ГЛАВА 2. РЕЛИГИОЗНЫЙ ЭКСТРЕМИЗМ И ТЕРРОРИЗМ В КОНФЛИКТАХ НА АРАБСКОМ ВОСТОКЕ

В период "холодной войны" ни СССР, ни США не сумели добиться заметного перевеса либо утвердиться единолично на Ближнем Востоке. Произошел здесь и своеобразный раздел сфер влияния: Израиль поддерживался Соединенными Штатами, на них же ориентировались "умеренные" нефтедобывающие государства Персидского залива. Союзниками Москвы стали насеровский Египет, Ирак, Сирия, Ливия, Алжир. Казалось бы баланс интересов был найден, но именно в этот период вспыхивают на Арабском Востоке самые острые конфликты и войны. Тогда же начинает расцветать терроризм, который приобретает окраску этническую (поскольку связан, главным образом, с арабскими, армянскими, курдскими террористическими организациями) и религиозную (ливанские шииты-смертники).

В наши дни Арабском Востоке на доминирующие позиции в ряде государств выдвинулись исповедующие антиамериканизм и антизападные настроения исламские экстремисты, радикальные движения, стимулирующие нестабильность - Исламский джихад, Хезбаллах, Исламская армия спасения и многие другие. Отвергая общепринятые международные нормы, они охотно прибегают к терроризму для осуществления своих целей. Истоки этого явления, помимо всего прочего /1/, лежат также в подъёме в арабском мире социально-политических движений, ставящих своей целью исламизировать все стороны общественно-политической жизни, возродить исламские институты - власти, семьи, права - в их традиционном или модернизированном виде, создать условия для развития исламской экономики как важнейшего средства решения вопроса социальной справедливости, удовлетворения материальных потребностей мусульман. Этот феномен может расцениваться и как противодействие западно-христианской цивилизационной модели, и как возрождение традиции, опирающейся на ценности ислама. Это явление связано также с выходом на политическую арену тех социальных групп, чья жизнь оказалась дезориентирована, нарушена в результате модернизации, быстрых социальных и общественных перемен. Ислам проявляет себя в этих условиях как активный регулятор общественной деятельности, как влиятельный политический фактор.

Палестино-израильский и алжирский конфликты избраны в качестве объектов исследования по нескольким причинам.

Во-первых, они породили специфическую форму религиозного терроризма, вышедшего за страновые и региональные рамки, и потому представляют реальную угрозу международной безопасности.

Во-вторых, новейшая история государств, на территории которых происходят рассматриваемые конфликты, была тесно переплетена с Советским Союзом. Москва сыграла решающую роль при образовании государства Израиль (какие цели при этом преследовало тогдашнее советское руководство - вопрос иной). В наши дни репатрианты из теперь уже бывшего СССР составляют пятую часть его населения, способную через собственные экономические и политические структуры ("русская партия" Натана Щаранского) влиять на политику страны.

В настоящее время Россия является коспонсором ближневосточного мирного процесса и вопреки усилиям американской дипломатии, стремящейся вытеснить ее и из этого процесса, и из региона вообще, Россия намерена со временем активизировать здесь свою роль в сфере поддержания безопасности. Это отвечает интересам арабских государств: и тех, которые, избрав в свое время соцориентацию и став союзниками и партнерами СССР, стремится к налаживанию связей с Россией, и тех, прозападных режимов Ближнего Востока, в том числе и нефтеэкспортеров, кто заинтересован в создании в регионе противовеса американо-западноевропейскому влиянию /2/.

В-третьих, особенности постсоциалистического развития Алжира и роль там религиозного фактора представляют несомненный интерес для судеб демократии в России, так как позволяют проследить, как в новейшей истории этой арабо-мусульманской страны решаются проблемы взаимоотношения власти и оппозиции, власти и интеллигенции, власти, армии и общества. Опробованная алжирским режимом стратегия, заключающаяся в чередовании политических и силовых методов при решении внутренних проблем, также может быть востребована в сегодняшней России и других государствах Содружества Независимых Государств. Опыт Алжира позволяет также просчитать все те возможные последствия, к которым может привести использование недемократических методов при защите стабильности, демократии, правопорядка.

В-четвертых, названные конфликты имеют непосредственное отношение к России и к Югу Содружества ввиду географической приближенности к ним стран, где они происходят. Как и Центральная Азия и Закавказье, регион Арабского Востока находится на стыке сфер влияния Запада и России и происходящее там косвенно или прямо отзывается на ситуации на Юге Содружества. Это означает, что процветающий в этих странах религиозный экстремизм и терроризм обладают возможностью воздействовать на конфликтный потенциал новых независимых государств бывшего СССР.

