ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ В ЧЕШСКОМ ЯЗЫКЕ И ФОРМЫ ПУБЛИЧНОЙ КОММУНИКАЦИИ КАК ИСХОДНЫЙ ПУНКТ ДЛЯ СОПОСТАВЛЕНИЯ С СИТУАЦИЕЙ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Языковая ситуация – это состояние языка и коммуникация посредством этого языка на оределенной территории и в определенное время (см. Едличка –1974, Карлик, Некула, Плескалова –2002. Характер языковой ситуации предопределяется комплексом отношений, сформировавшихся между разными факторами. Ф. Данеш (1997) пишет, что речь идет о следующих факторах

– об объеме и способе употребления языка и его вариантов в разных областях коммуникации,

– об отношении между языком и его вариантами с точки зрения их иерархического упорядочения в обществе, их дистрибуции и конкуренции в разных сферах коммуникации,

– о способе и интенсивности отношений пользователей к языку и его вариантам.

Ситуация в современном чешском языке считается лингвистами сложной и динамической, чему содействует значительное напряжение между литературным языком и нелитературными его вариантами. Очень ярко проявляется тенденция к ослаблению взаимного иерархического упорядочения между литературным и нелитературными вариантами современного чешского языка, вследствие чего нарушаются и традиционно проявляющиеся различия между публичной и частной сферами коммуникации. Наблюдается большое разнообразие в подходе говорящих и пишущих на чешском языке к нему, обусловленное (кроме других факторов) и их принадлежностью к разным поколениям ( см.: Хоффманнова – 2007).

Предполагается, что в соответствии с традиционным подходом к языку литературный язык выступает во всем обществе в качестве престижного, наиболее важного, полифункционального варианта. Из этого вытекает употребление его в публичной коммуникации и тесная связь его с публичной и письменной коммуникацией. Нелитературные варианты не имеют такой значимости и ограничены в употреблении не только с территориальной, но и функциональной точек зрения. Кроме того, нет тесной связи с коммуникацией, в данном случае частной и устной, как в случае литературного варианта.

Коммуникация в чешском языке в настоящее время от этой общепринятой модели отличается. Причину можно видеть в специфике отдельных вариантов, сформировавшихся вследствие исторического развития. С одной стороны играет роль ослабленная позиция литературного языка и его не совсем ясный статус. Современный чешский язык сформировался в первой половине 19 века на основе более древнего состояния языка и в связи с этим многими говорящими и пишущими считается искусственным, консервативным, негибким, застывшим, значит, не способным предоставлять надлежащие возможности пользователю выражать свои мысли аутентично, естественно и хотя бы до некоторой степени спонтанно и с эмоциональной окраской. Такой подход к современному чешскому языку проявляется, прежде всего, в устной речи. При этом играет важную роль и факт, что литературный язык встречался, главным образом, в письменной речи, и общественно-политические обстоятельства препятствовали более значительному развитию отработанной публичной речи.

С другой стороны, один из нелитературных вариантов современного чешского языка – так называемая ”obecná čeština” /1/ – занимает среди всех вариантов чешского языка особую позицию. Вариант ”оbecná čeština (OČ)” сформировался в виде интердиалекта (нелитературного варианта, находящегося над диалектами) на территории Чехии, где были территориальные диалекты относительно мало дифференцированными, вследствие чего они склонны к нивелизации, т.е. подавлению взаимных

различий. Процесс нивелизации до сих пор не закончен, все еще сохраняются отдельные различия между диалектами южнозападной, среднечешской и северовосточной областями Чехии. Несмотря на различия между диалектами названных областей, пользуются этим нелитературным стабилизированным вариантом чешского языка на территории, включающей свыше 3/5 всей территории Чехии.

Территориальная ограниченность, обычно считаемая типичным признаком нелитературных вариантов языка, в случае варианта ”OČ” уже неуместен, так же как и критерий социального ограничения его. Значит, нет связи между уровнем образования и социальным статусом говорящих. Состояние, когда пользующиеся вариантом ”OČ” не чувствуют территориальной и социальной его ограниченности, создает подходящую базу для того, чтобы ликвидировалась и его функциональная ограниченность. Упомянутая выше ослабленная позиция литературного языка содействует данной ситуации. Значит, ”OČ” выходит за рамки соответствующей коммуникативной сферы (т.е. за рамки частной и устной коммуникации) и в повышенной мере находит свое применение и в публичной коммуникации (прежде всего устной, но и письменной тоже). ”OČ” таким образом переходит на позицию, когда из подчиненного литературному языку варианта становится его конкурентом, приобретая часть его значения, часть его престижа.

Несмотря на возрастающее его употребление проявляется один важный недостаток варианта ”OČ”. Он употребляется на большой территории, однако это не вся чешская языковая территория. ”OČ” влияет на область Моравии и чешскую часть Силезии благодаря своей репрезентации в публичной коммуникации, в средствах массовой информации и в области культуры вообще. Отдельные его элементы вошли в употребление на территории Моравии и Силезии. Нет, однако, условий для того, чтобы вариант ”OČ” стал общепринятым и общеупотребительным вариантом на всей территории Моравии и Силезии. Ситуацию предопределяет то, что в Моравии имеются три в значительной мере друг от друга отличающиеся группы территориальных диалектов (средняя Моравия, восточная Моравия, Силезия) и на их основе формирующиеся интердиалекты. Многие жители Моравии воспринимают вариант ”OČ” как чужеродное явление, в следствие чего их отношение к нему вполне отрицательное.

Унифицированной западной части чешской языковой территории противопоставляется, таким образом, ее восточная часть. На востоке Чешской республики, т.е. в Моравии, проявляются тенденции к выравниванию различий между отдельными группами диалектов, Нельзя, однако, говорить о формировании варианта, который можно было бы обозначать термином ”obecná moravština (ОМ)“ аналогично термину ”оbecná čeština (OČ)”. Имеется лишь совокупность элементов, так называемых ”моравизмов” – средств разных уровней языка, распространенных в Моравии (хотя не на всей ее территории) и объединяющих их носителей, как жителей одной области. Часть этих средств отличается специфическими признаками, см. tož, včil, aj //aji, zavazet, формы ulica, ulicu, na ňu, chcou, vijou, zme, g lesu. Кроме них употребляются слова и формы, совпадающие с литературными, очень отдаленные от тех, которые свойственны варианту ”OČ”. Многие из них воспринимаются как формы возвышенного стиля или в соответствии с традиционной терминологией, как книжные слова, напр.: slunko, haluz, nesl, ti dobří…

Надо сказать, что напряжение между литературным и нелитературным чешским языком, представляемым прежде всего вариантом ”OČ”, в то же время поддерживает динамичность и приводит к диффузности границ между ними.

Встречаются ли в публичной речи некоторые из средств, считаемых до сих пор нелитературными, возникает стремление, чтобы и они были включены в класс кодифицированных, точнее говоря, чтобы их включили лингвисты в класс кодифицированных по возможности раньше. Доказательством для того, что их надо включить в литературную сферу, по мнению самих пользователей, считается их частотность. Таким образом постепенно переходит ряд выражений в область кодицифированных, литературных, причем не прямо, а через область разговорных, т.е. неполноправных средств. Их употребление ограничивается неофициальной, прежде всего устной речью. В последнее время это были слова типа dodávka вместо dodávkové auto, moc вместо mnoho, velmi, říct вместо říci, moct вместо moci, třech, вместо tří. Такие изменения в области кодификации вносят неясность, что приводит к тому, что и пособия, отражающие данные изменения и факты часто друг от друга отличаются. Итак, вместо резкой границы между литературным и нелитературным в чешском языке имеется скорее переходная зона, содержащая разнообразные периферийные литературные элементы, проникающие в литературный язык. Важным является вопрос: какие средства варианта ”OČ” можно признать литературными и какие уже нельзя. На вопрос определения границы между литературным и нелитературным отвечают лингвисты по-разному:

Например, Сгалл, Хронек (1992), Сгалл, Паневова (2004) считают вариант ”OČ” источником оживления, содействующим тому, чтобы литературный язык освободился от консервативности, негибкости, ”некоммуникативности”, препятствующих употреблению литературного языка в процессе коммуникации. Элементы варианта ”OČ”, в процессе коммуникации распространенные и до сих пор несчитаемые выразительно нелитературными, следует постепенно признать составной частью литературного языка.

Есть и лингвисты, считающие неизбежным сохранять различия между литературным (важным с точки зрения культуры) и нелитературным языком, и в связи с этим различия между публичной и частной, социальной и культурной значимостью. Кроме того, нельзя забывать, что вариант ”OČ” распространен не на всей, а только на части территории Чешской республики, см.: Данеш (1995), Уличны (2004).

Вариант ”obecná čeština (OČ)” в публичной коммуникации. Современную публичную коммуникацию характеризуют две основные тенденции. Имеется тесная связь с отношениями между формами отдельных вариантов. На передний план при этом выступают разные способы переплетения элементов разных вариантов и важными становятся, напр. средства выражения экспрессивности. В то же время надо учитывать и факторы, детерминирующие характер (публичный – частный, устный – письменный) коммуникативных ситуаций и сдвиги, которые в них проявляются.

К наиболее выразительным особенностям на первый взгляд чертам современных публичных письменных текстов относится то, что они отступают от традиционных моделей публичной и письменной речи. В текстах появляются средства и способы их строения, которые по своему характеру соответствуют частной и устной речи. Тексты, таким образом, приобретают неофициальный, неформальный характер, являются непринужденными в выражении, спонтанными, они вызывают чувство близости, интимности у адресата, в ряде случаев это только стилизация неформально приносящая участникам коммуникации удовольствие и радость.

Упомянутая неофициальность проявляется в текстах разных типов и с разной силой. Например, в публицистических текстах, предназначенных для широкой общественной публики, неофициальный характер представляет собой неотъемлемое, стабильное свойство текстов не только бульварных, но и вполне солидных газет типа Dnes. Средством выражения неофициальности служит дифференциация в области словарного запаса, начиная с выражений, считающимися разговорными, через переходную зону по отдельные явно нелитературные элементы, которые часто заключаются в кавычки. Встречается универбизация (osobák – osobní auto), переделки заимствований из английского, немецкого. Многие из выражений относятся к экспрессивным. В текстах чередуются нейтральные литературные названия с названиями, манифестирующими неофициальный характер. Неофициальный характер текстов проявляется и в употреблении средств нелитературного варианта ”OČ”, включая звуковые и морфологические формы, переплетающиеся с литературными элементами, в большой мере экспрессивными. Могут встречаться вульгарные выражения и выражения из области сленга. Таким образом создаваемые тексты, как правило, направлены (с точки зрения социальной) на определенные группы лиц. Употребленные средства являются знаком, отличающим адресатов от посторонних, для которых тексты могут быть даже непонятными. Тексты часто направлены на оределенную группу реципиентов. Важную роль в таком случае играет позиция их авторов: являются ли они сами представителями группы и исходят из аутентичных знаний их коммуникативных привычек или находятся вне такой группы (например принадлежат к другому поколению, отличаются по своему образованию, по профессии) и придают текстам свои представления о том, как потенциальные реципиенты формулируют свои сообщения, какая форма речи для них привлекательна. Чаще всего позиция автора проявляется в специализированных текстах, возникающих в рамках замкнутых групп, которые таким образом отделяются от тех, кто находится на других позициях (см., напр., особый репертуар выражений сленга в текстах).

Моравизмы в публичной коммуникации. В процессе коммуникации моравских пользователей положение нелитературных языковых средств чешского языка – диалектизмов, интердиалектизмов или моравизмов – отличается от положения варианта ”OČ” в Чехии. Ограниченность моравизмов с точки зрения территориальной подчеркивает характер, который придает им иной статус (ниже в сравнении с ”OČ”). Они встречаются, прежде всего, в частной устной коммуникации, далее в публичной повседневной коммуникации, например при покупках. В ситуациях более важных, в контактах с говорящими из других мест, в процессе коммуникации не со ”здешними”, предпочитают литературный язык, хотя иногда с элементами областных явлений (например в Силезии). Вообще поэтому кажется, что – в отличие от Чехии – в Моравии функциональное противопоставление литературный # нелитературный чешский язык соблюдается и литературный язык сохраняет свой престиж.

С другой стороны, нельзя забывать, что имеется традиция употребления моравизмов в публичной и письменной коммуникации и что сфера их употребления расширяется. Речь идет не только об элементах отдельных диалектов и интердиалектов, но и о сленге (см. сленг г. Брно hantec). Уже в 19 веке типичные элементы моравских диалектов стали одним из выразительных средств языка художественной литературы, их функцией была прежде всего территориальная и социальная характеристика персонажей и среды. Моравизмами пользуются авторы до сих пор, стараясь находить наглядные примеры моравского нелитературного языка. Другую линию представляют юмористические рассказы, в которых выступают моравизмы в качестве источника (часто грубого) комизма. Для достижения комического эффекта используются моравизмы до сих пор. Внимание в последнее время уделяется моравизмам, используемым в области рекламы.

Примечания:

/1/ V souvislosti s průnikem obecné češtiny (OČ) do oblasti veřejné komunikace se rozlišují tři její typy: OČ 1 se užívá v soukromé sféře, OČ 2 se prosazuje v komunikaci veřejné, zejména mediální a její působnost není vázána vždy na region Čech; pod OČ 3 se rozumí stylizovaná aplikace této variety v umělecké literatuře, viz Krčmová (2000, 67 – 70).

Литература

DANEŠ, F.: Český jazyk na přelomu tisíciletí. Praha, Academia 1997.

HOFFMANNOVÁ, J. – MÜLLEROVÁ, O.: Čeština v dialogu generací. Praha, Academia 2007.

JEDLIČKA, A.: Spisovný jazyk v současné komunikaci. Praha, Univerzita Karlova 1974.

MAREŠ, P.: Rozvrstvení češtiny a podoby současné komunikace“. FF Univerzita Karlova, Praha 2006, s. 9 – 21.

KARLÍK, P. – NEKULA, M. – PLESKALOVÁ, J.: Encyklopedický slovník češtiny. Praha, Nakladatelství Lidové noviny 2002.

KRČMOVÁ, M.: Termín obecná čeština a různost jeho chápání. In: Čeština – univerzália a specifika 2. Ed. Z. Hladká – P. Karlík. Brno: Masarykova univerzita 2000, s. 67 – 70.

SGALL, P. – HRONEK, J.: Čeština bez příkras. Jinočany: H&H 1992.

SGALL, P. – PANEVOVÁ, J.: Jak psát a nepsat česky. Praha, Karolinum 2004.

ULIČNÝ, O.: K pojetí spisovné češtiny jako funkčního jazyka. Brno, Masarykova univerzita 2004, s. 188 – 190.

Сравнительный анализ данных по классам позволяет выявить особенности функционирования синонимических рядов идеографо-стилистических синонимов в речи детей. Устная речь детей, обучающихся по системе Д.Б. Эльконина – В.В. Давыдова, не анализировалась.

Неодинаково и использование детьми младшего школьного возраста синонимов, принадлежащих к различным функциональным стилям. Следует обратить внимание на то, что в области идеографо-стилистических синонимов самыми употребительными в детской речи являются слова, имеющие в словарях помету «разговорное», например: взять – утащить (разг.); привычка – манера (разг.); лаять – гавкать (разг.). Слова-синонимы этого функционального стиля содержатся как в устной, так и в письменной речи младших школьников. Дальше идут синонимы, употребляемые в книжной речи. Укажем на некоторые синонимические ряды, один из членов которых имеет стилевую закрепленность выше нейтральной («нуля»): глаза – очи (высок., поэтич.); взгляд – взор (поэт.); президент – правитель (книжн.); красный – алый – багряный (в поэт. речи). Следует отметить, что синонимы, принадлежащие к слою книжной лексики, употребляются детьми преимущественно в письменных работах. Довольно редко наблюдаются случаи их использования в речи устной, разговорной: наступить – настать (книжн.); находиться – пребывать (книжн.). Последнее место по частотности употребления в наших материалах занимают слова просторечные, например: большой - огромный – большущий (прост.); маленький – махонький (прост.).

Синонимические ряды идеографо-стилистического типа представлены в речи младших школьников двумя разновидностями, одну из которых образуют ряды с нейтральным опорным словом, причем функционально-стилевой принадлежностью обладают как все члены синонимического ряда (кроме опорного слова), так и отдельные его члены, например: разнообразный – разный – всякий (разг.); ощущать – чувствовать – слышать (разг.) – слыхать (прост.). Ряды такого рода наиболее частотны в речи детей младшего школьного возраста. Ко второй разновидности относятся синонимические ряды, все слова в составе которых принадлежат к той или иной сфере употребления, например: немножко (разг.) – чуть-чуть (разг.); мерцать (книжн.) – мигать (разг.). Иногда в детской речи встречаются случаи, когда одной и той же нейтральной доминанте соответствуют одновременно два стилистически отмеченных слова, принадлежащие к высокому стилю и стилю сниженному, например: множество – море (высок.) – куча (разг.).

В детской речи используются также слова-синонимы, имеющие многообразные семы эмоционально-экспрессивной окраски как с положительной, так и с отрицательной (негативной) характеристикой: вечный – бессмертный (торж.); страна – земля (приподн., возв.) – держава (офиц., приподн.); надеть – нацепить (неодобр.).

В речи учащихся начальных классов содержится много синонимичных лексем группы говорения, например: кричать – вопить (разг.); говорить – болтать (разг.) – лепетать (разг.); сказать – произнести – вымолвить (разг.). Приведем некоторые примеры использования в детской речи лексем этой группы: Вдруг откуда ни возьмись пришла волшебница-девушка с волшебной палочкой и говорит мне девочка, что с тобой? Подул ветер. Деревья задрожали. Бедная осинка залепетала. Боже мой, боже, ведь сейчас март, а такая ужасная погода; Вышла Елена Прекрасная в сад и увидала золотую осень. Ахнула Елена Прекрасная и сказала Ах, какая красивая осень! Только вымолвить успела и к ее ногам упал первый золотой лист с ее любимого дерева клена. ²

Представляется важным при рассмотрении группы идеографо-стилистических синонимов в речи младших школьников остановиться на ошибках, “в определенной мере проливающих свет на те или иные аспекты речемыслительного процесса” [Залевская, 230], поскольку “их появление связано с объективными закономерностями” [Цейтлин, 5], которые мы и пытаемся установить.

В синонимическом ряду взгляд – взор с интегральной семой «то невидимое, что человек испускает из глаз, когда смотрит на что-л.» в качестве опорного выступает слово взгляд. Слово взор употребляется в книжной речи. Несмотря на то, что между этими словами имеются очень тонкие различия, следует сказать, что “выделяются и случаи, когда какой-то синоним явно предпочтительней, а какой-то вообще нельзя употребить” [Новый объяснительный словарь синонимов русского языка, 28]. В отличие от синонима взгляд, который не предполагает наблюдателя, слово взор, характеризуя субъекта, указывает на привлекательность его внутреннего состояния для кого-то, поэтому языковой нормой определяется, что оно нежелательно, когда говорящий описывает себя см. там же, 28. Однако в сочинениях третьеклассников обнаруживаем: Когда перед моим взором простилается кот, я наблюдаю за его грациозной походкой, распушенным хвостом то мне кажется, что передо мной – король зверей. Полагаем, что выяснить, чем обусловлено и в чем заключается речевое отклонение в анализируемых контекстах можно, как предлагает Н.А. Асташов, и “на основе понимания единицы языка лексического уровня как средства психической деятельности” [Асташов, 76], т.е. в неразрывной связи с общим психическим развитием ребенка. Совершенно очевидно, что по мере того, как школьник растет, у него складываются новые важные качества психики. Большинство психологов отмечают в своих исследованиях, что в первые годы учебы у ребенка происходит формирование рефлексии, «обращенности на себя», продолжает развиваться образ Я [см. Мир детства: Младший школьник, 181-209]. В выборе учащимися слова мой и проявляется личностное начало, стремление к самовыражению, обращение к собственным взглядам и мнениям. Несмотря на то, что сочетание мой взгляд является ненормативным в языке, важно, что сквозь эти изъяны пробивается живое детское начало. Но в приведенном примере речевой недочет обусловлен еще и тем, что взор простилается на кота, т.е. тем, что здесь сочетаются весьма разноплановые явления и обозначающие их слова (ср., например: взор простирается на бескрайнюю равнину).

Следует отметить, что в детской речи наблюдались и случаи, когда эти синонимы употреблялись в конструкции с творительным тавтологическим, которые в языке считаются нормативными: Солнышко посмотрело таким взглядом, будто оно смотрит на нас в последний раз.

Довольно распространенным в речи младших школьников является смешение разностилевой лексики, в частности, немотивированное совместное употребление разговорной и книжной лексики, употребление экспрессивных средств в стремлении «к красивости» выражения. Приведем одно из высказываний ученика: Когда мне кто-то пробормотал «звездное небо», то в моих очах постепенно проявляется козырек формой лука без стрелы. Много ясных, прозрачных звезд. Если школьник пишет о своих впечатлениях от увиденного им ночного неба, подчеркивая самые яркие его особенности в образной форме, использование стилистически сниженного слова пробормотал, причем со словом очи, совершенно неуместно. Ученик, таким образом, не смог выбрать из синонимических рядов слова, соответствующие по стилю всему тону сочинения.

Отмечая отклонения в речи младших школьников, нельзя, на наш взгляд, замыкаться в собственно-лингвистической сфере использования слов. Возможно, что причина такого словоупотребления принадлежит в большей мере не сфере языковой компетентности, а характерным качествам мышления ребенка младшего школьного возраста. Несмотря на то, что у детей, как отмечают психологи Б.Г. Ананьев и Е.Ф. Рыбалко, уже к началу обучения в школе накоплен определенный запас конкретных представлений о предметах внешнего мира, тем не менее «еще нет таких представлений о количественных, временных и пространственных отношениях между предметами». Недостаточная сформированность количественного, временного и пространственного различения способствует появлению таких типичных ошибок.

Литература

Ананьев Б.Г., Рыбалко Е.Ф. Особенности восприятия пространства у детей. М., Просвещение, 1964.

Асташов Н.А. Причины речевых недочетов в сочинениях младших школьников // Развитие речи младших школьников. М., 1983. С. 75-84.

Залевская А.А. Введение в психолингвистику. М., 1999.

Мир детства: Младший школьник / Под ред. А.Г. Хрипковой. М., Педагогика, 1981.

Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Под общ. рук. Ю.Д. Апресяна. М., Языки русской культуры, 1999. Вып. 1-3.

Цейтлин С.Н. Речевые ошибки и их предупреждение. СПб., Мим, 1997.
Вероника Георгиевна Семенова, канд. филол. н., доцент

E-mail: veronikasemenova@mail.ru

КОНТЕКСТ КАК СПОСОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ЗНАЧЕНИЯ МОРФЕМНОГО ОККАЗИОНАЛИЗМА. ТИПЫ КОНТЕКСТОВ
И.Ю. Тимешова

Тверской государственный университет

Россия, Тверь
Доклад посвящен исследованию особенностей контекстов, в которых функционируют морфемные окказионализмы - речевые единицы, имеющие окказиональную корневую морфему. Полученные результаты позволяют всесторонне рассмотреть явления окказионального словопроизводства на фонетическом уровне языка.

The report is devoted to research of features of contexts, in which function morpheme nonce words - speech units having occasional a root morpheme. The received results allow comprehensively to consider the phenomena word production at a phonetic level of language.
В корпусе всей окказиональной лексики особое место, несомненно, занимают морфемные окказионализмы - особые речевые единицы, которые рождаются в том случае, когда автор предлагает в качестве корневой морфемы какой-либо звуковой комплекс, не зарегистрированный в языке (Ср. Калуша с калушатками у Л. Петрушевской, бобэоби у В.Хлебникова, Рамамба Хару Мамбуру у М.Покровского). В современной лингвистической науке не накоплено достаточно знаний о морфемных окказионализмах. Тем не менее, новые слова с окказиональной корневой морфемой активно проникают во все сферы речевой коммуникации и обладают огромным коммуникативно-семантическим потенциалом. Данное обстоятельство делает актуальным всестороннее исследование морфемных новаций.

Наиболее сложной в изучении морфемных окказионализмов является проблема значения. Так как морфемный окказионализм имеет новую корневую морфему, то результаты его интерпретации нельзя назвать окончательными (исчерпывающими). Эта особенность связана, прежде всего, с тем, что основное вещественное значение, зафиксированное в корне, недоступно интерпретатору. Некоторые лингвисты (Е.А. Земская, А.П.Журавлев, Ю.Л.Воротников и др.) полагают, что подобные новообразования вообще не имеют лексического значения. Однако мы, присоединяясь к точке зрения Е.В.Поздеевой, можем утверждать, что у морфемного окказионализма есть лексическое значение, если даже оно непонятно, то эта «непонятность запрограммирована, а это не что иное, как специфично выраженное значение». Если в узусе семантика слова складывается из значения корневой морфемы - носителя основного вещественного значения - и значения аффиксов, то в речи семантика морфемного окказионализма зависит от одного или нескольких параметров. Одним из таких параметров, на наш взгляд, является контекст, в котором употреблено морфемное новообразование.

Всякое слово (языка или речи) реализует свое значение в контексте, но узуальные (канонические) слова требуют так называемого воспроизводящего контекста, а окказиональные - формирующего, созидающего. Как отмечает Н.Г.Бабенко, «окказионализм возникает в контексте, формируется им и в то же время сам зачастую является текстообразующей единицей. Поэтому анализировать окказиональное образование любого типа следует только в его контекстной позиции, с учетом его контекстных связей».

О значении морфемных окказионализмов мы с определенной долей вероятности догадываемся по значению окружающих слов. Контексты по-разному раскрывают значение морфемных окказионализмов. В одних случаях значение окружающих слов позволяет интерпретатору максимально точно вычленить значение морфемного новообразования, например: «Слушай, давай поедем в Тили-мили-трямдию!- сказал Медвежонок.- Говорить по-ихнему мы умеем. Смотри, какое хорошее слово: трям!»-«Трям - по- тилимилитрямски - значит -здравствуйте!» (С.Козлов). Значение морфемной новации трям сформулировано уже в контексте: трям - ‘здравствуйте’.

Другие контексты позволяют сформулировать значение окказионализма с большей семантической погрешностью, например:

-Послушайте, какой у вас замечательный мопс!!!

(запись устной речи)

Как мы можем видеть, в данном контексте значение морфемного окказионализма крукузямчик можно интерпретировать так: крукузямчик- ‘необычное существо/животное’. Значение новообразования к тому же в таком окружении эмоционально окрашено: оно призвано выразить эмоциональное состояние адресанта в связи с нестандартностью сложившейся ситуации (растерянность, удивление и отчасти непонимание).

Третья группа контекстов никак не проясняют семантику новообразования, например: « Марсианин выпятил нижнюю губу, поднял разведенные руки к небу:“Тао хацха ро хамагацитл”»(А.Толстой).

Как мы можем видеть из примеров, контекстное окружение с разной степенью точности может передать значение новообразования, близкое к замыслу автора: в одном случае оно может стать опорой для семантической интерпретации, в другом случае оно никак не проясняет семантику новации. Следовательно, необходимо дифференцировать контексты, в которых употребляются морфемные окказионализмы.

В зависимости от того, насколько активно участие окружающих слов в интерпретации значения морфемного окказионализма, нами выделено несколько типов контекста: нулевой, неинформативный, среднеинформативный, информативный.

В нулевом контексте значение окказионализма не определяется или определяется посредством других подсказок, например: фуимется (А.И. Солженицын). Ключом к интерпретации значения окказионализма фуимется могут послужить узуальные аффиксы.

В неинформативном контексте окружающие слова либо никак не проясняют значение морфемного окказионализма, либо проясняет только отчасти, например: «Та са мае / ха ра бау/ Саем сию дуб/ радуб мола/ аль» (А. Крученых).

И, наконец, к четвертому типу следует отнести информативный контекст, или «синхронный перевод»,- это неоднородный, особый, «двухслойный» контекст, в котором значение морфемных окказионализмов уже сформулировано автором, а следовательно адресат не обременен «мучительной» процедурой интерпретации, в таком контексте дается готовый перевод с «тарабарского» языка, например: «Доктор налег на весла, и лодка помчалась вперед как стрела. Утка поплыла вслед за ним. Вдруг доктор закричал громким голосом: «Угулус! Игалес! Каталаки!» На зверином языке это значит: «Чайка! Чайка! Лети к кораблю и постарайся его задержать, чтобы он плыл не так скоро. Иначе он сейчас же разобьется о камни!», (К.Чуковский).

Таким образом, контекстное окружение является одним из важных способов интерпретации значения морфемного окказионализма. Однако не все контексты позволяют сформулировать значение, максимально близкое замыслу автора.



Ирина Юрьевна Тимешова, аспирант

E-mail: irapysh@mail.ru

СТУДЕНЧЕСКИЙ СЛЕНГ

В ТЕКСТАХ МАССОВОЙ КОММУНИКАЦИИ
Е.М. Хакимова

Южно-Уральский государственный университет,

Россия, г. Челябинск
В статье доказывается, что игровая функция студенческого сленга способствует преодолению корпоративной ограниченности, изначально присущей жаргонизмам. Это приводит к формированию функционально-стилистической категории общего жаргона, единицы которого могут использоваться в текстах массовой коммуникации как средство усиления выразительности и отражение креативных способностей носителей языка.

Game function of students' slang promotes overcoming of the corporate limitation, which is initially inherent in jargon. It leads to formation of functional and stylistic category of general jargon. Its units may be used in texts of mass communication as strengthening of expressive means and reflection of native speakers' creative abilities.
Функционирование в современном русском языке многочисленных жаргонизмов можно рассматривать в связи с актуализацией на лексическом уровне лингвистической антиномии «социально ограниченное ~ социально неограниченное». Источники жаргонизмов перечислены в статье С.В. Полозовой (Полозова, 2007). Это речь молодёжи (фигня, прикол, мобила), профессиональная речь (фанера, дембель, нал), речь представителей уголовной и полууголовной среды (разборка, тусовка, беспредел).

В настоящее время жаргонизмы не ограничены в своем употреблении указанными социальными группами. Жаргонная лексика активно используется в устно-разговорной разновидности литературного языка и в языке средств массовой информации, выполняя различные функции: 1) депрециативную, суть которой заключается в противостоянии официальному языку бюрократической государственной машины; 2) репрезентативную, или функцию символа социальной солидарности в терминологии Э. Сэпира (Сэпир, 1965), поскольку жаргон – это пароль всех членов референтной группы; 3) игровую (людическую), обусловленную осознанным нарушением правил речевого общения с целью придания сообщению большей экспрессивной силы.

Перечисленные функции связаны между собой, но в конкретных текстах возможно преобладание одной из них. Так, доминирование людической функции, по нашему мнению, определяет употребление студенческого сленга в одном из номеров газеты «Реакция. Реальность в ощущениях», ориентированной на молодёжную аудиторию. Спецвыпуск издания (2006, № 58), адресованный первокурсникам, стилизован под руководство к компьютерной игре. Мир высшего образования представлен здесь как реальный и виртуальный одновременно, и предлагаемый вниманию читателя номер – это своего рода мануал, устанавливающий игровые правила. В соответствии с заявленным жанром авторы вводят игровой глоссарий: в номере приводятся определения слов автомат, академ, лаба, общага, стипуха и других жаргонизмов, бытующих в студенческой среде. Подобные лексемы употребляются и в связных текстах. Например, в рубрике «Магия на каждый день» представлен материал «Библиотека заклинаний», в котором значения жаргонных слов объясняются не только посредством дефиниций, но и путём актуализации синонимических связей:

Свитки заклинаний, помогающие игроку в экзаменационной битве, принято разделять на следующие типы.

Собственно заклинание «Шпаргалка» («шпора», «лента», «резинка», «списуха», «книжка», «рулетка») – написанная от руки на бумаге или иным способом или на других носителях. Для скрытности изготовляется в размерах, приближенных к микроскопическим.

Заклинание «Бомба» (оно же «закладка», «заготовка», «фугас», «подложка», «смена») – готовые решения квеста (чаще письменного). Изготавливается в виде, соответствующем требованиям и условиям квеста (по форме и содержанию).

Заклинание «Тайга» или боевой закл «Растяжка» – это уже способы применения вышеописанного инструментария. Магический свиток «Тайга» материализуется так: зная, где хранятся результаты выполнения квеста у мастера игры, игрок кастует заклинание и заменяет свою неудачную работу на готовую, отредактированную.

«Растяжка» – заклинание, произнесённое организованной группой шпаргалочников. Пока один (или несколько) игроков отвлекают на себя внимание мастера игры нервным поведением и визуальными намёками на списывание, другие скрытно перекатывают материал со шпор (выделено нами – Е.Х.).

Поскольку «Вышка» квалифицируется как компьютерная игра, вполне уместно появление в тексте компьютерных жаргонизмов. Так, в рубрике «Монстры на твоём пути» читаем:

Доминирование игровой установки обеспечивает тексту газеты многомерность, возможность одновременного обращения к неоднородной аудитории. Авторы учитывают, что адресатом их сообщения может стать неподготовленный читатель, который получит возможность оценить изящество языковой игры только в том случае, если освоит основы использованного коммуникативного кода. Заботой об адресате, не принадлежащем к молодёжной субкультуре, обусловлено включение в текст пояснений:

Если бы высказывание предполагало обмен информацией исключительно между «своими», толкование значений выделенных лексем были бы излишним. Вводя подобные элементы, отправители сообщения расширяют круг тех, кто владеет конвенциями, структурирующими данный код. Таким образом преодолевается конспиративная функция, изначально присущая социальному жаргону.

Значимость указанного процесса трудно переоценить, поскольку он приводит формированию так называемого общего жаргона, о возникновении которого языковеды заговорили в 90-е годы XX века. В этот период вследствие интенсивной демократизации языка, приведшей к снятию многих традиционных ограничений, публичное употребление единиц различных жаргонных подсистем приняло массовый характер. Жаргонизмы стали восприниматься как нечто вполне допустимое³, объединяясь в особый функционально-стилистический разряд. Термин «общий жаргон» был введён в научный оборот О.П. Ермаковой, Е.А. Земской и Р.И. Розиной. В толковом словаре «Слова, с которыми мы все встречались» (Ермакова, 1999) авторы определили общий жаргон как совокупность общеизвестных лексических и фразеологических жаргонных единиц, которые утратили такой признак, как корпоративность, и регулярно употребляются в качестве разговорных и просторечных средств сниженной экспрессии.

Осмысливая данный феномен с точки зрения нормативности, Л.П. Крысин (Крысин, 2000) приходит к выводу, который, скорее всего, не станет общепринятым: вхождение жаргонных образований в обиход, несомненно, нарушает культурную традицию, но, по-видимому, не нарушает ни языковую норму, ни норму стилистическую, потому что слова общего жаргона, имея стилистическую отмеченность, как правило, употребляются носителями литературного языка в определенных ситуациях, обычно при непринужденном общении в своем кругу⁴. Приведенное высказывание позволяет еще раз убедиться в зыбкости критериев лексической нормы, демонстрируя непосредственную зависимость последней от прагматических детерминант.

Разделяя взгляды Л.П. Крысина, мы хотели бы подчеркнуть особую значимость для данной сферы соблюдения принципа соразмерности и сообразности. Уместное употребление маргинальных языковых средств позволяет современному человеку проявить свои креативные способности, расширяя границы языкового стандарта в пользу речевой выразительности.

Литература

Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. – М.: Языки русской культуры, 1999. – 896 с.

Виноградов, В.В. О культуре русской речи / В.В. Виноградов // Культура русской речи. – М.: Издательская группа НОРМА–ИНФРА, 1998. – С. 342–348.

Ермакова, О.П. Слова, с которыми мы все встречались / О.П. Ермакова, Е.А. Земская, Р.И. Розина. – М.: Азбуковник, 1999. – 320 с.

Крысин, Л.П. Социолингвистический аспект изучения речевых неправильностей / Л.П. Крысин // Культурно-речевая ситуация в современной России. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. – С. 29–36.

Полозова, С.В. Общий жаргон в русском языке: функционально-стилистическая и семантико-тематическая характеристика / С.В. Полозова // Системное и асистемное в языке и речи: материалы Международной научной конференции. Иркутск, 10–13 сентября 2007 г. – Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2007. – С. 600–606.

Сэпир, Э. Язык / Э. Сэпир // Звегинцев, В.А. История языкознания XIX–XX веков в очерках и извлечениях. В 2 ч. – М.: Просвещение, 1965. – Ч. II. – С. 238–254.
Елена Мухамедовна  Хакимова, канд. филол. н., доцент

E-mail: khakimova-elena@yandex.ru

ВИДЫ СИНОНИМОВ, ФУНКЦИОНИРУЮЩИХ В ИНТЕРНЕТ-КОММУНИКАЦИИ
Ю. В. Чепель (Флерчук)

Курский государственный университет

Россия, г. Курск
Данная статья посвящена рассмотрению синонимов, функционирующих в Интернет-коммуникации на фонетическом, морфологическом, лексическом и синтаксическом уровнях существования языка, и описанию их видов.

The article is devoted to examination of synonyms which function in Internet-communication on fonetic morphological lexical and syntectical levels of existence of language and to description of their aspects.

При сетевом общении пользователи употребляют различные виды интерсинонимов, которые функционируют на фонетическом, лексическом, морфологическом, синтаксическом уровнях.

В Интернет-коммуникации лексический уровень языка представлен многочисленными синонимическими единицами. «То выложи ее у себя в дневе». «Шли три герлы, я начал строить им глазки, они подошли, сказали что я слабак» [http://blogs.mail.ru/inbox/vorona_87/]. («Днев» – усеченный вариант слова «дневник», являющийся примером компьютерного жаргона. «Герлы» – заимствование из английского языка, имеющее русский аналог «девушки»). «И я рад, что сегодня вы забрели ко мне в гости!» [http://blogs.mail.ru/mail/brilev_vladimir/]. «Забрести в гости» на компьютерном жаргоне означает «нажать ссылку и попасть на сайт автора»). «Ну да, я знаю, есть несколько сервисов для этого…. но они, то глючат, то не достучатся.. то врут (!)» [http://blokok.com/archives/category/]. («Глючат» – синоним из компьютерного жаргона, имеющий аналог «некорректно работать или неожиданно ошибаться»). «И после школы тусим за школой) А в выходные вообще крутой отрыв) Успеваю только вас прокомментить)» http://blogs.mail.ru/mail/my_vida/]. («Тусим» – синоним из молодежного жаргона, имеющий аналог в литературном языке «находиться, проводить где-либо время» [Никитина 2007: 221]. «Крутой отрыв» – двойной синонимический вариант из молодежного жаргона, означающий «отличное, впечатляющее, яркое, оригинальное», «приятное времяпрепровождение, раскрепощенный активный отдых» [Никитина 2007: 120, 159]. «Прокомментить» – аналог из компьютерного жаргона, у которого есть значение в литературном языке «оставить комментарий, поделиться мнением»). «Патамушта у мну мэйк ап трушнее!!!!!!» [http://blogs.mail.ru/inbox/vorona_87/]. («Мейк ап» – заимствование из английского языка «make-up», имеющее перевод «состав, характер, макияж», «трушнее» – жаргонный элемент, представляющий собой синоним слов «правильнее», «лучше»). Таким образом, на лексическом уровне в Интернет-коммуникации функционируют разные виды синонимов: заимствованные, жаргонные, усеченные. В основе сходства данных синонимов лежит аналогия, подобие, актуальность и частота употребления вариантов, индивидуальное восприятие автора.

Таким образом, в Интернет-коммуникации употребляются различные виды синонимов.

Список литературы:

1. 
   Куксова А. Анализ фонетических явлений в форумах и чатах русскоязычного сегмента Интернета (Рунета) // http://www.mamif.org/fonjaz.htm
   
2. 
   Никитина Т. Г. Толковый словарь молодежного сленга / Т. Г. Никитина. – М.: Астрель: АСТ: Хранитель, 2007. – 255с.
   
3. 
   http://blogs.mail.ru/inbox/vorona_87/
   
4. 
   http://blogs.mail.ru/list/kategirl/
   
5. 
   http://blogs.mail.ru/mail/katalina131/
   
6. 
   http://blogs.mail.ru/mail/m.r.ger/
   
7. 
   http://blogs.mail.ru/mail/verginia-07/
   
8. 
   http://blogs.mail.ru/bk/ney-pati/
   
9. 
   http://blogs.mail.ru/bk/13love13/
   
10. 
    http://blogs.mail.ru/mail/nusichka_13/
    
11. 
    http://blogs.mail.ru/mail/ayhal-kosichka
    
12. 
    http://blogs.mail.ru/mail/my_vida/
    
13. 
    http://blogs.mail.ru/mail/brilev_vladimir/
    
14. 
    http://blokok.com/archives/category/