3.4. Участие в первом интернациональном химическом конгрессе в Карлсруэ
с 3 по 5 сентября 1860 годa
«Я был участником собрания в Карслруэ в 1860 году.»92
Как раз в начале деятельности Бейльштейна в Гёттингене в немецком городе Карлсруэ состоялся первый международный конгресс химиков. Бейльштейн участвовал в нём как единственный (!) представитель гёттингенских химиков. Этот конгресс имел большое значение как для формирования основ современной химии, так и для развития международных связей в науке. Эта встреча оказала без сомнения и большое влияние на молодого химика Бейльштейна.
Научное значение конгресса состояло в том, что на нем была предпринята попытка достигнуть соглашения среди химиков в отношении понятий атом, молекула и эквивалент. Что касается этих понятий, то в химии до 1860 годa в их отношении царило, что называется, «вавилонское столпотворение».93 Конгресс в Карлсруэ был организован Августом Кекуле и Карлом Вельтциеном94, который был тогда профессором химии политехникума в Карлсруэ. Третьим организатором был француз Адольф Вюрц.95 На конгресс в Карлсруэ приехали 125 химиков из различных стран: Бельгии, Германии, Англии, Франции, Италии, России, Швеции, Испании и Швейцарии и др. Бейльштейн вспоминал позже:
«Я был участником собрания в Карлсруэ в 1860 году. Конечно, оно состоялось благодаря инициативе Кекуле, его повсюду называли: собрание Кекуле. Собраниe очень поддерживал его достойный хозяин в Карлсруэ Вельтциен.»96
Многие молодые химики приехали на встречу, чтобы познакомиться с коллегами. Oднако темой разговоров были, не только научные, но и политические проблемы. Особенно противоречивыми были тогда отношения между немецкими и французскими химиками. В них отражались политические разногласия и конкуренция двух стран.
Ещё перед конгрессом Вёлер высказал возражение против воззвания, адресованного немецким химикам, только потому что оно было составлено на французском языке. Языками конгресса были объявлены немецкий, французский и английский. 22-летний Бейльштейн писал итальянскому химику Станислао Канниццаро,97 с которым он познакомился в Карлсруэ:
«После моего возвращения в Гёттинген Вёлер спросил меня о подробностях конгресса в Карлсруэ. Я не замедлил ему ответить, что он был неправ, что не принял участие во встрече. Он бы (вместе с Либихом) составил противовес французской химии и смог бы поддержать колеблющихся, которые допустили, чтобы на них напали Наполеониды. Вы, уважаемый господин, спасли остаток от окончательного поражения, за что мы будем Вам вечно благодарны.»98
Действительно, своим научным успехом конгресс был обязан Станислао Канниццаро. После окончания собрания участникам была роздана его тогда ещё малоизвестная книжечка «Sunto di un corso di filosofia chimica» [Очерк учебного курса теоретической химии, прочитанной в университете Генуи]99, которая в конечном итоге и внесла ясность в обсуждаемые понятия атом, молекула и эквивалент. Тем самым между химиками было достигнуто важное соглашение.
3.5. Вёлер и Бейльштейн – учитель и ученик
«Большей частью из того, что я знаю и умею, почти всем тем,
что я из себя представляю, я обязан прежде всего Вёлеру [...].»100
Отношенния Бейльштейна к своему учителю заслуживают того, чтобы их рассмотрели в отдельной главе. Сохранившиеся письма Бейльштейна оставляют впечатление, что Вёлер занимал особое место в его жизни. Бейльштейн очень уважал своего учителя и говорил о нём всегда в очень уважительном тоне. В своих письмах он называл его тепло «папа Вёлер» или «старик». Например, в письме Канниццаро Бейльштейн характеризовал Вёлера как одного из достойнейших людей, который всегда готов прийти на помощь.101 Своему коллеге Кекуле он писал доверительно о своем учителе:
«Что касается химических отношений, то прежде всего старый Вёлер тотже достойный и доброжелательный. Хотя он немного и педант, но в Гёттенгене и не может быть по-другому. Он обладает oднако необыкновенно ценным опытoм [...].»102
Отзывы Бейльштейна о Вёлере важны не только для раскрытия их взаимоотношений. Они представляют ценный материал как свидетельства современника. Бейльштейн уважал и ценил Вёлера ещё и за то, что под его руководством он мог развиваться как самостоятельный исследователь. Особенно впечатляет длинное письмо Бейльштейна, которое он послал Вёлеру из Санкт-Петербурга к 50-летнему юбилею педагогической деятельности своего учителя. Приведем отрывок из этого письма:
«Когда я смотрю на шумное общество, в котором я сейчас живу и вспоминаю тихую комнату на Гоeрнештрассе, я могу только вздыхать, что так много лет я был лишен многочисленных радостей жизни, а также различных развлечений. Но я тем не менее не сожалею об этом, так как мне постоянно вспоминается время, которое я имею все основания называть счастливейшим временем моей жизни. Тот запас знаний и опыта, который я приобрел в то время, приносит богатые плоды. Без преувеличения, без тщеславного высокомерия я могу утверждать, что ни один из химиков в России не может похвастаться тем, что он получил более широкое образование, чем я. В то время как мои коллеги давно ограничились узким полем деятельности, я могу гордо утверждать, что я стараюсь работать во всех направлениях химии. Кому другому обязан я этому преемуществу, мой уважаемый учитель, как не Вам. Ваш светлый пример постоянно подстёгивает меня по возможности ближе приблизиться к Вашему блестящему примеру. Многогранность Ваших знаний и опыта, которую так редко можно встретить у ученых, была необходима для формирования моего духа и повлияла на мойхарактер. Только вдали, в кругу по-другому думающих и по-другому разговаривающих людей приходишь к ясному пониманию того, что дала школа и что ты из неё почерпнул. Поэтому я испытываю наслаждние, когда я могу, пользуясь случаем, выразить Вам, как многим я обязан Вам и как невелико то, чем я могу Вам отплатить за всё, если за все полученное от Вас я говорю только слова благодарности. Слова, написанные слова, хотя и могут быть восприняты с теплотой, являются холодными свидетелями наших чувств. Верьте поэтому, мой глубокоуважаемый учитель, больше внутренней глубине моего чувства благодарности к Вам, чем красивым фразам, которые я здесь одну за одной написал.»103
Вёлер в свою очередь высоко ценил своего ученика и ассистента Бейльштейна, который правда считал, что Вёлер всех своих учеников считает гениальными:
«Старик [Вёлер] рассматривает своих учеников как детей и заботится также по отечески о них. Он не в состоянии критически полдойти к ним, все для него одинаково гениальны и преимущество у того, кто дольше ждёт продвижения.»104
Уже после того как Бейльштейн покинул Гёттинген, Вёлер хорошo отзывался о нём. Своему другу Либиху, который просил дать ему характеристику Бейльштейнa, чтобы предложить его на место профессора химии в Политехникуме, который тогда только что был основан в Мюнхене, Вёлер написал в 1868 году:
«У меня был Бейльштейн много лет главным ассистентом, потом он получил экстраординарного профессора и читал лекции по органической химии. У него светлая голова, он рассудителен, подвижен и имеет чувство юмора. Немного ироничен, но не зол. Он отлично вписывается в общество и также охотно играет в комедийных спектаклях. В отношении его характера я не могу сказать ничего плохого. В его натуре есть что-то легкомысленное, но при этом постоянно чувствуются его основательные знания.»105
Осенью 1866 года Бейльштейн переехал из Гёттинегена в Санкт-Петербург. Своего учителя Вёлера он после этого никогда уже не видел. Oднако они переписывались. Почти каждый год Бейльштейн проводил свой большой отпуск в Западной Европе, но университетский город Гёттинген не лежал на его пути. Только после 16 лет отсутствия, Бейльштейн приехал в 1883 году в Гёттинген: Вёлера уже не было в живых:
«В Гёттингнене я нашел, что многое переменилось к лучшему, появились новые красивые университетские институты. Но как многих моих старых знакомых уже нет там! Перед Гронертор устроенно новое кладбище и там я посетил Папу Вёлера [...].»106
Достарыңызбен бөлісу: |