Анализ этих двух конфликтных ситуаций, происходящих в в государствах арабо-мусульманского региона, позволяет выявить и ряд других проблем, имеющих важное значение для развития политического процесса в России и в постсоветских республиках Юга и, в частности, вопрос о том, при каких условиях вызревает экстремизм и как он перерастает в терроризм. Накопившийся в этих конфликтах негативный и позитивный опыт может быть учтен в процессе разрешения и урегулирования конфликтов в Содружестве.

Рассмотрим вначале под углом зрения этих проблем, а также специфики проявления религиозного экстремизма и терроризма палестино-израильский конфликт - один из самых старых, кровопролитных и продолжительных из всех региональных конфликтов, зародившихся еще в период "холодной войны".
2.1. Политический экстремизм в религиозном обличье в

палестино-израильском конфликте
Начиная с 1948 г., арабо-израильский конфликт вобрал в себя пять войн, десятилетия идеологической риторики и воинствующего национализма, религиозный экстремизм, геостратегическое противоборство сверхдержав и многое другое. Его средоточием является палестинская проблема, имеющая несколько аспектов /3/: национальный, или собственно палестинский, суть которого состоит в обеспечении законности устремлений палестинцев к независимому национальному развитию в рамках собственного государства; региональный, поскольку нерешенность палестинской проблемы затрагивает интересы и судьбы всех арабских народов; международный, где проблема Иерусалима и сохранения доступа верующих к святыням иудаизма, христианства и ислама занимают одно из центральных мест.

Трудно найти какой-либо другой политический вопрос - помимо, быть может, проблемы борьбы с апартеидом в ЮАР, - по которому в течение нескольких десятилетий взгляды и практическая деятельность развивающихся стран были бы столь едины и очевидны, как вопрос о необходимости решения палестинской проблемы и осуждения в связи с этим позиции Израиля. Идея справедливого и всеобъемлющего ближневосточного урегулирования, решения палестинской проблемы до сих пор встречает поддержку в самых разных политических кругах, в том числе и религиозных. Существует, однако, целый спектр мнений и предложений по всей проблеме в комплексе и палестинской в частности. Религиозные партии, организации, группировки в странах Ближнего и Среднего Востока не остались в стороне от этих дискуссий не только в плане чисто теоретической разработки проблемы, но и в конкретной деятельности. Этот вопрос имеет свою предысторию.

Еще в эпоху английского мандатного правления в Палестине духовные лидеры пытались навязать конфликту между еврейскими поселенцами и палестинским национальным движением религиозный характер. В странах мусульманского Востока широко пропагандировался тезис о "сионистско-еврейском заговоре", создающем угрозу "миру ислама". На протяжении всей истории арабо-еврейского конфликта мусульманские деятели принимали активное участие в борьбе против сионистского проникновения в Палестину, английского колониального господства. Нередко они блокировались с националистическими элементами, выдвигавшими экстремистский лозунг "войны за освобождение всей Палестины", выступали с критикой сионизма с религиозных позиций /4/. Наибольшую активность в этом плане проявляла Ассоциация "Братьев-мусульман", зародившаяся в 1929 г. в египетском городе Исмаилия и распространившая свое влияние на все страны Арабского Востока.

В нашу задачу не входит анализ организационной структуры и программных установок "Братьев-мусульман" /5/, а также других религиозно-экстремистских движений, прочно занявших определенный спектр в политической жизни Арабского Востока /6/. Эти движения являются фундаменталистскими в том смысле, что их конечная цель - "исламское государство", и для достижения ее пригодны любые методы, включая вооруженное насилие и террор.

Остановимся на вопросе о воздействии политического экстремизма в фундаменталистском обличьи на решение палестинской проблемы, которая, как отмечалось выше, имеет региональное и международное значение.

"Братья-мусульмане" рассматривали конфликт арабов с Израилем исключительно в религиозных терминах, в рамках религиозной конфронтации. Появившиеся в 40-е годы первые ячейки "Братьев-мусульман" в Иерусалиме, Яффе, Хайфе, Наблусе, других городах развернули активную подготовку к Палестинской войне под лозунгами джихада, организовывая сбор средств, оружия для "спасения" Палестины /7/. Несмотря на противодействие некоторых арабских правителей, "батальоны джихада" из числа "Братьев-мусульман" приняли активное участие в первой арабо-израильской войне 1948 г. После разгрома Г.А.Насером Ассоциации "Братья-мусульмане" прекратили в Египте легальное существование, и в арабо-израильских войнах 1967 и 1973 гг. принимали участие только отдельные их представители.

