Божьи генералы-3 Отцы пробуждения Робертс Лиардон Отзывы

С того самого дня Дух Господень всегда был на нем, побуждая и вдохновляя проповедовать Евангелие беднякам.

Джон был восхищен и так сильно вдохновлен полученным опы­том, что с нетерпением ожидал следующей возможности проповедо­вать под открытым небом. Испытав однажды ни с чем не сравнимый трепет "полевого проповедования", Джон понял, что дороги назад для него уже нет. Он обрел благодарных слушателей, и даже несмот­ря на то, что они не всегда понимали его слова, он знал, что они боль­ше всего нуждались именно в том, чем он собирался с ними поде­литься. Говоря словами Бэсила Миллера, биографа Уэсли, "там была толпа людей, на которую провозглашаемое им послание сошло, по­добно ярчайшему свету с небес, и он не мог отказать им в этой воз­можности лично прикоснуться к Христу". С этого момента и прак­тически до самой смерти Джон проповедовал каждому, кто готов был его выслушать, причем делал это не просто ежедневно, но зачастую по три и даже по четыре раза в день. Джон проповедовал везде, где только мог, - в амбарах, на полях, на городских площадях. Когда Дух Святой нисходил на толпы слушателей, они начинали воздавать хва­лу Господу, восклицать от радости и падать на землю, будучи не в си­лах противостоять Божьему Духу. Один из свидетелей тех событий написал следующее:

Богохульники молили о милости; грешники падали ниц, охва­ченные неведомой им ранее глубочайшей верой; даже простые прохожие были сокрушены. Один врач исследовал случай с женщиной, которую он знал не один год. Когда он увидел, как все ее лицо покрылось каплями пота, а тело задрожало, он тот­час понял, что это было не физическим недомоганием, а свиде­тельством работы Духа Божьего.

Подобного рода случаи стали повторяться в Бристоле регулярно - как в общественных зданиях, так и под открытым небом. Люди, чьи глаза открывались на совершенные ими грехи, возносили свои моль­бы к Богу, словно бы находясь на смертном одре. За них молились, и они поднимались с колен, утешенные Богом, своим Спасителем.

Одним из таких людей был ткач Джон Хэйден, известный в горо­де как преданный Богу церковный староста. Услышав о чудесах, происходивших на служениях Джона, он пришел, чтобы увидеть их собственными глазами. Однако собрание не произвело на него осо­бого впечатления. По возвращении домой он принялся убеждать своих друзей в том, что все это обман и заблуждение. На следующий день, сев обедать, он закончил чтение взятой у кого-то проповеди "Спасение верой". Прочитав последнюю строку, он, изменившись в лице, рухнул со стула, затем начал кричать и биться о пол. Свидете­ли произошедшего немедленно позвали на помощь братьев Уэсли, которые не замедлили явиться. К этому моменту дом уже был полон людей. Состояние Хэйдена оставалось неизменным. Его жена сна­чала пыталась выставить всех за двери, но сам Хэйден, видя это, кричал: "Нет, пусть приходят, пусть весь мир видит справедливый суд Божий". Когда в комнату вошел Джон Уэсли, Хэйден тотчас же заявил присутствующим: "Смотрите, это тот, кто, по моему мне­нию, является обманщиком людей. Но Бог овладел мною. Я гово­рил, что это обман; но это не так". Затем он зарычал: "Дьявол! Ты, проклятый дьявол! Да, ты целый легион бесов! Ты не можешь здесь более оставаться. Христос вышвырнет тебя отсюда! Я знаю, что Его труд уже начался. Если хочешь, рви меня на части; но ты не смо­жешь причинить мне никакого зла". Едва вымолвив эти слова, он снова начал биться о землю, тяжело дыша и обливаясь потом. Бра­тья Уэсли и их спутники тут же стали искренне молиться, не оста­навливаясь до тех пор, пока приступы не прекратились и Хэйден не почувствовал облегчение. Вечером того же дня Джон вернулся к Хэйдену и обнаружил, что тот, ослабевший и все еще не способный вымолвить ни слова, был переполнен спокойствием и дарованной ему Святым Духом радостью.

Похожие события стали происходить также в Лондоне и Ньюкасле когда служение Джона распространилось на эти города. Несмот­ря на то, что Джордж и Чарльз были куда более горячими и эмоцио­нальными проповедниками, подобного рода происшествия редко случались во время их собраний. Джон говорил спокойно и сдержан­но, но, казалось, его слова проникали в самое сердце слушателей.

