Даже у приехавших сюда ради создания еврейской советской республики иностранных евреев их национальный энтузиазм тоже в конце концов испарялся. Так, например, образцовая интернациональная коммуна "Икор-Соцгородок", которая в тяжелейших условиях сумела продержаться дольше всех остальных еврейских организаций в ЕАО, в конце концов тоже объединилась с украинским колхозом, потеряла свое название и разговоры о ней прекратились. Ее судьба, к сожалению, лишь подтвердила правоту еврейских обывателей, сразу понявших всю бесперспективность большевистской затеи создания еврейской республики вдали от исторической родины евреев, от центров мировой цивилизации на совершенно диком месте.
Итак, планы по еврейскому заселению Дальнего Востока в первой пятилетке провалились. Однако, не таковы большевики, чтобы сдаваться и, тем более, чтобы признавать свои ошибки. Вместо этого в 1932г. Биробиджанский район получил статус ЕНР, а в 1934г – Еврейской автономной области (ЕАО), хотя еврейское население здесь составляло тогда не более 20% от общего количества населения. Более того, в верхах по-прежнему планировалось, что со временем здесь появится Еврейская Советская Социалистическая Республика (ЕССР). И под эту идею средств на агитацию еврейского населения КомЗЕТ не жалел. А средств хотя бы на минимальное устройство жизни населения ЕАО постоянно не хватало. Для привлечения евреев в ЕАО агитаторы нажимали на самые чувствительные струны в еврейских душах: "Биробиджан в настоящее время почти не заселен и на эту землю не имеется претендентов со стороны местного населения; это исключает возможность нежелательных национальных трений между старожилами и еврейскими переселенцами… В Биробиджане нет арабской проблемы" (Л.7). И некоторые евреи все еще продолжали клевать на эту приманку. Однако о том, что они там находили, ниже.
И еще одна несвоевременная мысль, которая приходит, рассуждая о еврейской национальной самоорганизации в Советском Союзе. В то время, когда в стране создавались еврейские национально-территориальные структуры, и государство старалось как-то локализовать часть евреев, приучив их к сельскохозяйственному труду, как к деятельности, присущей любому народу, имеющему свою землю, в это же самое время в стране происходил и совершенно обратный процесс. Для Советского Союза евреи были малым народом. А согласно ленинско-сталинской теории все малые народы, пройдя через период национальной самоорганизации и национального самоутверждения, впоследствии, будучи во всех отношениях равными с коренными народами стран их проживания, должны начать ассимилировать с ним. И, поскольку их значительно меньше, чем представителей коренного народа, то, растворившись в нем, стать частицей вновь созданной человеческой общности – советского народа.
В свете этих рассуждений, евреи, получив все эти права и почувствовав себя равными среди равных, по мысли этих большевиков-интернационалистов, должны были постепенно совершенно естественно начать сознательно отказываться от своих сугубо национальных особенностей и привычек, т.е. изживать из себя свое еврейство. А следствием этого должно было стать уничтожение национальных перегородок, постепенное перемешивание евреев с окружающими народами и создание новой человеческой общности. Основу этой общности должны составлять коренные народы СССР, а все малые народы должны стать как бы их приправами, без которых этот новый народ тоже будет неполноценным. Как суп без соли, перца и вкусовых приправ. Такое представление о будущем евреев, как и всех малых народов СССР, бытовало в те годы в большевистской среде.
Правда, мне не ясно, как в этом случае быть с разными языками, разными историями, разной культурой, литературой, искусством этих исчезнувших народов. Это все что? Должно тоже исчезнуть? Или останется как рудимент, принадлежавший раньше какому-то народу, которого теперь уже нет. Стать документами истории исчезнувшего народа? Подобно историческим документам Древней Греции или Древнего Рима? Не знаю. Но если произойдет ассимиляция, то будет именно так. Собственно с евреями в России сегодня уже так стало.
Но, если это так, то тогда автоматически должен был исчезнуть “пятый пункт” в паспорте. Но в те годы он сохранялся. Значит партия, видимо, считала, что время для такой ассимиляции еще не настало. Не настало оно и в последующем. Да и вообще, во что все эти рассуждений вылилось, мы хорошо знаем. Но это сегодня. А тогда все эти теории широко муссировались в обществе, вычислялось, сколько поколений должно пройти через переходный период, и как его ускорить. И все эти рассуждения как-то уживались с хлопотами того же С.Диманштейна и его сторонников о создании ЕНР на Украине и ЕАО на Дальнем Востоке. Вот уж действительно единство и борьба противоположностей.
3.5.2. Верующие евреи и борьба с иудаизмом и инакомыслием.
Теперь об атеистическом воспитании еврейского населения страны, борьбе с иудаизмом и судьбе верующих евреев в рассматриваемый отрезок времени. Вообще, национальная политика советской власти по отношению к евреям в те годы ничем не отличалась от национальной политики по отношению ко всем другим малым народам СССР. Она сводилась к их атеистическому воспитанию в духе интернационального братства всех народов, выраженного в знаменитом лозунге: “Пролетарии всех стран соединяйтесь”.
Следуя сталинской теории об ужесточении классовой борьбы по мере строительства социализма, сразу же после свертывания НЭПа и перехода к ускоренной индустриализации органы ГПУ-НКВД в 1928г начали массовые репрессии против всех внутренних врагов. А среди них не в последнюю очередь значились и религиозные деятели всех религий. По-прежнему все попы, ксендзы, муллы, раввины и прочие религиозные учители вынуждены были работать в очень трудных условиях. Закрывались все молельные дома и храмы. Так в за один 1928г. было закрыто свыше 60 синагог. а в 1930-31 годах на Украине власти закрыли еще более ста синагог. В Белоруссии до революции действовали 704 синагоги; к 1931г. 633 из них были закрыты‚ а оставшиеся 77 синагог поставили под строгий контроль советских органов. На территории РСФСР к концу 1933 года было ликвидировано 257 синагог, т.е. 57% от их общего количества. В Москве за период с 1928 по 1930 годы из 18 синагог и молельных домов было закрыто 14, в 1929г было закрыто МЕРО (Московское еврейское религиозное общество), а его руководители высланы из Москвы. В Ленинграде в 1932г. из 17 синагог и молитвенных домов осталось всего три. И все это делалось по просьбе евреев-трудящихся. По их же просьбе продолжалось и преследование верующих евреев, а большинство молодых еврейских ребят к этому времени были уже убежденными атеистами и активно боролись с иудаизмом и “религиозным дурманом“.
Причем обычно такому закрытию предшествовали атеистические демонстрации с плакатами “Долой религию” и “Да здравствует пролетарская культура”. Киевская синагога была отдана под под клуб еврейских трудящихся. В других городах синагоги закрывали под предлогом, что это не молельный дом, а клуб барышников и нэпманов.
Наконец, в 1932 г. вторая пятилетка в СССР была объявлена антирелигиозной пятилеткой. Партия поставила себе целью закрытие к 1 мая 1937 г. всех церквей, синагог, мечетей и культовых зданий других религий. Из СССР предполагалось изгнать само понятие Бога. Преследованиям подверглись все конфессии. Закрывались не только синагоги. Одновременно с синагогами было закрыто 28% православных церквей и 42% мусульманских мечетей. Но сравнивая количество закрытых храмов, мы видим, что иудейских храмов в относительных величинах было закрыто значительно больше, чем других. В середине 1930-х гг. власти разрешали оставлять всего одну синагогу даже на крупные города, где проживало 100 тысяч евреев и более. Так всего одна синагога была оставлена в Москве, где проживало 250 тысяч евреев, в Ленинграде, где было 180 тысяч евреев, Киеве, в Минске и т.п. В Одессе, несмотря на ходатайства верующих к центральным властям, была закрыта хоральная синагога. Коллективные протесты верующих евреев, их письма в ЦИК и другие инстанции оставались безрезультатными. Например, в ответ на обращение верующих евреев Пензы, протестующих против закрытия своей единственной синагоги, им было заявлено, что “синагога в г.Пензе фактически являлась центром группировки исключительно антисоветского торгашеского элемента“.
Кроме того, из-за того, что иврит в СССР был запрещен, в СССР не издавались и практически полностью отсутствовала еврейские религиозная литература на иврит: молитвенники (сидур), Ветхий завет (Танах), календари еврейских праздников (написанные от руки они хранились в синагогах, как музейная редкость) прочие письменные документы, которые по иудейскому обычаю писались на иврит. И, наконец, верующим евреям было запрещено изготовление и покупка за рубежом целого ряда атрибутов, необходимых для осуществления иудейской службы: семисвечников (менора), витых свечей, шофаров, талитов, тфилинов и прочего. Другими словами, получалось, что борьба с иудаизмом велась еще жестче, чем с другими религиями. А учитывая то, что борьбу с иудаизмом вели сами евреи, которые в детстве ходили в те же хедеры и жили в еврейской среде, то становится понятно, что делали это они со знанием дела. Правда также грубо, как и все остальное12.
В рамках усиления борьбы с иудаизмом в 1929г. были приняты два новых антирелигиозных закона: "О религиозных объединениях" и "О правах и обязанностях религиозных объединений", а также новая поправка к Конституции, которые еще более сузили и без того ограниченные права верующих. На основании этих нововведений в стране было введено повышенное налогообложение на выпечку мацы, усилилась активная компания против проведения пасхальных седеров и т.п. Поскольку в рассматриваемый отрезок времени борьба с иудаизмом усилилась, и власти решили, что иудаизмом надо, наконец, кончать, то одновременно с закрытием синагог в это же время начались массовые закрытия полулегальных хедеров и йешив.
Наконец, после высылки в 1928г из страны любавического раввина И.И.Шнеерсона, власти арестовали еще довольно большую группу хасидов, его последователей, и перекрыли канал финансирования хедеров. И это резко сократило сеть подпольного еврейского образования. Однако ребе Шнеерсон продолжал поддерживать связь с хасидами, жившими в Союзе и руководить их деятельностью, и кое-что ему еще удавалось сохранять. Но об этом ниже. Соответственно соответствующие советские карательные органы в эти же годы вели несколько групповых антихасидских дел. Но все-таки доля хасидов среди верующих евреев была не велика. Остальные евреи хоть и сохраняли свою веру, но были менее радикальны, чем хасиды, и в значительной степени вынуждены были подчиняться требованиям властей.
