атембека - «Атембек - самый разборчивый бий адаев, если не капризный».

В ходе откровенного диалога выяснились многие обстоятельства, умел он прислушиваться к советам мудрых людей. Например, Махаш обратился к старцу Тышканбаю с вопросом:

- Агай, деды остерегали людей от десяти зол на свете, но самые знающие люди толкуют об этих десяти ущербностях по-разному. Как бы вы обозначили их?

• 
  Задавай свои вопросы, - ответил Тышканбай. И Махаш тут же спросил:
  
• 
  Что, по-вашему, означает самое первое из зол?
  
• 
  Потеря народом своего единства, - тотчас ответил старец.
  
• 
  А второе из зол?
  
• 
  Когда человек одинок среди людей, - грустно кивнул старик.
  
• 
  А третье?
  
• 
  Купаться в роскоши.
  
• 
  Четвертое зло?
  
• 
  Когда правитель, сидящий на троне, утаивает от народа свои мысли.
  
• 
  Пятое из зол?
  

• 
  Нападение жестокого врага, уповающего на свою силу и лишившего тебя возможности отправлять намаз пять раз на день, как положено истинно верующему.
  

• 
  Шестое из зол?
  
• 
  Болезнь, которой нет исцеления. Не говори, что не сказал, сынок.
  
• 
  На очереди седьмое зло, аксакал.
  

• 
  Ущербно для жизни, когда сын, взлелеянный тобой, умирает на твоих руках, - печально ответил старец. - Ты это изведал, дорогой Махаш.
  

• 
  Восьмое из зол?
  

• 
  Носиться бесцельно взад-вперед, оседлав упитанного темно-гнедого коня, вместо того, чтобы заниматься полезным для людей делом.
  

• 
  Девятое?
  

• 
  Девяностолетний твой отец, который лежит у порога, не зная заботы сына и невестки.
  
• 
  Десятое из зол?
  
• 
  Ах, сын мой, вижу, нет конца твоим вопросам! Самое большое зло - это дерьмо человеческое во всех его проявлениях.
  

- Вы ошиблись, Тышканбай агай, - сказал он. - Дерьмо можно смыть, зло настоящее - когда человек гол, как сокол, когда у человека ничего нет. Он уповает на близких, но родственники, которые завидовали, когда он был состоятельным, отвернутся от тебя, когда ты останешься ни с чем. Ты становишься им в тягость, ты бельмо на их глазу, ты никому не нужен. И пусть их немного, но остаются рядом лишь единомышленники, остаются сострадающие. Они - самые умные и целеустремленные люди, ибо готовы принять участие в твоей судьбе. Человеческое тело стареет, но ум не дряхлеет. Ваши ответы выдают недюжинный ум, кто после этого осмелится сказать, что Тышканбай выпал из жизни, одинок среди людей или обижен судьбой? Тот, кто скажет это и есть дерьмо. А оно смывается, агай.

Обнял растроганный Тышканбай своего молодого друга, признавая, что зря обижался на него.

И заблестели глаза бия Сарета, который по первому зову старца сел вчера на коня. И сидели они, беседуя в тот день долго, подобно путникам, вышедшим в долгую дорогу в поисках истины.

Он улавливал пульс жизни, старался поддерживать бедных, был удивлен мудростью людей. В песках Нарына проживал бедняк Есказы, отличавшийся прямотой суждений и убедительной речью. Махашу долгое время не удавалось встретиться с ним. Однажды подвернулся удобный случай: Махаша пригласил в гости его коллега, правитель дальнего округа Бактыгирей, и среди людей, приглашенных правителем, оказался и Есказы.

Махаш не преминул поговорить с ним, и в свойственной ему манере, обратился к собеседнику с вопросами. Это был его испытанный способ узнать человека,

- Скажите, что, по-вашему, может быть горячее огня?

- Наверное, горе. Огонь можно залить водой, а как унять невыносимую тоску, которая гложет и способна свалить самого крепкого мужчину и самую стойкую женщину? Переживание, грусть-тоска, охватившие человека из-за потери самого дорогого на свете, которые гложут и разъедают душу, как ненасытный червь давят и разрывают грудь, - ничем не унять. По-моему, переживание горя, муки страдания жарче самого горячего огня, - ответил Есказы, и на его худом изможденном лице отразилось отчаяние.

