Публичные пространства современного города

Публичные пространства современного города.

Современные публичные городские пространства - это, в первую очередь, общедоступные площадки, которые адаптированы для совместного времяпрепровождения и взаимодействия горожан, а важнейшим критерием и характеристикой взаимодействия горожан в публичных местах является анонимность. Так можно сформулировать определение публичным пространствам, исходя из рассмотрения публичности, как «социабельности», Ричарда Сеннета и Ирвинга Гомана, делающих акцент на возможности и способах свободного взаимодействия между незнакомыми людьми в рамках публичных пространств¹⁰. То есть, существует большая вероятность столкновения с совершенно иными, отличными по статусу, уровню жизни, взглядам, интересам и другим характеристикам людьми. Ярчайшими примерами таких мест являются городские парки, скверы, торговые центры и кафе, где происходят взаимодействия между чужаками.

Анализ таких публичных городских пространств, а также открытых и общедоступных территорий - это неотъемлемая часть социологических исследований города. Именно публичные площадки, где происходит коммуникация между незнакомцами, способствуют получению исследователями важнейшей информации о самой сути социальных отношений и взаимодействий, имеющих место в конкретной городской ситуации. В социологической теории существует множество концепций и взглядов на изучение публичных городских пространств. Некоторые учёные, такие как Ричард Сеннет, Ирвинг Гофман и Лин Лофланд утверждают, это при их разграничении необходимо использовать дихотомию личное - публичное, подчеркивая самоотчуждение человека в условиях взаимодействия с чужаками в сфере публичного взаимодействия. Другие исследователи, такие как Рэй Ольденбург и Эдвард Соджа, расширяют эту позицию, добавляющие новые переменные, это разделение, наделяя понятие публичности иными смыслами, что способствует наилучшему пониманию социальной активности горожан.

Среди тех учёных, кто чётко разделял городские пространства на приватные и публичные необходимо выделить Ричарда Сеннета, известного историка и социолога, считающегося, на сегодняшний день, одним из наиболее радикальных теоретиков урбанистической культуры и критиком современного капитализма.

Одним из центральных исследовательских интересов Сеннета является город и городская жизнь. Важнейшими составляющими города он считал публичные пространства. Мегаполисы отличаются особым культурным многообразием, динамикой, а также большой плотностью населения, что приводит к тому, что в этих городах всегда есть предпосылки для публичности и коммуникативных актов между различными категориями горожан. В своей книге «Падение публичного человека» он рассматривал городские пространства через призму публичной жизни, четко разграничивая понятия приватного, или как он обозначает - «интимного», и публичного.¹¹

Сеннет писал, что мы воспринимаем са­мо общество как "значимое", только преобразуя его в большую психичес­кую систему, он придавал огромное значение публичности для городской жизни, называя ее целью смешение людей и различных видов детальности. Он с сожалением пишет, о том, что на сегодняшний день, публичная жизнь, в рамках городских пространств, стала предметом формального обяза­тельства. Большая часть жителей города безмолвно соглашаются со всеми нововведениями и действиями государства. Сеннет утверждает, что манеры обще­ния и ритуальные обмены между посторонними друг для друга людьми выглядят фор­мальными и сухими, либо же фальшивыми. Незнакомец уже изначально на уровне подсознания таит для другого горожанина некую угрозу, и лишь малое число людей способно испытывать удовольствие от взаимодействия с чужаками в космополитическом городе. Res publica, как пишет автор, означает те узы общности и взаимных обязательств, которые существуют между горожанами, не связанными семейными или лич­ными отношениями. Он утверждает, что это скорее узы толпы, "народа", государства, неже­ли семейные узы или узы дружбы.

Как и во времена Рима, участие в res publica сегодня чаще всего является чем-то происходящим по инерции и форумы этой публичной жизни, как, например, город, пребывают в со­стоянии упадка.¹² Более того, самость человека (или личность), по мнению Сеннета, стала тяжелой ношей каждого, самопознание, вместо того, чтобы быть сред­ством познания мира, стало целью. Именно по причине того, что люди слишком по­глощены сами собой, им становится трудно понять принцип приватного, чётко разъяснить себе и другим, что есть на самом деле их личность, продемонстрировать себе и другим свой истинный внутренний мир. По мере становления современного урбанистического индивидуализма отдельно взятая личность делалась все более молчаливой. Улицы, кафе, магазины, вокзалы, автобусы и метро оказались такими местами, где в основном обмениваются взглядами, а не словами.¹³ Причина этому, как утверждает автор, таится в том, что чем глубже душа погружается в область приватного, тем менее она раз­вивается, и тем сложнее человеку выражать свои чувства. Публичность теряется своё значение, уступая место «интимности».

Сеннет пишет, о том, что города погружаются в «интимность», хотя должны функционировать как некий форум, то есть должна существовать возможность общения между незнакомцами без необходимости и сближения на личном уровне. Он утверждает, что люди тем более испытывают потребность в общении, чем больше ощутимых преград находится между ними, им нужны особые места в социуме, единственным назначением которых было бы собрать их вместе. Однако, на данном этапе развития общества, эта модель функционирует неправильно, человек в силу своей эгоистичности руководствуется сугубо личными интересами, и ведет себя, как актер, ориентирующийся на ожидаемую реакцию окружающих его людей, сравнивая их со зрителями. Другими словами, с точки зрения Сеннета, публичная жизнь утратила свою значимость в городских пространствах и начинает функционировать, как нечто формальное, отчуждённое, негласное, происходит распространение интимности. Сеннет полагает, что большую роль в этом сыграло появление и распространение торговых центров, офисных небоскрёбов в современных мегаполисах, что способствовало умерщвлению публичных пространств, подразумевающих наличие коммуникаций между незнакомцами, и привело к нежеланию людей взаимодействовать, незнакомцы так и остаются незнакомцами, обмениваясь максимум взглядами, они чужды друг другу. Публичные пространства не функционируют как некий форум, люди не открываются друг другу, а наоборот остерегаются друг друга, сохраняя определенное расстояние.

Идею распространения интимности в крупных городах и сохранения определенной дистанции между горожанами, можно подкрепить примером из работы другого известного социолога - Ирвина Гоффмана, полагавшего, что каждый индивид заинтересован в обладании своим личным пространством, котором он может единолично распоряжаться, и куда другие люди могут вторгаться только при его согласии. Например, каждый человек сохраняет дистанцию с другими людьми по отношению к нему в лифте, а такде имеет исключительное право на перестановки и наведение порядков на письменном столе¹⁴. Продолжая эту идею, Гоффман писал о «территории», которую он называет символическим пространством, способствующим конструированию и сохранению идентичности, необходимой как для представления индивида другим людям, так и его уединения. Таким образом, «территория» единовременно дистанцирует и сближает индивидов, что приводит к тому, что, по мнению Гоффмана, она нуждается в четких ограничениях. Автор строго разделяет личное социальное пространство индивида и его социальное пространство, которое он разделяет с другими, посторонними ему людьми. Гоффман пишет, что в случае нарушения этих границ, индивид должен исправить ситуацию, принеся извинения тому, в чье личное пространство вторгся провинившийся. Таким образом, перед нами предстает всё то же строжайшее разделение социального пространства на личное и публичное, отчуждение индивидов от взаимодействия с чужаками, ограничения импульса действий знаниями о том, что за тобой наблюдают, индивид снова предстает как некий актёр, исполняющий различные ситуативные роли, участвующий в нескольких видах социальных отношений.

Продолжая идеи Ирвина Гофмана о публичных пространствах и видах социальных отношений, чтобы понять, почему дихотомия личное и публичное не подходит для ситуации в современной Москве и нуждается в уточнении, необходимо рассмотреть концепцию американской исследовательницы Лин Лофланд, которая вслед за ним занималась проблемой разграничения городских пространств и видов социальных отношений, которые могут осуществляться внутри этих пространств. В своей работе «Публичная сфера: исследуя сущность городской территории»¹⁵, она попыталась проанализировать и категоризировать «места» в городском пространстве с точки зрения их принадлежности к публичной или частной сферам. Однако Лофланд полагала, что публичная сфера не равна по значению публичным пространствам города, она «состоит из тех мест, где встречающиеся индивиды в большинстве случаев лично не знакомы или знакомы друг с другом только категориально»¹⁶ Лофланд описывает три типа социальных отношений (и соответственно сфер), которые могут существовать в городском пространстве: личные (в семье, среди друзей), категориальные (то есть, люди являются друг для друга «незнакомцами» и могут определить другого только в рамках его профессии или другого вида «неличной идентичности»¹⁷: продавец, покупатель, водитель такси, пассажир и т.д. ) и отношения местно-локальные (parochial¹⁸), т. е. отношения людей, которые знакомы друг с другом, но не так близко и интимно, как в семье, а скорее функционально: это отношения коллег по работе, членов клубов по интересам, соседей и т. п. Таким образом, в теории Лин Лофланд прослеживается всё та же тенденция выстраивать бинарную оппозицию городских пространств, делая ее чуть более разнообразной за счет указания на промежуточный тип отношений, соединяющий функциональность и близость. ¹⁹

На мой взгляд, концепции рассмотренных авторов обладают теоретической недостаточностью - трансформации современного городского пространства не могут быть описаны лишь в рамках предложенной дихотомии. Очевидно, что публичность сегодня может и должна пониматься как множественная. К примеру, в современной Москве увеличиваются городские активности, взаимодействия и коммуникации между чужаками в рамках публичных городских пространств, люди становятся более открытыми, что свидетельствует о необходимости применения теорий, уточняющих определение публичных пространств, отрицающих упадок публичности в условиях современного мегаполиса, сталкивающих понятия массовости и интимности, стирающих ярлык отчужденности с понятия публичности. К таким теориям, прежде всего, можно отнести, концепцию «Третьих Мест» - публичных пространств, где нет отчужденности, которые функционируют как некий форум, где происходит взаимодействие между незнакомцами.

Концепция «Третьих Мест» впервые была представлена в 1989 году, в книге Рея Ольденбурга  «The Great Good Place»²⁰. Основной идеей этой работы, которая прослеживалась на протяжении всей книги, было то, что у каждого человека есть три своих места:

• 
  Первое место – это дом и те люди, с которыми он живет.
  
• 
  Второе место – это офис, работа, то место, где люди проводят большую часть своего времени.
  
• 
  Третье место – это  такое место, которое может сплотить, создать атмосферу взаимодействия, общения и творчества, это место, где люди встречаются, знакомятся, обмениваются своими идеями, узнают что-то новое.
  

Третье место должно всячески способствовать и содействовать расширению круга общения и созданию творческого взаимодействия. Во всех обществах всегда существовали и продолжают существовать по сегодняшний день неофициальные места для встреч, они удовлетворяют важнейшие потребности общества, потребности в неформальном взаимодействии с другими людьми. Рэй Ольденбург в своей книге выделяет ряд характеристик, которыми должно обладать Третье Место²²:

1. 
   Оно должно быть недорогим или совсем бесплатным
   
2. 
   Наличие в нем еды и напитков является важным, но не существенным требованием
   
3. 
   Территориальная доступность третьих мест (шаговая, чтобы людям было удобно посещать данные пространства)
   
4. 
   Привлечение, наличие завсегдатаев, постоянных участников взаимодействия
   
5. 
   Гостеприимство и комфорт
   
6. 
   Возможность встречи старых друзей и приобретения новых²³
   

Проблематика «Третьих Пространств» также являлась предметом пристального внимания других учёных, таких как Бхабха, назвавшей Третьи Места «гибридными пространствами» ²⁴ и представителя Лос-анджелесской социологической школы Эдварда Соджа, который в работе «Третье место»²⁵ пишет, что модернистская пространственность базируется на дуалистической конструкции пространства состоящей из реального (первое пространство) и воображаемого (второе пространство). Он утверждал, что пространства, которые не являются ни реальными, ни воображаемыми, они всегда «реальные-и-воображаемые», и называл их Thirdspace. Это пространство есть, по его мнению, интерактивный и интерзависимый аспект социального пространства.²⁶ Таким образом, еще раз подтверждается то, что Третьи Места, это пространства, которые совмещают не совмещаемые сами по себе, противоречивые, дихотомизируемые пространства. Третьи Пространства становятся новой переменной, которая объединяет в себе первые и вторые места, реальные и воображаемые, или, публичные и личные, расширяя представления о функционировании и использовании публичных городских пространств, делая представление о публичности более сложным и емким.

Рассмотрев применимые к исследованию теории публичных городских пространств, теперь необходимо понять, кто же пользуется этими пространствами, доступны ли они всем или же предназначены для определенных категорий городских жителей в условиях современных московских публичных пространств? Для того, чтобы то понять, необходимо рассмотреть наиболее релевантные вопросу социологические концепции.