Современность

Е. П. Стрюкова
Екатеринбург

ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ЭЛЕКТРОННОЙ ЦИФРОВОЙ

ПОДПИСИ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

На протяжении многих веков единственным способом создания, хранения и передачи информации был бумажный носитель. С развитием общества и ростом темпов производства росли объемы документооборота, в связи с чем возникла необходимость в поиске новых способов и методов создания, хранения и передачи информации. В эпоху информационных технологий на помощь всевозрастающему документообороту пришла развивающаяся электронная техника. Возможность перевода бумажного потока документов на качественно новый уровень, в другую среду существования, на электронные носители, позволяет существенно облегчить создание, передачу, хранение и поиск документов, решить многие проблемы документооборота. Вместе с этим, при переходе к электронным документам возникает ряд проблем: будут ли такие документы иметь юридическую силу.

Решение проблемы юридической силы электронного документа позволило бы расширить сферу его использования.

Впервые вопросы придания юридической силы документам на машинном носителе были затронуты в ГОСТе 6.10.4-84 «УСД. Придание юридической силы документам на машинном носителе и машинограмме, создаваемым средствами вычислительной техники. Основные положения». Данный ГОСТ установил, что для того чтобы документы на машинных носителях или машинограмма имели юридическую силу необходимо, чтобы данные были правильно зафиксированы, следовательно, они должны быть аналогичны первичным документам, имеющим юридическую силу, должны иметь правильно расположенные необходимые реквизиты, позволяющие идентифицировать данный документ или машинограмму⁶¹.

Требования, предъявляемые вышеназванным ГОСТом, действовали на протяжении длительного времени. Лишь с середины 90-х гг. в связи с активным развитием информационных технологий появилась необходимость конкретизировать условия придания юридической силы электронным документам. Впервые как реквизит, придающий юридическую силу документу, обрабатываемому, хранимому и передаваемому с помощью информационных систем, в п.3. ст.5 Федерального закона РФ от 20.02.1995 «Об информации, информатизации и защите информации» упоминается электронная цифровая подпись. Отдельного документа, регламентирующего использование электронного документа и электронной цифровой подписи не было.

После нескольких лет обсуждений различных законопроектов решающим шагом в развитии электронного документооборота стало подписание 10 января 2002 г. Федерального закона РФ «Об электронной цифровой подписи» (ЭЦП), который создает правовую основу для широкого использования электронной цифровой подписи в различных сферах деятельности.

Целью этого документа является обеспечение правовых условий использования электронной цифровой подписи в электронных документах, при соблюдении которых электронная цифровая подпись признается равнозначной собственноручной подписи в документе на бумажном носителе⁶².

К сожалению, при этом не были решены проблемы, возникающие при реализации на практике различных форм цифрового удостоверения подлинности документов.

Так, ЭЦП определяется как «реквизит электронного документа, предназначенного для защиты данного электронного документа от подделки, полученный в результате криптографического преобразования информации с использованием закрытого ключа электронной цифровой подписи и позволяющий идентифицировать владельца сертификата ключа подписи, а также установить отсутствие искажения информации в электронном документе»⁶³.

Особенность этого определения в том, что законодательство признает только цифровые подписи, полученные в результате криптографической технологии определенного типа. Другие формы цифрового удостоверения, например цифровые изображения собственноручной подписи на бумаге, персональные идентификационные номера не будут признаваться равнозначными собственноручной подписи.

Другим ограничением к широкому использованию ЭЦП служит выдача сертификата ключа.

Сертификат ключа необходим для признания ЭЦП равнозначной собственноручной подписи. Сертификатом ключа подписи является документ на бумажном носителе или электронный документ с электронной цифровой подписью уполномоченного лица удостоверяющего центра, которые включают в себя открытый ключ электронной цифровой подписи, выдаваемые удостоверяющим центром участнику информационной системы для подтверждения подлинности электронной цифровой подписи и идентификации владельца сертификата ключа подписи. Наиболее важными сведениями, указываемыми в сертификате ключа, являются уникальный регистрационный номер сертификата ключа подписи, даты начала и окончания действия сертификата ключа подписи, находящегося в реестре удостоверяющего центра и сведения об отношениях, при осуществлении которых электронный документ с электронной подписью будет иметь юридическое значение.

Таким образом, в законе «Об ЭЦП» указано на то, что она равнозначна собственноручной только в тех случаях, которые указаны в сертификате ключа подписи. Из чего следует, что без вышеназванного сертификата невозможно применение ЭЦП. В связи с этим большое значение имеет данный сертификат. Поэтому создаются специальные удостоверяющие центры, которые занимаются выдачей сертификатов. Деятельность таких центров подлежит лицензированию, тем самым подчеркивается значимость процесса создания электронной цифровой подписи и выдачи сертификата ключа подписи.

По признанию большинства специалистов, принятый в 2002 г. закон «Об ЭЦП», не решил целого ряда проблем. К числу основных недостатков данного документа относят: отсутствие правовых признаний различных видов подписей, не согласованность с другими Федеральными Законами; не соответствие принципу «технологической нейтральности законодательства». В нем также не предусмотрены случаи и порядок использования иных электронных аналогов собственноручной подписи, а также не приняты подзаконные нормативные акты, необходимые для его реализации. Все эти недостатки негативно влияют на широкое использование ЭЦП в нашей стране и тормозят развитие электронной коммерции и гражданского электронного документооборота.

Попытки решить возникшие проблемы были предприняты в законопроекте «Об электронной подписи», разработанном Министерством информационных технологий и связи в 2005г⁶⁴. Проект закона существенно отличается от действующего федерального закона «Об ЭЦП». При разработке вышеназванного документа использовались аналогичные законодательные акты европейских стран и стран СНГ. В частности Директива 1999/93/ЕС от 1999 «Об электронной подписи»⁶⁵, типовой закон ЮНСИТРАЛ 2001 г. «Об электронной подписи»⁶⁶, модельный закон СНГ 2000 г. «Об электронной цифровой подписи»⁶⁷, а также законодательство Германии⁶⁸, Украины⁶⁹ и других стран.

В данном законопроекте была сделана попытка уменьшить количество предъявляемых к электронной подписи требований и сделать ее создание и применение более простым и доступным.

В проекте были выделены три типа подписи, каждый из которых является более сложным вариантом предшествующего. В основе лежала простая, за ней следовала усиленная, а потом после квалифицированная. В связи с этим предполагалось, что простая и усиленная подписи будут являться электронными подписями и только квалифицированная подпись способна придавать юридическую силу документу, по сути ЭЦП только без привязки к технологии создания.

Особенность законопроекта заключалась в том, что только один тип подписи имел юридическую значимость – квалифицированная электронная подпись. Только она должна была иметь сертификат, которые выдают аккредитованные удостоверяющие центры. Аккредитация таких центров является альтернативой по отношению к требованиям обязательного лицензирования.

Однако электронная подпись не может быть признана недействительной только на том основании, что она не является собственноручной подписью либо не имеет сертификата электронной подписи.

Следовательно, отсутствие сертификата электронной подписи не влечет за собой недействительности подписи, просто такая подпись не имеет юридической силы и не может подтверждать подлинность электронного документа.

Положения законопроекта «Об электронной подписи» позволят привести в соответствие с европейским законодательством технологию создания ЭЦП, сферу ее применения и помогут решить возникающие проблемы, сдерживающие активное развитие электронной коммерции и электронного документооборота.

Наряду с преимуществами специалисты IT технологий выделяют и ряд недостатков в вышеназванном законопроекте: каждый удостоверяющий центр должен будет самостоятельно определять требования к системе защиты информации. Это может привести к появлению различных требований к вышеназванной системе и к возможным проблемам с государственной аккредитацией.

К сожалению, до настоящего времени данный законопроект в РФ не принят.

В 2004 г. был принят ГОСТ Р52292-2004 «Информационная технология. Электронный обмен информацией. Термины и определения»⁷⁰. Этот нормативно-методический акт впервые рассматривает электронный документ в различных средах существования (электронной, цифровой, аналоговой). В нем не затронут вопрос ЭЦП.

В мире существуют три подхода к определению ЭЦП. Российский подход к определению наиболее узкий. В связи с очень жестким регламентированием технологии создания электронной подписи возникли затруднения в вопросах признания в нашей стране электронных подписей, созданных на территориях других государств (американский и европейский варианты подхода к созданию электронной подписи технологически нейтральны).

Попытки гармонизировать в этой области российское законодательство с иностранным не увенчались успехом. Для приведения к единому знаменателю российского и иностранного законодательства в этой сфере необходимо в ближайшем будущем пересмотреть ФЗ «Об ЭЦП». Это позволит расширить рамки международного сотрудничества компаний, свободно развиваться электронной коммерции.

И. А. Суровцева
Екатеринбург

К ВОПРОСУ О РАЗРАБОТКЕ БЛАНКОВ ДОЧЕРНИХ

ПРЕДПРИЯТИЙ ХОЛДИНГОВЫХ КОМПАНИЙ

Любое предприятие сталкивается с необходимостью создания собственных бланков. В ГОСТ Р 6.30 – 2003, в методических рекомендациях к нему, в Типовой инструкции по делопроизводству в федеральных органах исполнительной власти прописаны положения, касающиеся разработки бланков. Если попытаться кратко сформулировать суть изложенного в этих документах, то получается, что каждая организация, предприятие разрабатывает свои бланки. При этом наименование организации, предприятия должно соответствовать тому, что обозначено в учредительных документах. Над этим наименованием указывается наименование вышестоящей организации. Оба наименования выделяются за счет интервалов и шрифта. В соответствии с уставом на бланках помещается эмблема. Бланки бывают с угловым и продольным расположением реквизитов, проектируются центрированным и флаговым способами. Все это общеизвестно. Однако некоторые предприятия сталкиваются в настоящее время с рядом проблем в этой области. Речь идет о дочерних предприятиях холдинговых компаний.

Анализ бланков ряда таких предприятий позволяет говорить о несоответствии этих бланков действующим рекомендациям и требованиям. Обратимся, например, к бланкам ОАО «Нижнетагильский металлургический комбинат», контрольный пакет акций которого входит в состав активов Евраз холдинга. Рассмотрим два бланка: письма и конкретного вида документа структурного подразделения, разработанного на основе общего бланка.

В верхнем углу бланка письма от границы левого поля жирным шрифтом значится эмблема и название холдинга. Параллельно этим реквизитам справа через вертикальную черту мелким шрифтом набрано наименование организации автора: «ОАО «Нижнетагильский металлургический комбинат», его почтовый адрес, элементы которого указаны не в той последовательности, которая установлена правилами оказания услуг почтовой связи. Под наименованием холдинга слева обозначено место для даты документа, его регистрационного номера, ссылки на регистрационный номер и дату документа.

На бланке конкретного вида документа структурного подразделения (например, уведомление) также в верхнем углу от границы левого поля воспроизведены эмблема и название холдинга, а под ним мелким шрифтом пропечатано название комбината: «Нижнетагильский металлургический комбинат». Параллельно этим реквизитам справа через вертикальную черту, как и в бланке письма, аналогичным шрифтом набрано то же наименование комбината, но уже с указанием его правового положения: «Открытое акционерное общество «Нижнетагильский металлургический комбинат». Ниже от границы левого поля под названием комбината обозначены наименование структурного подразделения, название вида документа, место для даты и регистрационного номера.

Таким образом, возникает ряд вопросов. Почему на бланке предприятия не выделено его наименование, а наименование холдинговой компании набрано жирным шрифтом? Почему вместо эмблемы НТМК обозначена эмблема холдинговой компании? Насколько целесообразно обозначение наименования предприятия и справочных данных о нем в правой верхней части бланка, предназначаемой стандартом для написания адресата, что позволяет экономить площадь для основного реквизита – текста? Почему при воспроизведении почтового адреса комбината не учитываются действующие почтовые правила? Насколько целесообразно дублирование наименования комбината в верхней правой части бланка конкретного вида документа? Почему на бланке письма правовое положение НТМК обозначено при помощи аббревиатуры (ОАО), а на бланке конкретного вида документа структурного подразделения оно прописано без сокращения?

Чтобы ответить на все вопросы, в первую очередь следует подчеркнуть, что разработчиком этих бланков является не ОАО «Нижнетагильский металлургический комбинат», а холдинговая компания Евраз холдинг. В связи с этим хочется обратиться к Временному положению о холдинговых компаниях, создаваемых при преобразовании государственных предприятий в акционерные общества, утвержденному Указом Президента Российской Федерации 16.11.1992 № 1392 (с последними изменениями, внесенными Указами Пре6зидента РФ от 28.04.2007 № 570), в п.4.1 которого значится следующее:

«4.1.Холдинговые компании могут быть созданы:

- при преобразовании крупных предприятий с выделением из их состава подразделений в качестве юридически самостоятельных (дочерних) предприятий;

- при объединении пакетов акций юридически самостоятельных предприятий;

- при учреждении новых акционерных обществ».

То есть и холдинговая компания, и дочерние предприятия являются юридически самостоятельными. Это фиксируется и в соответствующих учредительных документах каждого из них, в том числе НТМК, поэтому данное ОАО, как и аналогичные в подобной ситуации, должно самостоятельно разрабатывать свои бланки. Однако получается, что холдинговая компания лишает дочерние предприятия этого права.

В ст.105 (п.1) Гражданского Кодекса РФ «Дочернее хозяйственное общество» прописано:

«Хозяйственное общество признается дочерним, если другое (основное) хозяйственное общество или товарищество в силу преобладающего участия в его уставном капитале, либо в соответствии с заключенным между ними договором, либо иным образом имеет возможность определять решения, принимаемые таким обществом».

Отсюда следует, что холдинговым компаниям предоставлены широкие полномочия во взаимоотношениях с дочерними предприятиями, но и они, являясь российскими предприятиями, в вопросах, связанных с делопроизводством, должны руководствоваться нашими, действующими в настоящее время, нормативно-методическими актами в этой области. Сказанное относится не только к вопросу предоставления права дочерним предприятиям разрабатывать самостоятельно свои бланки (а по сути – самостоятельно решать свои делопроизводственные вопросы, ориентируясь в первую очередь на государственную политику в области ДОУ). Речь идет и о качестве бланков, разработанных самой холдинговой компанией: как отмечалось выше, они не выдерживают критики с точки зрения соответствия современным государственным актам.

