2-е издание, исправленное Ответственный редактор

— Но с моей стороны — никогда. — Страшно расстроенная,
Сьерра ходила по комнате, рассеянно взяв плюшевого медвежон­
ка, которого в детстве часто обнимал брат. Она прижала его к гру­
ди. — Алекс вырос здесь, как и я, мама. Я не понимаю, как он
может отказаться от всего и при этом радоваться.

• 
  Возможно, к нему не так хорошо относились, как к тебе, Сьерра. Сьерра обернулась и изумленно посмотрела на мать.
  
• 
  Его родители никогда не были жестоки с ним.
  

• 
  Я не имею в виду Луиса или Марию, они замечательные ро­дители. Я говорю о тех многочисленных людях, которые с презре­нием относились к его латиноамериканским корням.
  
• 
  В таком случае, нужно кое-что добавить к тому, что ждет его в Лос-Анджелесе. Смог. Пробки. Массовые беспорядки. Землетря­сения.
  

Марианна улыбнулась.

• 
  Диснейленд. Кинозвезды. Пляжи, — перечислила она, и ста­ло совершенно очевидно, что мама смотрела на все более позитив­но. Папа всегда называл ее неисправимой оптимисткой, особенно когда был страшно раздражен и у него не было настроения заме­чать что-либо хорошее в ситуации. То же сейчас чувствовала и Сьерра.
  
• 
  Все, кого мы любим, здесь, мама. Семья, друзья.
  
• 
  Вы ведь не переезжаете в штат Мэн. Всего день пути на ма­шине из Лос-Анджелеса до Хилдсбурга. К тому же, не забывай — сейчас эра телефонов.
  
• 
  Ты говоришь так, будто для тебя наш отъезд не имеет ника­кого значения. — Сьерра прикусила губу и отвернулась. — Мне ка­залось, ты поймешь.
  
• 
  Если б я могла выбирать, разумеется, я бы предпочла, чтобы ты находилась рядом со мной. И я действительно все понимаю. Твои дедушка и бабушка были очень расстроены, когда я уехала из Фресно в Сан-Франциско. — Она улыбнулась. — Всего десять ча­сов на машине, хотя тебе бы показалось, что я перебралась на об­ратную сторону Луны.
  

Сьерра грустно улыбнулась:

— Мне трудно представить тебя подругой какого-нибудь бит­

ника, живущего в Сан-Франциско, мама.

Марианна рассмеялась:

22

Не труднее, чем мне представить тебя молодой женщиной с

замечательным мужем и двумя очаровательными детьми.

Сьерра высморкалась еще раз.

• 
  Замечательный муж, — пробормотала она, — он просто об­разчик обыкновенного мужского шовинизма. Алекс, возможно, еше не потрудился сообщить новость своим родителям.
  
• 
  Луис поймет его. Так же, как и твой отец понял бы. Думаю, Алекс задержался здесь на десять лет только из-за тебя. Пора тебе позволить ему полностью реализовать свои способности и талант, ему это необходимо.
  

Об этом Сьерре хотелось бы услышать в последнюю очередь. Она не ответила, только задумчиво касалась рукой книг на старой полке. Она знала, что слова мамы справедливы, но это вовсе не означало, что она хотела их услышать. Алекс получал и другие предложения, но от всех отказался после обсуждения с ней. Она считала, что эти решения они принимали вместе, но теперь засомневалась. Он был таким взволнованным и счастливым, когда говорил об этой работе...

Сьерра взяла с полки книжку о Винни Пухе и сдула пыль с обложки. Поглаживая ее, она вспоминала, как сидела на коленях мамы, когда та читала ей сказку. Сколько раз она слушала ее? Обложка была вся потрепана от частого пользования книгой. Толь­ко подумав об отъезде и о том, что она не сможет часто видеть ма­му и говорить с ней, Сьерра почувствовала себя очень несчастной, и глаза ее наполнились слезами.

— Алекс послал уведомление этим утром. — Она поставила
книжку обратно на полку. — И это первое, что он сделал после
звонка из Лос-Анджелеса. Только тогда он позвонил мне и сооб­
щил «великую» новость.

Она закрыла лицо руками и расплакалась.

Когда мать обняла ее, Сьерра почувствовала облегчение.

— Все будет замечательно, дорогая, вот увидишь. — Мать успо­

каивающе гладила ее по спине, как ребенка. — Все имеет обыкно­
вение меняться к лучшему. У Господа есть Свои замыслы в отно­
шении тебя и Алекса, они направлены на созидание, а не на раз­
рушение. Доверься Ему.

