Алтайский вестник №1 (7), 2005

Ситуация общей экономической и социальной неустроенности негативно сказывается на собственно этносоциальных процессах у народов Южной Сибири. В их развитии можно выделить ряд следующих деструктивных тенденций:

1. Ренатурализация хозяйства как тенденция формирования экономики примитивного выживания в качестве основы существования. Показатели жизнеобеспечения многих групп народов сейчас сравнимы с теми, что были 50 или даже 100 лет назад. Например, по данным статистики, в Туве удельный вес домохозяйств в общем объеме производства продукции сельского хозяйства за 1990-е гг. вырос почти вдвое и достиг 84%. Показатели жизнеобеспечения многих групп коренных народов в настоящее время сравнимы с тем, какими они были 50, а в некоторых случаях и 100 лет назад.

2. Существенное сокращение объемов земледелия, отгонного животноводства и оленеводства как основы сохранения традиционного природопользования, культуры и мировоззрения, наиболее отвечающих задачам устойчивого развития. Это привело также к ослаблению роли данных видов хозяйства как важных источников доходов местного населения при отсутствии других легальных источников. Так, в Республике Алтай посевная площадь сельскохозяйственных культур за 1990-е гг. сократилась почти в 1,5 раза, общее поголовье скота снизилось больше, чем в 2 раза. В Туве примерно такое же сокращения поголовья скота (оленей стало меньше почти в 7 раз), а посевные площади сократились в 6,5 раз, (зерновых культур — в 5, кормовых — в 12 раз).

3. Определяемое кризисным положением сельскохозяйственного и промыслового хозяйства и деградацией села в целом массовое и неконтролируемое перемещение наиболее энергичной и способной части сельского населения (прежде всего молодежи) в крупные населенные пункты, где оно концентрируется как правило по этническому признаку. В то же время мигранты в новых для них поселениях часто оказываются без законных средств существования и вынуждены уходить в теневую экономику и преступные структуры.

4. Снижение ценности производительного труда, ослабление способности возрастающей части населения, в первую очередь молодежи, к систематическому труду.

5. Падение в глазах большинства населения престижа власти всех уровней, разочарование проводимыми экономическими и политическими реформами, рост недоверия к органам государственного управления.

6. Углубление внутренней дифференциации отдельных этносов по родоплеменному признаку, обострение внутренних противоречий, усиление борьбы за власть.

7. Рост стратификации и разделения труда по этническому признаку, усиление социальных дистанций между представителями титульных и иных этнических групп по признакам представительства в органах власти, доступа к образованию и другим социальным благам, усиление латентной межэтнической напряженности.

8. Увеличение различий в понимании представителями титульных и нетитульных народов возможных форм самоуправления и автономии разных этносов, в их представлениях о существовании притеснения людей по национальному признаку (в приеме на работу, при назначении на руководящие посты, поступлении в вузы и т.п.), о способах обеспечения представительства этнических групп в органах государственной власти и самоуправления.

Продолжающиеся более десятилетия радикальные рыночные реформы оказали серьезное влияние не только на материальное и социальное положение населения, но и на состояние общественного сознания, систему его ценностных ориентаций и ментальные структуры. Произошло раздвоение массового сознания относительно фундаментальных основ нынешнего и будущего развития своих этносов.

В то же время наши исследования показывают, что в системе ценностей народов Южной Сибири сохранилась определенная устойчивость, отражающая специфику данных народов как представителей евразийской цивилизации. Так, в 2002–2003 г. сотрудниками сектора этносоциальных исследований Института философии и права СО РАН совместно с коллегами из Абакана, Горно-Алтайска и Кызыла было проведено специальное эмпирическое социологическое исследований ценностных ориентаций городского и сельского населения. Было опрошено: 455 хакасов, 356 русских в Хакасии; 430 тувинцев, 269 русских в Туве; 285 алтайцев, 57 казахов и 294 русских в Республике Алтай. Выборка массового опроса репрезентативна по полу, возрасту, социально-профессиональной принадлежности и месту проживания. Предметом исследования являлись цивилизационные дихотомии предпочтений, которые были определены исходя из широко распространенных представлений о ценностях, доминирующих на Западе и на Востоке. Респондентам предлагалось выбрать из полярно сформулированных положений те, которые отражают наиболее важные условия успешного развития их этноса^1[13].

В целом респонденты отдают приоритет коллективистским началам жизни над индивидуалистическими. Это проявляется в предпочтениях коллективной собственности над частной, чувства коллективизма и взаимопомощи как фактора развития своего этноса над индивидуализмом, личной деловитостью (данные приведены в % к числу опрошенных):

Следующий блок предпочтений характеризует заметное доминирование в общественном сознании представителей всех обследуемых этносов ориентаций на обеспечение общего порядка по сравнению с ориентациями на расширение личных свобод граждан, приоритета в жизни людей элементов постоянства и устойчивости по сравнению с переменами и новизной. Важно также отметить, что после десятилетия официальной политики, направленной на внедрение в стране свободного рынка, население в большинстве своем не приемлет соответствующей модели развития, продолжая возлагать на государство надежды на обеспечение занятости и создание достойных условий существования, а не просто принятие тех или иных законов:

Кроме того, наблюдается негативное отношение населения к предпринимателям и бизнесменам, которые, на взгляд большинства опрошенных, действуют в своих собственных корыстных интересах и реально выступают фактором разъединения этносов:

Не случайно свыше половины опрошенных во всех группах отдают приоритет государственному регулированию экономики над рыночной свободой, являются сторонниками более активного развития государственной и коллективной собственности при усилении роли государства в регулировании рынка в интересах всего общества. Гораздо меньше людей высказываются за «чисто рыночный» вариант развития страны, а от 14 до 24% респондентов считают выходом из создавшегося кризисного положения возврат к плановой экономике:

Таким образом, западные либеральные ценности в настоящее время имеют определенное распространение среди народов Сибири. Среди русских они представлены в несколько большей степени, чем среди титульных этносов. Молодежь сориентирована на эти ценности в целом сильнее, чем старшее поколение. Они также более популярны в среде городского населения, чем сельского. В то же время нельзя не отметить противоречивость ценностных ориентаций как отражение определенного ценностного хаоса, порожденного кризисной ситуацией. Она проявляется, например, в том, что среди признающих частную собственность в качестве условия успешного развития своего народа немало тех, кто негативно относится к предпринимательству и бизнесу в его нынешнем варианте, выступает за регулируемый рынок или даже возврат к плановой экономике, а также за государственный патернализм в решении вопросов трудоустройства и создания для людей достойных условий жизни. Эта противоречивость в большей степени характерна для молодежи.

Но самое важное состоит в том, что западные ценности ни для одного из обследуемых этносов не являются преобладающими. Как было показано, большинство населения отмечают преимущества коллективистских начал жизни над индивидуалистическими, высказывая предпочтения коллективной собственности перед частной, чувству коллективизма и взаимопомощи как фактора развития своего этноса перед индивидуализмом, личной деловитости, обеспечению общего порядка — перед расширением личных свобод граждан. Представители всех обследуемых народов социальную заботу государства предпочитают личной предприимчивости, постоянство и устойчивость — переменам и новизне, регулируемый рынок — свободной конкуренции и плановой экономике, а предпринимательство и бизнес большинство из них оценили как фактор разъединения своих этносов.

Все перечисленные преобладающие ориентации характеризуют типично восточные ценности. Как показывает более тонкий анализ, последовательных сторонников либерально-рыночных ценностей еще меньше, чем при ответе на прямые вопросы, отраженные в таблицах. Достаточно сказать, что всего 98 человек из 2210 опрошенных являются сторонниками сразу всех значимых либеральных ориентаций в рамках рассматриваемых дихотомий — стоят за частную собственность, свободный рынок и конкуренцию, личную инициативу, деловитость, свободу личности и индивидуализм, ограничение функций государства принятием справедливых законов, а также положительно оценивают роль предпринимателей в консолидации того или иного народа. Причем, среди хакасов, тувинцев, алтайцев и казахов таковых всего 3,7 %, а среди русских в Хакасии, Туве и Алтае — 5%.

Интересно, что в современных условиях большинство респондентов во всех этнических группах считают приоритетным развитие сельского хозяйства по сравнению с развитием промышленности. Чем это можно объяснить? Во-первых, сельское и промысловое хозяйство, а значит, и село в целом больше всего пострадали от современных реформ, поэтому нуждаются в восстановлении и особой поддержке. Во-вторых, абсолютное большинство опрошенных убеждены в том, что в современных условиях каждый человек должен осознавать свою национальную принадлежность, знать язык и культуру своего народа, а сельский образ жизни для этого создает больше возможностей, чем городской. Очевидно, население понимает значение села для сохранения этнокультурного многообразия.

Следует обратить внимание на единодушие представителей разных этносов — славян и тюрков — по всем сформулированным вопросам. Заметные расхождения касаются только мнений о представительстве этносов в органах власти. Русские во всех обследованных республиках высказываются более индифферентно: 70–76% из них считают, что национальность людей в органах власти не имеет особого значения. Значительная часть хакасов, тувинцев и алтайцев (соответственно 60, 41 и 43%) придерживаются иного мнения, полагая, что в органах власти должно быть представлено больше людей их национальности, так как они, на их взгляд, могут лучше позаботиться о своем народе. Впрочем, 24–29% русских, предпочитающих видеть в органах власти представителей именно своей национальности, можно рассматривать как относительно высокий уровень, свидетельствующий об определенной неудовлетворенности их своим положением в национальных республиках Сибири. Еще несколько лет назад исследования фиксировали гораздо меньший процент русских, думающих подобным образом. Данный факт свидетельствует о том, что в отношениях между представителями титульных и нетитульных этносов по рассматриваемому вопросу складывается напряженная ситуация.

Итак, несмотря на определенное распространение у представителей разных этносов Сибири ценностей западной цивилизации, для абсолютного большинства населения они не являются значимыми. Менталитет сибирских народов характеризуется чертами, доминирующими в восточных цивилизациях. Ядро ценностно-мотивационного комплекса составляет установка на повышение благосостояния не с помощью чисто рыночных механизмов, а в рамках устойчивого, сбалансированного развития многоукладной, смешанной экономики под эгидой государства.

Сосуществование в массовом сознании ориентаций на западные и восточные ценности при безусловном приоритете вторых выражает синтетический характер евразийского социокультурного типа. Конкретные комбинации ценностных ориентаций, конституирующие евразийский социокультурный тип нуждаются в специальном эмпирическом выделении и дальнейшем исследовании. Показательно, что столетия «рецидивирующей» в России вестернизации не привели к утверждению в массовом сознании населения Сибири примата европейских ценностей. Последние получили большее распространение в «верхах» русской культуры, тогда как структуры массовой практики столь же устойчиво воспроизводят традиционные для культур данного региона ориентации.

 

Пути развития
Алтае-Саянской горной области.
Социально-политические
и экологические проблемы

С.П. Суразакова,

Горно-Алтайский филиал

Фонд «Алтай — 21 век»

Бюджет Республики Алтай на 2005 год^1[14] составил 4723262 тыс. руб. Стоимость строительства в текущих ценах составляет 4061,1 млн. руб., а в прогнозных — 4834,0 млн. руб. Иными словами, вложения в строительство Алтайской ГЭС сопоставимы с годовым бюджетом Республики Алтай.

Распределение вложений по годам (согласно данным Заключения государственной экологической экспертизы^2[15]) в прогнозных ценах выглядит следующими образом: 1-й год — 16,6%, 2-й год — 37,2% и 3-й год — 46,6%. Правда, в итоге получится не 100%, а на 0,4% больше. Это, увы, не единственная небрежность в проекте Алтайской ГЭС.

Можно бесконечно долго и много говорить о благах, которые, может быть, принесет строительство, но если уж есть желание у кого-то вложить в экономику республики средства, сравнимые с ее годовым бюджетом, то может быть целесообразнее сделать это более эффективно и более экологически безопасно?

Однако начнем с вопроса экономической эффективности плотинных ГЭС в принципе. В этом отношении накоплен уже достаточно большой опыт. Сразу же сделаем оговорку: у сторонников строительства, естественно, в арсенале есть множество доводов «за», и на каждый аргумент против плотины будет предложен аргумент за нее. Но речь идет о том, чтобы, во-первых, не питать иллюзий и не игнорировать явные отрицательные стороны возведения плотинных ГЭС, а во-вторых, быть дальновиднее и позаботиться не только о выгодах, которые, может быть, получат живущие ныне, но и о более отдаленных последствиях — чтобы и после нас росла трава…