Поскольку сила Божья проявлялась во время этих собраний, про­поведников все чаще начали приглашать помолиться за больных и одержимых. Следующий отрывок из дневника Джона рассказывает об одном таком случае:

Четверг, 25 [октября 1739 года]. Меня попросили помочь одной женщине в Бристоле, которая прошлым вечером почувствовала себя плохо. (Об этом случае я не могу не упомянуть, поскольку сам был его свидетелем.) Она лежала на земле, яростно скреже­ща зубами, а спустя какое-то время громко зарычала. С превели­ким трудом ее удерживали три или четыре человека; особенно же тяжело им приходилось, когда я произносил имя Иисуса. Мы помолились; она немного успокоилась, хотя симптомы и не ис­чезли окончательно.

Вечером, когда меня снова попросили зайти к ней, я не очень- то этого хотел — вернее сказать, боялся, полагая, что вряд ли су­мею ей помочь. (Вот если бы кто-либо сильный в вере похода­тайствовал перед Богом о ее судьбе.) Я открыл свою Библию на следующих словах: "И, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле". Мне стало стыдно, и я немедленно отправился к ней. Еще до того как я вошел в комнату, одержимая начала кричать, затем разразилась каким-то жутким смехом, прерывавшимся страшными богохульствами, которые мне противно было слы­шать. Тот же, кто сверхъестественным образом поселился в ней, на вопрос "Как ты посмел войти в христианку?" ответил: "Она не Христова. Она моя". На вопрос "Разве ты не трепещешь при имени Христа?" не последовало ни слова, но женщина откину­лась назад и вся задрожала. На вопрос "Не думаешь ли ты, что тем самым лишь усиливаешь свое собственное проклятие?" по­слышалось едва уловимое: "Ай!". После чего была излита оче­редная порция проклятий и богохульств.

Когда в комнату вошел мой брат, она завопила: "Проповедник! Полевой проповедник! Я ненавижу полевую проповедь". Это длилось без остановки еще два часа, сопровождаясь шипением и прочими проявлениями сильной антипатии.

Мы покинули ее дом в двенадцать, но в полдень, в пятницу, 26-го, снова были у нее. И Бог показал, что услышал наши мо­литвы. От ее мучений не осталось и следа - она был перепол­нена миром и осознанием того, что сын тьмы оставил ее.

В другом случае Джона пригласили к мужчине, находившемуся на смертном одре:

Среда, 15 [декабря 1742 года]. Я проповедовал в Хорслиапон-Тайн, что в восьми милях от Ньюкасла. Было около двух часов дня. Несмотря на мороз, мы служили на свежем воздухе. Потом я проповедовал вечером и следующим утром. После этого мы решили возвращаться домой, так как за день до этого после по­ездки верхом сильно простудились. Я постепенно шел на по­правку, но здоровье мистера Мейрика только ухудшалось, и в пятницу он слег в постель...

Понедельник, 20. Мы заложили краеугольный камень в фунда­мент дома. Чтобы увидеть это, отовсюду прибыло множество людей, но никто из них не смеялся и не прерывал нас, когда мы славили Бога и молились, чтобы Он благословил дела наших рук. Тем вечером три или четыре раза я был вынужден прервать свою проповедь, чтобы мы могли помолиться и поблагодарить Бога. Когда же я вернулся домой, мне передали слова врача, ко­торый глубоко сомневался в том, что мистер Мейрик доживет до утра. Я подошел к нему, но у него уже даже не прощупывался пульс. Какое-то время он лежал безмолвно и неподвижно, но как только мы обратились к Богу с молитвой (я излагаю голые факты), практически сразу же больной пришел в себя и загово­рил. Итак, многие могут попытаться объяснить это естествен­ными причинами, но лично я могу сказать лишь одно: "Это бы­ло очевидное проявление силы Божьей".

Врач сказал мне, что он ничем больше не может помочь; мистер Мейрик вряд ли доживет до утра. Я поднялся наверх и нашел всех оплакивающими его; его ноги были холодны, и, казалось, душа уже покинула тело. Мы все преклонили колени и воззвали к Богу с воплями и слезами. Мейрик открыл глаза и позвал меня. С это­го самого момента он пошел на поправку, восстанавливая утра­ченные силы до тех пор, пока полностью не выздоровел⁵².

Братьям Уэсли пришлось столкнуться с теми же проблемами, что и современным пятидесятникам и харизматам: как отличить благочес­тивые ощущения милости Божьей от бесовских и эмоциональных проявлений. Нет необходимости говорить, что они действовали, дви­жимые силой Святого Духа, и это помазание, вне всякого сомнения, влияло на их проповеди — а также порой вызывало целый шквал не­довольства и критики.

