Уполномоченный по правам человека
Постановление УНКВД по Алтайскому краю о привлечении в качестве обвиняемого Л., политрука тюрьмы № 1 г. Барнаула
жүктеу/скачать 6.28 Mb.
|
Постановление УНКВД по Алтайскому краю о привлечении в качестве обвиняемого Л., политрука тюрьмы № 1 г. Барнаула [г. Барнаул] 3 февраля 1941 г. Я, начальник 1-го отделения тюремного отдела УНКВД по Алтайскому краю, лейтенант госбезопасности Соломин, рассмотрев следственный материал по делу № 229 в отношении гр-на Л., 1910 г. рождения, происходит из семьи рабочего, родился в гор. Одессе. Проживает — город Барнаул, 2-я Луговая, № 6. По национальности украинец, гр-н СССР, образование 7 классов, член ВКП(б), не судим. До ареста работал политруком тюрьмы № 1 УНКВД Алтайского края и, принимая во внимание, что он достаточно изобличается в том, что, работая политруком тюрьмы, злоупотреблял своим служебным положением, систематически нарушал приказы НКВД СССР за №0411 и 00859. Вопреки существующему положению, Л. приказывал надзирателю И. заключенную женщину из камеры № 8 перевести в камеру № 6, а 16 сентября 1940 года надзирателю С. приказывал произвести рассадку заключенных второй камеры в разные камеры.
Пользуясь своим служебным положением, Л. давал незаконные распоряжения бывшим заведующим столовой № 2 Спецторга К. и К. доставлять ему на квартиру продукты в кредит, полученные для общественного питания надзорсостава, чем ухудшал качество обедов в столовой и вызывал нездоровые настроения надзорсостава. Допрошенному по данному делу в качестве свидетеля гр-ну Ш. в августе месяце 1940 г. Л. разгласил государственную тайну и рассказал о неправдоподобных фактах, что Барнаульская тюрьма переполнена заключенными, которые спят стоя и что при допросах их пытают. Ему же рассказал, что заключенные в тюрьме произвели камерный беспорядок, во время которого разобрали стену камеры. Гр-ну О. так же разгласил государственную тайну о порядке приведения приговоров в исполнение в отношении заключенных, осужденных к ВМН, и что в 1937 году заключенных, приговоренных к ВМН, не расстреливали, а убивали ломами. Тюрьма № 1 переполнена, в камерах вместо 20 челов[ек] по лимиту сидят по 100 и более человек и что из-за недостатка воздуха заключенные ежедневно умирают. Корпус № 3 вследствие своей ветхости и перегруженности угрожает обвалом и неизбежностью больших жертв заключенных. В августе месяце 1940 года в квартире О. в присутствии О., М. и К. высказал недовольство против проводимых мероприятий советским правительством и политики партии, направленных против дез- организаторов производства, прогульщиков, летунов и т. п., что в связи с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26.VI.1940 года тюрьмы переполнены, как в 1937 году. В тюрьмы попадают честные коммунисты. Указы на местах партийно-комсомольские и профсоюзные организации разъясняют плохо, в особенности белорусам, которые не знают законов, и поэтому они безвинно попадают в тюрьму. Л., приглашая гр-на Ш. на работу в тюрьму, высказал недовольство, что в городе в магазинах ничего нет и вообще ничего не достать. В конце апреля месяца 1940 г. Л. проводил политинформацию среди надзорсостава в тюрьме № 1, где исказил учение Ленина об обществе, сказал так: «Капитализм — это высшая стадия, который победит социализм во всем мире». И после того, как с такой формулировкой не согласились присутствующие, Л. сослался на имеющую у него под руками книгу — шеститомник Ленина, указав, что в нем допущена опечатка, он пообещал об этом написать в Москву, чтобы эту книгу изъяли. Кроме того, Л. высказывал недовольство, что в органах НКВД хорошо материально обеспечена «головка», а такие как он не живут, а существуют. Содеянное преступление Л. подпадает под признаки ст. ст. 109, 121 и 58 п. 10 УК РСФСР, постановил: гр-на Л. привлечь в качестве обвиняемого по ст. ст. 109, 11 и 58 п. 10 УК РСФСР, а меру пресечения способов уклонения от следствия и суда оставить прежней, т. е. содержание под стражей. Копию постановления направить [в] прокуратуру Алт[айского] края.
