Артур Эдвард Уэйт Каббала Анализ содержания

Название этого раздела, очевидно, носит экспериментальный или спекулятивный характер, однако скромные выводы предыдущей книги предлагают достаточные основания для предположения, что вне Сефер Йециры и до начала циркулирования Зогара есть свидетельства существования каббалистического движения и указания на реальные литературные памятники. Само собой разумеется, для естественной истории позднейшей работы исключительно важен сам факт наличия прошлого и предшественников в мире текстов. По самому приемлемому подходу таковыми были различные мидраши, по большей части не сохранившиеся до нашего времени, и вполне резонно полагать, что подобные документы не остались без последствий.

Точно так же Сефер Йецира, как бы ее ни датировали, пользовалась большим авторитетом, и это было почитание такого рода, что неминуемо ведет к появлению литературы. Вместе с тем мы должны с исключительной осторожностью относиться к мнению иных безрассудных авторов, согласно которому существовала якобы непрерывная линия каббалистов, отстаивающих и развивающих одну и ту же традицию со II по XII в. И тем не менее существовала «мистическая литература эпохи гаонов». Каким бы веком мы ни датировали Сефер Йециру в ее нынешнем виде, мы должны считать ее прототипом уже упоминавшегося ранее Алфавита рабби Акивы², предшественницу же Сифры ди-Цниуты, или Книги Сокрытия, самого вызывающего раздела Зогара, следует искать в полной мистических антропоморфизмов Шиур Кома, буквально «Размер высоты» или «Размер тела», иными словами «Описание Тела Бога», развивающую различные антропоморфизмы в Библейских пассажах, где речь идет о членах тела Бога*. Они сохранились всего в двух фрагментах, как принято считать, не позднее VIII в. Впрочем, датировка обоих трактатов весьма приблизительна, хотя нет ни малейшего сомнения, что они относительно древние в плане корневого происхождения. Соотносимы с ними и Большие и Малые Дворцы, или Описание Небесных Дворцов³*, которые наряду с другими памятниками многие современные исследователи не считают каббалистическими, хотя и допускают, что все они способствовали появлению Каббалы⁴.

В соответствии со своей точкой зрения на историю Каббалы, Грец, которого можно по праву считать представителем последовательного и резкого неприятия еврейского мистицизма, датирует происхождение Каббалы X в., тем самым исключая Сефер Йециру из корпуса каббалистической литературы. В этом его, как мы видели, поддерживает Гинсбург⁵, однако тем самым упускается из виду несомненная связь Сефер Йециры с Каббалой в плане языка и построения, даже если она и не может сравниться с высотами и глубинами Зогара. Вместе с тем X в. – это важная веха в еврейской истории и еврейской письменности, потому что в этот период взлет арабской мысли сопровождался аналогичным взлетом еврейской мысли и подчас ею затмевался. Утихли на время гонения на евреев; раввинистические академии на Востоке процветали, а на Западе кровопролитная борьба между христианами и мусульманами давала временную передышку сынам Изгнания. До этого, в период с VI до X в., еврейской литературы практически не существует. Террор и угроза истребления привели к окончательному закреплению канонических Талмудов, и история еврейства превратилась в историю отчаянной борьбы за выживание. Некоторые случайные центры существовали во времена персидского владычества, но по-настоящему светильник израильского гения ярко воссиял в мусульманской Испании. С этого периода вплоть до XIII в. Испания стала для евреев второй Палестиной; здесь под толерантным и просвещенным правлением испанских халифов евреи нашли временное убежище, и этот край сделался не менее дорогим сердцу еврея, чем Земля обетованная. Монпелье во Франции и Солерно в Италии славились своими еврейскими учеными школами, но школы Севильи затмили и те и другие. Испания оказалась благодатной почвой для каббалистической литературы, и следы эзотерической традиции в период между эпохой, произведшей на свет Книгу Творения, и эпохой Книги Сияния следует искать главным образом там, хотя в XII в. кое-что обнаруживается в Южной Франции, а еще раньше у Гая Гаона, ученого раввина, творившего в Вавилонии у границ Каспия в XI в.⁶*

Здесь не место и, наверное, нет смысла приводить библиографический список, да и имеющиеся в нашем распоряжении материалы не настолько обширны; они преимущественно служат для коррекции фальшивых и чрезмерно окрашенных эмоциями оценок пресловутой каббалистической традиции. Вот имена ведущих деятелей интересующего нас периода:

1. Рабби Элиэзер бен Гиркан; приписываемая ему мистическая система в том виде, в каком она изложена в его Пиркей = Capitula**, связана, с одной стороны, с Сефер Йецирой, а с другой – с зогарическим учением⁷. Здесь говорится, что Бог существовал до Сотворения мира один со Своим Неизреченным Именем; затем создал до видимого мира Тору, или Закон вместе с Престолом Славы, Именем Мессии, Раем, Адом и Храмом Иерусалима, то есть прообразом, или архетипом земного Храма; после этого Он сотворил мир посредством десяти речений. С этим мидрашем, возможно, связан древний Мидраш Когена⁸, в котором Тора осмысливается как основание мироздания и залог его стабильности. Остается гадать, младше эти тексты или старше Сефер Йециры.

2. Гаон рабби Саадия бен Йосеф (род. ок. 892, ум. ок. 942), глава персидской академии в Суре, автор комментариев на Сефер Йециру, сохранившихся в Бодлианской библиотеке и лишь недавно изданных во Франции, как увидим в третьем разделе этой книги.

3. Рабби Ибн-Юсуф Хасдай, испанский врач, умерший в Кордове между 970 и 990 гг., был князем Изгнания и временным главой евреев этого города. Был также главным визирем при двух халифах. Что касается его ученой деятельности, то считается, что он связывал школу Гая Гаона со школой Ибн Гвироля, что невозможно, поскольку Гвироль жил значительно позднее.

4. Гаон рабби Ширира – иначе Ширира бен Ханина, глава академии Перруц Сиббур⁹ в окрестностях Вавилона, знаменит не столько каббалистическими познаниями, сколько яростными нападками на христианство. Однако Нахманид¹⁰ приводит его критические высказывания об «Устроении небесных дворцов»¹¹, вернее, о его фрагментах в книге, известной также под названием «Размеры высоты», называемой по-другому «Описание Тела Бога», отражающие каббалистические познания рабби Шириры и выдвигающие ту антитезу антропоморфизму, присущему этим произведениям ранней еврейской мистики, которая стала, как уже упоминалось, ключевой для высокой Каббалы. «Боже упаси, – восклицает он, – чтобы человек говорил о Творце так, как если бы у Него были телесные члены и размеры!» Этого рабби по повелению Кадера, халифа из династии Аббасидов, лишили всех богатств и повесили.

5. Гаон рав Гай, сын и преемник рабби Шириры на посту главы Вавилонской академии Сиббур; ему тоже приписывают комментарий к Сефер Йецире, о котором мы еще будем говорить в своем месте. Толкование снов входило в повседневные занятия еврейских академий, и благодаря высокому мастерству и надежности результатов ученые раввины пользовались особым покровительством и благоволением халифов. Раву Гаю приписывают трактат об искусстве толкования снов; он был издан в Венеции¹². Помимо приписываемого ему толкования на Книгу Творения, в его объемистых писаниях немало каббалистических ссылок, особенно в книге, озаглавленной «Глас Господа в силе». Здесь достаточно будет упомянуть среди прочих доктрину соответствий, доктрину о человеке как микрокосме и любопытную теорию мистического созерцания.

Рав Гай пользовался огромным влиянием и впоследствии стал главой академии Пумбадита под Багдадом. Умер в 1038 г.

6. Соломон бен Йегуда Ибн Гвироль* (латинизированное имя Авицеброн, Авицеброль) – выдающийся философ, поэт и знаток Каббалы, современник знаменитого Нагрилы.

7. Рабби Авраам бен Давид или бен Диор ха-Леви (ум. ок. 1180) – величайший защитник ортодоксального иудаизма XII в., также включен в каббалистическую цепь. Еще его называют испанским астрономом, историком и философом.

8. Моше ибн Иаков бен Эзра¹³, один из величайших представителей еврейства своего времени, был родом из Гранады, и расцвет его деятельности приходится на начало XII в. Его книга, озаглавленная «Сад ароматов», свидетельствует о связи с идеями Гвироля, однако, судя по его «Толкованию на Исайю», он во многом не соглашался с этим выдающимся ученым. Баснаж утверждает, что он не отвергал Каббалу, хотя знал о ее слабых сторонах, почему и не хотел, чтобы его имя связывали с современными ему писателями¹⁴. Он писал о Божественных Именах и о мистических свойствах чисел в связи с ними.

9. Имена Иуды Галлеви (ум. после 1140), который в книге, озаглавленной «Кузари», ссылается на Сефер Йециру, Иакова Назира (вторая половина XII столетия), Соломона Зархи, рабби Авраама бен Давида младшего, вводят нас в XIII в. и эпоху а) Маймонида, о котором говорили, основываясь главным образом на авторитете рабби Аюма, что в преклонном возрасте он стал каббалистом, но в любом случае его имя связывают с этим явлением; он, несомненно, был хорошо знаком, по крайней мере, с двоякой мистической традицией – мистикой Творения и мистикой Колесницы; б) рабби Авраама Абулафии¹⁵, писавшего о Тетраграмматоне, мистике Букв и Чисел и тайнах Торы, но его труды не публиковались¹⁶. Абулафия пытался соединить мистическую теорию и практику, но он был отчаянным авантюристом с мессианскими идеями, на которых мы здесь не будем останавливаться. Надо заметить к тому же, что в его взглядах просматриваются христианские тенденции.

Сторонники аутентичности каббалистической Традиции находят у всех этих писателей и известных исторических личностей подтверждения своим взглядам, тем самым лишь усугубляя путаницу. Возьмем, к примеру, тот же трактат рабби Авраама бен Давида ха-Леви, одно только название которого может завести неопытного исследователя неведомо в какие дебри. А звучит оно так: Седер ха-Каббалах, Устои Предания (Традиции)¹⁷. Из всех этих произведений данный трактат менее всего может быть отнесен к разряду мистических, и, хотя я назвал его автора великим апологетом ортодоксального иудаизма, в нем сильны дрожжи аристотелизма. Поводом для написания этого трактата послужила саддукейская ересь, пустившая корни в Кастилии и Лионе; заявила она о себе в книге Абу Алфрага, утверждавшего, что истинную синагогу можно найти только в среде саддукеев. Седер ха-Каббалах отстаивает право ортодоксального иудаизма на авторитетность в силу законной преемственности и универсальности, как общины истинного учения среди всех синагог. В трактате охвачена вся история еврейской церкви и увековечения Моисеева учения, каковое и есть предание, или традиция, названная в заглавии¹⁸. Труд Авраама бен Давида ха-Леви гораздо значительнее повода, вызвавшего его создание. Евреи расходились по многим вопросам, среди которых претензии саддукеев были далеко не самыми важными. Главное разделение того времени, существенное для нашего исследования, пролегало между учеными евреями, усвоившими принципы Аристотеля, и теми, кто изо всех сил сопротивлялся любым новшествам. На стороне первых, несомненно, были просвещение и культура; на другой чаше весов были очарование необузданного наития и подчас высочайшие вспышки мистического прозрения – словом, все то, что у нас ассоциируется с идеалом раввинистического Израиля. Величайшие имена были и на той, и на другой стороне. Что касается основной массы, то влияние рабби Авраама бен Давида и его трактата было огромное. Современник рабби Авраама рабби Моше Маймонид, переживший его на четверть века, почитался своими поклонниками как «избранник рода человеческого»; обыгрывая его имя, говорили: «от Моше до Моше не было равных Моше».

Противную партию в известной степени представлял Авицеброн, и те, кто утверждает, что Зогар воплотил в себе Традицию предыдущих столетий, опираются в своем мнении на писания этого поэта и философа. Однако и здесь немало путаницы. С одной стороны, система Авицеброна носит немало признаков влияния Аристотеля; с другой стороны, считалось, что у Маймонида есть много общего с Авицеброном, хотя он и не был знаком с его произведениями, а в шедевре тадмудического еврея из Кордовы, озаглавленном «Путеводитель растерянных», есть немало доказательств его симпатии к доктринам, которые, безусловно, присущи спекулятивной Каббале¹⁹. Вообще, все те, кто стремился привнести аристотелевские принципы в еврейскую философию, относились именно к той школе, которая впоследствии встала в оппозицию к Зогару²⁰, как, например, Йосеф бен Авраам ибн Ваккар из Толедо, живший в начале XIV в.²¹, а те, кто принял Зогар, принадлежали к школе, связанной с именем Авицеброна, среди них – рабби Авраам бен Давид из Поскьера, которому одно из направлений в современных исследованиях каббалистики приписывает изобретение Каббалы, и рабби Исаак Слепой (ум. ок. 1219) со своим учеником Азриэлем, или Езрой, которому Гинсбург приписывает альтернативное изобретение²². Каббалистические интересы этой школы не подлежат сомнению; в ней Сефер Йецира была оценена исключительно высоко, и в лоне этой школы было создано одно из важнейших толкований на эту книгу.

Когда мы исследуем роль Авицеброна в каббалистическом движении, нас не должны обескураживать ученые вроде Исаака Майера, которые явно преувеличивают его вовлеченность в Каббалу. Правда, налицо неотъемлемые от еврейской мистики учения о непостижимости Бога, о посредниках между Богом и универсумом, об эманации мира и даже об универсальном знании, присущем предсуществующей душе человека. Однако в теософе XII в. нам хотелось бы обнаружить не просто указания на связь с теологией Сефер Йециры, системой сфирот и их соответствий и т. п., а, скажем, четко выраженный след типично зогарической доктрины Шхины. Первые две достаточно типичны для своего времени, а вот последняя встречается не так часто. Остается, конечно, достаточно оснований, если не прямых доказательств, позволяющих включить Ибн Гвироля в число предтеч зогарической Каббалы, почему мы считаем оправданным желание закончить эту главу кратким очерком жизни и деятельности этого писателя.

В эпоху, когда арабское поэтическое воображение привнесло свой особый колорит в романтическую литературу Западной Европы, схоластическая философия и теология также были окрашены арабской мыслью; но поскольку, с одной стороны, происхождение этого влияния не всегда правильно осознавалось, постольку, с другой стороны, эти влияния приписывались арабским источникам, которые на самом деле были еврейского происхождения и исходили от испанских евреев, живших на Пиренейском полуострове под владычеством мусульманских халифов. Речь прежде всего идет о знаменитом Авицеброне; то, что это Соломон бен Иегуда Ибн Гвироль, еврей из Кордовы, лишь в начале XIX в. доказал Мунк²³. Его главный философский трактат «Источник жизни» был широко распространен в латинском переводе, как считается, середины XII в. На него ссылаются и Альберт Великий, и святой Фома Аквинский, и Дунс Скотт, и его считали суммой философии XIII столетия. По Ренану, Авицеброн заложил основы школы арабской философии в Испании. Он писал философские произведения на арабском, а стихи на иврите; евреи высоко ценили его поэзию, но его философская спекуляция не почиталась в среде ученых раввинов; христианские схоластики обсуждали его философские взгляды, но ничего не ведали о его поэтическом творчестве. Одни восхищались им как поэтом, другие превозносили его как мыслителя. Номиналисты опровергали его идеи; реалисты вроде Дунса Скотта приписывали ему их опровержения; хотя он, как полагают, оказал влияние на мистиков Средневековья, Парижский университет осудил его в период появления Зогара на том основании, что он симпатизировал Аристотелю. Когда о себе заявила школа Аверроэса, философы этой школы ничего не знали о нем; позже он не был известен Маймониду; ничего не слышал о нем и энциклопедист Пико делла Мирандола; и можно сказать, что на пороге Реформации память о нем была почти окончательно истреблена на костре Джордано Бруно.

Авицеброн родился около 1021 г. в Малаге; образование получил в Сарагосском университете и ушел из жизни в Валенсии в 1070 г. Ему покровительствовал Нагдила – то есть Шмуэль ха-Леви бен Йосеф Ибн Нагрела – князь Изгнания, бывший первым визирем Испании в халифате Хабуса. Нагдила был центральной и влиятельнейшей фигурой еврейской учености в этой стране; считается, что именно от него Авицеброн получил знание о священной древнееврейской традиции в то время, когда Зогар и литература этого круга еще только формировались. Во всяком случае, не приходится сомневаться, что многие концепции и система, воплощенная в этой литературе, обнаруживается в его произведениях, особенно в «Источнике жизни» и «Венце Царства». «Источник жизни» считается первым произведением, в котором говорится о «секретах спекулятивной Каббалы»²⁴. «Венец Царства», написанный на закате жизни, представляет собой гимн, «превозносящий Единого и Истинного Бога и чудеса Его творения».

Существование зогарической традиции до Моше де Леона, человека, якобы создавшего фальшивку Зогара, подтверждается, помимо других свидетельств, произведениями этого испанского еврея, а то, что он был знаком с Книгой Творения, неоспоримо. Во второй книге и двадцать втором разделе его «Источника жизни» есть такой пассаж: «Посему говорят, что создание мира было совершено начертанием чисел и букв в воздухе», что полностью соответствует основной теме этого каббалистического трактата. Схема из Тридцати двух путей из Книги Творения является темой одной из его поэм. Нельзя в точности определить, черпали ли позднейшие каббалисты из Авицеброна, или и он и они обращались к общему источнику, хотя, вспомнив о безразличии евреев к его философским произведениям и о вероятном существовании огромной массы эзотерической традиции, не приходится сомневаться, в каком направлении следует искать²⁵.

Связь Авицеброна и Каббалы не лежит на поверхности в «Источнике жизни», чтобы привлечь внимание ученых вроде Эрнеста Ренана: если одни критики Каббалы относят развиваемую в нем систему к доктрине десяти сфирот, другие считают, что она основывается на десяти категориях Аристотеля, и видят в ней пантеизм, аналогичный пантеизму ранних реалистов²⁶. «С одной стороны, – пишет Ренан, – его применение перипатетических принципов к Моисееву вероучению обеспокоило богословов; с другой – его уступки ортодоксии в вопросе о творении и свободной воле Творца не удовлетворяли крайних евреев-перипатетиков». О связях Гвироля с Каббалой Ренан, как уже говорилось выше, либо ничего не знал, либо он их игнорировал.

Объективный анализ «Источника жизни» делает панетеизм Гвироля менее явным, чем его переклички с каббалистическими идеями. Отнюдь не отождествляя универсум и Бога, «Источник» выстраивает достаточно четкое их противопоставление. Дабы преодолеть эту бездну и попытаться помыслить, что одно получает бытие от другого, автор высказывает предположение о девяти посредниках плюс Божественная Воля, «коей Абсолютно Сущий, который выше числа» «скреплен со Своей материальной вселенной». Аналогии этой концепции с учением о сфирот слишком очевидны и не требуют доказательств, даже если беспристрастный анализ подводит нас к выводу о том, что лицо у философии Гвироля скорее греческое, чем еврейское. Ясно, по крайней мере, что Fons Vitae, построенный на манер диалогов Платона, сильно окрашен эллинской мыслью.

Современная иудаика выделяет три главные школы, ведущие к зогарической Каббале, а именно: а) школа рабби Ицхака Слепого, к которой принадлеждит Азриэль (из Героны. – Пер.) с его знаменитым толкованием на Сефер Йециру; б) школа рабби Элеазара (бен Йегуда) из Вормса, интересы которого были скорее теургического характера; и в) школа Абулафии, в известном смысле объединяющая первые две и для единения с Богом использовавшая теургические формулы в сочетании с созерцанием, – иначе говоря, практиковала экстериоризацию мысленных образов для достижения одной цели: обрести внутреннее видение и выйти за пределы всех мыслимых форм.

2 Существует два варианта, из которых А старше, по мнению Йеллинека, но младше, по мнению Греца. Третий мидраш об украшении букв также приписывают рабби Акиве.

* См.: Шолем Г. Указ. соч. Гл. II: Мистика Меркавы и еврейский гностицизм. Раздел 6. С. 100–104.

* Не путать с произведением, упоминаемым Бартолоччи и приписываемым им рабби Элиэзеру, посвященным измерениям земного Храма. В трактате Пирке Халкут, иначе Пирке Меркава, есть рассказ о семи небесных Храмах, или Дворцах, которые должны посетить последовательно избранные, прежде чем вступить в сферу Священной Колесницы. Это, по-видимому, стадии экстатического состояния и видения. Ср. Дворцы (или чертоги) Зогара.

* В кн.: Тантлевский И.Р. Книги Еноха. М.; Иерусалим, 2000. Раздел: Еврейская Книга Еноха, или Книга Небесных Дворцов. С. 161– 174. Там же содержится перевод краткой версии Сефер Йециры.

4 «Вследствие тяжелого положения, – говорит Гинсбург, – в которое они ставили евреев в Южной Франции и в Каталонии, верящих в них не менее, чем в Библию, и вынужденных разработать систему, на основании которой они могли бы объяснять странные описания Божества и устройство небес, излагаемые в этих агадических писаниях». Конечно, надо со всей определенностью заметить, что один дух диктовал главные трактаты каббалистической ориентации, предшествовавшие Зогару.

5 Kitto. Cyclopaedia. 3-d ed. S. v. Kabbalah.

6 По преданию, Гай Гаон умер в 1038 г. Гаонами называли глав двух еврейских академий в Вавилоне.

* Г а о н ы – великие учители Израиля периода Изгнания, возглавлявшие так называемые еврейские академии в Вавилонии и Сирии.

** Части или главы (лат.).

7 Первое издание вышло в Венеции в 1544 г., а латинский перевод появился в Лейдене ровно через сто лет. Считается, что Пиркей (мидраш Пиркей-бен-Элиэзер. – Пер.) был написан вскоре после 833 г.

8 Мидраш Коген = מרדש כוגן = Expositio Stabiliens. См.: Притч., 3: 19. Это первый трактат в сборнике, озаглавленном Арзе Леванон = Cedri Libani. См.: Пс., 104: 16 (Русская синодальная Библия – Пс., 103: 15. – Пер.). Издан в Венеции в 1601 г.

9 Или Пумбадита, по мнению некоторых авторитетных ученых, в том числе Греца. По преданию, он дожил до ста лет и умер около 1000 г.

10 В своем комментарии Торы.

11 Приписываемое рабби Ишмаэлю, вероятно тому мудрецу, чьи высказывания приводятся в Талмуде.

12 Bartolocci. Bibliotheca Magna Rabbinica. Vol. II. P. 387.

* Эта транскрипция сейчас более принята, чем прежняя Ибн Гебироль.

13 См.: Essay of the Writings of Ibn Ezra в Transactions of the Society of Hebrew Literature.

14 В качестве обоснования этого мнения Баснаж приводит переписку Скиннера (Skinner) и Ашера (Usher), однако все они не в ладах с важнейшими фактами истории и литературы Каббалы. У Греца есть замечательный очерк об Ибн Эзре, однако следует заметить, что он ничего не говорит о перекличках его идей с Каббалой.

15 См.: Frankel. Monashrift fur Geschichte und Weissenschaft des Judenthums. Vol. V. P. 27. Leipsic, 1856. Грец в своем пространном очерке об Абулафии пользуется случаем осмеять интеллектуальное убожество Каббалы.

16 В числе его произведений также «Источник Живых вод», латинская версия которого есть в Ватикане. Грец говорит о двадцати наименованиях его трудов; Бартолоччи известны только три.

17 Это прототип многих последующих писаний, например трактата Гедалии «Цепь Каббалы», Сефер Йохасин (Книга родословий (генеалогий) Авраама Закуто, связываемого преданием с Зогаром, и, наконец, «Цемах Давид» = Germen Davidis («Семя Давидово»), о котором уже шла речь. Последний принадлежит перу рабби Давида Ганца; это трактат о священной и профанной истории от начала мира.

18 Bartolocci. Bibliotheca Magna Rabbinica. Vol. I. P. 18 et seq.

19 Вместе с тем нет ни малейшего основания считать вслед за Исааком Майером, будто Маймонид был знаком с Зогаром. Напротив, скорей можно согласиться с предположением С. Мунка, согласно которому Зогар цитирует, вернее, заимствует у Маймонида. См.: Melanges, &c. P. 278. К перекличкам Зогара с Маймонидом можно отнести признание последним 1) наличия сокровенного смысла в Писании; 2) непостижимости Божественной природы; 3) понимание универсума как органического целого. Интересующийся может заглянуть в полезную Notice sur la Cabale des Hebreux с предисловием шевалье Драха ко второму тому его Harmony between the Church and the Synagogue, о которой уже шла речь. Он утверждает: 1) что там, где Buxtorf предполагает, что Талмуд (трактат Рош-Хашана) наделяет Каббалу равным авторитетом как текст Моисея, на самом деле речь идет о духовной власти Синагоги; и 2) что предполагаемое упоминание мистической Каббалы у Маймонида результат неправильного понимания текста (см.: L'Harmonie, II. XVI, XVII, XVIII). Между тем не представляет сомнения, что Маймонид говорит о Потерянной традиции.

20 В котором, однако, Мунк усматривает следы аристотелевских влияний (Melanges. P. 278, 279).

21 См. английский перевод «Еврейской литературы» Штейншнайдера (Jewish Literature. P. 114).

22 В чем буквально следует Грецу.

23 Melange de Philosophie Juive et Arabe. Школа противников Зогара не посчитала открытие Мунка достаточно аргументированным, поскольку его теория происхождения Зогара, по которой источники этого кодекса следует искать в древних мидрашах, не пользовалась у них популярностью и он не считался в их среде persona grata.

24 Здесь некоторая путаница; Сефер Йецира, конечно, спекулятивна по сравнению с так называемой практической Каббалой, которая представляет собой преимущественно творение чудес посредством Божественных Имен.

25 Грец придерживается противоположного взгляда и утверждает, что Каббала множество принципов заимствовала у Ибн Гвироля, впрочем не утруждая себя доказательствами.

26 Природа и имена сфирот будут разъяснены в Книге пятой, § II и III. На данном этапе и относительно последующих предварительных отсылок читатель может обратиться к первым трем иллюстрациям в этом томе.