Однако, несмотря на все жесткие меры, в эти годы (1928-1932) верующих евреев в стране оставалось еще довольно много, и они продолжали делать все то, о чем я уже писал выше (главы 1.4.2. и 2.4.2). Правда, в силу того, что борьба против них в эти годы усилилась, делали они это значительно более осторожно. Так почти все верующие продолжали молиться, но молились они за закрытой дверью‚ опасаясь преследований. По разным городам, где отсутствовали синагоги, существовали немногочисленные квартирные "миньяны" (в иудаизме, кворум из десяти взрослых мужчин, старше 13 лет, необходим для общественного богослужения и для ряда религиозных церемоний)‚ разрешенные властями, а также не разрешенные. На пасху евреи по-прежнему пекли мацу. Но пекли тайно, и каждый у себя или у своего знакомого дома. Отмечали национальные праздники, правда, с опаской: как бы чего не вышло. Мясо старались кушать только кашерное, но резников было мало, и поэтому покупали его только у своих, проверенных. Для свадьбы по обряду приглашали подпольных раввинов. Обрезание мальчикам делали в глубочайшей тайне: родители трех-четырех младенцев договаривались о дне свершения обряда‚ собирали деньги и выписывали специалиста. Теперь уже не обязательно на восьмой день после рождения. В городах, где евреев было достаточно много (Москва, Ленинград, Киев, Одесса и т.п.), существовали нелегальные погребальные братства‚ члены которых хоронили евреев по религиозному обряду‚ произносили по покойному "кадиш" – поминальную молитву в течение последующих одиннадцати месяцев‚ устанавливали памятники на могилах, на собранные средства отмечали годовщины смерти‚ помогали вдовам и детям; раз в году члены погребального братства произносили специальную молитву‚ прося у покойных прощения‚ так как не имели возможности в полной мере воздать им должные почести. Словом, верующие евреи старались жить по иудейским традициям, хотя делать все это приходилось в условиях секретности и опаски.
Старики при этом, конечно, опасались за судьбы своих неверующих детей, которые вынуждены были скрывать, что их отцы верующие. Но делать нечего, веру все равно хранили. Но это уже было последнее поколение русских евреев, остававшихся евреями и хранивших верность традиции. Их дети были уже другими людьми. Помню это даже по рассказам своего отца, который тоже будучи комсомольцем скрывал от своих друзей тот факт, что его отец был верующим человеком и регулярно посещал синагогу. Он даже скрывал от них, что отец в эти годы приехал в Ленинград, жил здесь, и он должен был по субботам навещать отца.
Словом, рассматриваемый интервал времени по существу был последним, когда иудаизм еще пытался как-то полулегально существовать в СССР. В последующие годы верующие евреи в стране, конечно, еще оставались. И не мало. И синагоги тоже, хоть мало, но оставались. Но у верующих евреев уже не было организации, способной хоть как-то объединять и координировать их усилия по сохранению в стране традиций иудаизма. Вернее, формально была, но она не пользовалась никаким влиянием в еврейской среде. Старики постепенно вымирали, а молодежь была откровенно против иудаизма. Поэтому борьба практически не имела смысла. Для кого? Таким образом, для практической ликвидации иудаизма в СССР советской власти хватило 15 лет. Однако все эти действия властей антисемитизмом не считались, и советские евреи благодарно клялись ей эти годы в любви и верности.
И хотя формально, в бытовом плане такую антииудаистскую политику советской власти антисемитизмом назвать было нельзя, верующие евреи воспринимали, как еще одну, типично советскую, форму государственного антисемитизма. Да, никого не бьют, не грабят и по национальному признаку не оскорбляют. Более того, антисемитизм официально находится вне закона, за его пропаганду установлена уголовная ответственность, в прессе постоянно печатаются статьи и брошюры, направленные на борьбу с этим "социальным злом", даже театры высмеивают антисемитизм. Но при этом в самих евреях от их еврейства разрешено оставить только идиш, литературу и искусство на идиш, тщательно отфильтрованные, обличающие царизм и восхваляющие советскую власть и советский образ жизни, и формальную запись в паспорте. А еврейская вера, традиция, культура, основанная на этой традиции, наконец, вся еврейская история и еврейский менталитет – все это выкорчевывается и уничтожается. Так какие же евреи после этого вырастут? Старики это хорошо понимали. И потому они и называли подобную политику советской власти настоящим государственным антисемитизмом.
Конечно, для каждого конкретного человека это несопоставимо лучше погромов, поскольку сохраняет ему жизнь. Но все-таки погромы, хоть и в беде, но объединяли евреев, сплачивали их, стимулировали к совместной обороне и взаимовыручке, чем евреи и славились. А такая политика притупляла инстинкт самосохранения и изживала из них все еврейское, делала евреев людьми без рода и без истории. Ведь стоит забыть язык, забыть историю и культуру своего народа, … и что останется? Запись в паспорте, которая делает тебя не понятно кем. И даже при отсутствии антисемитизма многие люди с такой записью не знающие ни еврейской культуры, ни языка, ни истории начнут ее стесняться и не знать, что объединяет их с евреями. А уж далее к этой мысли о том, что тебя ничего не объединяет с еврейством, добавляются и конъюнктурные и карьерные соображения: зачем ты страдаешь? Ради чего? И тогда начинается стремительная ассимиляция. Что в Советском Союзе и началось де-факто.
И это объективно справедливо, поскольку для таких людей родным является не язык их родителей, а язык коренного народа, среди которого они живут, родной историей является не еврейская история, которую они не знают, а история коренного народа, среди которого они живут. Даже литература и культура евреев им тоже не ведомы. Это не их литература и искусство. Так кто же они объективно? Евреи по крови, русские по содержанию. Однако, если говорить о крови, то сначала надо бы найти в ней национальные гены. Я о существовании таковых ничего не знаю. Их пока не найдено. Так что евреями такие люди остаются только по паспорту. Это я про нас. Чужие среди своих, и совсем не ставшие среди своих тоже своими. Такими мы были в СССР. А кто мы сегодня, когда даже в паспорте исчезла эта запись? Ну, мы, старики, еще помним своих родителей. Некоторые даже бабушек или дедушек. А кого будут помнить наши внуки? Нас, убежденных атеистов, не знающих ни еврейского языка, ни еврейской культуры, ни традиций; нас, людей, называвших себя евреями, но не знающих ничего еврейского, евреев только по несуществующему паспорту.
Более того, я убежден, что сейчас, когда эта запись из паспорта исчезла, очень многие постараются забыть о своей причастности к этой нации. И правильно сделают, их с их дедами и прадедами уже ничего не связывает. Хотя и обидно. Так что для избавления от еврейства большевикам, включая евреев-большевиков, хватило менее 100 лет и всего трех поколений. Только вот, что Россия приобрела с изгнанием евреев? Не знаю.
И вот я, сын тех людей, которые как раз в двадцатые годы были школьниками, а в начале тридцатых – студентами, были лишены еврейского воспитания, и выросли атеистами и интернационалистами. Правда, впоследствии они узнали цену советского интернационализма, но это было потом, во взрослом возрасте. А тогда они воспринимали эту идею с энтузиазмом, и совершенно искренне вместе со своими русскими и украинскими друзьями “загоняли клячу истории вспять“, считали себя евреями-интернационалистами и, конечно, атеистами. Они уже не ходили в хедеры и не изучали еврейскую историю. Да и Библию они не читали. Правда, идиш знали, поскольку на идиш говорили их родители. Но покинув свои родные семьи и приехав в столичные города, они и идиш тоже стали постепенно забывать. И вспоминали лишь иногда, выпив в кругу друзей или родных.
Однако я уже с детства знал, что я еврей. Мне это объяснили сначала во дворе, когда побили, а потом в семье. Но еврей я по крови (хотя, повторяю, это образное выражение, о существовании еврейских или русских генов или группы генов мне ничего не известно), а в обществе – сегодня по привычке, а при советской власти был только по паспорту. Не более того, поскольку других доказательств своего еврейства у меня нет. Ведь мои родители разговаривали между собой по-русски, читали русские книги, смотрели русские спектакли, считали себя гражданами русской страны. И меня они воспитывали соответствующим образом, поскольку другого уже не знали. Хотя им приходилось осознавать, что среди русских они люди второго сорта, и настоящие русские им и не очень доверяют, и не очень их любят. И мне они об этом тоже говорили. Но не более того. Больше они ничего сделать не могли.
В результате я совершенно не знаю ни идиш, ни иврит, практически не знаю еврейскую историю и абсолютно не знаю еврейскую культуру. Даже из еврейских авторов, кроме Шалом Алейхема, я не никого не читал. Я учился в русской школе и русском ВУЗе, читал русские книги, люблю русскую литературу, Советский Союз считаю своей родиной, всю жизнь прожил в окружении русских людей. И по существу, если бы не штамп в советском паспорте, не моя бабушка, которая воспитывала меня в детстве, и не объяснения “добрых людей“ на дворе и в школе, я бы и не знал, что я еврей. Даже евреи, окружавшие меня, тоже были русскими евреями, поскольку ничего еврейского, кроме крови, в них тоже не было. А кровь, как я уже писал выше, не имеет национальности. Но я все равно не русский, поскольку русские меня по настоящему своим не считают. И, вероятно, они тоже имеют на это право. Ведь я рад, что существует государство Израиль, я радуюсь его победам, горжусь его успехами, хотя не имею к ним никакого отношения, переживаю за его настоящее и очень боюсь за его будущее. Даже в российско-израильских конфликтах я часто оказываюсь на стороне Израиля. У русского человека, если он об этом узнает, это вызовет естественное недоверие ко мне. И я его понимаю. Но это так.
Поэтому, живя в русском окружении, я постоянно ощущаю себя в некотором роде чужим. Даже в самом интернациональном и самом доброжелательном русско-советском обществе, где нет даже никакого намека на антисемитизм, я все равно никогда не забываю, что я еврей. И думаю, что так чувствую себя не только я один. Такова судьба большинства моих сверстников, детей того самого поколения, которое усилиями РКП(б) и активистов из евсекций не выучило в детстве родного языка предков и было лишено основ традиционного еврейского воспитания.
Правда, что было бы со мной, если бы мои родители, живя в русском обществе и учась в русской школе дополнительно получили бы еврейское воспитание, я не знаю. И как это в нас совмещалось бы с нашей деятельностью в советских предприятиях, заводах и институтах, я тоже не знаю. И я совсем не уверен, что в советском обществе это было бы хорошо. Единственное, я думаю, так это то, что ни они, ни мы не испытывали бы тогда в русском окружении ощущения того, что мы здесь не совсем свои. Мы бы заранее знали, что мы евреи, знающие свою национальную историю и культуру, для которых русский язык и русская культура тоже не менее родные. И Россия – наша родная страна. Но мы – евреи. Точнее, мы – русские евреи. Та самая новая общность, о которой я писал выше. Только какая-то неполноценная. Мне для осознания этого потребовалась почти целая жизнь.
