Предисловие 8 Часть первая Поворот 16

ВОЙНА И РЕВОЛЮЦИЯ В ИСПАНИИ 1936-1939

Сокращенный перевод с французского под редакцией доктора исторических наук Пожарской С. П.

В двух томах

том 2
Москва

«Прогресс» 1987


Предисловие 8

Часть первая

Беседа с генералом армии Павлом Батовым и другими со­ветскими генералами 18

Глава первая

Кризис в республиканском лагере 28

Глава вторая

Франко меняет стратегию 44

Глава третья

Удар и контрудар 67

Глава четвертая

Испанская ставка 86

Глава пятая

Франкистский фашизм 160

Часть вторая

Нарушенное равновесие 172

Беседа с Долорес Ибаррури 174

Глава первая

Прыжок через Эбро 181

Глава вторая

Путь к Мюнхену 221

Глава третья

Республиканский лагерь перед заключительным штурмом 227

Глава четвертая

Падение Каталонии

Глава пятая

После поражения 244

Часть третья

Развязка 264

Беседа с Рафаэлем Альберти 266

Глава первая

Преданная Испания 274

Глава вторая

Культурный подъем в республиканской Испании 290

Беседы о франкизме (Пьер Вилар — Жорж Сориа) 306
Предисловие
Предлагаемая советскому чита­телю книга известного французско­го историка, видного писателя и талантливого журналиста, давнего друга Советского Союза Жоржа Сориа посвящена героической борьбе испанского народа против фашистских мятежников и ино­странных интервентов в 1936-1939 годах, борьбе, занимающей вы­дающееся место в истории мирово­го освободительного движения.

С 1936 года, когда против Испан­ской республики восстали войска под руководством реакционных ге­нералов и начался военно-фашист­ский мятеж, а в ответ — героическая борьба испанского народа с черны­ми силами реакции и фашизма, ми­нуло уже полвека.

Мир сразу оценил значение этой схватки — на испанской земле реша­лась не только судьба Испании, но и будущее Европы.

Но борьба испанского народа была неравной, ему противостояли не только Франко и испанская ре­акция, не только войска Гитлера и Муссолини, но и правящие круги Англии, Франции и США, осущест­влявшие под видом политики «невмешательства» в испанские дела настоящую блокаду Испанской ре­спублики.

Вот почему, несмотря на широ­кое движение солидарности во всем мире с борющимся испанским народом, несмотря на помощь Со­ветского Союза, национально-революционная война испанского народа после трех лет упорной и мужественной борьбы потерпела поражение и в Испании устано­вилась жестокая диктатура, просу­ществовавшая вплоть до смерти Франко в 1975 году.

Автор, много лет занимающийся испанскими проблемами, собрал обширный материал на эту тему. Во время национально-револю­ционной войны в Испании он в ка­честве журналиста с первого до по­следнего дня находился в этой стране, был непосредственным оче­видцем происходящих событий. Его книга отличается оригиналь­ным построением — она соединяет в себе серьезное изучение источников и обширнейшей литературы по данному вопросу, беседы с видны­ми государственными деятелями разных стран — участниками и оче­видцами событий и богатый доку­ментальный фотоматериал тех лет. Написана она живо и ярко. Читая ее, уясняешь ряд важных, в неко­торых случаях все еще не совсем ясных или спорных вопросов, без ответа на которые ход событий в тогдашней Испании не так легко понять.

Первый, основной из этих вопро­сов сразу приходит на ум каждому критически мыслящему читателю. Можно ли вообще считать, что объективные условия для револю­ции в Испании 30-х годов тогда действительно созрели? Была ли почва для нее исторически подго­товлена или революция была преж­девременной?

Из книги Сориа ясно, что объек­тивные условия для революции в то время созрели, более того, она была неизбежна. Незадолго до это­го созданное правительство На­родного фронта оказалось перед необходимостью отстаивать само свое существование от военного мятежа, поднятого против него крайне правыми, профашистски настроенными силами. Оно было поставлено перед необходимостью вооружить народ. Другого выхода не было, революция сама про­кладывала себе дорогу. Дело было уже не в эпизодических, стихийных выступлениях тех или иных групп, а в массовом сопротивлении агрес­сии правившего в недавнем прош­лом блока земельной аристокра­тии, военщины и крупной буржуа­зии, попытавшегося осуществить государственный переворот и уду­шить республику.

До революции Испания была, по сути дела, полуфеодальной, пре­имущественно аграрной страной. Земли находились в руках ограни­ченного числа магнатов и помещи­ков, безжалостно выжимавших из крестьян все соки. Так, например, четверо виднейших герцогов и двое маркизов владели почти четвертью миллиона гектаров земли. Сеньориальный порядок, натуральная рента, издольщина, барщина счи­тались чем-то неприкосновенным и вечным. С едва сдерживаемым не­терпением ожидали революцию не только крестьяне, но и другие слои народа — рабочие, число которых возросло со времени первой миро­вой войны, мелкая городская бур­жуазия, прогрессивная интеллиген­ция, участники национальных движений

8

в Каталонии, Стране Бас­ков, Галисии. Подспудный рево­люционный огонь охватывал боль­шую часть населения, и старый режим содрогался от этих под­земных толчков.

Беспокойство закрадывалось и в лагерь империалистов за предела­ми страны. Можно себе предста­вить, что произошло бы в тогдаш­ней буржуазной Европе, если бы революция в Испании победила. В какой-то мере изменилось бы соот­ношение сил на всем материке. Ус­пех в Испании окрылил бы пере­довые социальные силы в других странах, особенно во Франции, где уже пришел к власти Народный фронт, а также в Италии. Тяжелый удар был бы нанесен по диктатор­скому режиму в соседней Португа­лии. Правящие консерваторы в Ан­глии, теснейшим образом свя­занные с испанскими правыми си­лами, а также опасавшиеся за свои «исконные» позиции в Средизем­ном море, заволновались.

Так молодая Испанская респуб­лика, основанная всего за пять лет до начала мятежа, внезапно оказа­лась перед лицом двойной, смер­тельной угрозы: со стороны фа­шистской военщины внутри стра­ны и могущественных империали­стических держав извне. «Пресса и радио, — вспоминает Сориа, — напе­ребой кричали, что Испания — это первый этап „большевизации Ев­ропы"».

Все это общеизвестно, об этом написаны десятки книг (Сориа утверждает даже, что о войне в Ис­пании опубликовано больше книг, чем о второй мировой войне).

Еще больший интерес предста­вляют те главы предлагаемой со­ветскому читателю книги, где рас­сказывается о том, как в момент страшной угрозы республике про­явили себя разные политические силы, стоявшие во главе страны или хотя бы примыкавшие к рево­люции. Здесь опять-таки ценно то, что Сориа видел это своими глаза­ми, все записал и ничего не забыл. Он рассказывает об увиденном и услышанном, приводя множество фактов.

Как известно, вооруженная ин­тервенция фашистской Италии и гитлеровской Германии началась буквально спустя несколько дней после военного мятежа. И та и дру­гая, руководствуясь соображения­ми международной классовой борьбы, действовали с молниенос­ной быстротой, не теряя ни часу времени.

Как сообщается в документах, хранящихся в итальянских архивах, граф Чиано, министр иностранных дел в правительстве Муссолини, в 1940 году рассказал своим еди­номышленникам: «Франко заверил нас, что, если мы дадим ему две­надцать транспортных самолетов и бомбардировщиков, он выиграет войну за несколько дней. Эти две­надцать машин превратились в ты­сячу самолетов, шесть тысяч убитых и миллиарды лир».

22 июля 1936 года находившийся в Марокко Франко поручил одно­му из действовавших там нацист­ских агентов передать Гитлеру просьбу о помощи. На совещании с Герингом, главой немецкой раз­ведки адмиралом Канарисом (Со­риа называет его «дьявольским ад­миралом») и военным министром Бломбергом Гитлер дал приказ приступить к интервенции. Немец­кие и итальянские фашисты стре­мились обогнать друг друга.

В подготовке германской интер­венции сотрудничали четыре не­мецкие торговые фирмы в Марок­ко, агентуры Гиммлера и Канариса и агентура нацистской партии в Се­верной Африке. Все они действова­ли по заранее разработанному сце­нарию. Агент Гитлера Иоганнес Бернхардт подвизался под маской хозяина импортно-экспортной ком­пании в Испанском Марокко, вы­возившей из Марокко необходимое нацистам сырье и поставлявшей Франко вооружение.

Так была спровоцирована гра­жданская война в Испании. Сориа ссылается на книгу испанского дип­ломата Фернандо Хирона, ко­торый утверждает: «Без прибыв­ших из заграницы оружия и людей государственный переворот испан­ских генералов [франкистов. — Э. Г.], каким бы ни был его резуль­тат, закончился бы через несколько недель после своего начала».

Правда, на положении в Ис­пании сказалось и то, что фран­кисты с самого начала обладали регулярными войсками наемников-марокканцев, тогда как со стороны республиканцев в первое время действовали только что сформи­рованные отдельные отряды и группы.

Не секрет, какую преступную роль по отношению к республикан­ской Испании сыграли тогда, по­мимо нацистской Германии и фа­шистской Италии, западные «де­мократические» державы. Сориа подробно рассказывает об этом. В те годы Англия и Франция, ссы­лаясь на «невмешательство», по­просту предали испанскую демо­кратию, и сказать так отнюдь не преувеличение. Лондон и Париж не участвовали в интервенции, но не пошевелили и пальцем, чтобы остановить Гитлера и Муссолини. Тому и другому только того и нуж­но было. По сути дела, Англия и Франция отдали Испанию на рас­терзание фашизму.

В столице Англии в интересах Франко действовали не какие-либо темные личности и авантюристы, оплачиваемые германской и италь­янской разведкой, а высокопоставленные

9

лица, страстно ненавидев­шие демократию. Этот курс пря­мого попустительства агрессорам поддерживали многие представи­тели руководящих политических и деловых кругов Англии (в том числе ведущие министры Невилл Чемберлен и лорд Галифакс), еженедельно собиравшиеся в Клайвдене в поместье леди Астор, жены богатейшего владельца газе­ты «Таймс». У этой дамы антиком­мунизм и антисоветизм доходили до своего рода мании.

На деле, разумеется, для группы леди Астор речь шла не только о помощи франкистам, но и о подго­товке сговора с Гитлером и Муссо­лини, направленного против СССР и реализованного два с лишним го­да спустя в Мюнхене. Для этих антисоветских сил в Англии война против Испании была всего лишь предисловием. Не следует упускать из виду и связь между войной в Ис­пании и сговором в Мюнхене. Это были последовательные шаги в хо­де той же международной классовой борьбы.

Еще более тяжким для револю­ционной Испании оказалось так называемое «невмешательство» Франции. Испания и Франция име­ли общую границу, так что догово­ренность с Францией открывала наиболее простой путь для достав­ки в Испанскую республику оружия и других необходимых боеприпа­сов. Этого не произошло, хотя во главе правительства во Франции стоял тогда социалистический ли­дер Леон Блюм и хотя еще в 1935 году было подписано франко-испанское соглашение, по которо­му Франция обязалась поставить Испании вооружение и боепри­пасы. Но в решающий момент Блюм испугался. Почему?

Сориа объясняет это прежде все­го грубым давлением, оказанным тогда на Блюма Англией. Началь­ник канцелярии Блюма и его близ­кий друг Андре Блюмель впослед­ствии рассказал, что 23 июля 1936 года, когда Блюм прибыл в Лон­дон, он подвергся там сильнейше­му нажиму. Ему без всяких околич­ностей дали понять, что, если Франция пошлет оружие в Испа­нию, она «поставит под удар фран­ко-британскую солидарность». Важную роль во всем этом, очевид­но, сыграл тогда и фактический глава французской дипломатии ге­неральный секретарь министерства иностранных дел правый сановник Алексис Леже. Пытаясь оправдать­ся, Блюм впоследствии заявлял, что «невмешательство» в августе 1936 года якобы спасло Европу от войны.

Иначе говоря, Францию силой принудили примкнуть к блокаде революционной Испании. И это было сделано тогда, когда Гитлер и Муссолини уже наводняли Испа­нию своим оружием. Франко-ис­панское соглашение было просто отброшено. Летом 1936 года во главе Франции стояло правитель­ство Народного фронта, казалось бы, естественный союзник испан­ского Народного фронта. Но буду­щие мюнхенцы в Париже уже вы­крикивали: «Лучше Гитлер, чем Народный фронт!» Четыре года спустя войска Гитлера марширова­ли по улицам Парижа, а Блюм че­рез некоторое время был вывезен нацистами в Германию, где и оста­вался до конца войны.

Сознавали ли правые силы во Франции, что, отказывая Испании в оружии, они, по существу, совер­шали государственную измену, предавали свою собственную стра­ну? Все, что пишет Сориа, свиде­тельствует именно об этом. У вра­гов французского народа так же, как у врагов испанского народа, классовые интересы возобладали над национальными. Коммунисти­ческая партия Испании недаром определила борьбу с франкистами как национально-революционную войну.

Еще один активный противник революционной Испании таился в соседней Португалии, где властво­вал местный фашистский главарь Салазар. Салазар ненавидел демо­кратию не менее яростно, чем Франко. Он сразу же разрешил франкистам пользоваться сетью португальских шоссейных дорог вдоль испанской границы для пере­возки войск и снаряжения в южную Андалусию, где были размещены первые эшелоны марокканцев и ле­гионеров. Тем самым он помог Франко перегруппировать свои от­резанные друг от друга войска и бросить их в бой, не подвергая рис­ку контратак. Он же стал снабжать авиацию франкистов боеприпаса­ми.

Хотя официально Португалия объявила себя нейтральной, все португальские порты были предо­ставлены в распоряжение Франко для выгрузки военного снаряжения и военных специалистов, прибы­вавших из Германии. Немецкие су­да ходили под иностранными фла­гами. В помощь франкистам из Португалии по приказу Салазара были посланы 15 тысяч «добро­вольцев».

Возникает вопрос: а как поступи­ли Соединенные Штаты, которые тогда уже могли считаться главной державой Запада?

10

Картина в этом случае как буд­то — но только как будто — не столь однозначна. Либерально мыслив­ший президент Рузвельт не был сторонником Франко. Однако правые деятели в США изобрели ловкую тактику «показного ней­тралитета».

Даже сам президент Рузвельт не смог пересилить профранкистов в США. В своем послании к конгрес­су 6 января 1939 года он признал это, заявив, что закон об эмбарго на оружие для Испанской респуб­лики, принятый в январе 1937 года, был «заблуждением, благоприят­ствовавшим агрессору».

Американские правые действова­ли заодно с европейскими. Зато многие рядовые американцы в те годы по собственной воле отпра­влялись на подмогу испанским рес­публиканцам, и, когда власти в США стали чинить препятствия, наиболее решительные из этих лю­дей наладили, разумеется подполь­но, свои собственные пути пере­правки в Испанию. Тем не менее Вашингтон в лице влиятельных са­новников госдепартамента и лоб­бистов корпораций, несмотря на Рузвельта, продолжал благоприят­ствующую Франко политику, жертвой которой стала республи­канская Испания.

Так получилось, что республи­канская Испания сразу же после своего рождения оказалась окру­женной со всех сторон. Помощь ей оказали только СССР и Мексика. Не приходится сомневаться, что ес­ли бы не советская помощь самолетами, танками, пушками, продо­вольствием, кредитами, а также военными специалистами, то рево­люционная Испания едва ли смо­гла так долго — без малого три го­да — отражать натиск фашизма. Мадрид не смог бы осенью 1936 года и зимой 1936/37 года противо­стоять соединенным силам афри­канского экспедиционного корпуса Франко, легиона «Кондор» и фа­шистских моторизованных частей. Сориа, бесспорно, прав, высоко оценивая эту помощь.

Как известно, Советское прави­тельство согласилось на француз­ское предложение от 5 августа 1936 года присоединиться к соглаше­нию о невмешательстве в испан­ские дела, обусловив свое участие строгим выполнением двух допол­нительных условий: «...чтобы, во-первых, к соглашению, кроме госу­дарств, поименованных во фран­цузском обращении, примкнула также и Португалия и, во-вторых, чтобы немедленно же была прекра­щена помощь, оказываемая неко­торыми государствами мятежни­кам против законного испанского правительства» ¹. Таким образом согласие Советского правитель­ства участвовать в соглашении о невмешательстве зависело прежде всего от того, прекратится ли итало-германское вмешательство в ис­панские дела, так как в этом по­следнем случае быстрая победа ис­панского народа над мятежниками не вызывала сомнения.

Когда же обнаружилось, что Германия, Италия и Португалия и не думают соблюдать невмеша­тельство, а спешно вооружают Франко, в Москве было принято решение немедленно прийти на по­мощь революционной Испании.

16 октября 1936 года И. В. Ста­лин направил генеральному секре­тарю Коммунистической партии Испании Хосе Диасу (рабочему из Севильи, сыгравшему важную роль в объединении в 1934 году всех левых сил Испании в На­родный фронт), следующую теле­грамму:

«Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказы­вая посильную помощь револю­ционным массам Испании. Они от­дают себе отчет, что освобождение Испании от гнета фашистских ре­акционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего пере­дового и прогрессивного человече­ства» ².

23 октября 1936 года И. М. Май­ский по поручению из Москвы передал Комитету по невмеша­тельству категорическое заявление Советского правительства, в кото­ром говорилось:

«Соглашение превратилось в пу­стую, разорванную бумажку. Оно перестало фактически существо­вать.

Не желая оставаться в положе­нии людей, невольно способствую­щих несправедливому делу, Прави­тельство Советского Союза видит лишь один выход из создавшегося положения: вернуть правительству Испании права и возможности за­купать оружие вне Испании» ³.

С этого момента Советский Со­юз стал продавать и доставлять ре­спубликанской Испании оружие и боеприпасы. Советские военные специалисты прибывали в Испа­нию по чужим паспортам через французскую территорию или приезжали на советских транспортах, доставлявших в Барселону, Вален­сию и Аликанте продоволь­ственные грузы.