Уэслианское возрождение прославилось своим шумом и эмоцио­нальным накалом. Его участники стали известны как "шумные мето­дисты", потому что издаваемые ими крики в буквальном смысле пре­рывали проповеди, из-за чего собрания зачастую выглядели хаотич­ными и неуправляемыми. В своих дневниках Джон следующим обра­зом описывает эти собрания:

Суббота, 16 [июня 1739 года]. Мы встретились на Феттер-лэйн, чтобы смириться перед Богом и признать, что Он справедливо лишил нас Своего Духа за множественные случаи нашего неве­рия Ему. Мы раскаялись в том, что нередко огорчали Его свои­ми разделениями, говоря "я Павлов, а я Аполлосов"; тем, что по­лагались на самих себя и собственные труды, вместо того чтобы всецело довериться Христу; тем, что довольствовались малыми ростками святости, тогда как Ему хотелось видеть буйные всхо­ды; и, прежде всего, недооценивая совершаемые Им средь нас дела, приписывая их природе, силе воображения, животным ду­хам и даже действию дьявольских сил. В то время мы видим, что Бог находится посреди нас, как и в самом начале. Некоторые люди падали и простирались ниц прямо на земле. Другие же на­чинали одновременно во весь голос прославлять и благодарить Господа. А многие открыто утверждали, что подобного дня не было с начала этого года.

Один из свидетелей так описал одно из служений 1746 года: "Со­брание, казалось, пребывало в некотором замешательстве и случай­ному свидетелю могло показаться скорее сборищем пьяниц, а не поклоняющихся Богу людей". Один из новообращенных христиан пи­сал: "Я думал, что все они сошли с ума, таких глупцов мне ранее еще не доводилось видеть. Они топали ногами, хлопали в ладоши и тряс­лись, а также стенали и громко кричали". В своей книге "Новые ми­стики" (The New Mystics) Джон Краудер писал, что собравшиеся рас­сматривали громкие крики как одну из форм духовной борьбы, "как акт поклонения, изгонявший дьявола прочь из собрания".

Во время совместных поездок с братом Чарльз начал писать рели­гиозные гимны, основанные на проповедях Джона. Казалось, что Чарльз сочинял новые песни столь же часто, как Джон — новые про­поведи. С полным правом можно утверждать, что Джон обладал да­ром учителя, тогда как Чарльз имел дар псалмопевца. Старший из братьев вводил людей в Божье присутствие через проповеди, млад­ший — через гимны. Чарльз был настолько плодотворен, что менее чем через год опубликовал свой первый песенник, за которым после­довало еще несколько. Вот как однажды сам Джон описал Чарльзу сложившиеся между ними отношения: "В каком-то смысле я являюсь головой, тогда как ты - сердцем нашей работы". Гимны и пропове­ди, составленные братьями Уэсли, стали тем фундаментом, на кото­ром позже были построены все методистские доктрины и религиоз­ная практика. Вскоре братья начали использовать печатный станок, с помощью которого существенно расширили свое служение. Они ста­ли одними из первых проповедников, которые активно выпускали большими тиражами не только печатные проповеди, но также гим­ны, сборники религиозных чтений и даже ежемесячный журнал. Эти нетрадиционные формы изучения Библии и коллективного поклоне­ния оказались столь эффективными, что через них каждый день сот­ни людей приходили к Христу.

Важно отметить, что, несмотря на все попытки Англиканской церкви выставить братьев за двери, Джон и Чарльз никогда не поки­дали этой конфессии. Для них методизм был продолжением англи­канства - даже несмотря на то, что обе доктрины зачастую противо­речили друг другу. Джон, к примеру, никогда не позволял членам своего общества собираться по воскресеньям, опасаясь, как бы эти собрания не заменили для верующих англиканские службы, и доконца своих дней так и не отказался от должности англиканского священника. И хотя отношения братьев Уэсли с Англиканской цер­ковью становились все более и более напряженными, а сами они смотрели исключительно на Бога и в глубь собственных сердец, связь методистов с Англиканской церковью до самой смерти братьев не была официально разорвана ни с той, ни с другой стороны.

В 1740 году Джон Уэсли организовал свой самый первый штаб в зда­нии, в котором ранее находился литейный цех, где изготовлялись артиллерийские орудия. К тому моменту, когда Уэсли приобрел это строение и сделал его первой официальной резиденцией Лондонского методистского общества, оно не использовалось уже двадцать лет и по­тому представляло собой весьма жалкое зрелище. Бывший цех был до­статочно просторен, чтобы вместить полторы тысячи человек, поэто­му очень скоро он превратился в место встреч, школу и социальный центр. Вскоре после основания центра в Лондоне Уэсли открыл еще одно представительство в Бристоле, городе, где он впервые проповедо­вал под открытым небом, а также в Ньюкасле, создав, как сам Джон назвал это, "широко раскинувшуюся треугольную базу, покрывшую собой всю Англию - от Бристоля до Лондона и далее до Ньюкасла".