Господь Бог! Почему в любом разговоре мама упоминает Бога? И что это за замысел такой — разъединять людей? Она высвободи­лась из объятий матери.

23

• 
  Все наши друзья здесь. Ты здесь. Я не хочу уезжать. В этом нет никакого смысла. Что Алекс сможет найти в Лос-Анджелесе, чего он уже не обрел здесь?
  
• 
  Вероятно, ему необходимо доказать что-то себе.
  
• 
  Он уже все доказал. Он преуспел абсолютно во всем, что делал.
  
• 
  Возможно, этого недостаточно для него.
  
• 
  Ему не нужно ничего доказывать мне, — вспылила Сьерра, и у нее перехватило дыхание, голос осекся.
  
• 
  Иногда мужчинам необходимо что-то доказывать себе, Сьер­ра. — Марианна взяла дочь за руку. — Садись, дорогая. — Мать усадила ее на старинную выцветшую кушетку. Поглаживая дочь по руке, она грустно улыбалась. — Я помню, как Алекс рассказы­вал твоему отцу о тех разочарованиях, которые он пережил на работе.
  
• 
  Именно отец советовал Алексу прочно обосноваться на одном месте.
  
• 
  Твой отец беспокоился, что Алекс сделает то же, что и он когда-то.
  

Сьерра снова высморкалась и посмотрела на мать.

• 
  Что ты имеешь в виду?
  
• 
  Отец менял работу, пожалуй, раз шесть, пока не обосновался в агентстве по недвижимости.
  
• 
  Правда? Я не помню этого.
  
• 
  Ты была слишком маленькой, чтобы заметить это. — Мари­анна задумчиво улыбнулась. — Твой отец хотел стать преподавате­лем биологии.
  
• 
  Папа? Преподавателем? — Сьерра не могла представить это­го. Он бы не справился с такой работой. Первый же ученик, кото­рый бы дерзнул пострелять бумажными шариками, оказался бы в мусорном баке школьного двора вниз головой.
  

Марианна рассмеялась:

— Да, папа. Он провел пять лет в колледже, готовясь именно к

преподаванию в школе, и уже через год практики понял, что нена­
видит это. Сказал, что у всех девчонок ветер в голове, а мыслями
мальчишек управляет исключительно тестостерон.

Сьерра удивленно улыбнулась:

— Даже не могу себе представить.

24

• 
  Тогда папа пошел работать в лабораторию. Возненавидел и это. Заявил, что смотреть в микроскоп целый день — смертная ску­ка. Потом он пошел работать в магазин мужской одежды.
  
• 
  Папа? — снова переспросила ошеломленная Сьерра.
  
• 
  Да, папа. Вы с Майком учились в школе, когда он уволил­ся. После этого посещал курсы офицеров полиции. Я также кате­горически воспротивилась этому, как ты сейчас переезду в Лос-Анджелес. — Она опять похлопала Сьерру по руке. — Но все было к лучшему. Я беспокоилась за него, изводилась бессонными ноча­ми. Я была уверена, что с ним что-то случится. Те годы были са­мыми плохими в моей жизни. И наш брак страдал от этого. Но однажды на меня снизошло величайшее благословение. Я стала христианкой. В это время твой отец работал в дорожном патруле в ночную смену.
  
• 
  Я всего этого не знала, мама.
  
• 
  А с чего бы? Редко какая мать рассказывает своим детям о подобных вещах. Тебе было четыре, а Майку семь. Вы не были сча­стливы. Ты чувствовала напряжение между нами и ничего не по­нимала. Ты нечасто видела своего отца, когда он был дома, потому что днем он спал. Я постоянно следила за тем, чтобы вы не шуме­ли, всегда были заняты играми и задачками, подолгу гуляла с ва­ми. Ночная работа и стресс вредили здоровью папы, но думаю, что, в конечном итоге, именно разлука с тобой и Майком вынудила его уволиться. И прежде чем он сделал это, он прошел курсы перепод­готовки, чтобы получить лицензию для торговли недвижимостью. Он попробовал, и ему понравилась эта работа. Он начал свое дело именно в то время, когда торговля недвижимостью была очень вы­годным бизнесом, словно Господь подсказал ему. В течение двух лет после получения лицензии твой отец стал одним из ведущих риелторов в округе Сонома. У него было столько работы, что он перестал заниматься жильем и стал специализироваться на ком­мерческой собственности.
  

Она сжала руку Сьерры.