3.4.3. Инакомыслие в еврейской среде.
В рассматриваемый отрезок времени государство продолжало непримиримую борьбу с еврейским инакомыслием – сионизмом. Правда, что касается сионистов, то организационно они к этому времени уже были окончательно разбиты. Большинство сионистов были изгнаны из страны, а оставшиеся были брошены в тюрьмы, сосланы, отправлены на каторжный труд в лагеря, где многие нашли свою могилу. В (Л.187) приводятся данные о том, что по состоянию на 1928 год 775 социалистов – сионистов находились в советских тюрьмах, лагерях и ссылках. Их часто загоняли малыми группами в самые отдаленные районы, где они систематически недоедали, не имели медицинской помощи, избиения были обычным явлением, а совершенно непрогнозируемые убийства – частым. Поэтому то, что сохранилось от широкого и разветвленного сионистского движения, вынуждено было очень глубоко затаиться. У сионистов практически не оставалось никакой возможности продолжать свою работу в какой- бы то ни было форме. Евсекции были ликвидированы в 1930г. Однако свое дело по уничтожению сионизма в СССР они сделали. И я вижу справедливый приговор истории в том, что вскоре и их актвисты тоже будут ликвидированы.
Наконец, в 1934г. была уничтожена последняя цитадель сионизма – Центральный Исполнительный комитет “Циерей-Цион” и Союз Сионистской молодежи. Все их члены были приговорены к длительным ссылкам. Единственный уцелевший член комитета Б.Гинзбург сумел продержаться до 1937г. Но все равно был арестован и умер в ссылке. Однако сионисты в СССР, пусть и в очень малом количестве, но все-таки сумели сохранить свои организации: "Гехолуц" - всемирное объединение еврейской молодежи, ЕвСМ (Еврейская сионистская молодежь), ЕвТСМ ("Еврейская трудовая сионистская молодежь"), "Дрор" ("Свобода") и т.п. Правда, о деятельности этих организаций я ничего не знаю, кроме того, что как вспоминает один из сионистов того времени, они просто собирались на квартире одного из членов тайной организации и просто обсуждали различные вопросы, т.е. просто разговаривали и поддерживали связь друг с другом. Например, о способах репатриации в Палестину. Но реально при этом ничего не делали. Со своей стороны советская власть с целью избавления от инакомыслящих некоторым сионистам, отсидевшим определенный срок, разрешала так называемую замена: вместо ссылки в отдаленные районы страны их высылали из СССР. Так они получали возможность покинуть СССР и попасть в Палестину.
Другой формой еврейского инакомыслия мог быть интерес к ивриту. Однако иврит к этому времени тоже был уже давно запрещен. В 1930г. он был исключен даже из учебных программ исторических факультетов университетов. Поэтому, когда в 1931г. под Москвой состоялся нелегальный семинар наиболее упорных преподавателей иврита, ГПУ, узнав об этом, моментально арестовало всех его участников. Так тема литературного творчества на иврит практически тоже была закрыта в СССР окончательно. Правда, история показала, что не совсем. В СССР оставались авторы, работавшие на иврит и писавшие в стол. Но об этом ниже, когда некоторые из них дожили до таких времен, когда они смогли рассекретиться.
Наконец, третьей формой еврейского инакомыслия в эти годы могло бы быть недовольство политикой Сталина со стороны евреев – членов партии, включая бывших. И такое недовольство, видимо, было. Однако еврейским его назвать нельзя. Это было скорее партийное, а, возможно, даже общенародное недовольство. Однако выражать его люди уже боялись. Открыто на XVII –м съезде ВКП(б) выступить с критикой Сталина никто уже не рискнул. Ведь это уже был съезд победителей, но победителей запуганных.
3.4.4. Еврейская культура, образование и наука.
Выше, в главе 2.4.4., я писал, что в первое десятилетие советской власти политика большевиков в отношении образования и культуры национальных меньшинств была направлена, прежде всего, на ликвидацию неграмотности среди этого населения, популяризацию национальных языков, включая их использование в деятельности административных учреждений, и развитие национальной культуры. А в плане образования – обучение детей на национальных языках и воспитание из них людей, не знающих свою национальную историю и традиции, и называющих себя атеистами и интернационалистами.
Такую политику советское государство проводило в течение всех двадцатых годов: и в годы НЭПа и в первые годы индустриализации. Поэтому в конце двадцатых годов местечковые и некоторые городские евреи по-прежнему отправляли своих детей в еврейские детсады и школы, где с ними разговаривали на идиш, а взрослые - посещали кружки политграмоты и партшколы с преподаванием на идиш. В СССР выходили три центральные ежедневные газеты на идиш, 11 еженедельников на идиш и действовали три издательства, выпускавшие на идиш произведения еврейской литературы, учебники и журналы. Евреи имели возможность посещать концерты еврейских артистов и спектакли в 20 еврейских театрах, в т.ч. в одном детском. На Украине и в Белоруссии существовало 195 еврейских местечковых и сельских Советов, а также действовало 56 еврейских судов, где делопроизводство велось на языке идиш. Наконец, еврейская молодежь имела возможность учиться в еврейских профессиональных училищах, техникумах и институтах, где преподавание велось тоже на идиш.
Словом, идиш был полноправным языком общения советских евреев. И в некотором смысле даже насаждался. Так в некоторых городах, где количество евреев было сравнимо с количеством лиц коренной национальности, на нем даже говорили в некоторых организациях и учреждениях, где было много евреев, а на заводах в смешанных рабочих коллективах на идиш выпускали стенгазеты, а также организовывали группы политграмоты, курсы повышения квалификации и кружки самодеятельности. И, конечно, далеко не всем людям коренной национальности это могло нравиться. Тем более, что и не все представители коренной национальности доброжелательно относились к евреям, и не все евреи были достаточно тактичны.
Теперь что касается образования еврейских детей. Выше я писал, что в еврейских школах, которые в двадцатые годы заменили старые хедеры, преподавание велось на идиш, но в духе атеизма и интернационализма, и ни Тору, ни какую-либо другую традиционно еврейскую литературу для детей в школах не читали. Учителя на идиш рассказывали детям о том, как хорошо живут евреи в Советском Союзе, и как плохо они жили раньше, рассказывали о дружбе народов в нашей стране и о том, что Бога нет. А дети, поскольку они дети, всему этому верили. И хотя дома на том же идиш они от бабушек и дедушек слушали иногда и совсем другие рассказы, но учительница все же для детей была большим авторитетом, чем дедушка, и ей верили больше.
Многие евреи, чье детство пришлось как раз на эти годы, впоследствии вспоминали еврейскую школу с благодарностью и очень тепло. Так еврейский писатель Борис Хандрос в своих воспоминаниях пишет о еврейских школах того времени: “Еврейская школа открывала окно в большой мир, давала путевку в жизнь многим еврейским детям, на долгие годы заряжала своих питомцев любовью к “мамэ-лошн”, к еврейской культуре, благодарной памятью к своему местечку”. Целое поколение благодаря этому не только получило образование на родном языке, но, по существу, сохранило свое знание еврейского языка, заложенное в семье, на всю жизнь. В сочетании с сельскими культурно-просветительскими учреждениями (хаты-читальни, клубы, библиотеки), с еврейской прессой и еврейским рабочим языком всех государственных и партийных органов района, еврейское образование позволило целому поколению сохранить идиш как язык общения евреев не только между собой в быту, но и как язык литературный и даже канцелярский. По существу, оно обеспечило сохранение этого языка еще на два десятка лет. А русский язык сохранял свое значение как язык межнационального общения между евреями и другими этносами, проживавшими в районе.
Однако в старших классах у учащихся еврейской школы вполне могли появляться и некоторые претензии к еврейской школе. Так в еврейской школе дети не изучали еврейскую историю и традицию. Взамен еврейской истории им преподавали историю классовой борьбы еврейского пролетариата с мировой буржуазией, а взамен мировой еврейской литературы на идиш - классово выдержанную и очень ограниченно отечественную еврейскую литературу (Шолом Алейхем, Ицхак Перец и некоторых современных еврейских авторов). Изучали они и русскую литературу. Но и этот предмет в те годы тоже носил исключительно классовый характер, и многие классики русской литературы, например Достоевский, Тургенев, Тютчев, Фет и т.п., были объявлены классовыми врагами и их не читали. Наконец, я не знаю, на каком языке они изучали математику, физику, химию, биологию и прочие специальные предметы. И еще. Когда эти ребята заканчивали школу и хотели продолжать учебу, то им был нужен полноценный, хороший русский язык. И тогда идишизация школьного образования первое время могла быть для них проблемой.
Однако идишизация школы продолжалась в СССР не очень долго, чуть больше 10 лет. Дело в том, что советская школа всегда была чрезмерно идеологизирована, и потому была заложницей внутрипартийной борьбы. И еврейская школа испытала это в полной мере. Кончились двадцатые годы и все изменилось.
Выше я писал, что еврейская школа в те годы находилась под бдительным оком евсекций, которые и боролись за воспитание в детях атеистического и интернационалистического мировоззрения. Но в двадцатые годы в их деятельности присутствовали значительные противоречия. С одной стороны, исполняя волю партии на коренизацию малых народов, евсекции пропагандировали курс на идишизацию еврейского населения, полагая, что этим они наносят удар по ивриту и связанному с ним сионизму, как главному врагу советских евреев. Они считали, что ассимиляция евреев с коренным населением – это, конечно, неизбежно произойдет, но это дело далекого будущего. А в настоящий момент их мечтой было создание в СССР еврейской республики. А для этого нужен идиш. И таких активистов-коммунистов было большинство.
Но с другой стороны, среди членов евсекций были и те, кто пропагандировал интернационализм и считал, что будущее евреев – это ассимиляция с коренными народами, и молодежь надо к этому готовить уже сегодня. А идишизация школьного образования этому не только мешает, но даже противоречит их воспитанию в духе интернационализма. Понятно, что между сторонниками этих взаимоисключающих точек зрения шла острая полемика. И в 1928г на совещании евсекций конфликт между этими коммунистами вырвался наружу и сторонники форсирования ассимиляции советского еврейства объявили идишизацию школьного образования среди еврейского населения националистическим уклоном. А тех членов евсекции, которые считали такого рода работу необходимым средством сохранения еврейского народа, они назвали вредителями, уводящими еврейский народ в сторону от генеральной линии партии.