Кроме того, автору представляется, что наряду с отмеченными существует и еще одна важная проблема, которую можно назвать этической. Это касается в первую очередь тех дочерних предприятий, которые раньше, в бытность государственными, были широко известны и в стране, и за рубежом. Потерять для них эмблему на собственных документах означает потерять свое лицо, утратить часть истории. Это трудно морально, да и разумно ли?

В связи с этим на эмблеме хочется остановиться особо. Итак, на всех бланках НТМК воспроизведена эмблема холдинговой компании, об эмблеме дочернего предприятия нет и речи. В общем стремление холдинговой компании показать принадлежность к ней своих дочерних предприятий не только при помощи обозначения наименования холдинга, но и при помощи эмблемы понятно. Вариант, при котором на бланке были бы воспроизведены обе эмблемы: дочернего предприятия и холдинга, - шел и идет вразрез с требованиями отечественной нормативно-методической базы, с отечественными традициями в делопроизводстве. Эмблема дочернего предприятия исчезла вообще. В такой ситуации представляется уместным обратиться к опыту других стран, в частности, США, где допускается обозначать на бланке не только эмблему конкретной организации, но и эмблему вышестоящей. Аналогичный подход удовлетворил бы и холдинговые компании, и не ущемил бы права дочерних предприятий. Чтобы решить данную проблему, следует прежде всего внести соответствующие коррективы в отечественный стандарт, что возможно только на государственном уровне.

В заключении еще раз необходимо отметить, что многое из сказанного относится и к другим холдинговым компаниям. Зачастую возникшие проблемы связаны со специфической трактовкой понятия «рекомендательный характер стандартов». Можно выбрать из нескольких стандартов, регламентирующих какую-либо сферу деятельности, тот, который предприятие устраивает, но если он один (автор имеет в виду ГОСТ Р 6. 30 – 2003, регламентирующий требования к оформлению документов), можно ли его игнорировать?

Н. А. Трапш
Ростов-на-Дону

АРХИВНЫЙ ПОИСК В СИСТЕМЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО

ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

Важнейшим направлением теоретических разработок в современном отечественном и зарубежном источниковедении является качественное совершенствование эвристической стадии исследовательской практики, успешное завершение которой в значительной степени определяет полноту и достоверность окончательных авторских выводов. Последовательное выявление полного комплекса разнообразных исторических источников, характеризующих избранный объект научного исследования, предполагает активное использование традиционного архивного поиска, позволяющего выявить и проанализировать как целостные документальные комплексы, так и отдельные их фрагменты. Следует также заметить, что поисковый процесс необходимо рассматривать как самостоятельный фактор, в большинстве случаев оказывающий серьезное влияние на структуру, характер и динамику реальной исследовательской практики.

Традиционный архивный поиск превратился в важнейший элемент практического источниковедения в XVIII столетии, в течение которого происходило окончательное оформление профессиональной исторической науки в России. Целенаправленное использование документальных материалов государственных и частных архивов стало важнейшим фактором исследовательской практики В.Н. Татищева, М.М. Щербатова, Г.Ф. Миллера и целого ряда других отечественных историков, принципиально отличавшим их творческую деятельность от предшествующей историографической традиции⁷¹. Однако в рассматриваемый период практическое использование архивных фондов и отдельных документов имело выборочный характер, что определялось как естественными особенностями сложившейся системы профессионального историописания, так и объективными трудностями поисковой работы. Масштабное привлечение документальных комплексов государственных и частных архивов в исследовательской практике начинается во второй половине XIX столетия, что связано, прежде всего, с творческой деятельностью С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, С.Ф. Платонова и целого ряда других отечественных историков⁷². Объективная значимость их известных трудов в значительной степени определяется широтой и многообразием использованных архивных материалов, детальный анализ имманентного содержания которых позволил отчетливо охарактеризовать важнейшие аспекты и проблемы российского исторического процесса. В рассматриваемый период формируется и принципиальная основа теоретического источниковедения, получившая отчетливое выражение в фундаментальных исследованиях А.С. Лаппо-Данилевского, В.О. Ключевского, К.Н. Бестужева-Рюмина, А.А. Шахматова⁷³. В рамках указанной отрасли исторической науки определяется имманентное значение архивного поиска, выступающего в качестве важнейшего элемента эвристической стадии исследовательской практики. Подобный подход являлся не только естественным результатом предшествующих практических исследований, но и объективной оценкой качественной эволюции таких областей научного знания как архивоведение и археография, активно развивавшихся в течение XIX столетия⁷⁴.

В рассматриваемый период оформились два подхода к организации традиционного архивного поиска, основанные на различном понимании гносеологической природы исторического источника и реальных особенностей гуманитарного познания. Последователи позитивистской парадигмы в исторической науке рассматривали всеобъемлющее привлечение документальных комплексов государственных и частных архивов в качестве важнейшего элемента исследовательской практики, обеспечивающего полноту и достоверность итоговых концептуальных построений. В рамках подобного подхода архивный поиск в значительной степени детерминировался исключительно первоначальной исследовательской задачей и общим представлением автора об избранной проблеме, что в отдельных случаях способствовало искусственному сокращению естественного комплекса доступных источников, а, следовательно, определенному искажению реконструируемых исторических фактов, событий и явлений. В советской историографии соответствующие процессы развивались под воздействием формационной парадигмы, определявшей не только специфические особенности интерпретации документальных комплексов, но и реальную структуру эвристической стадии источниковедческой работы. Однако, отдельные отечественные исследователи, в частности, А.А. Зимин, в практической работе руководствовались диаметрально противоположными принципами, предполагавшими предварительное изучение разнообразных источников в целях последовательного выбора конкретной научной проблемы⁷⁵.

В дореволюционной отечественной историографии сложился и другой подход к систематическому осуществлению традиционного архивного поиска, связанный с неокантианской парадигмой научного познания. Он предполагал принципиальный отказ от позитивистских представлений, согласно которым практическая достоверность исследовательских выводов определяется реальным объемом привлеченного эмпирического материала. Сторонники подобного подхода справедливо полагали, что непрерывное приращение отдельных фактов, относящихся к комплексному исследованию избранной проблематики, не только не упрощает последовательное достижение адекватных результатов, но и создает серьезные препятствия в процессе осознанного построения непротиворечивой научной концепции⁷⁶. В контексте предложенной парадигмы новый исторический источник, выявленный в ходе традиционного архивного поиска, становился не очередным подтверждением устойчивых теоретических построений, а реальным объектом самостоятельной исследовательской практики как уникальное явление, сформированное культурной традицией. Соответствующие концептуальные построения приобрели особую актуальность в постмодернистской историографии, стремящейся преодолеть социальную детерминированность исследовательской практики посредством осознанного обращения к последовательному изучению отдельных феноменов мировой культуры. В рамках рассмотренной концепции изменилась принципиальная задача традиционного архивного поиска, который в новых условиях ориентируется не на максимальную интеграцию эмпирического материала, включенного в имманентное содержание исторических источников, а на последовательный отбор документационных единиц, имеющих самостоятельную культурную ценность.

