Вот уже свыше полутора столетий Бородинское поле для народов нашей страны является символом преданности Родине, символом мужества и отваги

Здесь, на Бородинском поле, в лице бойцов и командиров Полосухинской дивизии и приданных ей частей враг встретил достойных представителей многонационального Советского государства. И что говорить, встреча прошла на высоком уровне. Через многие годы западногерманский историк, очевидец событий сорок первого года, П. Каррель так повествует об октябрьских боях:

«Они (советские бойцы – В. Ш.) были стойкими. У них не бывало паники. Они стояли и дрались. Они наносили удары и принимали их. Это была ужасная битва. Кровавые потери дивизии СС «Рейх» были столь кошмарно велики, что ее третий пехотный полк пришлось расформировать и остатки поделить между полками «Германия» «Фюрер». Командир дивизии (генерал Хауссер – В. Ш.) тяжело ранен. Мертвые, тяжело раненые…Сожженные…Разбитые. Ярость делала глаза кроваво-красными» (Проэктор Д. М., Агрессия и катастрофа, М., «Наука», 1972, стр.342).

Дивизия СС «Рейх» была любимым детищем самого Гитлера. Не зря один из ее полков так и назывался – «Фюрер». Генерал Хауссер, убежденный фашист, относился к числу гитлеровских любимцев.

Дивизия СС «Рейх» прошла до 1941 года большой боевой путь. Ее солдаты-нацисты, члены Гитлерюгенда, дети видных нацистских чиновников, топтали прекрасную землю Франции, грубыми своими руками рвали тюльпаны с нидерландских цветочных плантаций, с наглым самодовольством разглядывали великолепные брюссельские соборы, грабили югославские города и деревни. Эти двадцатилетние, еще безусые молодые люди, воспитанные в годы гитлеризма, и должны были поголовно стать теми белокурыми бестиями, перед которыми в скором времени (не позже конца сорок первого года) должен лежать весь мир ниц, которых Гитлер собирался сделать господами всей земли.

Успешные, вдохновляющие марш-броски по странам Европы избаловали юношей, человеческая сущность которых была растоптана еще в милом, незабываемом детстве грубым, развращающим, не знавшим пощады сапогом гитлеровской пропаганды.

Возвращать к человечности германских парней было возможно только силой оружия. И это возвращение началось с первых дней нападения Германии на Советский Союз.

Путь дивизии СС «Рейх» по советской земле не был усеян ни французскими розами, ни голландскими тюльпанами. Уже 6-го и 7-го июля, то есть на 14-й – 15-й день войны, тыловые подразделения эсесовской дивизии Хауссера были наголову разбиты воинами 24-й Самарской Железной дивизии, которой командовал генерал Кузьма Никитович Галицкий. Дивизия Галицкого с тяжелыми боями пробивалась через тылы немецких войск в район города Слуцка в Белоруссии на соединение с основными силами Красной Армии. На пути прославленного еще в гражданскую войну соединения и оказались хорошо вооруженные части и подразделения эсесовцев дивизии СС «Рейх». Об их судьбе вот что рассказывает генерал армии Галицкий в своей великолепной книге «В годы суровых испытаний»: «Ночь выдалась темная. Небо затянули тучи. Ни луны, низвезд. Части (24-й дивизии – В. Ш.) бесшумно оставляют линию обороны и в полной тишине двигаются по густому лесу. Нужно продвинуться на 4 километра к югу, а затем внезапным ударом уничтожить обороняющихся гитлеровцев и прорвать... кольцо окружения. Позади слышна артиллерийская канонада...

Все идет по плану… Передаю командирам полков: «Пока все спокойно…» Наконец, мы уже в 50-ти метрах от шоссе, по сторонам которого расположились немецкие пехотно-артиллерийские кордоны. По… дороге патрилируют танки и сплошным потоком движутся машины с пехотой и грузами. Мы должны пересечь эту дорогу стремительным броском.

В час ночи левофланговый отряд – 274-й стрелковый полк подполковника А. А. Украинского – первым нанес удар по фашистам на шоссе. За ним рванулся вперед и достиг дороги центральный 168-й стрелковый полк и почти одновременно правофланговый 7-й. Небо озарили артиллерийские вспышки. С грохотом орудий слились залпы наших минометов и огонь пулеметов. Бойцы забрасывают фашистов гранатами.