лейтенант государственной] безопасности (подпись) «Согласен»: заместитель] нач[альника] тюр[емного] отд[ела] УНКВД Алт[айского] края, лейтенант госбезопасности (подпись) Настоящее постановление мне объявлено: 4 февраля 1941 года (подпись) № 178 Из протокола допроса свидетеля Ш., бывшего помощника оперуполномоченного Барнаульского ГО НКВД [г. Барнаул] 28 ноября 1956 г. Я, ст[арший] следователь следственного] отдела УКГБ Алтайского] края майор М., допросил в качестве свидетеля.
Вопрос: Вы работали в УНКВД Алт[айского] края в 1937 году? Ответ: Да, работал, с октября 1937 г. оперуполномоченным 4-го отдела УНКВД Алт[айского ] края. Вопрос: Вы принимали участие в ведении следствия по делам о контрреволюционных преступлениях? Ответ: Да, принимал. Вопрос: Как велось расследование по групповому делу на К. и др. и какое участие Вы принимали в этом? Ответ: Дела на К. и др. я сейчас не помню, принимал ли участие в ведении следствия по этому делу сказать не могу. Вопрос: По этому делу Вами допрошены П., Ш. и Ю., помните этих лиц? Ответ: Нет, не помню. Вопрос: Вам предъявляются протоколы допросов П., Ш. и Ю. Вами они написаны? Ответ: Да, протоколы допросов П., Ш. и Ю. написаны моей рукой. Вопрос: Следовательно, Вы их допрашивали? Ответ: Поскольку эти протоколы написаны моей рукой, значит я их допрашивал. Я не помню такого случая, чтобы составлял протоколы допросов, не видя арестованных. Вопрос: Какие у Вас имелись основания для обвинения П., Ш. и Ю. в таких преступлениях? Ответ: Какие имелись компрометирующие материалы на этих лиц, я сейчас не помню. Вопрос: Почему обвиняемые П., Ш. и Ю. с первого же вопроса признали себя виновными в принадлежности к контрреволюционной фашистской организации? Опущены биографические данные свидетеля. Ответ: Почему конкретно с первого вопроса признали себя винов-ными эти арестованные я не помню. Но мне известно, что перед допросами обвиняемые подвергались длительной и активной внутренней камерной обработке. Вопрос: В чем заключалась внутрикамерная обработка? Ответ: Вопросом внутрикамерной обработки я не занимался и детально по этому вопросу показать не могу. Но на одном из оперативных совещаний б[ывшим] нач[альником] УНКВД Алт[айского] края Поповым было сказано, что сделать надо так, чтобы арестованный, выйдя из камеры, готов был на любое признание. Кто осуществлял внутрикамерную обработку я не знаю. Вопрос: Как видно из материалов дела, Ю. был арестован 6 декабря 1937 года и в этот же день дал признательные показания. Когда же он мог быть обработанным в камере? Ответ: Срок для внутрикамерной обработки того или другого арестованного зависел от степени развития арестованного, это, во-первых, а, во-вторых, обстановка в камере была такая, что любой арестованный подвергался коллективному воздействию с первого дня ареста. Вопрос: Применялись какие-либо меры физического воздействия к П., Ш. и Ю. в процессе следствия? Ответ: Лично с моей стороны к этим арестованным и другим меры физического воздействия не применялись, если не считать, что арестованные допрашивались стоя. Делалось это не по моей инициативе, а вследствие того, что на распоряжения Попова все стулья из кабинетов, в которых допрашивались арестованные, были убраны. Вопрос: Из материалов дела видно, что Ш. арестован 2 декабря 1937 г., почему же первый протокол допроса Ш. датирован 5 ноября 1937 г. Ответ: Очевидно, это механическая описка, надо полагать, что Ш. был допрошен не 5 ноября, а 5 декабря 1937 года. Вопрос: Корректировались протоколы допросов П., Ш. и Ю.? Ответ: Корректировались ли эти протоколы я сейчас сказать не могу, но такая практика в то время существовала. Протокол допроса записан с моих слов верно и мною прочитан. (подпись) Допросил: ст[аршийJ следователь следственного] отдела У КГБ при СМ СССР по Алт[айскому] краю, майор (подпись) № 179 Из протокола допроса свидетеля Ж., бывшего начальника Барнаульского ГО НКВД г. Барнаул 21 апреля 1958 г. Я, cm [арший] следователь следотдела У КГБ при С[овете] Министров] СССР по Алтайскому краю майор Соснов, допросил в качестве свидетеля