Решение кто прав, а кто виноват должно было принимать партийное руководство. Но в это время, не могу сказать почему, но отношение партийного руководства к еврейскому вопросу тоже постепенно начало меняться. Возможно, это связано с началом индустриализации и коллективизации, и тем, что еврейские национальные структуры не вписывались в них. Возможно, сказалось то, что в евсекциях оказалось довольно много евреев, сторонников Троцкого. А возможно и то, что Сталин, который в эти годы как раз только приобрел высшую власть в стране, еще в 1913г. писал, что ассимиляция – это неизбежное будущее евреев, и теперь многие высокопоставленные коммунисты просто старались ему угодить. Не знаю. Но факт состоит в том, что ЦК ВКП(б) признал правильной позицию сторонников форсированной ассимиляции, а противоположную точку зрения расценил, как “националистические тенденции в работе евсекции”. В результате евсекции были преобразовазованы в Евбюро при райкомах партии, бывшие сторонники Троцкого оттуда вычищены, и полномочия Евбюро резко сокращены.
А уже в январе 1930 года в связи с принципиальным изменением политики партии в отношении малых народов Еврейские бюро были ликвидированы. Дело в том, что на фоне индустриализации и коллективизации, которые полным ходом шли в эти годы в Советском Союзе, было решено продолжить развитие национальных культур только тех народов, которые имели свои территориальные образования типа республик (союзных или автономных) или областей и только на территориях этих республик или областей.13 А малые народы, жившие на “чужих” территориях, было решено стимулировать к скорейшей ассимиляции с этими коренными народами. Так на практике реализовывался интернационализм. Стали упраздняться все элементы национальных культурных автономий на местах. Как пишет Носоновский (Л.62): "С начала 1930-х годов происходит изменение советской национальной политики. Упраздняются все элементы национальных культурных автономий на местах. Вместо этого возникает жесткая иерархия национально-территориальных автономий. Теперь развивать национальную культуру можно только в соответствующей республике или автономной области, округе. Такая политика больно ударила по народам, не получившим своих республик или областей: евреям, грекам, корейцам, цыганам, ассирийцам, полякам, курдам. Они оказались как-бы лишними в семье советских народов, их культуры не подлежали развитию, и они обрекались на ассимиляцию (не случайно многие из этих народов подверглись затем переселению) или удалению из страны. Евреи были самым многочисленным их этих народов. Одновременно прошла кампания по борьбе с национальными "уклонами". Евреи были не единственным народом, обреченным на насильственную ассимиляцию, и политика эта не была непосредственно связана с распадом традиционной местечковой жизни" (Л.62). Евреи, как народ, не имеющий своей территории (за исключением ЕАО), попал в разряд таких малых народов, и сразу же везде, кроме ЕАО и ЕНР, был назначен к ассимиляции и лишился государственной поддержки. Хотя, конечно, это назначение нигде не было запротоколировано, не рекламировалось и о нем даже не заикались. Оно только подразумевалось. Но подразумевалось людьми, принимающими решения. Поэтому государственной поддержки евреи лишились вполне реально. В частности идиш стал исчезать из всех госучреждений, документов, афиш и лозунгов.
Конечно, еврейские школы, техникумы и институты первое время продолжали функционировать на идиш; периодическая печать продолжала выходить, издательства, концертные коллективы, театры – функционировать, а рядовой еврейский обыватель этого даже не сразу почувствовал. Но той поддержки, которая была у них раньше, они лишились, и, начиная с этого момента, все еврейские структуры постепенно начали хиреть. Первым это почувствовали еврейские активисты: в январе 1930г., как я уже писал, были ликвидированы евбюро при райкомах партии, и некоторые их наиболее активные и хорошо ориентирующиеся в текущей политике сотрудники перешли в райкомы партии, где очень быстро переориентировались и, отказавшись от идиш, начали пропагандировать русский язык. Выше я писал, как лидер евкома С.Диманштейн писал про идиш в 1918г., теперь пришло время это высказывание вспомнить. Затем по инициативе трудящихся власти начали местные национальные органы самоуправления (еврейские сельские и поселковые советы), преобразовывать в территориальные органы самоуправления (убирать из заголовка слово “еврейский” и в нем оставалось словосочетание “сельские” или “поселковые” советы). Затем это почувствовала еврейская наука, начались сокращения, затем система образования (управление школьным образованием перешло к Наркомпросу СССР, а евбюро ликвидированы), затем периодическая печать в центральных городах, где количество евреев не превышало 5-6%, в других городах, затем остальные организации культуры и т.п. Хотя, конечно, на фоне общего ужесточения внутриполитической ситуации в стране это не сразу стало заметно.
Теперь о преобразовании системы образования. Итак, 1928-1929 годы для системы еврейского образования были годами их максимального расцвета. Выше я уже писал, что в 1928г. в СССР было 900 еврейских школ, и в них училось 160 тысяч детей, т.е. больше 40% всех еврейских школьников. А учителей было более 5000 человек. И вот в 1930г. управление процессом советского еврейского образования перешло к Комитету просвещения национальных меньшинств Наркомпроса СССР, и никакие евсекции или евбюро не существовали и не курировали его работу. В результате в 1931г. Наркомпрос издал постановление о пересмотре учебных программ и всего характера работы советской школы малых народов, в т.ч. еврейской. И, начиная с этого момента, еврейская школа начала быстро терять национальный характер. А авторитет еврейского образования начал падать ускоренным темпом. Тем не менее, и это очередной парадокс нашей неуклюжей системы, вплоть до 1933г. на Украине и в Белоруссии продолжалось увеличение числа еврейских школ и учащихся в них. До 1933 года включительно 8% еврейских детей в РСФСР, 49,6% на Украине и 55‚5% в Белоруссии обучались в еврейских школах на идиш. И только начиная с 1933г., еврейские школы везде, кроме еврейских национальных советов, ЕНР и в Еврейской автономной области, начали закрывать.
Да и родители к этому времени тоже окончательно убедились в том, что образование своему ребенку надо давать на русском языке. Это, во-первых, дает ему возможность с минимальными потерями интегрироваться в русскоязычное общество, что в условиях объективно нараставших процессов ассимиляции чрезвычайно важно. И, во-вторых, повышает его шансы продолжить образования в престижных вузах центральных городов России. А ведь о хорошем образовании для своих детей всегда мечтали все еврейские родители. И даже в ЕНР и ЕАО родители теперь предпочитали отдавать своих детей в русские школы. А идиш стал исключительно языком домашнего общения. Таким образом, закрытие школ с преподаванием на еврейском языке было поддержано самими евреями, поскольку это облегчало их детям дальнейшую жизнь.
Естественно оборотной стороной этой медали стало то, что теперь дети этих жителей еврейских местечек общающиеся между собой на идиш, в школе стали говорить по -русски, между собой тоже по- русски и, покидая родительский дом, вообще стали забывать язык родителей. А многие из них – даже гордиться его незнанием. И таких примеров я знаю много.
В результате во второй половине тридцатых годов еврейских школ в стране оставались считанные единицы. Да и те были пустые. Последняя еврейская школа в Москве была закрыта в 1936г, Ленинграде – в 1937г, в Белоруссии еврейские школы были закрыты в 1938–1939 годах, на Украине, за исключением ЕНР, - в 1938г. Опять очередной перегиб. Несколько школ для евреев, можно было сохранить, хотя бы в качестве дополнительного образования для желающих изучать родной язык, историю и литературу на нем. Во всяком случае, для младших классов. Это помогло бы сохранить идиш. Наконец, в некоторых обычных русских школах, расположенных в еврейских местечках или даже в некоторых городах, где проживало много евреев, в нескольких школах тоже можно было сохранить идиш и литературу на идиш, как самостоятельные предметы, пусть даже факультативные, в русских школах. Притом, что все остальные предметы изучались бы на русском языке. Но если в двадцатые годы партия перегибала палку в одну сторону, то в тридцатые она стала перегибать ее в другую. И теперь идиш и еврейская литература на идиш окончательно исчезли даже из тех школ, в которых большинство учеников были евреями, что вполне соответствовало курсу на ускоренную ассимиляцию. Для этого курса идиш стал вредным языком. Как 10 лет назад вредным был объявлен иврит. Правда идиш, слава богу, хватило ума не запрещать.
Отметим здесь же, что в ЕНР, где идиш в тридцатые годы сохранял свое значение как второй государственный язык, еврейские школы просуществовали существовать несколько дольше. Они стали реорганизовываться одновременно с ликвидацией самих ЕНР (об этом ниже), а в ЕАО они оставались до начала войны (Л.7). Однако, это уже тема следующей главы.
И понятно, несколько тысяч учителей идиш и преподавателей самых разных дисциплин, включая историю партии на идиш, сразу же оказались безработными. Но уж их-то судьба менее всего беспокоила этих функционеров от идишизации и ассимиляции советского еврейства.
И здесь же несколько слов о судьбе языка идиш. Очевидно, что в национальной жизни народа главное не только язык, но и та культура и те ценности, которые передаются с его помощью. Все эти ценности у евреев были связаны с иудаизмом. А иудаизм подлежал уничтожению. Если же с уничтожением иудаизма уничтожались и эта культура и эти ценности, то автоматически уничтожался и язык, поскольку сам по себе, кроме бытового общения, он не имеет никакой ценности для нации, он мертв. Так в России произошло сначала с ивритом, а затем и с идиш. С уходом традиционной культуры и потерей ее притягательности для евреев, потеряли свою притягательность и языки, на которых эта культура излагалась. Старики, для которых идиш был языком общения, постепенно вымирали, а молодежь, не знающая еврейскую историю и культуру, потеряла стимул к использованию этих языков. И если для них идиш еще отождествлялся с памятью детства, то их дети, т.е. мы, его уже не знаем вовсе. Так по прошествии всего нескольких десятков лет и всего одного поколения евреев идиш в Советском Союзе стал практически мертвым языком. И виноваты в этом сами евреи. Обидно.
Итак, в 1931г. было принято решение о пересмотре программ обучения еврейских детей с целью их переориентации на русский язык, а в 1933г. начали реально и активно закрывать еврейские школы. Стало ясно, что их закрытие - это вопрос двух-трех, максимум, четырех лет. И значит, новые преподаватели для этих школ уже не нужны. Надо думать, куда пристроить старых. Однако это постановление Наркомпроса СССР касалось только школ. Но оно никак не касалось педучилищ и техникумов, в которых продолжали готовить учителей для преподавания в этих еврейских школах. И даже в некоторых ВУЗов, где еще оставались отделения, в которых преподавание велось на идиш и готовились учителя для преподавания на идиш. Ведь и открылись - то эти отделения при украинских и белорусских педагогических ВУЗах совсем недавно, где-то в 1924-26 годах. И только в 1929-30 годах они начали полноценно функционировать и выпускать первых студентов, была создана целая сеть еврейских отделений социального воспитания и профессионального образования, готовивших преподавательские кадры для советской школы на идиш. И в начале 1930-х годов все они насчитывали в своем составе более 3000 студентов. А в 9-ти еврейских педагогических техникумах, готовивших преподавателей на идиш, было еще 1800 студентов (Л.22). А на дворе уже 1931г., и уже принято решение о пересмотре учебных программ для еврейских детей и постепенной ликвидации еврейских школ.