— Вот что я тебе хочу сказать, дорогая. Шестнадцать лет потре­

бовалось твоему отцу, чтобы сделать карьеру на том поприще, ко­
торое было ему по душе. — Она улыбнулась. — Алекс знал, чего
хочет, когда поступил в колледж. Проблема в том, что у него нико­
гда не было возможности заняться разработкой компьютерных игр

25

профессионально. Ты можешь сделать ему величайший подарок — позволить свободно расправить крылья.

И опять Сьерре совсем не это хотелось услышать.

• 
  Ты говоришь так, будто я тяжелой гирей повисла у него на шее. — Она поднялась и снова стала вышагивать по комнате. — Мне бы хотелось, чтобы со мной считались. Неужели это так труд­но понять? Алекс даже не обсуждал это предложение со мной, он сначала его принял, а затем просто поставил меня перед фактом, это несправедливо.
  
• 
  А кто сказал, что жизнь справедлива? — отозвалась Мариан­на, скрестив руки на груди.
  

Сьерра будто оправдывалась и от этого злилась еще больше.

— Папа никуда не вынуждал тебя переезжать.

• 
  Нет, но я бы с восторгом отнеслась к такому предложению. Сьерра резко обернулась и уставилась на нее.
  
• 
  Я думала, ты любишь Хилдсбург.
  

• 
  Теперь — да. Когда я была моложе, все, о чем я мечтала — это уехать подальше отсюда. Я думала о том, как чудесно жить в таком большом городе, как Сан-Франциско, где жизнь кипела и бурлила. Ты знаешь, я выросла в Центральной долине на бабуш­киной ферме, и поверь мне, дорогая, жизнь там была наискучней­шей. Мне хотелось ходить в театры и посещать концерты. Мне хо­телось погрузиться в атмосферу музеев и искусства. Мне хотелось гулять по парку близ «Золотых ворот». И, несмотря на предупреж­дения и мольбы моих родителей, я осуществила все эти желания.
  
• 
  И встретила папу.
  
• 
  Да, он защитил меня от хулиганов в Пен-Хендле.
  

Сьерра вспомнила свадебную фотографию на каминной полке. Тогда волосы отца были длинными, его «смокинг» состоял из по­ношенных джинсов и тяжелых ботинок. Мама была одета в чер­ный свитер с высоким воротом и в брюки «капри»; а в ее длинные, до пояса, темно-рыжие волосы были вплетены цветы. Каждый раз, когда Сьерра смотрела на эту фотографию, у нее возникали проти­воречивые чувства, ведь она совсем не так представляла родите­лей. Когда-то они были молодыми и непокорными.

Марианна улыбалась, поглощенная воспоминаниями.

— Если бы все было по-моему, то мы обосновались бы в Сан-
Франциско.

26

• 
  Прежде ты никогда не говорила об этом.
  
• 
  Когда у меня появились дети, то кардинально изменились представления о самом необходимом в жизни. Скоро и в твоей жизни тоже наступит момент, когда старые взгляды уступят место новым. Жизнь не стоит на месте, Сьерра. А все благодаря Господу! Она в постоянном движении. Иногда мы оказываемся в бурном потоке, и нас неумолимо несет туда, куда, собственно, мы никогда не стремились. И только потом мы понимаем, что на протяжении всего пути нас вело Божье провидение.
  
• 
  Не Бог принял решение переехать в Лос-Анджелес. А Алекс. Но тогда, полагаю, он считает себя Богом.
  

Сьерра была возмущена, она старалась не поддаваться чувству жалости к себе и вины. Эмоции кипели: горькая обида на Алекса за то, что он принял решение, не посоветовавшись с ней; гнету­щий страх того, что даже если она будет с ним спорить, то в любом случае окажется в проигрыше; паническая боязнь оставить столь комфортную и привычную жизнь.

• 
  Что мне делать, мама?
  
• 
  Тебе решать, дорогая, — нежно, со слезами сочувствия, ска­зала мать.
  
• 
  Мне нужен твой совет.
  
• 
  Вторая главнейшая заповедь гласит, что мы должны любить других, как мы любим самое себя, Сьерра. Забудь о себе и подумай о том, что нужно Алексу. Люби его, и все.
  
• 
  Если я так поступлю, он сядет мне на голову. В следующий раз он найдет работу в Нью-Йорке!
  

Не успев закончить фразу, Сьерра поняла, что несправедлива. Алекс подарил ей двух прекрасных детей, чудесный дом в Виндзо­ре с тремя спальнями и спокойную счастливую жизнь. И жизнь эта была настолько размеренной, что в действительности она даже не подозревала о бушевавших в нем страстях. Осознав это, Сьерра испугалась. Она вдруг ощутила, что не настолько хорошо знает му­жа, как думала.