Арабо-израильский конфликт 1967 г., исламская революция в Иране, вторжение Израиля в Ливан в 1982 г. стали своего рода катализаторами идей "воинствующего ислама" на всем Арабском Востоке и в самом Израиле. Действия шиитов-смертников в Ливане способствовали выводу из этой страны израильской армии, а акты самопожертвования и террора религиозных фанатиков придали иной характер борьбе палестинцев на оккупированных территориях. В палестино-израильский конфликт были втянуты новые участники - молодежь и учащиеся. Произошел определенный сдвиг в традиционно светском конфликте палестинских арабов с властями Израиля. В нем все заметнее стало воздействие религиозного фактора, в обоих противоборствующих лагерях возросла роль фундаменталистов и религиозных фанатиков. Эта тенденция нашла свое яркое проявление в ходе массового народного восстания против израильской оккупации (его обозначают арабским словом "интифада"), вспыхнувшем в декабре 1987 г. на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа.

К настоящему времени "Братья-мусульмане" официально признаны в качестве легальной организации не только в Египте и Иордании, но и в Израиле. Исходя из своей долгосрочной стратегии - ликвидировать Израиль как сионистское образование и установить на территории всей Палестины исламское правление, - "Братья-мусульмане" отвергают и осуждают любые контакты с израильскими властями , считая, что переговоры о создании палестинского государства лишь на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа следует рассматривать как предательство палестинского дела и ислама /8/. Но это долгосрочная стратегия, планы, которые предстоит осуществить в будущем. А как действовать сегодня в условиях, когда у палестинцев нет достаточных сил, чтобы уничтожить Израиль?

Для этого "Братьями" разработана краткосрочная стратегия. Речь идет в первую очередь о том, чтобы трансформировать Палестину в исламское государство, живущее по законам шариата. Поскольку для этого потребуется время, идеологи организации предлагают избегать конфронтации с израильскими властями. Попутно они критикуют руководство Организации освобождения Палестины (ООП) за ее светскую ориентацию, выдвигая себя в глазах населения оккупированных территорий единственной альтернативой израильскому господству.

"Братьями-мусульманами" предприняты и практические шаги в целях "исламского решения" палестинской проблемы. Так, созданные ими низовые мусульманские ячейки, сплоченные и подчиняющиеся единому руководству, занимаются разоблачением "предателей, агентов, сторонников национализма", а также привнесением в антиизраильскую борьбу "осознания истинной природы битвы с сионизмом". Разработанная "Братьями" программа просвещения должна помочь "палестинским массам прийти к полной вере в бога", понять природу "религиозного конфликта с евреями" /9/.

На всем протяжении интифады "Братья-мусульмане" отвергали ООП как законного представителя палестинского народа, подвергали резкой критике Палестинскую национальную хартию этой организации, ее политическую программу за светский характер последней /10/. Скорее всего именно это обстоятельство послужило основанием для достаточно терпимого отношения к "Братьям-мусульманам" израильских властей. Они, действуя вполне скоординированно с иорданским руководством, не возражали в принципе против создания альтернативы ООП в лице "Братьев-мусульман", которых они считали более умеренными по сравнению и с ООП, и с другими религиозными организациями.

Помимо "Братьев-мусульман" активное участие в конфликте с израильскими властями принимают организации и группировки экстремистского толка: Партия исламского освобождения, Исламская священная война, а также Мусульманская молодежь, Семейство священной войны, Мусульманское содружество и др. Особое место среди них заняло Исламское движение сопротивления, или Хамас, что является аббревиатурой арабского названия. Основанная в декабре 1987 г. и финансируемая государствами Персидского залива, прежде всего Саудовской Аравией, эта организация выбилась в авангард борьбы с израильскими властями в ходе интифады. Кстати сам термин "интифада", означающий "сотрясение", "дрожание", как утверждают, впервые появился в листовке Хамас 14 декабря 1987 г./11/.

Лидеры Хамас трактуют войну с Израилем исключительно в религиозных и националистических терминах как борьбу ислама с иудаизмом, а арабизма с сионизмом ("Хамас - передовой отряд борьбы с международным сионизмом, а джихад - средство и путь такой борьбы" /12/). Принятая в 1986 г. "Хартия Хамас" утверждала, что Палестина - "священная земля ислама, принадлежащая мусульманам до скончания времен". Не признается и самого факта существования Израиля, а какие бы то ни было переговоры с ним вообще исключаются. При этом "Хартия" допускает только один способ решения палестинско-израильского спора - создание путем вооруженной борьбы исламского государства на всей территории Палестины - от Иордании до Средиземного моря /13/. В действиях лидера Хамас Ахмеда Ясина и его сторонников несомненно присутствует и сильный элемент религиозного фанатизма, антисионизма.

Хамас с самого начала своего существования выдвинуло претензии на то, чтобы стать единственно законным представителем палестинского народа. Как утверждалось в датированном январем 1990 г. памфлете "Подход Хамас к палестинской проблеме", "для палестинского народа нет ничего лучше, чем исламское религиозное руководство" /14/.