На всех трех участках, где наступают полки, немцы застигнуты врасплох. Однако, придя в себя, они начинают яростно отбиваться. Гремит красноармейское «ура!». На дороге кромешный ад… Наши гранаты зажгли немецкие грузовики с горючим и боеприпасами. С грохотом рвутся патроны и снаряды. На дороге – пробка из горящих автомобилей, багровым пламенем освещающих шоссе…

Позднее мы установили, что в этом ночном бою нами были разгромлены тыловые подразделения моторизованной дивизии СС «Рейх». Сожгли несколько танков, более трех десятков автомобилей и пять броневиокв. Захватили много документов и карт, несколько пленных» (Галицкий К. Н., Годы суровых испытаний, М., «Наука», 1973, стр. 104 – 105).

И все-таки под Слуцком в лесной Белоруссии в июле сорок первого года дивизия СС «Рейх» отделалась легким испугом. Испытанию куда более серьезному подвергнуты были эсэсовские полки под городом Ельней, где в августе сорок первого года покорителям Европы пришлось не только обороняться, но и бежать на Запад всеми видами транспорта, в том числе и пешим ходом, на многие километры. Леса и поля ельнинской земли покрыты были не одной тысячей трупов завоевателей мира. Дивизия СС «Рейх» оказалась одним из наиболее пострадавших соединений. Советскими войсками, громившими врага под Ельней, командовал маршал Г. К. Жуков (тогда еще генерал армии). Почти через 30 лет полководец вспоминает одни эоизод, связанный с Ельнинским сражением. Эпизод этот прямо касается дивизии СС «Рейх»: «12 августа я допрашивал пленного Миттермана, взятого во время немецкой контратаки.

Миттерману было около 19 лет, член нацистской партии, сам состоял в «Югенфольке». Вместе со своей дивизией участвовал в походах во Францию, Бельгию, Югославию и Голландию.

Вот что он показал на допросе:

• 
  Большинство солдат дивизии в возрасте 19 – 20 лет. Комплектовалось соединение по особому персональному отбору. Дивизия СС прибыла в район Ельни вслед за 10-й танковой дивизией. Район Миттерман характеризовал как передовую линию для дальнейшего движения вглубь страны. Задержку в течение трех недель и переход в районе Ельни к обороне он понимает как выигрыш во времени, в течение которого немецкое командование подбрасывает резервы и пополнение. «Мы много прошли, надо подтянуть резервы и тогда идти вперед», - так было разъяснено специальным приказом командующего танковой группой генерала Гудериана (любопытный вариант разъяснительной работы среди немецких солдат и объяснения задержки и перехода к обороне! Что называется, выдавали нужду за добродетель).
  
• 
  Наш полк «Дойчланд» (Германия – В. Ш.) занимал оборону в районе Ельни, - продолжал Миттерман, - он был выведен на отдых и потом снова брошен на передовые позиции в связи с потерями в частях и неудачными оборонительными действиями. Потери в полку настолько значительны, что в стрелковые подразделения брошены тыловики. Наибольшие потери немецкие войска несут от артиллерии. Русская артиллерия сильно бьет и морально воздействует на немецкого солдата.
  

Миттерман выбыл из игры досрочно, попав к нам в плен. Ему повезло, этому покорителю мира. Сверстникам бравого Миттермана, сумевшим выжить под Ельней и добраться до Бородина, пришлось испытать куда большие потрясения.

Но вернемся к 32-й Краснознаменной дивизии, к людям, которые смогли остановить и нанести поражение отборной дивизии СС «Рейх» и другим фашистским соединениям, входившим в состав тоже отборного 40-го моторизованного корпуса.