- Что может быть выше голубого неба?

- Полагаю, выше голубого неба может вознестись человеческая гордыня. Небо становится бездонным, уходит ввысь в ясный солнечный день, смеясь над всем живым и гордясь своей недоступностью, но в пасмурный день опускается к самой земле, словно тянется ко всему живому. А человеческая гордыня, неуемная спесь и чванливость не знают предела. Они безжалостны и убивают самые благородные и возвышенные устремления людей, им нипочем бессмертные чувства и мысли.

• 
  Что может быть глубже бездны?
  
• 
  Наверное, человеческая мысль, глубину которой не представляется возможным измерить. Самая, казалось бы, бездонная пучина имеет свои пределы. Когда мы говорим «бездна», мы уже представляем ее. А как можно представить глубину человеческой мысли? Она бездонна. Бездумный человек не только останавливает движение жизни, но и убивает ее саму. Упаси нас Аллах от бездумья.
  
• 
  Что тяжелее песка?
  

Махаш был удивлен мудрыми рассуждениями человека, у которого худые плечи выпирали из рваной рубашки, а мосластые щиколотки выглядывали из оборванных штанин.

Махаш тут же обратился с просьбой к Бактыгирею:

- Подари за мой счет уважаемому Есказы доброго коня со сбруей и дорогой чапан. Дар должен быть достоин места, которое Есказы занимает в жизни, и выделять его среди других людей.

Пожелания Махаша были выполнены без промедления, и вчерашний босоногий бедняк, мыкавший горе, вернулся домой другим человеком, уважаемым среди уважаемых.

Махаш со всей остротой ставил вопрос об авторитете каждого перед народом. В дом Махаша, расположенный в урочище Жамбай, специальный курьер доставил из Орды пакет, скрепленный сургучом. Полагая, что это важное сообщение, курьер и помощники правителя с большим волнением ожидали, когда Махаш вскроет пакет. Какое-то необъяснимое, тревожное предчувствие охватило Махаша от спешно доставленного специальным курьером пакета. Пальцы его дрожали, когда он ножницами отрезал край пакета и извлек лист бумаги. Прочитал, побледнел лицом, молча заходил по комнате взад-вперед, сцепив руки за спиной. Прошло несколько томительных минут, прежде чем словно из-под земли раздались его слова, произнесенные сдавленно:

- О времена! Умер Салык, считай, умер народ.

Оказалось, в пакете было сообщение о кончине выдающегося казахского ученого Мухамбета-Салыка Бабаджанова, который не выдержал тяжелой борьбы с уральскими казаками, притеснявшими коренное население.

Как известно, царская власть руками казаков запретила степнякам приближаться к побережью реки Урал, к исконным местам их проживания, и забирала по всякому поводу и без их скот, а Бабаджанов денно и нощно боролся за права своих соотечественников.

Эти горькие слова Махаша, сказанные по поводу кончины своего друга, с которым в молодости он вместе учился в Оренбургском Неплюеевском кадетском корпусе, стали крылатыми: «Умер Салык, считай, умер народ».

Для него святее святых был диалог с умными людьми.

- Кто значимей из людей, Махаш?

- Простолюдин порой бывает выше хана, как рабочая пила иногда сильнее сабли, Жантурган. Часто доводы простолюдина оказываются умнее тронной речи хана.

• 
  В чем отличие глупого человека от умного?
  
• 
  Они отличаются друг от друга, как небо от земли.
  
• 
  Чем обоснуешь, Махаш?
  

• 
  Подобно тому, как в пустом колосе не бывает зерен, так и в речи глупца не бывает смысла. Слушать его - пустая трата времени. Плохой стрелок не добудет добычи, хотя зверья вокруг столько, сколько, скажем, в отаре овец: зря потратит пули, стреляя напропалую. А вот маленькая полевая пустельга довольна тем, что ум и навык не подвели ее, и она поймала в камнях мышь себе на пропитание. Глупый ударом из-за угла может свалить умного и полагает, что стал вровень с ним. Разница, как видишь, большая. Умный утверждает себя добрыми делами, а глупый выдает себя безобразными поступками.
  