Жесткая позиция Хамас в палестинско-израильском конфликте, в вопросах ближневосточного урегулирования в целом, борьба за лидерство в Объединенном национальном руководстве интифадой привели эту организацию к очень противоречивым и непоследовательным отношениям с ООП. 15 ноября 1988 г. проходившая в Алжире 19-я сессия Национального совета Палестины провозгласила палестинское государство. В одном из важнейших документов, принятых на сессии - Декларации независимости, - оно определяется как государство для всех палестинцев, включая и тех, кто живет в диаспоре. В декабре 1988 г. в ходе первых за 13 лет официальных контактов ООП и США Ясир Арафат признает право Израиля на существование и от имени своей организации отрекается от политики терроризма. Фактическое признание Израиля и призыв к мирному сосуществованию двух государств - палестинского и еврейского - на территории бывшей подмандатной Палестины, Хамас заклеймило как "предательскую позицию, одобренную теми палестинцами, которые выступают за уступку некоторых частей Палестины". Развернув террор против евреев, Хамас не щадило и "предателей"-палестинцев, сторонников Ясира Арафата. Тем самым достигалась двойная цель: громкими террористическими актами Хамас поднимало свои ставки и уничтожало политических конкурентов - арафатовцев ООП.

Несмотря на существование такой достаточно опасной и влиятельной террористической организации, какой является Хамас, в целом в исламском движении в Израиле отсутствует единая организационная структура, координирующий центр и общая программа, принятая всеми группировками. В зависимости от политических установок, от источников финансирования мусульманские организации придерживаются различной ориентации: проиранской, проиорданской, просирийской и даже проправительственной, израильской. И тем не менее у всех участвующих в конфликте мусульманских группировок есть много общих черт, позволяющих рассматривать их как влиятельное оппозиционное движение, одну из сторон во внутриизраильском конфликте.

Все они, согласно опросам, проводящимся с 80-х годов, признают следующую иерархию "врагов ислама": "империалисты", к числу которых отнесены США и их партнеры по военному блоку; Израиль - враждебное антиисламское образование в сердце мусульманского мира; "местные неисламские силы", связанные со сверхдержавами и действующие в их интересах, что противоречит чаяниям палестинцев /15/. Что касается этой третьей категории "врагов ислама", то они, в интерпретации исламских экстремистов, насаждают секуляризм, олицетворяют "неверие", "джахилию", являются наибольшим злом и потому первоочередной задачей должна стать борьба с "атеистическими режимами" /16/.

Общими для всех экстремистских мусульманских группировок являются формы и методы борьбы. Практически все они представляют собой глубоко законспирированные организации, часто имеют военизированные ответвления и легко прибегают к террору и насилию в целях "исправления" существующей политической системы . Хамас, например, давно уже вышел за страновые рамки, обосновав свои отделения во всем регионе. Его политические представители вступают в контакты, ведут переговоры, словом, занимаются политической рутиной, и военизированную, подпольную ветвь. Она-то и осуществляет террористические акты, готовит боевиков, фанатиков-самоубийц. Специалист по мусульманскому экстремизму, профессор социологии Американского университета в Каире Саад ад-Дин Ибрахим подчеркивал, что каждый член религиозно-экстремистской группировки или организации "представляет собой бомбу замедленного действия, готовую взорваться в любую минуту" /17/. Характерно также, что все они ориентируются в своей деятельности на молодежь, считая, что только она способна еще без сомнений и колебаний положить свою жизнь в решающей схватке с врагом.

Исламисты сумели привлечь к себе большое число сторонников, умело манипулируя антиимпериалистическими лозунгами, призывами ко всеобщей социальной справедливости, равенству, которые, как они утверждали, можно достичь лишь при условии возврата населения Палестины к нормам шариата. При этом исламисты выглядели особенно привлекательно на фоне политиканов и демагогов, функционеров ООП, зачастую погрязших в коррупции и в значительной степени утративших доверие народа. Несмотря на то, что лидеры религиозно-экстремистских группировок так же, как и политики, придерживающиеся светской ориентации, отдают дань демагогии и риторике, им пока с успехом удается выдавать себя за защитников "униженных и оскорбленных". Проникновенный и доступный язык, на котором обращаются к народу шейхи и религиозные деятели, резко контрастирует с пустыми, бодряческими фразами и лозунгами профессиональных политиков. Благодаря своим эмоциональным проповедям, призывам к вооруженным выступлениям, фанатичный лидер Хамас шейх Ахмед Ясин превратился со временем в настоящего "властителя дум", неформального духовного лидера не только мусульманских экстремистов, но и всего арабо-палестинского населения Западного берега и Газы.

