Глава XXII Блаженный отшельник Иов обращает в веру христианскую великий округ Пазкан в Орхистене

Пришел в гости инок другой, и мы приказали подать ему обед, и отрок поднес ему чашу вина. Когда он обедал, в селе поднялся шум, и все мы, оставив гостя одного, пошли на крики. Встал гость, взял чашу и ушел тайком. Он продал чашу, взял деньги, поступил в школу и стал учиться на эти деньги. (Но однажды) вору, укравшему чашу, приснилось, будто возле креста того, установленного пустынником, сидит епископ в кресле, облаченный в белое одеяние, с весьма дивным видом, сам же он нагой, связанный, лежит перед ним, и тот велит пытать его да могиле святого. Проснувшись, он показал людям свое тело, которое все было в синяках от побоев и страшных пыток. И так изо дня в день тот приказывал пытать его. Чтобы избавиться от страшных мук, он отправился в святой город Иерусалим, прося исцеления от страданий.

Но и тут он вновь увидел (во сне) того же епископа, на том же самом месте еще более сурового вида, который велел пороть его еще сильнее и сказал: «Нет тебе исцеления от этих мук, разве пойдешь туда, где ты украл чашу и покаешься». Взял инок цену чаши, выехал из Иерусалима и прибыл в Амарас. Здесь он вошел в церковь, позвал иерея монастыря и, обливаясь слезами, признался в краже. С многими мольбами он вернул цену чаши и показал им то место, где стоял крест. «Вот тут, – говорит он, – в светлом одеянии, грозный видом сидел епископ». И указал он место, где была могила: «Вот тут приказывал (епископ) пороть меня». И получив избавление от мучений он ушел с миром.

И говорят, что многие, прежде бесплодные женщины села, приходя сюда на поклонение и взяв земли (с могилы), стали рожать детей. Страдающие лихорадкой и другими недугами также тотчас исцелялись, взяв земли с собой. Царь внимательно слушал все эти рассказы о знамениях.

На следующий день утром, перед заутреней, все вместе пришли они к чудесному кресту и разбили на том месте царский шатер, а шатер кругом завесили светлыми занавесами. Епископы с хорами своих учеников собрались за завесами. Архидьяконы держали в руках кресты, иереи – Евангелия, а другие служители с кадилами курили ладан. Со всех сторон было слышно, как все хором пели псалмы и словословили неизречимую Троицу. А добродетельный царь скинул мантию, взял в руки заступ и начал усердно копать, а царица, благодетельная и благоверная, подошла к яме и стала уносить землю в подоле своего платья. Тогда и епископы, и иереи, и нахарары, и жены их – все последовали ее примеру, и каждый из них принялся ревностно уносить землю из ямы. Но по ошибке царь начал копать в стороне, мощи же блаженного лежали восточнее.

Тогда глубокая печаль объяла царя и весь его лагерь. Некоторое время царь сидел огорченный, погруженный в великую заботу, затем ободренный истинной верой, сказал: «Безошибочны дела Спасителя всех. Даже двое, трое, собравшиеся во имя Его, немедленно находят желаемое благо (Матфей, 18, 19-20). Мольбу же столь огромного множества людей, собравшихся тут во имя Всесвятого, я знаю твердо, Он тем паче не оставит без внимания. Он не оставит нас с позором».

И велел царь принести и положить у вырытой ямы (мощи) святого Захарии, всесвятого Пандалиона, великого и весьма прославленного Григориса, вместе (с мощами) Рипсимэ и Гайанэ. Вдруг некий муж вскочил с места взял заступ и, оставив прежнюю яму, начал копать восточнее от нее и нашел всесвятую могилу блаженного. И царь, и все другие, кто был в шатре, ликовали радостно. Об обретении мощей святого известили собравшийся народ, и все огромное множество людей устремилось к мощам святого. И толпа растоптала бы завесы и шатер, но царь вышел навстречу и с трудом успокоил (народ). А когда открыли могилу и показались мощи, распространилось необычайно сладостное благоухание, как от обильно курящегося ладана, и все на долгое время впали в забытье. Весьма изумился царь, а с ним и все кто был при нем. Все хором воздавали славу дарителю таких чудесных благ. Затем царь сел на землю у могилы святого, велел принести из драгоценной царской утвари корзину и, держа ее на коленах, с великим благоговением стал ждать. А иереи стали доставать мощи святого и класть их в корзину, которую держал царь. Рядом с мощами нашли также и две склянки, в одной из них была толика крови Захарии, а в другой – частица мощей святого Пандалиона. Затем вынесли все это (из шатра), и весь народ до самого вечера поклонялся им. Запечатав (ларчик) царским перстнем, царь велел с великой осторожностью охранять его до утра. В могиле нашли также стеклянную чашу для питья святого Григориса. Взял ее, царь и возблагодарил Бога всемогущего за то добро, которое даровал Он ему.

На следующее утро царь велел разостлать на земле свою мантию и принести золотую малазму полную сладкого вина и омыть в ней мощи (Григориса0, затем разложить их на разостланной мантии и сушить на солнце.

Там некий инок из монастыря в Амарасе украл частицу от мощей. Тогда некому человеку во сне явился Григорис в славном величии своем, назвал имя инока и рассказал о краже. Царь расспросил его, тот сознался и принес ему утаенную частицу мощей. Один из камненосов стал роптать и хулить мученика Христова – Григориса и говорил: «Этот Григорис для нас стал антихристом». И тут же его настигла кара Божья. Он свалился наземь и голова его вывернулась лицом назад. Таким он оставался на протяжении многих дней, пока не пришел и не взял земли с могилы святого. (Он раскаялся), обливаясь слезами, и лишь после того получил исцеление и отпущение грехов. Тогда страх великий обьял работников и смотрителей, и они поспешно завершили постройку святой церкви (на том месте).

Здесь царь велел дать от мощей каждому епископу, чтобы те раздавали их в своих епископиях, но большую часть мощей он оставил в Амарасе. Остальное же великой осторожностью, запечатав царским перстнем, он хранил у себя, и сам служил им. Он велел над могилой святого заложить основу часовни, быстро завершить постройку и назвать ее по имени святого Григориса. Затем царь с радостным ликованием сам лично, на ногах, вместе со всеми епископами отслужил всему собору, сливая свой сладкий голос с ревностным пением псалмопевцев, благословляющих Бога. После того он вышел из лагеря, и на третью ночь, лишь только начала заниматься утренняя заря четвертого дня, они совершили чудесное и животворящее таинство Господне.

И после того весь лагерь с сонмом святых двинулся [в путь] в прежнем порядке. Так благодетельный царь Вачаган получил духовное и сверхъестественное сокровище – залог непреходящего и неисповедимого добра, великие и славные дары, какими еще не был одарен никто из его предков, из предшествующих ему царей. Таким образом, христолюбивый лагерь получил свою долю милостей Божьих, получил неизреченное приношение через царя Христоносца Вачагана, славу которого я считаю ничуть не меньшей, чем слава владыки Запада – императора Константина, или (царя) Трдата Аршакида, добывшего спасение для Великой Арамеи, а также для нас, (народа) Востока. Этот блаженный (царь Вачаган) сделался вратами света богопознания и стал примером многих добродетелей. Славно и величаво выступая в этом шествии, царь возвращался так же (торжественно), как и шел (туда0, он снялся с места даже более пышно и великолепно, вызывая изумление.

Царь вместе со множеством людей, подобно успокоившемуся морю, шел пешком, спокойным и медленным шагом. От сладкогласых песнопений и светозарных лучей сверкающего убранства все кругом ликовало, так что даже ангелы пели вместе с ними. Земля, казалось, обратилась в небеса. Сам царь и теперь, как тогда, (по дороге в Амарас), в неустанных трудах, (пешком) сопровождал балдахин святых через ту же речку и, (переправившись), велел остановиться. Царь и весь лагерь сели (отдохнуть). Тут епископы благословили толпу и приказали всем расходиться по своим местам. Царь же взял с собой хоры епископов, иереев и других почтенных мужей и вместе со святыми прибыл в Каруэч на отдых. Там он выразил свое благодарение всем, поклонился и оказал им милости за то, что они охотно пришли на его зов и посодействовали ему в обретении (мощей), и сказал: «Христу – дарителю мне и вам вожделенного ходатайством святых и молитвами вашими – слава и благодарение ныне и присно». И они все дружно благословили царя, царицу и весь (царский) двор и говорят: «Всякое добро, которое ты попросишь у Бога – да воздаст Он тебе через святого Григориса, и дай Бог царствовать тебе мирно долгие годы над страной, во славу и процветание церкви изо дня в день. Дай тебе животворящий Христос и его небесный Отец, кончить земную жизнь исповедуя Христа».

И царь, взяв с собой епископосапета Шупхалишо, двинулся дальше. И когда балдахин святых приближался к какому-нибудь селу, царь сходил с лошади и пеший служил святым, пока не выходили из села, поступая не так, как поступали обычно изнеженные и надменные цари. А как воспитанный и весьма искушенный в порядках христианских, он был воздержан в наслаждениях и, совершенствуясь в непрестанных чтениях (Святого Писания), не преступал заповедей Божьих.

Когда все это произошло, весть об обретении мощей святого Григориса скоро облетела весь округ Ути. К какому бы селению ни приближались святые, навстречу им выходили и стар и млад, мужчины и женщины, даже из далеких сел приходили с крестами и цветами, благовонным ладаном. Приходило великое множество ликующих людей, непрестанно славословля и благословляя святую Троицу.

Так они дошли до удельного села Дютакан, где и упокоили мощи, совершив торжественную службу в их память. При этом (царь) велел умастить мощи святых драгоценными и благовонными маслами.

У царя (Вачагана) была дочь по имени Ханчик, горячо любимая им, юная летами, для которой был построен дастакерт. Царь отдал ей частицу от мощей святого и в дастакерте том с (разными) почестями и с большим великолепием была отправлена служба в память святого. Он и себе взял частицу, которую вместе с кровью Захарии всегда возил при лагере. Остальные мощи с великой осторожностью он запечатал своим перстнем и велел хранить в чистой и роскошной комнате, пока закончится постройка часовни, основанная в селе Дютакан, во имя (святого) Пандалиона, чтобы затем перевезти туда (мощи) блаженного и почтить должным образом. Он поставил там (у мощей) иереев, дьяконов и множество (других0 служителей, сам в год два раза по три дня подряд совершал службу в память святых, неустанно постился, молился и, [не скупясь], раздавал милостыню бедным. А тех, которым по его приказанию дали частицу от мощей святого, он обязал совершить великолепную (службу) в память святых. Нерадивым напоминал о Страшном Суде Божьем, а верующим ревностно – о несказанных наградах Его благодеяний. Вот так прославляет Господь своих святых.
Глава XXIV

Вопрошение царя Албании Вачагана ученому Иерею Маттэ
Вопрошает царь: «Души, покинувшие тело, чувственны они или бесчувственны?» Или же: «Как мы, живые, можем помочь усопшим?»

Ответ: «Молясь Богу, постами, молитвами, обеднями или другими добрыми делами, совершаемыми во имя их. И, подобно Давиду, который, надев доспехи Саула, стал хромать и спотыкаться, а когда снял и сбросил с себя всю тяжесть оружия, облегчился, обрел свою естественную легкость (Царств., 17, 39), так и души. Пока они облачены в броню тела, они грузны. Но как только они сбрасывают ее, как сказано выше, становятся более зоркими и мудрыми и чувственными. Тех же, кто утверждает, что покинувшая тело душа бесчувственна, мы укоряем свидетельством Библии, которая гласит: «Моисей, раб Мой, умер» (Навин, 1, 2), но явился Моисей перед Богом, овеянный славой, а не во плоти, а Петр с вожделением просил у Бога себе местожительства там. Если бы душа пророка, покинувшая тело, была бесчувственна, как это говорят (некоторые), то как могла прийти в чувственность и так вежливо говорить с Сыном Бога? Бог говорил: «Я – Бог живых, а не мертвых» (Матфей, 22, 32).

Разве не бесчувственна мертвая плоть? А бесчувственная душа, ясно, что мертва. И еще: «Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего» (Царств., 19, 34). Так вот, скажи, какая почесть бесчувственной душе, быть блюстителем города. Ради живой души пророка (Господь) соблаговолил поставить его блюстителем, чтобы спасти их от меча неприятеля. И апостол Павел говорит: «Лучше выйти из тела и водвориться у Христа» (Посл. к Коринф., 5, 8). То же самое говорит Отцу животворящее Слово: «[Отче!] которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою» (Иоанн, 17, 24). Теперь как могла душа бесчувственная, как ты говоришь, пребывать с Господом или видеть неизречимую славу Его? Как могла бы душа умершего богача издали, из ада, зоркими глазами видеть и узнать Авраама и Лазаря (Лука, 16, 23)? Лучше всего это объясняет истинной притчей голос Спасителя, что душа, выходящая из тела, становится более зоркой и мудрой, нежели находясь в теле. Не только души святых и праведных, но даже души грешных чувствуют и исполнены мудрости, как тот богач, который острым зрением увидел и узнал Авраама, хотя огромная пропасть лежала между ними. А истинная вера в сошествие Бога во ад для спасения (грешных) учит нас, что воистину чувственны и более мудры души, покинувшие тело. И те кто совершают память святых, почитают их души дарами и через них просят милости у Бога – щедрого дарителя, (получают) ее. Воистину, души святых могут ходатайствовать перед Богом. Он немедленно услышит их просьбы, даруя отпущение грехов.
Глава XXV

