М. М. Волощук о вопросе идентификации «прозванных Русскими» в королевстве Венгрия XIV в

Представленная работа отображает сложные поиски исследователя по установлению причин появления идентификации типа dictus Orrus на примере одного из довольно известных вельмож – магистра, кастеляна Николая «прозванного» Русским, сына Аладара из рода Печ. Подчеркивается сложность установления подобной индивидуализации. Персон, звавшихся Николаями «прозванными» Русскими в первой половине XIV в. было несколько. Никто из близких и далеких родственников кастеляна Николая не использовал такого рода персони­фикации. Генезис появления самого предиката неоднозначен, позволяя, в целом, выделить минимум пять путей его формирования.

Ключевые слова: Николай «прозванный» Русским, род Печ, Карл Роберт, Русь, Венгрия.

В венгерской документации периода Средневековья периодически встречались персоны идентифицированные как dictus Orrus. Часто это были представители довольно знатных семейств, таким как Балог, Гонт, Дренчен, Молнар, Печ и др. Среди упоминаемых источниками – Фома прозванный Рус­ским, Петр прозванный Русским, Себастьян прозванный Русским и много дру­гих, общим количеством по состоянию на середину – вторую половину XIV в. двадцать восемь известных лично нам персон. Социальный и имущественный статус такого рода фигурантов – самый разный. Часто это homo regis – королевские чиновни­ки, занимавшиеся исполнением разных поручений сюзерена. Также можно встретить рыцарей, йобагионов, представителей самых разных слоев населе­ния¹.

На фоне известного в XI – XIII вв. неоднократного упоминания именно русских переселенцев, индивидуализированных источниками как Rutheni, появ­ление на рубеже XIII – XIV вв. новой, с точки зрения идентификации, группы выглядело, мягко говоря, странным и неоднозначным.

Имеющиеся в нашем распоряжении материалы, обработанные в послед­ние годы, не дают оснований со стопроцентной вероятностью всех их причис­лять к именно русским по происхождению переселенцам. Terminus dictus Orros, как показывает опыт исследования, практически не встречается в ХІІІ в., появ­ляясь уже в период правления в стране династии Анжу (1308–1387). Исполь­зование именно данной дефиниции подчеркивает его видимую мадьяризацию, использование именно венгерских атрибутов для идентичности иностранцев ли­бо же иностранных влияний на венгерскую культуру и общество в целом. Примером того, что венгерская номенклатура одинаково успешно использова­лась вместе с латинской является появления понятия dictus Lengel, то есть – прозванный Поляком. Подобной персонификации нельзя найти в любой другой европейской стране, поскольку понятие «lengyel» в переводе с венгерского – «поляк».

Среди нескольких десятков установленных нами «прозванных Русски­ми» первой половины XIV в. одно из более заметных мест занимает довольно дис­куссионная в целом перечне вопросов персона, известная как filius Aladari magister Nicolaus «dictus» Orrus de genere Pech (сын Аладара, магистр Николай «про­званный» Русским из рода Печ)². Упоминаемый, как минимум на стра­ни­цах около двадцати пяти документов, изданных как светскими, так и церковными канцеля­ри­ями (из них, в частности, два экземпляра – лично исследуемой персоной) Ни­ко­лай «прозванный» Русским из рода Печ/Пец предстает как вельможа, бога­тый чиновник высокого ранга, homo regis, комес Гонта, кастелян Дрегея и др. Мы владеем достаточной информацией как о его семье, самых близких и отда­лен­ных родственниках, а также о земельной собственности и др. Однако при этом этническое происхождение и причины именно такой двойной идентифи­кации остаются все-таки дискуссионными, поскольку в документах он известен как Orrus и как dictus Orrus, где чаще встречается именно второй вариант.

Несмотря на известность, биография данной персоны доселе не стала предметом должного внимания со стороны ученых³.