Сьерра не видела выхода. Ей вдруг захотелось забрать детей из школы и вернуться сюда, в дом на Мэтсен-стрит, и предоставить Алексу самому разбираться с женщиной из агентства по недвижи­мости. Он не сможет продать дом, если Сьерра не подпишет до­говор. Но Сьерра знала и то, что Алекс будет вне себя от ярости,

27

если она так поступит. Несколько раз она ненамеренно задевала его, и он страшно злился, делался холодно безразличным и замол­кал. В его семье было не принято кричать. Ей даже не хотелось думать о том, как он отреагирует, если на сей раз она намеренно обидит и разозлит его.

— Может, лучше отвлечься немного, на пару часиков, а позже
подумать об этом на свежую голову? — предложила Марианна.

С болью в сердце Сьерра снова села на кушетку. Она посмотре­ла на открытый чемодан и груды коробок.

— Почему ты делаешь все это сейчас, мама?
Что-то неуловимое промелькнуло в глазах матери.

— Прекрасное занятие для зимней поры, не находишь? — Ма­

рианна огляделась. — Здесь такой беспорядок. Мы с отцом хотели
разобраться с этим еще несколько лет назад, но тогда... — она по­
грустнела, — время имеет свойство ускользать. — Она обвела ком­
нату взглядом — скопление нелепых предметов, потерявших свою
значимость и смысл. — Я не хочу взваливать весь этот хаос на ва­
ши с Майком плечи.

Мама поднялась, обошла чердак, легко тронула старое кресло-качалку, полку, детскую коляску.

• 
  Я хочу разобрать и сложить ваши с Майком вещи в тот се­верный угол. Решайте сами, что стоит сохранить, а что выбросить. А фамильные вещи наших с отцом семей я заново упакую. Боль­шую часть деловых бумаг твоего отца можно сжечь. Нет никакой необходимости хранить их. По поводу картин дедушки... некото­рые из них уже портятся.
  
• 
  А некоторые из них просто ужасны, — улыбаясь, заметила Сьерра.
  
• 
  Точно, — со смехом согласилась мать. — Живопись очень занимала дедушку. — Она остановилась у окна, задумчиво по­смотрела на лужайку перед домом. — Здесь полно семейных бумаг, и у меня впереди целая зима, чтобы привести их в по­рядок для вас с Майком. — Мать повернулась и улыбнулась до­чери. — Да, это трудная задачка, но думаю, это будет весело и интересно.
  

Мать снова села на кушетку с цветочным узором.

— Этот сундучок принадлежал Мэри Кэтрин Макмюррей —

одной из твоих прародительниц. Она ехала сюда через прерии, это

28
было в 1847 году. Когда ты вошла, я как раз просматривала ее днев­ник, — сказала мама, вытащив из сундука небольшую тетрадь в кожаном переплете, и провела по ней рукой. — Только-только на­чала. Очевидно, поначалу это была тетрадь для записей, а затем стала дневником.

Она положила дневник на кушетку. Сьерра взяла тетрадь, от­крыла и стала разбирать детские каракули на первой странице:

Мама говорит, что жызнь в глуши, еще не причина, чтобы быть неграмотной. Ее папа был абразованым человеком и ни хотел, чтобы в ево семье были дураки.

— Сундучок был частью имущества дедушки Клэнтона, — за­

метила мама. — Годами я не разбирала эти вещи. — Она вытащила
небольшую, украшенную тонкой резьбой деревянную шкатулку. —
О, я помню ее, — воскликнула она, улыбаясь.

Внутри был вышитый шелковый платок. Марианна осторожно развернула его и показала Сьерре старинную золотую цепочку и крестик, украшенный аметистами.

• 
  Какая прелесть, — воскликнула Сьерра и, залюбовавшись, взяла крестик в руки.
  
• 
  Бери, если хочешь.
  
• 
  С радостью, — поспешно откликнулась Сьерра, щелкнула маленьким изящным замочком и надела цепочку с крестиком.
  

Мама достала ферротипию* в овальной рамке. Молодожены в свадебных нарядах, лица которых выражали скорее торжествен­ную серьезность, нежели безмерное счастье. Жених, одетый в чер­ный костюм и накрахмаленную рубашку, был красив, его темные волосы зачесаны назад, полностью открывая точеные черты лица и светлые внимательные глаза. Голубые, подумала Сьерра. Долж­но быть, голубые, раз они такие светлые на фотографии. Невес­та юная и очень хорошенькая. На ней роскошное, в кружевах,

* Ферротипия — один из способов получения фотографического изобра­жения на жестяных пластинках, покрытых асфальтом и коллодием; разрабо­тан в XIX в., использовался до середины 50-х гг. XX в.