Бог в Писании приказывает мне - в соответствии с тем, что мне дано, - наставлять несведущих, исправлять нечестивых, ут­верждать праведных. Люди запрещают мне делать это в других приходах; фактически запрещают мне заниматься этим вообще, поскольку я не имею своего прихода и вряд ли вообще буду иметь его. Кого же мне тогда слушаться, Бога или людей?

Весь мир я считаю своим приходом. Под этим я подразумеваю то, что, в какой бы его части я ни находился, я считаю своим правом и своей священной обязанностью провозглашать радо­стную весть о спасении каждому, кто желает ее слышать.

Обычно Джон проповедовал три раза в день, путешествуя верхом на лошади на расстояние до двадцати миль. Начинал он свое служение с пяти часов утра, чтобы коснуться сердец крестьян, направлявшихся на поля. Второй раз он проповедовал в полдень, в обеденный перерыв, после чего обращался к людям еще и вечером. Погода никак не могла повлиять на это расписание: братья оставались верны себе и Богу, не­взирая на внешние обстоятельства. Джон также писал о неоднократ­ных чудесных исцелениях. В одном из таких случаев он был так силь­но болен, что не мог даже приподнять свою голову. Он писал:

Пятница, 8. Я почувствовал сильное недомогание. Тем не менее, я заставил себя проповедовать вечером; но уже в субботу я был настолько обессилен, что несколько часов подряд едва мог по­шевелить головой. В воскресенье, 10-го числа я был вынужден пролежать в кровати большую часть дня, чувствуя себя более или менее сносно лишь в горизонтальном положении. Но вече­ром немощь внезапно оставила меня, причем произошло это в тот момент, когда я призывал грешников к покаянию. Когда же мы наслаждались общением друг с другом, к мучившим меня болям в спине и голове и к сильной лихорадке присоединился такой страшный кашель, что я едва мог говорить. В этот момент я вдруг вспомнил следующие слова Иисуса: "Уверовавших же будут сопровождать сии знамения..." (Марка 16:17). Я громко призвал Господа, попросив его "умножить мою веру" и "подтвер­дить слова Его милости". Пока я говорил, моя боль чудесным образом исчезла; лихорадка оставила меня; силы вернулись; и на протяжении многих последующих недель я не испытывал ни боли, ни слабости. "Тебя, Господь, я благодарю".

Некоторое время спустя Уэсли писал:

Когда мы с мистером Шефердом покинули Смитон, моя лошадь так сильно захромала, что я рисковал в любую минуту свалиться на землю. Мы никак не могли понять, что с ней случилось - к то­му времени лошадь уже с трудом держалась на ногах. Одолев так около семи миль, я чрезвычайно устал, и у меня так разболелась голова, как не болела уже несколько месяцев. (Здесь я описываю лишь голые факты: пусть каждый благочестивый человек примет их на веру.) Затем я подумал: "Разве Бог не может исцелить любо­го человека или зверя всеми возможными и даже невозможными способами?". И тотчас же слабость без следа исчезла, так же как и головная боль, а лошадь перестала хромать. Более того, она боль­ше не хромала ни в этот день, ни в последующие дни.

Подчас братья Уэсли покрывали до шестидесяти миль, чтобы без опоздания являться туда, где их ждали. Они без устали путешествова­ли, встречаясь с людьми в разных уголках Англии, узнавая их нужды и стараясь помочь им духовно, душевно и физически.

В то время как Англию постепенно охватывал огонь Методистско­го возрождения, в Лондоне возникли проблемы. Моравский служи­тель Филипп Генри Мольтер, направлявшийся в Пенсильванию, в октябре 1739 года ступил на английскую землю и практически сразу своим учением внес сумятицу в ряды местных христиан. Как это уже происходило с различными христианскими движениями, верующие начали спорить о том, кто из них от Бога, а кто — нет. И моравские братья, и методисты, несомненно, были детьми Божьими, хотя на­верняка и те и другие в равной степени заблуждались. Моравские братья считали, что их служение в Великобритании было таким же посольством в заблудшем народе, как и в Америке. Граф Цинцендорф, в общем-то неплохой человек, был просто не в состоянии при­знать кого-либо, даже братьев Уэсли, равными себе. Несмотря на свое уважение к графу, братья Уэсли не собирались подчинять мето­дизм учению моравских братьев.

Таким образом, Филипп Мольтер начал проповедовать о том, что спасение приходит через веру, которая является величиной абсолют­ной: либо человек имеет в сердце Божий мир и радость, даруемые спасением, либо же он этого просто не имеет. Спасение невозможно обрести никакими стараниями, требуется лишь ждать, пока его дару­ет Бог, - "застыв" при этом на месте. Это ожидание не включает в се­бя ни молитву, ни добрые дела, ни изучение Писания. Мольтер дошел даже до того, что стал утверждать, будто бы последователи Петера Болера, проповедовавшего, что вера может расти до тех пор, пока не приведет человека к спасению, заблуждались, тщетно надеясь быть принятыми Богом. Братья Уэсли тоже учили тому, что спасение при­ходит через веру, но также они утверждали, что вера возрастает через молитву, пост, изучение Слова Божьего и добрые дела. Несмотря на то, что различия между практическим применением обеих доктрин были минимальными, очень скоро они вбили клин в отношения между братьями Уэсли и Обществом узкого пути, где Мольтер был ча­стым и желанным гостем.