Может быть, наша 32-я была из ряда вон выходящим соединением, необычным по своему социальному и политическому составу? Может быть, ее солдаты и командиры были тоже персонально подобраны? Может быть, ее солдаты были сплошь 19-ти – 20-летними здоровяками гренадерского роста и необычайной физической силы? На это вопросы ответить и легко, и очень трудно. Конечно же, будущая защитница Бородинского поля – 32-я Краснознаменная стрелковая дивизия – была вполне обычной по своему составу как в социальном, так и в политическом отношениях. В сорок первом году большинство ее бойцов и командиров, как и в прежние два десятилетия существования этого соединения, были детьми рабочих и крестьян. Как и в любой другой советской дивизии, в 32-й имелись крупные партийные и комсомольские организации. Командный состав соединения имел такую же образовательную общую и специальную воинскую подготовку, как и все командные кадры Красной Армии. Что касается внешнего вида и физической подготовки, то здесь не было ничего такого, что выделяло бы дивизию из всех остальных. Солдаты были и широкоплечие, и тщедушные, и богатырского саженного роста, и малыши, едва дотянувшие до уставного одного метра пятидесяти одного сантиметра. Что касается национального состава, то в дивизии, кроме русских, имелись представители двух десятков народов Советского Союза.

Итак, обычная дивизия. Три стрелковых полка, два артиллерийских; батальоны: связи, разведки, саперный, тоже отдельный, и, конечно, медсанбат.

И все-таки было бы неверно будущих бородинцев считать людьми обычными, ничем не примечательными, а саму дивизию просто номерной, ничем не отличающейся от других. Это в те далекие тридцатые и в военные сороковые годы они и сами себя и товарищей по дивизии и по всей Красной Армии считали людьми ничем особо не выделяющимися, и собственное соединение вполне рядовым, скромным, подготовленным в возможным суровым испытаниям в чем-то лучше других, а в чем-то и похуже.

Историю 32-й дивизии, ее боевой путь можно считать обычным только в том случае, если представить себе на какой-то миг, что ничем не примечательна история и жизненный путь Советского Союза.

Но вот уже многие десятилетия жизненная дорога нашей Родины не только необычайна, но порой фантастична. История нашей страны, ее движение вперед потрясают человечество. Своим драматизмом, гигантскими успехами, массовым героизмом народов, населяющих шестую часть земли.

Взращенная, выпестованная Советской Родиной, 32-я Краснознаменная стрелковая дивизия прошла вместе с ней в двадцатые – сороковые годы путь такой же героический и необычайный, как сама мать-земля, вскормившая своих сынов.

Сформирована дивизия летом 1922 года на берегах Волги, в городе Саратове. Все три ее стрелковых полка, ставшие костяком дивизии, к 1922 году имели такую боевую историю, которой можно гордиться до тех пор, пока существует армия.

После Октября из рабочих Выборгской стороны Петрограда был создан красногвардейский отряд, который уже в восемнадцатом году превратился в один из полков молодой Красной Армии. Этот полк так и назывался Петроградским полком. Он участвовал в гражданской войне. В составе Пятой армии этот полк прошел боевой путь от Волги до Минусинска, громя банды адмирала Колчака. Освобождение Сибири было первым большим боевым событием в истории полка, ставшего в сорок первом году одним из частей, оборонявших Бородинское поле. Во время Бородинских боев номер Рабочего полка был 322.

Если 322-й полк в октябре сорок первого года занимал оборонительные позиции в центре Бородинского поля, то 17-й стрелковый полк защищал своим правым флангом Бородинское поле и подступы к нему с юго-запада. 17-й полк удерживал также (это была его боевая задача) автостраду Минск – Москва. Если 322-й стрелковый полк в годы гражданской войны да и после нее называли рабочим, то 17-й в свое время именовали Крестьянским. Возник он летом 1918 года на берегах Волги, в боях с белочехами. Крестьянский полк, как и Петроградский, громил в 1919 году Колчака, освобождая необъятные просторы Урала и Западной Сибири. Тогда он имел номер 241-й.

242 стрелковый полк в годы гражданской войны именовался Волжским. На Бородино это был 113-й стрелковый полк, которым командовал майор Н. Л. Солдатов (Е. Д. Тимофеев, «Степан Вострецов», М., 1966, стр. 37, 67 – 68).

Оба артилерийских полка – 154-й гаубичный и 133-й легкоартиллерийский – первое боевое крещение получили незадолго до Великой Отечественной войны, в боях у озера Хасан, где 32-я стрелковая дивизия под командованием полковника Николая Эрастовича Берзарина громила летом 1938 года японских самураев, прощупывавших боевую мощь Красной Армии. Дивизия показала здесь, что ей по плечу задачи, от выполнения которых зависит счастье советского народа. За короткий срок вместе с другими соединениями она разгромила рвавшихся на советскую территорию захватчиков.