Спрашивается: для кого готовили этих студентов, кого им предстояло учить? Но готовили. И ликвидировать или переориентировать эти учебные заведения начали только с середины 1930-х годов. А до того времени в них готовили заведомо никому не нужных специалистов. Так только летом 1938 года был выпущен последний набор еврейского отделения Одесского пединститута, причем из 30 выпускников только трое были направлены в еврейские школы в ЕАО, а в 1939 году, когда было закрыто и еврейское отделение Московcкого пединститута, никто из его выпускников не получил направления на работу. Оставалось еще педучилище в Биробиджане. Но у него уже не было учебных пособий и в 1940г. его объединили с Хабаровским педучилищем. Между тем набор на еврейское отделение, единственное оставшееся в стране, не прекращался; абитуриенты, помимо обычных экзаменов, должны были сдать письменные и устные экзамены по еврейскому языку. Открытие же пединститута в Биробиджане было перепланировано на «третью пятилетку» – видимо, к концу 1942 год (Л.7)!
И еще. В эти же годы на Украине и в Белоруссии имелось множество профтехучилищ, 45 еврейских индустриальных и сельскохозяйственных техникумов, а также еврейских отделений при общих техникумах, где преподавание велось на идиш и училось более 12 тыс. студентов (Л.7,34). Здесь готовились механизаторы‚ агрономы‚ садоводы и ветеринары. Я ничего не имею против знания евреями своего родного языка, даже приветствую, но я не понимаю, для чего в 1930-е годы технических специалистов нужно было готовить на идиш. Ведь даже вся техническая литература была на русском языке. И получается, что книги эти студенты читали русские и все специальные термины были тоже русские, а говорили они на идиш. Парадокс! Однако, только начиная со второй половины 1934-35-го годов, высшие и средние учебные заведения, где велось обучение на идиш, стали переориентироваться, и образование было переведено на русский язык. Вот уж действительно: “Умом Россию не понять”.
А теперь несколько слов о еврейской национальной науке в 1928-34 годы. Выше я писал, что в двадцатые годы в Советском Союзе на идиш издавались еврейские печатные издания, газеты, книги, поощрялась еврейская наука. Правда, наукой ее можно было называть весьма условно, поскольку большевики, руководившие ими, своей главной задачей видели обоснование атеистического мировоззрения и пропаганду социалистической идеологии. А как можно совместить воинствующий атеизм, советскую идеологию и нетерпимость к иным точкам зрения со свободным творчеством и наукой. Будь то иудаистика, гебраистка, еврейская история, философия или даже еврейская литература или искусство.
И следствием этого стало то, что некоторые ученые в разные годы постарались покинуть СССР. Выше я уже писал про С.Дубнова, С.Гинзбурга, И.Маркона и многих ивритоязычных авторов, эмигрировавших в двадцатые годы. Но были и другие, кто по разным причинам остался. Это С.Лурье, Ю.Гессен, И.Цинберг, А.Тагер, И.Галант, М.Вейнгер и прочие вполне достойные, самостоятельные и полные сил и желания работать по интересующей их тематике исследователи. Но они в эти годы были вынуждены подчиниться требованиям партийных функционеров и либо говорить то, что те от них требовали власти, либо замолчать и заняться чем-то другим. Так профессор Ленинградского Госуниверситета С.Лурье в эти годы читал лекции по древней истории и переключился на древнегреческую историю (“Механика Демокрита” 1935г. и “Теория бесконечно-малых у древних атомистов” 1935). Ю.Гессен, потеряв в 1930-е годы надежду опубликовать новые и уже написанные крупные произведения по любимой теме, стал заниматься историей труда в России, в 1930-35 гг. редактировал "Вестник Академии наук СССР" и работал в области истории развития металлургии в России. А с конца 1935 года занимался историей полярных исследований, подготовил труд по освоению Арктики. И.Галант был отстранен от своей должности и от работы в Украинской Академии наук. О его дальнейшей научной деятельности ничего не известно. О судьбе А.Тагера я тоже ничего не знаю, кроме того, что в 1934г. он опубликовал свою последнюю книгу “Царская Россия и дело Бейлиса” с предисловием А.В.Луначарского, а в 1936г вместе с другими сотрудниками НИИ Еврейской пролетарской культуры арестован.
И.Цинберг в некотором смысле был более самостоятелен и менее зависим от власть имущих. Он по-прежнему работал инженером-химиков в лаборатории Путиловского завода, а в свободное время работал над «Историей еврейской литературы европейского периода». Столь амбиционный заголовок этого труда говорит о том, что в нем, учитывая хронологический, географический и языковой факторы, он старался дать полную картину всего еврейского духовного и культурного творчества. Однако поскольку он в эти годы печататься уже не мог, то все свои надежды он, повидимому, возлагал на лучшее будущее. Кроме того, с 1927 по 1936 годы Ю.Цинберг исполнял обязанности председателя еврейского общества. В 1930-е годы в его квартире еженедельно (в канун субботы) собирался кружок, который был в то время одним из немногих центров еврейской жизни в Ленинграде.
Историк, искусствовед, полиглот и библиограф Д.Маггид, который в эти годы заведовал еврейским отделением и состоял членом Ученого совета Ленинградской Публичной библиотеки, 14 июля 1930г. был уволен из Библиотеки на основании постановления Центральной комиссии по чистке научно-исследовательских учреждений. После увольнения практически не работал, с 1933 находился на пенсии. Другой Д.Магид, музыковед и фольклорист, в 1927г скончался. Наконец, М.Вейнгер, убедившись в бесперспективности продолжения работы в условиях социалистической действительности, в 1929г. покончил жизнь самоубийством. Единственный, кто официально продолжал в эти годы исследовательскую работу по еврейской тематике – это И.Сосис. Правда, ему тоже было нелегко. Сначала в Минске закрыли еврейский отдел Инбелкульта и Сосиса перевели в Киев, а в середине тридцатых, когда и в Киеве закрыли НИИ Еврейской пролетарской культуры, он и там оказался неугоден. Наконец, самое главное. Новых молодых ученых, работающих по еврейской тематике, в это время уже не появлялось. А это означает, что еврейская наука в СССР в тридцатые годы практически доживала свои последние годы.
Что касается научных учреждений, то в эти годы некоторые из них еще продолжали работать, а некоторые уже закрывались. Так в Одессе работали Еврейский народный университет и Всеукраинский музей еврейской культуры имени Менделе Мойхер Сфорима с коллекцией синагогальной утвари‚ ханукальных светильников‚ собранием старинных пинкасов14 и т.п.
В конце 1920-х годов известный советский историк-марксист М.Покровский, выдвинул тезис: “период мирного сожительства с наукой буржуазной изжит до конца”, на основании которого власти решили поставить под свой полный контроль все научные учреждения. Это вполне согласовывалось с решением властей о прекращении государственной поддержки всем малым народам, проживающим на территории коренных народов. Следствием этого стало то, что во 2-й половине 1920-х гг. в Ленинграде начала работать комиссия во главе с членом Президиума ЦКК ВКП(б) и ЦИК СССР Ю.Фигатнером (1889–1937), которая осуществляла чистку Академии наук и обследование политического состояния еврейских научных организаций. Обидно, что и здесь не обошлось без евреев: кроме Юрия Петровича (Яков Исакович) Фигатнера в ней участвовали также директор Института истории Комакадемии Г.Зайдель и доцент Ленинградского историко-лингвистического института М.Цвибок и прочие.
Выше я писал о негласной установке на ликвидацию еврейских учреждений. Так вот, начиная с 1930г. большинство этих институтов советская власть под разными предлогами начала ликвидировать. В начале 1930-х годов в Москве было закрыто Всероссийское общество по изучению еврейского языка, литературы и истории, тогда же было ликвидировано Общество для распространения просвещения между евреями в России, Еврейское историко-этнографическое общество с музеем при нем и прекращен выпуск журнала "Еврейская старина". В том же 1930г. в Белоруссии было закрыто еврейское отделение педагогического факультета Минского университета; в 1934г. в Минске - Институт еврейской пролетарской культуры. Правда, на его базе была организована еврейская секция Института нацменьшинств Академии наук Белорусской ССР, но у нее был уже совсем другой статус. В эти же годы борьба с “буржуазной” академической наукой привела к закрытию многих кафедр востоковедения в университетах. В Одессе ликвидировали Музей еврейской культуры‚ а в его здании разместили контору Заготзерно. Разгром полный. Думаю, что все это происходило в соответствии с той самой негласной установкой, о которой я писал выше, и во исполнение этой установки.
До 1929г. в Киеве активно действовала Еврейская историко-археографическая комиссия и научно-исследовательская кафедра еврейской культуры Всеукраинской АН, при которой работала научная библиотека, архив, центральный архив еврейской печати, библиографический кабинет. С 1927 г. эта кафедра издавала научный журнал "Ди идише шпрах" ("Еврейская старина"). В 1928 г. кафедра была преобразована в Научно-исследовательский институт еврейской культуры, а в Одессе открылось его отделение. В 1929 г. этот Институт был преобразован в Научно-исследовательский институт еврейской пролетарской культуры. Туда, кстати, в 1929г был командирован И.Сосис после того, как в Минске был ликвидирован Инбелкульт. НИИ имел шесть отделов (исторический, филологический, этнографический, литературный, социально-экономический, педагогический); в его состав входили архив еврейской прессы, научная библиотека (шестьдесят тысяч томов), музей еврейской современности, три кабинета (педагогический, диалектологический, музыкальный). Однако и с таким названием он просуществовал лишь до 1936г. Затем его объявили "гнездом троцкизма"‚ многих его сотрудников арестовали или уволили‚ а институт реорганизовали в малочисленный Кабинет изучения еврейского языка, литературы и фольклора. Кстати тогда же арестовали и А.Тагера. Однако, это уже тема следующей главы, посвященной рассказу о большом сталинском терроре.
Тенденция на свертывание исследований еврейской истории и культуры была совершенно очевидна. Власти от науки и раньше ограничивали тематику научных исследований и доступ к архивным документам, но теперь они стали пресекать связи советских ученых с исследователями и коллегами из других стран.