Вопрос: Работали ли Вы в органах НКВД в городе Барнауле, если да, то в качестве кого? Ответ: В феврале месяце 1937 года приказом Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю я был назначен на должность начальника Барнаульского горотдела НКВД. Вместе со мной на работу в Барнаульский горотдел НКВД был назначен К. К. выехал в Барнаул сразу же, а я прибыл в гор. Барнаул через месяц, то есть в марте 1937 года. В должности начальника Барнаульского горотдела НКВД я служил до октября 1937 года, после чего при организации Управления НКВД по Алтайскому краю я был назначен инспектором. От следственно-оперативной работы бывшим начальником Управления НКВД Поповым был я отстранен. Вопрос: Какими материалами Вы располагали о существующей в городе Барнауле контрреволюционной кадетско-монархической эсеровской организации, созданной, якобы, по заданию «Российского общевоинского союза»? Ответ: В распоряжении Барнаульского отдела НКВД, где я был начальником, никаких материалов о существовании в городе Барнауле контрреволюционной кадетско-монархической эсеровской организации, созданной по заданию «РОВС», не было. Я имею в виду, что в горотделе НКВД о существовании ровсовской организации не было как оперативных, так и следственных материалов. Указанная выше ровсовская контрреволюционная организация была сфальсифицирована органами НКВД, а именно бригадой, возглавляемой бывшим начальником 4-го отдела УНКВД по Западно-Сибирскому краю Поповым. Вопрос: О какой контрреволюционной организации «РОВС» вы говорите? Ответ: Лично мне известно о фальсификации следственного дела на так называемый штаб «РОВС» в городе Барнауле во главе с Ш. Мне помнится, что в штаб «РОВС» входило 6 или 7 человек. Об этом деле я и говорил выше. Вопрос: Вам предъявляются архивно-следственные дела № 310902 и № 29294 по обвинению Ш., Б., В., Д. и В. в принадлежности к штабу «РОВС». Вам знакомы эти дела? Ответ: Да, знакомы. Ш., Б., В., В., Б., Д. и Ш. были причислены к так называемому штабу «РОВС», и дела на них были сфальсифицированы. Вопрос: Что конкретно Вам известно о фальсификации названных следственных дел? Ответ: Как я уже показал выше, в марте 1937 года я прибыл в город Барнаул, по октябрь месяц 1937 года работал начальником Барнаульского горотдела НКВД. Будучи еще в Новосибирске, начальник управления НКВД Миронов говорил мне о вскрытой контрреволюционной организации «РОВС» в Новосибирске во главе с бывшим князем Долгоруковым. Он дал мне указание о вскрытии ров-совской организации в Барнауле. По прибытию в Барнаульский гор-отдел я просмотрел все оперативные и следственные материалы, но о существовании организации «РОВС» даже не было никаких сигналов и подозрений. Примерно в июне 1937 года я как начальник Барнаульского горотдела НКВД, получил от руководства управления НКВД по Западно-Сибирскому краю указание об изъятии бывших белых офицеров, офицеров колчаковской армии, эсеров, активных церковников и так далее. Я составил такие списки. В указаниях Управления НКВД говорилось, что санкции на арест таких лиц у прокуратуры брать не надо. Следствие предлагалось вести упрощенно, то есть о его прошлой деятельности. Перед началом массовой операции бывший начальник Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю Миронов снова потребовал от меня вскрытия контрреволюционной организации «РОВС». Я ему сообщил, что у нас в горотделе НКВД таких данных не имеется. Миронов предупредил меня, что если я это не сделаю, то будут ко мне приняты меры. Вскоре после этого в Барнаульский горотдел НКВД прибыла бригада из управления НКВД во главе с начальником 4-го отдела УНКВД Поповым. Вместе с Поповым прибыли Т., Р., К. и К. Попов посмотрел составленные нами списки бывших белых офицеров и других и тут же дал санкцию на арест. После этого в ту же ночь было арестовано около 70-80 человек. После ареста этих лиц, Попов просматривал список арестованных в моем кабинете в присутствии меня, моего помощника Ш. и прибывшего из Новосибирска Т. Из числа арестованных Попов стал составлять схему контрреволюционной организации «РОВС». Попов наметил сначала в схеме во главе штаба «РОВС» Б. или же В. Затем Попов спросил у меня, где находится бывший полковник Ш. Я сказал ему, что он арестован был до этой операции и находится в Управлении НКВД в Новосибирске. Попов ответил, что Ш. затребует из Новосибирска и на схеме во главе контрреволюционной организации «РОВС», написал фамилии Ш., А., Б., В., Д., Ш. и Б. с В., написал в схеме как члены штаба контрреволюционной организации «РОВС». Составив указанную схему, Попов передал ее Т., предложил приступить к допросу арестованных в разрезе этой схемы. Я повторяю, что в горотделе НКВД никаких