Аммиан фон Бек Гунны Трилогия: книга III аттила – хан гуннов

12.Умеют ли гунны строить?

В сопровождении охранной полусотни сабиров и полусотни хуннагуров, над всеми которыми начальствовал уже вернувшийся, выполнив ханское задание, молодой каринжи Стака, туменбаши сенгир Аттила двигался верхом по северному берегу Дуная в чудный солнечный день в сторону захода солнца. Третью ночевку было решено сделать возле местечка Железные Ворота, там, где могучая река с шумом вытекает из сжатых пологими каменистыми откосами невысоких южнокарпатских предгорий. Это были владения племени старших родственников садагаров. И оно держало в этом местечке постоялый двор под названием Тассарай¹²⁵. Уже на дальнем подходе к Тассараю караван с купцами и погонщиками встречали служители этого заведения. Они обычно приветствовали караванщиков, помогали им погонять вьючных животных и получали заказ: на необходимое количество келий, на корм для животных, на еду для гостей в большой приемной зале и на еду-нару для дальнейшего пути. (Хан Аттила зацокал одобрительно языком, он вспомнил, что остготы также переняли это гуннское слово «нара»¹²⁶ и называют так сейчас всякий запас еды, а не только провиант нукера¹²⁷). Потом один из встречающих служителей верхом мчался, сломя голову, назад, чтобы подготовиться к достойному приему подходящего каравана. Кроме того, в каждом таком постоялом дворе, расплодившихся на гуннских степных просторах, как грибы-атсы после весеннего дождя, имеются так называемые ямы¹²⁸, где можно поменять уставших грузовых верблюдов, лошадей, мулов и ослов на свежих. Но обычно меняют своих обессилевших караванных вьючных животных на свежих только те купцы и караванщики, которые имеют большую спешку, чтобы вовремя успеть на какой-либо рынок и не потерять хорошую цену товара.

Караван-сарай Тассарай, немалых размеров, стоит наполовину встроенный в безветренную и солнечную восточную сторону холма. На южном склоне мирно пасется небольшой косяк дойных кобылиц под присмотром одного конного пастуха в бросающемся издали в глаза снежнобелом войлочном высоком островерхом колпаке. Завидев приближающуюся верховую группу, он снял свой колпак, водрузил на длинный укурук¹²⁹ и издал приветственный садагарский клич-ураан «Барракельди!»

В сопровождении встречающих гостей: самого хозяина постоялого двора еще нестарого садагара и трех прислужников – новоприбывшая сотня во главе с ханом восточного крыла Аттилой въехала в просторный, выложенный плоским камнем двор Тассарая. Из большого помещения караван-сарая, служащего залой для приема и кормления постояльцев, вели в два противоположных конца два узких длинных темных коридора, вдоль обеих сторон которых были расположены кельи разного размера. Сенгир Аттила занял самую большую из них. Огляделся: неширокое и невысокое окно, затянутое прозрачной рыбьей кожей; деревянная лежанка на треть помещения, расстеленные белые кошмы и кожаные подушки на ней, каменный пол, в переднем углу на полу медные тазик и кувшин для омовения рук, в обеих боковых стенах глубокие ниши для складывания личных вещей. И что самое важное, по стенам кельи тянутся керамические трубы для отапливания и согревания помещения зимой горячим воздухом. Хан Аттила довольный хмыкнул: ведь быстро научились гунны румийским премудростям, улучшающим человеческое существование! Когда же он, разложив в строгом порядке свои вещи и хоржуны, вернулся в большую приемную гостевую залу, то теперь уже он осмотрел это помещение другими глазами. Здесь было светло, дневной свет падал из высоких круглых купольных окон, также затянутых прозрачной рыбьей шкурой. С четырех сторон стены этого гостевого помещения были выложены из круглого камня в форме стрельчатых сводов, по верхней части у потолка они были покрыты несложным разноцветным, пропорционально расположенным орнаментом. В стене-своде, напротив входной двери, вмонтирована высокая и глубокая печь-кимеге, где на большом и пышущем огне – очоке на вертеле обжаривается целиком большой дикий вепрь-каман. В зале расставлено с десяток массивных, почерневших от времени тяжелых дубовых столов и с обеих сторон к ним приставлены такие же скамьи; за один такой стол может свободно разместиться один воинский десяток. «Научились наши степные племена сооружать каменные постройки, -подумал молодой сенгир-хан, – хотя и раньше мы, гунны, всегда умели строить деревянные юрты, дома и куриены».

В те молодые аманатские годы, когда девятнадцатилетний гунн Аттила и его ровесник вандал Гейзерих, уже помытые, обстриженные и одетые в легионерскую униформу, стояли по стойке смирно перед своим прямым начальником легатом-аристократом Флавием Аэцием в воинском лагере под городом Диводуром в Северной Галлии, то они еще не знали, что быть солдатом румийских войск – это означает не только уметь хорошо воевать и мужественно биться с неприятелем, но и быть отменным строителем.

Когорта 136-го конно-штурмового вспомогательного легиона, где служили оба аманата, состояла из шести центурий, в каждой из них было по 80 воинов, центурией командовал центурион. Три центурии когорты являлись катапультными и обслуживали боевые машины, метающие огромные валуны и камни против городских стен и ворот. Другие же три центурии должны были врываться в проломленные укрепления и захватывать штурмом плацдарм до подхода остальных румийских войск, они были собственно штурмовыми. Двое аманатов: тайчи Аттила и кунингаз¹³⁰ Гейзерих – попали в новообразуемый легион именно в штурмовую центурию.

Их центурия состояла из 10 контуберий, в каждой было по восемь солдат. Эти воины спали в общем кожаном алачуге, вмещающем ровно восемь человек. Поскольку легион только формировался, то командиры контуберий еще не были назначены. Легат устроил воинские состязания для избрания младших начальников – контуберналиев. Из восьми молодых людей, спящих в одной палатке, соревнования в конной джигитовке, рубке лозы и в греко-румийской борьбе выиграл мускулистый и физически сильный молодой гунн Аттила. Он только не смог победить в метании копья, ведь не приучены степные воины к этому, они употребляют копья с широким лезвием-острием только для ближнего боя, для стремительной атаки и для неожиданного прорыва, но никак не для бросания во врага.

К вечеру блистательный и надменный легат Аэций повел всех шестьдесят новоизбранных контуберналиев катапультно-штурмовой когорты на склад, где румийские чорбачы¹³¹ – каптернамусы стали выдавать им какие-то мирные хозяйственные орудия. А новоиспеченный контуберналий гунн Аттила ожидал, что им будут выдавать боевое оружие и железные доспехи. А вместо этого каждый младший начальник-контуберналий получил по списку: треугольный заступ, совковую лопату, большую грузовую плетеную корзину для перенесения земли, кожаный ремень, железную цепочку, серп, топор и пилу. Подогнали мулов и каждый контуберналий погрузил все это имущество в корзину и на мула и отправился назад в свое подразделение.

Боевое оружие и доспехи им выдали только через три луны. Это было очень трудное и неприятное тапиль¹³². Их учили строить дороги и мосты. До сих пор запало в душу гуннскому туменбаши Аттиле, как, будучи в воинском чине командира контуберии, он стоял в строю вместе с другими такими же контуберналиями когорты перед самим легатом Аэцием и тот давал им развернутое пояснение, указывая рукой на учебный макет среза румийской дороги – страты, которая в высоту достигала почти полтора среднего человеческого роста. Оказывается, сначала полагалось удалить лишнюю землю и сделать нижний слой ровным, на который следовало засыпать песка или известняка и утрамбовывать деревянной колодой с ручками; последнюю необходимо было изготовить на месте. Вторым слоем служил булыжник величиной с кулак, для верности засыпавшийся известью или глиной. В качестве последующего третьего слоя насыпали гравий или песок, разведенный горячей известью, и все это укатывали круглым тяжелым бревном-катком, которое тянули за собой находящиеся сбоку строящейся дороги легионеры. И последний четвертый слой состоял из плоских каменных или же бетонных плит, которые укладывались как бы слегка по наклону от центровой оси, чтобы дождевая вода стекала в канавы по обочинам. Юный контуберналий Аттила долго удивлялся, когда впервые увидел строительный материал бетон: вначале жидкая смесь, а через некоторое время так затвердевает, что ничем уже не разрушишь. И самое сильное изумление он испытал тогда, когда узнал, что гарантийный срок пригодности таких дорожных строений триста румийских лет, это же двенадцать человеческих поколений! «То, что построю я, гунн-хуннагур Аттила, будет еще в пользовании моих правнуков!» – с гордостью констатировал про себя тогда юный гунн – младший начальник над восемью солдатами контуберии западнорумийского 136-го конно-штурмового легиона.

И вот сейчас хан восточного гуннского крыла с удовлетворением отмечал про себя, что и гунны научились возводить хорошие, крепкие и основательные сооружения. Вон даже под сводами потолка из окна видны края зеленого шифера, которым крыт караван-сарай. Молодцы гунны-садагары владельцы этого постоялого двора!

И когда через два с половиной года легат Аэций покидал свой пост начальника легиона и уходил на повышение командующим войсками провинции Нарбонская Галлия, то он рекомендовал вместо себя командиром легиона уже старшего центуриона – начальника штурмовой когорты гунна Аттилу. И в пергаменте-представлении на имя главнокомандующего всеми галльскими войсками магистра милиции¹³³ Бонифация среди прочих боевых достоинств кандидата на эту высокую должность начальника румийского легиона, состоявшего из шести с половиной тысяч солдат и офицеров, было также начертано: «Очень хорошо знает строительное дело, лично участвовал в постройках дорог, мостов и крепостных стен».