На лицо было свертывание всей исследовательской деятельности по истории российского еврейства. Однако все это, не явилось для большинства евреев чем-то настораживающим и тревожным. Почему? Ответ, думаю, прост. Во-первых, это не было в те годы чем-то из ряда вон выходящим, тогда закрывались многие более важные учреждения. Например, в эти годы была разгромлена вся историческая наука, арестованы академики Е.Тарле, С.Платонов, А.Пресняков и прочие. Во-вторых, в этих институтах действительно работало много бывших партийных функционеров, у которых что-то не сложилось с карьерой, но которые и к научной деятельности тоже были совершенно не готовы. А теперь многих из них еще и обвиняли в антисоветской деятельности, во что многие люди тогда верили. И, наконец, в-третьих, многие люди, не имеющие отношения к науке, считали, что эти темы не сильно нужны, и их вполне могли разрабатывать гораздо менее объемные коллективы. Но главное состоит в том, что тогда уже практически сформировалось общество людей запуганных властью, политически пассивных, индифирентных и думающих только о собственном благополучии и благополучии своей семьи в этом страшном, но своем, мире. Уже был усвоен главный принцип жизни в том обществе: “Хочешь жить, умей молчать и умей урвать, когда такая возможность появляется, поскольку в этом мире только тот и прав, у кого больше прав”. Ну и понятно, властям управлять таким обществом было легче и удобней, чем свободным обществом, поскольку у них прав всегда было больше.
3.4.5. Евреи в советской и мировой науке.
В предыдущих главах 1.4.5. и 2.4.5. я уже писал о некоторых советских ученых еврейской национальности (Иоффе, Мандельштам, Лансберг, Ферсман и прочие), а также о том, что в двадцатые годы многие молодые еврейские ребята устремились в Москву и Ленинград на учебу. Так вот к началу тридцатых многие из них уже закончили свои институты и начинали работать. Кто в науке, а кто и на производстве. Поэтому здесь я тоже назову несколько имен, которых я уже упоминал выше, но которые именно в эти годы сделали важные открытия, а также тех, которые в эти годы только начинали свою научную жизнь, но впоследствии прославили советскую науку:
Ландау Лев Давидович (1908-1968) – В 1922 г. Ландау поступил в Бакинский университет, где изучал физику и химию; через два года он перевелся на физический факультет Ленинградского университета. Ко времени, когда ему исполнилось 19 лет, Л. успел опубликовать четыре научные работы. По окончании университета в 1927 г. Ландау поступил в аспирантуру Ленинградского физико-технического института, где он работал над магнитной теорией электрона и квантовой электродинамикой. С 1929 по 1931 г. Ландау находился в научной командировке в Германии, Швейцарии, Англии, Нидерландах и Дании. Там он встречался с основоположниками новой тогда квантовой механики, в том числе с Вернером Гейзенбергом, Вольфгангом Паули и Нильсом Бором. На всю жизнь Ландау сохранил дружеские чувства к Нильсу Бору, оказавшему на него особенно сильное влияние. Находясь за границей, провел важные исследования магнитных свойств свободных электронов и по релятивистской квантовой механике. Эти работы выдвинули его в число ведущих физиков-теоретиков. В 1931г. Ландау возвратился в Ленинград, но вскоре переехал в Харьков, бывший тогда столицей Украины. Там он становится руководителем теоретического отдела Украинского физико-технического института и одновременно он заведует кафедрами теоретической физики в Харьковском инженерно-механическом институте и в Харьковском университете.
Харитон Юлий Борисович (1904-1996) - В 1920 стал студентом Политехнического института – сначала электромеханического факультета, а с весны 1921 – физико-механического. В том же 1921 был приглашен Н.Н.Семеновым на работу в его лабораторию в Физико-технический институт. Здесь в 1924 вышел первый научный труд Харитона, посвященный изучению конденсации металлических паров на поверхности. В 1925–1926 он занимался исследованием окисления паров фосфора кислородом. Проведенное Н.Н.Семеновым в 1927 детальное исследование предела воспламенения и первое теоретическое обоснование его механизма послужили основой теории разветвленно-цепных реакций. В 1926 был командирован в Англию, в лабораторию Резерфорда, где занимался изучением чувствительности глаза к слабым световым импульсам (сцинтилляциям) и взаимодействия гамма-излучения с веществом, а также разработкой методики регистрации альфа-частиц. В 1928 Харитон защитил диссертацию на степень доктора наук по теме «О счете сцинтилляций, производимых альфа-частицами». По возвращении на родину возобновил работу в Физико-техническом институте, занявшись систематической работой над вопросами теории взрывчатых веществ: кинетики и детонации. В 1931 возглавил лабораторию взрыва в отделившемся от ФТИ Институте химической физики, ставшую всемирно известной школой физики взрыва. Среди многочисленных результатов, полученных Харитоном и его учениками, необходимо отметить самый важный: открытие фундаментального принципа, определяющего возможность детонации, – «принципа Харитона».
Фок Владимир Александрович (1898-1974) - В 1922 г. окончил Петроградский университет и остался там работать, с 1932 г. - в должности профессора, впоследствии возглавлял кафедру теоретической физики. В разные годы одновременно работал в Ленинградском физико-техническом институте (1924-1936), руководил теоретическим отделом Государственном оптическом институте (1928-1941) и в Физическом институте АН СССР (1932-1946). Основные работы посвящены квантовой механике, квантовой электродинамике, квантовой теории поля, статистической физике, теории многоэлектронных систем, теории относительности, теории гравитации, радиофизике и математической физике.
Минц Александр Львович (1895-1974) – родился в 1895г., т.е. как раз в год изобретения радио, развитию которого он посвятил всю свою жизнь. В 1918г.он окончил физико-математический факультет Донского государственного университета. Будучи сыном инженера-предпринимателя, владевшего в Ростове фабрикой приборов, не бежал вместе с родителями, а остался в семейном особняке и был арестован как белый шпион. Однако, находясь под стражей предложил. организовать радиодивизион в составе Первой Конной. Успешно выполнив эту задачу, обрел свободу, остался в армии начальником радиодивизиона Первой конной армии, с которой проделал поход против поляков. В 1921 года А. Л. Минц назначен заведующим лабораторией Высшей военной школы связи РККА в Москве. Его научным руководителем стал крупный радиоспециалист и ученый М. В. Шулейкин. Затем он работал в Высшей военной школе связи РККА (Москва), начальником радиофакультета и заведующим радиолабораторией. В 1924 г. А.Л. Минц приступил к строительству опытной Сокольнической радиотелефонной станции (с 1925 г. - станция имени А.С. Попова), и с этого времени начинается новый большой период его деятельности - строительства мощных радиостанций. Его второй арест пришелся на 1928-1929 годы, когда он проектировал мощную радиостанцию и руководил ее строительством. Затем работал в лабораториях радиопромышленности и на строительстве мощных радиостанций. Проектировал и строил радиостанции возрастающей мощности.
Франк Илья Михайлович (1908-1990) родился в семье преподавателя Михаила Людвиговича Франка и Елизаветы Михайловны Франк (Грациоановой15). Дед Ильи Михайловича Людвиг Семенович Франк во время русско-турецкой войны 1877 года был военным врачом, и за доблесть, проявленную при спасении раненых, получил титул личного дворянина и орден Св. Станислава 3-й степени, что для еврей было большой редкостью. Правда, особенность личного дворянства состояла в том, что этот титул не наследовался. Дети жалованных дворян носили титул “почетный гражданин”. Однако его сын, отец Ильи Михайловича в 1899г. был исключен их Московского Университета за участие в революционной деятельности и вынужден был получить образование в Мюнхене. Только в 1912 и 1913 гг. ему удается сдать экстерном экзамены в Юрьевском (ныне Тарту) университете, единственном в стране, в котором не требовалось свидетельство о благонадежности16. Другой дед Ильи Михайловича Моисей Миронович Россиянский в 1860-х гг. стал одним из основателей еврейской общины Москвы.
После окончания в 1930 г. Московского государственного университета работал в Ленинграде в ГОИ у профессора Теренина. В 1934 г. он перешел в Физический институт им. Лебедева АН СССР. И в том же 1934 году Черенков обнаружил, что заряженные частицы, проходя с очень большими скоростями сквозь воду, испускают свет. И.М. Франк и И.Е. Тамм дали теоретическое описание этому эффекту, который происходит при движении частиц в среде со скоростями, превышающими скорость света в этой среде. Это открытие привело к созданию нового метода детектирования и измерения скорости высокоэнергетических ядерных частиц. Этот метод имеет огромное значение в современной экспериментальной ядерной физике. За его разработку Франк вместе с П.А.Черенковым и И.Е.Таммом был удостоен Нобелевской премии по физике. Ниже мы еще вспомним И.М.Франка.
Франк Глеб Михайлович (1904-1976) – В 1925г окончил Крымский университет. В 1929-1933 годах работал в Ленинградском физико-техническом институте. В 1933—1946 заведующий биофизическим отделом Всесоюзного института экспериментальной медицины.
Надсон Георгий Адамович (1867-1939), микробиолог, академик АН СССР (1929). Доказал на низших грибах (1925, совместно с другими) возможность искусственного получения мутаций под действием ионизированного излучения. Труды по индуцируемой изменчивости микробов, экспериментальному получению их новых устойчивых рас.
Фихтенгольц Георгий Михайлович (1888-1959) - В начале 1920-х одновременно преподавал во 2-м педагогическом институте (позже вошедшем в состав Педагогического института им. А. И. Герцена). С 1929 года - профессор, с 1935 — доктор физико-математических наук. Основные труды относятся к теории функций действительного переменного, математическому и функциональному анализу. Известен как автор курсов «Математика для инженеров», «Курс дифференциального и интегрального исчисления» и «Основы математического анализа».
Ферсман Александр Евгеньевич (1883-1945) – В 1926-1929 годах - вице-президент АН СССР. В 1926 наметил впервые Монголо-Охотский геохимический пояс. Важный цикл его исследований посвящен изучению гранитных пегматитов, итоги его работ опубликованы в монографии “Пегматиты” (1931). Ему принадлежит честь открытия Мончегорского медно-никелевого месторождения, Хибинского месторождения апатита, месторождения серы в Средней Азии и других. Александр Евгеньевич внёс огромный вклад в создание минерально сырьевой базы СССР. Организатор ряда научных учреждений и многочисленных экспедиций, в т.ч. на Кольский полуостров, в Среднюю Азию и на Урал, по исследованию минеральных ресурсов.
К этим именам я мог бы добавить еще имена химиков М.Н.Гурвича, Э.В. Брицке и Д.А.Эпштейна, биолога И.А.Раппопорта, медиков Г.И.Роскина, М.С.Вовси и Я.Г.Этингера и еще очень многих других. Однако это не входит в нашу задачу. В настоящей главе я просто хотел показать, что уже в первые годы советской власти, когда евреи получили возможность учиться и заниматься научными исследованиями, кроме того, что сами евреи были этому чрезвычайно рады и горды, это еще оказалось очень полезно для советской страны, давшей им такую возможность. Все эти ученые впоследствии сделали для нее большое количество открытий и прославили советскую науку на весь мир. И, конечно, ни о каком государственном антисемитизме в науке в эти годы не было и речи.
2.4.6. Еврейская литература и искусство.
2.4.6.1. Еврейская литература.
Согласно сталинской формуле и литературе национальной по форме и социалистической по содержанию, еврейская советская культура должна была быть "еврейской по форме и социалистической по содержанию". Эта формула абсолютно точно передает суть того, что требовалось в те годы от советского искусства. И евреи, работавшие в искусстве, старались соответствовать этим требованиям. Поэтому советская еврейская культура в конце двадцатых – начале тридцатых годов по своему содержанию была большевистско-сталинской и воинствующе атеистической. И проявлялось это в том, что языком советской еврейской литературы и театра был идиш, а по содержанию она вполне соответствовала духу времени. Загадкой для меня остается только то, насколько искренни были эти еврейские авторы, воспевавшие товарища Сталина, великие стройки социализма и советский образ жизни.
В первую очередь сказанное относится, конечно, к писателям, о которых я уже писал выше. Это Д,Бергельсон, Дер Нистор, П.Маркиш, Ш.Галкин, Л.Квитко, М.Кульбака, И.Фефер, И.Харик, Ш.Годинер и прочие. В 1930-е годы к этим уже вереранам прибавились новые начинающие авторы: И.Рабин, М.Тейф‚ З.Телесин‚ Р.Баумволь‚ О.Дриз и т.п., тоже работающие на идиш. Как будто не чувствовали, что идиш уже “не в моде”, что молодежь им не интересуется и он доживает последние годики.
Ветеран еврейской литературы на идиш Д.Бергельсон в 1934г. опубликовал очерки и рассказы под общим названием "Биробиджанцы", оптимистично и совсем не правдиво описывающие трудный быт евреев, работающих в Еврейской автономной области и воодушевленных идеей создания ЕАО. Для написания книги Бергельсон сам съездил в Биробиджан и, я уж не знаю, что он там увидел, но в своих очерках он восхищался молодыми строителями новой жизни и призывал еврейскую молодежь ехать на Дальний Восток, осваивать дикую тайгу ради несбыточной мечты еврейских прожектеров создать там еврейскую республику. Вот уж действительно создается впечатление, что писатель, тепло и сытно живший в Москве, сознательно искажал действительность и выполнял социальный заказ власти ради сохранения для себя такой жизни. Воодушевил бы собственным примером. Правда, когда в 1939 году издательство "Советский писатель" предложило Бергельсону переиздать его сборник "Биробиджанцы", писателю хватило мужества отказаться: "Это была дань времени. В 1932—1933 началась массовая иммиграция евреев в Биробиджан, и мне захотелось как-то ответить на человеческий энтузиазм. Но если говорить откровенно, эта книга сегодня не представляет художественной ценности. Мне кажется, что читателю она будет неинтересна".
Крупнейшим по-своему охвату произведением Бергельсона в этот период времени был роман "У Днепра", первый том которого ("Пенэк") вышел в 1932 году. Действие первой части романа сосредоточивается вокруг семьи "первого богача" во всей округе Михоэла Левина и окружающих ее людей, в частности его младшего сына Пенэка, изгоя, нелюбимого сына, воспитываемого на "кухне". Наряду с буржуазным "домом" автор показывает нам и плебейскую массу окраинных уличек и людей "кухни". При этом посредником между этими двумя разными социальными мирами, является младший сын Михоэла Левина, мальчик Пенэк, "изгой", нелюбимый сын буржуазной семьи, воспитываемым на "кухне". Роман охватывает период времени от конца 80-х годов прошлого столетия вплоть до начала революционной действительности 1905г. и, по замыслу автора, должен превратиться в целую эпопею о жизни еврейской провинции в царской России. Однако при чтении романа невольно возникает вопрос. В своем романе Бергельсон разоблачает эксплуататорскую сущность буржуазии, снимает с нее пышные одежды добропорядочности, показывает всю ее неприглядную сущность. Но читатель знает: это его родной мир, автор вырос в этой среде и прожил в ней большую часть своей жизни. Люди именно этого мира составляют круг его общения, и он сам их часть. Поэтому он так хорошо его знает, и эти страницы романа наиболее убедительны. Но почему тогда он так безжалостен к этим людям и так симпатизирует совсем не другому кругу. Трудно поверить, что в его возрасте (≈50 лет) человек способен так координально менять свои взгляды, симпатии и антипатии. Но тогда встает другой вопрос: насколько искренен автор и в своей критике и в своих профессионально изложенных, но, возможно, показных симпатиях. Об этом я думал, читая его роман.
П.Маркиш в 1926 году поэт вернулся в Россию, где полностью расцвёл его талант. Все события того времени - коллективизация, индустриализация, приход к власти в Германии нацистов оказали сильнейшее влияние на творчество поэта. Среди опубликованных в эти годы книг социально-исторические романы "Из века в век" (1929), и “Один на один” (1934), эпическая поэма “Братья” (1929), “Не тужи” (1931). Во всех этих произведениях отражены значительные события советской действительности и коренные перемены в жизни еврейского народа.
Другой автор, М.Кульбака, в 1931г. написал повесть "Залменеяне". В 1960г. повесть была переведена на русский язык Рахилью Браумволь, и русский читатель смог убедиться в таланте ее автора. Сейчас это библиографическая редкость, но в интернете есть, и я прочел. В повести рассказывается о переменах, происшедших в верной традициям большой еврейской семье за годы советской власти. Рассказывается, как залменеяне впервые познакомились с техническим прогрессом в виде электрической лампочки, радио и т.п. Как они все это воспринимали. Это казалось бы сатирическое описание уходящего местечка сегодня, когда его читаешь, не кажется сатирическим. Наоборот оно искрится остроумием, теплым и нежным юмором и даже некоторой печалью по уходящему миру детства. Это одновременно и смех и слезы. За это присущие писательской манере Кульбаки иронию, за теплое отношение автора к так называемым отрицательным героям и образ невежественного и прожорливого героя-коммуниста повесть нравится читателю. Но именно за это же она была встречена еврейской критикой в штыки. В результате автор вынужден был учесть критику, и вторая часть повести оказалась значительно слабее. Вот уж действительно, “за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь”.
Дер Нистор с 1929г опубликовал условно автобиографический рассказ “Под забором”. Героя этого рассказа Медардуса с помощью магии некие силы заставляют возненавидеть мир науки и спуститься в скудоумный мир низкопробных вкусов и плотских страстей, где его ожидает духовное уничтожение и жалкое одиночество. Аналогия с судьбой автора, который вынужденно изменяет высокому искусству ради суетных благ, напрашивалась сама собой. И понятно, рассказ был назван наиболее реакционным во всем творчестве писателя. После 1929 г. несколько лет Дер Нистер занимался редакторской деятельностью, перевел на идиш “Жерминаль” Э.Золя, “Голос крови” Дж. Лондона, “Хаджи Мурат” Л.Н.Толстого, “Муму” И.С.Тургенева, ряд произведений русских и украинских советских писателей.
Более молодой автор И.Рабин в начале 1930-х годов опубликовал романы "Двоюродные братья" (1930) и "Бузи Дубин" (1932), сборники рассказов "Момент очищения" (1930), "Извилистые дороги" (1930), "С чем живем" (1931) и другие (Л.23). Я эти произведения не читал, и своего мнения о них не имею, но критики пишут, что произведения И.Рабина достаточно реалистично повествуют о социальных потрясениях в еврейских общинах Белоруссии и Литвы, о бегстве евреев с насиженных мест в Первую мировую войну и о преобразованиях в Советской России.
Конечно, не все сочинения вышеперечисленных авторов удовлетворяли требованиям евсекций, требовавших от литературы в основном воспитательную и атеистическую направленность. Эти требования сказывались на качестве этих произведений, часто снижая их. В этом смысле творчество рассказ Дер Нистора и вторая часть “Залменеян” тому пример. Однако издательства работали, и они издавались вполне приличными тиражами. Правда, вот кто их читал? Во-первых, количество евреев, читающих на идиш, в эти годы постоянно уменьшалось, а во-вторых, на фоне русскоязычных авторов, работавших в то же время, этим произведениям конкурировать с ними часто бывало довольно трудно.
Отметим здесь же, что отношение к еврейским авторам, писавшим на идиш, в начале тридцатых годов сильно изменилось. Если раньше от их произведений требовался не столько талант, сколько воспитательная и атеистическая направленность, то теперь, когда отношение ко всем языкам нацменьшинств и в т.ч. к идиш, у партии изменилось, и русский язык был объявлен главным, им пришлось вписываться в новые условия. И теперь для сохранения своего места под солнцем им надо было удовлетворять новым требованиям. Теперь от них стали требовать строгое соблюдение "незыблемых принципов социалистического реализма" и повысились требования к литературному качеству произведенийц. В этом смысле повезло детским авторам Л.Квитко и О.Дризу, а также поэтам-лирикам типа Ш.Галкина. Их не так сильно давили. А остальным стало труднее. А как известно, чем меньше у человека таланта, тем более гибким ему приходится быть. И те, кто были гибкими, быстро поняли, в чем заключаются эти принципы. Теперь главной темой идишской литературы стало социалистическое строительство, пятилетки, прославление ударников труда. И, конечно, потоки лести типа феферовской "я говорю Сталин, а думаю, что это солнце" сплошной струей полились из их стихов. Читать сегодня эти произведения не просто стыдно, не возможно. Равно как и верить в искренность их авторов. Однако эти строки помогали их авторам держаться на плаву, и еврейские издательства продолжали работать и издавать эти произведения в Москве, Киеве и в Минске до самого начала войны. Правда, не всем авторам удалось удачно проскочить годы большого террора. Были и пострадавшие. Но о них ниже.
Таким образом, по отношению литературному творчеству советскую власть, несмотря на ее охлаждение к идишу, как языку советских евреев, тоже нельзя было обвинять в антисемитизме. Еврейские авторы продолжали писать и издаваться на идиш. А уж если у кого-то из читателей и возникали претензии к их творчеству, то, как говориться, "чем богаты …". Не зря "отец всех нардов" сказал тогда, что других писателей у него нет.
3.4.6.2. Еврейское театральное искусство.
Другим направлением еврейского художественного творчества на стыке двадцатых и тридцатых годов был еврейский театр. И здесь несомненным лидером еврейского театрального искусства был московский ГОСЕТ. В структуре тоталитарной системы ГОСЕТ играл роль театра советского социалистического реализма, был признанным представителем еврейской культуры, являющейся частью многонациональной "социалистической" культуры народов СССР. Всесоюзный успех, которым он неизменно пользовался, вызвал в СССР настоящий бум еврейского театрального искусства. И вдобавок этому способствовала политическая, идеологическая и финансовая поддержка государства. Она в двадцатые годы была одним из основных факторов, способствовавших развитию театрального, да и всего идишского, искусства в СССР. Поэтому еврейские театры в эти годы возникали в самых разных местах, хотя качество этих провинциальных театров далеко не всегда позволяло называть их произведения высоким искусством. Но об этом ниже.
ГОСЕТ был первопроходцем, идеологической и творческой мастерской, из которой выходили новые артисты, режиссеры и целые театральные коллективы. Специально для театра работали драматурги Арон Кушниров, Иехезкиль Добрушин, Перец Маркиш, Давид Бергельсон, Исаак Нусинов, Самуил Галкин, талант которых не имел бы возможности получить развитие, если бы не существовал театр, охотно воплощавший на сцене то, что они создавали. Кроме собственно театра в ГОСЕТе существовала также система подготовки актеров для всех еврейских театров. В 1930 г. она была преобразована в театральную студию при ГОСЕТе, а позднее - в Московское государственное еврейское театральное училище. В 1931г. подобное училище было организовано и при Белорусском ГОСЕТе в Минске, а впоследствие и в Киеве. В студии рядом с Михоэлсом выросла плеяда очень одаренных еврейских артистов. Так готовились актерские кадры.
Выше я писал, что еще в годы НЭПа в СССР работало 19 профессиональных театров на идиш, в том числе три государственных еврейских театра (в Москве, Киеве и Минске), три молодежных, три рабочих, один детский, два передвижных, два колхозных. В конце двадцатых и первой половине 1930-х гг. в Советском Союзе было организовано еще несколько еврейских государственных театров. Например, театры были созданы в Житомире, Днепропетровске и Одессе. В Ленинграде в 1930г. под руководством Якова Гузика был открыт Советский еврейский театр - “Дер Найер Вег“ (“Новый путь“), целью которого стала пропаганда советских пьес на языке идиш. В этом театре начинала работать и его дочь Аня – впоследствии знаменитая Анна Гузик. В 1933г. был создан еврейский театр в Ташкенте. Таким образом в начале тридцатых годов в СССР было по одному государственному еврейскому театру в Белоруссии, Азербайджане, Узбекистане и Таджикистане. Наконец, 6 мая 1934 года и в Биробиджане тоже появился свой Еврейский Государственный театр. Правда, создан он был в Москве, и туда прибыла уже готовая труппа, коллектив будущего Биробиджанского театра. К этому следует добавить множество самодеятельных театральных коллективов, студий, кружков.
Распространенным явлением в это время были еврейские передвижные театры и еврейские ТРАМы (театры рабочей молодежи), выезжавшие с агитационным репертуаром на посевные кампании, на заводы и т. п. Выступали в них, как правило, любители и участники художественной самодеятельности, но были и профессиональные актеры. Такой коллектив, в частности, существовал при Харьковском ГОСЕТе и при Обществе пролетарской еврейской культуры, созданном в 1928 г. в Харькове.
В репертуаре еврейских театров, наряду с произведениями еврейских драматургов Шалом Алейхема, А.Гольдфадена, С.Ан-ского, К.Гуцкова и П.Маркиша шли переведенные на идиш пьесы классиков А.Н.Островского (“Без вины виноватые“), инсценировки произведений М.Горького (“Мать“) и Г.Флобера (“Мадам Бовари“), а также современных авторов, например, и Вс. Вишневского (“Оптимистическая трагедия“), А.Корнейчука ("Платон Кречет") и некоторых других (Л.24,27). Проблем с переводчиками не было.
Однако в конце двадцатых годов в ГОСЕТе возникли серьезные проблемы. Дело в том, что после европейских гастролей 1929г. эмигрировал художественный руководитель ГОСЕТа А.Грановский, и театр возглавил С.Михоэлс. А у него был совсем другой стиль работы. А.Гранов- ский был режиссером европейской школы, относившейся к театру как к элитарному искусству, где режиссер непререкаемый авторитет. В отличие от него стилем Михоэлса был психологический реализм МХАТовской школы. Основным выразительным средством и, одновременно, основным национальным элементом в творчестве этого еврейского театра стал язык – идиш, а артисты получили больше самостоятельности. ГОСЕТ Михоэлса был невозможен без массовой аудитории, которой он нес идеалы и ценности мировой культуры. Следствием этого стало изменение репертуара, упростился сценический язык и художественные приемы. С первых дней новый руководитель еврейского театра привлек к работе режиссера С.Э.Радлова.
Одновременно в конце 1920-х годов ужесточилась общая культурная политика в стране, усилился и контроль за еврейским театром. В результате ГОСЕТ превратился в объект жестокой критики, инициатором которой выступило руководство Евсекции. Ему вменялись в вину элитарность, отход от принципов реализма, неправильный выбор репертуара и растянутые сроки репетиций. Это расценивалось как идейно-политические нарушения. Понимая, что евсекции транслируют волю партийного руководства, Михоэлс вынужден был признать критику и поставить ряд спектаклей по пьесам советских еврейских драматургов (Д.Бергельсона, А.Безыменского, М. Даниэля), посвященных революции. И хотя в 1930 евсекции были ликвидированы, критика продолжалась. Теперь проблемой Михоэлса стала художественная слабость современной еврейской драматургии, а Михоэлс в произведениях современных писателей искал глубокое психологическое обоснование характеров персонажей и связывающих их ситуаций. Поэтому наряду с этими конъюнктурными спектаклями, которые Михоэлс вынужден был ставить, он искал и настоящую литературу. Результатом таких поисков стала классическая постановка по трагедии В.Шекспира (“Король Лир“), в которой Михоэлс играл короля Лира, а Зускин – шута. Но это был уже 1935г., а мы пока рассматриваем интервал 1928-34 годов (Л.27).
Критике в начале тридцатых годов подверглись и другие еврейские театры. Результатом этой критики, решения о которой принимали идеологические власти страны, стали постоянные смены режиссеров, текучесть актерского состава, снижение художественного качества репертуара и театральных постановок. Проблема репертуара и перевода на идиш мировых классиков была для всех еврейских театров очень серьезной. А здесь еще идеологические требования. В результате большинство провинциальных еврейских театров в 1930-х годах стало уделять значительно большее внимание современным спектаклям-агиткам, а это снизило у них интерес к серьезной классике. И конечно, это не могло не сказаться, во-первых, на интересе к этим театрам со стороны серьезной публики, а во-вторых, на отношении к еврейскому театру серьезных профессионалов, следствием чего стало уже снижения качества актерской игры. Обратная связь. Наступил серьезный кризис еврейского театра. И в результате многие провинциальные еврейские театры потеряли своего зрителя и не сумели восстановиться. Однако к ГОСЕТу и другим лучшим еврейским театрам это уже не относится.
Выше мы говорили о драматическом театре. Но еще в годы НЭПа в Москве были созданы Еврейский театр оперетты и Еврейский театр сатиры, а в Ленинграде чуть позже - Еврейский театр оперетты. Однако просуществовали эти театры совсем не долго. Московский театр оперетты был закрыт в конце двадцатых годов, а ленинградский – в начале тридцатых. И здесь причиной тоже была слабость репертуаров и местечковый характер постановок. Хороших оперетт и музыкальных комедий на идиш было катастрофически мало, а провинциальные и местечковые юмор и шутки, которые они предлагали, столичная публика уже переросла.
Что касается другого вида театрального искусства - варьете и эстрады на идиш, то его главных потребителей прошлых лет – нэпманов в эти годы тоже уже не стало. И интерес к ней пропал. Однако на смену нэпманскому варьете и нэпманской эстраде в эти годы пришли эстрадная музыка, танец, сатирический монолог, фельетон и т.п. Появились новые исполнители. И такая же картина наблюдалась и на еврейской эстраде. Здесь на идиш исполнялись еврейские народные песни, танцы, шутки. Появились свои звезды.
Наиболее известной исполнительницей еврейских народных песен и песен советских композиторов на идиш по-прежнему была Сара Фибих, которая в эти годы предпочла сольную концертную деятельность карьере примадонны Всеукраинского музыкально-драматического театра “Унзер винкль“ (“Наш уголок”). Она исполняла на идиш еврейские народные песни, ставила и разыгрывала драматические миниатюры, в т.ч. отрывки из классики. Ее гастроли с неизменным успехом проходили во множестве городов и местечек России, Украины, Белоруссии и Азербайджана. Кроме нее неизменным успехом пользовались Саул Любимов, Роза Плоткина, Владимир Коралли (кстати, он иногда выступал вместе со своей супругой - Клавдией Шульженко). В начале тридцатых успешно начинала работать и Анна Гузик.
Другой знаменитый исполнитель еврейских песен М. Эпельбаум в 1927-33 годах гастролировал с концертной программой в странах Европы, Америки, Африки; исполнительское мастерство «еврейского Шаляпина» находило широкое признание в различных кругах. По возвращении с гастролей он поселился в Ленинграде, где стал работать в Театре музыкальной комедии и одновременно в областной филармонии, в Ленгосэстраде. Гастролировал по городам Советского Союза.
Таким образом, проблем в еврейских театрах в эти годы было очень много. Однако все они носили не национальный, а скорее социальный характер. И выставлять претензии властям в государственном антисемитизме евреи не могли.
3.4.6.3. Еврейская музыка и музыканты.
Что касается еврейской музыки, то о ней я не могу сказать ничего нового по сравнению с тем, что было в годы НЭПа. В эти годы продолжали работать еврейские композиторы М.Гнесин, братья Крейны, А.Веприк, М.Мильнер, Л.Пульвер и другие.
Михаил Фабианович Гнесин (1883-1957) в 1927. Получил звание заслуженный деятель искусств РСФСР. В 1925-36 годах он был профессором Московской консерватории. Его учениками в эти годы были Т.Хренников и А.Хачатурян. Кстати Т.Хренников впоследствии так отзывался о своем учителе: “
Достарыңызбен бөлісу: |