В то время как братья Уэсли неустанно проповедовали в Лондоне и за его пределами, позиции моравских братьев становились все более прочными. Однажды какой-то фанатик провозгласил, что во всей Ве­ликобритании было лишь два истинных Божьих служителя: Мольтер и Джеймс Белл (один из лидеров упомянутого выше Общества). Он так­же заявил, что все истинные христиане находились только и исключи­тельно в моравской церкви. К июню 1740 года Общество узкого пути приняло решение запретить братьям Уэсли проповедовать в своих церквах. И хотя Джон и Чарльз изо всех сил пытались предотвратить надвигавшийся раскол, Мольтер и его сторонники и не думали идти им навстречу. Увидев тщетность своих усилий, Джон и Чарльз решили полностью посвятить себя тому, к чему их призвал Бог, хотя время от времени они предпринимали попытки восстановить разорванные свя­зи. Среди тех, кто порвал с методистами и присоединился к моравским братьям, были два человека, которые вместе с братьями Уэсли служи­ли в Джорджии, - Ингхэм и Деламотг, - а также несколько основате­лей "Святого клуба". Как позже сказал Джон: "Удивляюсь, как мне уда­ лось устоять и не присоединиться к этим людям. Стоит мне только увидеть кого-либо из них, и в моем сердце тотчас же вспыхивает пла­мя. Я безумно хочу быть рядом с ними. И, тем не менее, я вынужден находиться от них на почтительном расстоянии".

Разрыв с моравскими братьями, как подтвердило время, оказался правильным шагом, поскольку разделения тормозили пробуждение, и теперь оно снова набирало силу. К 1743 году количество методистов в Лондоне достигло 1950 человек, тогда как число моравских братьев не превышало семидесяти двух человек.

В те несколько месяцев, которые предшествовали выступлению Мольтера, семена раздора были посеяны также между братьями Уэс­ли и Уайтфилдом. В марте 1740 года Джон выступил с проповедью под названием "Дарованная благодать", в которой он говорил: "Бла­годать или любовь - Божья когда дело касается нашего спасения, ДА­РОВАНА ВСЕМ И КАЖДОМУ". Эти слова полностью противоре­чили кальвинистской доктрине предопределения, широко распрост­раненной в те дни, и Уайтфилд не замедлил подвергнуть сомнению истинность проповеди Джона.

Когда противоречия достигли критической отметки, в августе 1740 года Уайтфилд отправился в Америку, держа путь, прежде всего, в Новую Англию, землю пуритан-кальвинистов. Пока его письма, в которых подвергалась критике проповедуемая Уэсли доктрина сво­бодной воли (названная "арминианизмом" - по имени одного из ее сторонников, голландского геолога Якоба Арминиуса (1560-1609)), пересекали Атлантику, Уайтфилд мог подробно ознакомиться с дан­ной темой лишь по книгам, рекомендованным его окружением - пу- ританами-кальвинистами. Когда в 1740 году Джон опубликовал свою проповедь, в которой публично отверг совет Уайтфилда, напряжен­ность в отношениях между ними лишь возросла. Уайтфилд написал ответ, в котором горячо защищал предопределение, на что Джон от­реагировал публикацией в Америке "Дарованной благодати". Чарльз отразил доктрину брата в своих гимнах, дав одному из них название "Борющийся Иаков" и выделив большими буквами первую его строч­ку: "ТЫ - ЧИСТАЯ ВСЕЛЕНСКАЯ ЛЮБОВЬ". Когда в том же году Уайтфилд был приглашен выступить в помещении бывшего литейно­го цеха, который братья Уэсли превратили в свою штаб-квартиру, он высыпал на их раны еще большее количество соли своей проповедью об "абсолютной истинности [предопределения], произнесенной в максимально безапелляционной и оскорбительной манере", в то время как Джон и Чарльз могли лишь сидеть и бессильно взирать на происходящее. Затем в январе 1741 года свет увидел анонимный* памфлет, озаглавленный "Истинно дарованная благодать!", в котором высмеивалась позиция братьев Уэсли.

* Автором этого произведения оказался некто Дж. Освальд, о котором практически ничего неизвестно. Памфлет был переиздан в Новой Англии не кем иным, как Бенджамином Франклином, ставшим близким другом Уайтфилда.