материалов, говорящих о принадлежности Ш., Б., Ш., Б., В. и Д., В. к контрреволюционной организации «РОВС» не было. Не видел таких материалов и у бригады Попова. Если бы об этом были какие-либо материалы, то Попову не стоило бы задумываться, кого же поставить во главе штаба «РОВС». Этот факт говорит о фальсификации дела по так называемому штабу «РОВС» во главе с Ш., как мне помнится, был в Новосибирске допрошен помощником начальника Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю Гречухиным и доставлен в Барнаул. Попов при мне давал указание оформлять Ш., Б., Д., Ш., Б., В. и В. в следствии, как руководящий состав организации «РОВС», как членов штаба. Я лично сам участия в допросе арестованных не принимал. Допрос арестованных вели Т., Ш., Р. и К. Непосредственное наблюдение за следствием вел Попов. Но мне как начальнику Барнаульского горотдела НКВД все же приходилось бывать на допросе отдельных арестованных. Я лично вызывал на допрос арестованного Ш. На допросе по существу данных им уже показаний о принадлежности к контрреволюционной организации «РОВС», Ш. заявил, что участником указанной организации он не был и что подписал протокол допроса после применения к нему незаконных методов следствия. Я лично видел Ш. на допросе у Т., Ш. в то время стоял. Ш. отказался от своих показаний в присутствии бывшего сотрудника горотдела К. Я прошел в другие кабинеты, где также увидел арестованных, которые на допросе стоят. Видя такое положение, что арестованные допрашивались по ранее составленной схеме Поповым и к арестованным применяли «выстойку», я решил поговорить об этом с Поповым. Я сказал Попову, что такой метод следствия, который они ведут, является незаконным и приводит к фальсификации дела. Я предложил Попову пройти вместе со мной по кабинетам, где допрашивались арестованные. В частности, я помню как я и Попов зашли в кабинет, где допрашивался В., член штаба организации «РОВС». Когда мы вошли в кабинет, то с В. находился С, на столе которого лежал отпечатанный на машинке протокол допроса для подписи. В. заявил нам, что следователь держит его на ногах в течение трех дней и требует подписать протокол допроса, который составлен не с его слов и содержит вымысел. В ответ на заявление В. Попов сказал: «Ничего, никуда не денешься, подпишешь», — и мы вышли из кабинета. После этого мне Попов сказал, чтобы я не мешал вести следствие. Я как начальник горотдела НКВД в беседах с Т. и Ш. указывал на недопустимость фальсификации протоколов допроса, так как последние составлялись ими по схеме и своему умозаключению. Т. участвовал в следствии по контрреволюционной организации «РОВС» в городе Новосибирске, знал арестованных и подгонял их связи с Новосибирском. Когда я предупреждал Т. быть осторожнее в составлении фальшивых протоколов допроса, то он мне и Ш. ответил, что он не такие дела делал в Нарыме и все прошло. Вскоре после этого к нам в Барнаульский горотдел НКВД приехал начальник Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю Миронов. Это было в конце июля или начале августа 1937 года, то есть в момент фальсификации дела на так называемый штаб «РОВС». Миронов вызвал на доклад к себе Попова, а меня в это время не было. Затем Миронов отдельно вызывал на доклад меня. Я сообщил ему, что следствие ведется с нарушением социалистической законности и протоколы допроса фальсифицируются. Миронов на это мне в повышенном тоне ответил, чтобы я выполнял все распоряжения Попова беспрекословно, чтобы не мешал следствию в разговоре, а сам активно включался в это дело. Миронов предупредил меня, что если я не буду делать это, то для меня будут большие неприятности. Сам Миронов из членов так называемого штаба «РОВС» никого не вызывал, оперативного совещания не проводил, в горкоме партии не был. Примерно через 1-1,5 ч[аса] выехал обратно в Новосибирск. Точно не помню, или через неделю или через 10 дней, Попов был срочно отозван в город Новосибирск, где в кабинете застрелился заместитель Попова. В это время ко мне Ш. несколько раз приходил для утверждения обвинительного заключения, которое было уже отпечатано на машинке. Я это отказывался делать, ссылаясь на то, что следствием руководил Попов, и он должен утверждать. Но Попова все не бычо. Имеется в виду помначальника СПО УНКВД ЗСК Г. Д. Погодаев, застрелившийся в своем кабинете 31 июля 1937 г. после обвинений в связях с врагами народа. Я позвонил Попову в Новосибирск. Попов дал указание мне подписать обвинительное заключение по делу Ш. и выслать дело немедленно в Новосибирск. При этом Попов напомнил о разговоре с Мироновым. После этого я утвердил обвинительное заключение по делу Ш. и других и выслал это дело в Новосибирск. Хотя я и знал о фальсификации этого дела, но обвинительное заключение вынужден был утвердить, ибо Миронов мне напоминал о неприятностях, если я не выполню указания Попова. Сам же Миронов на мои сообщения о фальсификации этого дела не обращал никакого внимания, а наоборот еще предупредил меня, чтобы я не мешал следствию. Вопрос: Чем еще можете подтвердить фальсификацию следственных дел по контрреволюционной организации «РОВС»? Ответ: О фальсификации следственных дел по так называемой организации «РОВС» мне припоминается еще такой случай: Т., возглавлявший следствие по «РОВС», вызвал в Барнаул начальников райотделений НКВД и у них выяснил, кто из колоритных фигур ими арестован. Оперативник Алейского райотделения НКВД П. и начальник Усть-Калманского райотделения НКВД 3. зашли ко мне и заявили, что Т. и Ш. требовали от них колоритных фигур из числа ими арестованных. Т. и Ш. им заявили, что фамилии этих лиц им нужны с той целью, чтобы от членов штаба «РОВС» получить указанных лиц показания о преступной связи. Т. и Ш. предлагали начальникам райотделения вписывать в протоколы допроса арестованных связь с членами так называемого штаба «РОВС». Об этом мне так же сообщали П., 3. Последние от фальсификации дел отказались. Так была «вскрыта» организация «РОВС» на территории Барнаульского сектора, то есть дела на этих лиц фальсифицировались.
Вопрос: За что Вы были арестованы органами НКВД? Ответ: На допросах в органах НКВД меня обвиняли в связи с участниками контрреволюционной право-троцкистской террористической организации, в то время арестованными бывшими секретарями Барнаульского горкома ВКП(б) Капыловым" и Семенихиным, бывшим председателем Барнаульского горсовета Трелиным, что якобы я знал о их контрреволюционных убеждениях. Кроме того меня обвиняли в том, что я, работая начальником Барнаульского горотдела НКВД, не мобилизовал свой аппарат на разгром право-троцкистских формирований, открыто внушил оперсоставу неверие в существование контрреволюционной эсеровско-монархической так называемой организации «РОВС». Добиваясь от меня «признательных» показаний, бывший сотрудник горотдела П. предложил мне подписать отпечатанный протокол допроса, в котором было записано о моем участии в право-троцкистской организации. Я у него стоял на ногах, но от подписи этого протокола отказался. После этого стал меня допрашивать С, добиваясь таких же показаний, и стал мне доказывать о моем неверии в контрреволюционные формирования. Я же стал С. доказывать о фальсификации следственных дел на так называемую организацию «РОВС». Сначала С. в протокол мои показания о фальсификации дела на штаб «РОВС» не записывал, а требовал показаний о право-троцкистской организации. Он даже замахнулся один раз на меня стулом, но не ударил. После этого примерно через три дня снова вызвал меня С. и сказал мне, что же писать о фальсификации дела на штаб «РОВС». Во время этого допроса я давал такие же показания, как и в настоящее время. При этом я хочу отметить, что когда мне проводили очную ставку с Р., то я его спросил, как была «вскрыта» контрреволюционная организация «РОВС». Р. ответил, что в отношении «РОВС» никаких данных не было, что эта организация была «вскрыта» в ходе следствия бригадой во главе с Поповым. Вопрос: Вам предъявляются 4 постановления об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения на Б., Б., В., Д., которые подписаны Вами. Откуда Вам было известно об их принадлежности к контрреволюционной эсеровско-монархической организации? Ответ: За период моей работы начальником Барнаульского горотдела НКВД с марта 1937 года по октябрь 1937 года мне приходилось подписывать ряд таких постановлений после слов «согласен» или «утверждаю». Я должен сказать, что после того, как я был предупрежден начальником Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю Мироновым не мешать в ведении следствия бригадой во главе с Поповым, выполнять все его распоряжения, что в противном случае Так в документе, правильно — Копыловым М. М. для меня будут большие неприятности, я вынужден подписать документы, связанные с