29
свадебное платье викторианской эпохи. Она сидела, в то время как жених стоял, уверенно положив руку на ее плечо.

Сьерра достала другую коробку. Внутри, завернутая в тонкую бумагу, находилась небольшая плетеная и затейливо украшенная индейская корзинка. Верхняя ее часть по внешнему краю была от­делана бусами и перепелиными перьями.

• 
  Я думаю, это подарочная корзинка, мама. Она стоит боль­ших денег. Почти такая же выставлена в индейском музее в форте Саттера.
  
• 
  В коробке есть что-нибудь, что может сказать о ее происхож­дении?
  

Сьерра вынула из коробки все, что в ней было, и покачала го­ловой.

• 
  Ничего.
  
• 
  Посмотри на эту старинную Библию, — рассеянно сказала Марианна. Когда она открыла книгу, несколько листов выскольз­нуло и упало на пол. Она подняла листы и положила на кушетку рядом с собой. Сьерра подняла один пожелтевший от времени лис­ток и прочитала текст, написанный изящным почерком:
  

Дорогая Мэри Кэтрин,

я надеюсь, что ты изменила свое отношение к Богу. Он очень любит тебя, и Он хранит тебя. Я не знаю, с какими трудностями и потерями вам предстоит столкнуться на пу­ти в Орегон, или что случится, когда вы достигнете цели. В чем я действительно уверена, так это в том, что Бог никог­да не покинет и не отвергнет тебя.

С тобой моя любовь, я молюсь за тебя утром и вечером. Бетси и Кловис, а также дамы из швейного общества за­веряют тебя в своей любви. Да благословит Господь ваш но­вый дом.

Тетя Марта

Марианна перелистала черную, в потрескавшемся кожаном пе­реплете Библию, затем взяла ту ее часть, что лежала отдельно.

— Посмотри, какие потрепанные страницы, — она улыбну­
лась. — Мэри Кэтрин любила читать Евангелие.

30
Мать взяла из рук Сьерры записку и прочла. Затем поместила ее между страницами книги, аккуратно положила Библию рядом с дневником Мэри Кэтрин Макмюррей.

Сьерра вытащила древнюю, полуразвалившуюся шляпную ко­робку. На крышке она обнаружила сделанную красивым каллигра­фическим почерком надпись, которая гласила: «Сохранить для Джошуа Макмюррея». В коробке она нашла деревянные фигурки животных, каждая из которых была заботливо обернута в лоскутки цветастого ситца или клетчатой льняной ткани. Сьерра развернула по порядку всех зверей — свирепого волка; величавого бизона; свернувшуюся в клубок гремучую змею; луговую собачку, стоящую на задних лапах; потешного кролика; прекрасную лань; двух гор­ных козлов, сцепившихся рогами в жестокой битве; и медведя гризли, стоящего на задних лапах и готового к нападению.

На дне коробки лежал большой бумажный сверток, перевязан­ный веревкой.

— Я не помню этого свертка, — сказала мама и сдвинула верев­

ку, чтобы можно было заглянуть под обертку. — О, — изумленно
воскликнула она, — я думаю, это лоскутное одеяло.

Она развернула его, протянула один конец Сьерре, затем встала и расправила одеяло так, чтобы его можно было полностью рас­смотреть.

I Одеяло действительно оказалось лоскутным, да еще и с картин­ками. Оно состояло из квадратиков, сшитых из сотен различных кусочков ткани. Каждый квадратик представлял собой картинку и был окаймлен коричневой тканью, как рамкой. Все квадратики бы­ли сшиты друг с другом алой нитью, и каждый прошит своим стеж­ком: простым, крестиком, зигзагообразным, похожим на листья папоротника, оливковые веточки или звездочки, «елочкой», откры­тым критским, отделочным, тамбурным, колосковым, португаль­ской канвой.

• 
  Какая прелесть, — воскликнула Сьерра, которой страшно за­хотелось забрать одеяло себе.
  
• 
  Если бы я знала, что оно здесь, я бы давно почистила и пове­сила его на стену в гостиной, — сказала мама.
  

Сьерра принялась разглядывать квадратики один за другим. На одном из них была картинка с изображением усадьбы, мужчи­ны, женщины и троих детей. Два мальчика и девочка стояли на

жүктеу/скачать 2.07 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: