Рассказ об удивительном священнике Игнацио Силоне Встреча с удивительным священником Приложение 1

ИСТОРИЯ ОБ УДИВИТЕЛЬНОМ СВЯЩЕННИКЕ ДОН ЛУИДЖИ ОРИОНЭ
М. Старовейский, И. Силоне

О священнике Луиджи Орионе, которого Папа Иоанн Павел II причислил к лику блаженных 26 октября 1980 г., написано очень много. О нем писали не только духовные лица, но и многие другие авторы. Имя священника Орионе было известно даже за пределами Италии, а личность его вызывала восхищение, еще тогда, когда он был клириком.

Среди многочисленных биографий особое место занимает рассказ великого итальянского писателя Игнацио Силоне «Встреча с удивительным священником». Мотивом для его написания послужило желание автора выразить свою благодарность священнику Орионе, который, проявляя понимание и сочувствие, оказал ему братскую поддержку в трудной жизненной ситуации. В основу этого небольшого рассказа легли личные воспоминания и переживания автора, связанные с его встречей с доном Орионе. Он написан великолепным литературным языком, отражающим динамизм жизни и деятельности этого священника, направленных на то, чтобы «обновить все во Христе».

Это повествование о случайной встрече автора с доном Орионе ярко свидетельствует о том, какой беззаветной преданностью людям, независимо от их взглядов, отличался этот скромный священник, жизненным девизом которого было: «Делать добро всегда и всем, зло - никогда и никому».

Впечатления и размышления Игнацио Силоне о священнике Луиджи Орионе подтверждают мои собственные наблюдения, вынесенные из многочисленных личных встреч с этим восхитительным человеком, основателем конгрегации Сыновей Божия Провидения (отцов-орионистов) и Сестер Младших - Миссионерок Милосердия (сестер-орионисток).

«Ave Maria e avanti» («Радуйся, Мария, - и вперед»), - часто повторял священник Орионе, призывая к христианской жизни согласно Евангелию. Будем же читать эту публикацию с убеждением, что блаженный дон Орионе выпросит для нас у Матери Божией Ее особую заботу и помощь в трудных жизненных обстоятельствах.

Епископ Бронислав Домбровский
Варшава, 6 января 1997 г.

РАССКАЗ ОБ УДИВИТЕЛЬНОМ СВЯЩЕННИКЕ

Свящ. Марк Старовейский

Все началось, как в романе: двадцатилетний Витторио Орионе, солдат армии Королевства Сардинии и гарибальдист, позволил себе отпустить двусмысленное замечание в адрес Каролины Фельтри, за что получил оплеуху. Через год он вернулся: но на этот раз для того, чтобы попросить ее руки и обвенчаться. Он был непрактикующим, она - глубоко религиозной, той настойчивой и одновременно глубокой религиозностью простого народа. У них было четверо детей. Четвертый, самый младший их сын Луиджи родился 23 июня 1872 года. Отец возглавлял бригаду мостильщиков и редко бывал с семьей, мать же работала дома. «Моя мать, - вспоминал позже дон Орионе, - дала мне одежду старшего брата, перешедшую ко мне после трех братьев. Мать вставала в три часа ночи и принималась за работу. Казалось, что она вертится как веретено. Она выполняла не только всю женскую работу, но и вместе с сыновьями мужскую, потому что отец был далеко». Хотя все в семье тяжело трудились, хлеба часто не хватало. Отсюда то огромное уважение к хлебу и труду, к которому Луиджи приобщился уже на десятом году жизни в отцовской бригаде мостильщиков. Отсюда также и то, что еще ребенком, однажды утром, когда он увидел сидящих на солнышке в его родном Понтекуроне и спокойно болтающих священника, аптекаря и адвоката, мальчик схватил палку и начал колотить ею по земле, поднимая клубы пыли и крича: «Вы что, не знаете, что в это время все работают, а не сидят на солнце и бьют баклуши?» После чего, - правда, это был единственный раз в жизни - мать сильно отругала его.

В 1885 году тринадцатилетний Луиджи поступил в начальную школу отцов-францисканцев. Пребывание там в течение нескольких месяцев закончилось тяжелым воспалением легких, он едва не умер. Выздоровев, Луиджи вернулся домой, так как его исключили из школы. Однако на всю жизнь осталось в нем что-то от францисканской невозмутимости и доброты.

В 1886 году его принял в школу салезианцев в Турине сам дон Боско, с которым Луиджи сердечно подружился. «Мы будем друзьями», - сказал ему дон Боско незадолго до смерти.

В туринский период Луиджи Орионе познакомился с двумя формами деятельности, восходящими, впрочем, к древним традициям Церкви: с воспитательной и благотворительной. Первая будет преобладать на начальном этапе деятельности дона Орионе, вторая - в конце его жизни. На первую вдохновил его дон Боско. Луиджи с восхищением наблюдал за его педагогической деятельностью и ассимилировал единственное в своем роде настроение, царившее в заведении этого великого воспитателя. Салезианский идеал будет дорог ему на протяжении всей жизни - Орионе действительно стал другом Джованни Боско.

В Турине Луиджи Орионе познакомился также с учреждением, которое кратко называли «Коттоленго» (полное название: La Casa della Divina Provvidenza - Дом Божия Провидения). Для нашего читателя, возможно, это слово не знакомо. Но тот, кто был в Турине, наверняка обратил внимание на большой комплекс зданий - «Коттоленго». Это место страданий, где пребывают около двух тысяч больных, инвалидов, стариков, одиноких, душевнобольных - словом, нищета и бедность. Их обслуживают около пятисот лиц - члены монашеских орденов, созданных одновременно с «Коттоленго». Живут там также сестры-кармелитки, которые молятся о тех, кто был виновником возникновения этой нищеты. Название «Коттоленго» происходит от имени туринского каноника св. Джузеппе Коттоленго († 1842). Заведение это существует благодаря Божию Провидению - не имея ни фондов, ни капиталов, ни владений, оно содержится на пожертвования. «Я смотрел на них, - напишет позже дон Орионе о тех, кто нашел приют в этом заведении, - очень хотел встретиться с ними, знал, что они - мои братья, и любил их».

После смерти дона Боско Орионе, ко всеобщему удивлению, покинул школу салезианцев.

II

В октябре 1889 года мы видим его в епархиальной семинарии в Тортоне. Невзирая на кратковременные сомнения, он знал, что это его дорога, тем более что перед поступлением в семинарию он получил знак свыше: обращение отца. В Тортонской семинарии господствует настроение менее всего схожее с салезианской прямолинейностью. Коллеги «из лучших домов» насмехаются над бедно одетым Орионе, когда он с почтением собирает крошки хлеба, пренебрежительно выброшенные ими. Его одежда, образ жизни - все это становится отличным поводом для насмешек, которые вспыльчивый Орионе с трудом выдерживает. Однако постепенно насмешки стихают, тем более, что после смерти отца, не имея средств оплатить учебу в семинарии, Орионе стал причетником и церковным сторожем в кафедральном соборе: он получил там свою комнату в башне и оттуда приходил на занятия.

Но клирик Орионе хорошо отдавал себе отчет в том, что такое решение лишь половинчатое - оно обеспечивает опеку над детьми только в течение нескольких часов. А что потом? Поэтому он просит епископа о разрешении открыть коллегиум - школу-интернат для самых бедных детей. Не имея в кармане ни гроша, он снял дом за четыреста лир (по тем временам очень большая сумма) и принял первых учеников; вернувшись домой, он неожиданно получил желаемую сумму от Анджелины Поджи, тотчас подписал официальный договор о найме и оплатил помещение. Разрешение епископа, снятие дома, прием первых учеников, получение денег и оплата помещения - все это произошло в течение нескольких часов! Однако епископ, справедливо обеспокоенный затруднительным положением, в которое он сам себя поставил, вызвал клирика Орионе (все это в тот же день!) и отменил свое решение. «Слишком поздно, Ваше Высокопреосвященство: здание снято и первые ребята приняты», - спокойно ответил Орионе.

Начало было очень трудным, тем более, что ораторий притягивал родителей, которые видели в коллегиуме Орионе не только единственную возможность образования для своих детей, но и вообще - их воспитания. Орионе принимает всех: тот, кто может, платит столько, сколько может, а тот, кто не в состоянии заплатить, принимается бесплатно. Вскоре дом становится слишком тесен и возникает необходимость снять другой. В коллегиуме нечего есть. Об этом узнают жители Тортоны. И вот организуется цепочка людей доброй воли: находятся еда, одежда, постельные принадлежности, и даже учителя соглашаются бесплатно преподавать в этом удивительном коллегиуме. Возникают вторая и третья школы. «Мы были голодными, но счастливыми», - напишет позже дон Орионе, который в организацию этих школ - впрочем, как и во все, что бы он ни делал, - вкладывал всю свою душу. А ведь тогда, как мы помним, он сам был еще клириком семинарии, причетником и церковным сторожем в кафедральном соборе и одновременно - руководителем школы. Поскольку в одиночку Орионе не мог со всем справиться, епископ дал ему в помощь выбранных им же самим клириков (среди них Кароля Стерпи), которые положили начало будущей конгрегации. Таким образом, Орионе вошел в историю как самый молодой - едва достигший 20 лет - основатель конгрегации, на самом деле еще не существующей de iure, но существующей уже de facto. Итак, прибавилась и четвертая функция - руководителя общины.

В 1895 году Орионе был рукоположен в священники и мог полностью отдаться своей работе. С течением времени конгрегация получила название Малое Дело Божия Провидения, а ее девизом стали слова св. Павла: «Обновить все во Христе», которые несколькими годами позже были взяты Папой Пием Х в качестве девиза его понтификата. Вскоре новая конгрегация вышла за пределы Тортоны. Возникают заведения в Ното на Сицилии, в Риме, в Кассано-Йонио, на юге Италии. В 1903 году конгрегация получает санкцию епископа Тортонской епархии, окончательно же будет утверждена в 1954 году, через четырнадцать лет после смерти дона Орионе, когда она достигнет полного расцвета не только в Италии, но и во всем мире. Наряду с главным костяком конгрегации возникнет община Отшельников Божия Провидения, заданием которой будет молитва об успешной деятельности Малого Дела Божия Провидения, а также соответствующая женская община - Малые Сестры Миссионерки Милосердия.

Цель конгрегации дон Орионе определил следующим образом: «Это отличающаяся большой покорностью религиозная конгрегация, полностью полагающаяся на Божие Провидение. Возникла она для бедных и осуществляет свою деятельность в рабочих районах, особенно в самых бедных кварталах и в предместьях крупных промышленных городов... Мотив ее деятельности - любовь, которая отнюдь не исключает правды и справедливости, но в любви совершенствует правду и справедливость... Цель конгрегации - любить, молиться, воспитывать в благочестии и труде сирот и самых заброшенных, страдать (за грешников) и посвящать себя Иисусу. Привилегия конгрегации - служение Христу, присутствующему в самых бедных, в самых заброшенных и отвергнутых. Ее девизом являются слова св. Павла: "Любовь Христа подстегивает нас", а ее программа заключается в словах Данте: "Наша любовь не закрывает дверь"». Дон Орионе, родившийся в бедной семье, знает, что такое голод и нищета, поэтому он всегда будет подчеркивать, что его целью является служение убогим и нищим. Однажды он выразит это весьма убедительно: «Бог уже сам позаботился о нуждах богатых, так что идите к нищим!».

После первой мировой войны конгрегация распространится далеко за пределы Италии: в Северную и Южную Америку, в Албанию, Англию, Испанию, Польшу, Швейцарию...

III

28 декабря 1908 года ужасное землетрясение смело с земной поверхности Мессину и Реджо-ди-Калабрию. Тогда погибло около ста тысяч человек. Как только дон Орионе узнал о размерах бедствия, тут же распорядился продать двух волов для покрытия стоимости поездки и поспешил на место катастрофы. Там он окунулся в водоворот дел: в рваной сутане и растоптанных башмаках или вовсе босиком - его можно было увидеть повсюду. Было не понятно, спит ли он вообще. Он делится едою с нуждающимися, совершает богослужения и требы, разыскивает сирот, ставших жертвами катастрофы, и отправляет их в свои заведения в Ното и в Кассано-Йонио. В Мессине и Реджо-ди-Калабрии он становится вдохновителем и координатором группы помощи, а когда 10 января сюда прибывает папская миссия, он служит связующим звеном между нею и правительственной миссией - задание это было по меньшей мере деликатным, если принять во внимание напряжение, существовавшее между Ватиканом и итальянским правительством. Своей деятельностью дон Орионе заслуживает огромный авторитет, в результате чего на него возлагается тяжелейшая обязанность: Пий Х назначает его генеральным викарием непопулярного епископа Мессины с целью восстановления церковной дисциплины в архиепархии, деморализованной громадным бедствием. Три года изнурительного труда по восстановлению церковной дисциплины - это один из самых тяжелых периодов в жизни дона Орионе. По истечении тех трудных лет, когда в архиепархии уже более или менее был наведен порядок, дон Орионе, отмеченный высокими правительственными наградами, возвращается в Тортону.

Еще одно свидетельство мы находим в книге «Эссе и рассуждения о философии и религии» барона Хюгеля: «Когда моя старшая дочь (за восемь месяцев до своей смерти) оказалась в местности, где произошло землетрясение, в Римской Кампанье, то была потрясяна увиденным. Она смотрела на руины и развалины, и глаза ее встречались с ничего не видящими, бессмысленными взглядами простых людей, беззащитных перед лицом бедствия, совершенного силами природы... Отчаяние несчастных сельских жителей еще больше усиливалось неизмеримостью бедствия. А среди этого царства разрушения и смерти кружил, всецело поглощенный судьбами этих людей, священник - дон Орионе, которого простой бедный народ почитал за святого. Это он на своих плечах переносил по двое детей, и где бы ни появлялся, вносил в атмосферу всеобщего отчаяния гармонию и порядок. Моя дочь рассказывала, что один его вид вселял в людей уверенность в том, что основой всего является любовь, такая любовь, о которой свидетельствовал этот скромный священник, полностью забывший о себе».

На этот раз были в полном согласии и правительство, и Папа. В распоряжение дона Орионе были переданы выделенные ими средства, и прежде всего здания в Риме и его окрестностях, где дон Орионе смог разместить спасенных им детей. «Я потерял два года жизни за те несколько дней», - вырвется однажды из уст дона Орионе. «Я потерял одного отца, но нашел другого», - скажет в то же время один из спасенных доном Орионе мальчишек Гаэтано Пиччинини, ставший позднее священником и близким соратником дона Орионе.

IV

Годы войны приостановили деятельность дона Орионе. Теперь его работа сконцентрирована на сиротах и инвалидах, так как ему всегда удается успеть «заскакивать» именно туда, где требуется его помощь. Еще перед войной он говорил Пию Х о своем намерении отправиться в Патагонию, на что Папа ответил, что Патагонию не нужно искать далеко - она простирается за стенами Рима. В самом деле, за воротами св. Иоанна на Латеране вокруг виа Аппия Нуова находились кварталы бедноты, остававшейся без духовной опеки. Дон Орионе тотчас же организует там пастырство, вначале совершая богослужения в конюшне и только позже строит церковь.

На Родос прибывали тогда армянские сироты - жертвы кровавых турецких погромов, поэтому он открывает там детские приюты.

Во времена кризиса в католической Церкви, вызванного стремлением к модернизму, дон Орионе отправился к священникам, находящимся во враждебных отношениях с Церковью: он не дискутировал с ними, не убеждал их, но со всей сердечностью втянул в работу по оказанию помощи самым нуждающимся, и благодаря этому многие из них смогли найти обратную дорогу в лоно Церкви. Этот, такой нетипичный вид пастырства, стал поводом для обвинения его в содействии модернистам. Но Папа Пий Х, который всегда был благосклонен к дону Орионе, благословил его на эту работу.

Дон Орионе видел также, как много пропадает призваний к священничеству. Поскольку учеба в семинарии была платной, а многие молодые люди были не в состоянии внести плату за нее - знал он это, впрочем, и по своему собственному опыту, - он организовал обучение духовной молодежи из бедных семей.

Как видим, усилия дона Орионе сосредоточились в двух сферах: воспитательная работа и помощь самым нуждающимся. Далее он создает так называемые «Малые Коттоленго», полностью соответствующие известному туринскому заведению. Они возникают в Милане и Генуе в Италии, в Аргентине и даже Польше - во Влоцлавке. (Последнее было ликвидировано гестапо 28 апреля 1942 года, больные вывезены и замучены в газовых камерах.) Деятельность дона Орионе, как это часто бывает, вызывала в людях зависть, что нередко приводило к подлым поступкам и интригам, так что ему пришлось даже на несколько лет покинуть Италию.

Но деятельность неутомимого дона Орионе не ограничивается только этими двумя сферами. Каждый, с кем он знакомится, становится ему близким, а так как он был знаком с сотнями людей, то круг его близких расширяется изо дня в день. С близкими, однако, необходимо поддерживать контакты. Так появляется единственная в своем роде система апостольства - апостольство писем. Пишет он их более десятка в день, и не прекращает писать даже во время смертельной болезни, находя бесконечное количество способов перехитрить присматривающих за ним медсестер и врачей, предписавших больному полный покой.

Пишет он своим подчиненным, благодетелям конгрегации, сотрудникам, пишет «энциклики», адресованные конгрегации, отвечает и охотнику за автографами, и старушке, жалующейся, что хлеб ранит ее десны, и парню, который просит совета. Сколько писем он написал? Не знаю, но полное издание их было бы очень интересным и полезным. Эти письма не являются литературными произведениями, но они наполнены сердечностью, теплом и добротой по отношению ко всем, даже если Орионе кого-то порицает, как например, клириков за то, что спят во время медитирования, или членов конгрегации, слишком любящих удобства. Он знает всех, знает, что кому нужно, поэтому спрашивает своего ученика о здоровье бабушки и отправляет поздравления разным людям. Он обладает качествами, которые почти не встречаются у начальства: не приказывает, не руководит, не следит за каждым шагом, но заботится и беспокоится о каждом своем подчиненном. Сколько же бунтов и демонстраций протеста удалось бы избежать, в том числе и в Церкви, если бы именно таким было отношение к человеку, потому что никому не нравится, когда следят за каждым его шагом. Потому что любому человеку, даже священнику, приятно, когда он чувствует, что начальник беспокоится о нем, проявляет к нему интерес. Однако забота о другом человеке требует определенных усилий, участия, самоотверженности, а это непросто. И хотя слова эти избитые, но пожалуй, можно сказать, что дон Орионе был отцом для всех людей, которых хотя бы однажды встречал.

Второй характерной чертой дона Орионе были необычайные организаторские способности. Он неустанно создает и строит, не имея ни гроша в кармане. «Если из Америки отец приедет с деньгами, то уже не будет называться доном Орионе», - писал ему архиепископ Милана кардинал Шустер, недавно провозглашенный блаженным. «Письмо Вашего Высокопреосвященства меня очень рассмешило, - написал в ответ дон Орионе. - Так и есть: не имею обуви, и если кто-нибудь не купит мне билет, то не за что будет вернуться в Италию». Его бедность - это особая тема. Ничего не имел, так как раздавал все, даже свою одежду, нуждающимся. Однажды, отдав нищему новые брюки, он вынужден был пробираться темными улочками, потому что его сутана была вся в дырах. Так что в домах орионистов, пока был жив их основатель, всегда имелся комплект одежды для дона Орионе - ведь никогда не было известно, в каком состоянии будет его одежда, когда он приедет.

Отметим, однако, сразу, что за превосходную и динамичную организацию дела отвечал друг и соратник дона Орионе дон Карло Стерпи. За обеденным столом дон Орионе, оживленно жестикулируя, излагал свои бесчисленные проекты. Дон Стерпи молча слушал. Подкрепившись, дон Орионе срывался и мчался по своим многочисленным делам. А дон Стерпи спокойно поднимался, аккуратно складывал свою салфетку и измятую салфетку друга и тихо выходил, чтобы обдумать, как упорядочить и воплотить в жизнь все эти разнообразные, зачастую совершенно фантастические проекты. Дону Орионе он был необходим, и оба отлично дополняли друг друга.

На протяжении всей своей жизни дон Орионе старался усмирить эту свою горячность, которая иногда доходила до комичного. Еще будучи клириком в семинарии в Тортоне, он узнал, что кардинал Джузеппе Сарто, патриарх Венеции, приглашает к себе его приятеля, ставшего позднее известным композитором (а в ту пору клирика Лоренцо Пероси), и не только играет с ним в карты, но и (о ужас!) угощает папиросами. Это было чересчур, и клирик Орионе направил патриарху Венеции письмо, в котором очень остро и сурово раскритиковал его за подобные поступки. И лишь когда письмо уже спокойно лежало в почтовом ящике, Орионе осознал, что он сделал, и изрядно испугался. Но ничего не случилось, только к Рождеству Орионе получил пакет из Венеции, в котором была ткань на сутану, высланная, как он полагал, его приятелем Пероси. Прошли годы. Кардинал Сарто стал Папой - это был Пий Х - и от него зависело утверждение устава конгрегации дона Орионе. Когда дон Орионе явился к нему с просьбой об утверждении, то Папа не только утвердил устав, но и выделил материальную помощь для основания новых домов. Однако когда дон Орионе собирался выходить, Папа попросил его задержаться, раскрыл бревиарий и извлек из него пожелтевшее письмо клирика Орионе. «Папе тоже нужно помнить о покорности, - сказал он, - поэтому я держу это письмо всегда при себе».

Один Господь знает, чего стоила мягкость писем дона Орионе и вообще его поступков. Он мог как следует выругать галдящих клириков, а затем, подумав, прийти и извиниться перед ними. «Какой же у меня несдержанный язык», - пожаловался он однажды. Во время строительства «Коттоленго» в Милане к нему прибыла делегация с заявлением о протесте. Дон Орионе спокойно и с железной логикой обосновал свою позицию. Не сумев справиться с его аргументами, те начали выдумывать новые претензии. Дон Орионе, не сказав в ответ ни слова, спокойно распрощался с ними, но в тот вечер он не читал молитв по бревиарию и даже не написал ни единого письма. Правда, было это уже в конце его жизни.

Исходя из обычной логики невозможно понять, как могло развиваться дело дона Орионе. Он строил - и тем более столько! - без гроша в кармане и никогда ни в чем не испытывал недостатка. Тут действовала логика Коттоленго, логика Божия Провидения. Дон Орионе никогда не усомнился в Божией помощи, но всегда был последователен, отнюдь не приписывая себе того, что сделал. «Это не мое дело, - повторял он, - это дело Божие».

Вокруг дона Орионе всегда собирались люди доброй воли - как крупные промышленники, так и люди бедные; те, кто отдавал ему - а собственно, не ему, а его беднякам - и деньги, и свой труд. Их количество изумляет нас и не может не вселять оптимизм: на свете столько людей, готовых посвятить себя ближнему, которые только ждут, чтобы их призвали к этому труду. Даже на самом дне человеческого несчастья, в полностью деморализованной бедствием землетресения Мессине, дон Орионе вдохновлял своим примером людей, готовых помочь нуждающимся. Думается, что эта сторона жизни дона Орионе требует еще более глубокого осмысления.

Дон Орионе не занимался политикой, хотя во время первой мировой войны он направил Папе Бенедикту ХV докладную записку, в которой просил понтифика, чтобы тот призвал воюющих христиан прекратить войну. Но когда во времена фашизма его прежний воспитанник, ставший коммунистом, а затем социалистом, Игнацио Силоне пробирался инкогнито в Швейцарию, дон Орионе заслонял его своим телом при переходе границы, рискуя собственной жизнью. Видя произвол, царящий в Италии при Муссолини, он воскликнул однажды: «Если бы я не носил сутаны, то сам встал бы во главе армии, чтобы освободить страну от этого типа!»

V

Образ жизни, который вел дон Орионе - вставал в 4.30, ложился в полночь, целый день в движении, - мог бы сбить с ног и более сильного, а он отнюдь не был Геркулесом. В конце своей жизни по средам он принимал посетителей в Милане, а по четвергам - в Генуе. Целый день он принимал людей, которые дожидались с самого утра: в долгой очереди стояли промышленник и банкир плечом к плечу с работницей или университетским профессором. Ожидали минутного разговора, исповеди, совета. «Мое сердце натянуто, как трос, который однажды лопнет», - говорил он обычно, но сразу же добавлял: «Хочу умереть стоя, глядя в небо и работая». В апреле 1939 года у него случился первый инфаркт миокарда, но дон Орионе не изменил своего образа жизни. 9 февраля 1940 года - второй инфаркт, но и теперь дон Орионе работал, лежа в постели, - отвечал на огромное количество писем, приходивших со всего мира. Врач категорически потребовал, чтобы он выехал из Тортоны из-за плохого климата в Сан-Ремо, где был более мягкий климат. Дон Орионе протестовал: «

12 марта 1940 года он работал до десяти вечера. Когда лег, вдруг почувствовал себя плохо и вызвал аптекаря, работавшего в общине. Однако инъекция была сделана слишком поздно. В комнате собрались сотоварищи. Дон Орионе исповедался, принял причастие и был соборован. Окинул взглядом близких и сказал: «Уже ухожу», - затем медленно произнес слова: «Иисус, Иисус, Иисус...» - и умер.

Хорошо, что этот скромный человек, который за несколько дней до смерти с возмущением выбросил из местной часовни свой портрет, помещенный над алтарем монахинями, не видел собственных похорон, превратившихся в огромную манифестацию. Вот когда обнаружилось, скольким тысячам людей дон Орионе сделал добро.

Перед смертью дон Орионе написал: «Поддерживаемый Божией благодатью, я провозглашал Евангелие самым убогим, самым бедным людям. Во имя Божия Провидения раскрывал свои объятия и сердце для больных, независимо от их возраста, вероисповедования и национальности. Всем им вместе с хлебом насущным хотел бы дать бальзам веры, особенно тем, которые более всего страдают и всеми заброшены».

Таким был этот удивительный Священник, который в своей жизни собрал воедино величие трех своих предшественников, великих итальянских святых - радость св. Франциска, милосердие и веру св. Иосифа Бенедикта Коттоленго и любовь к молодежи и детям св. Джованни Боско.

PS: Дон Луиджи Орионе причислен к лику блаженных Папой Иоанном Павлом II 26 октября 1980 года. Добавим, что кардинал Кароль Войтыла был его горячим почитателем и именно он отвез в Рим просьбу Епископата Польши по делу беатификации дона Орионе.