Али Вячеслав Полосин Евангелие глазами мусульманина Два взгляда на одну историю

Мф. 15: 21. Так же, как и у Марка, непонятно слово «оттуда», ибо не сказано откуда. Это лишний раз подтверждает, что данная история взята из первоначальных цитатников («логий») и помеще­на в новый текст, так что как минимум хронологическая связь со­бытий выглядит оборванной.

Однако дальнейший текст показывает, что и сама история вос­производится двумя авторами весьма приблизительно, их версии не во всем стыкуются, что доказывает, что оба евангелиста лично не были свидетелями этой истории, а лишь пересказывали чьи-то рассказы.

Мф. 15: 22 и Мк. 7: 26. В одном Евангелии - женщина хананеянка, в другом – сиро - финикиянка. В одном Евангелии она подошла к нему где-то на дороге, так что ученики были недовольны ее гром­кими криками, в другом - всё это происходило в доме, и женщина даже припала к его ногам. Вряд ли свидетель чуда, совершенного его учителем, мог бы настолько забыть, где и с кем оно произош­ло.

Общий смысл истории - в установлении Иисусом границ его миссии: он послан только к овцам погибшим (точнее: заблудшим) дома Израиля. Для язычницы он совершает все-таки чудо, но лишь как исключение, за ее большую веру.

Более того, Иисус дает прямую установку своим ближайшим 12 апостолам проповедовать исключительно израильтянам - даже в ближайшую Самарию ходить запрещается (Мф. 10: 5 - 6).

Однако христианские миссионеры любят ссылаться на послед­ние стихи Евангелия от Матфея, 28: 16 - 20. Рассмотрим этот текст подробнее.

Современными исследователями повеление Иисуса идти ко всем народам считается позднейшей припиской, сделанной много позже составления основного текста Евангелия. Но мы не будем делать упора на историческое происхождение указанной фразы, ограничимся только анализом самого текста, следуя принципу не­противоречивости Божественного откровения и благовестия Иису­са Христа, а также рассмотрением ситуации в едином смысловом евангельском контексте и в психологическом аспекте.

Итак, допустим, что автор Евангелия от Матфея записал это по­веление Иисуса тогда же, когда и весь остальной текст этого пос­лания. Получается, что это было духовное завещание посланника Бога своим ученикам. Хотя его завещание явно не согласуется с теми высказываниями Иисуса, которые мы привели выше, тем не менее, они не исключают друг друга, поскольку те делались рань­ше, а это сделано позже. Сам Иисус проповедовал только Израи­лю и так ориентировал учеников, но перед расставанием он мог изменить ученикам прежние установки и повелеть им ходить и в Самарию, и «до края земли».

Однако при таком допущении появляются некоторые серьезные вопросы.

1. 
   Кто давал апостолам завещание!
   

Почему столь важное, принципиальное событие, как последнее духовное завещание Ии­суса своим ученикам и в их лице всем поколениям его последо­вателей, завещание о судьбах мира и способах его просвещения, сделано в конце Евангелия как бы походя, между делом, без объ­яснения, которое наверняка требовалось в такой ситуации? Такое важное завещание - и такой мимолетной скороговоркой!

Психологически это невозможно объяснить: если бы автор там присутствовал, он посвятил бы духовному завещанию своего лю­бимого учителя, помазанника и посланника Яхве, куда больше места, чем две сжатые до тезисов фразы. Он больше написал бы о самом учителе перед расставанием с ним, наверняка затронул бы какие-то детали, которые обычно замечает свидетель и которые не может знать пересказчик с чужих слов.

В Евангелиях есть немало сцен, описанных весьма подробно, с деталями - это касается исцелений, бесед с людьми, даже деталей обеда. Евангелисты описывают, как женщины отирали волосами ноги Иисуса, умоляя совершить чудо. А здесь - великая радость по случаю чудесного возвращения живого Иисуса после предпо­лагаемой смерти, затем последняя встреча перед окончательной разлукой и, наконец, его главное духовное завещание ближайшим ученикам! И почему-то участник встречи, ближайший ученик, сухо, как в канцелярском отчете, пересказывает несколько кратких тезисов, в корне изменяющих всё направление благовестил Иисуса - и всё, точка.