• 
  Что угомонит дерзкого буяна?
  
• 
  Отпор большинства.
  
• 
  Где предел щедрости?
  
• 
  В нищете, - покачал головою Махаш.
  
• 
  Что удержит благородного от ошибки?
  
• 
  Рамки приличия.
  
• 
  Что остановит совестливого?
  
• 
  Только правда, Жантурган, - улыбнулся Махаш.
  

- Какой смысл вкладывают в понятие «джигит»?

- Мой небогатый житейский опыт говорит, что джигиты бывают разные. Одни из них - джигиты с пустой душой, другие - с обыкновенной, о третьих говорят - живая душа, - стал отвечать Махаш. - Пустая душа ни о чем не думает. Живет одним днем, и рад этому. Короче говоря, такой, с позволения сказать, джигит напоминает бездумного тая - двухлетку, который ходит в табуне с неостриженной гривой и не ведает, что его когда-нибудь оседлают.

Джигиты с обыкновенной или, лучше сказать, с серой душой несколько отличаются от пустых душ. Они готовы опорочить или даже предать родных и близких ради еды и одежды, в общем, ради своего существования. А доведется им однажды надеть добротные сапоги на высоких каблуках, как тотчас задирают нос и начинают насмехаться, зло шутить и унижать окружающих, считая, что все остальные недостойны их.

А вот джигит с живой душой всегда рассудителен и последователен, он все делает с умом, слову предпочитает дело, он живет заботами и нуждами народа, и потому ему до всего есть дело.

Вообще, если говорить о человеческих деяниях и склонностях, я бы сказал так: тот джигит, который стремится стать батыром, дружит с мечом и луком, тот, кто предрасположен к забавам и развлечениям, стремится иметь беркута, сокола и борзую, а удел того, кто ищет ссору, быть ветрогоном, непоседой и мыкать собачью жизнь, на радость всем.

Жантурган со вниманием выслушал Махаша и остался доволен его ответом.

- Прекрасные рассуждения, Махаш. Все ясно и понятно, думаю, каждый, кто выслушал бы твои рассуждения, остался бы ими доволен. Но вот «собачья жизнь... на радость всем...» Какой смысл ты вкладываешь в это выражение? Почему все должны радоваться этому, как ты сказал, ветрогону и непоседе?

- А ты видел аул без какого-нибудь дурака? Такой аул - сирота, он теряет многое, - рассмеялся Махаш. - Представь себе щенка, с разбега уткнувшегося мордой в миску с молоком! Живот надорвешь от смеха.

Совершенно не похожими ни на кого другого были друзья, с которыми приходилось ему общаться. Однажды по приглашению Махаша к нему приехали бий Жантурган и его родной младший брат Бектурган. Они еще только сходили с коней за домом, когда секретари Махаша Мухит и Шмидт, образованные и скорые на шутку молодые люди, подошли к своему начальнику:

• 
  Если вы не будете против, я одним словом загоню в угол вашего хваленого Жантургана, - предложил Мухит, блестя глазами.
  
• 
  Одним словом, говоришь? - удивленно переспросил Махаш. - Еще не было человека, который выиграл бы у Жантургана в словесном споре. Как бы ты не получил сполна, попав впросак.
  
• 
  Каким бы искусным он ни был в разговоре, на этот раз, думаю, ваш хваленый иноходец даст сбой.
  

• 
  Ну, как знаешь, - усмехнулся Махаш.
  

- Говорят, у Жантургана есть брат Бектурган, - сказал он с довольным видом, решив обыграть созвучность имен братьев. - Не удивлюсь, если окажется и третий брат по имени Антурган.

Жантурган остановился, словно споткнувшись.

Махаш сделал вид, что не расслышал слова своего секретаря, и повел рукой в сторону двери:

- Добро пожаловать, гости!

Но Жантурган после слов Мухита застыл на месте, словно вкопанный, держа камчу кнутовищем наперевес, как поступают степняки, когда идут с миром. Мухит весело рассмеялся, довольный эффектом, которые произвели его слова.

- Заходите в дом! - снова подал голос Махаш.

И только после этого повторного приглашения Жантурган разомкнул губы.

- Мне говорили, что от Махаша ни на шаг не отходят два его сторожевых пса, два ита, - сказал громко Жантурган, в свою очередь ловко обыгрывая последний слог в имени Мухит, в котором «ит» означает «собака». - Похоже, они и встретили гостей. Как же я зайду в дом, Махаш, когда эти две собаки, твои два ита готовы вцепиться в мои штанины, стоит только пошевелиться! Скажи им хотя бы: «Пошли вон!»

Махаш, понявший, что Мухит своей непродуманной выходкой поставил в неловкое положение и его самого, хмуро бросил Мухиту:

- Получил свое? А теперь уходите, вы оба свободны на сегодня!

После того, как удалились оба незадачливых секретаря, Жантурган обратился к Махашу:

• 
  Господин правитель, с каких это пор ты взял за правило напускать на своих званых гостей псов! Как их там кличут? Мухит и Сухит?
  
• 
  Проходите, проходите в дом, уважаемые! - только и нашелся, что сказать Махаш, укоряя себя, что в самом начале не пресек глупую затею своего секретаря Мухита. И смущенно рассмеялся, зная, что конфуз, случившийся в его доме, завтра же станет достоянием степняков,
  

Хозяева в присутствии такого уважаемого гостя, каким был Махаш, не могли сказать Жанибеку о нежелательности его пребывания в доме. А он тут же пристал к Махашу с бестактной просьбой:

- В народе говорят, что ты златоуст, другого такого не сыскать. Если это правда, охарактеризуй меня или похвали, но в нескольких словах.

Махаш, человек прямой, не заставил себя уговаривать. Ответил ему в стихотворной форме:

О, Жанибек! Говорят, в жизни немало ухабов.

Избегаю их, как ложной хвалы, говорю лишь правду.

Явился сам, навис, как бестия, над нами

Требуя, чтобы я воспел тебе осанну.

Стерпел бы я шутку добрую, прибаутку,

Но язык твой лживый, а речь зловонна.

Хвалить тебя я, знаешь, не в силах.

Бес, приведший тебя, потрудился напрасно.

Услышав такую жестокую характеристику, Жанибек без лишнего напоминания поднялся и покинул дом.

Он видел глупости в жизни своих родственников и близких, говорил им открытым текстом, недоумевал их беспечности. Семья Махаша была семьей среднего достатка. Сам он, как говорилось выше, не отличался хозяйской жилкой, все его время уходило на государственную службу, на разъезды и беседы с людьми, можно сказать, что он был склонен, как в те времена говорили, к благородному времяпровождению.

А вот его младший брат к хозяйству вообще относился спустя рукава, слыл человеком безалаберным.

Однажды Махаш увидел, что уже к середине зимы у брата кончилось сено, и он ходил по соседям, выпрашивая для скота сена, а для семьи продукты на пропитание, и в сердцах отчитал его.

В аулах долгое время помнили такие его слова:

Говорят, попрошайничество рождает нищего,

Что жадность рождает скупердяя,

От плешивых идет род твердолобых,

И что сын незрячего - слепой.

К словам не прислушался ты моим,

К советам ты был глухим.

Теперь вижу, от отца благородного

Может родиться бестолковый сын.

Это ты, мой жалкий брат!

Жизнь любит загадывать загадки. У одних она складывается удивительно легко, они палец о палец не ударят, а дом полон достатка, к другим, несмотря на семь потов и непрестанную борьбу, жизнь поворачивается спиной. К таким последним относился еще один младший брат Махаша, живший вдалеке от него.

К нему однажды приехал Махаш, чтобы узнать о его житье-бытье. Оказалось, недавно сгорел его убогий шалаш, и он со своими несколькими детьми остался без крыши над головой. Увидев упавшего духом брата, Махаш огорченно сказал, обращаясь к Аллаху:

- О, всемогущий творец! Считается, что ты одинаково милостив к людям, почему же к мытарствам бедняка так равнодушны баи и знатные люди? Видят же, что сгорел его шалаш, неужели им жалко дать охапку камыша?

Конечно, Махаш как мог поддерживал своих братьев, но не больше, чем многочисленных бедняков, которые тоже терпели бытовые лишения.

