Израиль должен ограничить демократию

Не существует ни неотъемлемого права на государство, ни неприкосновенности государства

Гуманисты вроде Ноама Хомского²⁰ справедливо утверждают, что для мирного разрешения конфликтов стороны должны одинаково понимать, что справедливо, а что – нет. У евреев и арабов это правило не соблюдается, потому что их интересы принципиально несовместимы. Общие интересы могут возникать при наличии общих врагов, но такой возможности сейчас нет. Любой враг евреев почти автоматически становится другом арабов, как было в случае с нацистами.

Возможна ли вообще такая цель, которая будет одинаково важной для двух врагов, причем настолько, что сплотит их? Экономически Израиль не так привлекателен для арабов, как традиционные партнеры вроде Великобритании и Франции и тем более США. Даже Китай и Япония для них более привлекательны. Политические гарантии и военную помощь арабам предоставляют опять же США. Ни арабы, ни Израиль не заинтересованы в формальном мирном соглашении, им обоим выгодны вражда и мелкие бунты: благодаря этому они оказываются в центре международной политики, получают различные экономические дивиденды и военную помощь, так нужные любому правительству, если оно хочет быть сильным. Наличие иностранного врага отвлекает народ от внутренних проблем и цементирует и арабские диктатуры, и израильский социализм.

Евреи уже две тысячи лет считают Иерусалим своей вечной столицей, это центр их национального самосознания. Но Иерусалим нужен не только евреям, но и арабам. Существует ли равно удовлетворительное для обеих сторон решение проблемы? Ни одна из сторон не доверяет традиционным посредникам, обе подозревают США в преследовании собственных интересов. Подобные споры разрешаются только через баланс сил – точку равновесия комплекса военных и моральных векторов, но никак не через чьи-то теоретические рассуждения и гипотезы, которые всегда основаны на частных точках зрения. Любое мирное решение будет произвольным и потому неприемлемым для очень многих людей. В масштабах крохотного Иерусалима сто метров – как сто километров. Почему палестинцы должны получить только Западный берег, а не всю территорию до 1948 года, включая весь современный Израиль? Почему евреи должны согласиться с разделением, а не забрать себе всю Обетованную землю целиком, включая всю Палестину? Ответ на оба эти вопроса и находится в точке равновесия сил сторон.

Многие не доверяют религиозным аргументам. Хорошо, рассмотрим более традиционные доводы, которыми государства обычно обосновывают свое существование. Например, стремление к расширению – движущая сила многих стран. Если даже такой негуманный аргумент мир принимает как правомерный, то в чем проблема с аргументом религиозным? Почему в Югославии и Индонезии можно делить территорию по религиозному признаку, а в Израиле – нельзя? Если африканские племена, едва вышедшие из каменного века, имеют право суверенитета на землю своих предков, то почему его не имеют евреи? Если мировое общественное мнение согласно с подавлением многовековых национальных чаяний испанских басков и российских татар, то почему оно протестует, когда евреи подавляют национализм палестинцев, которому едва три десятка лет и который не основан ни на общей крови, ни на единой культуре? Почему те же люди, которые создали в Иерусалиме христианское королевство, сегодня осуждают евреев за контроль этого города? Почему белым колонистам можно было выдворить американских и австралийских аборигенов, чтобы создать свои государства, а евреям это сделать нельзя? Почему ни одно государство не возражало, когда Саудовская Аравия овладела своей территорией силой, но сегодня бурно протестуют, когда то же делает Израиль? Почему Польше и Чехословакии можно было выселить своих граждан по этническому признаку, а Израилю это сделать нельзя?