Сколько людей и сколько воору­жений предоставил Советский

__________

11

Союз своим испанским друзьям с ок­тября 1936 года по декабрь 1938 года? Об этом в свое время много говорили и еще больше спорили. Но вот несколько цифр из наиболее авторитетных источников, приво­димых и Ж. Сориа.

Мадрид тогда был спасен. Ря­довые испанцы, совершенно не зна­комые с военным искусством, не знавшие регулярной службы, ста­ли, по словам П. Батова, оказы­вать противнику упорное сопроти­вление, «сражаться как никогда прежде... и то, что многим каза­лось невозможным, произошло»: республиканцы удержали столицу, республика продолжала жить, хотя 6 ноября 1936 года франкистские войска подошли к самым воротам города.

Что касается жителей Мадрида, подвергавшихся бомбардировкам итальянской и германской авиа­ции, то их героизм вызывал всеоб­щее восхищение.

Если контрнаступления револю­ционной армии оказывались не­долгими, то объяснялось это глав­ным образом острой нехваткой ре­зервов и вооружения. Для неко­торых видов вооружения, как рас­сказал впоследствии советский со­ветник И. Н. Нестеренко, соотно­шение было 10 к 1 в пользу франки­стов. Республиканские войска, на­чинавшие контрнаступление, не получали необходимых подкрепле­ний и изматывались.

Нужно учесть, что когда в СССР встал вопрос об отправке добро­вольцев в Испанию и множество советских людей выразило жела­ние сражаться на стороне респуб­ликанцев, среди них был произве­ден чрезвычайно строгий отбор. В Испанию направлялись не регу­лярные войска, а лишь военные со­ветники и специалисты по броне­танковому оружию и авиации. От­правлялось, разумеется безвоз­мездно, также продовольствие, одежда, медикаменты, купленные на собранные советскими людьми деньги. Советский Союз предоста­вил Испанской республике кре­диты.

В качестве советников в Испа­нию были направлены опытные во­енные специалисты. Пост главного советника занимали последова­тельно в период 1936-1939 годов Я. К. Берзин, Г. М. Штерн, отли­чившийся позднее в боях с японца­ми на озере Хасан и К. М. Качанов. Советская военная миссия на­считывала около 40 человек. При генеральном штабе испанской На­родной армии было пять советни­ков из СССР, в том числе ставший позднее маршалом Советского Со­юза К. А. Мерецков, Б. М. Симо­нов, В. П. Бутырский, П. А. Ива­нов. При штабах и командовании фронтов находились советники: П. И. Батов, отличившийся потом в Сталинградской битве, Р. Мали­новский, будущий министр обо­роны СССР.

Все они, рискуя жизнью, помо­гали испанским республиканцам создавать Народную армию, ока­зывавшую сопротивление между­народному фашизму более 900 дней.

Книга Жоржа Сориа дает, таким образом, достаточно яркую карти­ну политики ведущих держав в от­ношении республиканской Испа­нии: политики тех, кто способство­вал удушению этой Испании, и политики советской державы, сделавшей все возможное для того, чтобы помочь испанскому народу.

Но Сориа стремится разобрать­ся и в том, какие силы стояли у власти или боролись за власть вну­три Испании в те годы. Полагать, что в революционной Испании всем руководили одни комму­нисты, как утверждали позднее правые круги, разумеется, совер­шенно ошибочно. Это было вовсе не так. Если бы это было так, то вполне возможно, что судьба ис­панской революции сложилась бы иначе.

Верно, что испанские комму­нисты с первых же дней были самой активной, самой сознатель­ной силой, вдохновлявшей нацио­нально-революционную борьбу. Верно, что никакая другая партия в этой стране не пролила тогда за по­беду республиканской Испании столько крови, как партия комму­нистов.

Верно, что такие испанские ком­мунисты, как Долорес Ибаррури, Хосе Диас и другие, были наиболее стойкими и популярными борцами за дело испанского народа, наибо­лее дальновидными руководителя­ми национально-революционной борьбы. Самой боеспособной и стойкой воинской частью Народ­ной армии оказался созданный компартией Пятый полк.

И верно, наконец, что испанские коммунисты сохранили непреклон­ную верность принципам револю­ции. Именно по их инициативе в

_________

¹ См. также: «Военно-исторический жур­нал», 1971, № 7, с. 75.

12

Испании была проведена аграрная реформа, на основе которой крестьяне получили свыше 5 мил­лионов гектаров помещичьей зем­ли. Не случайно эта партия, на­считывавшая в 1935 году 30 тысяч членов, к началу июля 1936 года объединяла уже около 100 тысяч.

Прежде всего надо назвать правых социалистов и анархо-син­дикалистов. И те и другие причини­ли революции, пусть и не намерен­но, немалый вред, и забыть об этом трудно.

Министры-социалисты, занимав­шие виднейшие посты, то и дело противились проведению реши­тельной республиканской поли­тики, они оказались неспособными ее проводить и предпочитали в слу­чае затруднений выходить в отстав­ку. В условиях гражданской вой­ны в Испании это всерьез ослож­няло положение.

Участвовавший в боях за Мад­рид советский военный специалист И. Н. Нестеренко (советник Гене­рального военного комиссариата) дал, например, следующую харак­теристику социалистическому ли­деру Прието, бывшему одно время военным и морским министром ре­спублики: «А ведь ни для кого не секрет, что Прието не верил в боевые качества армии, находив­шейся под его началом... Речь идет о том, что я назвал бы злым гением морского министра Индалесио Прието. С того дня, как он занял этот пост, он твердо придерживал­ся мнения, что не следует активизи­ровать морские операции».

Можно ли выиграть войну, так ее ведя? И советский военный со­ветник заключил: «Воевать — зна­чит воевать до последнего! Неко­торые руководители Испанской республики, к сожалению, не осоз­навали до конца этой истины. За несколько недель до поражения Испанской республики все еще имели место проявления регио­нального партикуляризма...»

Позже правый социалистический лидер X. Бестейро принял актив­ное участие в контрреволюцион­ном перевороте в Мадриде в марте 1939 года, положившем конец су­ществованию республики. Лидер левых социалистов Ларго Кабалье­ро, в 1936 году ставший премьер-министром республики, к концу войны стал скатываться на пози­ции антикоммунизма, вышел в от­ставку и еще до поражения респу­блики эмигрировал во Францию.

«Трагедия Ларго Кабальеро... — сказал уже годы спустя Жоржу Сориа видный итальянский социа­лист П. Ненни, — состояла в том, что, когда он стал председателем совета министров, он начал опа­саться всего того, что исходило от коммунистов, будь то испанских или советских. И это в тот момент, когда СССР был единственной страной, оказывавшей военную по­мощь Испанской республике, и когда к тому же стало ясно, что от Социалистического интернацио­нала военной помощи нельзя было ожидать».

Тысячи членов социалистической партии, особенно молодежь, бы­ли настолько возмущены полити­кой ее руководителей, что выходи­ли из ее рядов и вступали в компар­тию. После же победы франкистов лидеры социалистической партии прямо выступили против комму­нистов и заняли пассивную пози­цию по отношению к Франко.

Нельзя забывать и о том, что, помимо социалистов в самой Ис­пании, подобную позицию в отно­шении национально-революцион­ной войны в Испании занимали тогда и некоторые другие ведущие партии Социалистического интер­национала. Леон Блюм, в 1936 году глава французского правительства, так и не посмел разрешить прода­жу французского оружия испан­ским республиканцам. Пьетро Нен­ни, видный руководитель итальян­ских социалистов и политкомиссар интернациональной бригады, впоследствии заместитель пред­седателя совета министров Ита­лии, в беседе с Жоржем Сориа сказал о Блюме и других француз­ских министрах-социалистах того времени: «Они даже и слушать не хотели о помощи республиканской Испании из-за своей капитулянтс­кой позиции и пасовали перед меж­дународным фашизмом, перед воз­можностью европейской войны. Они категорически отказывались думать о надвигающейся великой исторической конфронтации» [вто­рой мировой войне. — Э. Г.].

В этом вся суть. В Лейборист­ской партии Великобритании так­же оказались противники продажи оружия испанским республикан­цам, и тоже из-за страха перед большой войной, перед фашизмом. Можно ли было защищать Испа­нию с такими партнерами? И тем не менее защитники Испанской республики во главе с коммуниста­ми проявили такое яростное и та­кое длительное сопротивление, ко­торое сделало легендарной оборо­ну Мадрида.

Конечно, рядовые испанские со­циалисты, как правило, отважно, не щадя жизни, защищали респуб­лику. Но их лидеры проводили двойственный курс, и это слишком часто вело к дезорганизации всей борьбы. Дело к тому же было не только в спорах по конкретным ис­панским вопросам, но и в более глубоких идеологических разно­гласиях.

Коммунисты, социалисты и ле­вые республиканцы вели борьбу

13

против Франко не одни. Кроме них, в национально-революцион­ной войне участвовали в большом числе анархисты, которые издавна, еще при жизни Маркса и Энгельса, играли в Испании особую роль. Ни в одной другой стране в то время не было столько активных анархи­стов, как на Пиренейском полу­острове. Бакунин, как известно, в 1869 году создал свою тайную антимарксистскую организацию Альянс социалистической демокра­тии именно с помощью испанских анархистов. С тех пор анархизм пустил глубокие корни в Испании, и в 30-х годах нашего века у него в стране было немало фанатичных сторонников.