Таким образом, в настоящее время качественное совершенствование поисковых операций в архивоведческой практике является одной из важнейших проблем теоретического источниковедения, предполагающего не только целенаправленное вовлечение в научный оборот максимально возможного спектра исторических свидетельств, но и осознанное выявление всей полноты информационного наполнения отдельного документа, который рассматривается в качестве самобытного элемента мировой и национальной культуры. Подобный подход обеспечивает органичную интеграцию в рамках единой исследовательской модели объективных достижений предшествующей историографической традиции и новых методологических принципов, соответствующих постмодернистской схеме научного историописания.

С. И. Цеменкова
Екатеринбург

ИЗ ИСТОРИИ АРХИВНОГО ДЕЛА НА УРАЛЕ

(конец XVIII – начало XX вв.)

Начало архивного дела на Урале следует вести со времени постройки первых заводов. Первое же юридическое оформление оно получило вслед за приездом сюда В.Н. Татищева – он издал специальную инструкцию по хранению текущих бумаг и архивов. С ростом казенной и частной горнозаводской промышленности, появлением огромного количества организаций, ведавших всеми сторонами жизни Каменного Пояса, росло и делопроизводство, накапливались архивные документы. И к середине XVIII в. можно говорить о создании целостной системы архивного дела на Урале.

Сохранились и документы о состоянии архивов этого периода. Так, на Егошихинском заводе в 1745 г. был «архив деревянный для положения письменных дел прошлых годов, при нем сени, крытые тесом, в нем и в сенях двери на коробках и петлях железных, длиною в 6 сажень ½ аршина, вышиною 2 сажени»⁷⁷.

А вот как подыскивалось помещение для устройства архива Пермского (впоследствии Уральского) горного правления в 1826 г.: «Так как во флигеле занимаемого пермским берг-инспектором дома имеется удобная для помещения архивных дел, по отзыву берг-инспектора, комната, в которой нет для того нужных полок, то прапорщику Никифорову предписать, дабы оные полки и прочее, что нужно будет через военнослужителей Горной команды построить, на какую сумму употреблено будет материалов…, Горному правлению донести»⁷⁸.

В 1828 г. в силу того, что флигель оказался мал для размещения этого архива, был куплен «у вдовы титулярного советника Калинина за 500 рублей… деревянного строения дом»⁷⁹.

А еще через 3 года архив горного правления был переведен из Перми в Екатеринбург и «водворен… в вольнонаемный дом мещанина Мартынова», а в 1837 г. – «из показанного дома в новоустроенные в казенном доме, для архивных дел подлежащие полки»⁸⁰.

Такие частые перемещения архивов отрицательно сказывались на состоянии и сохранности документов. Не было построено специальных помещений для уральских архивов и во второй половине XIX в. Вот свидетельство этому, датированное декабрем 1886 г.: «По неустройству особого здания для центрального архива Екатеринбургского окружного суда, продолжаются доныне затруднения в размещении дел сего архива, который помещался в разных местах, в последнее время в третьем (верхнем) этаже казенного дома, занимаемого окружным судом, по невозможности положить дела этого архива в других этажах сего дома. Такое помещение архива в третьем этаже при деревянных лестницах из второго этажа признается опасным в пожарном отношении. Перемещение хотя части архива в подвальный этаж представляет другую опасность – сырость, свойственную подобным помещениям»⁸¹.

Ремонт архивных помещений производился, по-видимому, нечасто. Во всяком случае, нам удалось обнаружить лишь два дела, в которых упоминается о ремонте архивохранилища. Так, в одном из них говорится, что с июня по ноябрь 1894 г. екатеринбургский мещанин Петр Китаев, согласно смете на сумму 1122 руб. 79 коп., производил ремонт «по вставке новых железных решеток в окно, исправлению старых решеток… и по переделке переплетов в тех же окнах» в помещении архива Уральского горного правления⁸².

Таким образом, можно сделать вывод, что местное начальство уделяло не очень много внимания помещениям для архивов. Они размещались в основном в деревянных, тесных, холодных помещениях, не приспособленных для хранения архивных материалов, что, естественно, влияло на сохранность, внешний вид, продолжительность «жизни» документов.

Необходимо сказать и о том, что плата служителям архивов была мизерная. Архивариусы получали почти самое низкое жалованье, меньше их получали только писцы, протоколисты, регистраторы, переплетчики. Кроме того, жалованье служителей архивов разнилось и в зависимости от того, какому учреждению или предприятию принадлежал архив. Например, в 1829 г., горный начальник Екатеринбургских заводов получал 3000 руб., экзекутор – 600 руб., столоначальник и архивариус – 500 руб., помощник архивариуса, регистратор, протоколист – по 240 рублей. А для служащих Екатеринбургского монетного двора заработная плата была ниже – управитель получал 1500 руб., архивариус – 180 руб., писец – 96 руб⁸³. В целом, заработная плата архивариусов в первой половине XIX в., колебалась от 54 руб. до указанных выше 500 руб.

В 1886 г. Главный начальник Уральских горных заводов генерал-майор Иосса докладывал министру финансов: «Со времени введения на Уральских заводах штатов 1847 г. прошло уже 20 лет, и в этот период цены на всякие жизненные потребности сильно возвысились, на некоторые удвоились и даже утроились, как, например, на хлеб; между тем содержание служащим производится в прежнем размере, штатами определенными, и сделалось теперь чрезвычайно скудным, от чего положение большей части невыносимо затруднительно, особливо для лиц семейных»⁸⁴.

Он же передал «соображения» о преобразовании штатов Главного управления Уральских горных заводов, где предлагалось, сократив штаты, увеличить жалованье служащим Управления. Но это предложение нашло поддержку в Министерстве финансов только через три года, когда в 1871 г. было утверждено, а в 1872 г. введено новое расписание по содержанию Главного управления Уральских горных заводов. Согласно ему, архивариус Главного управления получал 460 руб.⁸⁵

Но к 1896 г. жалованье вновь было снижено, в частности архивариус вышеупомянутого управления получал уже только 225 руб.⁸⁶. Так что зачастую, чтобы обеспечить себе более или менее достойное существование, архивариусы свою основную должность совмещали с другими канцелярскими обязанностями, например, занимали должность экзекутора. Естественно, такая ситуация не могла положительным образом отразиться на состоянии архива, сохранности архивных документов.

Затронув данную тему, отметим, что на Урале, как и в Российской империи, в целом, проблема сохранности архивов стояла очень остро. Так, стихийные бедствия и чрезвычайные происшествия нередко становились причиной гибели архивных документов. Можно привести несколько примеров, относящихся к концу XVIII – началу XIX вв. Так, во время пожаров исчезли целые комплексы документов заводских контор: Нижнее-Исетской (1795 г.), Вознесенской (1797 г.), Кушвинской (1812 г.), Златоустовской (1814 г.) и других⁸⁷. На некоторые заводы стихийные бедствия обрушивались по нескольку раз, примером тому может служить Суксунский завод: в 1774 г. здесь полностью сгорела контора и документы за 50 предшествующих лет; в 1797 г. в подвале вновь построенной конторы взорвался пороховой запас, и архив вновь сгорел; а в 1838 г. заводское начальство докладывало в местное горное управление, что «вследствие течи воды от разрушения крыши, конторские бумаги совершенно сгнили». Их разрешили уничтожить, и усердные чиновники это исправно выполнили⁸⁸.

Но не только стихийные бедствия были причиной гибели документов, зачастую их утрачивали вследствие безответственного отношения чиновничества к сохранности архивных бумаг. Так при очередной смене архивариуса выяснилось, что в архиве Уральского горного правления: «… при приеме в 1844 г. архива горного правления нынешним архивариусом Ильиным, не оказалось 61 архивного дела… и к отысканию их не представляется никакой возможности»⁸⁹.

О том же писал в 1856 г. и один из членов Комиссии по разбору архивных дел Горного правления: «При разборе архивных дел оказалось, что в архиве некоторых дел нет налицо. Утрата их переходила от предшествующих архивариусов горного правления к состоящему ныне в сей должности»⁹⁰.

О неудовлетворительном обеспечении сохранности архивных дел свидетельствует также следующий случай. В 1845 г. при ревизии документов хранящихся в Екатеринбургском заводском архиве дел «открылось, что в архиве против подлинных описей, нет налицо 5 943 дела, кроме тех 27, о которых доносил архивариус Шахурин, по приеме им архива от предшественника его…, а из числа наличных найдено бывших прежде в кожаной обложке, но ныне таковой не имеющих, 1 137 столпов, и непереплетенных 3 433 столпа»⁹¹. На протяжении 43 лет (до 1888 г.) велось следствие по этому делу. Однако многочисленные розыски бывших архивных служителей, их объяснения и показания ничего не дали – каждый из них перекладывал недостачу на плечи предшественника. Виновный так и не был найден, установить, куда же подевались пропавшие архивные документы следствию также не удалось.

Такому положению в архивном деле способствовало и частое игнорирование правил сдачи и выдачи архивных документов, хотя такие требования существовали. Так, еще в 1754 г. было указано: «…бумаги и книги в ненадлежащих местах никогда не оставлять, а убирать в силу Генерального Регламента гл. 40 в ящики в архиве за замки, иначе наказывать будут нещадно… Кому случится из архива книги взять для справок, то выписав из оной, того же часа или дня отнести обратно в архив и класть в то место, где взята»⁹².

В начале XIX в. уже существовал определенный порядок сдачи дел в архив. Составленные в месте возникновения и решения дел, описи в двух экземплярах передавались вместе с делами в архив, на описях архивариус отмечал «у кого сколько дел принято», и рапортовал начальству. Один экземпляр описей он оставлял в архиве, а другой возвращал «для всегдашних будущих справок»⁹³ в то подразделение учреждения, откуда поступили дела.

Такой порядок сдачи дел существовал до середины XIX в. Вот как он описан в 1855 г. в рапорте архивариуса горного правления Ильина: «По предписанию канцелярии от 19 февраля сего года с описью в двух экземплярах дела, оконченные в оной решением в 1850 г., доставленные протоколистом Елкиным 285 нумеров, по приведении их в надлежащий порядок к сдаче окончательно в минувшем месяце с соблюдением установленных правил в архив приняты, в приемную книгу внесены, архивные номера, как описях, так и на делах, выставлены, и к хранению поступили. Из экземпляров же описи по учинении надлежащей в приеме мною расписка, один приобщен по принадлежности к общему регистру для канцелярии, а другой при сем имею честь возвратить»⁹⁴.

Но установленный порядок соблюдался не всегда. Например, вот что пишет помощник Горного начальника Екатеринбургских заводов 19 августа 1849 г.: «В нижнем этаже заводского архива оказалось лишних 673 дела, коих в описях совсем не значится. Найдено здесь и множество шнуровых книг и документов контор Монетного двора, золотых промыслов, Каменского и Нижне-Исетского заводов за 8 лет (с 1822 по 1830 гг.), которые неизвестно почему конторами Главной конторой Екатеринбургских заводов не обревизованы и надлежащим порядком не сданы в архив, а просто положены тут для хранения»⁹⁵.

В 1864 г. были изданы Правила о порядке хранения и уничтожения решенных дел по Министерству финансов и учреждениям его ведомства. Они были взяты на вооружение и Горным правлением, которое как раз находились в ведомстве этого министерства. Вот как определяли эти правила требования к описанию дел, порядок сдачи-приема дел в архив и выдачу их из хранилища, а также порядок хранения архивных дел.

«…§5. В каждом учреждении… ведется всем делам общая опись за каждый год отдельно, в которую дела, по мере заведения их, заносятся в хронологическом порядке. Она остается на руках делопроизводителей до сдачи в архив всех дел, в опись занесенных, и затем причисляется к бумагам, подлежащих всегдашнему хранению в архиве.

§6. Все оконченные дела остаются на руках делопроизводителей не более 3-х лет.

§7. По истечении каждого года делопроизводители приводят те из внесенных в опись дел, которые производством уже кончены, в установленный для сдачи в архив вид (§10) и разделяют их … на 3 разряда, составляя особые по каждому разряду описи.

§8. Составленные таким образом архивные описи… просматриваются непосредственным начальником… и представляются на утверждение начальникам сих учреждений.

§9. Лица сии, если найдут описи удовлетворительными, делают на них надписи: по делам первого разряда «сдать в архив для всегдашнего хранения», по делам второго разряда «сдать в архив на означенное число лет», по делам третьего разряда «уничтожить». За сим, на самих делах означается, к какому разряду какое дело отнесено, а с описей снимаются копии, которые за подлежащими подписью и скрепою передается в архив вместе с оконченными делами, а подлинные остаются у делопроизводителей с распискою архивариуса, принявшего дела.

§10. Дела первого и второго разрядов, подлежащие к сдаче в архив для всегдашнего или временного хранения, сдаются в следующем виде: при каждом деле составляется опись бумагам; опись эта подписывается делопроизводителем и скрепляется его помощником; листы перенумеровываются и в конце делается надпись «в сем деле листов столько-то»; надпись сия подписывается начальником, заведующим делопроизводством, и скрепляется делопроизводителем.

…§12. Дела хранятся в архиве по каждому разряду особо, с подразделением на года, в порядке отделений и столов.

§13. Делам, хранящимся в архиве, ведутся независимо описям, по коим они приняты, алфавитные указатели на каждый год особо.

§14. Дела располагаются в архиве на открытых шкафах, особыми связками с надписью на каждой: такого-то разряда, такого-то отделения, такого-то стола с № такого-то по № такой-то.

§15. Справки из дел, хранящихся в архивах, составляются в тех же частях, к коим дело, по существу своему принадлежит, для чего дела, в случае надобности, требуются из архива, а по миновании оной, возвращаются.

§16. Дела и документы их архива требуются особыми записками за подписью заведующего делопроизводством. На записку выдаваемых из архива дел ведется в оном книга, в которую вписываются дела и документы.

§17. Ответственность за дела, которые берется из архива под расписки, возлагается на лица, по требованию которых они были доставлены из архива…»⁹⁶.

Таким образом, мы видим, что соблюдение всех положений этих Правил в основном обеспечивало достаточно четкий порядок сдачи и приема архивных дел и организацию их хранения. Важно отметить, что в основу систематизации архивных бумаг был положен структурно-хронологический принцип, обеспечивший легкость и удобство поиска дел. О том, как выполнялись положения Правил, нам дают сведения рапорты чиновников, проводивших освидетельствования – ежегодные проверки состояния архивов.

Так, 16 августа 1878 г. общее присутствие Уральского горного правления заслушало рапорт Герца о результатах освидетельствования архива правления. Из рапорта становится ясно следующее: «…а) дела содержатся в должном порядке; в) всем делам, хранящимся в архиве, имеются алфавиты; с) прием дел в архив производится с соблюдением установленного порядка; d) архивные дела, в случае надобности в них для справок, отыскиваются и выдаются с должною скоростью…»⁹⁷.

Однако сами чиновники отделений не всегда сдавали дела в архив в надлежащем виде. Из рапорта помощника архивариуса Екатеринбургского заводского архива Иванова от 12 июня 1886 г., мы узнаем, что «препровожденные Главною конторою для сдачи в заводской архив дела, книги и документы, многие из них… не в переплете, а другие в разбитом виде, словом, не в таком порядке, каким должны быть сдаваемы в архив на хранение»⁹⁸.

А вот еще одно свидетельство недобросовестного отношения чиновников к сдаче дел в архив. 31 октября 1886 г. архивариус Управления горной частью на Урале докладывал: «По закрытии Уральского горного правления книги и дела бывшего строительного комитета доставлены в архив без распределения по разрядам, которые за сделанные мною неоднократные напоминания бывшему письмоводителю строительного комитета… по сие время не приготовлены к сдаче в архив, а потому… прошу Управление… обязать кого следует вышеозначенные книги и дела привести в порядок и сдать установленным порядком для хранения в архив»⁹⁹.

Еще одна интересная страница истории уральских архивов – процедура проведения освидетельствования архивов. Нам пока не удалось найти сведений о порядке проверки состояния уральских архивов в XVIII – первой трети XIX вв. Обнаруженные же документы говорят, что первая ревизия состоялась в период 1845–1847 гг. в Екатеринбургском заводском архиве. Эта проверка выявила большие недостатки в обеспечении сохранности документов, а также утрату 5 943 дел! Затянувшееся более чем на 40 лет следствие никаких результатов не дало¹⁰⁰.

Необходимо отметить, что в XIX в. процесс освидетельствования архивов губернских учреждений регулировался законодательными актами, касающихся непосредственно деятельности губернских учреждений. Так, согласно ст. 302 «Учреждения губернских правлений» 1845 г., и ст. 604 «Свода губернских учреждений» 1892 г., присутственные места обязаны были освидетельствовать архив не менее одного раза в год¹⁰¹.

Судя же по делам и документам, составленным во второй половине столетия, одним из первых ежегодно освидетельствоваться начинает архив Уральского горного правления – с 1878 г. Занимались освидетельствованием особые чиновники Уральского горного правления. Основная цель освидетельствования, как уже отмечалось выше, проверка состояния архива и архивных документов. С этого времени и до 1917 г. такие контрольные проверки стали для архива обязательным ежегодным мероприятием.

Рапорты чиновников, проводивших освидетельствование архива, являются для нас ценным источником по истории обеспечения сохранности архивных документов. По результатам своей деятельности чиновники отчитывался перед общим присутствием Уральского горного правления¹⁰².

Отчеты чиновников, проводивших освидетельствование до конца XIX в., как правило, были кратки и схожи по содержанию: «…прием дел для справок производится с соблюдением установленных правил, дела содержатся в должном порядке и всем им имеются описи и алфавиты…»¹⁰³.

Однако чиновники, проверявшие состояние архива Екатеринбургского завода, видимо не слишком ревностно относились к своим обязанностям. Так, освидетельствование этого архива в 1909 г. дало следующие результаты: «…многие дела, считавшиеся потерянными, были найдены..»¹⁰⁴. Это значит, что чиновники-ревизоры подходили к делу проверки наличия архивных дел в хранилище крайне формально.

Интересна и еще одна фраза из этого же отчета 1909 г. Она четко демонстрирует отношение чиновников к архивам и документам: «…в архивах Екатеринбургских заводов состояло к январю 1908 г. 169 602 дела. Так как архив был переполнен и невозможно было поставить дела в порядке, с разрешения Горного правления 64 722 дела были уничтожены (проданы)»¹⁰⁵. А ведь это треть всех хранящихся дел архива!

О частом несоблюдении правил сдачи архивных дел и о нерадении служителей говорят и данные ревизии архива Уральского горного управления, проводившейся в 1910 г.: «В мае 1909 г. были сданы в архив из бухгалтерии Уральского горного управления 470 дел и книг. Эти дела… еще не заприходованы, ибо во многих не удостоверены подписи надлежащих лиц: частные описи в делах, число листов в них, отпуски исходящих бумаг и копии с разных бумаг…»¹⁰⁶. Среди недочетов в работе архивариуса было также отмечено, что «…на некоторых связках утеряны ярлыки с архивными номерами, и Новоселов (архивариус – Ц.С.) отыскивает такие дела по памяти… Некоторые реестры или описи сильно истрепаны, следовало бы их переплести, а для новых дел завести новые тома описей»¹⁰⁷.

Были найдены недостатки и в работе Екатеринбургского заводского архива: «некоторые категории дел вместе с описями неподлежательно числились в других категориях, многие же дела вовсе не были включены в описи. Поэтому в ведомости на 1910 г. по первым 40 описям значится дел на 1440 больше, чем в ведомости на 1909 г., хотя дела по этим описям не прибывали…»¹⁰⁸.

Видимо после этого случая, чиновники, проводившие освидетельствования, стали относиться к своим обязанностям более тщательно. Об этом свидетельствуют тексты отчетов за 1911–1913, 1916 гг. Отчеты эти содержат полную и объективную характеристику состояния архива Уральского горного управления: в них освещены как положительные, так и отрицательные стороны деятельности архива и архивистов. Так, архивариус Н.А. Подоксенов и его помощник Н.Г. Зелов, принявшие в 1909 г. архив Уральского горного управления, проделали большую работу по приведению его в порядок.

Так, очередное освидетельствование архива в апреле 1916 г. показало, что дела в архиве хранятся в надлежащем порядке. Проверяющий, и.о. главного техника Лукин оставил нам ценную информацию о порядке хранения документов в архиве. Так наиболее востребованные группы документы хранились в «ближних светлых» комнатах, на наиболее «видных полках», «другие же дела требуются меньше, а третьи редко… почему и кладутся в более удаленные комнаты»¹⁰⁹. В каждой комнате на стенах висели подробные описи хранящихся в ней дел. В свою очередь на каждом из стеллажей также был вывешен «реестр» дел по каждой из полок.

Сами дела представлены были отдельными книгами или сшитыми тетрадями, некоторые из которых, как уже указывалось выше, соединялись в связки, на корешки которых наклеивали ярлыки, содержащие наименование дел и их номера. Таким образом, свидетельствовал Лукин, «…в смысле наглядности и удобства в отыскании какого-либо дела и общей ориентировки затруднений не встречается»¹¹⁰.

Само помещение архива было охарактеризовано как чистое и опрятное «насколько это можно сказать про архивы», проходы между стеллажей не были загромождены, стекла в шкафах целы, течи в потолках не обнаружилось, двери архива были снабжены крепкими замками.

В конце рапорта Лукин высказал предложение в летнее время держать в помещении архива кадку с водой и мочальную швабру, для поддержания чистоты и свежести в помещении.

По результатам проверки архивариусу архива Уральского управления Н.А. Подоксенову и его помощнику Н.Г. Зенкову за аккуратное и старательное отношение к службе в архиве по личному поручению начальника Уральских горных заводов была выражена благодарность.

Таким образом, мы видим, что история архивов Урала интересна и многогранна. И отмеченные выше проблемы, как впрочем, и определенные успехи в развитии уральских архивохранилищ, были идентичны общероссийским. По мере накопления опыта в сфере организации хранения и использования архивных документов, совершенствуется в целом вся система архивов Урала.

В рамках данной статьи были затронуты лишь отдельные проблемы развития архивного дела в дореволюционный период. Сама же затронутая тема, несомненно, богатейшая и глубокая, требует дальнейшего кропотливого изучения.

Э. Г. Чупрова
Сыктывкар

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ АРХИВНОГО ДЕЛА И УПРАВЛЕНИЯ АРХИВАМИ В РЕСПУБЛИКЕ КОМИ В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

Зачастую изучение крупных проблем направлено от центра. На периферии, особенно в советский период, главным образом, принимали и исполняли решения, которые не всегда соответствовали сложившейся на местах ситуации и иногда некоторые процессы оказывались искусственными. Наглядный пример – становление архивной службы в Республике Коми. Коми областной архив был открыт в 1922 г., в соответствии с государственной политикой архивного строительства и по инициативе представителя местной интеллигенции А.А. Цембера, который, будучи председателем Истпарткомиссии, собрал некоторые документы по истории края, определил основные скопления материалов, подлежащих приему на государственное хранение в архив. Созданное искусственно, в 1924 г. Коми областное архивное бюро оказалось органом нежизнеспособным. Представители других учреждений мало понимали в архивной работе, Коми автономная область не была крупным культурным и научным центром, где можно было бы объединить группу людей заинтересованных архивной тематикой. Многое делалось на инициативе А.А. Цембера. Заседания бюро состоялись дважды в 1924 г., позже вся архивная деятельность протекала в Областном архиве, который фактически выполнял и функции бюро (с 1936 г. Архивного управления). Только при подчинении архивной службы Народному комиссариату внутренних дел были разграничены полномочия архива и управления, но на протяжении всей истории существования они находились в одном здании, в разное время происходил обмен функциями. Все это вылилось в противоречия внутри службы в начале 1990-х гг. Тем не менее, в советский период была создана структура архивных органов, отрасль, которая обеспечила сохранность документов накопленных в дореволюционной России, а также планомерное комплектование и сохранение документов XX столетия.

С государственными и общественными переменами 1990-х гг. в Коми АССР возникли идеи о реорганизации системы управления архивной отраслью в республике. Реформу архивной службы в первую очередь предлагали и поддерживали сотрудники Центрального государственного архива. Его директор Т.И. Лахтионова неоднократно заявляла о том, что система управления отраслью находится в кризисе. Сложные 1990-е годы: глобальные политические изменения, модернизация экономики страны, появление таких явлений, как массовая безработица, задержки выплаты заработной платы, сильная инфляция – обостряли возможные противоречия в коллективах, выводили на первый план вопросы финансового характера. В Республике Коми главным разногласием между ведущим архивом – ЦГА и органом управления архивным делом – Управлением возникли в первую очередь из-за единства их материальной базы, а также отсутствия финансово-хозяйственной самостоятельности у директора ЦГА. Другое противоречие возникло в связи с реорганизацией партархива в Республиканский архив общественно-политических движений и формирований (РГА ОПДФ). Коми РГА ОПДФ был создан как независимая структура, но Центральный государственный архив по настоянию Архивного управления был вынужден выполнять часть работ по решению хозяйственных, снабженческих, технических вопросов. Один из сложнейших вопросов, которым задались архивисты Республики Коми – зачем нужно архивное управление, когда есть методический центр в виде Центрального государственного архива. В 1992 г. Т.И. Лахтионова предлагала либо предоставить Центральному государственному архиву Коми ССР экономическую и юридическую самостоятельность, либо юридически и организационно закрепить за начальником Архивного управления статус директора ЦГА. В первом случае оставался вопрос о разграничении финансового обеспечения Архивного управления, Коми РГА ОПДФ, Печорского госархива с постоянным составом документов (создан в 1974 г.). Во втором, Т.И. Лахтионова предлагала ввести РГА ОПДФ в состав ЦГА Коми ССР в качестве отдельного архивохранилища, а Печорский госархив перевести на финансирование исполнительной властью г. Печоры¹¹¹. Возникли предпосылки для дальнейшей реорганизации архивной структуры и органов управления архивным делом в республике.

В результате реформа состоялась в 2005 г. – на базе Национального государственного архива, Коми РГА ОПДФ, Печорского государственного архива было создано Государственное учреждение Республики Коми «Национальный архив РК» под руководством Архивного управления РК. Сторонний наблюдатель пока не может судить о результатах этого изменения. Исследователи же затрудняются при оформлении ссылок на документы, по этому вопросу появилась разноголосица и неразбериха.

Второй аспект регионального архивоведения – законодательное обеспечение функционирования архивной службы. 9 октября 1996 г. в Республике Коми был принят закон «Об Архивном фонде Республики Коми и Архивах». Закон соответствовал «Основам законодательства…» и регулировал работу архивов на территории Республики Коми. С другой стороны, он не содержал каких то особенных моментов, характеризующих специфику развития архивного дела в регионе, что приводит к размышлениям о целесообразности его принятия. Существенные новации содержались в принятом в 2004 г. федеральном законе № 125-ФЗ «Об архивном деле в Российской Федерации». Последний закон существенно отличается от предыдущих основ законодательства уже тем, что в нем по иному трактуются основополагающие понятия. Из этих изменений в формулировках вытекает, что теперь под понятие Архивный фонд РФ подпадают только документы, подлежащие постоянному хранению и поставленные на учет в федеральных органах управления архивным делом, вне зависимости от собственности на них. Напомним, что по закону 1994 г. под Архивным фондом РФ понималась вся совокупность документов. Архивная служба начала терять рычаги воздействия на архивы негосударственного статуса, а также на многие из ведомственных.

Закон № 125-ФЗ принимался в период, когда разрабатывалась новая административная реформа. В результате, в отличие от предыдущих законодательных документов, в нем не назван орган управления архивным делом и его структурная подчиненность. «Государственное управление архивным делом в Российской Федерации осуществляют федеральные органы государственной власти, в том числе специально уполномоченные Правительством Российской Федерации федеральные органы исполнительной власти» (Ст.14). В результате в регионах органы управления архивным делом получили разное название и разную подчиненность. В Республике Коми Архивное управление отстояло свою независимость.

Теперь стоит задача разработать региональные нормативные акты, где более четко следует прописать взаимоотношения Архивного управления с Государственным учреждением РК «НА РК», муниципальными архивами, продумать механизмы воздействия на архивы ведомств, чьи документы подлежат передаче на постоянное государственное хранение.

