Царствование императора Николая I 349

промыслами и честными трудами, но, увлекаясь политическою интригою и обманывая себя ложною надеждою на успех ожидаемого ими восстания, они большею частью ничем иным не занимаются и, ввергаясь в нищенское состояние, становятся в тягость и своим покровителям. Многие из эмигрантов претерпевают такую крайность, что походят более на ссыльных, нежели на людей, добровольно оставивших отечество. Во время пребывания Государя Императора в Лондоне² до 20 человек выходцев представляли просьбы о помиловании³, и те, которые получили Высочайшее разрешение, уже возвращаются в Россию, несмотря на сделанные им объявления, что они будут преданы суду и ответственности по законам. Если бы не существовало воспрещения принимать от изгнанников просьбы, то они возвращались бы к нам толпами. Замечательно, что вслед за дозволением вышепомянутым эмигрантам возвратиться в Россию, получены были сведения, что многие из них за границею обвинялись в разных преступлениях, особенно в воровстве, и вели беспорядочную жизнь, а потом сделалось известно, что один из них, Петрашевский, сбежал из Кракова. Должно полагать, что таковы большая часть выходцев: ибо от людей, живущих в бедности и праздности, а между тем все еще увлекающихся политическими интригами, невозможно ожидать, чтобы они были добросовестные и полезные члены общества.

350

Всеподданнейшие отчеты III отделения

В этой безнравственности и ничтожности польских выходцев заключается главная причина, отчего они постепенно теряют доверенность у самих иностранцев, которые уже не оказывают им прежнего покровительства и терпят их, можно сказать, из единого сострадания.

Как в прежние годы, так и в 1844, от посольств и агентов наших были получаемы сведения насчет отправляемых польскими изгнанниками в Россию эмиссаров. В январе извещали, что в руках польского выходца Во-ронеча. одного из приверженцев Чарторижского, видели паспорт англичанина Гилля, из чего возникало сомнение, не намерены ли выходцы отправить с этим паспортом в Россию какого-либо эмиссара. В мае уведомляли, что между польскими выходцами во Франции и Англии заметно необыкновенное движение и что они предполагают послать несколько эмиссаров, которые будут стараться проникнуть в Россию под именами венгерских купцов. В июне сообщали из Галиции, что несколько польских эмигрантов, в числе которых будто бы находятся Сарнецкий и известный Мицкевич⁴, намерены отправиться с фальшивыми паспортами чрез Австрию в Молдавию. В продолжение года были получаемы и другие подобные сведения, и всякий раз III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии сообщало наместнику Царства Польского и всем главным начальникам по западной границе России, дабы приняты были строжайшие меры на случай приезда эмиссаров, но последствий никаких не было. Равно поступали донесения, что эмиссары будто бы уже проникли в пределы России, например: в исходе 1843 года познанский уроженец Колянковский. приехав в Варшаву, объявлял, что в Литву должны прибыть из-за границы двое эмиссаров, Ясинский и Скибинский. и вызвался обнаружить их. Наместник Царства Польского доставлял Колянковскому способ исполнить этот вызов, но доноситель, пробыв два месяца в Вильне, не сделал никакого открытия, а между тем вел себя столь беспорядочно и распутно, что надлежало за ним самим иметь строгое наблюдение. В апреле лондонское посольство наше сообщало, что по южным губерниям России разъезжает эмиссар, который в письме из Киевской губернии к одному эмигранту в Лондоне подписался буквами: J.W. В письме этом означенный эмиссар объяснял, что он в разных губерниях входил в связи с помещиками, равно с офицерами поселенных полков, имея главную цель приготовить восстание в Западном крае. По этим сведениям, при самом тщательном наблюдении, ничего не обнаружено. Наконец, из Швейцарии получено было сведение, что общество «Юной Европы»⁵ предположило отправить агентов своих, поручая им посягнуть на жизнь государей глав^ нейших держав Европы. В то же время извещали, что и в С.-Петербург должны прибыть с намерением в высшей степени преступным польские

выходцы Изиковский (под именем Брауна), Яблонский (под именем Бродбека) и Зилинский. К счастью, означенные сведения не подтвердились.

