Сборник докладов XX юбилейных Международных Кирилло-Мефодиевских чтений (24 мая 2014 г.) Минск «Ковчег» 2015

В обществе исчезли представления о высших ценностях и идеалах. Оно стало ареной необузданного эгоизма и нравственного хаоса. Духовно – нравственный кризис усугубляет кризисные явления в политике, экономике, социальной сфере, межнациональных отношениях.

Христианство исходит из понимания ценности как абсолютного блага, имеющего значимость в любом отношении и для любого субъекта. Христианские ценности не сводятся только к евангельским заповедям и нравственным правилам. Они составляют целую систему.

Секта же, как и христианская Церковь, осуществляет миссионерскую деятельность. Секта практически всегда стремится любыми путями обратить как можно больше количество новых адептов. Секты могут предложить человеку все, что он только пожелает, все, до чего только сможет додуматься его разум, кроме одной единственной вещи – свободы.

Секта может маскироваться под различные миротворческие, экологические, образовательные и т.п. проекты, используя их как приманку. Она может регулярно изменять свое название, объем и содержание распространяемой «для непосвященных» информации о себе.

Влияние сект распространяется в основном на людей уязвимых и психологически нестабильных, у которых имеются проблемы преимущественно социального характера. В этом смысле молодежь - группа наиболее податливая, хотя в принципе человек любого возраста может попасть в секту. Вербовкой сектанты занимаются в местах наибольшего скопления молодых студентов: в университетах, на вокзалах (станциях), автостоянках. На своих «лекциях» миссионеры играют на интересах студентов – предполагают дать им возможность проявить себя, поощряют их (например, поездкой в другие страны).

Проблема культовых объединений и сект давно престала быть частным делом какой-либо из стран: к сожалению, эта проблема имеется в каждой стране и с каждым годом ширится и возрастает.

Постановление о сектах в Европе принятое на заседании Европейского парламента 12 февраля 1996г., об ограничении и пресечении деятельности сект (документ бундесрата 196\96 от 14.03.1996):

«… призывает государства-члены позаботиться о том, чтобы суды и полицейские власти действенно использовали существующие на национальном уровне правовые акты и инструменты, а также активно и более тесно сотрудничали друг с другом, особенно в рамках Европола, для того чтобы противостоять нарушениям основных прав, ответственность за которые несут секты…

… призывает в этой связи государства-члены усилить взаимный обмен информацией, для того чтобы объединить сведения о феномене сектантства…»

Резолюция Европейского Парламента, которая была принята 29 января 1996 года и называлась «Культуры в Европе», в которой, в частности, говорится: «Деятельность культовых объединений и сект является быстро распространяющимся феноменом и принимает самые различные формы по всему миру. Культовые объединения действуют через обширную сеть организаций ЕЭС и вовлекает граждан в незаконные, преступные действия. Это является нарушением прав человека. Они вовлекают людей в сексуальное насилие, рабство, провоцируют агрессию, пропагандируют расизм, практикуют незаконные финансовые операции, нарушения трудового законодательства, незаконную торговлю оружием, наркотиками, незаконную медицинскую практику и др.»

«…Учитывая отрицательное отношение к ним, они приспосабливаются к новым условиям: из разряда религиозных организаций они переходят в медицинские или научные, пытаясь таким образом уйти от перерегистрации в органах юстиции. Церковным форумом обнародованы скрытые от общества факты: ряд организаций России осуществляют издательскую деятельность на средства саентологов, семинары и конференции светских организаций на религиозную тематику часто финансируются мормонами…»

Предстоятель БПЦ Митрополит Минский и Слуцкий Филарет на собрании Минской епархии отметил, что «невозможно обойти молчанием вызов, который исходит со стороны современных церковных расколов … Все члены Церкви должны быть всегда готовы к открытому и конструктивному разговору с миром … раскрытие перед ним сектантских заблуждений… »

Немалое количество НРД в Беларуси свидетельствует об окончательном принятии населением страны общемировой тенденции к высокой дифференциации религиозных предпочтений в границах небольших географических территорий, история которых формировалась под влиянием одной или нескольких традиционных религий. Если ранее небольшое количество сект компенсировалось большой массой их последователей, то в современном обществе сравнительно небольшое количество последователей каждой конкретно взятой секты компенсируется увеличением многообразия вариантов религиозного выбора.

Важно помнить, что если способствовать уменьшению количества уходящих в секты людей еще возможно, то процесс увеличения многообразия «религиозного рынка» остановить в ближайшем обозримом будущем практически нереально.
Литература.

1. 
   Берсенева,Т.А. Христианские ценности в современной жизни / Т.А. Берсенева. – 2011
   
2. 
   Европейский парламент: свобода религии не оправдывает нарушений прав человека // Berliner Dialog. – № 3. – 1996.
   
3. 
   Трофимова, Т. А. Христианство и вечные нравственные ценности: [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://anthropology.ru/ru/texts/nrofimovata/rusppf05html.
   
4. 
   Хвыля-Олинтер, А.И. Духовная безопасность России: научно-методическое пособие / А.И. Хвыля-Олинтер. – М., 2005.
   

В чем же состоят социальные корни религии? Религия, по мнению марксистов, возникает в первобытном обществе как выражение бессилия людей перед стихийными силами природы. С течением времени, по мере развития человеческого сознания, религия становится чуждым этому последнему явлением, однако, находясь в руках правящего меньшинства, она продолжает существовать как средство управления массами и их порабощения. Таким образом, религия существует в последующие исторические эпохи, отражая в фантастической форме бессилие человека уже перед общественными силами, которые господствуют над ним. Отсюда следует основная интенция атеистического взгляда на существование религии – она преподносится как чуждое самому народному сознанию явление, которое лишь в силу некоторых условий присутствует у него.

Поскольку наряду с религиозным типом мировоззрения всегда присутствовал индифферентный, а иногда и прямо атеистический, белорусские исследователи указывают на то, что человек сам пришел к этому путем наблюдения за естественной природой. Однако, желая всеми силами обосновать широкую массовость атеизма и вольнодумства, авторы зачастую смешивают немногочисленные примеры последнего со здравой критикой недостатков христианской жизни, в результате чего вольнодумцами становятся святители Кирилл Туровский, Григорий (Конисский) и другие известные проповедники, критикующие современные нравы.

Один из крупнейших исследователей Беларуси в области религиоведения – Анатолий Агапеевич Круглов – пишет о том, что помощником человеку в его атеизации служил непосредственный опыт, убеждающий его в том, что сверхъестественных сил не существует, а жизнь его зависит не от Бога, а от труда [1, с. 11]. Осознание же человеком несправедливости этого мира способствовало поддержанию антирелигиозных идей: «Полуголодное существование, неурожаи, болезни, перед лицом которых люди были бессильны, поддерживали религиозные настроения. Осознание этой подавленности побуждало к активным действиям, к размышлениям о подлинной роли церкви в обществе как духовного эксплуататора масс, к антицерковным настроениям» [2, с. 19].

Анализ фольклорного творчества белорусского народа приводит этих исследователей к мнению о том, что традиционные церковные идеалы были чужды идеалам народным. Последние, якобы, складывались из своих народнических представлений о добродетелях, героизме, ценностях, отличных от тех, что навязывались в качестве образца.

Так, например, белорусские исследователи религиозности в Беларуси XI-XV вв. Е.С. Прокошина, Л.Л. Короткая и А.А. Чудникова пишут: «Церковники в житийной литературе утверждали христианский идеал героя-аскета. Нельзя упрекнуть героев житий в пассивности. Они активны в своем упорстве и стойкости на избранном ими отшельническом пути. Но не они стали воодушевляющим примером для народа, так как их «подвиг» – это самопожертвование не ради главного – родины. У народа был свой идеал героя, воплотившийся в образах былинных богатырей» [2, с. 35]. Несколько далее: «Народ… в образах богатырей воспел свой многовековой патриотический подвиг, выразил свое представление о прекрасном в человеке» [2, с. 35].

По их мнению, сама природа сопротивляется религиозному сознанию, навязывающему свои фантастические образы восприятия внешних сил. Отсюда, из подобного понимания религиозного опыта, возникает гносеологический аспект борьбы против религиозного сознания.

Одним из ключевых терминов, объясняющих появление феномена религии, является понятие отражения, сводящее все идеальное и религиозное к материальному. Здесь не случайно религиозное и идеалистическое полагаются рядом. Подобный взгляд идет со времен В.И.Ленина, обосновавшего тезис о неразрывной связи материализма и науки, и об идеализме как утонченной форме религии. Он особо подчеркивал, что в идеалистических системах наглядно обнаруживается связь с религией, как бы это ни скрывалось, сознательно или неосознанно. С другой стороны идеализм сам способствует появлению религии, и именно в возможности человеческого мышления оперировать абстрактными категориями, находят возможность для ее появления.

Сводя все существующее к материи, белорусские исследователи религии с позиций марксизма апеллируют к авторитету науки. Они указывают на то, что религиозная истина есть всего лишь явление природной действительности, которое еще не познано наукой. Взамен этого они предлагают свое понимание абсолютной истины, которая есть сумма истин относительных и обладание которой принадлежит науке.

Сведение понятия истины к природе, а идеального к проявлению материи, атеисты ограничивают все сущее чувственным, не признавая, что реальность намного шире, нежели чувственно воспринимаемый нами мир. Материя – это не все, и, исходя из нее, невозможно постичь сознание и душу. Однако атеисты утверждают, что мысль есть порождение материи, что душа есть порождение влияния общества. Что вытекает из подобного взгляда – совершенно ясно. Поскольку в марксизме первичной предпосылкой бытия человека считалась его телесность, следовало, что без телесности нет и личности. Однако сведение человека только к материальному миру и к социуму не является вполне адекватным (зато это способно привести к мнению о том, младенец, находящийся в утробе матери, не является человеком или что у Маугли, например, нет души). С другой стороны, если Аристотелю подобная мысль («человек есть существо общественное») казалась остроумной, то современной науке известно много социальных животных, применяющих свою социальность намного эффективнее.

Отсюда следует, что человек не сводим только к социуму или к материальному миру, что существует некая иная форма отношения человека и мира из которой вытекают и религиозные предпосылки. В то время как в науках познавание чего-либо не отождествляется с самим познанным, и открытия о химических процессах сами не являются химическими процессами, в богословствовании и философствовании в самом их предмете с обязательностью присутствует самобытие, не вытекающее из чего-то и не детерминированное ничем. Поэтому дискуссия в богословствовании и философствовании возможна лишь относительно, а именно, в коммуникации, которая в своем пути, и по своему смыслу является также личной, а посему непознаваемой теми научными средствами, какими ее собираются исследовать атеисты.

Богословие как и философия направлено не на отдельное, но на целое, т.е. не на нескончаемое множество сущего, но на бытие само по себе. Вера, являющаяся движущей силой религиозного познания, имеет иной исток, нежели тот, какой можно найти в доказательствах. К. Ясперс писал: «В споре между верой и рациональной последовательностью между собою борются не равные по характеру и достоинству силы, но вера ведет борьбу за свою прозрачную светлость в стихии аргументации, и вера борется с верой, пока обе они не поймут яснее себя в точных и весомых определениях» [3, с. 284].

И философия и богословие как знание есть в первую очередь рассматривание. Греки уподобляли жизнь празднику: одни приходят на праздник, чтобы показывать свои искусства, другие, чтобы извлечь прибыль от торговых сделок с посетителями праздника, третьи-же, чтобы созерцать. Эти последние и были философами, и в созерцании божественного они желали стать подобными божественному.

Марксистский подход к изучению религии и человека, сводящий все к материальному, привел лишь к удивлению и непониманию при столкновении с феноменами человеческого сознания в психоанализе, который именно и выявил невыносимость человека быть богом.

В заключение необходимо сказать, что критика религии необходимо нужна самой религии как возможность неверия в вере, испытывающее последнюю и дающее напряжение полярности, в силу чего религия получает новую плодотворность. Однако другой род неверия – безверие снимает эту полярность и вместо борьбы приходит ни к чему не обязывающей бессодержательности.

Истинно же философская установка скепсиса становится по-настоящему безверием (а, следовательно, пустым по своему содержанию), если мы не желаем более излишне серьезно относиться к чему бы то ни было и что бы то ни было подлинно знать, а лишь выставляем его смешным, глупым и нелогичным, как это и случается в современной философии, исследующей религиозный феномен с позиций марксизма.

1. 
   Круглов, А.А. Развитие атеизма в Белоруссии (1917-1987 гг.). – Мн.: Беларусь 1989. – 363 с.
   
2. 
   Прокошина, Е.С. Очерк свободомыслия и атеизма в Белоруссии в XIX в. – Мн., «Наука и техника», 1973. – 197 с.
   
3. 
   Ясперс, К. Философия. Книга первая. Философское ориентирование в мире / К. Ясперс // пер. А.К. Судакова. – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012. – 384 с.
   

Непосредственным изучением человека, его происхождения, существования в естественной и культурной среде занимается антропология. В связи с тем, что заниматься изучением человека можно с разных ракурсов, то существует дифференциация антропологии на более узкие специализации. Выделяют антропологию биологическую, которая занимается изучением происхождения и физической эволюции, антропологию культурную (социальную), основной предмет изучения которой – поведение и культурная жизнь человека в обществе. И так же существует антропология философская – о той или иной сущности человека, как такового, принципах его отношения с окружающим миром.

Названные варианты человеческого самопознания, конечно, перекликаются между собой, обмениваясь фактами и выводами. Вместе с тем, говорить о какой-то единой модели Человека едва ли возможно. С одной стороны, ясно, что люди представляют собой высшую ступень органической эволюции на Земле.

С другой стороны, интеллектуально, а особенно духовно люди коренным образом отличаются от других живых существ — своими способностями создавать ценности культуры, понимать отвлеченные от непосредственной жизнедеятельности цели и изобретать всё новые средства для их достижения. Сознание человека достигает степени самосознания — оценки дурных и хороших поступков, предвидения неизбежных страданий, факта неминуемой смертности. Сознание позволяет человеку вырваться из постоянного плена инстинктов, вести себя свободно по отношению к среде обитания и себе подобным.

Поэтому не случайно расходятся между собой философские концепции человека. Они зависят, ясное дело, от общих установок того или иного мыслителя – религиозных или светских, оптимистических или пессимистических, консервативных или радикалистских; от ориентации на ту или иную отрасль науки, что причастна к изучению людей. Так что ту или иную, очень важную саму по себе, но ведь далеко не исчерпывающую характеристику человека представители тех или иных философских школ выдают за самую главную, вечную.

Философы-идеалисты искали родовую сущность человека в тех или иных его сверхживотных – психических, душевных способностях. Для Рене Декарта это мышление (cogitoergosum – “мыслю, следовательно существую”); Артур Шопенгауэр и Фридрих Ницше возводили на высший пьедестал волю (к власти, победе над собственной хилостью); Эрнст Кассирер выделял фантазию как способность оперировать символами и их системами (в виде мифологии, религии, науки); Сёрен Кьёркегор обращал особое внимание на онтологический страх личности перед Небытием и соответствующие ему переживания – страдание, отчаяние, трепет.

Величайший философ античности Аристотель рассматривал человека как “животное политическое”, чей разум позволяет ему объединяться в государства. В иудео-христианской традиции человека рассматривают как образ и подобие Божие, но вместе с тем и арену борьбы добра и зла, святости с первородным грехом.

Философы-материалисты сводили человеческую природу к чему-то внешнему по отношению к духу – к способности трудиться (“животное, выделывающее орудия”, по Б. Франклину); любить других людей и устанавливать сердечное отношение между Я и Ты (Л. Фейербах); бороться с себе подобными за всеобщую справедливость (К. Маркс ); к или способности к бунту – “Я возмущаюсь, следовательно, мы существуем” (Альбер Камю).

В недавнем прошлом человек представлялся чем-то сугубо вторичным, побочным по сравнению со всем обществом, государством. В индустриальном обществе, в эпоху классического капитализма отдельный рабочий или даже инженер служили “винтиками” огромного конвейера индустрии. Казалось, что в условиях рыночного хозяйства всё определяют массы — потребителей, исполнителей, избирателей. Еще больше подавляли человека тоталитарные режимы социалистического, либо фашистского типов. Они приносили любую личность в жертву “светлому будущему” – коммунизму или же “вечному рейху”. На фронтах мировых войн, в концентрационных лагерях погубили миллионы ни в чем не повинных людей — и Западный мир не рухнул, продолжал своё развитие.

Между тем в философии и других сферах социальной науки набирали идейную силу те направления, которые анализировали именно личность отдельного человека, его переживания и надежды. Сфера обслуживания людских потребностей заполняет большую часть рынка товаров и услуг. В таких условиях на практике реализуется афоризм древнегреческого философа Протагора, сказавшего, что “человек есть мера всех вещей”. Конечно, за достигнутый прогресс человечеству приходится платить — новыми угрозами его благополучию и самому существованию, глобальными проблемами. Но обратного пути — к порабощению человека вещами, механизмами; к диктату идей над счастьем и благополучием ныне живущих поколений людей — дороги тоже не просматривается. Остается надеяться на то, что человек сохранит себя в новом – самоценном, ничем не заменимом качестве, извлечет уроки из многочисленных попыток заменить гуманизм на какие-то другие принципы нашего совместного существования.

Принцип гуманизма состоит в признании человека, его жизни и счастья высшей ценностью бытия. Все прочие ценности в этом мире должны отсчитываться от человека. Всё у нас имеет цену, а человек по сути своей бесценен. Иммануил Кант так сформулировал данный принцип: «Надо всегда относиться к человеку как конечной цели наших поступков и никогда как к средству чьей-либо воли». По сути та же идея содержится в таких заповедях разных религий, которые получили в философии название «золотого правила нравственности: «Относись к другим людям так, как бы ты хотел, чтобы они относились к тебе».

Как и всякий принцип, т.е. общая установка на все случаи жизни, гуманизм то и дело проходит испытание разного рода страстями, катаклизмами того или иного масштаба и не всегда такое испытание выдерживает. Но принцип и не рассчитан на буквальное стандартное применение. Назначение принципа — дать ориентир, указать тенденцию, помочь увидеть ошибку. В этом смысле гуманистический подход не имеет себе альтернативы как на лично-семейном, так и на коллективно-общественном уровнях человеческой жизни.

Современное состояние проблемы человека кроется в прошлом — в самом начале истории личности и общества. Поэтому особое внимание уделяется богословию и философии, которые занимаются теоретическим синтезом выводов разных наук, объяснения причин происхождения людей, раздумья над загадочными до сих пор сторонами проблемы человеческой природы.

Мифо-религиозные версии в разных религиях антропогенеза сводятся к тотемистическим легендам о животных-прародителях, к притчам о сотворении первых людей Богом.

В начале книги Бытия, в рассказе о сотворении мира, Библия говорит о том, что человек является творением Божьим. Сотворению человека, в отличие от всего остального тварного мира, предшествует таинственный «Предвечный Совет» Бога: Творец принимает решение о сотворении человека, и Библия указывает на это как на важный факт, соответствующий исключительному положению человека в творении.

Более поздние библейские тексты описывают природу человека двумя не противоречащими друг другу способами. Апостол Павел в своих посланиях различает в человеке дух (греч. πνεύμα), душу (греч. ψυχή), и плоть (греч. σάρξ). В терминологии ап. Павла дух человека – его нематериальная, бессмертная личностная составляющая; именно дух человека является носителем образа и подобия Божьего. Духу человека свойственны воля, свобода и ответственность. Душа включает в себя присущие телу нематериальные психические функции, плоть же состоит из материи.

Ранние произведения библейской письменности говорят о человеке исходя из общепринятых представлений древности. Личность человека рассматривается при этом лишь как часть превосходящего человека по масштабу целого. Таким надличностным целым может быть человечество, племя или род. Лишь в пророческую эпоху в библейский контекст входит откровение об уникальном личностном бытии человека; главным образом оно выражается в представлении о личной ответственности человека. Для позднебиблейских, в особенности новозаветных текстов характерен твердый и последовательный персонализм. На этой основе апостол Павел формулирует библейское представление о том, что человек одновременно и представлен в мире множеством независимых индуивидуальностей и образует некоторое таинственное единство, в котором все люди связаны друг с другом в единое целое. Он говорит об Адаме, в котором видит не просто собирательный образ, но все человечество; также апостол видит спасение человека как соединение его с Господом Иисусом Христос, Сыном Божьим, в едином Теле Христовом – Церкви.
Tarasiuk Aliona

student of the State Educational Establishment

“Institute of Theology named after Saints Methodius and Cyril”

American newspaper commentator Walter Lippmann defined leaders as "the custodians of a nation's ideals, the beliefs it cherishes, of its permanent hopes, of the faith which makes a nation out of a mere aggregation of individuals."

Custodians. The word means a keeper, a guardian, or a caretaker. It is a proactive word that implies action on the part of the bearer. Custodians hold something in trust on behalf of others. It is not a behavior motivated out of self-interest.

A custodian then, is an individual who upholds what is best for all people even if it may not be in their own interest to do so. A custodial role must be approached as a temporary role, preserving something greater than the self—principles of enduring and lasting value. This is an attitude of mind that focuses on the task at hand and not on what the leader may gain from the position. It implies a caring and concerned relationship between leaders and followers; individuals motivated by their constituents' best interests.

This idea seems at odds with what we see happening around us today. In all too many arenas, we see many of our leaders holding nothing in trust for those they purport to serve but advancing only their own ideals and hopes. Today, it is often difficult to tell if our leaders are serving themselves or us. And it is all too common to find leaders simply helping themselves to privilege and power. Mismanagement, deceit, greed, and frying-pan-into-the-fire problem solving all beg the question, "Where are our leaders leading?" "To whom can we look to for the direction we need?" Is Lippmann's statement merely an idealistic, unrealizable dream?

Choosing Service Over Self-interest

Throughout time, leaders who have exhibited the proper kind of custodianship—leaders who have sought service over self-interest—have been held in high regard. We gladly look to them for direction and guidance in times of indecision, turmoil and trouble.

One such custodian stood out in the Fifth century BC. The Roman army was surrounded. The country was in need of a leader who would seize the moment and turn the situation defeat into victory. They called upon a man who was out plowing his field, a farmer. He came. He saw. He conquered. He went home. Cincinnatus gained fame for his selfless devotion to his country. This half-legendary hero of the Roman Republic gave his all in a time of crisis and then gave up the reins of power when the task was done and went back to his plow.

In more modern times, America's first President, George Washington, considered “the Father of his Country”, provides a paramount example of this same kind of custodial leadership that Lippmann espoused.

Washington was an aristocratic gentleman farmer of distinctive character. When called upon to defend the interests of a fledgling nation as Commander in Chief of the Revolutionary Army during the American War of Independence, he rose to the challenge and persevered against all odds. Then, after eight and a half years of being the most powerful man in America, he resigned his commission and returned to his agricultural pursuits.

Not surprisingly, he became the reluctant, yet automatic and unanimous choice for the first president of the United States. He served two terms. His final and perhaps greatest act of service to his country was that like Cincinnatus, who he had often been compared to by his contemporaries, he stopped serving and retired back to his Mount Vernon estate in Virginia.

Washington is remembered for his strength of character and discipline, his loyal patriotism, his principled leadership and selfless devotion to public duty. He held in trust for the American people the very values and beliefs that made their nation possible without regard for his own gain.

In reality, true leadership is and has always been a selfless action. It involves taking yourself out of the picture and considering the needs of others. It is a way of thinking that takes other people into account even when your own needs are pressing. It asks what is right or best in the wider interest. The leader must possess strong beliefs, values and positive attitudes, otherwise the followers will stop relying on him and from that moment on, he will no longer be recognized as a leader, even if he is a leader by delegation of power.

Leaders that are imposed on the people may even do some acceptable work, providing that they have the support from their superiors and followers. They may even supervise work units and maintain a certain quality as long as everything runs smoothly and inside a pre-determined pattern but that isn’t sufficient for them to become leaders. They do not have the initiative or inner power to improve or alter a work process, to project a company into a competitive future.

Good leaders must have the ability to motivate, understand and inspire their followers. It really makes sense and we see that all leaders listen to Paul in 1 Thessalonians 5:11-15, where he urges everyone to encourage, teach, listen to, and respect one another as they recognize each others work efforts. By creating an atmosphere that advances collaboration, and open discussions, it is possible to achieve assistance developing a cohesive vision leading to a competitive advantage. If this approach is taken, followers will willingly help because they have ownership of the goal as well as trust and will commit to the leader. It is by the action of leaders that the rules are established. Leaders are responsible for creating a culture, determining values and passing on principles that will give a direction to a business or industrial activity.

Few would doubt the need for more leaders like Cincinnatus and George Washington today. Leaders who will complete the job they were asked to do without regard for themselves; leaders who will lead and not merely register the popular will of the people. Yet it would be difficult to build a consensus as to how a leader might do that; how a leader might be a custodian of or hold in trust a nation's or a groups values and beliefs.

Being a leader is no longer a position of status, but the power to inspire and mobilize high performance groups, to motivate people and to achieve goals. A leader is the force that will stand to take anything to its limits and the understanding to facilitate groups of people to adopt a common vision to create effective results.

Analyzing these points, we may conclude that today’s leadership is quite different from what many people suppose. It is no longer the power of status that influences people, but personal power created by the support and loyalty given to him by his subordinates.

We can also assume that it is not only some characteristics or lines of thought such as the ones brought together here that make the leader. There is much controversy surrounding leadership, but we can adapt ourselves to some tendencies and styles of leadership that are producing results in a globalized world. Providing we maintain an honest attitude towards human feelings, and support truth and loyalty amongst the people that paved the way for leaders.

How might we answer this question in a world that has seemingly grown unmanageable? Today our world is faced with serious, even life-threatening problems of a global nature. Where will we find the wisdom necessary that might be applied to modern civilization's most pressing dilemmas?

Leadership Is Everyone's Business

Clearly, leadership is an issue that affects all of us. Not only are we impacted by it, but also, we are all called upon to exercise it. Whether we are called upon to be involved in leading government or business, guiding young minds, leading a family, standing for what is right, or organizing a dinner, a carpool, or a household, everyone has a leadership role to play. We are each thrust into many different leadership roles again and again, throughout our lives. We are each called upon to be custodians of what is right and good, lasting and of value, for those in our care.

Surprisingly, this idea of custodianship even runs through the writings of the Renaissance writer often thought to be one of the most cynical yet most observant political thinkers of all time, Niccolo Machiavelli. Machiavelli insisted that leadership was virtuous only if the good of the community was sought out and achieved above all else. A good leader, in other words, was a steward of the community.

When we are called upon to lead, what kind of custodian we will be depends greatly on what we understand a custodian to be, on how we think about other people, and on how we determine what is right and worth holding in trust.

The word custodian as we are applying it here is the same as the word steward that we find in the pages of the Bible and used throughout history. A custodian or steward performs the task of watching over that which is placed in their trust by the one who owns it or for those who will benefit by it. It is a service performed for others. It is not about ownership or control. It is not a technique. It is who the leader is. It is an attitude—a state of being—a way of looking at the world. But it is not the passive, hands-off leadership that some have attributed to this way of thinking. It is a component of leadership that leaders were not intended to function without.

In the context of what Mr. Lippmann is talking about, it means not only maintaining the vision of and faith in those ideals, beliefs and hopes but, living those values as a model and example for others to follow. It means raising the sights and holding the focus of those we lead such that they are empowered to reach their potentials. It means enabling people by getting the roadblocks out of their way and often out of their thinking. To do this, of course, the leader must grasp the larger picture at all times and hold the course for the benefit of all.

In the widening chasm between what we want and expect from our leaders and what we are getting, it seems only natural to take a hard look at leadership itself. And many do. Finding the leadership we see around us lacking, our traditional views of leadership might seem to be archaic. Out of what can only be frustration, we often find many traditional ideas tossed out for new and myopic ideas of what leadership is all about. Due to real and perceived problems with what we have seen leaders doing, the faults of the old views seem sufficient to float the new. The self-serving nature of many of the leaders we have looked to in the past, have led some to call for more passive, follower-driven leadership.

One such version has called for replacing leadership with a concept called "stewardship." Although this might look at first blush to be what Mr. Lippmann was referring to, it is not. Neither does it refer to the biblical concept. Stewardship cannot replace leadership because indeed it is an integral part of it.

This nouveau-stewardship, as we will refer to it here, has as a guiding principle, the belief that others have the knowledge and the answers within themselves. As such, there is no need to manage other adults. No need to teach others how to think, behave or conduct themselves. While this sounds very appealing, democratic, liberating and almost mystically primal, it is naпve. We know from experience that people do not always act in their own best interest.

The first responsibility of a leader is to define reality. The last is to say thank you. In between, the leader is a servant. — Max DePree

All of this might sound arrogant to an age that has placed in higher esteem personal knowledge over external guidance. As the structures and institutions that have traditionally provided us with external guidance are dissolving—the family, schools and religion—the desire to believe that we are our own best source of wisdom and will act in our own best interest, is strong. Theoretically, it would seem to make sense. Practically, it has never worked in any sustainable way. Human studies have shown that we all take our cues not from the realities of the environment, but from our own biases, desires, perceptions, and distractions. A function of leadership then, should be to help followers create a more accurate and constructive view of reality by painting the larger picture.

The nouveau-stewardship model is based on a myth that leadership—where direction, vision and guidance comes from the top of an organization—creates a dependency on the part of the followers and removes personal responsibility and satisfaction. But does it really?

When the concept of nouveau-stewardship is presented, it most often claims to have roots in the Bible. Perhaps so. But then proponents of this nouveau-stewardship go off on a tangent that the Bible never intended. When the concept of stewardship is first presented in the Bible, in Genesis 1 and 2, Adam was instructed to "dress and keep" the physical creation God had made. Not a passive hands-off approach. Adam was to apply God's Laws and thinking to the physical realm he created. Adam was expected to do something. In living with it, he was to make changes in accordance with higher laws and thinking other than his own.

In the same way, when we are given any other leadership responsibility, we are responsible for maintaining a set of standards that is line with higher laws. Again, we are not to impose our own thinking, wants and desires on those we lead, but to apply those standards that are the best for the whole as authored by God. Naturally, this is implemented with respect for and two-way communication with those the leaders serve.

True leadership, not to be confused with dictatorship, does not take away an individual's freedom, choice, accountability, or responsibility. Just as the leader is to be serving and taking into account the ideas and needs of those they lead, those following that lead are to be doing the same thing. In doing so, they, along with the leader, practice self-restraint, develop character, integrate discipline, and practice love and respect for other people. This creates a kind of self-leadership at all levels of the group. It promotes a self-leadership environment where all are empowered and working toward the good of the whole because it is in the best interest of all.

Daniel Goldman, author of Emotional Intelligence, refers to this kind of concern for others feelings, ideas and opinions, as empathy. But, he cautions in a Harvard Business Review article, that "empathy doesn't mean a kind of 'I'm okay, you're okay' mushiness. For a leader, that is, it doesn't mean adopting other people's emotions as one's own and trying to please everybody. That would be a nightmare—it would make action impossible. Rather empathy means thoughtfully considering employees' feelings—in the process of making intelligent decisions." In other words, true stewardship or custodianship means taking others' ideas and feelings into account while holding in trust—keeping as boundaries or guardrails—the groups ideal's, beliefs and hopes. Ironically, an attitude of service keeps the leader aware of other's needs while in turn enabling them to become better leaders.

The nouveau-stewardship model sounds right on the surface, but it plays out more like a defense mechanism than a constructive method to get leadership thinking back on track. As Mr. Lippmann correctly defines, leadership is truly about choosing service over self-interest. Leadership properly performed is not a consensus-building exercise but an exercise in outgoing concern for others including defining and setting boundaries as needed.

Leadership's Firm Foundation

What is critical to the leadership process and its success, is where those values come from that determine those boundaries. They can't come from a single individual. Nor can they come from the collective whole. Where do we get the ideals, the beliefs and the permanent hopes that Mr. Lippmann wrote of, that define the boundaries—those guides that mold and shape us?

George Washington believed that those values and boundaries came from God. In his first Inaugural Address he asserted that "we ought to be no less persuaded that the propitious smiles of Heaven can never be expected on a nation that disregards the eternal rules of order and right which Heaven itself has ordained."

Again, our boundaries must come from something outside of ourselves. That something is God. An effective leader has an agenda designed to produce results, but is guided by a core of values that come from outside and not from within. This process is maintained by means of the leader's integrity or custodianship of those values.

Stressing the need for integrity to an outside core of values in the performance of proper leadership, John Adair, Visiting Professor of Leadership Studies at the University of Surrey and Exeter in England, states, “Although it is impossible to prove it, I believe that holding firmly to sovereign values outside yourself grows a wholeness of personality and moral strength of character. The person of integrity will always be tested. The first real test comes when the demands of the truth or good appears to conflict with your self-interest or prospects. Which do you choose?”

Perhaps it is time to apply those “eternal rules of order and right”, those values, to the leadership roles we must perform and lives we do lead. Everyday activities are opportunities to demonstrate and illustrate the values and beliefs for which we must be custodians. Thus, the element of empowerment is introduced into our lives. Every person becomes in some sense a leader.

The Being that created us and knows what is best for us, is the source of the values we must demonstrate. In His Word he teaches us how to serve, how to look after each other, how to esteem others higher than ourselves, how to teach — in other words, how to lead. It is where we will find the guidelines we seek to steer a course through this complex age.

To end this short summary on leaders, I would like to quote an inspirational message by Napoleon Hill. “It is no disgrace to be a follower. On the other hand, it is no credit to be a follower. Most great leaders begin in the capacity of followers. They became great leaders because they were intelligent followers”.
Krystsina Dahodzka

student of the State Educational Establishment

“Institute of Theology named after Saints Methodius and Cyril”

Article 9 of the Law of Republic of Belarus "On Freedom of Conscience and Religious Organizations" says that religious education in our country is not official at the state level, however, at the request of a group of people,it can be carriedout on a facultative basis.

Let's understand, whether religious education is necessary for Belarusians or it is a waste of time?

We will start with the fact that the territory of our country, as well as the entire territory of Russia, has suffered from the Bolshevik power. Some areas have tasted more anti-religious propaganda, others – less. The loss of religious traditions in many Belarusian families appeared as the result of that godless time. Today, when every citizen of our country can choose any religion, we often face ignorance in many issues related to the life in the church.

In this report, we will talk about the Orthodox Christianity, because the Belarusian Orthodox Church is the most numerous in the Republic of Belarus.

If you ask a passerby on the street: “Whom our Orthodox Church consists of?” –theanswer will be very predictable – “of the Orthodox (or Orthodox Christians)”. It would seem that everything is clear, but in reality, everything is much more complicated. Many residents of Belarus were baptized in infancy, when religion was just starting to recover. That is why, there are many Orthodox in our country, who do not know much about their religion and visit churches only on major holidays.

However, there are moments in life when we need special support. In such situations, many people start going to church regularly. As a rule, such people have many questions about church services and Christian life. In most cases, we try to find a “teacher”, who will explain some of our questions. What is strange, people prefer not to ask a priest. Usually the best “teachers” are among those, who came to church long ago, or not so long ago. It does not matter. What is important is that through such “lessons”, many people begin to misunderstand Orthodoxy.

For example it can be seen in most Orthodox parishes. Some believers misunderstand the meaning of the Lent, and in strict days, they eat only wheat germ or cereal soaked in water. I have seen a parish, where people are adopted to remain near the pulpit after receiving Holy Communion to the last takeout of the Bowl, no matter how many people are there at the same time. It is particularly noteworthy that, many people are inclining their heads after the words of a deacon: “You who are Catechumens, bow your heads to the Lord”. They do it without understanding of the meaning of church services and without any knowledge of the history of the worship. There are too many examples of such ignorance, but in the end, we will notice that for many Orthodox people Orthodoxy is limited only by their parish.

If to speak about other denominations, then we can say that many Belarusians know absolutely nothing about them. Few of Orthodox believers can say what differs Orthodoxy from Catholicismand etc.

Analyzing religious competence in our society, we come to the conclusion that religious education would bring a great benefit to our people. We have Sunday schools, brotherhoods and courses for adults in Belarus, however, this is not enough.

In modern European countries, there is an issue about how to unite the citizens of one nation, and religious education in schools is an important facet of this issue.

The problem of religious education is global. In the state of Indonesia, founded in 1949, the question of its control caused the dispute as soon as the young republic was considered a secular and not an Islamic state.

So, do we need religious education in our schools? What else, except the knowledge of the church life it may give?

Children and young people, learning a subject about religion at school must become aware that beliefs and values are fundamental to families and to the fabric of society in communities, local and global. There is an intrinsic value in learning about religion as well as learning from religion, as children and young people develop their understanding of diversity in our society and their own roles in it. The skills of reflection and critical thinking and an enhanced understanding of the beliefs and values of others are all crucial in assisting in this process.

Speaking about religious education in Europe, we need to take into account differences between countries within Europe itself. In some countries (Italy, Greece, Denmark) religion still defines the nation. In other countries (the UK, Germany, Switzerland) multikonfessionalizm is the norm, in the third group (Belgium, Spain, Turkey) secular and religious traditionsare opposed, in the fourth group (France, USA) religion is separated from public education.

We now consider the basis of national legislation concerning religious education in schools. Sometimes political parties conduct laws against the church, if they think it is too powerful. For example, in Greece a ruling party passed a law,which forbids taking confession on school grounds. This is an attempt to match the idea of ​​pluralism, coming from the EU.

Obviously, in Western Europe there are different approaches to teaching the basics of religion, which should be distinguished according to legislation. The first group includes countries where there is no religious education in schools (France, Hungary). The second group includes countries in which non-confessional religious education is organized and controlled by the state. These are the countries of northern Europe, where religious education may be a reflection of the Protestant doctrine, which says that catechesis is a State’s responsibility. This kind of religious education has gradually undergone secularization and became non-confessional. This is illustrated by the evolution of the course title of a religious discipline in Sweden: "Christian doctrine" (1919), "Christian Science" (1962), "The Science of Religion" (1969), "The doctrine of life and existence" (1980). Finally, the third group includes countries where confessional doctrine is approved by legislation (Greece, Cyprus, Italy, Belgium, Spain, Germany, Lithuania, Austria, Czech Republic, Slovakia, Hungary, and Portugal).

To sum up, we would like to say, that, despite secularization both in Western Europe and in our native lands, there are still many countries, where governments support religious education. A subject of religious education in our schools will help us not only to understand, what is going on in the church, how to put a candle in the right way and etc., but also it will help us to save and improve our identity and morality.

Religious education in our schools will help the government to bring up better generation. Learning the history of different religions will help pupils to become more tolerant and to respect other people and their beliefs. Basic knowledge about Christianity will influence their moral education. May be there will be less problems with smoking and alcohol among pupils. What is more, people will get an ability to get closer to their own traditions and will be involved in the church life.
Bibliography.

1. 
   Markus Davidsen, The Secular Future of Religious Education in Europe, Berlin: de Gruyter,2007, in: ZeitschriftfürjungeReligionswissenschaft, v. (July);
   
2. 
   http://www.pravo.by/main.aspx?guid=3871&p0=v19202054&p2=%7BNRPA%7D;
   
3. 
   http://www.pravoslavie.ru