После этого раскол стал окончательным. Великое пробуждение, вы­росшее из посеянных моравскими братьями семян, которые Джон и Чарльз Уэсли обильно поливали и взращивали совместно с Уайтфил- дом, разбилось натри отдельных движения: "Объединенные общества" братьев Уэсли, "Кальвинистский методизм" Уайтфилда и моравианизм. В скором времени Уайтфилд основал свою Скинию, которая расположилась на той же улице, что и литейный цех, подобно тому, как "Бургер Кинг" открывает свои рестораны вблизи "Макдональдсов". На протяжении нескольких последующих десятилетий методизм следовал параллельными путями, будучи разделен кальвинизмом.

Следует, однако, отметить, что раскол был спровоцирован скорее борьбой за лидерство, чем доктринальными расхождениями. Уайт­филд, получив широкое признание в Америке, по сравнению с кото­рым меркли любые аудитории, собираемые Джоном и Чарльзом, не желал и далее подчиняться братьям; тогда как сами братья Уэсли не хотели признавать своим главой бывшего ученика. И опять же следу­ет отметить, что споры между ними существовали больше на бумаге, чем на практике. Например, Джон допускал, что Бог мог действи­тельно приблизить к Себе некоторые души, хотя и считал спасение доступным каждому. Кроме того, именно братья Уэсли подчеркивали важность добрых дел для достижения высшей степени святости (кальвинисты назвали бы это свидетельством своего избрания), тог­да как в момент наибольших разногласий Уайтфилд выступил в шот­ландском Глазго с проповедью "Приди, бедный, заблудший, обесси­ленный грешник", призывая слушателей:

Распахните врата сердец, чтобы Царь славы, благословенный Иисус, мог войти и воздвигнуть Свое Царство в вашей душе. Ос­вободите место для Христа; Господь Иисус желает разделить се­годня с вами Свою вечерю; Христос желает войти в сердце каж­дого из вас, кто искренне захочет этого и примет Его.

Хотя обращение к кальвинизму способствовало теплому приня­тию Уайтфилда в среде американских пуритан, для массовой пропо­веди это учение не всегда оказывалось приемлемым, поэтому на практике легче было призывать людей приходить к Иисусу по своей воле, позволяя Богу Самому решать, кому предопределено быть спа­сенным, а кому - нет.

Несмотря на то, что оба лагеря больше никогда не соединились, враждебность между Уайтфилдом и братьями Уэсли к 1742 году прак­тически исчезла. На самом деле гораздо ожесточеннее дискутирова­ли не они сами, а их последователи. Вскоре после всех этих событий Уайтфилд и братья Уэсли просто договорились, невзирая на сущест­вующие между ними разногласия, не позволять чему-либо влиять на их дружбу. Таким образом, к 1749 году они снова стали выступать и служить на одних и тех же конференциях.

Отрицание братьями Уэсли доктрины предопределения и мисти­ческой интерпретации моравскими братьями "спасения по одной лишь вере" стало фундаментом для продолжавшегося роста и разви­тия методизма. Если Божье спасение доступно всем и каждому, тогда никакие классовые ограничения не должны препятствовать чьему либо членству в Уэслианском обществе! Эта позиция значительно рас­ходилась с ограничениями Англиканской церкви относительно того, кто имел право посещать богослужения и участвовать в таинствах. Ес­ли же вера являлась бесплатным даром, способным расти и развивать­ся, это означало, что "методы", практиковавшиеся во время собраний объединенных обществ (регулярная молитва, чтение Библии, пост и добрые дела, направленные на помощь бедным, сиротам и заключен­ным), по-прежнему представляли собой исключительную важность. Таким образом, братья Уэсли не только проповедовали Евангелие, но также организовывали общества, заботясь о том, чтобы на земле - как и на небесах - Божья воля свершилась для всех и каждого.

Речь идет о бандитах и хулиганах, которые первые десять лет слу­жения братьев Уэсли больше всего причиняли им неприятностей. Несмотря на это, Джон и Чарльз встречали гонения с таким досто­инством и смирением, что со временем нападки их недоброжелате­лей прекратились, а в тех местах, где атаки на них были наиболее яростными, всего лишь несколько лет спустя братья Уэсли встреча­ли самый теплый прием и получали наивысшие почести. Для исто­риков это всегда оставалось загадкой. Ригг, биограф Джона Уэсли, в 1891 году писал:

Его героизм был беспрецедентен; самообладание ни на мгнове­ние не покидало его, а спокойствие было непоколебимым. По­добная смелость вкупе с самообладанием и праведностью в столь опасных, угрожающих ситуациях была невыносима для его преследователей, где бы те ни находились. В конце концов он всегда торжествовал.

Рассказы тех лет полны свидетельств о бунтарях и их главарях, вы­нужденных замолчать или обращенных в бегство людьми, собирав­шимися послушать братьев Уэсли. По мере того как репутация брать­ев росла, все больше их последователей вызывалось обеспечивать по­рядок во время проповедей и собраний, защищая их от вражеских происков. Количество защитников Уэсли постепенно начало превы­шать число их врагов, благодаря чему Джон и Чарльз получили воз­можность еще больше расширить сферу своего влияния, тогда как Англиканская церковь становилась все более закрытой, коррумпиро­ванной и безразличной к нуждам простых людей.

После десяти лет служения по всей Англии Джон Уэсли, достигнув ее северной границы и самых отдаленных областей, направился в Ирландию, Шотландию и Уэльс. В августе 1747 года, во время само­го первого приезда в Ирландию, он был настолько горячо принят ме­стными жителями, что последующие шесть лет непрерывно совер­шал поездки на этот остров (за это время он пересек Ирландский ка­нал в общей сложности сорок два раза). Первая поездка Джона в Шотландию состоялась в 1751 году. Всего же он нанес местным жи­телям двадцать два визита, пробудив все без исключения шотланд­ские церкви - ни одна из которых не отказала ему в возможности вы­ступить перед прихожанами.

Сила служения братьев Уэсли заключалась в их горячем желании касаться душ заблудших и отверженных британцев и служить им. Именно оно стало движущей силой проводимых братьями кампаний под открытым небом. Существует мнение, что ранний капитализм в Англии черпал свои силы в том, какое значение придавали Джон и Чарльз духовному и телесному достоинству каждого человека. Джон Уэсли преобразовывал слушавших его людей изнутри, проповедуя об исключительной важности чистоты, сдержанности, бережливости и, прежде всего, веры. Общество могло быть преобразовано лишь изну­три, через личную реформацию каждого человека в отдельности.

8 апреля 1749 года Джон торжественно обвенчал своего брата Чарль­за и Сару "Сэлли” Гвинн. Вскоре после этого младший Уэсли практиче­ски прекратил свои миссионерские поездки, обосновавшись вместе со своей растущей семьей в Бристоле. Чарльз и Сэлли были счастливы вместе, разделяя общий интерес к музыке и поклонению и одновре­менно служа бристольцам. У них родились восемь детей, но лишь трое самых младших достигли совершеннолетия: Чарльз-младший (1757- 1834), Сара (1759-1828) и Сэмюэл (1766-1837). Каждый из них стал впоследствии профессиональным музыкантом.

Возможно, именно счастливый брак Чарльза помог Джону оконча­тельно выбросить из головы последние воспоминания о Софии Хопки и наконец найти себе достойную супругу. В последние годы он много писал о благословении безбрачия, но, казалось, при этом со­вершенно не намеревался вести холостяцкую жизнь до конца своих дней. К счастью, Джон знал, кто станет его женой. В августе прошло­го года он, находясь в Ньюкасле, заболел, но быстро встал на ноги - не в последнюю очередь благодаря заботе прекрасной молодой жен­щины Грейс Мюррей. Джон твердо решил сделать ее своей женой.

Вдова моряка Грейс Мюррей впервые встретилась с Джоном в 1740 го­ду, когда ее муж был еще жив. Она стала членом, а в скором времени и руководителем методистского общества в Ньюкасле. В те времена жен­ское лидерство в церкви было событием беспрецедентным, однако бра­тья Уэсли ценили вклад женщин и уважали ниспосылаемое им Божье призвание. Без сомнения, на отношение Джона и Чарльза к женщинам значительное влияние оказала заметная роль матери и сестер в их духов­ном становлении. Их старшие сестры были замечательными наперсни­цами и советницами. Одна из них, Хетти, стала для них бесценной на­ставницей и административным помощником в Лондоне. Однажды Джон сказал: "Разве не могут женщины наравне с мужчинами быть заня­тыми в этом почетном служении? Безусловно, они это могут; более того, они должны это делать; это является их важнейшей, праведной и неотъ­емлемой обязанностью. Таким образом, здесь нет никаких различий, "во Христе Иисусе нет ни мужского, ни женского пола".

Муж Грейс Мюррей погиб в море в 1742 году, однако, несмотря на всю тяжесть утраты, она оставалась преданной Богу методисткой. Грейс проделала долгий путь через северные графства Англии и далее в Ир­ландию, чтобы встретиться там с членами местных женских обществ. Кроме того, она помогала многим странствующим проповедникам вос­становить силы и здоровье, утраченные во время изнурительных мисси­онерских путешествий. Таких проповедников набралось в итоге не ме­нее семи, из которых наиболее известными были Джон Уэсли и Джон Беннет, за которым она ухаживала шесть месяцев. Уэсли отметил ее тру­ды, сказав: "Я видел, как ее руки без устали трудились во славу Божью. Она была для меня одновременно слугой и другом, атак же сотрудницей на Евангельской ниве". Нетрудно понять, почему Грейс стала для Джо­на претенденткой в жены. Интересно, что после того, как она постави­ла его на ноги после тяжелой болезни, Уэсли сказал ей: "Если я когда-нибудь женюсь, думаю, моей избранницей станете именно вы".