Письмо блаженного Абраама, пископа Мамиконеанов к Вачагану, царю Албании, об усопших
Внимай, о любезный. Если уж мы говорим о знании или незнании душ усопших, то, кто может быть глупее усопших? Однако Бог, принимающий жертвоприношения и исполняющий просьбы, внемлет молитвам живых, принимает жертвоприношения и облегчает бремя душ усопших, умерших в надежде (на Бога). Так учит Святое Писание, где говорится, как (пророк) Илия, внимая мольбам матери, а не отрока мертвого, воскресил сына и вернул матери (3 Царств, 17, 17-23). И Господь Бог наш сжалился над вдовой и воскресил единственного сына ее (Лука, 7, 12-16). Апостол, также увидев слезы и причитание вдовиц, воскресил Тавифу и вернул ее вдовицам (Деяния апостолов, 9, 39-41).

Так вот, если молитвы родных могут воскресить из мертвых, то куда больше сила Бога! Мы должны верить, что усопшие с надеждой получат отпущение грехов, если мы живые будем просить у Бога милосердного отпущение грехов для них.

«Я, Вачаган царь Албании и Шупхалишо, архиепископ Партава, Манасэ, епископ Капалака, Иунан, епископ Ашу, епископы Анания и Саhак, Фод, епископ Ути, Иовсэп, иерей Каганкатуйа, Маттэ, иерей Партава, Фома, иерей царского двора, Полос, иерей Гагуча, Шмавон, хореепископ Цри, Маттэ, иерей Дарахоча, Абиказ, иерей Беда, Урбатайр, иерей Манушика, иереи Иовел, Парп, Мидэ, Иакоб, дворяне, придворные Орхистены, Бакур, нахапет Каганкатуйа, и многие другие, все вместе прибыли ко мне на собор, в место моего летнего пребывания Алуэн.

Мы постановили так:

1. Сельские иереи обязаны дважды в год ходить на поклон к епископу и по писаниям учиться у него духовным порядкам и, по обыкновению, полагается раз в год носить ему подарок.

2. При рукоположении в священники или дьяконы должны платить (епископу) священник четыре драма, дьякон – два.

3. Человек из дворян или царской крови долю за свою душу должен давать своей рукой при жизни своей – лошадь с седлом и сбруей или то, что может. Если же он не даст при жизни, то после его смерти пусть дадут родственники.

4. Прихожане птул (налог из земледельческих продуктов) иерею (дают) в следующем порядке.

Крестянин – четыре грива пшеницы, шесть гривов ячменя и шестнадцать паса виноградного сока. Малоимущий же зерна пусть даст половину того, а вина – сколько может. Но у того, кто не имеет сада или пашни – не брать (ничего). А если кто даст больше, тот делает добро душе своей. Как говорил Павел, кто щедро сеет, щедро и пожнет (К Галатам, 6, 7). Кто имеет овец, пусть даст одну овцу из каждого дома, три гзата шерсти и головку сыра, у кого есть лошади – одного жеребца, а у кого имеется скот – телка.

5. Каждый придворный или пахарь, или кто другой из мирян да не пропустит приношения в память усопших, а приносит в меру своих сил раз в год. Они не должны лишать усопших доли своих трудов. Если усопший имел лошадей, то из них одну, любую – отдать церкви, а если имел скот – то одного бычка, любого.

6. Если иерей монастыря или инок что-либо унесет из монастыря и если это обнаружится, следует осудить его и прогнать (из монастыря), а хостак его взять в церковь.

7. Если в (одном) монастыре много иереев, а народу (паствы) мало, и если у другого монастыря народу (паствы) много, а иереев мало, то следует взять (часть) народа оттуда, где их много и передать монастырю, где много иереев.