Третий момент, – подготовка кадров архивных работников и преподавание дисциплины «архивоведение» в учебных заведениях Республики Коми. Сегодня Российский государственный университет, куда влился Московский государственный историко-архивный институт, – лучший вуз страны по подготовке специалистов архивной службы. Но на современном этапе выпускники ведущего вуза не стремятся возвращаться в провинцию для работы в архивной отрасли. В архивной отрасли Республики Коми работают 6–8 выпускников Московского государственного историко-архивного института, это женщины предпенсионного или пенсионного возраста. Основную массу остальных сотрудников составляют выпускники Сыктывкарского государственного университета или Коми государственного педагогического института – историки и филологи. Соответственно, необходимо способствовать углублению знаний выпускаемых историков по дисциплине «архивоведение». Условно можно выделить два направления в преподавании архивоведения: при подготовке историков и при подготовке документоведов. Историков в Республике Коми готовит только Сыктывкарский государственный университет. Образование документоведа можно получить в техникумах, училищах и в Академии государственной службы при Главе РК, то есть в среднеспециальных и высшем учебных заведениях. Сложности здесь такого порядка: отсутствие достаточного количества квалифицированных специалистов для реализации обучения (научная работа по соответствующей тематике, теоретическая подготовленность, опыт работы в архиве); недостаточная оснащенность научно-методической литературой, пополнить которую довольно сложно. Так в специальном пособии "Историко-архивоведение. Специальность 020800. Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования и примерные программы дисциплин федерального компонента. М., РГГУ, 2003. 988 стр. Тираж 500 экз." разработчики рекомендуют использовать работу Т.И. Хорхординой «История Отечества и архивы: 1917–1980 гг. М., РГГУ, 1994. 360 стр.», которая уже стала библиографической редкостью. Некоторые учебные заведения приобрели учебное пособие А.Д. Тельчарова «Архивоведение: Пособие для подготовки к экзаменам. Конспект лекций. Приор, Москва, 2005 – 160 с. Тираж 3000», но оно содержит массу неточностей хронологического, фактического порядка.

Помимо этого, при разработке курса «архивоведение» возникает сложность в отсутствии сведений о некоторых аспектах упомянутых в общеобразовательных программах. Вероятно, для преподавателей РГГУ многое является естественным, простым, понятным, так как они являлись непосредственными свидетелями развития архивоведческой мысли, дискуссий, споров, которые случались в МГИАИ или в Главархиве и во ВНИИДАД. В регионах, если преподаватель приступает к разработке курса архивоведение, используя программу, предложенную РГГУ, и четко ей следует, то сталкивается с недостатком сведений исторического плана. Радует, что появляются интерактивные обучающие курсы как, например, «Архивистика. Интерактивный обучающий курс. М., РГГУ, 2003».

В целом, на наш взгляд, в настоящее время возрастает роль региональных органов власти по организации сохранения национального наследия, а также обеспечения архивной отрасли квалифицированными кадрами. Вместе с тем, по-прежнему ощущается необходимость методического руководства со стороны Росархива и ВНИИДАД, и это руководство осуществляется разными способами, в том числе путем проведения зональных научно-методических совещаний и различных конференций. Необходимо также повышать документоведческую и архивоведческую грамотность не только архивистов, но и управленцев, что проще всего осуществлять на стадии получения образования. Каждый выпускник вуза должен владеть основами делопроизводства. Сегодня, когда архивная служба теряет механизмы воздействия на предприятия, организации и ведомства негосударственной собственности, чтобы обеспечить сохранение информации о негосударственных объектах нужно, чтобы в обществе было большое количество людей понимающих что такое делопроизводство и для чего нужны архивы.

В. В. Шибаев
Екатеринбург

ОБЗОР АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ ФОНДА ЛЕСНОГО

ОТДЕЛЕНИЯ УРАЛЬСКОГО ГОРНОГО ПРАВЛЕНИЯ
(как основной источник по истории горнолесного ведомства
на Урале в 1800–1861 гг.)

Обращаясь к анализу классификации архивных документов фонда Лесного отделения Уральского Горного правления, следует отметить следующее. Весь комплекс данных документов можно разделить на две основные группы: нормативные источники и делопроизводственная документация, образовавшаяся в ходе работы сети лесных органов горнозаводского управления.

В состав первой группы следует отнести различные нормативные акты (императорские указы; указы высших и центральных органов государственного управления; документы регионально-отраслевых органов управления – Уральского горного правления, окружных и горнозаводских контор, касающиеся учреждения, реорганизации, перемещения и ликвидации основных элементов административной системы; положения, инструкции и штаты учреждений).¹¹²

Анализ этих документов позволяет в полной мере изучить структуру горнолесного ведомства на Урале в первой половине XIX века, а также способы и методы управления «лесной частью» уральских горных заводов, и оптимальность выбранных форм.

Анализ второй группы архивных материалов, отражающих повседневную жизнь органов горнолесного ведомства на Урале является не менее важным. Все источники данной группы можно разделить на несколько категорий.

Прежде всего следует отметить документы статистического характера – отчетные ведомости, доклады, рапорта, записки лесничих о состоянии лесных дач в горнозаводских округах, размерах потребления леса и древесного угля уральскими горными заводами¹¹³.

Особенностью данных документов является их высокая информационная нагрузка

Другая категория архивных материалов содержит в себе документы, касающиеся кадровых вопросов. В фонде «Лесного отделения УГП» имеются отдельные дела о должностных перестановках, повышении званий лесных чиновников, изменении окладного жалования и т.д. Особый интерес представляют формулярные и послужные списки горнозаводских лесничих и нижних чинов лесной стражи¹¹⁴. Составление формулярных списков чиновников происходило по специально утвержденным формам. В них содержались сведения о возрасте, сословной принадлежности, вероисповедании, имеющейся недвижимости, полученном образовании, продвижении по карьерной лестнице, участии в военных походах и сражениях, наградах, наказаниях и штрафах и семейном положении. Многие исследователи отмечают большую степень достоверности этих документов, помимо этого однородность представленных материалов облегчает их обработку.

Особый интерес представляют архивные материалы, посвященные проблемам межевания границ лесных дач уральских горных заводов¹¹⁵. Прежде всего это дела о составлении карт горнозаводских владений, после «прирезки» к ним новых земель, о межевых спорах между самими горнозаводчиками, между ними и государственными крестьянами, а также дела о топографических описаниях, «таксациях лесов казенных, посессионных и вотчинных заводов».

Отдельную категорию архивных документов составляют материалы, касающиеся деятельности по совершенствованию использования древесного топлива на уральских горных заводах¹¹⁶.

К документам этой категории следует отнести материалы о проведении опытов по углежжению, для получения меньшего расхода древесного топлива при

Изучение названных материалов фонда лесного отделения УГП позволит наиболее полно исследовать основные направления в развитии уральского горнолесного ведомства в первой половине XIX века

Ю. М. Ярков
Екатеринбург

ДЕЛОПРОИЗВОДСТВО 3-Й ПОЖАРНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ

ШКОЛЫ ВОЕНИЗИРОВАННОЙ ПОЖАРНОЙ ОХРАНЫ НКВД СССР В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
(1941–1945 гг.)

жүктеу/скачать 1.92 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: