Надеюсь на то, что представленный сборник станет первой частью книги написанной нами

Цепляться за автобус (любую другую машину) почему-то называлось "Замайданить". Интересно узнать, откуда пошло такое?

А в наше время мы почему-то цеплялись за машины. Толи автобусов не было, то ли маршрутов не было рядом. В основном это была улица (уже и в названии не уверена) вроде Клары Цеткин, на которой я жила напротив нефтяного техникума и ходила в 20 школу. Причем все-это делалось по темноте, чтобы взрослые не гоняли. Была жесткая проволока с крючком на конце, которым мы и цеплялись за задний борт машины. Самый класс был когда пацаны хватались за борт рукой. Было много шишек, разбитых колен и носов. А отмороженных пальцев на ногах... Но коньки-дутыши (как мы их называли) в Грозном никогда не сравняться с коньками на Медео, последнее мелковато по эмоциональной насыщенности.

Лучше всего майданить было" Москвич"-пирожок, у него вместо заднего бампера были такие дужки, очень удобные. А еще, в 70-е годы наверное погода была похолоднее, мы умудрялись запросто играть в хоккей.

На окружной был неплохой спуск в пойму Сунжи. Неужели вы ни разу там не попробовали оттачивать горнолыжную технику?

Самые большие сани были построены в декабре 1977г. молодыми сотрудниками НПО "Промавтоматика" для спуска со склонов Чегета. По длине сани были равны длине салона КАВЗика. Соответственно, почти весь салон этого КАВЗика катался на этих санках с Чегета. Когда это сооружение затаскивалось на ближайшие 100м склона, а затем съезжало вниз, все горнолыжники Чегета благоразумно жались к краям трассы. Стоящие в очередь на подъемник буквально надрывали животы от смеха.

Зима в Грозном - вспоминаются дни с желанным снегом- горки, коньки, снежковые баталии после школы, весна - как сирень обносили и собирали металлолом - ходили по дворам и потом надрывались тащили в школу 46 ,где учитель физкультуры Валентин Александрович по виду определял вес -хохма, лето - черешню обносили у соседей на Чернореченской (там жила моя бабулька - второй мой дом, если не первый) и в ближайшей округе Одесская, Щорса, Багратиона и трудовые лагеря - это было что-то удивительное работали на подвязке винограда выполняли норму взрослых, а вечером все бежали на танцульки. «У берёз и сосен где-то бродит осень…». Постепенно дошла до осени. Роскошные сады и огороды в овощах, фруктах и винограде, айвовое варенье варили аромат на весь дом, давили сок виноградный, а из отжима ставили винцо в бутылях с надувающимися сосками. И конечно незабываемая грязь, мыть обувь дома от жуткой грязи на всю семью по очереди, нас было три девчонки в семье- это немного спасало. Как это здорово всё таки, какие мы были наивные и счастливые только даже от того, что завтра придёт завтра.

Ирина, прочитал Ваши воспоминания (жаль, что такие короткие), вспомнилось детство - счастливейшая, беззаботная пора и подкатилась слеза - то ли жаль, что это уже не повторится, то ли вспомнил свои детские слёзы. А всё из-за грязи, той самой - жирной, липкой, непролазной грозненской грязи. В 50-е годы, в весной, осенью и большую часть зимы мы ходили в школу в калошах, их надевали на ботинки и зачастую они "хлюпали", т.е. ботинок чувствовал себя в них свободно. Как я ни старался идти медленно и аккуратно, в школу приходил забрызганный сзади до самой фуражки. Но это меня не сильно расстраивало - ну иногда кто-то более аккуратный, или идущий в школу из центра, по более чистому асфальту, посмеётся надо мной, а вечером, конечно, будет выговор от мамы и придётся чистить брюки, пальто и кепку. Но это ещё куда ни шло, а вот когда калоша осталась в грязи, а ты уже шагнул дальше, вот тут уж обратного хода нет. Приходилось выковыривать калошу из грязи, нести её в школу в руках, стараясь не испачкать одежду и идя в одной калоше. А там, сначала отмыть калошу, потом испачканный ботинок, надеть эту калошу и отмыть вторую. При входе в школу полагалось снять калоши, сложить их в сумочку (полиэтиленовых пакетов ещё не было) и входить в здание в чистых сухих ботинках. И всё это надо было сделать в условиях жёсткой конкуренции за свободную тряпочку и место у корыта с водой, держа в одной руке портфель, а в другой - мешочек с чернильницей. Не могу вспомнить, в какой же руке я нёс грязную калошу? Поскольку я отнюдь не был умелым и ловким ребёнком, в школу я заходил забрызганным водой с ног до головы, а рукава были мокрыми по локти ... Кроме прочих неудобств было чувство неловкости перед девочками-санитарками. Они проверяли у всех входящих в класс чистоту рук, шеи и ушей. Я робко протягивал свои синие от холодной воды руки этим опрятным созданиям, непонятным образом сохранявшим чистоту, пройдя тот же путь что и я. Боже, как же брезгливо они иногда на меня смотрели! И как же я их боялся!

«Где-то есть город, дивный как сон.

Пылью тягучей по грудь занесён…

Наше далёкое детство там прошло».

Итак, самые первые воспоминания детства. Мне 4-5 лет. Мы жили тогда рядом с военным городком на улице Куйбышева (параллельной улице Ленина). Не знаю почему, но в то время в районе военного городка валялось много стреляных гильз. Мы с «пацанами» их собирали. Руководили старшие. Изредка среди гильз попадались боевые патроны. Когда «осечные», когда просто «утерянные». Они-то и были нашей настоящей добычей. В ближайшем леске на пригорке разводился костёр, и вся «добыча» складывалась туда. Фейерверк был отменный. (Спустя двадцать с лишним лет на том же пригорке на военных сборах, мы с однокашниками отрабатывали задачи – «отделение в наступлении, отделение в обороне»). Эти развлечения закончились, когда одному «пацану» пуля попала в ногу. Было много слёз и шума, немного крови (пуля всего лишь вонзилась в мякоть, ничего не повредив). Помнится, даже скорая приезжала. Нас всех наказали родители. «Старших» даже выпороли. По периметру кирпичного забора городка прошли солдаты и собрали все гильзы и патроны. Хотя наш «пострадавший» ещё долго демонстрировал «боевой шрам», интерес к этим развлечениям угас. Мы вернулись к традиционным «чижикам», «клёку», «колам» и «хапам». «Чакушки», насколько я помню, появились у нас позже.

К сожалению из моего детства у меня в памяти только то, что меня постоянно заставляли что-нибудь съесть. Мама медик и поэтому дома велась пропаганда, что зелёные абрикосы это дизентерия. Несколько раз я всё же пробовала зелёные абрикосы, но без всяких изысков. Вообще люблю спелые абрикосы с красным бочком. Детство проходило в беготне, игры в кулючки, лапту. У соседа был проектор, и мы за небольшую плату ходили смотреть диафильмы по вечерам. Летом собирались улицей и в самую жару отправлялись в "Зелёный театр" смотреть настоящее кино. Кинотеатр был открытый, и там всегда было прохладно. Потом когда в 6 классе мы переехали в центр, то уже ходили в кино в "Машиностроитель". А ещё был кинотеатр на площади, напротив памятника В.И.Ленина, маленький (название не помню). А зимой катались на проспекте на коньках. Одним словом было счастливое детство.

В средине 50-х я жил на ул. Б.Хмельницкого. Трудно поверить, но телевизоров в то время в городе не было. Кино? С родителями в "Челюскинцев". Но далековато от 7 школы. А у двух соседей в нашем квартале были фильмоскопы. И вечерами малышня всего квартала собиралась в этих домах. По очереди. А ещё помню, в витрине одного из магазинов (по-моему в ювелирном на ул. Мира) демонстрировалась детская железная дорога. Мечта.

А на улице мы пили воду из колонки предварительно качнув рычаг или в местах общественных гуляний из поилки, присосавшись к соску. А ещё раньше, когда я ещё был ребёнком, существовала профессия - водонос, помню такого водоноса, который ходил по грозненскому базару с холодной водой (кажется он носил её за спиной, но не помню в чём) и со стаканом (стакан воды за копейку старыми до реформы 61-го года). Перед тем как налить следующий стакан он слегка ополаскивал его, скорее чисто символически, так что по сути весь базар пил из одного стакана. И правда удивительно, что не было эпидемий при той бедности , отсутствии медикаментов и несоблюдении правил гигиены, обычных в наше время. Видимо спасали сила духа и жажда жизни, которые были несравненно выше чем в наше время.

Очень хорошо помню этих водоносов на нашем грозненском базаре. Впрочем, и сейчас этот «бизнес» возродился на наших волгоградских базарах – разносят и воду, и чай или кофе, и пирожки. Стаканы уже разовые! В жару не раз мы с мамой пили эту воду (я тоже был в то время младшим школьником и иногда мама брала меня с собой на базар). Кажется мне, вода стоила пятачок. Пучок петрушки стоил 15 копеек, и после реформы 1961 года цена его осталась прежней вместо 1,5 (!) копеек.

Помню, как при этой денежной реформе оставили в силе мелочь в 1 и 3 копейки. У нас сверху на буфете стояла пластмассовая пепельница, полная этой «ненужной» медной мелочи (пятаки были в ходу). Узнав, что они не потеряли номинал, мама попросила меня достать эту «копилку». Пользуясь своим ростом, я потянулся за ней и, конечно же, свалил её за буфет (видимо, от волнения). Пришлось отодвигать от стены громоздкий буфет и собирать эту мелочь, которая таковой уже не была…

Помню, как в первые дни реформы, когда старые монеты ещё несколько дней были в ходу, кондуктора в трамваях боялись брать эти тоже старые, но имевшие законную силу и новый номинал, монеты в 3 копейки, требуя две старые монеты по 15 копеек.

В конце улицы стояла небольшая деревянная будка, куда раз в неделю привозили керосин и хозяйки выстраивались в очередь с бидончиками или 3-ех литровыми банками и продавец ковшиком, как молоко, разливал керосин в подаваемую тару. Это было в конце 50-х, до всеобщей газификации.

Как-то поздно вечером, когда уже совсем надоело вылавливать чайной ложкой со дна пятилитровой кастрюли косточки из компота – все зашевелилось и заходило.

И «ковры» спелых абрикос, чередующиеся с «коврами» из чёрного тутовника. Впрочем эти «ковры» сохранились и по сей день на всём протяжении Северного Кавказа, от Махачкалы до Ростова и Краснодара. Лет десять назад к нам в Ростовскую область впервые пожаловали племянницы из Москвы. Июль, изобилие фруктов.