Психологически объяснимым такое описание становится толь­ко в том случае, если составитель конечного варианта Евангелия там не присутствовал и решил дополнить концовку текста чьим-то весьма формальным, тезисным изложением слов Иисуса - причем другого, более подробного изложения у него не было. Разумеется, достоверность такого завещания вызывает серьезнейшие сомне­ния, даже если текст этой приписки написан не в III - IV веках н.э., а в I веке.

Рассмотрим завещание Иисуса в контексте иудейского Писа­ния.

Слова «дана мне всякая власть на небе и на земле», трактуе­мая христианскими миссионерами в пользу своей веры в божест­венность природы Иисуса, на самом деле является обыкновенной формулой для пророков. Заглянем в начало книги пророка Иере­мии: «И простер Господь руку Свою, и коснулся уст моих, и сказал мне Господь: Вот, Я вложил слова Мои в уста твои. Смотри, Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать» (Иер. 1: 9- 10).

Аналогично Господь поставил и Иисуса, правда, эти слова до­шли до нас не в оригинале, а в греческом пересказе - вероятней всего, в многократном пересказе, и поэтому не могут служить эти­мологическим основанием для их точного истолкования.

Допустим все же, что Иисус на самом деле сказал при прощании упомянутые слова своим ученикам, т.е. велел расширить границы проповеди от иудеев до всех народов земли: «Научите все народы тому, что я заповедал вам». А заповедал Иисус в «нагорной» пропо­веди свято чтить Закон Бога и исполнять его и по духу, и по букве.

Собственно, принимать язычников в веру единобожия можно и должно было по Моисееву закону. И Иисус, как и многие пророки до него, упрекал иудеев как раз в том, что они не несут благовестия единобожия и норм Торы другим народам земли, а замыкают­ся в языческом национализме, называя себя «детьми Авраама» по преемственности крови, но не по преемственности его веры и дел: «Сказали ему в ответ: отец наш есть Авраам. Иисус сказал им: если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы» (Ин. 8: 39).

Этот подход гармонирует и с общим контекстом Евангелий - ведь Иисус пророчил, что «камень Закона Бога» будет отнят у иудеев и дан другому народу. Он пророчил, что после него придет другой посланник, который не будет сыном Давида и которого не примут в отечестве Авраама, но которому будет сопутствовать свя­той дух Гавриил и которому подчинятся многие народы.

Сам Иисус был провозвестником этого посланника - тоже «сына Бога» в терминологии иудейского Писания - и потому не удивительно, что и его ученики должны были благовествовать это­го будущего посланника другим народам, которые затем станут жителями Царства Бога на земле. Этот подход вполне соответству­ет мусульманскому воззрению.

Теперь рассмотрим завещание в контексте «Нового завета».

Христианские миссионеры понимают под словами Иисуса сов­сем другое, нежели мы - они полагают, что Иисус заповедал своим ученикам нечто принципиально новое, чего еще не было никог­да, - обращение других народов в новую религию без соблюдения каждой йоты и черты Моисеева закона!

Такой подход является взаимоисключающим с «нагорной» про­поведью Иисуса. Там сказано: «Ни одна йота, ни одна черта зако­на не прейдет», а здесь - вообще отмена закона. При этом сам Ии­сус в своем завещании не говорит, что омовение и научение других народов нужно совершать в нарушение Торы, что Тора отменена! Значит, он не давал права отступать от закона! А, следовательно, чтобы не допустить в словах Иисуса противоречия, нужно толко­вать его завещание так, что научение и омовение других народов будет соответствовать Закону Бога, Который через многих проро­ков призывал язычников к единобожию.

Если бы Иисус призвал апостолов не соблюдать Тору, тогда, надо думать, и эти 11 апостолов, и другие ученики и последовате­ли Иисуса должны были с великой ревностью устремиться обра­щать в свою веру язычников сразу же без соблюдения ими Торы, соответственно, и без обязательного по Торе обрезания!

Книга «Деяний апостолов» поначалу как будто убеждает нас в этой версии: «святой дух» сошел на последователей Иисуса в виде огненных языков и сделал их полиглотами - они стали говорить на языках народов других стран¹ (¹Любопытно, что все перечисленные страны полностью или частично стали в VII - IX веках мусуль­манскими) - перечислены не менее 15 стран, в которых, очевидно, им надлежало проповедовать (Деян. 2: 1-13). Присутствовавшие рядом ортодоксальные иудеи, услышав столько непонятных им языков сразу, даже начали предполагать, что апос­толы пьяны, но Петр разубедил их: «Мужи иудейские и все живущие в Иерусалиме! ...они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня» (Деян. 2: 14 - 15). - Всё это произошло, согласно новозаветной хронологии, через 10 дней после вознесения Иисуса и его завеща­ния ритуально омывать и научать все народы.

Однако, если мы заглянем в 15-ю главу «Деяний апостолов», то прочитаем, что в Иерусалиме примерно через 16 лет после вознесения Иисуса проходил собор апостолов, на котором глав­ным вопросом был следующий: можно ли принимать в церковь язычников без обрезания и без исполнения ими Моисеева закона в целом? Апостол Петр, выступая на этом соборе в пользу приоб­щения язычников к христианской общине, сослался на свой авто­ритет первоверховного апостола и на произошедшее при нем чудо, но никак не сослался на завещание своего учителя, приведенного в Евангелии от Матфея! А ведь этого было бы более чем достаточно - если бы оно было и если бы оно означало отмену Торы! Более того, Петр продолжал совершать обрезание - центральный ритуал приобщения к Торе, за что Павел в своем послании обвинил его в «лицемерии» (Гал. 2: 13), а апостол Иаков около 60 года н.э. прину­дил Павла прилюдно исполнить предписания Торы (Деян. 21).

Собор, как повествуется, решил, что язычников можно прини­мать в новую религию по Завету Ноя, т.е. без многих обязательных норм Моисеева закона - но это полностью соответствует самой Торе в части проповеди иным народам! При этом собор сохранил в силе требование закона выпускать кровь из животного, идущего в пищу, чему современные христиане в подавляющем большинстве почему-то не следуют. Однако для евреев, принимающих христи­анство, соблюдение Торы было оставлено полностью в силе!

Что думать? - То ли Петр, как и другие апостолы, не знали в течение 16 лет о том, что учитель завещал им перед вознесением, и не могли спокойно обращать язычников в новую веру, то ли... самого завещания в такой редакции, как и каких-либо иных анало­гичных повелений Иисуса, просто никогда не существовало!

Таким образом, согласно книге «Деяний апостолов», новый по­рядок обращения язычников в христианскую веру был утвержден не Иисусом, а собранием апостолов только в 49 году н.э.¹ (¹ По новозаветной хронологии.), после «разногласий и немалых состязаний», со ссылками на новые чуде­са и на авторитет Петра, но без ссылок на какие-либо повеления Иисуса, включая и его завещание, имеющееся ныне в Евангелии от Матфея. По меньшей мере на момент написания «Деяний апосто­лов» (не ранее 63 года н.э. в первичной редакции, в окончательной - в 70-80-х годах), завещание Иисуса в его христианской интер­претации не было известно ни Матфею, именем которого назва­но Евангелие, ни Петру, ни другим апостолам, т.е. наверняка оно просто еще не существовало. А Иисус на тот момент уже 30 лет как покинул мир сей! Какой вывод?
Заключение

В Евангелиях Иисус четко обозначает границы своего благовестия и посланничества только «детьми» Израиля, уподобляя языч­ников «псам» и совершая чудеса в отношении язычников только в качестве особого исключения в награду за особую веру. Апостолам он запрещает входить даже в неиудейскую Самарию.

Содержащееся в конце Евангелия от Матфея завещание Иисуса 11 апостолам проповедовать ритуальное омовение водой и учить все народы тому, что он заповедовал апостолам, выглядит на гре­ческом языке и в последующих переводах с него неоднозначно и психологически недостоверно.

Возможно, автор Евангелия от Матфея привел в конце выхва­ченную из контекста краткую фразу о необходимости приобщать все народы к Торе. Однако в ее грекоязычном пересказе эта слиш­ком короткая фраза позволила толковать ее и как призыв строго соблюдать и правильно толковать Тору (ибо это и заповедал Иисус ученикам), и как призыв обращать язычников в некую новую рели­гию без Торы (хотя об отмене Торы Иисус нигде не говорил).

Но более вероятно, что эта приписка была сделана позднее. Некто намеренно добавил краткую концовку к этому Евангелию с целью расширить границы проповеди Иисуса от израильских до вселенских - вопреки тому, что заповедал Иисус своим ученикам. Это нужно было не для проповеди Торы - тогдашнего шариата - всем народам земли, ибо Бог и без того требовал этого от иудеев, а для миссионерской деятельности приверженцев нового учения для язычников апостола Павла, которое нуждалось в освящении авторитетным именем Иисуса. В любом случае, если бы один из 11 апостолов Иисуса описывал духовное завещание Иисуса, дан­ное им при его последней встрече с ними, то наверняка это описа­ние было бы совсем иным.

Для мусульман приемлем первый подход, согласующийся с «нагорной» проповедью Иисуса: «Научите все народы Торе, со­вершая омовение очищения и покаяния по Моисееву закону во имя Отца Небесного (Аллаха), Его провозвещенного Иоанном и мною будущего Посланника и святого духа Гавриила, уча их соблюдать Тору так, как я заповедал - чтоб ни одна йота или черта не была нарушена».

Лк. 20: 27 — 28. Тора говорит: «Если братья живут вместе и один из них умрет, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь ее должен войти к ней и взять ее себе в жену, и жить с нею, — и первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтоб имя его не изгладилось в Израиле» (Втор. 25: 5-6).

Смысл этой нормы в том, чтобы ничей род не пресекся, и ради этого должен быть заключен брак даже по принуждению: мужчи­на должен взять вдову своего брата даже в качестве второй жены. Саддукеи, отрицавшие воскресение мертвых в Последний день, решили использовать эту норму Торы как доказательство своей правоты, для чего выстроили коллизию: а если второй муж этой женщины погибнет, так что она не успеет зачать, и ее возьмет тре­тий брат, то чьей же женой она будет в Раю, если таковой когда-то будет? Причем саддукеи говорят не о двух или трех, а о семи бра­тьях, ибо «семь» - священное число у иудеев. Этим они явно хотят придать этой ситуации иронический характер, чтобы показать аб­сурдность веры в телесное воскресение людей.

Лк. 20: 34 - 36. В своем суждении саддукеи допускают серьез­ную ошибку, отождествляя будущий Рай с этой жизнью со всеми ее недостатками и несовершенствами, данной нам для испытания нашей веры. Здесь и брак носит испытательный характер, доказы­вая наличие либо отсутствие любви и ответственности. В Раю все будет уже доказано, там не будет смерти, и никому не нужно будет ни рожать, ни восставлять семя своему роду в Израиле путем бра­ка по принуждению. Именно это и имеет в виду Иисус. Сравнение с ангелами сдела­но Иисусом по тому месту из Писания, которое предложили к об­суждению саддукеи, в незнании и в непонимании которого Иисус их и упрекнул. На это указывает вся грамматическая конструкция: «Иисус сказал им в ответ». При этом, согласно другим Евангелиям, он справедливо упрекает саддукеев в непонимании Писания: «Ии­сус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией» (Мф. 22: 29). Достаточно просто процитировать далее текст Торы с упомянутой нормой, чтобы убедиться, что в вечном Раю бессмертным людям такой способ взаимоотношений просто не понадобится:

«Если же он не захочет взять невестку свою, то невестка его [...] пусть пойдет к нему в глазах старейшин, и снимет сапог его с ноги его, и плюнет в лицо его, и скажет: "Так поступают с человеком, который не созидает дома брату своему". И нарекут ему имя в Израиле: дом разутого» (Втор. 25:7-10). «Домов разутого» в Раю явно не будет - в этом с саддукеями можно согласиться. Но отношения между людьми будут подоб­ны отношениям между ангелами, уже пребывающими в райском блаженстве: они общаются друг с другом по собственному жела­нию, без принуждения, без необходимости выживать и сохранять род. Однако человек будет в присущем ему от творения теле. Ведь сравнение с ангелами в одном из их качеств не есть отождествле­ние во всех остальных качествах. Человек будет подобен ангелам в их утвержденности в истине и благости Бога, а не в качествах их плоти: у человека плоть из земли, а у ангела- из света, у человека изначально, от творения Богом, есть разделение на пол, и оно со­хранится, а у ангелов его нет и не будет. Таким образом, телесная природа человека и ангела не будет тождественной.

Авторитетные христианские толкователи Библии, в частности св. Иероним (переводчик Писания на латынь), признают: «Христос не отрицает, что на небе будут и мужчины и женщины, а скорее пред­полагает существование женщин, но так, что своим полом для брака и рождения они не пользуются»¹(¹Толковая Библия... Т. В, с. 345).

При этом следует сделать важную оговорку. Некоторые злобные критики ислама, в частности, коранического образа Рая, противо­поставляют евангельский и коранический тексты, утверждая, что в Коране Рай изображен якобы материалистически, а в Евангелии якобы говорится о сугубой «духовности» взаимоотношений мужа и жены в Раю - «как ангелы на небесах» у Матфея и Марка, «рав­ны ангелам» у Луки.

Однако в кораническом описании Рая и в евангельской притче Иисуса нет противоречия. В Коране описание Рая предваряет тер­мин «масталь», т.е. «притча», поэтому аят, начинающийся со слов «Ммасалюль джаннетиллятии» переводится: «Вот образная при­тча о Саде». Притча, иносказание, аллегория - это присоединение к внешнему образу путем аналогии некоего второго значения. Если в Раю бытие человека останется телесным - а это так, то в Раю он будет получать не только блаженство для души, но и для тела, в том числе и в отношении с теми, кого он любил в этой, «испытательной» жизни. Каким будет это наслаждение - от нас пока скрыто: может быть, это будет наслаждение созерцанием и общением друг с другом, но оно обязательно будет иметь телесное выражение, и при этом не будет иметь всех тягот, которые в этой жизни усложняли возможность наслаждения друг другом по люб­ви.

В Раю «зерна будут отделены от плевел», и наслаждаться своей любовью человек сможет без привязки к практическим расчетам, а тем более - без насилия, шантажа, безвыходности, нищеты и «ра­зутых домов». И именно в этом - единство библейского и коранического взгляда на Рай. Одновременно Иисус упрекает саддукеев еще и в неверии во всемогущество Бога. - Неужели Всемогущий и Милосердный, со­здавший всю вселенную из ничего и человека из глины, не может решить такую проблему, как обеспечение блаженного пребывания любивших друга в этой жизни вместе в Раю, без отягощавших в этой жизни связей принудительного, внешнего брака без любви? В Сунне пророка Мухаммада есть изречение: «Вы будете в Раю с теми, кого любите». Это простое и ясное изречение показывает, что в Судный день для Всемогущего и Всеведущего, когда Он за­хочет наградить Своих рабов вечным блаженством, наши земные проблемы не будут представлять никаких трудностей.

Лк. 20: 37 - 38. У пророков есть ряд мест, где прямо говорится о воскресении мертвых в Судный день. Однако Иисус цитирует именно Тору, поскольку авторитет Торы был несомненным и для саддукеев. Если в Торе Бог Сам называет Себя Богом живших тог­да праведников, то они уже не могут исчезнуть, ибо тогда Сам Бог претерпел бы изменения, перестав быть Богом Авраама, Ицхака и Иакова. Бог, неизменный и вечный, от начала творения предо­пределил и им быть вечно, поэтому из Его неложного слова, что Он - Бог этих праведников, следует, что для Него они живы, они существуют и после телесной их смерти. А значит, их нынешнее состояние после физической смерти есть лишь некоторое временное изменение их бытия, но не есть прекращение всего бытия, прекращение личного самосознания этих людей. А поскольку Бог сотворил человека во плоти, то отсю­да следует, что нынешнее временное состояние физической смер­ти когда-то закончится, и Он вернет ему плоть уже для вечного Рая или для Ада. Слово «воскресение», которое использует Иисус, ясно свидетельствует, что речь идет именно о воскресении тела, ибо душа и не уничтожается.

Мф. 25: 1-13. Эта притча есть только в Евангелии от Матфея. Смысл прост: человек не знает, когда будет Конец света для всех и когда для него лично. Поэтому нужно бодрствовать, чтобы ока­заться готовым к Судному дню. Под маслом, которого не хватило пяти легкомысленным девушкам, подразумеваются вера и соот­ветствующие ей добрые дела. О необходимости бодрствовать духовно говорится во многих поучениях и притчах Иисуса. В этом тексте для мусульман пред­ставляет интерес символика - Иисус говорит о 10 девушках, жду­щих одного жениха, причем пять дождались и вошли с ним в брач­ный чертог. Разумеется, это аллегория, иносказание. Критики ислама имеют обыкновение сводить исламское пред­ставление о Рае к грубым чувственным удовольствиям, которые правоверные якобы получат с многочисленными гуриями, прислу­живающими им в Раю. Однако «гурия» - это всего-навсего чер­ноокая девушка. И, разумеется, она в плане символики ничем не отличается от тех 5 девушек, которые вошли в брачный чертог с женихом из евангельской притчи. Поскольку это были еврейские девушки, то, скорее всего, у них тоже были темные глаза. Поскольку в раю не будет смерти, старения, болезней, посколь­ку там не будет нужды в обмене веществ, в рождении детей, то тело человека будет качественно иным, и его блаженство будет качественно иным, нежели удовольствия в этой жизни. Поэтому нет ни малейших оснований приписывать исламу нечто «грубо материалистическое», да еще и противопоставлять Корану еван­гельское восприятие Рая. И там, и там - притчи. И там, и там - девушки, причем в Коране не говорится, что они будут женами в земном смысле - они являются лишь понятным для здешнего человека символом непорочности, которая будет окружать всех в Раю. Чтобы объяснить человеку то, что он никогда не видел, при­ходится использовать неточные, но знакомые для него образы и «достраивать», уточнять их хотя бы до приблизительного воспри­ятия неведомого. Если какие-то христианские миссионеры-фундаменталисты хо­тят считать коранических гурий знаком материалистических удо­вольствий в Раю по буквальной схеме удовольствий этой жизни, то тогда они должны будут толковать и рассматриваемую нами еван­гельскую притчу как буквальную полигамию в будущей жизни, утвержденную на высшем уровне их религии. - Но мы убеждены, что и там, и там речь идет об иносказании, и что главным блаженс­твом в Раю будет созерцание человеком своего Создателя, кроме того, он будет наслаждаться познанием и общением с тем, кто ему дорог, кого он любил в этой жизни. Конкретная форма такого об­щения от нас пока скрыта Создателем.

Мф. 25: 13. «Последних слов "в который придет сын человеческий" нет в важных кодексах, они добавлены к первоначальному тексту», — сви­детельствуют православные богословы¹(¹Толковая Библия. Т. 8, с. 383.). Очевидно, эта приписка появилась в конце IV века, и для нас немаловажно, что редакти­рование евангельских текстов продолжалось даже в IV веке н.э., когда авторы приписок, добавлений и изъятий могли преследовать уже вполне конкретные идеологические цели: не следует забывать, что, например, в 380 году н.э. гражданам Римской империи ука­зом императора была установлена обязанность считать Иисуса Богом.

Рассмотренные нами две евангельские притчи о Рае вполне со­ответствуют мусульманским представлениям, но в Коране - также в форме притчи - даны значительно более подробные описания на эту тему. Неверна по сути критика ислама со стороны христианс­ких миссионеров, силящихся доказать, что в противовес «духовно­му» Евангелию в Коране содержатся «грубо материалистические представления» о райской жизни, что там будет секс в его нынеш­нем восприятии, множество девушек и т.п. В Евангелии также есть притча о пяти девушках, вошедших с одним женихом на брачный пир, однако ни один разумный человек не станет делать из этого таких выводов, какой делают эти исламофобы на основе Корана. Девушки - это условный символ в притче, нужный лишь для того, чтобы современники пророка могли хотя бы приблизительно, внешне, в доступных им образах, ощутить то райское блаженство, которое Всевышний уготовал праведникам. Просто Коран делает описание более подробным, а в Евангелии говорится лишь несколько строк.

Евангельские и коранические притчи о Рае - это священ­ные тексты, объединяющие христиан и мусульман.