Таким образом, испанских анар­хистов того времени никак нельзя списывать со счетов. Это была не­маловажная сила, мешавшая рево­люции изнутри. Анархисты дей­ствовали по-своему, нарушая за­конность, дискредитируя республи­канскую государственность, устра­ивая абсурдные «либертарные» эксперименты — тем самым они отпугивали мелкую буржуазию, дезорганизовывали боевую подго­товку и подрывали дисциплину ре­волюционных войск. Все это вноси­ло сумятицу и разочарование в ря­ды бойцов в критические моменты. В отличие от правых социалистов они выступали с ультралевых по­зиций, но при этом наносили на­ционально-революционной борьбе не меньший вред.

Испанская компартия времена­ми тоже совершала ошибки. Но как бы то ни было, основную тя­жесть борьбы за республиканскую Испанию вынесли на своих плечах коммунисты, основные жертвы несли они, и этого история не забу­дет. Коммунисты приобрели бес­ценный опыт, важный не только для них самих, но и для всего миро­вого коммунистического движе­ния.

Особо следует сказать о важной роли, сыгранной в национально-революционной войне в Испании интернациональными бригадами.

Национально-революционная война испанского народа против объединенных сил фашизма вызва­ла массовое движение солидарнос­ти во всем мире. В нем приняли участие люди различной социаль­ной принадлежности, разных профессий, политических и религиоз­ных убеждений. Во многих странах мира проводились широкие кампа­нии по оказанию материальной по­мощи сражающейся Испанской ре­спублике. Но высшим проявлением международной солидарности и помощи испанскому народу со стороны мирового рабочего дви­жения и демократов-антифашис­тов стали интернациональные бригады, объединившие в своих рядах добровольцев-антифашист­ских борцов всех политических направлений. Основная тяжесть этой работы по отбору добровольцев и их переправке в Испанию легла на плечи коммунистических партий разных стран и Коммунистическо­го интернационала.

Интернациональные бригады формировались на специально от­веденной для этого базе в Альбасе­те. Всего было создано шесть ин­тербригад (11-я, 12-я, 13-я, 14-я, 15-я и 129-я). Основными их под­разделениями были батальоны, ко­торым присваивались имена вы­дающихся революционных деяте­лей: Гарибальди, Тельмана, Чапа­ева, Барбюса, Мицкевича, Линкольна, Димитрова, польского коммунара Домбровского, казнен­ного в Гамбурге нацистами немец­кого коммуниста Эдгара Андре. Они участвовали во всех крупных операциях тех лет: в обороне Мад­рида, в боях на реке Хараме, под Гвадалахарой, под Брунете, на Арагонском фронте, на реке Эбро и в других.

Существуют различные оценки общей численности интернацио­нальных добровольцев в рядах ис­панской Народной армии. Соглас­но одним данным — 35 тысяч ¹, со­гласно другим — до 42 тысяч ², со­гласно данным Военной контроль­ной комиссии Лиги наций — 32 100 человек. Однако число доброволь­цев-интернационалистов никогда не превышало 12-15 тысяч человек в каждый отдельный отрезок времени.

Бойцы интербригад, не щадя жизни, сражались в пехоте, авиа­ции, артиллерии, инженерных вой­сках, кавалерии и т. д. Не менее 20 тысяч из них пало на полях сраже­ний, умерло от ран, пропало без ве­сти, было ранено или осталось инвалидами. Так погиб известный английский историк и писатель коммунист Ралф Фокс (в 1937 го­ду), венгерский коммунист, солдат и писатель Мате Залка (под Уэской в 1937 году), член ЦК Компартии Германии Ганс Баймлер, член ЦК Компартии Югославии Благое Парович и многие другие выдающие­ся борцы за свободу и независи­мость Испании.

_________

¹ Майданик К. Л. Испанский проле­тариат в национально-революционной войне 1936-1937 гг. М., 1960, с. 205; Аскарате М. и Сандоваль X. 986 дней борь­бы. М„ 1964, с. 81.

² «Исторический архив», 1962, № 2, с. 172.

³ «Солидарность народов с Испанской республикой. 1936-1939». М., 1972, с. 15.

14

Видные деятели мирового ком­мунистического движения — Пальмиро Тольятти, Викторио Кодовилья, Морис Торез, Жак Дюкло, Вильгельм Пик, Гарри Поллит, Тим Бак и многие другие — внесли большой вклад в борьбу испанско­го народа и его коммунистической партии.

Интернациональные бригады стали олицетворением междуна­родного боевого содружества про­грессивных антифашистских сил. Во время гражданской войны в России иностранные добровольцы тоже входили в состав Красной Армии и партизанских отрядов, но участие интернациональных доброровольцев в национально-револю­ционной войне в Испании против международного фашизма было по своим масштабам небывалым явлением в истории.

Интербригады стали важной во­енной школой международного ра­бочего движения. Многие интербригадовцы стали самоотвер­женными бойцами европейского Сопротивления в годы второй ми­ровой войны. Из их рядов вышло немало талантливых полководцев и военачальников народно-освобо­дительных армий ряда стран Ев­ропы. Так, например, один из них, Кароль Сверчевский (генерал Вальтер), стал во время второй ми­ровой войны участником создания Войска Польского на территории Советского Союза, а после войны заместителем министра нацио­нальной обороны Польской На­родной Республики.

Интернациональные бригады не­сомненно внесли огромный вклад в борьбу испанского народа. Но главная заслуга и основная роль в деле защиты Испанской республи­ки от мятежных генералов, италь­янского фашизма и германского нацизма принадлежала самому ис­панскому народу, отрядам его на­родной милиции, а затем Народ­ной армии.

Испанский народ никогда не за­будет интербригадовцев, пришед­ших ему на помощь в лихую годи­ну агрессии международного фа­шизма, многие из которых отдали свою жизнь за Испанскую респуб­лику.

Долорес Ибаррури, обращаясь к женщинам Испании, писала: «Ма­тери! Женщины!.. Когда пройдут годы и залечатся мало-помалу раны войны, когда настоящее сво­боды, мира и благополучия развеет воспоминания о скорбных и кро­вавых днях прошлого, когда чув­ство вражды начнет смягчаться и все испанцы в равной степени по­чувствуют гордость за свою сво­бодную родину, поведайте, расскажите вашим детям о людях из интернациональных бригад!

Расскажите им, как, преодолевая моря и горы, границы, ощетинив­шиеся штыками, преследуемые бе­шеными псами, жаждавшими вон­зить в них свои клыки, эти люди пришли на нашу родину, подобно рыцарям-крестоносцам свободы, бороться и умирать за свободу и независимость Испании, над кото­рой нависла угроза германского и итальянского фашизма. Они оста­вили все: любовь, родину, домаш­ний очаг, свое достояние, матерей, жен, братьев и детей и пришли, чтобы сказать нам: «Мы тут! Ваше дело, дело Испании, — это общее де­ло всего передового и прогрессив­ного человечества» ¹.

Испанская гражданская война 1936-1939 годов была драматична, полна не только героического па­фоса, но и страданий. Но ведь спо­койных, безмятежных революций, если они настоящие революции, не бывает.

События 1936-1939 годов в Ис­пании вошли в историю междуна­родного пролетарского и демокра­тического движения как важный этап в развитии духа солидарно­сти, действенного пролетарского интернационализма, в разработке и обобщении методов и форм борьбы за объединение всех анти­фашистских и антивоенных сил.

Советский читатель с большим интересом прочтет книгу Жоржа Сориа, талантливого публициста и вдумчивого исследователя, сумев­шего обобщить огромный соб­ранный им материал, дать его зримый образ в большом количе­стве документальных фотографий, нарисовать яркую картину герои­ческой борьбы передовых сил испанского народа.

Беседа с генералом армии Павлом Батовым и другими со­ветскими генералами 28

Глава первая

Кризис в республиканском лагере 28

Путч в Барселоне 28

Падение правительства Ларго Кабальеро 35

Доктор Хуан Негрин у власти 41

Глава вторая

Франко меняет стратегию 44

Трагедия Страны Басков 44

Запоздалая попытка контрудара: насту­пление под Брунете 52

Развал Северного фронта 61

Глава третья

Удар и контрудар 67

Республиканцы овладевают Теруэлем 67

Расчлененная республика 76

Глава четвертая

Испанская ставка 86

Фашистские государства в действии 86

СССР и республиканская Испания 89

Позиция «западных демократий» 98

Международное рабочее движение в час

испытаний 116

Международная антифашистская солидар­ность 129

Возникновение и роль интернациональных

бригад 141

Глава пятая

Франкистский фашизм 160

Церковь и «крестовый поход» 160
Беседа с генералом армии Павлом Батовым и другими советскими генералами

ЖОРЖ СОРИА. Господа гене­ралы! В 1936 году вы все принимали участие в битве за Мадрид в каче­стве советников испанских вой­сковых соединений и интернацио­нальных бригад, защищавших испан­скую столицу. Как вы оцениваете битву за Мадрид? Как вы объясни­те, что после многих неудач, пре­следовавших республиканцев летом и осенью 1936 года, Мадрид, ко­торый уже считали потерянным, оказал победоносное сопротивление осаждавшим его войскам?

ПАВЕЛ БАТОВ (генерал армии). В первые дни ноября 1936 года большинство крупных западных газет не давали и ломаного гроша не только за Мадрид, но и за всю Испанскую республику. И Мадрид, и республика казались им обреченными.

В данном случае это явилось следствием клеветнической кампа­нии, развязанной франкистами, ко­торые в своей прессе и по радио утверждали, что взятие Мадрида и падение Испанской республики не­минуемы.

Надо сказать, что военное и по­литическое положение, сложившее­ся в то время в республиканской зо­не, было не блестящим. Республи­канцы еще не имели хорошо орга­низованной, дисциплинированной армии. У них были отряды милиции, не располагавшие в достаточ­ном количестве ни оружием, ни боеприпасами и совершенно не знакомые с искусством ведения войны. Единственным полком, дей­ствительно заслуживающим этого названия, хорошо обученным и подготовленным к суровым ус­ловиям современного боя, был зна­менитый Пятый полк, сформиро­ванный Коммунистической пар­тией Испании в середине лета 1936 года; ему суждено было стать яд­ром будущей Народной армии. Формирование других испанских частей, которым, как и интернацио­нальным бригадам, предстояло прославиться при защите Мадрида, завершалось тогда за несколько сот километров от столицы. Их пришлось бросить в бой еще до окончания военной подготовки, которую они завершали, продви­гаясь форсированным маршем к театру военных действий.

Чаша весов заметно клонилась в сторону мятежников. Ведь они рас­полагали хорошо обученными и дисциплинированными войсками, ударной силой которых был Терсио (Иностранный легион) и таборы марроканцев.

Все, что в ожидании подкрепле­ний с юго-востока могли в лучшем случае сделать отряды милиции, состоящие из плохо экипиро­ванных и недисциплинированных добровольцев, — это попытаться за­тормозить, сдержать наступление франкистов. Отсюда драматизм ситуации, видимый даже невоору­женным глазом.

Картина в корне изменилась по­сле прибытия на фронт подразде­лений под командованием мо­лодых военачальников, вышедших из народа, таких, как Модесто, Ли­стер, Буэно, Бурильо и немного позднее — Дуррути. Колонны, ко­торыми они командовали, были реорганизованы, установлена стро­гая дисциплина, вооружение улуч­шено.

Разумеется, эти колонны еще нельзя было назвать настоящей ар­мией. Но мало-помалу привычки, унаследованные от первых недель войны, изживались. Республи­канцы сражались, как никогда прежде. Они оказывали упорное сопротивление противнику, и то, что многим казалось невоз­можным, произошло.

Франкистские войска, считав­шие, что смогут в один миг овла­деть столицей, топтались на месте. Маневренная война превратилась в войну позиционную. Вскоре после того, как наступательный порыв франкистов был сломлен, защит­ники столицы, поддерживаемые интернациональными бригадами, превратили Мадрид в неприступ­ную крепость. Его легендарное со­противление отныне вошло в исто­рию вместе с лозунгом, заимство­ванным мадридцами у защитников Вердена: "No pasaran!" («Они не пройдут!»), к которому они доба­вили слова, выражавшие их волю к борьбе: «Мадрид станет могилой фашизма».

Победоносная оборона Мадрида стала возможной только благода­ря тому, что все людские и мате­риальные ресурсы были брошены в бой, тогда как прежде республи­канцы сражались рассредоточенно. Штаб столицы и Хунта обороны



Встреча в Москве с советскими участниками войны в Испании в мае 1974 года. Слева направо: генерал-лейтенант Б. А. Смирнов, генерал-полковник А. И. Родимцев, и Жорж Сориа.

18

Мадрида, в которых были пред­ставлены все политические партии, играли важную роль в его обороне; и в первую очередь это относится к Коммунистической партии Испа­нии. Для тех, кто раструбил о том, что падение Мадрида неизбежно, пробуждение, вероятно, было горь­ким и должно было напомнить им старую поговорку о том, что не следует делить шкуру неубитого медведя.

НЕСТЕРЕНКО (дивизионный ко­миссар). Когда сегодня нас просят рассказать о битве за Мадрид, мне кажется, нужно попытаться понять, как франкисты замышляли ее и при каких обстоятельствах она разво­рачивалась.

Несколько слов по поводу об­стоятельств.

6 ноября 1936 года, когда войска мятежников подошли к самым во­ротам столицы, правительство ре­спублики решило эвакуировать ми­нистерства и главный штаб в Ва­ленсию.

Это намного упростило положе­ние дел. В Мадриде было создано новое единое командование, руко­водившее всеми военными опера­циями, которое пользовалось безо­говорочной поддержкой Хунты обороны Мадрида, мобилизовав­шей все ресурсы, все имеющиеся в наличии резервы и привлекшей на­селение к участию в обороне.

Раньше правительство и штаб раздирали различные, порой про­тивоположные мнения относитель­но возможности или невозможно­сти обороны Мадрида, что

проявлялось в следовавших один за другим приказах и контрприказах, отдаваемых немногочисленным организованным силам, имевшимся в их распоряжении. Теперь же си­туация, хотя и остававшаяся еще очень серьезной, сразу проясни­лась. Был разработан план опера­ций. Прежний беспорядок сменил­ся твердым руководством, централизованным ведением военных действий из ставки единого коман­дования.

Франкисты были убеждены в том, что они возьмут Мадрид, как брали на протяжении лета и не­скольких недель осени один за дру­гим города Андалусии, Ла-Манчи, провинции Толедо и города к югу от столицы.

Если внимательно проанализи­ровать с картой в руках «триум­фальный марш» мятежников от Се­вильи до Мадрида, то становит­ся ясным, что они продвигались вдоль дорог государственного зна­чения и никогда не давали боя, углубившись более чем на 40-50 километров в ту или иную сторону.

Мятежники ограничивались тем, что подавляли один за другим оча­ги сопротивления. Никакого организованного отпора они не встре­тили. Единственное, что препят­ствовало их продвижению, — это не­большие колонны пехоты, ко­торые, естественно, не смогли по­мешать им оказаться на подступах к столице.

Вся стратегия франкистов носи­ла характер колониальной кара­тельной экспедиции. Когда марок­канцы, Иностранный легион и дру­гие части подошли к воротам Мад­рида и началась в прямом смыс­ле слова битва за столицу, которая требовала координации насту­пательных действий в широком масштабе, то все прошлые успехи предстали тем, чем они и были на самом деле, а именно карательны­ми рейдами.

РОДИМЦЕВ (генерал-полков­ник). Еще несколько слов, чтобы по­кончить с этой темой. Когда я при­ехал в Испанию, меня сразу же на­правили в качестве советника в сек­тор Университетского городка на Мадридском фронте, где я смог составить себе представление о том, что собой представляют наши про­тивники. Моей задачей было обес­печить оборону моста, подступы к которому прочесывались тремя

19

пулеметами. Один из них замолк, и тогда вступила в действие респуб­ликанская артиллерия. В этот мо­мент Мерецков (который в годы второй мировой войны стал Мар­шалом Советского Союза) послал меня на разведку. Я заставил пуле­мет вновь заговорить. Марок­канцы, уже поднявшиеся на мост, тотчас отступили. Если бы эти сол­даты не были наемниками, они тут же вытащили бы сабли и вместо того, чтобы спасаться бегством, изрубили бы меня на куски. Это всего лишь ничтожный эпизод в крупном сражении, но он проли­вает свет на умонастроение этих солдат с того момента, когда они встречают сопротивление.

НЕСТЕРЕНКО. На подступах к Мадриду мятежные генералы во главе с Франко совершили страте­гическую ошибку. Они мыслили еще категориями 1934 года.

В самом деле, их план операций напоминает тот, который они заду­мали двумя годами ранее для овла­дения во времена Астурийской коммуны городом Овьедо, под­ступы к которому защищали пов­станцы. Суть этого плана состояла в штурме шахтерского городка на севере Испании силами мароккан­цев и Иностранного легиона при поддержке артиллерии.

Единственным новшеством в плане 1936 года было использова­ние авиации — иностранной авиа­ции, — тогда как в 1934 году она от­сутствовала на театре военных дей­ствий.

Ко всему этому следует доба­вить, что силы мятежников, бро­шенные на штурм Мадрида в эти ноябрьские дни 1936 года, были не­достаточны, чтобы предпринять наступление такого масштаба. Они попытались окружить город и от­резать путь на Валенсию, чтобы изолировать Мадрид от остальной республиканской зоны, но колонны республиканцев, несмотря на свою малочисленность, расстроили этот маневр.

Главный удар франкистов был направлен тогда по самой корот­кой траектории. Марроканцы и Иностранный легион атаковали Каса-дель-Кампо и Университет­ский городок, чтобы прорваться к самому центру Мадрида. Но они натолкнулись на 11-ю интернацио­нальную бригаду, единственную интернациональную бригаду, вве­денную в тот момент в действие, и благодаря самоотверженности ее добровольцев линия фронта была стабилизирована.

Именно в эти ноябрьские дни 1936 года родилась испанская На­родная армия. Героизм жителей Мадрида, не унывавших, невзирая на бомбардировки итальянской и немецкой авиации, вызывал восхи­щение всего мира.

То, что стратегия битвы за Мад­рид, избранная франкистскими ге­нералами, не могла обеспечить им победы, не менее очевидно и с чи­сто военной точки зрения, ибо она отставала от военной стратегии то­го времени. Фактически речь шла уже не о карательной операции, а об осуществлении и координации в крупном масштабе наступатель­ных действий против города боль­шой протяженности, защищаемого колоннами, укрепившимися в квар­талах, на улицах, в домах, моральный дух которых был высок, поддерживаемый присутствием жителей города и бесчисленными проявлениями народного энтузи­азма.

Короче говоря, франкисты допу­стили серьезную ошибку, недооце­нили, с одной стороны, боеспособ­ность народной милиции, сопроти­вление которой становилось тем более ожесточенным, что всякое отступление для нее отныне было невозможным, а с другой — ввод в действие республиканских бригад, обученных вне Мадрида, и двух первых интернациональных бри­гад. Совместными усилиями рес­публиканцев и интернациональ­ных бригад в течение двух последних декад ноября удалось сокру­шить наступление франкистов.

Мы все, кто собрался сегодня здесь и кто прибыл в Мадрид в ок­тябре 1936 года, не теряли на­дежды, что ситуация выправится. Мы хранили в памяти опыт веде­ния гражданской войны в России. Мы вспоминали о партизанских отрядах, доблестных, но недисци­плинированных, которые тоже ча­ще всего не имели никакого пред­ставления об элементарных прави­лах военного искусства. Наши пар­тизаны сражались вдоль железно­дорожных полотен, нисколько не заботясь о том, что происходило справа и слева от них. Они доволь­ствовались тем, что занимали одну за другой железнодорожные стан­ции.

В Испании дрались не вдоль же­лезных дорог, а вдоль шоссе госу­дарственного значения; офицеры всегда имели под рукой машину, чтобы вырваться вперед или на­чать отступление. Более того, здесь не было стабильного численного состава батальонов и рот. Генерал Горев, наш военный атташе при ис­панском правительстве, принимав­ший активное участие в обороне Мадрида в качестве советника шта­ба, рассказал мне, что в течение первых месяцев войны наличный состав подразделений, участвовав­ших в военных действиях в Эстремадуре, за три недели менялся во­семнадцать раз. Было зафиксиро­вано множество переходов между фронтом и тылом. Унтер-офицеры, политкомиссары днем сражались, а по ночам возвращались к своим женам. Мы знали, что это был не­избежный этап формирования На­родной армии и что, чем больше

21

будет возрастать опасность, тем быстрее установится дисциплина.

Многие журналисты — из всех стран — распространяли такую вер­сию. Это не серьезно.

Чаша весов склонилась в пользу защитников Мадрида в итоге сложного процесса, в котором сле­дует учитывать множество пере­численных выше факторов. И в первую очередь никогда не прида­вали должного значения тому фак­ту, что колонны республиканцев, даже если им не удалось сдержать продвижение франкистских войск на подступах к столице, тем не ме­нее нанесли урон наступающим, ослабили их и позволили прибыв­шим затем существенным подкреп­лениям сломить наступательный порыв франкистов и выиграть бит­ву за Мадрид.

ЖОРЖ СОРИА. Почему испан­ские республиканцы никогда не из­влекали решительного стратегиче­ского преимущества из предпри­нимаемых ими наступлений или контрнаступлений?

РОДИМЦЕВ. Сражение под Гвадалахарой было последней по­пыткой генерала Франко овладеть Мадридом, а именно овладеть им с северо-востока. В этих условиях за­дача республиканского штаба за­ключалась в том, чтобы ликвидировать прорывы, контратаковать и, наконец, уничтожить итальян­ский армейский корпус с его мото­ризованными частями, продвигав­шийся к столице по шоссе.

Этот армейский корпус состоял из четырех дивизий, причем все они были разобщены.

Хотя военные действия опять разворачивались вдоль главных шоссе, однако на сей раз условия в лагере республиканцев были сов­сем иными, так как они располага­ли разнообразным вооружением, танками, дисциплинированной пе­хотой, обеспеченной вооружением и боеприпасами. Контрнаступле­ние республиканцев оказалось не­долгим не по причине какой-либо стратегической ошибки, а из-за не­хватки резервов и материальных средств.

ПАВЕЛ БАТОВ. Я согласен с вашим анализом сражения под Гва­далахарой, и в первую очередь с ва­шим заявлением об отсутствии ре­зервов и средств, которые позволи­ли бы развить достигнутый успех. Но на этом этапе своего формирования республиканская армия не овладела новыми формами веде­ния боя: взаимодействием назем­ных войск — пехоты, инженерных и танковых частей — и авиации. Она не овладела также искусством глу­бокого маневра на широком фрон­те. И наконец, франкисты имели превосходство в вооружении, осо­бенно в артиллерии. Все это поме­шало развить тактические преиму­щества и преобразовать их в пре­имущества стратегические.

Рост республиканской армии всегда отставал от потребностей в вооружении, необходимом для про­ведения широкомасштабных на­ступательных операций.

Глубинная причина такого поло­жения вещей слишком хорошо из­вестна: это — частичная блокада республиканской Испании в ре­зультате политики так называемо­го невмешательства и действия итальянских и немецких под­водных лодок в Средиземном море и вдоль Атлантического побережья против грузовых судов, доставляв­ших республиканцам оружие.

ВЕТРОВ (генерал-лейтенант). Я хочу сказать несколько слов о бит­ве за Теруэль. У всех, кто при­нимал в ней участие, сложилось впечатление, что эта победа, одер­жанная республиканцами в конце 1937 года, могла стать прологом к чему-то гораздо более значитель­ному. Мы могли бы продвинуться по меньшей мере километров на 50 дальше достигнутой нами цели.

Высшее командование республи­канской армии воспротивилось этому. Чем объяснить такую пози­цию?

Что касается меня, то я имею не­которые основания полагать, что высшие чины генерального штаба, как, например, полковник Касадо, который впоследствии, в 1939 году, сдал Мадрид Франко, не верили в окончательную победу республики. Следовательно, нельзя считать случайностью тот факт, что не бы­ли до конца использованы все воз­можности, открывшиеся благодаря этому наступлению.

НЕСТЕРЕНКО. Хочу добавить к только что сказанному одно за­мечание. Дело в том, что в самой концепции крупных наступательных

22

операций республиканцев та­ился как бы некий скрытый изъян. Этот изъян заключался в изначаль­ном отсутствии размаха, в их ог­раниченности. Свидетельство то­му — битва за Брунете летом 1937 года, когда Индалесио Прието был военным министром. А ведь ни для кого не секрет, что Прието не верил в боевые качества армии, находив­шейся под его началом. Не здесь ли следует искать разгадку?

С другой стороны, следует отме­тить, что вопреки правилам любо­го наступления войска, начинавшие сражение, не получали подкрепле­ний в ходе военных действий. В ре­зультате, завершив наступление, они были совершенно измотаны.

Создали ли республиканцы дос­таточные резервы? Хотя они сфор­мировали армию в несколько сот тысяч бойцов, число тех, кто был сведущ в правилах ведения совре­менной войны, было, на мой взгляд, довольно незначительным.

И наконец, я хотел бы поделить­ся с вами соображениями, которые высказал мне один советский гене­рал, воевавший со мной на фрон­тах Испании. Он мне сказал бук­вально следующее: «Когда мы рас­полагали достаточными силами, условия местности не подходили для проведения маневра, когда же, напротив, условия местности ока­зывались подходящими, числен­ность наших сил оказывалась недо­статочной». Классическая противо­положная зависимость «боевые силы — условия местности» сыграла свою роль в Испанской войне.

ЖОРЖ СОРИА. Некоторые ис­торики считают, что теория «блицкрига», «молниеносной войны», столь близкая сердцу нацистских стратегов в годы второй мировой войны, была испытана в Испании с конца 1937 до весны 1938 года и достигла своего апогея во время Каталонской битвы в декабре 1938- январе 1939 года. Что вы об этом думаете?

ПАВЕЛ БАТОВ. Что касается меня, то должен сказать, что ни в одном из наступлений, предпри­нятых франкистами, я не вижу ни­каких составных элементов того, что было названо «блицкригом», который гитлеровцы впервые при­менили во французской компании 1940 года.

НЕСТЕРЕНКО. Чтобы отве­тить на этот вопрос, надо внача­ле спросить себя, из каких элемен­тов состоит «молниеносная война» («блицкриг»). «Блицкриг» не явля­ется ни видом боевых действий, ни тактикой. Это совершенно определенная концепция войны, которой не существовало в класси­ческой военной истории, знавшей лишь маневренную и позиционную войну.

На примере итальянского наступления под Гвадалахарой в 1937 году или прорыва франкистов к Средиземноморскому побе­режью в марте-апреле 1938 года, к Винаросу, разрезавшего респуб­ликанскую зону на две части, от­делив Каталонию от Мадрида и от остальной Центральной зоны, можно увидеть, что обе эти опера­ции со всей очевидностью относят­ся к маневренной войне, то есть во­енным действиям, заключающим­ся в том, чтобы прорвать фронт, пробить в нем бреши и осуще­ствить операции по окружению противника.

Это не имеет ничего общего с «молниеносной войной», которая, как видно из самого ее названия, состоит в том, чтобы атаковать ру­бежи противника с помощью со­временных технических средств, действуя с быстротою молнии. Стремительно атаковать, не оста­навливаясь, — такая характеристика не применима к наступательным операциям франкистов.

В эволюции стратегии франкис­тов можно различить три этапа. Первый — когда операции планиро­вались как колониальные кара­тельные экспедиции.

Второй — когда после провала этих операций началась позицион­ная война на подступах к Мадриду.

И наконец, третий — когда пере­шли к маневренной войне, которая закончилась весной 1938 года про­рывом в направлении Винароса. В Каталонской битве (1938-1939 го­дов) франкисты одержали победу только благодаря огромному ко­личеству военной техники, которой они располагали. (Для некоторых видов вооружения соотношение было порядка 10 к 1 в пользу франкистов.)

ЖОРЖ СОРИА. Как вы объясни­те, что республиканцы, имея в сво­ем распоряжении большую часть военно-морского флота, так мало его использовали?

ПАВЕЛ БАТОВ. Это не простой вопрос. На военно-морской флот возлагались задачи большой слож­ности, к решению которых флот не был подготовлен. Особенно это ка­салось вопросов поддержания опе­раций, развертывающихся на побе­режье. Фактически миссия кораб­лей республиканского флота огра­ничивалась тем, что они эскорти­ровали к портам назначения гру­зовые суда, доставлявшие Испан­ской республике оружие. В выпол­нении этой задачи им помогала республиканская истребительная авиация, служившая как бы за­щитным «зонтиком» (причем до­вольно эффективным), ибо она дер­жала под угрозой итальянские под­водные лодки, отваживавшиеся приблизиться к испанскому Среди­земноморскому побережью.

НЕСТЕРЕНКО. В противопо­ложность некоторым авторам, утверждавшим, что республиканский военно-морской флот играл лишь незначительную роль в Ис­панской войне, наш военно-мор­ской [атташе и] советник в Карта­хене Н. Г. Кузнецов, которому суждено было стать вице-адмира­лом и наркомом военно-морского флота СССР в годы второй миро­вой войны, считает, что военный флот играл активную роль в до­ставке оружия по Средиземному морю.

Если республиканский флот все-таки не отказался от такой роли, то это, на мой взгляд, было вызвано двумя факторами.

Во-первых, матросские коми­теты, которые заменили кадровых офицеров, отстраненных от дол­жности сразу же после военного мятежа за их враждебное отноше­ние к республике, не имели доста­точной подготовки для выполне­ния сложных задач морского боя, а на борту кораблей, стоявших на якоре в порту Картахены, анархо-синдикалисты были больше озабо­чены дискуссиями, чем подготов­кой экипажей к активному участию в войне.

Второй фактор совсем другого порядка. Речь идет о том, что я на­звал бы злым гением морского ми­нистра Индалесио Прието. С того дня, как он занял этот пост, он твердо придерживался мнения, что не следует активизировать морские операции. Его умонастроение ни­чем не отличалось от умонаст­роения большинства кадровых офицеров. Их общей заботой было не втягивать флот в морскую вой­ну, чтобы сохранить его в целости.

ЖОРЖ СОРИА. Какую, по ваше­му мнению, роль сыграла в войне авиация?

СМИРНОВ (генерал-лейте­нант). Война в Испании была самым первым театром военных действий современной воздушной войны. Авиация сыграла там но­вую, чрезвычайно важную роль.

Впервые в истории происходили сражения, в которых с каждой сто­роны принимали участие от 60 до 80, а иногда и до 100 истребите­лей — количество, бывшее для того времени беспрецедентным.

Кроме того, проблема превос­ходства в воздухе стала главной для конвоя морских транспортов, доставлявших республике воору­жение, а также и прежде всего для проведения наземных операций. Если бы с самого начала наступле­ния наши истребители не атакова­ли бы вражеских бомбардировщи­ков, бомбивших республиканскую пехоту, если бы они вместе с артил­лерией не подготовили террито­рию, чтобы обеспечить продвиже­ние войск, с наступлением было бы покончено.

Мы, советские пилоты, сража­лись в Испании бок о бок с испан­скими пилотами, специально обу­ченными на самолетах с самыми высокими техническими характе­ристиками. Мы испытывали в бою новые машины, только что выпущенные советскими заводами.

Мы начали практиковать нанесе­ние внезапных ударов по враже­ским аэродромам с целью уничто­жения самолетов на земле. Во вре­мя одной из таких внезапных атак, когда мы были встречены интен­сивным огнем противовоздушной обороны (около 200 зенитных ору­дий, защищавших аэродром, и ис­требители, патрулировавшие под­ступы к нему с воздуха), нам уда­лось то, что до тех пор казалось невозможным: мы уничтожили самолеты на земле не путем бомбардировки, а только с помощью истребителей.

Так родился новый вид боевых действий, на долю котороі о выпал большой успех в годы второй ми­ровой войны.

Другим новшеством в воздуш­ной войне были ночные вылеты. Мы практиковали их во время битвы за Мадрид, где впервые и вопреки всему, что могли полагать блестящие теоретики, они сыграли не последнюю роль. Моему това­рищу, генералу Якушину, выпала честь первому применить на прак­тике этот вид боевых действий в воздухе. Может быть, вы скажете несколько слов об этом?

ЯКУШИН (генерал-лейтенант). Мы были первыми, как об этом только что сказали, кто начал уничтожать самолеты на земле с помощью истребительной авиа­ции, и мы же ввели ночные полеты.

Трудность этих полетов объясня­лась многими причинами. Рас­смотрим прежде всего факторы физического порядка. Нужна была большая выносливость, чтобы ус­пешно выполнить задания, по­скольку ночные пилоты, не имея возможности отдохнуть, должны были совершать и дневные вылеты. К тому же испанские летчики не были подготовлены к этому виду боевых действий, когда нужно бы­ло бомбардировать цели без вся­ких световых ориентиров. Вторая трудность заключалась в том, что без специальной тренировки такие вылеты не достигали своей цели. Какова была наша цель? Ее можно назвать не столько военной, сколь­ко психологической: мы хотели по­родить у врага психоз страха, дока­зать ему, что он уязвим.

ЖОРЖ СОРИА. Почему война в Испании вызвала такой глубокий отклик у советского народа и стала для целого поколения советских лю­дей своего рода эпопеей?

ПАВЕЛ БАТОВ. Потому что сразу же после Октябрьской рево­люции наша страна оказалась в сходной ситуации. Вооруженная интервенция четырнадцати ино­странных держав против молодой Страны Советов заставила целое поколение добиваться чести взять­ся за оружие, чтобы защитить ре­волюцию, оказавшуюся в опасно­сти. Добровольцы, вступавшие в Красную Армию, ясно сознавали цели своей борьбы, так же как и те,

24

кто в тылу, испытывая бесчис­ленные трудности, делали все для защиты страны от белогвардейцев и экспедиционных корпусов миро­вой контрреволюции, хлынувших в Россию через все ее границы. В ию­ле 1936 года все у нас поняли, за что сражались республиканцы. Мы сразу же солидаризировались с ни­ми. Долг интернационалистов при­зывал нас помочь им в их борьбе с международным фашизмом. Мы этот долг выполнили.

Прежде чем послать Испанской республике военных советников и вооружение, наша страна отпра­вляла туда продовольствие, одеж­ду и медикаменты, купленные на деньги, собранные по подписке, в которой участвовали миллионы со­ветских людей.

Для молодых, которым в то вре­мя было по 15-16 лет, война в Ис­пании стала необычной школой мужества. Она воспламенила их воображение. Когда наша страна сражалась с гитлеровскими захват­чиками, многие из этих школьни­ков стали героями, подобно моло­догвардейцам из знаменитого ро­мана Фадеева.

РОДИМЦЕВ. Война в Испании имела для нас, военных, столь важное значение, что перед окон­чанием испанского конфликта в Военной академии им. М. В. Фрун­зе была создана специальная ка­федра, где были собраны и систематизированы теоретические и практические данные, полученные нами на театре военных действий в Испании. На всем протяжении второй мировой войны, которую я начал командиром полка и закончил командующим армии, опыт, приобретенный в Испа­нии, был для меня неизменной точкой отсчета. Вам, конечно, из­вестно, что я принимал участие в обороне Сталинграда. Помнится, что я получал тогда письма от то­варищей, сражавшихся, как и я, в Испании. Один из них спросил ме­ня в разгар битвы за Сталинград, можно ли сравнить Сталинград и Мадрид, и я ему ответил: «Сталин­град — это ад, но бои в Универси­тетском городке в Мадриде пред­вещали этот ад».

ЖОРЖ СОРИА. Если подвести итог всему тому, что в плане во­енных действий произошло в Испа­нии, верно ли будет сказать, что Испания была испытательным по­лигоном нового оружия и первым полем сражения второй мировой войны?

ВЕТРОВ. Мы, танкисты, полу­чили и испытали танки, все техни­ческие характеристики которых были тогда сверхсекретными. Со­ветские экипажи танков, как и летные экипажи, получившие бое­вое крещение в Испании, использовали свой опыт в войне против гит­леровской Германии.