Истинно мудрые советы дал еще одному своему брату, который женился и выделился отдельной семьей. Махаш высказал такое теплое благословение: «Пусть твой дом станет видным в округе. Самому желаю стать мудрым дома. Люби свою избранницу и живи с ней дружно, тогда мир придет к вам и достаток. Дружи с достойными людьми, они оценят и твое благородство. Будь близок с образованными людьми - советы их помогут тебе в жизни. Жену не унижай пинком, унизишь ее человеческое достоинство. Ребенка не бей палкой, убьешь в нем надежду и стремление».

Жизнь всегда была непростой, порою трагической, а Махаш находил слова утешения. Во время учебы в Санкт-Петербурге скончался внучатый племянник Махаша Нариман сын Ержана. Родители были в нескончаемом горе от смерти сына, который стремился получить достойное образование в большом городе. Особенно безутешна была престарелая мать Ержана, которую как старшую женге почитал Махаш. Она слегла, перестала общаться с людьми и отказалась от пищи. Махаш, услышав о горе, постигшем семью Ержана, приехал, чтобы выразить соболезнования и утешить женге.

Опустился рядом с ней на колени и стал говорить слова утешения:

- Прими мои слова женге, сказанные от сердца. Ты заменила нам всем родную мать, когда в детстве мы лишились ее. Воле Аллаха не дано противостоять живым. В свой срок уходят из жизни люди, но им на смену приходят другие. Если бы люди не смогли противостоять горю, не преодолевали печаль, на земле этой не осталось бы живых людей. Вспомни, как носила нас на руках своих, когда мы потеряли родную мать, вспомни свои слова, которыми ты утешала нас, осиротевших после смерти нашего отца Шолтыра. Ты хочешь, чтобы мы все осиротели еще раз? Чтобы в нашем кругу исчез еще один дом, еще один целый аул?

Послушала старая женщина Махаша, подняла поседевшую голову и промолвила: - и вправду, сын мой, не к лицу мне, ставшей матерью целого аула, долго предаваться горю. Будет большим грехом не заботиться о живых.

Отошла понемногу женщина, а потом занялась привычными делами по хозяйству, которое всегда нуждалось в старых, много повидавших людях.

Несмотря на возникающие конфликты во взаимоотношениях Махаш ценил истину и дружбу.

У степного народа, придерживающегося родовых обычаев, часто бывали разного рода конфликты. При решении одной тяжбы случилась размолвка и между старыми друзьями Махашем и Жантурганом, и они некоторое время не общались.

Но однажды, когда Махаш находился в гостях у Букея, выходца из подрода есенкул рода Бериш, в дом вошел Жантурган. Он едва переступил порог юрты, когда прозвучал вопрос Махаша:

• 
  Кто ты и кто я?
  
• 
  Ты - острый нож, я - оселок, - машинально ответил Жантурган.
  

- Народ простил, - поправил его Жантурган, в свою очередь намекая на то, что будучи правителем, Махашу не удается сделать все, что он замыслил.

Они подошли друг к другу и обнялись в центре юрты. Они говорили о чем-то своем, на языке, недоступном для простых людей, подтекст был понятен только им двоим. Но люди, тяготившиеся размолвкой двух самых умных людей края, были довольны тем, что их дружба не распалась. Она, видимо, и не должна была распасться. Два мужа, конечно, понимали, что от их единства во многом зависит спокойствие и мир в аулах.

Махаш относился с огромным уважением мастерству слова и искусству красноречия. Рассказывают, что в Кояндинской степи в дальнем урочище Кошалак, относящемся ко второму округу, где был правителем Махаш, проживал красноречивый нищий - старик по имени Жарыкбас, самый настоящий краснобай, который в спорах не давал людям и рта раскрыть.

Махаш, услышав об этом человеке, слывущим находчивым говоруном, удивился тому, что человек такого незаурядного дара влачит жалкое существование.

И вот подвернулся удобный случай увидеть этого Жарыкбаса, почти что превратившегося в местную легенду. В том краю давали праздничный той, на который был приглашен и правитель Махаш.

По приезде в Кошалак Махаш подозвал распорядителей тоя и дал указания:

- Если на тое окажется нищий по имени Жарыкбас, отведите его в юрту, приготовленную для именитых и знатных гостей и поставьте перед ним отдельное блюдо с мясом, как уважаемому гостю.

Правитель сказал - делать нечего. Человека, которого в обычное время не подпустили бы близко к дверям, распорядители провели в богатую гостевую юрту и посадили в одном ряду со знатными людьми края. Вероятно, в первый раз в своей жизни нищий Жарыкбас увидел такое отношение к собственной персоне, какое оказывается лишь самым именитым людям, поел вдоволь вкусной пищи, которую едят только избранные.

Пиршество завершилось, люди стали расходиться, вышел из юрты и Жарыкбас. Но по укоренившейся привычке он направился к очагу, где прислуга готовила еду для гостей, стал подбирать остатки и засовывать их в свою торбу.

Махаш, заметивший его нищенские хлопоты, подошел к нему со спины и ткнул кнутовищем в плечо.

- Ты еще не насытился, несчастный?

Нищий старик обернулся, узнал всеми уважаемого правителя, вежливо поприветствовал его и ответил:

- Я не то, что видел, даже не слышал о том, что бывает сытым мулла в ауле, где случается много похорон, волк - в краю, где люди живут припеваючи, дервиш, обошедший всю землю из края в край, правитель, который имеет власть над целым народом.

Высказав эту тираду, Жарыкбас повернулся и пошел прочь. Махаш долго в задумчивости глядел ему вслед и, обернувшись к сопровождающим его людям, промолвил:

- Я долго размышлял, как человек, обладающий недюжинным умом и красноречием, может оказаться нищим в старости. Оказывается, его враг - его язык.

И попросил распорядителей тоя передать Жарыкбасу, что приглашает его к себе в гости.

И вот тем же летом, когда юрты аула правителя Махаша полукругом белели в живописном месте джайлау, к ним пешком добрел старик, щиколотки которого выглядывали из-под рваных штанин. Он был одет в рваный чекмень и войлочную замызганную шляпу.

Ставка правителя располагалась в двух юртах. Первая - семиканатная - являлась своего рода служебной юртой, в которой с посетителями работали секретарь и пребывали посыльные, а во второй, еще более просторной, девятиканатной, проживал Махаш с семьей. Секретарь, ранее не видавший этого убого одетого человека, остановил его у юрты и стал расспрашивать его о цели визита. Видимо, Жарыкбас отвечал по привычке громко и дерзко, потому что из большой юрты раздался голос Махаша, вскоре он и сам вышел наружу.

- Пропустите, если он из Кошалака, я сам его вызвал! - сказал он.

Махаш подошел, поздоровался с нищим стариком за руку, проводил в свою юрту, снял с его плеча суму, повесил на вешалку. Они присели.

• 
  Не подумайте, что этот дом я приобрел, став правителем, - проговорил Махаш, видя, что Жарыкбас с любопытством разглядывает богатое убранство юрты. - Он достался мне по наследству от отца Шолтыра, а ему - от нашего деда Бекмухамбета. Дом деда накладывает на меня определенные обязанности. К примеру, я принимаю в нем уважаемых людей. - Потом сделал паузу и продолжил: - Мне нельзя жить, отстраняясь от людских нужд, принимая поспешные решения, пренебрегая таким понятием, как справедливость. Моим непреложным правилом стало внимательно выслушивать таких уважаемых старцев, каким являетесь вы. Но делаю это всегда в юрте деда. Не обидитесь, если задам вам несколько вопросов?
  
• 
  Спасибо, что радушно встретили меня! - ответил Жарыкбас, польщенный вниманием правителя к своей, более чем скромной особе. - Деда твоего Бекмухамбета видел в детстве, был ровесником отца твоего Шолтыра. Дай аллах нам всем сохранить святость дома предков! Что касается меня, то напомню слова одного мудрого седобородого старца. Он сказал мне: «Если долго преследовать, то и в хвосте лисы появляется проседь». Как будто сказано про меня. С детства я познал сиротскую долю, нищета на всю жизнь вцепилась в полу моего чекменя своими цепкими когтями. Лошади у меня никогда не было, босоногое, пешее существование сократило мою жизнь наполовину, теперь к этому добавилась старость.
  