Биографические данные исследуемого вельможи логично систематизи­ро­вать, начиная с установления времени его появления на свет и смерти. Учитывая, что отец магистра Николая – Аладар сын Иванки погиб в 1294 г., о чем имеется четкое указание, рождение нашего фигуранта можно отнести terminus ante quem к 1294 г. Что касается установления времени ухода его из жизни, то мы располагаем насколько более детальной информацией. В акте, условно датируемом 16 фев­ра­ля 1344 г. авиньонский папа Климент VI (Cle­­men­tius, PP., 1342–1352) ter­minus post quem положительно отнесся к поже­ланию Николая прозванного Русским и его жены исповедаться в канун смерти⁴. Таким образом, длительность его жизни, по нашему мнению, превышала пятьдесят лет – возраст, в целом оптимальный с точки зрения средневековой статистики.

Из целого ряда документов, изданных 13 июля 1323 г., 18 апреля 1324 г., 6 июня 1333 г., 12 июля 1335 г. и др. известно, что Nicolaus «dictus» Orrus был вторым, оче­видно, сыном знатного Ала­дара (Володаря). При неоднократном упо­­­минании детей последнего, в документах он, как правило, указывался пос­ле Фомы Рыжего (Ru­­fus, в смысле «рыжий», очевидно), который, как мы счи­таем, мог быть старшим⁵. При этом, согласно источникам, среди членов се­мейства Николая ни один на протяжении своей жизни не использовал преди­ката Orrus, или dictus Orrus.

Известны также другие довольно неоднозначные персонификации, тре­бу­ющие дополнительного анализа. В частности, Николай сын Аладара в акте от 16 февраля 1344 г. был назван germanus⁶. Странность подобного отождествле­ния связана с фактом, что дед магистра Николая носил славянизированное имя – Iwanka, о чем, как минимум, известно из королевских дипломов от 13 июля 1323 г. и 8 ноября 1326 г.⁷. В двух грамотах от 1337 г. какой-то Николай сын Аладара, известен также с топонимическим предикатом, For­­rou-и (поселение, вероятно идентифицируемое как венгерское Форроу в ок­ру­ге Энч, ме­дье Боршод-Абауй-Земплин, либо, как современное румынское село Фе­реу – теперь административный центр коммуны Фереу, уезд Ал­ба, Ру­мыния)⁸. Не исключено, что речь идет о другом человеке. Сам же Аладар сын Иванки погиб при осаде крепости Адриан в комитате Са­болч (теперь – село Ад­риан административно под­чиненное городу Ливада, уезд Сату-Маре, Румыния) в 1294 г., что и было зафиксировано в акте от 27 сентября 1295 г.⁹

Вполне возможно, что дедом нашего героя, Николая «прозванного» Русским мог быть ho­mo re­gis Orosz (Ruthenus) Iwanka, упоминаемый между сен­тябрем – октябрем 1315 г. именно в таком отождествлении¹⁰. К сожалению, не­хва­тка документов не дает оснований с полной уверенностью говорить о так­ом виде родства. При этом унаследование некоторыми особами предиката dic­tus (и в некоторых случаях – dictus Orrus) через соответствующие этнические пер­со­ни­фикации именно во втором поколении, как мы считаем, не исключает­ся. К при­меру, известный magister tawarnicorum Teza Ruthenus, упоминаемый в не­скольких актах королевства между 1312 – 1318 гг., видимо имел сына Иоан­на, позже идентифицированного актами от 30 марта 1344 г. и 6-7 октяб­ря 1347 г., как Iohannus filius Tyza (либо же – Iohannus dictus Tyza)¹¹.

Имя матери на­ше­го героя остается неизвестным, хотя с оглядкой на вероятные связи с семейством известнейшего в первой по­­ловине XIV в. в коми­та­те Баранья вельможи Петра сына Николая из Сикло­ша¹², осторожно можно допустить ее происхождение именно из его близкого родственного окружения. При этом, однако, нами не исключается и русское происхождение матери Нико­лая сына Аладара, от которой он также мог унаследовать свое про­звище Orrus, либо dictus Orrus.

Деятельность Николая «прозванного» Русским носила широкий ха­рак­тер.

