Всеволод Нестеров тайна медальона дымниковых роман фантастика
жүктеу/скачать 441 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Конец третьей части Часть четвёртая В Ш К О Л У, В П Е Р В Ы Й К Л А С С Г Л А В А 1
- Воскобойников ! - Я ! - Лифшиц ! - Я ! - Лоскутов !.. Лоскутов ! - Здеся ... - Не здеся, гражданин Лоскутов, а - « Я» ! Пора бы и обвыкнуть ! - Дымников ! - Я. - Горелов ! - Здеся. Старшина Кобенец медленно опустил руку со списком, примерился тяжёлым взглядом к низкорослому, с простоватым лицом художнику, произнёс тягуче: - Шутишь, мазила ? Видать, не нашутился ещё .., - Придавив пальцем одну ноздрю, он лихо очистил другую и продолжил: - Асатиани ! - Я ! - Ишанкулов ! - Мен. - «М-е-е-ен».., - со злостью передразнил Кобенец. - По-русски отвечай, узбекская морда ! - Я . - Так-то, стихоплёт задрипанный... Будко ! - Туточки ! Старшина поморщился и сунул листок в карман полушубка. С командирской строгостью окинул взглядом кривоватую шеренгу и объявил: - Отряжаетесь на выручку «Студебеккера». В трёх километрах отсель засел в снегу. В ём солярка и консервы для зоны. Чтоб всё путём было и в темпе ! Давай к машине, живо ! Политические тесной кучкой двинулись в сторону лагерных ворот. Приткнувшись боком к высоченному сугробу, у ворот темнела неприхотливая полуторка. - Не табунись, архангелы ! - предупредил Кобенец. - Залезай по одному ! Высоко задирая ноги через борт, заключённые ныряли под тент. Когда последний «зэк» скрылся за болтающимся пологом, Кобенец ощерил верхние зубы и разбойно свистнул часовому у КПП. Часовой спустился с крылечка и , запутавшись в полах огромного тулупа, поскользнулся. Сел задом на ступеньки. - Мудак с ружьём ! - беззлобно определил Кобенец. - Зови Кравченко с водителем, живо ! Часовой скрылся в пропускнике. Минуты через две из дверей КПП вышли Кравченко и водитель полуторки. На груди Кравченко болтался ППШ. Приблизившись к машине, он забрался в кузов. Водитель полез в кабину. До места, где засел «Студебеккер», доехали быстро. Кравченко легко выпрыгнул из кузова в глубокую колею. Водитель открыл капот и, склонившись над заглохшим двигателем, бросил, не поворачивая головы: - Топайте... Я с карбюратором поколдую тут. Кравченко перевесил ППШ с груди на плечо и тихо распорядился: - Давай по-одному. Заключённые выпрыгнули из кузова и направились к «Студебеккеру». Двое военных с офицерскими погонами на чёрных полушубках тотчас же отошли от весело потрескивающего недалеко от засевшей машины костра. Выстрелы загремели приглушённо. Из-под тента «Студебеккера» били , не целясь, в упор, с солидной выучкой... Зэки валились в снег, не успев понять, что произошло, не чувствуя ни боли, ни страха. Кравченко лежал навзничь. Правая рука его продолжала сжимать широкий ремень автомата, левая - застыла у горла, из которого текла кровь, окрашивая снег и застывая в нём. Барат замер с подтянутыми к животу коленками. Его сознание и тело были мертвы, между тем в подспудных этажах психики продолжал гореть факел-поводырь, уводивший его «Я» в иное измерение. Мёртвые губы Ишанкулова дрогнули и слегка рстянулись в спокойной улыбке. На грани земного и потустороннего он постиг Создателя, успел удивиться, что ответ так прост, и мимолётно опечалился, что всяк живущий - ищет и лишь умирающий - находит. Дымников стоял на четвереньках и изредка, как оглушённый бревном зубр, потряхивал огромной, с глубокими залысинами головой. К его боку пристроился Будко, внимательно всматривающийся мертвеющими зрачками в свой прошитый автоматной очередью живот. Угасающее сознание старого торгпреда застопорилось на возникшем ещё до убийства желании понять - что стряслось с Ишанкуловым и Дымниковым. Оба с самого утреннего подъёма и вплоть до подхода к засевшему «американцу» смахивали на механических кукол. Двое пожилых солдат вылезли из кузова «Студебеккера» и по приказу майора Гренёва оттащили труп сержанта Кравченко от груды тел. Первому из них Гренёв выстрелил в затылок. Второй, не выпуская из рук мёртвого сержанта, раззинул рот и плотно закрыл глаза. Майор выстрелил ему в переносицу. Потом сунул ТТ за борт полушубка, сгорбился и, покачиваясь на ставших ватными ногах, пошёл к машине. Привалившись плечом к высокому металлическому борту, раздвинул полы полушубка и долго мучился с пуговицами на ширинке габардиновых галифе - замёрзшие пальцы едва гнулись. Через минуту из горла майора пошла рвота. Он блевал долго, со стоном, перед ним, как вбитый в стенку гвоздь, маячили две странных картины: рубиновый столбик, выросший из горла синеглазого сержанта, и стоящий на четвереньках, симпатичный, с огромной головой мужчина. Капитан Костин затравленно сидел на подножке «Студебеккера» и дрожащими пальцами рвал пачку «Беломора». От затарахтевшей полуторки крикнул раздражённо «водитель» - полковник Желудько: - Майор ! Капитан ! Кончай бодягу ! Чего телитесь ? Костин торопливо соскользнул со ступеньки «Студебеккера» и кинулся к полуторке. Гренёв не спеша вытер перчаткой усы и зло кинул: - Да по-о-шёл ты на ... ! Легко орать с незамаранными ручками ! Севшему в кабину полуторки Гренёву полковник Желудько отрывисто сказал: - Рапорт подготовишь в трёх экземплярах . Два - мне, один - полковнику Свиридову. Нажми на попытку политических захватить оружие и транспорт. Не забудь отметить геройское поведение Кравченко и стрелков. О пособиях их семьям я позабочусь сам. За спиной спирт. Рекомендую. Помогает... С боевым крещением, подполковник. - Майор, - хмуро поправил Гренёв. - Со следующей недели - подполковник. Полуторка дёрнулась, сидевший в кузове капитан Костин посунулся с самодельного сиденья, дико чертыхнулся. * * * Сидя на осиротевшей койке Дымникова, Рубинсон прижимал к тощей груди его рукопись и неумело плакал. Мефистофельская бородка «врага народа», обильно смоченная солёной влагой, изредка шевелилась - в промежутках между всхлипываниями адвокат сразу на трёх языках: древнееврейском, русском и блатном крыл «вождя всех народов» и его прихвостней... От этого занятия его оторвал голос дежурного сержанта: - Рубинсон ! К следователю ! На третий день после ЧП в Зааминке ОблГПУ окончательно утрясло список «содействовавших попытке к побегу» под гласный, по официальному приговору расстрел. Фамилия Рубинсона значилась в этом списке седьмой. Г л а в а 4 А НА ЗЕМЛЕ ... На планете Спонта готовилась очередная экспедиция к Голубому Окоёму, в Обитель Иерархов Света Весту . Стар Йор стоял у трапа «Светоносного», смотрел, как молчаливые биороботы бережно грузят на борт шлюпа хрустальные капсулы со спящими в них «спонземами» - творением женщин-спонтианок и мужчин-землян. С опаской думал о «точечных бестиях» - те не успокаивались в своей попытке захватить Галактику. ... Ауры Глеба, Вии-Юлии и Олега Дымниковых в ожидании своей очереди на операцию, отдыхали, полнясь истинным счастьем - быть рядом. Счастьем, не терзаемым ожиданием смерти и свободным от оков времени. А на Земле ... Освобождённый досрочно за примерное поведение Корсаков - он же Пахан, он же Корсар - , доехав до узловой станции на леспромхозовском лесовозе, попрощался с молоденьким молчаливым шофёром, пересёк привокзальную площадь и прошёл в чахлый палисадничек у багажного отделения. Отыскал между акациями скамейку, опустил на неё вещмешок и, смахнув полой шинели паровозную сажу, присел на край. До прихода скорого поезда «Владивосток - Москва» оставалось около полутора часов. Корсаков развязал вещмешок, достал из него буханку хлеба и пару картофелин в «мундирах». Стал закусывать. Заталкивая недоеденную буханку обратно в мешок, нащупал объёмистую рукопись. Вздохнул - рукопись вместе с медальоном он вёз в Москву, сыну Олега Глебовича - Серёже, не ведая, что нет в живых и Серёжи - он в 43-ем погиб в воздушном бою под Смоленском... Вёз и впервые в своей долгой, отчаянно-удалой жизни боялся. Как, как он объяснит родным Дымникова, почему он, уголовник и рядовой обыватель, остался жить, а знаменитый профессор математики, философ, поэт и мыслитель Олег Глебович Дымников погиб, а главное - куда внезапно исчезло его тело ? Его - и молодого узбекского поэта Барата Ишанкулова ? Он расстегнул ворот рубашки и вытащил на свет висящий на шее медальон. Поднёс его к глазам и недоумённо вскинул брови - фигурки на пластине медальона искрились ярким светом... Корсаков сжал медальон в кулаке и замер. Перед ним, как наяву, замелькали картины четырёхмесячной давности. Неожиданно для себя он увидел бойню у засевшего в снегу «Студебеккера», увидел смерть Олега Глебовича, Барата и сержанта Кравченко, потом - восемь трупов политзаключённых, затем - расстрел Гренёвым двух стрелков... Увидел Корсаков и смерть Рубин-сона, тихого и вежливого адвоката, у которого все зэки брали консультации; увидел и лежащий на столе перед полковником Свиридовым рапорт о попытке заключённых совершить побег; увидел и то, как панически боявшийся покойников Валет добровольно примкнул к группе зэков, отряжённых для перевозки тел расстрелянных «врагов народа» на лагерное кладбище... В это время Валет и отыскал на теле профессора медальон... Увидел Корсаков и странный светящийся конус над кладбищем и минутное оцепенение зэков перед тем, как вместе с конусом исчезли тела Дымникова и Барата, увидел и словно услышал вместе с ними чей-то строгий приказ не сообщать об этом лагерному начальству... Всё это увидел и глубоко прочувствовал Корсаков, ни минуты не сомневавшийся до этого в том, что всё именно так и было, и что лагерное начальство, сообщая заключённым на вечерней поверке о «несостоявшемся побеге политиканов» просто-напросто вешает на уши лапшу. Корсаков снова глубоко вздохнул, перекрестился и бережно упрятал медальон под рубаху. Потом вытащил из мешка рукопись Дымникова и положил её на сухонькие колени. Дрожащей рукой открыл первую страницу. Прочёл вслух, по слогам, словно «за колючкой» разучился читать: « В каждом из нас - своя река времени и в каждом из нас - свой отсчёт и своя цена её животворящим водам ... Человека убить нельзя, ибо он всегда был, есть и будет на Земле и на небе.» Корсаков положил рукопись в мешок, поднялся и заковылял к вокзальному зданию. Зайдя в зал ожидания, мимоходом глянул в висящее на стене зеркало, застыл... Из зеркала на него смотрели ничего не видящие глаза старого человека, уставшего отсчитывать и оценивать, творить и убивать... Чувствовалось, что человек этот хотел одного - заснуть и не просыпаться, отдав душу Тому, кто владел ею изначально. ... Заляпанное кровью и затоптанное сапогами «оперов» колесо истории раскручивало 1953-ий год. Конец третьей части Часть четвёртая В Ш К О Л У, В П Е Р В Ы Й К Л А С С Г Л А В А 1 С НОГ НА ГОЛОВУ ?.. . Закатный Эйдос ушёл за горизонт... Зона СОД14и её окрестности тонули в прохладе просыпающейся ночи. Убаюкивающие накаты пурпурного света источали Тор, Ниб, Фило и Лата - искусственные спутники Спрута. От подошв скальных громад к трём пирамидальным сооружениям тянулись причудливые тени, придавая окружающему ландшафту вид детского рисунка: по пурпурному фону намалёваны жгучей синевой длинные полосы с зазубринами, изгибами и вспучиваниями. На гранях пирамид, скованных между собой единым основанием, помигивали тысячами разноцветных глазков гирлянды летучих пираний. То была надёжная и свирепая охрана зоны. Для того, кто владел усмиряющим кодстержнем (пропуском), пираньи не представляли опасности. Но стоило ступить на гранитное основание пирамиды не имеющему пропуска - даже без преступных намерений - его ждала мгновенная смерть. Пираньи были молниеносны, прожорливы и исчислялись тысячами. Во внутреннем пространстве пирамидального исполина царствовали мрак и мёртвая тишина, а за многометровыми стенами, снаружи, бурлила жизнь, наполненная силой, страстью, хитростью и теплом плоти. Это была ночная жизнь обитателей запутанных скальных лабиринтов и диких зарослей. Здесь, в прохладном и слегка разреженном воздухе, настороженная тишина перемежалась с какофонией звуков - то душераздирающих, то вкрадчиво - нежных... Сплетали в упругий, нервный канат ядовито - скользкие тела гигантские войи, неистовствуя в дурмане полового оргазма и оглашая стонами заросли стекловидных шипоносов. Раздували усыпанные шишками животы шишкари - самоеды, пожирая хоботом - ртом свой единственный глаз ночного виденья. Таким образом шишкарь пополнял свою память реалиями ночи. К рассвету он отрастит новый глаз - дневного виденья, чтобы к следующей ночи переварить и его, пополнив память событиями дня. И так - на протяжении всей своей самоедной жизни. « Юлли - олле - ялли... Нейя - лила - ойе - флю... Юлли - олле - ялли...» - красиво и томно лгали из расщелин зеркала - вампиры, потряхивая бусинками - колокольчиками дивного звучания на своих прозрачных и липких щупальцах - насосах. В своём вранье и коварстве кровожадные зеркала не знали усталости, как не знали они её и в отсасывании крови и лимфы из тел одураченных жертв. До сорока литров мог вобрать в себя за ночь вампир - искуситель, отсасывая животворную влагу из любителей хрустальной музыки. И , тем не менее, горький опыт одних, чьи сморщенные, опавшие, как пустой бурдюк, останки растаскивали по укромным закоулкам раки - падальщики, не останавливал других - идущих, ползущих или планирующих к зеркалам... Да и как было не стремиться к ним, к зеркалам, к тебе подобному образу, если он, этот твой образ, издаёт такие чарующие звуки?! Ведь даже двуногие и двурукие владыки со стройными, нежными телами, с длинными, волнистыми волосами и огромными золотистыми глазами - даже они, в ночных воздушных обителях, стремились к зеркалам, прежде чем пройти к прозрачному пологу, за которым на возвышении возлежал другой владыка, массивный и мускулистый . И это было так! Шестикрылые симбы - гипнотизёры, вечно отирающиеся у ночных обителей двуногих владык, врать не станут! Толковые птицы! Попробуй без них найти в хаосе камней и зарослей свой поющий образ?! А симб выведет быстро и точно. Зеркала - вампиры никогда не трогали крылатых наводчиков. Более того - оставляли для них в своём спинном щупальце немного крови и лимфы. За услуги. А со стороны «Безумного озера» слышались крики и мольбы о помощи - так наделённые разумом оргии - людоеды, полусущества - полурастения, зазывали в свои цепкие заросли - сети несведущих или беспечных посетителей этих страшных мест. Само по себе озеро было обычным - в меру глубоким, в меру тёплым и коричневым . Как все водоёмы на планете Спрут. И всё - таки оно имело худую славу. Не только из - за оргий. В основном - из - за беглых роботов, облюбовавших жуткие, труднопроходимые заросли для своего убежища. Сюда сбегались роботы, заразившиеся, как проказой, электронным вирусом - «Локоном Аньези» и в силу чего терявшие способность к здравым действиям и поступкам. Такие роботы классифицировались спонтианами как «безумные» и подлежали холодному переплаву в кислотах. Многие из приговорённых хотели «жить» и по одному или группами уходили, а иногда и прорывались из «изоляторов брака» на волю. Оседали на берегах «Безумного озера», раскинувшегося на десятки километров в районе зоны СОД. * * * Из вершины Лазурной пирамиды навстречу нежно - розовым лучам восходящего Эйдоса выплыло облачко. Источая лазурь, тихо устремилось к пикам скальных громад «Безумного озера»... Там, за пламенеющими пиками, «лазурное чудо» ожидала охранная эскадрилья из двадцати четырёх тяжёлых тарелей. За штурвалами тарелей каменели элитные пилоты - биороботы, бравые, бесшабашные «парни» с лицами, украшенными «боевыми» шрамами ( в личном деле каждого из пилотов значилось до десятка арестов за дебоши в увеселительных заведениях планеты Спрут - в забегаловке «Слеза пилота» и в кайфбаре «От первой... до последней - целая Вечность»). Пилоты тарелей глубоко уважали только спусковую гашетку ствола - распылителя и командора эскадрильи Грэмма Гавеллу. Последний же чтил только Великого Магистра Толла Рэтта, пилота - охранника Свинга (друга до гроба!) и самого себя * * * Процессия «Тайна» неторопливо, с длительными остановками (над поверхностью) завершала полугодовую программу ознакомления с реалиями планеты Спрут. Сегодня охраняемое тарелями облачко шло маршрутом «Алая пирамида» - Пустыня - «Малиновая пасть»15 На обзорном экране Грэмма, в опасной близости от сверхсекретного воздушного коридора, нахально вытанцовывала «кастрюля»16 природоохранной авиации, то и дело рискуя завалиться в запретное пространство. «Ну - ну», - полыхнув визуалами, буркнул Грэмм и процедил в лепесток переговорника: - Сантаба, возьми эскадрилью на себя. Я минут на пять отлучусь. - Проблемы, командор? - Отнюдь... Но они сейчас кое - у кого появятся... Я ушёл по курсу, а ты гляди в оба ! - Есть, командор! Встав на ребро, тарель командора выкатилась из строя и, не меняя положения, стремительно заскользила по «стенке» коридора. К ней, километрах в тридцати от облачка, сотканного из Аур землян, жался потенциальный «покойник» - летательный аппарат природоохранников. - Эй, приятель! - уронив тарель на горизонталь, рявкнул в переговорник Грэмм, когда до нарушителя осталось полтора - два километра: - Линзы разуй! Жить надоело? А ну , вали от коридора со своей кастрюлей! Срок - полминуты! - Гавелла положил ладонь на гашетку ствола - распылителя. - . - Грэмм, дружище, это ты? - хмыкнула «кастрюля». - . - Нет, моя кобыла! - Узнав по голосу давнего дружка, командор убрал руку со ствола. - С каких это пор, Свинг, ты перестал узнавать меня по почерку моей тачки? - А с тех пор, старина, как эта одноногая бестия, Главснаб Хук «Кувалда», всучил нашим экипажам второсортную смолу. Вот и даёт сбой моя визуалсхема. Утром, при разминочной посадке, чуть не поцеловался с тарелкой Кнута Лимма. Теперь едва - едва не оседлал твой коридор. - А чего вы цацкаетесь с этим прохиндеем? - взорвался Грэмм. - Оторвите ему вторую ногу, вместе с яйцами! - Отталкиваясь от последнего, дружище, мы как раз-то и не идём на крайние меры, - хохотнул Свинг. - Напротив, все природоохранные экипажи зауважали этого жуковатого деда «Кувалду». - Я смотрю, Свинг, второсортная смола вам всем не только визуалсхемы вывихнула, но и мозги в придачу! Защитнички хреновы! Этот жук ваш лётный паёк транжирит, а вы «зауважали»! Свинг, дружище, опомнись! Для робота - летуна хорошая смола - что здоровая кровь для владыки. - Согласен, Грэмм... Но после того, как я тебе доложу, на что Хук потратил нашу первосортную смолу, ты тоже его зауважаешь. - Чёрта с два! - рявкнул командор - Честь летуна для меня дороже, Свинг! Заруби себе это на своём «свигнячьем» носу! - Ладно - ладно, - хмыкнул Свинг. - Уважаю твой патриотизм, оставайся при нём, старина... А мы останемся с полдюжиной длинноногих массажисток, которых Хук приволок с планеты Джета, вместе с гравиадвижителями. Девочки таранят нас массажами и любовью, а дед оплачивает их услуги первосортной смолой... А ты, Грэмм, держись своих принципов, и благодарные спонтиане поставят тебе за это памятник... А девчонки, кстати, - класс! . - Ну-ну, - буркнул Грэмм. Поостыв, спросил не без интереса - Так говоришь, хороши девчонки? - Отпад! - Убедил, Свинг...Извини за «свигнячий нос» - не разобрался в горячке... Кстати, приятель, каким курсом идёшь? - Владыки, Грэмм, по непонятному зашевелились. Только у нас, на Джете, закрестовывают, к дьяволу, 18 технокомплексов... Территорию передают нашему природоохранному ведомству под лесонасаждения. Шеф обязал меня сегодня к вечеру принять в космопорте партию каких - то мудрёных семян со Спонты... И ещё... Под контроль природников передаются водоёмы всех трёх планет - с правом немедленного закрытия предприятий, нарушающих правила их использования. У меня такое впечатление, Грэмм, что наша цивилизация медленно становится с ног на голову. - А может, наоборот, Свинг? - Не берусь судить... - И правильно делаешь... Задействуй - ка лучше бортовой улавливатель - я отстрелю тебе пару капсул с первосортной смолой... До встречи у массажисток! Тарель и «кастрюля» на мгновения замерли. Потом с ленцой развернулись и с сумасшедшими ускорениями разошлись своими курсами. . . Г Л А В А 2 «ДА!» ИЛИ «НЕТ!» . А тридцать с лишним лет (по земному летоисчислению) назад ... Планета Спрут... Трёхглавая громада, сотворённая из трёх пирамид: Голубой, Оранжевой и Лазурной... В необъёмном чреве Голубой пирамиды стынет мёртвая тишина - тишина, дарующая Новую Жизнь землянам Ивану, Николаю и Константину Дымниковым . На мраморных плитах пола покоятся три саркофага, в них - неподвижные тела землян. Над телами деловито снуют миллионы ассемблеров - молекулярных проектировщиков, конструкторов, хирургов. Ассемблеры «готовят» тела Дымниковых к Слиянию в Триединое новое, сильное Тело. Ванна Слияния... В ней - тела Дымниковых. Над ванной - ассемблеры. Всё так же деловито снуют...Миллионы, миллионы молекулярных проектировщиков, конструкторов, хирургов... Минуло время. Кончилось тревожное ожидание ассемблеров, биороботов и спецов - спонтиан... Медленно, словно нехотя, из живительных растворов Ванны поднимается ОНО - Триединое Тело. Замирает . Высокое, широкоплечее, мускулистое Триединое ОНО, с красивой, гордо посаженной темно-русой головой и бездумным, отрешённым от реального мира взглядом широко распахнутых глаз... Тишину пирамиды нарушает мелодичный хлопок - серебристая «стрелка - снотворное» неглубоко входит в спину Триединого. Падающее Тело подхватывают гуттаперчевые роботы, осторожно укладывают на гравиаплатформу и перемещают его в Оранжевую пирамиду. Оранжевая пирамида... Гравиаплатформа, сопровождаемая гуттаперчевыми роботами, минует тяжеловесную, усыпанную золотистыми крапинками арку и медленно поднимается к «Стенду Слияния ментальных17 , эфирных18 и физических19 тел.» У массивного основания Стенда - мраморного восьмигранника - Гравиаплатформа замирает... Старший робот вскидывает руку вверх, к куполу пирамиды - хрустальная Полусфера бесшумно отделяется от восьмигранника и, покачиваясь, следует по указанному рукой робота направлению... И вновь безмолвная команда старшего робота - вскинутые над головой, скрещенные руки. Хрустальная громада послушно замирает. В открытое пространство над основанием Стенда вплывает Гравиаплатформа с обнажённым телом Триединого « ОНО». Роботы осторожно снимают его с платформы и бережно укладывают на усыпанный блёстками оранжевого снега мраморные плитки восьмигранника. Оранжевый целительный снег утолит жажду спящего «ОНО» и успокоит его бунтующую кровь и сафру. Новая команда - рука робота согнута ладонью вниз. Словно приглашая хрустальную «беглянку» домой, ладонь старшего робота вовсе и не командует, а плавно и ласково колеблется - вверх, вниз, вверх, вниз...Зовёт на место. Полусфера опускается. Соприкасается с контактными шипами основания и замыкает намертво пространство над «ОНО». Лазурная пирамида... Из - под четырёхгранного купола льётся нежный, рассеянный свет, свет радуги, умытой серебристой капелью «слепого» дождя. Напитанный ароматом горных цветов «воздух - ветерок» идеален, его едва - едва ощущаемое звёздное дыхание сливается с трепетными колебаниями электромагнитных полей, сопутствующих эфирному телу (Ауре). Аура... Сотворённая Гением физиков и транспсихологов в лабораториях Лазурной пирамиды, она непоседлива и любознательна, как ребёнок... Вот и сейчас - только - только освободившись от обязующе - направляющих и страшно умных лабораторных пут, новорождённая Триединая Аура радужным облачком кувыркается в необъёмном пространстве Лазурной пирамиды. Под буйную, почти детскую радость «страшно умных» физиков и транспсихологов - раз кувыркается, значит, живёт! И вновь Оранжевая пирамида... Всеми цветами радуги светится прозрачная толща Ауровода, соединившего хрустальную полусферу Стенда с генераторами тончайших электромагнитных материй (эфирных тел) Лазурной пирамиды. Вершится судьбоносный процесс - сотканная из аур Ивана, Николая и Константина Дымниковых «Большая Аура» заботливо и нежно обволакивает покоящееся на мраморном восьмиграннике «Большое Тело», сотканное из тел трёх землян... К Стенду, в окружении спецов Трёхглавой пирамиды, приближается Верховный Магистр Толл Рэтт. Медленно поднимает над собой жезл; звучит его уверенный, спокойный голос: « О, Великие Троны - Космические Иерархи! Даруйте нашему Творению Разум и Душу трёх поколений Дымниковых!» Жезл опускается , все склоняют головы... Тонкий золотой луч молнией пронзает каменную твердь пирамиды и хрустальную толщу Полусферы. Коснувшись головы спящего землянина, исчезает. Долго и пристально всматривается Толл Рэтт в сомкнутые глаза Обнажённого... Задрожав веками , глаза открываются, являя Новому Миру жгучую земную синь, пронизанную золотистыми иголочками космического Разума. Мёртвую тишину пирамиды кромсает громоподобный голос Верховного Магистра: « Повелеваю - Разумное Творение Космических Иерархов и достойных славы спонтиан именовать «ИНК-ом»!» * * * Минул год со «Дня рождения» ИНКа, и к Голубой планете, подобно молниям, устремились спонтианские космошлюпы, дабы изымать с полей сражений сотни ... тысячи павших достойных землян, избранных духовно возродить грядущее поколение спонтиан. На Голубой планете шёл 1919-ый год. * * * По земным меркам оставался месяц до волнующего всю Федерацию дня, когда «Триединые» должны будут предстать перед Призрачной Сутью Пращуров спонтианских, чтобы ответить всего на один вопрос. Вопрос этот прозвучит в непроницаемом мраке и абсолютной тишине Федерального Храма, что одиноким колоссом возносится к бездонным глубинам неба в Оранжевой пустыне на планете Спонта. От того, каким будет ответ - - «Да или Нет» - зависело: останутся жить на благо Федерации «Триединые» или их прах соберёт с гранитного пола Храма в хрустальную урну служитель - робот. И день этот наступил. Тридцать три раза под сводами Храма, в непроницаемом мраке и абсолютной тишине прозвучал голос пращуров: «Творение Разума и рук спонтианских, Суть Триединая, скажи - Ты спонтианин?» И тридцать три раза прозвучало под сводами: - «Нет!» Толл Рэтт ликовал... Тридцать три Сути, став умом и телом СПОНТИАНАМИ, остались Душой и Сердцем ЗЕМЛЯНАМИ, не изменили родной Земле, а значит, заслужили право обустраивать и лелеять землю спонтианскую. «Ибо забывший свою землю, не взрастит доброго дерева на земле иной» - так гласила одна из истин пращуров спонтианских. Велением Толла Рэтта «Триединые» соединили свои судьбы с судьбами избранных им же спонтианок, и спустя девять земных месяцев стали отцами, положив начало новому поколению, поколению СПОНЗЕМОВ. Г Л А В А 3 «КАК ЭТО ПРОСТО...» Числом их сто и один, сто - в состоянии анабиоза, один - у командопульта космокрейсера «Рассвет» - биоробот Стао Йор... Голубое свечение призывно помигивает прямо по курсу «Рассвета» уже пятый год. А до этого, пять земных лет назад, в один из весенних вечеров, над джетианской пустыней «Три дракона» разразилась гроза. В самый разгар её служители Храма Эйдоса увидели, как золотые зигзаги молний на считанные мгновения застыли в величавой неподвижности, обозначив текст: «ЖДЁМ ВАШИХ ПОСЛАНЦЕВ В ГОЛУБОЙ ОКОЁМ20, К ЗВЕЗДЕ ТАСКОНИЯ.» ТРОНАРИИ. * * * Стао Йор стоял у трапа крейсера «Рассвет» и наблюдал, как молчаливые биороботы неторопливо и бережно выносят из бортовых галерей хрустальные капсулы со спящими в них «членами экипажа». Когда последняя капсула легла на гравиаплатформу, Стао подумал: «Вот так - то, владыки...Перековывайте мечи на орала, превращайте родную землю в цветущий сад. Ведь он - для счастья детей, внуков и правнуков ваших же... Как это просто...» Стараясь не потревожить сон еще спящих в капсулах пятилетних «спонземов», гравиаплатформа тихо скользилв вдоль бесконечных клумб Весты - столицы Сабрии, скользила навстречу хрустальным домикам на берегу лазурного озерца... Над домиками и озерцом высвечивали золотом пять букв - ШКОЛА. Над Вестой поднималась лучезарная Таскония, в хрустальных капсулах просыпались посланцы многострадальной Спонты. Просыпались, чтобы идти в Первый класс, на свой Первый урок, который станет НАЧАЛОМ воспитания в их маленьких сердцах и душах чувства преклонения перед явлениями ГЛУБОКОГО и явлениями ВЫСОКОГО, чувства восхищения ПРЕКРАСНЫМ и свободного, счастливого чувства благоговения перед ВЕЛИКИМ. Вместо эпилога Дымников Сергей Олегович. 1919 - 1943 г. . Лётчик, командир эскадрильи, на боевом счету 3О5 вылетов. Погиб в воздушном бою под Смоленском. Присвоено посмертно звание Героя Советского Союза. Тело не найдено. Дымников Константин Сергеевич. 1941 - 1981 г. Подполковник ВВС, лётчик - испытатель. Погиб при испытании нового типа самолёта. Тело не найдено. Дымников Николай Константинович, год рождения 1961-ый. Инженер - конструктор космических кораблей. Дымников Иван Николаевич, год рождения 199О-ый. После окончания лётного училища зачислен в Отряд космонавтов. Дымникова Ирина Константиновна. 1875 - 1955 г. Вместе с тётушкой, графиней Н.П. Васиной, в 1918-ом году эмигрировала во Францию. Имела в Париже «Магазин русской книги» . Поэтесса, автор многочисленных эссе и мемуаров. Похоронена на русском кладбище в парижском предместье Сент - Женевьев - де - Буа. Дымникова Ольга Сергеевна , урождённая Смирницкая. 19О1 - 1979 г. Преподаватель музыки по классу фортепьяно в Московской консерватории. Похоронена в Москве на Ваганьковском кладбище. К О Н Е Ц л - , 1 Обитатели планеты Спонта . 2 Малый Барьер - границы нашей Галактики 3Большой Барьер - границы нашей Вселенной 4 Роботы - боевики (спонт .) 5 Хроноэнергия - энергия хронотонов (частичек ВРЕМЕНИ). 6 Тронарии - младшие троны 7 Два столетия 8 Низший уровень готовности модуля к выходу из режима «Дрейф». 9 Жидкие соли Марка Стива обладали удивительной способностью оживлять, излечивать и сохранять биообъекты сколь угодно длительное время. 10 Импульсное кольцо - ядро разума содержит информацию, накопленную индивидуумом во всех его рождениях. 11 Аура -биополе, астральная энергия индивидуума. Смысл этого поля в информационном разряжении внешней среды. 12 «сквозняк» - этапник (вор.жаргон) 13 «стопор» - год 14 Зона сверхограниченного допуска. 15 Малоисследованная область планеты Спрут. 16 Так пилоты боевых тарелей снисходительно именовали лёгкие летательные аппараты. 17 Разум 18 Аура 19 Плоть 20 Окраинная зона Галактики «Млечный путь». жүктеу/скачать 441 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|