- А что касается твоего пожелания... - продолжал Жарыкбас задумчиво. - Отвечу, конечно, если я, старый босяк, не выжил из ума. Ну что ж, слушаю тебя! Вопросы - твои, ответы - мои.

• 
  Тогда скажите мне, уважаемый, что из пищи самое вкусное?
  
• 
  Обыкновенная вода, которую пьешь без печали на душе.
  
• 
  Что в мире самое быстрое?
  
• 
  Человеческая мысль.
  
• 
  Есть ли исцеление от нищеты?
  

- Можно ли остановить старость?

• 
  Нет. Старость напоминает дерево с высохшими корнями и облетевшими листьями, растущее на камнях. Впереди у него - стена, позади - обрыв. И все же, наверное, поднимет настроение готовая постель, прохладный дом в жаркую пору, хорошее питание и молодая женщина под боком. Старость будет хоть немного приглядней, как вид тяжело навьюченного верблюда, на котором в пути поправили скособочившийся тюк.
  
• 
  Спасибо, аксакал, - поблагодарил его Махаш, довольный его обстоятельными ответами. - Вам грех жаловаться на ум. Не торопитесь с возвращением к себе, погостите у меня несколько дней.
  

- Я не смогу разлучить вас с нищетой, с которой вы дружите с малых лет, но в силах избавить от прозвища «старый босяк», - сказал Махаш, вручая ему 25-рублевую царскую ассигнацию, по тем временам немалую сумму.

Потом подвел ему в подарок верблюда-атана, на котором, как он полагал, ездить старому человеку будет спокойно и удобно.

Не ожидавший такой щедрости от правителя, старый Жарыкбас рассыпался в благодарностях. По пути домой старик заехал на базар и купил молодую корову-яловку трех лет и годовалого жеребенка-стригунка. Ехал старый Жарыкбас с нежданно-негаданно приобретенной живностью и думал над тем, что с ним приключилось в эти несколько дней. Вспомнил молодого правителя Махаша и что тот начал свою беседу с ним с юрты деда, вспомнил его вопросы и свои ответы и нашел, что надо самому в жизни следовать своим ответам. Понял он, к чему призывал его многоопытный Махаш, - он зарекся много говорить и с головой окунулся в работу.

Как говорят в народе: «У рачительного хозяина скот каждый год приносит приплод», так и у Жарыкбаса через несколько лет двор был полон скота. А еще через некоторое время сын Жарыкбаса Шайкоз, будучи уже состоятельным человеком, совершил хадж в Мекку.

Весть о помощи правителя нищему словоохотливому Жарыкбасу мигом облетела степь, бедный люд не лишний раз увидел в Махаше своего заступника, о котором мечтал испокон веков.

А внуки Жарыкбаса - Куракбай и Кайракбай были уже настолько зажиточными людьми, что в 1928 году советская власть конфисковала все их имущество и сослала обоих вместе с семьями в Сибирь. Но и там, в сибирской ссылке, говорят, они вспоминали правителя Махаша добрым словом, потому что познали настоящую человеческую жизнь.

Не все люди сразу рождаются правителями, руководителями и акимами, они всегда нуждаются в советах. Когда Махаш постарел и вышел на пенсию, акимом на его место назначили человека по имени Карабай Мерали. С первых дней своей работы он показал себя человеком, не ведающим снисхождения к беззащитным, своевольным и корыстолюбивым, и потому не имел авторитета в народе. Со временем он возомнил себя чуть ли не пупом земли. Бедный люд, натерпевшийся своеволия и несправедливости акима, к которому присоединились местные баи и старшины, вынуждены были обратиться за помощью к Махашу: «Остановите Мерали, он не думает заботиться о народе, вверенном ему, а печется лишь о своем благополучии, норовит обе ноги каждого засунуть в один сапог. Ему осталось только изжарить нас!»

Разумеется Махаш был в курсе жизни округа, знал о своеобразных методах работы акима, который пришел ему на смену, потому написал ему письмо, в котором поделился с ним своим многолетним опытом работы. В конце письма он поместил поэтическое наставление:

Не кичись, что силен,

Не грусти, что еще слаб.