При этом наиболее загадочным и до конца непонятным, на наш взгляд, остается его вероятное участие в молодом возрасте на стороне Матвея Трен­чан­ского, оппозиционного королю Карлу Роберту, единственное косвенное и в то же время дискуссионное подтверждение чего находится в сообщении епископа Нитры (теперь – город Нитра, округ Нитра, Нитранский край, Словакия) Иоан­на, датируемом 3 марта 1318 г. Тот, в частности, при описании вреда, нанесен­но­го отрядами бывшего палатина церковным землям комитата Нитры, указы­вал, что: «на этого бывшего палатина Матвея сына бывшего палатина Петра и других пере­численных из числа его приближенных, как, в частности, на его родственника Деска, Ло­ранда из Го­чи, Абланча, Индриха из Литвы, Николая прозванного Русским [sic! – M.B.], Дит­ри­ха из Гимеса, Иоанна из Зулдвара, Сте­­фана сына Павла – [Матвеевых. – М.В.] кастелянов и многих других, кои наш город Нитра и другие наши села по его приказу [то есть, Матвея Трен­чан­с­ко­го. – М.В.] сожгли, по надобности подавления, за упоминаемым приказом [пап­с­ко­го легата, кардинала Джентили, Gentile da Montefiore, 1240/1250–1312. – М.В.], архиепис­копами и епископами, а также по нашей воле мы отлучаем от Цер­кви»¹³.

При этом, однако, Ni­colaus dictus Orrus, фигурирующий в акте, изданном епископом Нитры 3 марта 1318 г. среди списка кастелянов, пребывающих на стороне Матвея Тренчанского и, соответственно, отлученный от церкви, в родо­вом смысле четко не идентифицируется¹⁴. Более того, из целого ряда актов, из­дан­ных бывшим королевским палатином 26 сентября 1316 г. в окрестностях кре­­­пости Добра Вода (теперь – ру­ины замка, округ Трнава, Трнавского края, Сло­вакия) в перечне его лю­дей, клятвенно засвидетельствовавших верность сю­з­е­­рену, фигурировал какой-то Nicolaus Nasutus¹⁵ (то есть, Носатый, возможно так­же по смыслу перевода с латыни – Остроумный или Насмешливый), прозви­ще ко­торое венгерские составители регест отождествили, как Orrus, не ис­поль­­зуя даже приставки dictus¹⁶. Поскольку список персон, выступавших на стороне Матвея Тренчанско­го, в указанных актах почти идентичен, мы «по умолчанию» могли бы действи­тельно согласиться с версией известного ученого Дьюлы Кри­ш­то о тождестве упомянутых особ. Хотя сам историк сомневался, можно ли при­числять этого «прозванного Русским» Николая к числу именно членов рода Печ¹⁷.

В переданном фрагменте четко указывается, что перечисленные пожа­ло­ва­ния были переданы представителям рода Печ именно pro meritoriis servitiis eorum, что, понятно, ставит, под очевидное сомнение вероятность принад­леж­но­­с­ти кастеляна Матвея Тренчан­ского – Петра прозванного Русским – к семей­с­тву Печ и его идентификации с исследуемым нами персонажем.

Таким образом, проблема индивидуализации сына Аладара Николая «про­званного» Ру­сским de genere Pech и союзника палатина Матвея – Николая прозванного Русс­кого (Nasutus) – усложняется еще больше. Теоретически вполне возможно, что в начале XIV в. в землях подконтрольных королевской оппо­зи­ции могло проживать две персоны с идентичными прозваниями. Однако при этом местонахождение и родословную этого «другого» Николая исследо­вать просто нереально вследствие недостаточности данных документов.

Дальнейшая служба и служебные обязанности исследуемой персо­ны хорошо известны по целому ряду источников актового характера, начиная с 20-х гг. XIV в. Николай «прозванный» Русским, будучи комесом, принимал участие в военных кампаниях коро­ля²², исполнял разные поручения Кар­ла Ро­бер­та, занимался урегулированием земельных дел и проч.²³ Безусловно, магистр Николай по своему статусу имел возможность содержать отряды сер­ви­ентов и других слуг.

Обстоятельства появления у него предиката Orrus и dictus Orrus можно попы­таться установить путем учета имущества фигуранта либо же через ана­лиз служебных обязанностей.

Интересно, что впервые интересующий нас вель­можа известен именно с отождествлением Orrus из акта адресованного сов­мест­но с братом Фомой капи­туле Нитры по делу раздела земель Veche, датируемом 18 апреля 1324 г.²⁴. Од­нако, за небольшим исключением, практически все последующие упомина­ния о магистре Николае – как о «прозванном Русским».

Так, в частности, в акте от 12 июля 1335 г. сын Аладара, пребывая на дол­жности комеса Гонта, предстает с обозначением dictus Orrus²⁵. Вероятно управление делами комитата непрерывно продолжалось terminus ante quem до 7 апреля 1342 г., когда на должности местного комеса появилась persona nomine Marochuk²⁶. Как honti и dictus Orrus он известен из документов, изданных до 26 июля и 26 июля 1335 г., 27 октября и 1 ноября того же года²⁷, а также 25 января 1336 р.²⁸. Тяжело сказать, был ли смещен Николай «про­­званный Русским» с должности комеса Гонта по состоянию здоровья или по другой причине.

Очевидно, что в целом фамильным держанием семейства Николая была тверды­ня Ча­х­­тице, впе­­­­­­р­­­­вые использованная канцеляристом короля Кар­ла Ро­бер­та в ка­честве пре­ди­­ка­та данной персоны (Nicolaus Or­rus de Cheh­te) в акте от 21 сен­тя­б­ря 1328 р.²⁹.

Dominium Csejthe известно с 1263 г. среди собственности комеса име­нем Za­chu­dy³⁰. Родственная принадлежность последнего к исследуемой нами пер­со­не сомнительна. Других источников, содержащих информацию о зем­ле Чахтице до конца ХІІІ в. нам найти не удалось. Соответственно, можно до­пус­тить, что к рукам Николая «прозванного» Русским, либо же его отца Ала­да­ра (а может даже и деда Иванки) данная земля могла перейти не раньше конца ХІІІ – начала XIV вв., когда на страницах текущего актового материала сви­де­тельств о поселении становится больше³¹. Известно, что кастеляном местной кре­пости ter­mi­nus post quem от 5 мая 1323 – terminus ante quem 1 сентября 1338 гг. оставался его брат – Фома Рыжий³². Частноправового статуса самого Нико­лая ка­сательно дан­ного владения выделить по известным нам документам не уда­лось.

Среди крепостей, управляемых им, в нескольких документах указывается также Дрегей (теперь – руины крепости Дрегей, медье Ноград, Венгрия). Принадлежность твердыни семейс­тву Печ terminus post quem датируется 17 сентября 1328 г., когда впервые ма­гистр Николай упоминается с характерным предикатом³³. В последний раз в качестве местного кастеляна он фигурирует в королевском акте от 20 января 1340 г.³⁴ От начала XIV в. до 1328 г. крепость, вероятно, находилась в руках Мат­вея Тренчанского³⁵. Но наиболее интересным обстоятельством, касающимся предме­та нашего исследования, является расположение замка между селами Дрегейпа­ланк и Нодьороси (медье Ноград, Венгрия), где основание последнего, в частности, датируется временем правления короля Ко­ло­мана (1096 – 1116). Название поселения могло произойти от переселенцев из Руси ком­пактно здесь расселенных в точно не установленное время. Возможно ка­кое-то косвенное отношение к последующим поколениям первой волны миг­рантов имел также «про­званный» Русским Нико­лай из рода Печ в бытность сво­его управления де­ла­ми крепости.

Магистр Николай также владел целым рядом других пожалований, по­лу­ченных от венгерского короля, начиная с 20-х гг. XIV в. Он был зажиточным но­билем. Среди достоверно известных его владений – pos­ses­sio We­che, впервые указанное среди наследственной собственности фигуранта в уже упомянутом акте от 13 июля 1323 г.³⁶ Данное пожалование принадлежало семейс­тву Печ, как минимум, с начала XIV в., согласно решению капитулы города Ни­т­­ра от 29 марта 1308 г., когда умер, не оставив наследников его предыдущий хо­зяин – ко­мес Бер­талан³⁷. Кому перешло в собственность Weche после 1308 г. неизвестно. Упоми­наемый под 1322 г. Николай сын Эгидия de Veych³⁸ не обя­за­тельно мог быть его новым собственником, ибо схожие по звучанию топонимы существовали в Венгрии также и в восточных комитатах³⁹.

Несомненно, что прошение к королю о получении новых актов скреп­лен­ных печатями на право собственности касательно «пожалования Нова Веш на берегу реки Ваг», отображено в дипломе от 13 июля 1323 г. со стороны пред­ставителей рода Печ, в том числе – Николая «прозванного» Русским, со­здало воз­можность закрепить за данным семейством бывшее владение на но­вых ус­ло­ви­ях. По состоянию на 18 апреля 1324 г. оно использовалось несколькими держателями из числа рода Печ, в частности, сыновьями Аладара сына Иван­ки – Фомой и Николаем «про­зва­нным» Ру­сским, их дядей –магистром Иоан­ном сы­ном Иван­ки, а также сыновьями Петра сына Иванки – Михаилом, Стефаном и Пе­т­ром, приходящимися до отцовской линии двоюродными брать­я­ми исследу­е­мой персоне⁴⁰. Дальнейший раздел земельного имущества, скреп­лен­ный решением Нитранской капитулы, включавшего не только Нову Веш, но и землю Pech (теперь – село Коярпейц, округ Паннохалма, медье Дьор-Мошонь-Шопронь, Венгрия), находящуюся в Дьер­ском комитате, окончился пе­ре­хо­дом к рукам Николая и Фомы новых владений – Su­g­­turmuch (теперь – поселение Трно­вец над Вагом, округ Шая, Нитран­ский край, Словакия), Kysate­lek и Ga­raz в комитате Нитра (теперь – возможно, село Гай­ске, округ Шая, Нитран­ский край, Словакия)⁴¹.

На основании лишь нескольких указаний в актах^ нам тяжело ре­кон­струировать ха­рактер раздела данных территорий между братьями, осуществлявшегося при жизни обоих.

Одновременно часть территории Veych держал вельможа Фома сын Ан­д­рея и его овдовевшая, по состоянию на 25 февраля 1327 г., мать – жена по­кой­но­го Андрея⁴². Именно при их участии 11 июля 1326 г. начался про­цесс по де­лу обмена части posses­sio Нова Веш, по результатам которого Tho­ma filius An­dreae получил от рода Печ possessio Zowey (Szovaj, теперь – местность между селами Вол­ковце, округ Злате Моравце, Нитранский край и Козаровце, округ Левице, Нит­­ран­ский край, Словакия⁴³) в комитате Барш (comitatus Bar­si­ensis), а се­ло Нова Веш оставалось в наследственной собственности родственников Ни­ко­лая «про­зва­нно­го» Ру­сским⁴⁴. В частности, его брат Фома Рыжий сохра­нил за со­бой час­ть да­нного имения, как минимум, до 16 февраля 1344 г.⁴⁵ На­сколь­ко дли­тель­ным было содержание нашим фигурантом указанного поселе­ния можно лишь догадываться вследствие недостатка данных ис­точников.

Также, согласно диплому дьерского епископа Миклоша, датируемому 6 июня 1333 г., сыновьям Аладара (Володаря) – ма­гистрам Фоме Рыжему и Николаю «прозванному» Русским (dictus Or­rus) передавалось зе­мель­ное по­жа­­лование Kerchen (с мельницами, виноградниками и другим имуществом), ло­ка­лизированное в комитате Ба­ранья (теперь – село Гёрчёнь, медье Баранья, Вен­грия)⁴⁶, где собственно и была час­тично сосредоточена деятельность данной пер­соны⁴⁷.

Согласно документу от 6 июня 1333 г. семейство Печ получило по­жа­­лование Kerchen в обмен на земли Zoon (теперь – топоним Бан­фал­ва, часть го­ро­да Шопронь, медье Шопронь, Венгрия) и Iryn (теперь – не­уста­новленная мес­тность, вероятно в медье Шопронь, Венгрия) в комитате Шоп­ронь, а также Be­ka­semmiklos (теперь – Рабасентмиклош, медье Дьер, Вен­грия) в Дьерском ко­ми­тате⁴⁸. Указанное поселение Kerchen, согласно фундаментальной «Ис­то­ричес­кой географии Венгрии периода Арпадов» Дьердя Дьорффи, в пись­мен­ных до­ку­мен­тах из­вестно с 1247 г.⁴⁹, од­нако, сколько времени именно Ни­ко­лай «про­званный» Русским владел селом после 1333 г., непонятно. Ничего об этом не сообщает и венгерский историк.

Что касается перечисленных выше земельных угодий, обменянных на село Kerchen, принадлежность самого магистра Николая к какому-либо из них не подлежит установлению из-за нехватки документальных подтверждений. Хотя упо­минание о нем среди перечня других представителей рода Печ, составляв­ших договор должно как раз свидетельствовать о некой причастности хотя бы к одному из владений.

Другими земельными наделами, к которым Nicolaus «dictus» Orrus имел пря­­­мое отношение, согласно королевского распоряжения от 12 июля 1335 г., бы­ли possessio Rywse (теперь – Мале и Вельке Ор­ви­ште, ок­руг Пештяны, Трна­в­ск­ий край, Словакия⁵⁰) и Kysewr/Kyseur (с 1 сентября 2001 года – го­род Ша­ш­тин-Страже, округ Сеница, Трнавский край, Словаки) в ко­­ми­та­те Нит­ра⁵¹. При­чина щедрого пожалования в том, что предыдущий собственник, неиз­вест­ный по имени, умер, не оставив наследников. На протяжении октября – ноября 1335 г. король повторно издал ряд дипло­мов, где сообщил, что новые хозяева сел Ryw­se и Kysewr получат скрепленный двумя печатями акт из соответствующим подтверждением воли венгерского короля⁵².

Од­нако уже 25 января 1336 г. Карл Роберт, по причине хозяйствен­ной целесо­об­разности, пожелал про­вес­ти обмен землями, принадлежавшими Ни­ко­лаю «про­званному» Русским и его брату Фоме Рыжему (в частности, pos­sessio Kysewr) с владениями Зобор­с­кой церкви в комитате Нитра (теперь – се­верная окрестность города Нитра, Сло­­вакия)⁵³. Следствием прямого действия дип­лома кор­оля стало получение сы­но­­вь­ями Аладара в постоянное пользование терри­то­рии Heeth­meh/Neet­meh/Neth­meh (те­перь, вероятно, село Немчице, ок­руг Топол­ча­ны, Ни­т­ранский край, Словакия)⁵⁴. Та­ким образом, термин дер­жа­ния земли Kysewr/Ky­­seur ограни­чил­ся июлем 1335 – январем 1336 гг.

Possessio Rywse и одноименная крепость terminus ante quem пре­бы­вала среди собственности семейства до 4 января 1341 г., когда в коро­левском акте появился новый кастелян твердыни – магистр Иоанн сын Шан­дора⁵⁵.

Также terminus ante quem датируется покупка магистром Николаем зе­мель Kupusd (теперь – село Гайске, округ Шая, Нитранский край, Словакия) и Ba­ab (теперь – село Баб, округ Нитра, Нитранский край, Словакия), о сем со­об­щал Карлу Роберту доминиканский монах Трнавской капитулы Генрих 20 ян­варя 1340 г., подчеркивая не­законность данного приобретения⁵⁶. Судьба это­го де­ла неизвестна за отсутствием источников, как и длительность удержа­ния зем­ли исследуемым вельможей.

Таким образом, рассмотрение недвижимости магистра Николая позволяет допустить, что свой предикат «dictus» Orrus он мог получить, пребывая на дол­ж­но­сти кастеляна крепости Дрегей, в окрестностях которой проживали пересе­ленцы с Руси. Воз­можно, по­явление характерного прозвища было вызвано другими причи­на­ми, связанными с обстоятельствами жизни его предков.

Nicolaus «dictus» Orrus имел довольно многочисленное семейство, неодно­кра­т­но упоминаемое в источниках. Однако, анализ именослова, деятельности пред­ста­ви­телей нескольких поколений рода Печ, к которому принадлежал Ни­колай «про­званный» Русским, не дает однозначного ответа на вопрос о при­над­­леж­но­сти к числу русских жителей Венгрии хотя бы кого-либо из них. Воз­мо­жно, данный предикат был унаследован по женской линии от матери, или ба­бу­шки, как это иногда случалось на практике⁵⁷.

Частноправовые казусы касательно наследственного pos­sessio Veyche под­тверждают наличие у магистра Николая двух дядей – родных братьев его от­ца Аладара, в частности – Иоан­на и Петра сы­новей Иванки⁵⁸. Петр был женат и в свою очередь имел трех сыновей – Ми­хаила, Стефана и Пет­ра, приходящи­мися по мужской линии двоюродными братьями исследуемой персоны⁵⁹.

Возможным, хотя и спорным является предположение, что родственниками Николая сына Аладара являются также встречающиеся на страницах документа­ции за 1335 г. magister Petrus de Siklos (теперь – одноимен­ная крепость, медье Баранья, Венгрия) и его сы­новья Павел, Стефан та Нико­лай⁶⁰. При этом нам неизвестны ни степень (дво­юродные, троюродные и др.), ни характер данного родства – шло оно по линии отца, или матери (о личности которой, как уже упоминалось, неизвестно ровно ничего). Ни­чего не находим по данной про­блематике и в последних исследованиях, по­священных средневековому Си­к­лошу и личности кастеляна Петра, в част­нос­ти⁶¹. Проблема в том, что единственное упоминание о том, что Николай прозванный Русским был родственником сиклошского вельможы (gener), датируемое 2 ию­ля 1335г., не приводит родового предиката самого Николая⁶². Мы не знаем, являлся ли королевский чиновник, упоминаемый в дипломе, пред­ставителем рода Печ. При этом доказать обратное также не представляется возможным за отсутстви­ем документов. Точно известно, что согласно документу от 2 июля 1333 г. на какое-то время в коми­та­те Ба­ранья Nicolaus «dictus» Orrus вместе со своими родствен­ни­ками при­­об­рел землю Kerchen. В любом случае, условно допустимое наличие такой род­ст­вен­­ной связи между Петром из Сиклоша и семейством Печ могло осу­­щес­тви­ть­ся разве что по линии матери Николая «прозванного Русским», либо же посред­с­твом жен его родных дядей – Иоанна и Петра сыновей Иванки.

Среди наиболее знаковых персон, рядом с которыми Николай встре­ча­ет­ся чаще всего – его родной брат, представитель рода Печ, Фома Рыжий, чинов­ник высокого ранга и статуса (магистр, кастелян крепости Чахтице, Аба­­­уйвара и Бра­­нча как минимум до 1347 г.⁶³). Однако мы не владеем какими бы то ни бы­ло убедительными доказательствами о хотя бы косвенных связях Фомы с рус­ски­ми землями^.

Вопрос о наличии детей и возможном унаследовании ими предиката от­ца остается также открытым. Сведения о сыновьях нашего фигуранта носят про­­­­­ти­воречивый характер. В своей «Генеалогии» П. Энгел не указал ни одного на­следника по линии магистра Николая⁶⁴. Вряд ли можно считать упомина­емо­го в акте королевского судьи Павла, изданном до 16 ноября 1347 г., Иоанна Ры­же­го сына Николая de Ryuche наследником сына Аладара, поскольку в доку­мен­те идет речь о селе Бла­­­тне Ревиштя (теперь – одноименное село, округ Соб­ранце, Кошицкого края, Словакия), фонетически близком по звучанию с селом Rywse⁶⁵.

Более вероятными наследниками Николая «прозванного» Русским могли разве что быть, упоминаемые в грамотах, изданных в канун 6 октября 1344 и 2 мая 1347 р.⁶⁶ Nicolaus et Thoma filii Nicolai dicti Orrus. С точки зрения уна­сле­дования имен отца и соответственно – родного дяди, это выглядело, по крайней мере, закономерно. В част­ности, документ Веспремской капитулы от 2 мая 1347 г. засвидетельствовал переход в пожизненное владение пожалования Zenthba­las в комитате Зала (те­перь – село Сент­болаж, ме­­дье Шомодь, Венгрия)⁶⁷.

Наследников третьего и последующих поколений рода Pech по линии Николая «прозванного» Русским выявить не уда­ло­сь, как и неизвестно, звался ли кто-либо из первого поколения его наследников также dictus Orrus. Фактов под­тверждающих, либо отрицающих возможность такового в нашем распоря­же­нии нет.

Таким образом, при том, что фигура нашего героя довольно полно представлена на страницах всевозможных актовых документов, достаточно подробно характеризующих его деятельность, ключевой вопрос об этнической его при­надлежности, а особенно о причинах его отличительной персонификации ос­та­ется дискуссионным.

«Прозванным» русс­ким можно было стать, как мы убеждены, по следу­ю­щим обстоятельствам.

Во-первых, к таковой категории вполне могли принадлежать дей­с­т­вительные выходцы из русских княжеств, переселившихся в Венгрию и по­лу­чившие свои прозвища по своему происхождению. Соответственно, часть из них могла идентифицироваться по двойному стандарту – Oros/Ruthe­nus, или же dic­tus Oros/Ruthenus. При наличии такового отождествления, мы до­пускаем, что вероятность принадлежности в прошлом к числу русских миг­ран­тов нам­но­го выше, нежели в случае односторонней идентичности – dic­tus Oros/Ruthenus.

Во-вторых, пополнение данной группы населения могло происходить также за счет лиц, принимавших активное участие в торговле на Руси, религиозной и куль­турной жизни соседнего края. Похожие прецеденты имели место в гра­ни­цах Гер­мании и государства Тевтонского Ордена, где неоднократно встре­ча­лись пер­соны «прозванные русскими», не имевшие однозначно никаких рус­ских кор­­ней. Соответственно, dictus Orrus/Ruthenus – это не обязательно выхо­дец из Руси. Нередко таковыми обозначениями могли называться предста­ви­тели вен­герских, славянских, немецких общин, участвовавших в частных либо ка­ких-то других делах в землях Рюриковичей со второй половины ХІІІ в.

В-третьих, к числу «прозванных русскими» могли, на наш взгляд, при­над­­лежать дети бывших переселенцев, чьи родители, в силу отсутствия данных источ­ни­ков, нам остаются неизвестными. Их этнические корни были известны соста­вителям документов, соответственным образом отображавших ту или иную си­ту­ацию на страницах текущего актового материала. В первую очередь, это ка­са­ется тех лиц, чьи матери были родом из Руси. Общеизвестно, что сред­невековый материал не часто «баловал» женщин не то, чтобы вниманием, но даже имена самых известных жен князей оставались «в тени» их мужей. Это убедительно на примере второй жены князя Романа Мстиславовича показал в своем ис­сле­довании санкт-петербургский историк Александр Майоров⁶⁸. «Про­зван­ным русским» мог быть также и переселенец, сохранивший связи со ста­рым местом жительства и слу­жбы в силу родственных контактов либо тор­го­во-ремесленной деятельности.

В-четвертых, мы не исключаем, что предикат dictus Orrus передавал дол­ж­ное существующей моде, стилю одежды, второстепенной внешней атрибу­ти­ки, поведения того или иного ее носителя, традиция чего сложилась благодаря длительным торговым контактам и в целом межкультурному обмену.

В-пятых, вполне возможно, что terminus dictus Orrus – своего рода право на какие-то связи с русскими землями либо же общинами русских переселенцев в самой Венгрии. Человек, активно контактирующий с таковыми, мог именоваться dic­tus Orrus. Это могла быть в большинстве случаев, наверное, торговля ка­кими-то специализированными изделиями, но подтвердить данное предполо­же­ние доку­мен­тально нам сложно⁶⁹. Тем более, что прозвище dictus люди полу­ча­ли не толь­ко по этническому признаку (dictus Orrus, dictus Bohemus, dictus Saxo­nus) но и другими путями – например, от имен родственников, родителей и др. Так, в част­ности именовался Петр Петене – один из активных оппозиционеров в отношении короля Карла Роберта в начале XIV в. В источниках он известен как минимум под двойной идентификацией – Petrus filius Pethene и Petrus dictus Pethene⁷⁰.

Соответственно, надобность в переосмыслении мотивов схожей иденти­фикации может открыть доселе неизвестные пути изучения обстоятельств фор­ми­рования и функционирования иноземных общин не только в Венгрии, но и в дру­гих странах средневековой Европы. Представления о руси за пределами Ру­си в результате такого рода разработок позволят реконструировать тесную меж­­цивилизационную связь, объединявшую разные за конфессиональным пред­­­поч­тением христианские земли на уровне, к примеру, личных контактов.