8. Христианина, если он поссорится и прольет кровь, привести к епископу и наказать согласно законам.

9. Иерей, который пастит большое селение, не должен иметь еще другого. Если два агарака (две пашни) находятся близко друг к другу, пусть имеют одного иерея. Пусть иерей имеет такую паству, какую он сможет пасти.

10. Никто не смеет взять в жены родственницу в третьем колене или жену брата.

11. Того, кто бросает жену без причины и берет (другую) жену без венчания, или того, кто обращается к волхвам, а также убийцу и беззаконника, следует связать и привести к царскому двору и осудить на смерть через пытки.

12. Если где оплакивают (покойника), то хозяина дома и гусанов связать и привести к царскому двору и наказать. А домочадцы да не смеют причитать.

13. Тех, кто ест мертвечину, или ест мясо в сорокадневный пост, или трудится по воскресениям и не ходит в церковь, того да накажет иерей перед народом.

14. Тот, кто перед сорокадневным постом съест мясо в среду или пятницу, должен поститься целую неделю. А если кто придет к иерею и засвидетельствует, что тот не постился, то староста села пусть возьмет у него одного вола и передаст иерею.

15. Если кто-либо из мирян обвинит иерея или дьякона в чем-либо и они признаются, что это (обвинение) справедливо, епископ возложит на них взыскание, и пусть они покаются в обители. Но если они не сознаются в истине, а другие докажут правду, и это подтвердится, тогда наказать их и прогнать из села, как это написано в канонах. Если же грехи не подтвердятся, то приказать иерею отслужить обедню, что и послужит клятвой (его невинности).

16. Если иерея обвинят его же товарищи или ученики, люди благочестивые, иерей должен стать перед алтарем, а обвинители – перед народом. (Если обвинения подтвердятся), вывести (иерея) из (судилища) и изгнать из села. Если же (выяснится), что его товарищи и ученики руководствовались местью, и народ знал, что прежде они были в ссоре с ним, то иерей пусть отслужит обедню, а народ пусть прогонит их (клеветников) с проклятиями. Но если они признаются в том, что оклеветали [иерея], то в таком случае на них возложить покаяние, а из монастыря не прогонять. А если после того, они нанесут какой-нибудь вред, судить их согласно канонам.

17. И еще: епископы и иереи жаловались царю на дворян, что они в одном селе две-три церкви превратили в монастыри. дворяне в свою очередь высказали царю (свои) соображения. И тогда царь, епископы и дворяне согласились оставить уже превращенные (в монастырь) церкви, а полагающиеся (подати) птул и ас приносить в главную церковь.

18. Дворяне пусть половину десятины отдают в главную церковь, а другую половину – в свою церковь.

19. По воскресениям господин и слуга пусть ходят молиться в главную церковь, и там совершают обедню. А чузоземцы за упокой души пусть отдают церкви.

20. Дворяне не смеют изгнать иерея из своих дастакертов или взять иерея самовольно, без (согласия) епископа. Епископ, в свою очередь, не должен снимать или назначать иерея без (согласия) дворян. А иерей, без (позволения) епископа не должен уходить, если даже ему грозит опасность со стороны дворянина или прихожан.

21. Если кто-либо из дворян захочет в своей церкви соорудить алтарь или принесет мощи для хранения, или отслужит литургию, он это должен делать с разрешения епископа, по мере своих возможностей. Тот, кто это сделает с согласия (епископа), да будет он благословен. А тот, кто это сделает без согласия (епископа), да будет он отстранен от церкви и пусть принесет епископу пеню по возможности. Лишь после того как он принесет пеню установленную канонами, да получит он благословение.

Эти условия установили епископы, иереи и дворяне в присутствии царя.

Устами нашими – епископов, иереев и всей церкви да будут благословенны царь и царица с чадом своим, и остальные (миряне), присутствующие на этом соборе, да будут благословенны.

К этому предписанию свои перстни приложили: полководец царский Муцик, тысячник Мирхорик, родоначальники: Марут, Тиразд, Аспаракос, Шама, Бакур, Аратан, Аршес, Вардан Храбрый, владетель Гардмана Хурс, Германосан, Хосгеан, нахапет Фирог и все (другие) нахапеты и дворяне Алуанка. И для пущего подтверждения грамоты к ней приложен и перстень Вачагана, царя Албании.