Не забивай себе голову.

Что навсегда дана власть.

Если взгляд поверх людей,

Подружишься с бедой.

Заправишь бесчестьем еду,

Утонешь в рвотах своих.

В спеси сделаешь зло,

В дерьме утонешь с головой.

В полдень опомнятся те.

Кого унизил ты с утра.

Но будешь справедлив и открыт -

Народ тебя восславит навсегда.

Неизвестно, повлияли ли на Мерали советы Махаша, но в скором времени он счел за благо попроситься на другую, менее значимую работу, и уехать из округа.

Махаш был человеком глубоко мыслящим, способным творить, беспредельно преданным своему народу и верил в его будущее. Незадолго перед кончиной, когда Махаш был не в состоянии сделать даже глоток воды, справиться о его здоровье и самочувствии заходили его друзья и родственники. В одно из таких посещений уважаемый в ауле старец спросил у Махаша:

• 
  Ты повидал многое в этом мире, почти полвека правил вверенным тебе народом и пользовался его уважением. Сейчас болезнь победила тебя, и ты находишься в тяжелом положении. Не обижайся, что я переступил рамки приличия, но хотелось бы спросить - о чем ты мечтал в этой жизни, к чему стремился? Или ты считаешь себя одним из многих, кто уходит, не добившись своей мечты?
  
• 
  Было бы нескромно считать себя лучшим среди равных себе по положению, но будет неверно считать, что плелся в хвосте людского движения. С тех пор, как познал себя, стал набираться ума-разума, я посвятил себя служению народу, пытался развивать лучшие его качества, поддерживал добрые традиции и обычаи и, наоборот, прилагал все усилия, чтобы искоренить дурные, мешающие ему развиваться и стать в кругу просвещенных народов. Поэтому старался овладеть теми знаниями, которыми владеют другие. Уважал родственников, отмеченных благородством, и не давал воли тем, кто подвержен низменным чувствам. Я заметил, что даже самый ничтожный человек, что ни на есть никчемное существо, не живет без мечты. Если говорить обо мне, то я хотел дожить до той самой революции, обновления мира, о которой давно мечтают русские. Но всевышний, похоже, остался глух к моим устремлениям. Жаль, что не смогу увидеть, какой станет жизнь на земле, - ответил Махаш старцу, тяжело вздыхая.
  

Жантурган сошел с коня, подошел близко к масахане и участливо справился:

- Как чувствуешь себя, Махаш? Лучше стало?

Махаш, намекая на то, что его не узнать - исхудал донельзя, остались кожа да кости, ответил, стараясь придать голосу бодрости:

- Готовь, если принес, коримдик.

Жантурган, знающий цену человеческой жизни и неизбежность смерти, проговорил:

- Ты прожил настоящую, завидную жизнь, дорогой друг. Народ, которым ты правил, тебя с почтением и любовью называл «Аккоке». Людям говорил только правду, вел дела справедливо и заслужил от них только добрые слова. Скажи, о чем еще может мечтать человек за короткую свою жизнь? Или тебе всего этого мало?

Махаш, тоже знающий цену доброму слову, с усилием приподнял тростью край полога масаханы:

- Люди неспроста называли тебя самым умным и всезнающим бием, и они, оказывается, были правы. Заходи, побеседуем напоследок, мой друг.

Это была прощальная беседа двух друзей, двух самых известных биев Букеевской Орды.

Можно было провести множество других примеров, свидетельствующих о высокой действенности слов убеждения, но полагали, что это было присуще не только как правителю, а человеку, достаточно грамотному мастеру своего дела, который отличается как живые цветы от бумажных.

Махаш как харизматический лидер, был человеком популярным и потому он привлекал к себе внимания и нравился людям, завоевывал огромную симпатию у них, ломая устоявшиеся традиции и стереотипы прежнего строя, хотя и для новой системы или перехода к ней, ничего еще не было создано и отлажено, поскольку слишком была велика сила инерции в эпоху всеобщей колонизации о прошлых столетиях.

Всевозрастающий интерес к деятельности Махаша ныне перерастает к династии Бекмухамедовых, о чем свидетельствуют публикации соискателей в новом столетии.