Когда кто-то оспаривает право евреев на эту землю, он игнорирует важнейший вопрос: а есть ли это право у арабов? Евреи покупали землю у палестинцев. Никого не выселяли, никто не нарушал ничьих прав собственности. Изначально огромные территории представляли собой необитаемую пустыню и топь, и евреи превратили их в цветущий сад. Да, они приобрели себе эту землю упорным трудом. Некоторые возражают: все государства включают в себя какую-то часть неосвоенных территорий. Но у палестинцев никогда и не было государства: эта территория сначала находилась в юрисдикции турок, а затем – англичан. Палестинцы даже не считались народом, могущим притязать на суверенитет. Ко времени, когда колониальные власти передали эту территорию местному населению, это население состояло не только из палестинцев, но и из евреев. Англичане только потому решили разделить предназначенную для Израиля землю на две разные страны, что куда-то нужно было поселить кочевых арабов, которых не хотела принимать даже Иордания. Евреи вовсе не забирали эту землю у палестинцев, просто потому что ни одна сторона – ни палестинцы, ни евреи – формально ей не владела.

Сегодня многие ошибочно полагают, что палестинцы борются за ту землю, которой они владели раньше. Факт в том, что палестинцы никогда не владели этой землей. До 1970-х годов, когда началась эпоха палестинского национализма, все арабские бунты были антиеврейскими, а не пропалестинскими. Если исходить из точки зрения, что владение отдельными участками земли оправдывает суверенитет над всей страной, тогда в 1947 году позиции евреев были сильнее, чем арабов, поскольку первые покупали землю в законном порядке, а вторые никогда не имели на нее никаких документов. Но все же надо признать, что частная собственность на землю далеко не то же самое, что суверенитет над ней. Арабы требовали больше земли, чем им было необходимо в действительности, и это при том, что в Иордании у них и так было более чем достаточно земли. Евреям ничего не оставалось, кроме как договариваться.

Уважение к частной собственности не абсолютно: когда во время голода люди грабят продуктовые магазины, это не вызывает общественное возмущение. Поскольку для многих людей религиозные и идеологические ценности важнее жизни, имущественные права тем более подчинены религиозным ценностям. Даже если бы Иерусалим действительно принадлежал арабам, евреи имели бы полное право им овладеть, потому что иудаизм – единственная религия, в которой Старый Иерусалим играет центральную роль. Для христиан более важна Голгофа, а для мусульман она утратила всякую ценность в тот момент, когда Мухаммед переориентировал ислам в сторону Мекки.

Этот конфликт вовсе не об имущественных правах; в целом Израиль уважает частную собственность арабов на отдельные здания и участки земли. Сторонники противоположной точки зрения обычно настаивают на передаче неиспользуемой земли и всей враждебной территории мусульманским собственникам. Лучше один раз выселить враждебное население, чем постоянно жить в ненависти. Конфликт и не о политических свободах, ибо далеко не факт, что арабы собираются отнять у евреев все права и свободы. Не преследует война и религиозные цели, поскольку в Израиле прекрасно сосуществуют несколько религий. Война ведется исключительно за государственный и муниципальный контроль над территорией.

Границы – это графическое выражение текущей точки равновесия сил. Они всегда были и всегда будут в постоянном движении. Все попытки национальных государств придать своим границам сакральный статус ради достижения желаемого статус-кво обречены на провал. Если однажды палестинцы наберутся сил, они просто выбросят Израиль с Ближнего Востока. Аналогично поступит и Израиль.

Совершенно естественно, что арабы хотят закрепить за собой ту землю, на которой живут. Но для евреев эта земля – средоточие всех их национальных чаяний. И она смехотворно мала в масштабах всего арабского мира.

Человечество веками силится достичь такого состояния, чтобы дальнейшие коррекции границ не стоили войн. Пока палестинцы не переходят к насилию, евреи должны гарантировать палестинцам право на жизнь и имущество. Однако не существует права на страну, и тем более на страну в конкретных границах. Такая цель может быть достигнута только силой. Но никакое насилие не бесконечно. Несколько мощных ударов, и у врага пропадает желание продолжать противостояние, особенно если у него хорошая экономика (как было во Франции при Наполеоне и позже в Германии).

Когда конфликты решаются за счет баланса сил, кровь льется редко. Именно так и было бы в 1948 году, если бы евреи повели себя с арабами честно. Арабы спокойно приняли средневековое христианское Иерусалимское королевство²¹, созданное грубой силой ради низкой наживы. Если бы в 20-м веке евреи повели себя аналогичным образом, используя лишь силу, у арабов не было бы ни малейших возражений. Но евреи допустили роковую ошибку: для оправдания своих притязаний они использовали не силу, а религию. Одно дело – сказать: «Отдай мне это, потому что я сильнее и могу тебя убить», и совсем другое: «Отдай мне это, потому что я считаю это важным» – тогда как собеседник это таковым не считает. Он не просто найдет массу контраргументов, но будет сражаться с вами с утроенной энергией, потому что свою позицию он считает верной, а вашу – ошибочной.

Людям свойственно гораздо острее реагировать на попрание религиозных прав, чем прав собственности. Идеологические построения сионистских лидеров только разозлили арабов. При этом самих евреев эти построения интересовали мало, что стало очевидно, когда на заре сионистской эры многие евреи предпочли Ближнему Востоку Уганду. Многие отцы-основатели Израиля, если не большинство, были светскими социалистами. Для них не существовало религиозных аргументов в пользу вторжения на Ближний Восток. Факт в том, что евреи овладели землей просто потому, что хотели и могли это сделать. Конечно, это не оправдание. Это просто причина. И евреи сделали это сами, без всякой помощи – как во времена Иисуса Навина, как в Войну за независимость 1948 года.

История не знает примеров, когда жизнеспособное государство создавалось и сохранялось исключительно мирными средствами²². Все хорошие территории заняты с глубокой древности. Если евреи решили иметь собственное государство, у них было только два варианта: либо изгнать местное население, либо полностью подчинить его. В свое время разрозненные германские королевства консолидировались в единую Германию – железом и кровью. Каких-то полвека назад французы убили миллионы людей в безнадежном стремлении сохранить свои колонии. Когда народ выковал свою государственность железом и кровью и укрепил ее, ему легко учить других и читать нотации о морали. Но Израиль находится в самой начальной стадии зарождения государственности и не может позволить себе подобную роскошь. Понятие государства аморально по своей природе, и его просто нет смысла облекать в высокоморальные термины. Для палестинцев образование Израиля было и остается несправедливым историческим деянием, поскольку они лишились земли, которую считали своей. Но раз уж израильтяне решили это сделать, это нужно делать самозабвенно, без колебаний, поиска оправданий и самообмана вроде того, что палестинцы ушли из своих деревень добровольно. Как можно отнять у арабов огромные территории лишь для того, чтобы затем вернуть их обратно за клочок тленной бумаги?

Нужно перестать мыслить в категориях идиллической высшей справедливости, которой никогда не существовало в международных отношениях. Эти отношения основаны исключительно на силе. На ней же основан и процесс создания государств – это естественный, общепринятый порядок вещей. Теория права запрещает выборочно судить одного человека за деяние, которое совершают все без исключения. Почему же Израиль произвольно выбрали и осудили за то, что он создает свою государственность общепринятыми методами, которые использовали все страны во все века? Преступление – это всегда исключительное деяние. Возможно, государственность плоха сама по себе, пусть так, но причем здесь Израиль? И тем более, что родовые муки Израиля несоизмеримо мягче, чем у многих других стран.

Да, мир, основанный на взаимных соглашениях, уступках и мирном разрешении споров, был бы прекрасен. Но как создать такой мир? Его нет, что хорошо усвоили первые европейские поселенцы в Америке. Все нации мира зародились в кровопролитии и поддерживаются силой. Все, что пишется на бумаге, не имеет большого смысла. Израиль как государство не может зиждиться на бумажных соглашениях с арабами. Международные соглашения – это только побочные продукты антигуманных военных побед.