В ходе интифады ООП призвала к созданию светского демократического государства, объединяющего мусульман, евреев и христиан. Одновременно с этим, а возможно, и задолго до восстания палестинцев ООП попыталась действовать сообща с мусульманскими организациями, поскольку стало очевидно, что последние перехватывают у нее инициативу на многих ответственных участках, в особенности в борьбе за умы молодежи. В своем интервью еженедельнику "Ньюсуик" /18/ Арафат вынужден был признать, что на палестинскую молодежь оказывают воздействие исламские группировки фундаменталистского толка, однако он отрицал какое бы то ни было серьезное влияние хомейнизма. Арафат объявил о том, что исламские группировки имели своих представителей в высшем органе власти, формирующем политику и программу действий ООП, - Национальном совете Палестины и в Центральном совете, являвшемся связующим звеном между НСП и Исполкомом ООП. Это свидетельствовало, по словам Арафата, о демократическом характере палестинского движения сопротивления, представляющего широкий спектр мнений всего палестинского общества. "Восстание на оккупированных Израилем территориях охватывает весь палестинский народ, все его слои. Оно не носит фундаменталистского характера, но это вовсе не означает, что в нем не участвуют религиозные движения, которые выступают под флагом ООП" /19/.

Учет исламского фактора помогает лидерам ООП расширить массовую базу их организации, вовлечь в нее новых членов, а также заручиться финансовой, политической, военной поддержкой влиятельных религиозных центров (Саудовской Аравии, Ирана, Пакистана). Принимает во внимание Я.Арафат и рост симпатий к мусульманским фундаменталистам в самой ООП, и то обстоятельство, что большая часть мусульманских политических группировок на оккупированных территориях - противники сирийского президента Х.Асада, с которым Арафат и подчиняющиеся ему организации неоднократно вступали в открытый конфликт.

Контакты ООП с мусульманскими группировками, с религиозными "центрами силы" в мусульманском мире - скорее вопрос тактики, нежели стратегии. Например, сближение с Ираном после победы там исламской революции (в Тегеране было открыто посольство ООП, а сам Арафат демонстративно выражал солидарность с руководством ИРИ и был одним из первых арабских политиков, нанесших в эту страну визит в 1979 г.) не было долговременным. И не только потому, что палестинским руководителям как будто бы пришлись не по душе настоятельные рекомендации Хомейни исламизировать ООП /20/. Трудно было представить адептами хомейнизма Арафата и других лидеров ООП - последовательных приверженцев светской ориентации, убежденных сторонников арабского национализма . А уж после того, как вспыхнула ирано-иракская война, Арафат, как опытный политик, понял, сколь невыгодной для него стала дружба с режимом, ставшим врагом арабского мира. Разрыв лидера ООП с Тегераном был несомненно обусловлен и политическими причинами, в числе которых не последнюю роль сыграло сирийско-иранское сближение: ведь именно сирийские войска вытеснили проарафатовские отряды ООП из Бейрута в 1982 г., заставили их искать убежище в Багдаде. Видимо, тогда же Арафат сделал выбор в пользу Саддама Хусейна, которого он открыто и безоговорочно поддержал в ходе Операции "Буря в пустыне" в 1990-91 гг. Но это произошло не в силу того, что Арафату якобы изменило политическое чутье, как утверждали тогда многие обозреватели и политики, а вследствие безвыходной ситуации, в которой оказалась ООП, лишившаяся в 90-е годы могущественного "спонсора" - СССР - и вынужденная искать покровительства у иракского диктатора. Но вернемся к внутреннему конфликту в Израиле и роли в нем ООП.

13 сентября 1993 г. на лужайке перед Белым домом в Вашингтоне И.Рабин и Я.Арафат подписывают соглашение о палестинской автономии, а 4 мая 1994 г. в Каире - полномасштабное палестино-израильское соглашение об автономии палестинцев в секторе Газа и Иерихоне /21/. Важной вехой мирного урегулирования явилось временное израильско-палестинское соглашение (сентябрь 1995 г.), включившее в себя частичное расширение полномочий самоуправления палестинцев на Западном берегу путем создания собственных учреждений /22/. В соответствии с этим соглашением на территории Западного берега и в секторе Газа 20 января 1996 г. состоялись демократические выборы президента и Совета палестинской автономии, в результате которых впервые на палестинских территориях был создан легитимный орган национального самоуправления палестинцев и избран его законный руководитель, которым стал Ясир Арафат.

Палестинский Совет и президент избраны на переходный период до мая 1999 г., когда, в соответствии с палестино-израильскими договоренностями, должны закончиться переговоры об окончательном урегулировании конфликта. Арафат провозгласил главной целью построение светского демократического государства, базирующегося на рыночной экономике. Предполагаемая модель палестинского общества, возможно, близка к египетской или турецкой и представляет собой политическую систему, типичную для стран Третьего мира, где авторитаризм руководства и традиционный образ жизни сочетаются с элементами демократии.

Активное включение исламских группировок в борьбу поставило перед властями Израиля новую проблему - предотвратить возможность слияния "палестинского фундаментализма" с иранским и ливанским, не допустить перерастания палестинско-израильского конфликта в религиозную войну /23/. Последнее стало вполне реальным в свете последовавшего за подъёмом "политического ислама" бурного ответного взрыва фундаментализма и экстремизма в среде еврейских ортодоксов. Выразители этих настроений - ряд еврейских религиозно-националистических партий и организаций - ратуют за прекращение любых переговоров с палестинцами и против ухода с оккупированных территорий, рассматриваемых ими как неотъемлемая историческая часть Израиля. Еврейские фундаменталисты считают, что политика правительства в отношении оккупированных территорий должна подчиняться религиозной идее с тем, чтобы "народ Израиля" смог осуществить "богоданную миссию воссоздания библейского царства Израиль" (как известно, частью своей исторической родины евреи считают Западный берег реки Иордан, именуемый ими, в соответствии с библейской традицией, Иудеей и Самарией) /24/.

Практическую реализацию фундаменталистских призывов все активнее берет на себя экстремистски настроенная часть израильских поселенцев, которые не намерены идти на какие-либо уступки арабам. Следовательно, те израильские политики, которые пытаются найти выход из кризиса, "навести мосты" с противоборствующей стороной, с умеренными палестинскими лидерами, попадают, также как, собственно, и умеренные палестинские деятели, под огонь двойной критики - со стороны мусульманских и еврейских фундаменталистов. Гибель израильского премьера Ицхака Рабина от рук молодого фанатика, члена еврейской экстремистской организации, обвинявшей Рабина в излишних уступках арабам, свидетельствует о драматизме и остром накале борьбы, которой сопровождается процесс мирного урегулирования арабо-израильского конфликта.

В то же время и руководители ООП вынуждены считаться с увеличением влияния религиозно-экстремистских организаций на палестинцев. Например, по оценкам журнала "Мидл ист", в эти организации в 80-е годы было вовлечено до 10% населения Газы /25/. Некоторые социологические опросы показывали, что 26,5% палестинских арабов на оккупированных территориях поддерживали идею установления там исламского правления, введения норм шариата /26/.

В результате действий еврейских и арабских фундаменталистов, каждый из которых стремится навязать противной стороне идею собственного культурного, религиозного превосходства, осуществить "культурное насилие" /27/, палестино-израильский конфликт приобрел трудноразрешимый характер. Он усугубляется региональным соперничеством.

Палестино-израильский конфликт невозможно анализировать в отрыве от региональной и международной ситуации, а его религиозный аспект становится понятнее только при учете сложных и неоднозначных подходов арабских соседей Израиля к религиозному экстремизму и терроризму во имя веры, к которым прибегают Хамас и другие радикальные мусульманские группировки на Арабском Востоке. Наряду с ООП активными участниками конфликта с Израилем являлись арабские государства. Масштабы ближневосточного конфликта определялись в прошлом "холодной войной", но и многие арабские лидеры внесли свой вклад в его разжигание. Некоторым арабским режимам и особенно экстремистским и террористическим организациям заключение мира с Израилем вообще было невыгодно. Ведь состояние войны с "сионистским образованием" и "американским сателлитом" давало возможность ряду арабских лидеров прятаться за конфликт, списывать на него внутренние экономические и политические трудности, оправдывать свою несостоятельную политику. Кроме того, не только для таких репрессивных режимов, как иракский и сирийский, но и для "умеренных" арабских государств борьба с Израилем служила удобным прикрытием для наращивания военной мощи, а также получения колоссальных финансовых поступлений, которые шли на поддержание арабского единства.

"Непримиримые" (Ливия, Ирак, ряд религиозных и националистических арабских организаций), упорно не желающие признавать существование государства Израиль и вследствие этого отказывающиеся от какого-либо диалога с ним, составляют самую немногочисленную группировку в арабском мире. Ливийский лидер М.Каддафи, например, расценивает действия по установлению дипломатических отношений с Израилем как предательство "святого арабского дела". Бросается в глаза сходство его позиций с установками мусульманских экстремистов, признающих, как и арабские "левые", тактику вооруженной борьбы единственным средством общения с "незаконно созданным сионистским образованием" /28/.

Еще один оппонент Израиля в арабском мире - Сирия, являвшаяся в свое время активной участницей созданного арабскими "непримиримыми" с одобрения СССР "фронта стойкости, противодействия и отказа", который сделал ставку на фактическую ликвидацию Израиля как государства. В наши дни Сирии, бесспорно, принадлежит ведущая роль в переговорах с Израилем, и она доказала, что без ее участия либо согласия невозможно разрешить никакую конфликтную ситуацию на Ближнем Востоке. "Нет войны без Египта, но нет и мира без Сирии", - любят напоминать в политических кругах Дамаска /29/. Стратегию и тактику Сирии на Ближнем Востоке определяют многие факторы. В их числе: планы воссоздания "Великой Сирии", частью которой должен стать Ливан; возвращение Голанских высот и Газы, захваченных Израилем в ходе войны 1967 г.; противодействие влиянию Египта, Ирака, Саудовской Аравии в регионе; вытеснение произраильских сил с юга Ливана /30/.

Подъём исламского движения в самой Сирии и в Газе, возвращения которого требует Дамаск, поставили сирийское руководство перед дилеммой: продолжать наращивать антиизраильскую борьбу, которая "благодаря" усилиям фундаменталистов сохраняет черты религиозного противостояния арабов и евреев, или вступить на путь переговоров с Израилем. Для Дамаска краеугольным камнем политики остается светская концепция "арабского социализма". В прошлом - в 70-8-е годы - сирийское руководство вело со своими "Братьями-мусульманами" и подобными им религиозно-политическими движениями непримиримую борьбу /31/, а потому какие бы то ни было варианты сотрудничества с силами, выступающими под флагом мусульманского фундаментализма, оказываются для Дамаска неприемлемыми. Трудно представить себе возможности его взаимодействия с организациями наподобие Хамас, хотя Х.Асад и не прочь манипулировать в своих целях антиарафатовскими силами в исламском движении на оккупированных территориях. Ведя в отношении Израиля сложную политическую игру, непосредственной целью которой является возвращение под сирийскую юрисдикцию захваченных Израилем территорий, Дамаск по-прежнему хотя и в несколько смягченном виде сохраняет репутацию непримиримого противника Израиля, и на него готовы сделать ставку как светские, так и религиозные противники мирного решения ближневосточной проблемы.

На разжигание вооруженного сопротивления "израильской оккупации" сделал ставку и Иран, который, активно внедрившись в 80-е годы в исламские движения в Ливане, объективно способствовал радикализации арабо-израильского конфликта. Стратегия Ирана направлена на подрыв позиций "умеренных" в исламских организациях как Ливана, так и Израиля, на ослабление влияния Сирии, до какого-то времени самостоятельно противостоявшей в Южном Ливане Израилю и поддерживаемой им Армии Южного Ливана. Примечательно, что официальный Тегеран, как и Дамаск, весьма прохладно отреагировали на провозглашение палестинского государства и на последовавшие за этим израильско-палестинские переговоры, обвинив ООП в отступничестве за то, что она согласилась включить в сферу юрисдикции планируемого палестинского государства только те районы Палестины, которые были оккупированы Израилем в 1967 г. в ходе "Шестидневной войны" /32/. Иран, как известно, солидаризируется с теми политическими кругами в палестинском движении и в арабском мире, которые выступают с требованиями воссоздания Палестины в границах 1947 г., что Арафат и другие "умеренные" расценивают как неконструктивное и невыполнимое требование.

С началом кризиса в Персидском заливе, который был связан с оккупацией Ираком Кувейта, багдадский режим неожиданно перехватил у Ирана инициативу, призвав к джихаду против Израиля почти в тех же выражениях, что и руководители ИРИ. Очевидно, что религиозная риторика иракского диктатора, "прославившегося" своей жестокостью и цинизмом, призвана была отвлечь внимание мусульманского сообщества от бесчинств, творимых войсками Саддама Хусейна в Кувейте, создать дымовую завесу, прикрывающую истинные и отнюдь небескорыстные цели, которыми руководствовался Ирак в некогда "дружественной арабской стране", и направить гнев арабо-мусульманской общественности в привычное и апробированное русло борьбы с сионистским Израилем во имя защиты исламских идеалов.

На другом спектре внешних сил, прямо или опосредованно участвующих в арабо-израильском конфликте, - "умеренные", созревшие для переговоров с Израилем и установления с ним нормальных межгосударственных отношений. Это прежде всего - Египет, который первым подписал в 1979 г. мирный договор с Израилем. Примечательно, что в собственной стране египетские лидеры вынуждены балансировать между светскими и религиозно-экстремистскими партиями и организациями, демонстрировать свою приверженность исламу и сдерживать мусульманскую оппозицию, обвиняющую власть в предательстве "общеарабского дела" за ее "сговор с Израилем". Президент Анвар Садат, подписавший Кэмп-Дэвидские соглашения, собственно, поплатился своей жизнью за такое "предательство" /33/.

Большое значение для развития мирного процесса на Ближнем Востоке имело и установление 26 октября 1994 г. мира между Израилем и Иорданией. Примечателен тот факт, что в отличие от "левых" режимов Ирака и Сирии, иорданская монархия пошла на сотрудничество с мусульманскими фундаменталистами, легитимизировала их "умеренные" организации ("Братья-мусульмане"), представленные в иорданском парламенте. Отдавая предпочтение последним, иорданские власти, вероятно, надеются увидеть в руководстве будущего палестинского государства мусульманских традиционалистов, а не радикалов - выходцев экстремистских мусульманских группировок, способных взорвать политическую стабильность не только в Иордании и на территориях палестинской автономии, но и по всему Ближнему Востоку.

Что касается государств Магриба - Туниса и Марокко, то они, успешно справляясь с фундаменталистской оппозицией у себя дома, отнюдь не склонны поощрять ее за пределами своих государств, в Израиле, в частности. Объективно заинтересованные в мирном завершении конфликта Израиля с арабами и де-факто давно установившие с Израилем дипломатические и экономические отношения, магрибинские правители тем не менее не спешат признать Израиль де-юре с тем, чтобы не дать лишних козырей в руки собственным оппозиционерам, наибольшую опасность среди которых представляют религиозные экстремисты. Насколько серьезной для этих режимов может стать угроза мусульманского терроризма, свидетельствует опыт Алжира /см. подробнее ниже/. Разразившаяся здесь в 90-е годы гражданская война, вызванная чисто внутренними причинами, выявила серьезные несовпадения в подходах к проблемам ближневосточного урегулирования со стороны официальных властей, занявших в целом умеренную примиренческую позицию, и религиозной оппозиции, выступившей с воинственными лозунгами борьбы с Израилем до победного конца и попытавшейся использовать "израильскую карту" для привлечения на антиправительственную платформу большего числа сторонников.

Палестино-израильские соглашения и взаимное признание Израиля и ООП подвели черту под целой эпохой противостояния арабов и евреев на Ближнем Востоке. Но до всеобъемлющего урегулирования здесь все еще очень далеко: не достигнуто согласия на сирийско-израильских переговорах, продолжаются спорадические рейды израильской авиации в Южный Ливан, в самом Израиле не прекращаются террористические вылазки исламских боевиков - все эти договоренности все же могут расцениваться как настоящий прорыв к миру в самом затяжном и кровопролитном конфликте в регионе.

Выдвинутая мусульманскими "непримиримыми" концепция решения палестинского вопроса за счет государства Израиль имеет только внешнее сходство с политическими инициативами, направленными на всеобъемлющее и справедливое урегулирование ближневосточного конфликта. Она практически не содержит конструктивных предложений, перенося основную тяжесть не в русло борьбы за достижение законных прав палестинского народа, а в пронизанную религиозно-шовинистическими установками программу построения исламского государства. Вместе с тем участие религиозных кругов, мусульманской молодежи в политической борьбе свидетельствует о расширении массовой базы арабо-палестинской оппозиции, с которой власти Израиля и палестинской автономии вынуждены считаться.

Разрешение арабо-израильского конфликта осложнено воздействием национального и религиозного факторов. Ведь Израиль был создан именно как "еврейское государство", и это изначально ставило арабов в неравное положение. Идея "богоизбранного народа", культивируемая еврейскими ортодоксами, породила ситуацию "культурного насилия", ответом на которую явился палестинский экстремизм в религиозном обличьи. Кроме того, и у евреев, и у арабов религия - компонент национальной культуры, образ жизни, традиция, элемент этно-идентификации.

Альтернативой такому межцивилизационному конфликту могло бы стать еврейско-арабское светское государство, построенное по образцу Индии или Ливана. В таком государстве этно-конфессиональные группы конституционно или в соответствии с заключенным между ними пактом о национальном согласии должны быть пропорционально представлены во властных структурах. Недостатком этого варианта решения конфликта является наличие в Израиле двух крупных этно-конфессиональных общностей, одна из которых будет стремиться взять верх над другой в государственной политике и официальной идеологии. Тот же Ливан, который в отличие от Израиля относительно однороден в этническом отношении, сумел просуществовать в мире только несколько десятилетий после заключения в 1945 г. Национального пакта между крупнейшими религиозными общинами страны. Но по завершению гражданской войны 70-х годов верх здесь взяли сунниты. В Нигерии у власти утвердились мусульмане Севера, а в Египте копты сведены до положения меньшинства, и их выдавливают и из правительственных структур, и из страны. Следовательно, совместное проживание в Израиле двух народов, разделенных религией и национальной враждой, которую питают экстремизм и террористические акты, чревато вспышками новых конфликтов, ростом нестабильности. Полное возвращение к так и нереализованному плану ООН по созданию государства Израиль в наши дни уже нереально. Но вот максимальное разъединение двух народов, развитие местного самоуправления на территориях компактного проживания палестинцев, создание автономных территориально-административных единиц, которые в перспективе могут стать базой для отдельных государств - еврейского и палестинского - представляется шагом в сторону выхода из этого тянущегося почти полвека конфликта.