Отличные боевые действия 32-й были высоко оценены Родиной. На боевом стяге соединения появляется орден Красного Знамени. Свыше полутора тысяч ее бойцов и командиров были награждены орденами и медалями. Пятеро наиболее отличившихся воинов стали Героями Советского Союза. (История Второй мировой войны, Воениздат, М., 1974, стр. 213 – 214).

Представление о врагах, встретившихся с 32-й дивизией в октябре 1941 года, было бы неполным, если не дать хотя бы кратких сведений о тех людях, которые стояли во главе советского соединения, то есть во главе 32-й Краснознаменной стрелковой дивизии, и фашистского соединения, хотя бы той же дивизии СС «Рейх».

Генерал Хауссер по своим убеждениям был фашист самой высокой пробы. Он являлся одним из организаторов эсэсовских подразделений, частей и соединений. Хауссер неплохо знал военную историю. Для него не было секретом, что Наполеон потерял и армию, и императорский трон именно в результате похода в Россию в несчастном для французского полководца 1812 году. Но генерал Хауссер, убежденный в гениальности своего фюрера (а тайно – и в своей собственной гениальности), умел себя в любой момент без особого труда убедить в том, что Наполеон вовсе не был сколько-нибудь талантливым полководцем, как не мог быть талантливым никто, кроме немецких полководцев. Генерал Хауссер был искренне убежден, что любой немецкий капитан куда более способен как военачальник, нежели французский или тем более русский генерал.

Хауссер хорошо знал весь ход битвы на Бородинском поле в 1812 году. Но до него как-то не доходило, что здесь именно русские войска нанесли тяжелейшее поражение Великой Армии Наполеона, в которую в солидном количестве входили и земляки самого Хауссера – пруссаки, саксонцы, баварцы – чтобы найти здесь свою смерть. Для Хауссера было необъяснимо то обстоятельство, что бородатые мужики могли победить регулярную российскую армию. Представить себе, что Россия имела великолепную армию, он не мог ни в военном училище, будучи бойким восемнадцатилетним буршем, ни в октябре сорок первого года, когда был ранен осколком русского снаряда в районе Бородинского поля (Д. М. Проэктор, Агрессия и катастрофа, «Наука», М., 1972, стр. 342).

Не желая и не собираясь понимать те уроки истории, которые народами России были преподаны различным захватчикам на протяжении веков, эсэсовский генерал Хауссер ничего не понял и ничему не научился и после поражения под Москвой. С энергией, достойной лучшего применения, он уже в качестве командующего эсэсовским танковым корпусом в июле сорок третьего года пытался прорваться через советские боевые порядки на нижнем фасе Курской дуги. Здесь его танки горели не десятками, как на Бородинском поле, а сотнями. К концу июля сорок третьего года танковый отборный хауссеровский корпус фактически перестал существовать, испепеленный, раздавленный, развеянный советской артиллерией, авиацией, танками, пехотинцами. Но это страшное поражение эсэсовских дивизий на курской земле не поставило точку на военной карьере Хауссера. Он продолжал получать ордена, он не переставал верить в победу гитлеровской Германии, он продолжал командовать соединениями и даже объединениями. В конце сорок четвертого года по повелению Гитлера генерал Хауссер командует группировкой фашистских войск в Восточной Пруссии, в районе Мазурских озер, в тех самых местах, где размещалась ставка Гитлера. Правда, в конце сорок четвертого года Гитлер со своими генералами успел удрать из Восточной Пруссии в Берлин, насмерть испуганный стремительным продвижением Красной Армии к Восточной Пруссии. Так что Хауссер с группировкой войск, носящей его имя, охранял пустое место, которое все-таки считал священным для себя. Группировка войск «Хауссер» вместе со всеми фашистскими войсками, оборонявшими Восточную Пруссию, зимой и весной великого, победного для нашей Родины сорок пятого года была разбита и перестала существовать навсегда, не вписав ни одной, хоть даже самой малой победы в свою жалкую кратковременную историю. Исчез с горизонта и ее командующий генерал Хауссер (Б. Г. Соловьев, Вермахт на пути к гибели, «Наука», М., 1973, стр. 102, 118).

ПОЛКОНИК ПОЛОСУХИН

Звали этого скромного голубоглазого мальчика Витей Полосухиным. Было у него четверо братьев, две сестры и горячо любимая мама. После ранней смерти отца, рабочего золотых приисков, семья оказалась в такой степени бедности, что обыкновенная деревянная табуретка считалась роскошью, а сухарь черного хлеба – драгоценным продуктом. Никто из богатых хозяев, проживавших в городке Кузнецке, не хотел брать на квартиру сиротскую семью. За два-три года Полосухиным пришлось сменить восемнадцать «углов».

Как ни старалась с утра до ночи работать мать Мария Семеновна в домах состоятельных кузнечан, а девятилетнего Витю приходилось в летние каникулы отправлять на заработки в деревню Спиченково, к знакомому состоятельному крестьянину. Мальчику приходилось выполнять многие работы по дому и на хозяском огороде. Когда же наступала горячая пора сенокоса, он вместе с хозяевами косил, ворошил, сгребал и копнил сено, верхом на лошади свозил его к стогу. Было не до ребяческих игр. После длинного рабочего дня мальчик крепко засыпал, видя во сне одно и то же – мать.

Неизвестно, как сложилась бы судьба Вити Полосухина, если бы не Октябрьская революция. Тринадцатилетним подростком встретил он ее. Все члены бедняцкой семьи Полосухиных радовались приходу новой, рабоче-крестьянской власти. Повезло Виктору Полосухину, как повезло его сверстникам-одногодкам Аркадию Голикову, будущему писателю Гайдару, Андрею Стученко, хлопчику из Киева, ставшему генералом армии, и многим другим мальчишкам, родившимся, как и Виктор Полосухин, в 1904 году.

Тринадцать лет. Пора надежд и размышлений. Но недолго в Кузнецке удержалась Советская власть. Уже летом 1918 года белые устанавливают на юге Западной Сибири свои порядки, а осенью население Сибири оказывается под пятой ставленника империалистов адмирала Колчака.

Но не смирились с властью белогвардейцев революционеры-сибиряки, они уходили в леса в партизаны, продолжали борьбу в городах и селах. Как отголосок этой суровой борьбы не на жизнь, а на смерть были дела подростков Кузнецка. Четырнадцати-пятнадцатилетние ребята из рабочих семей, возглавляемые Виктором Полосухиным, били стекла в местном белогвардейском Доме Офицеров, темными ночами запугивали часовых, вели беспощадную, последовательную, можно сказать, повседневную борьбу с сынками богачей, объединившихся в отряд бойскаутов.

Виктора никогда не покидало остроумие, даже в те полные тревоги дни зимы и лета 1919 года. Ему пришло в голову переименовать бойскаутов в «бейскаутов». И действительно, сам Виктор и его боевые друзья среди которых первым и самым закадычным был Митька Толмачев, были беспощадны к своим сверстникам-бойскаутам. Один из друзей Виктора, комсомолец двадцатых годов, почетный гражаданин города Новокузнецка Смельский вспоминает о той «войне» с бойскаутами: «Водил Виктор свое «подразделение» на рукопашныесхватки с бойскаутами. Свой отряд он называл отрядом «бейскаутов». Мы часто всыпали своим врагам. Рвали и разбивали их символику, а заодно и носы. Белые офицеры, руководившие бойскаутами, гоняли и преследовали нас. Были дела и посерьезнее. Отряд Виктора, состоявший из моего брата Степана, Дмитрия Толмачева, Григория Бесовщикова, Михаила Метелкина, доставлял немало хлопот колчаковской милиции. То забросают милиционеров и офицеров камнями, то отнимут оружие у зазевавшегося стажа порядка, а то напишут и расклеют по городу листовки с угрозами в адрес белых властей. Мы были младше их на два-три года и, само собой разумеется, воспитывались в том же духе. Как могли, так и помогали старшим братьям, как могли, так и вредили колчаковцам, хотя нам было по 10 – 12 лет. Дело обернулось до того серьезно, что Виктору и его друзьям пришлось прятаться от гнева колчаковских властей в окрестностях Кузнецка (архив автора).

26 декабря 1919 года был счастливым днем для всех трудящихся города Кузнецка. С радостными лицами вышли они на улицы. В город входил 312-й полк 35-й стрелковой дивизии. Красноармейцы, пришедшие с берегов Волги, принесли сибирякам долгожданную свободу и горячо любимую Советскую власть. Сердце Виктора Полосухина и его друзей прикипело враз к солдатам в красноармейских шлемах, к алому стягу прославленного полка знаменитой 35-й дивизии. Виктор смотрел на воинов как на сказочных богатырей, и в эти минуты в нем проснулось яростное и жгучее желание быть вместе с этими людьми всегда, встать в их серошинельные ряды.

Уже на другой день Виктор просит принять его в полк и страшно огорчается, когда слышит отказ. Но огорчение тут же проходит. И юный Полосухин с утра до вечера находится в казармах полка, помогая бойцам добывать корм для лошадей, учась солдатской сноровке, слушая красноармейские рассказы о боевых делах их полка и дивизии.

Политработники обращают внимание на живого, общительного паренька, обладающего несомненным организаторским талантом. Комиссар полка предлагает Виктору вступить в комсомол. Это окрыляет юношу. Январь двадцатого года навсегда остался в памяти Виктора, Степана Смельского, Григория Весовщикова, Николая Атучина, Дмитрия Толмачева, Михаила Метелкина, братьев Николая и Алексея Кузьминых. Пройдут десятилетия. Тысячи комсомольцев будет насчитывать Новокузнецкая организация. За подвиги в тридцатые, сороковые, пятидесятые, шестидесятые годы она будет удостоена ордена.

Но все это произойдет позже, а пока в январе 1920, голодного и холодного года, в Кузнецке несколько человек комсомольцев, и на них косо смотрят из окон многих домов и на улице Зеленой, и на других улицах. И они, возглавляемые, как и в дни колчаковщины, отважным, бесстрашным и остроумным Виктором Полосухиным, ведут посильный бой за родную Советскую власть не только в родном городке, но и на территории всего Кузбасса.

А бороться было с кем. Кулацкие банды прятались в лесах, убивая во время своих вылазок советских людей. Острой была обстановка в деревнях Южного Кузбасса. Виктор вступает в ряды отряда чрезвычайного назначения. Опасно, но Виктор – из тех, кто опасностей не боится. Трудно. А разве можно жить просто так, не испытывая лишений и трудностей? Голодно. А когда в семье Полосухиных ели досыта? Юноша – настоящий воин. Бесстрашный, ловкий, умный. Преследовали банду. Густая тайга вокруг. Неожиданный выстрел. Ранен товарищ. Виктор уносит его в расположение отряда и возвращается вновь к тому месту, где был ранен боевой друг. Опасно? Да. Он следит за бандитами, устанавливает их количество, вооружение. В результате банда уничтожена. Командование отряда ЧОН выносит ему благодарность перед строем.

Тебе уже 17 лет. Несмотря ни на что, ты окончил кузнецкую школу. Спасибо матери, спасибо старшим братьям за то, что они дали тебе возможность учиться, отрывая от себя последний кусок хлеба. Ни работа в рядах ЧОНа, ни многие комсомольские поручения не помешали Виктору в ученье. Он успешно закончил школу. Это было весной двадцать первого года. Кровь кипит от непреодолимого желания надеть краснозвездный шлем, затянуться прочными ремнями портупеи, ощутить в ладони приятный холодок законно выданного тебе нагана. Но тебе только семнадцать, а в военное училище принимают восемнадцатилетних. Это непоправимое горе, беда, тоска – потерять целый год. А нет ли путей, чтобы уже завтра вдруг тебе уже исполнилось восемнадцать? Твой друг Дмитрий Толмачев прибавляет себе возраст и поступает в Томское военное училище. Виктор повторяет этот эксперимент. Проделка оказывается удачной. Они ли одни грешили тогда прибавлением возраста? Конечно, нет. Сотни и тысячи других комсомольцев той горячей поры срочно приращивали себе годы. Тут и Николай Островский, и Аркадий Гайдар, и Андрей Стученко, и Алексей Косыгин…