оформлением ареста, как то: ордер, постановление об избрании меры пресечения и о предъявлении обвинения. При подписи этих документов я обращал внимание только на прошлую деятельность арестованного: бывший белый офицер и так далее. О принадлежности к организации «РОВС» я ничего не знал, с этой формулировкой был вынужден тоже соглашаться. Я, например, то знал, что дело на так называемый штаб «РОВС» было сфальсифицировано, о чем я показал ваше. Я об этом говорил с Т., Ш. и Поповым открыто. Я высказался против фальсификации начальнику Управления НКВД Миронову. Но он этим не заинтересовался, а наоборот пригрозил мне, если я буду мешать бригаде Попова. Видя такую обстановку, я и подписывал, а особенно за период с июля по октябрь 1937 года такие постановления и обвинительные заключения. Таким же образом мною были подписаны постановления о предъявлении обвинения на Б, В., Б. и Д. При этом я хочу еще также сказать, что подобные постановления иногда составлялись после ареста и «признания» арестованных. Но дата в этих постановлениях указывалась задним числом, то есть до ареста. Вопрос: Вами также было подписано постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения на В., Л., а также утвердили обвинительное заключение на Л. Что Вы можете сказать по этому вопросу? Ответ: Ознакомившись с постановлениями о предъявлении обвинения на В. и на Л., я узнаю по почерку, что эти постановления подписаны мною. Обвинительное заключение на Л. утверждено также мною. Подобные документы я подписывал и на других лиц, на которых имелись данные об их прошлой деятельности, как то: эсер, бывший белый офицер и так далее. Что касается указания и принадлежности этих лиц к контрреволюционной организации «РОВС», я на это не обращал внимания, а действовал согласно указанию начальника управления НКВД Миронова, о чем я показал об этом выше. О причинах подписывания таких документов мною также изложено подробно. Вопрос: Чем желаете дополнить свои показания? Ответ: Я, как коммунист хочу сказать, что о фактах фальсификации дел по организации «РОВС» мне стало известно еще в ходе следствия. Я как коммунист, пытался против действовать этому. Я открыто говорил об этом с Т., Ш., Поповым. Я своевременно сигнализировал о фактах фальсификации по делу организации «РОВС» начальнику управления НКВД по Западно-Сибирскому краю Миронову. Но в той обстановке я один ничего не мог сделать, за все мои противодействия, органы НКВД меня арестовали и обвиняли в право-троцкистской деятельности, что, якобы, я мешал разоблачить врагов. В действитель
Вопрос: В УКГБ имеется еще множество следственных дел, по которым проходящие лица обвинялись в принадлежности к так называемой контрреволюционной организации «РОВС». Какие мнения Вы имеете в отношении этих дел? Ответ: Я не могу быть уверенным, что в Алтайском крае не было участников контрреволюционной организации «РОВС». Возможно, что таковые были. Но в Барнаульском горотделе НКВД материалов, свидетельствующих о существовании контрреволюционной организации «РОВС», не было. Судя по тому, как был «создан» так называемый штаб «РОВС» во главе с Ш., я предполагаю, что остальные дела на организацию «РОВС» тоже фальсифицировались. Особенно, если еще при этом учесть указания Т. и Ш. начальникам райотделений НКВД об искусственной увязке колоритных фигур в районе с так называемым штабом «РОВС». Тем более я видел, что Попов и его бригада стремились показать следствию большую, широко разветвленную организацию, представляющую собой блок монархистов, кадетов, эсеров и духовенства. А этот блок сочетали в себе Ш., Ш., Б., Б., В., В. и Д. О фальсификации дел на организацию «РОВС» то же говорят и те методы следствия, которые применялись бригадой Попова — выстойка, составление и печатание заранее вымышленных протоколов допросов арестованных с «признательными показаниями, искусственная увязка связей арестованных». Все это до некоторой степени можно было бы избежать, если бы к моим показаниям о фальсификации «РОВС» отнеслись внимательно, когда я об этом давал в 1939 году, будучи арестованным и обвиняемым в принадлежности к право-троцкистской организации в Барнауле. Тогда же мне предъявлялось обвинение в неверие существования контрреволюционной организации «РОВС», о чем мне пытались доказать о существовании так на очных ставках.
жүктеу/скачать 6.28 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|