НЕСТЕРЕНКО. Значение чисто военных аспектов Испанской вой­ны велико, и было бы ребячеством отрицать это. Но ограничиться только этими аспектами значило бы попасть в ловушку, которую многие западные военные истори­ки расставляют своим читателям, утверждая, что, как для гитлеров­ской Германии и муссолиниевской Италии, с одной стороны, так и для Советского Союза — с другой, Ис­пания являлась своего рода поли­гоном, где прошло испытание новейшего оружия, которым были оснащены армии, сражавшиеся друг с другом во время второй ми­ровой войны.

ПАВЕЛ БАТОВ. Для нас, совет­ских военных советников, война в Испании была важным событием. В качестве военных мы хотели под­твердить своим присутствием на­шу классовую солидарность с ис­панским народом в его борьбе с международным фашизмом и одновременно ознакомиться с тем новым, что появилось в воен­ной области. С момента военного вторжения гитлеровской Германии и муссолиниевской Италии в Испа­нию на наших глазах фактически началась вторая мировая война.

ЖОРЖ СОРИА. Что, по ваше­му мнению, является поворотным пунктом в Испанской войне с воен­ной точки зрения?

НЕСТЕРЕНКО. В войне такого типа, как война в Испании, очень трудно выявить то, что вы назы­ваете «поворотным пунктом с во­енной точки зрения», поскольку во­енные события здесь неотделимы от политических.

Согласно некоторым западным авторам, наступление на Теруэль, хотя на первых порах и победонос­ное (для республиканцев), в целом нанесло роковой удар республиканской армии, поскольку оно бы­ло связано с серьезными потерями в живой силе и технике и поскольку контрнаступление франкистов за­вершилось, с одной стороны, вто­ричным захватом Теруэля, а в дальнейшем — прорывом к Среди­земноморскому побережью и рас­сечением республиканской зоны на две части: Каталонию и Центр.

Западные военные историки не одиноки в подобном утверждении. Того же мнения придерживался и генерал Вальтер, командовавший 15-й интернациональной бригадой.

Другие историки считают, что настоящим поворотом в войне был прорыв франкистов к Средиземно­морскому побережью в марте-апреле 1938 года.

Есть и такие, которые придержи­ваются того мнения, что поворо­том в войне был конечный провал наступления республиканцев на Эбро.

Но с той же уверенностью мож­но утверждать, что поворотом в войне был либо момент, когда про­явились глубокие разногласия внутри Народного фронта и нача­ли играть значительную роль дей­ствия «капитулянтов», либо мо­мент, когда Великобритания реши­ла пожертвовать Испанской рес­публикой в угоду честолюбивым замыслам итальянского и немец­кого фашизма.

Вот сколько гипотез предложил я вашему вниманию, и они еще не все исчерпаны, причем самой важ­ной, несомненно, была полная сво­бода действий, предоставленная в Испании фашистским агрессорам после Мюнхенского соглашения в сентябре 1938 года. Заключив это соглашение, западные правитель­ства фактически предоставили Мус­солини свободу действий в запад­ной части Средиземного моря.

Что же касается самой стратегии ведения войны франкистского шта­ба, то мне кажется очевидным, что эта стратегия явилась суммой не­скольких слагаемых, а именно: ис­панского, которое мы охарактери­зовали вначале как войну типа колониальной и карательной экс­педиции; итальянского, особенно проявившегося в битве под Гвада­лахарой, и немецкого слагаемого, главным образом сосредоточенно­го на проблемах воздушной войны.

ГУСЕВ (генерал-лейтенант). Я, как и мой друг Нестеренко, думаю, что надо быть осторожным, говоря о «повороте» в войне. А также не следует отделять военных опера­ций от общего хода событий, как национальных, так и междуна­родных. Но тем не менее мне кажется, что битву за Теруэль мож­но рассматривать как «поворот в войне». И вот почему.

Хотя и правда, что республи­канцы и франкисты понесли во вре­мя этого сражения тяжелые поте­ри, тем не менее — и здесь я ссы­лаюсь на то, что мне говорил тогда генерал Сиснерос, командующий республиканской авиацией, — мож­но было считать, что республи­канцы располагали достаточными резервами для того, чтобы развить это наступление.

Республиканская армия распола­гала тогда достаточными военны­ми кадрами. В авиации, например, больше не стоял вопрос о том, чтобы самолеты пилотировались советскими летчиками или добро­вольцами из других стран. Для каждого самолета было 3-4 хоро­шо обученных испанских экипажа.

Главной проблемой для того мо­мента была большая диспропор­ция между количеством боевой техники, которой располагали и которую на виду у всех получали франкисты, и незначительным ко­личеством вооружения, поступав­шего непосредственно к республи­канцам или перевозимого через Пиренеи с разрешения французско­го правительства.

В связи с этим мне вспоминается разговор с генералом Григорием Штерном, советником при испан­ском генеральном штабе, который, кстати сказать, был одним из самых блестящих советских страте­гов. Мы находились тогда в Лериде, в Каталонии, и он готовился к возвращению в СССР через Па­риж. «Я сделаю все возможное, — сказал он мне тогда, — чтобы убе­дить французское правительство пропустить советское вооружение, находящееся во Франции, поскольку таким образом они укрепят соб­ственную безопасность, которой угрожает присутствие [в Испании] итальянских и немецких частей, поддерживающих Франко».

Генерал Штерн добился всего-навсего от французского прави­тельства, чтобы 37 советских ис­требителей пересекли границу для защиты от бомбардировок гра­жданского населения Барселоны.

Если эти самолеты представляли собой ничтожную защиту для тако­го города, как Барселона, то мыс­лимо ли, чтобы республиканская армия, располагающая ограни­ченными вооружениями, могла бы в тот момент развернуть наступ­ление под Теруэлем? В этом смыс­ле битва за Теруэль была пово­ротным пунктом: неравенство в во­оружении помешало республиканцам продолжить наступление. Это несоответствие становилось все бо­лее серьезным для республиканцев.

26

ЖОРЖ СОРИА. Сколько воен­ной техники отправил СССР Ис­панской республике с октября 1936 до декабря 1938 года? Сколько со­ветских военных советников нахо­дилось в республиканском лагере (одновременно и в целом)?

ПАВЕЛ БАТОВ. Не вся военная техника, которую СССР посылал Испанской республике с середины октября 1936 до конца декабря 1938 года, дошла по назначению из-за нападений итальянских и герман­ских подводных лодок. Вот точный список, опубликованный в № 7 со­ветского «Военно-исторического журнала» за 1971 год: военных самолетов (истребителей и бом­бардировщиков) — 806, танков — 362, бронированных машин — 120, ору­дий всех калибров — 1555, винто­вок — около 500 тысяч, гранатоме­тов — 15 113, авиационных бомб — около 110 тысяч, снарядов — 3400 тысяч, гранат — 500 тысяч, винто­вочных патронов — 862 миллиона, пороха — 1500 тонн.

И помимо этого, торпедные ка­тера, прожекторы ПВО, грузовики, радиостанции, горючее.

Что касается советского военно­го персонала, то он насчитывал: летчиков — 772, танкистов — 351, об­щевойсковых советников и ин­структоров — 222, моряков — 77, ар­тиллеристов — 100, технических спе­циалистов — 52, инженеров и авиа­ционных техников — 130, связи­стов — 156, военных переводчиков — 204.

Таким образом, на всем протя­жении войны в общей сложности несколько более двух тысяч чело­век. Если учесть постоянную смену персонала, то можно с уверен­ностью сказать, что число совет­ских граждан, одновременно нахо­дившихся в рядах республиканской армии, никогда не превышало 600-800 человек.

ЖОРЖ СОРИА. Каковы, по ва­шему мнению, уроки испанской тра­гедии?

ПАВЕЛ БАТОВ. Когда в резуль­тате гражданской войны началась иностранная интервенция, респуб­ликанская Испания оказалась со­вершенно неподготовленной к то­му, чтобы встретить лицом к лицу войну в ее современном масштабе. Урок, который я из всего этого из­влек для себя, состоит в том, что нации и народы должны предви­деть испытания, навязываемые им историей. И быть готовыми муже­ственно встретить их.

НЕСТЕРЕНКО. Испанская вой­на не была напрасной, а жертвы ис­панского народа — бесполезными. И вьетнамцы, и кубинцы извлекли уроки из войны в Испании. Они вспомнили, что испанские респуб­ликанцы, хотя и были в конце кон­цов разгромлены, преодолели воз­никшее вначале замешательство и создали Народную армию, кото­рая более 900 дней давала отпор международному фашизму. В этом смысле опыт войны в Испании является достоянием всех народов, борющихся за свою независимость и свободу.

Второй урок заключается в том, что война такого типа может ве­стись успешно только при корен­ной перестройке государственного аппарата и всеобщей мобилизации народа. Воевать — значит воевать до последнего! Некоторые руководители Испанской республики, к сожалению, не осознали до конца этой истины. За несколько недель до поражения Испанской республи­ки все еще имели место проявле­ния регионального партикуляриз­ма, продолжались конфликты, политические разногласия. В войне такого типа политическое единство является первым условием победы.