Только один польский выходец действительно появлялся в Подольской губернии в конце декабря 1843 года под именем англичанина Ката-ро - Иосафат Петровский, но и тот не успел возмутить спокойствия края, а только завлек в знакомство с собою нескольких молодых людей и подверг себя и их справедливому наказанию.

Таким образом, польские выходцы в течение 1844 года не сделали вреда России. Замечательно, что с 1839 года, в который последовала казнь эмиссара Конарского, не происходило от злоумышлении выходцев ни одного важного случая, и все слухи об эмиссарах оканчиваются большею частью одними слухами.

В исходе 1843 года офицеры австрийских 10 и 15 (Марцукелли и Бар-толетти) пехотных полков, и прежде обнаруживавшие дух крамолы, распространяли в Галиции свои вредные мнения, подговаривая жителей к возмущению. Заговорщики предполагали начать восстание в январе 1844 года, и помещики галицийские находились в беспрерывных сношениях с познанскими. По обнаружении этого заговора виновные подвергнуты строгому взысканию. Вообще галицийские поляки питают ложный патриотизм и революционный дух не менее поляков познанских.

В Познани в январе 1844 года распространился слух, что два корпуса русской армии, один в Польше, а другой в Литве, возмутились, что мятеж этот был условлен с русскими и польскими перебежчиками, находящимися в Познани, и что последние, при помощи городских жителей, намерены овладеть арсеналом, ограбить публичные кассы и соединиться потом с возмутившимся корпусом в Польше, который будто бы должен был 24 января прибыть к прусской границе. Слух этот о возмущении русских войск был совершенно ложный. В то же время прусский помещик Маль-чевский назначил в пограничном имении своем большую охоту, на которую пригласил многих владельцев познанских и польских. Как охота была только предлогом, а истинная цель состояла в том, чтобы помещики познанские и Царства Польского могли иметь свидание и удобнее совещаться о политических делах, то со стороны прусского правительства и нашей приняты были строжайшие меры к непропуску туда никого из жителей Царства. Охота у Мальчевского состоялась в половине января, и на оной было около 2 тысяч человек. Из Царства Польского покушались пробраться или успели быть на этой охоте весьма малое число незначительных людей, из которых одни были задержаны на самой границе, а другие доставлены из Пруссии в Варшаву и преданы законной ответственности.

352

Вследствие этих событий прусское правительство удалило всех польских выходцев, находящихся в Пруссии и княжестве Познанском, за левый берег Эльбы.

В сентябре месяце в Галиции в лесах около Тарнополя задержано шесть эмиссаров, для поимки которых учреждена была облава, и арестовано еще несколько лиц, вследствие показаний других, состоящих под судом политических преступников; а австрийское правительство открыло запас оружия у галицийских помещиков князей Любомирских.

В последнее же время в Познани составились четыре клуба, в кои принимаются только поляки и французы, и главное действующее лицо между ними есть граф Рашинский. Сказывают, что они испрашивали у прусского короля конституции, но в этом им отказано, и как прусское правительство после того приняло свои меры, удвоив во всем княжестве Познанском гарнизоны, то между познанским дворянством, вместо прежней привязанности к королю, господствует большое неудовольствие.

Говорят также, что жители Кракова, стесняемые Австриею в своей промышленности, изъявляют желание присоединиться к Польше, под владычество Российского Императора.

ЦАРСТВО ПОЛЬСКОЕ "

Наблюдение за духом жителей Царства Польского представляет мало утешительного. Продолжающиеся тишина и порядок в Царстве должно относить не столько к улучшению духа жителей, сколько к бдительности наместника и к тому, что в Польше сосредоточены главные силы русской армии. Несмотря на милости и льготы, даруемые полякам, несмотря на то что они ни в самобытности и ни под чьим другим правлением не достигнут того благосостояния, в каком находятся ныне, этот народ, конечно, при первой возможности отделится от нашей Империи или станет на сторону врагов ее. В этом отношении поляки и ныне точно таковы же, какими были до мятежа 1830 года: враги России в душе и чувствах, покорные ей потому только, что не могут быть непокоримыми.

Почетнейшие и более благоразумные из жителей Царства, по крайней мере, ведут себя осторожно: они не принимают участия в злоумышлениях и явно не одобряют оных, но смотрят как бы с надеждою на действия польских эмигрантов за границею и на выходки соотечественников своих, менее осторожных и менее рассудительных. Простой народ, занятый работами, естественно не питает политических замыслов, но, как всякая чернь, легко может увлекаться неблагонадежными руководителями. Эти руководители суть: молодые дворяне, экономы, подсудки и прочие низшего класса люди, которые или еще не умеют ценить выгод спокойной жизни или столь мало имеют собственного состояния, что в случае беспорядков

скорее могут что-либо приобрести, нежели потерять. Ксендзы, под предлогом защиты будто бы потрясаемой католической веры, поддерживают в поляках прежний национальный дух, тем сильнее, что действуют именем религии, к которой католики привержены до энтузиазма. Женщины, наиболе увлекаемые внушениями духовенства и с своей стороны неограниченно владеющие юношеством, связывают разнородные слои общества. Наконец природное легкомыслие поляков, склонность их к занятиям политикою и память о прежней вольнице, а всего более продолжающаяся несколько веков, как бы врожденная, неприязнь к русским - все это делает Польшу более вредящим, нежели полезным достоянием, и если Россия не должна отказаться от поляков, то потому только, что представилось бы еще более невыгод, когда бы эти враги наши составили самобытное государство.

Характер поляков ясно выразился в графе Адаме Гуровском⁶, который, вместе с другими, участвовавшими в польском мятеже, удалился за границу и в 1835 году получил Всемилостивейшее дозволение возвратиться в Россию; здесь он удостоен был многих монарших милостей, но, невзирая на это, в апреле 1844 года скрылся за границу! Таковы почти все поляки: сколько ни изливают на них милостей, они все смотрят врагами России!

В 1844 году в Варшаве продолжалось производство дела о Денкере, Венцковском. Гроссе и других лицах, которые еще в 1843 году обнаружены были виновными в распространении между простым народом демократической пропаганды. В марте же 1844 года была открыта в Варшаве новая политическая связь между молодыми людьми, до 29 человек, наиболее из учеников из сверхштатных писарей, которые замышляли произвести восстание. Они предполагали, собрав до 3 тысяч человек и получив оружие из Познани, стараться хитростью завладеть варшавской цитаделью и в то же время напасть на бывший королевский замок и Лазенков-ский дворец. Заговор этот имел связь с охотою, бывшею в княжестве Поз-нанском у помещика Мальчевского. Более виновный по этому делу, Крживицкий. предан военному суду, а прочие подвергнуты разным исправительным наказаниям.

В июне трое молодых людей: сверхштатный писец Вокулинский и ученики реальной гимназии Люце и Пржевлоцкий намеревались в случае прибытия Государя Императора в Царство Польское собрать около 20 человек и, скрывшись где-либо на пути, напасть на Императорский экипаж, овладеть Высочайшею особой, требовать восстановления Польши и удаления русских войск из польских провинций. Вокулинский, Люце и Пржевлоцкий в то же время были арестованы и преданы следствию.

354

В октябре ксендз Сцегенный⁷ в окрестностях города Кельна подговаривал крестьян к восстанию и истреблению помещиков, а в Радоме намерены были произвести подобное волнение двое молодых людей из канцеляристов. Виновные задержаны, и в Варшаве учреждена следственная комиссия.

Кроме того, в Царстве Польском, как и в прежние годы, были открываемы у разных лиц книги и рукописи возмутительного содержания, которые тайными путями, неуловимыми для самого зоркого правительства, беспрерывно ввозятся из-за границы.

Впрочем, невозможно и требовать, чтобы характер, мысли и, так сказать, природа поляков изменилась в течение десятков лет: для слияния столь разноречащих элементов, каковы поляки и русские, необходимо продолжительнейшее время, и то успеха можно ожидать в таком только случае, если поляки постоянно будут видеть справедливость к ним нашего правительства, дружелюбие со стороны самого русского народа и выгоды находиться под властью Империи.

ВОЗВРАЩЕННЫЕ ОТ ПОЛЬШИ ГУБЕРНИИ

Жители возвращенных от Польши губерний, так же как и Царства Польского, почти не изменились после беспорядков, происходивших там в 1831 году: по-прежнему легкомысленны, вольнодумны и расположены к возмущению, хотя ныне не то время, чтобы замыслы их имели успех: ибо правительство наше приняло все меры к остановлению наследственной их болезни.

Из Западных губерний менее всех благонадежна вновь учрежденная, Ковенская. потому что она заключает в себе Самоштию, театр действий последних волнений, и в пределах ее жительствуют многие именитые фамилии древнего польского происхождения, закоренелые в недоброжелательстве к России. Жители Виленской губернии столько же исполнены вредного образа мыслей, но губерния эта обессилена происшествиями 1831 года и отторжением от нее некоторых уездов в состав Ковенской, уездов, наполненных богатыми имениями литовских помещиков. Таким образом, значение Вильны в системе Западных губерний упало, но тем опаснее усилено Ковно, и город этот- может сделаться таким же гнездом революционеров, каким некогда была Вильна. Гродненская. Каменец-Подольская и Волынская губернии по нерасположению жителей к нашему правительству составляют продолжение Ковенской и Виленской. Киевская губерния как центр в настоящее время воспитания юношества Западного края и как сборный пункт польских семейств, съезжающихся туда для свидания со своими сыновьями, требует наибольшего против прежнего наблюдения. В Минской губернии не заметно политического волнения

Царствование императора Николая I

355

умов, и главное зло состоит в чрезмерно худом обращении помещиков-католиков с крестьянами, большею частию перешедшими из унии в православие. В Белорусских же губерниях, Могилевской и Витебской, в настоящее время умы спокойны и не представляется причин к опасениям.

По замечаниям начальника IV округа Корпуса жандармов графа Букс-гевдена, особенно тремя средствами должно действовать на сближение жителей Западного края с русскими; средства сии суть: религия, законы и язык, и как правительство наше в последние четыре года обратило внимание на эти предметы, то с сего только времени надобно ожидать, что жители Западных губерний будут постепенно терять прежнюю свою национальность и сливаться с русскими. Из означенных мер принято было радушно только распространение на Западные губернии, вместо Литовского статута, российских законов: потому что литовское судопроизводство имело многие недостатки, устраненные введением наших законов. Прочие же меры, преподавание в училищах русского языка и обращение униатов в православие, наиболее последнее, произвели между жителями сильный ропот. Ныне там не столько думают об отпавших униатах, сколько опасаются, чтобы не был поколеблен самый католицизм. Черное духовенство по закрытии некоторых монастырей и отобрании в казну монастырских имений потеряло средства к роскошной жизни, которую вело оно прежде, и значительно упало. Естественным следствием этого было негодование католического духовенства, быстро сообщившееся женщинам, почитательницам монахов, и нет угла, в котором бы не слышно было жалоб на утеснение веры. Жалобы эти кажутся им тем основательнее, что в казну отобраны имения и от таких монастырей, при которых существовали благотворительные заведения, также деньги приданные, внесенные монахинями на свое содержание, и капиталы, дарственные или завещанные разными лицами именно на воспитание детей.

В Западных губерниях число женщин, недоброжелательствующих правительству, несравненно превышает число мужчин вредного образа мыслей, и дух свободы и непокорности развит в женщинах сильнее, нежели в мужчинах. Доселе дух этот был передаваем женщинам при самом воспитании их, которое находилось в руках духовенства, и в этом отношении воспрещение воспитывать детей при женских католических монастырях весьма благодетельно. Но для содействия успеху этого распоряжения, по мнению графа Буксгевдена, следовало бы с уничтожением школ при монастырях распространить в этой же мере женские учебные заведения под наблюдением благомыслящих надзирательниц из русских дам, тем более что Западный край чрезвычайно беден пансионами для девиц. Наконец, зло в Западных губерниях происходит от множества молодых людей, принадлежащих к лучшим семействам, которые проводят жизнь

356

Всеподданнейшие отчеты III отделения

праздно и, подвластные внушениям женщин, держат умы дворянства во всегдашнем колебании. Число праздных молодых людей в Западных губерниях увеличивается более и более от существующего постановления, на основании которого не могут быть избираемы в должности по выборам дворянства не прослужившие 10 лет в военной или гражданской службе. Граф Буксгевден полагает, что было бы полезным сократить этот срок до 3 лет, по примеру тому, как оный сокращен в Киевской губернии, дабы молодые люди обратились к служебным занятиям, имели менее времени на вредные замыслы, рождаемые праздностью.

Справедливость требует также упомянуть, что жители Западных губерний умеют ценить милости и правосудие нашего правительства. Высочайшее повеление, объявленное в исходе 1843 года о даровании всем лицам, кои были неправильно записаны в дворянские роды и по решению центральной комиссии обращены в подушный оклад, права поступить в военную службу вольноопределяющимися, произвело в жителях Западных губерний несказанную радость, особенно в тех, которые, быв уже причислены к податному состоянию, совершенно лишались надежды поступить в службу иначе, как по рекрутскому набору. При окончании тяжбы, продолжавшейся многие годы между князем Витгенштейном и графом Тишкевичем. внимание жителей Западных губерний было тем более усилено, что дело это в Государственном совете клонилось в пользу князя Витгенштейна, но когда получено было сведение, что Государь Император, по личном рассмотрении дела, Высочайше соизволил присудить имение графу Тишкевичу, в Западном крае невольно вырывалось из уст каждого восклицание о справедливости Его Величества, и вообще этот случай произвел на умы дворянства того края самое благоприятное впечатление.

Таким образом, общий вывод о жителях Западных губерний составляется тот, что если край этот не предан душевно России, то в меньшей мере, нежели Царство Польское, и по времени будет мало-помалу забывать вражду свою и сливаться с Россией.

ОСТЗЕЙСКИЕ ГУБЕРНИИ, ФИНЛЯНДИЯ И КАВКАЗ

Остзейские губернии, несмотря на то что уже более столетия принадлежат России, также доселе не слились с Россиею, но от причин других. Память о рыцарских временах, немецкое тщеславие и, должно признаться, большая образованность заставляют остзейских дворян гордиться пред русскими дворянами и считать их ниже себя. Поддерживаемые сверх того некоторыми старинными правами остзейские дворяне с величайшим трудом допускают в свое сословие русских дворян; равно и местное купечество поставляет нашим купцам разные препятствия к торговле. Напротив того, в России уроженцы остзейских губерний пользуются всеми правами нарав-

не с русскими и во множестве водворяются в наших губерниях. От этого происходит то, что русские и уроженцы остзейских губерний смотрят друг на друга с некоторою неприязнью. Впрочем, в этой неприязни не заключается ничего политического, и Остзейские губернии как в мирное время, так и в тяжкие годины России всегда были самыми верными, и там никогда не обнаруживалось политических интриг и замыслов.

По другим причинам не сливается с Россиею Финляндия. Здесь дворянство и прочие сословия не только не питают гордости против русских, но, кажется, чувствуют их превосходство над собою, и слияние их с нами может произойти легче, нежели Остзейских губерний. Оно останавливается только потому, что к финляндцам еще близко время, когда они завоеваны Россиею, и еще свежа в них память о подданстве Швеции⁸. Притом же им не только оставлены прежние права и законы, но они отделены от нас таможенною границею, и Великому Княжеству Финляндскому по самым установлениям дана тень самобытности и отдельности от России.

Несмотря на то Финляндия, подобно Остзейским губерниям, принадлежит к числу лучших и самых верных провинций России.

Дела в Закавказском крае, по отзыву приезжавшего в С.-Петербург начальника VI округа Корпуса жандармов генерал-майора Викторова⁹, доселе не приведены в желаемое устройство. Все преобразования более или менее состояли в том, что были вводимы там формы судопроизводства и управления внутренних губерний России, тогда как жалобы по установленной форме, производство дел по судебным инстанциям, апелляционные сроки и другие правила, извлеченные из быта благоустроенных обществ, чрезвычайно стеснительны и даже неисполнимы для племен диких и полудиких, для которых в большей части случаев достаточна одна административная расправа. Поэтому гражданское управление в Закавказском крае должно подвергнуться многим преобразованиям, доколе законы для оного не будут извлечены из самого быта и нравов жителей.

ВНУТРЕННИЕ ГУБЕРНИИ РОССИИ

Собственно Россия, внутренние и южные губернии (не исключая Малороссии, земли Войска Донского и Бессарабии) и Сибирь в политическом отношении представляют самое спокойное население: ибо здесь первенствуют русские, которые в общей массе доныне сохраняют благоразумные, основанные на вековых опытах, мнения предков, искреннюю преданность к своим Государям и душевно уверены, что всякое изменение в нашем образе правления повлекло бы Отечество к одним беспорядкам и уменьшению благоденствия. Русские иного образа мыслей несьма редки и составляют исключения, бывающие во всех землях.

358

В течение 1844 года было несколько доносов о заговорах во внутренних губерниях. Несмотря на благонадежность массы русского народонаселения, доносы эти могли возрождать сомнение, не существует ли колебания умов в России, тем более что неблагонамеренные люди могут быть во всяком и в самом лучшем народе, но, к счастью, все означенные доносы оказались совершенно ложными. Разысканиями обнаружено, что одни из доносителей, если не были повреждены в уме, то не обладали благоразумием; другие простодушно поверили ложным рассказам и слухам; третьи объявлением государственной тайны надеялись обратить на себя внимание правительства или доносили по привычке к ябедам, или, наконец, доносили люди злостные с целью повредить тем, которые по долгу службы преследовали собственные их злоупотребления.

Таким образом, целый истекший год, в течение которого не произошло ни одного действительного злоумышления, и прошедшие 19 лет доказывают, что Отечество наше, исключая Западного края (Польши и возвращенных от оной губерний), твердо и благонадежно в преданности к своим Государям и настоящему образу правления.

Возмущения крестьян в 1844 году происходили в 3 казенных волостях и 16 помещичьих имениях разных губерний. В семи из сих случаев для усмирения крестьян должно было употребить содействие воинских команд, а в прочих спокойствие водворено полицейскими мерами или убеждениями местного начальства и губернских штаб-офицеров Корпуса жандармов.

Таковые возмущения происходили: между казенными крестьянами от разных недоразумений и от внушения неблагонамеренных людей, а в помещичьих имениях частию от желания крестьян получить свободу из крепостного состояния, наиболее же от обременения их работами и от дурного обращения с ними владельцев и управляющих, но везде без всяких политических целей.

В дурном обращении с крестьянами изобличено в течение 1844 года 27 помещиков и владельцев посессионных имений. Из них 14, преимущественно в Западных губерниях, обвинялись в смертельном наказании крестьян. В подобном злодеянии замечены 59 сельских старшин, приказчиков и управителей.

Число крестьян, лишенных таким образом жизни, простирается до 80 человек обоего пола, считая, в том числе, 18 младенцев, рожденных мертвыми после наказания их матерей.

Необходимым следствием этого бывает то, что и крестьяне, сверх возмущений, иногда посягают на жизнь своих помещиков и управляющих. В 1844 году лишено жизни крестьянами 10, смертельно ранено, избито и отравлено 7 помещиков; посягательств на жизнь управляющих имениями и старост обнаружено 13, всего 29 случаев. В немногих только случаях нападение произведено было из видов корысти, а в большей части или из