Впервые Джон сделал предложение Грейс в августе 1748 года, но выбранное для бракосочетания время казалось им недостаточно под­ходящим, пока, наконец, не женился Чарльз. Тогда Грейс ответила: "Это слишком большое благословение для меня; я не могу в это даже поверить. О большем я не могла и мечтать"⁷⁰. Не желая расставаться с Джоном, она, в конце концов, начала путешествовать вместе с ним по Йоркширу и Дербиширу, оказывая ему в пути неоценимую помощь. Однажды Джон оставил свою невесту на некоторое время в Болтоне, где, как оказалось, нес свое служение Джон Беннет, которого ранее Грейс долго выхаживала в своем доме.

Так случилось, что Беннет также влюбился в Грейс и вскоре начал просить ее руки и сердца. Грейс была в замешательстве: ей было очень трудно сделать выбор между двумя своими поклонниками. В какой-то момент она даже написала Уэсли письмо, в котором сооб­щала о том, что чувствует себя обязанной выйти замуж за Беннета. В ответ через неделю после свадьбы Чарльза Джон забрал Грейс с собой в Ирландию, где та помогала ему последующие три месяца. Там же, в Дублине, она наконец-то согласилась выйти замуж за Уэсли.

По возвращении в Англию Джон и Грейс много путешествовали вместе, практически не расставаясь в течение пяти месяцев. Однажды, когда они находились в Эпуорте, к ним в гости наведался Беннет, сообщивший Джону о том, что Грейс отправила ему все письма, ко­торые Уэсли и Грейс писали друг другу. Ужасно расстроенный, Джон написал Грейс о том, что теперь он считает необходимостью ее брак с Беннетом. Однако Грейс ответила ему следующее: "Я люблю тебя в тысячу раз сильнее, чем когда-либо любила Беннета. Но, боюсь, ес­ли я не выйду за него замуж, он сойдет с ума". Джон снова пришел в замешательство и, прежде чем двигаться далее в своих отношениях с Грейс, решил заручиться одобрением и поддержкой брата. Это оказа­лось фатальной ошибкой.

Чарльза шокировала сама мысль о том, что Джон собирается же­ниться на Грейс: на него по-прежнему очень сильное влияние оказы­вали общественные предрассудки того времени. Сара Гвинн происхо­дила из уважаемого древнего рода, в то время как Грейс Мюррей, пе­ред тем как выйти замуж за моряка, была простой служанкой. Чарльз чувствовал, что, если брак Джона не будет своим статусом соответст­вовать его собственному браку, это приведет к тому, что многие про­поведники покинут их общество. В то время как Грейс находилась у себя дома в Ньюкасле, Чарльз встретился с Джоном в Уайтхэйвене, чтобы поделиться с ним своими опасениями. Джон ответил, что доб­ропорядочность, милосердие и ценность Грейс, как служителя, суще­ственно перевешивали собой все минусы низкого происхождения. Чарльз понял, что его доводы малоубедительны для брата.

Тогда он направился в Ньюкасл, чтобы встретился с Грейс в Хиндли-Хилл. Поцеловав ее в щеку, он сказал: "Грейс Мюррей, вы разби­ли мое сердце". Вместе они вернулись в Ньюкасл, где нашли Бенне­та. Грейс тут же упала на колени и начала умолять Беннета простить ее за то, что она так безжалостно им манипулировала. Не прошло и недели, как они, 3 октября 1749 года, поженились. Интересно, что новость о поспешном бракосочетании Грейс принес Джону не кто иной, как Уайтфилд, которого тот повстречал на конференции в Лид­се. Когда на следующий день туда же прибыли Чарльз и Сэлли, Джон сказал своему брату: "Отныне я прерываю всякое общение с тобой, как если бы ты был язычником или мытарем". Однако Уайтфилд и другой его соратник, Джон Нелсон, с мольбой и слезами уговорили братьев помириться, после чего те бросились друг другу в объятия, умоляя о прощении. Беннет со своей молодой женой прибыли три дня спустя. Джон приветствовал Бенне­та святым поцелуем, но больше ему ни­чего не сказал. В следующий раз он уви­делся с Грейс лишь много лет спустя.

Мистер Уэсли, заметно волнуясь, решил навестить ее; и на сле­дующее утро он пригласил меня отправиться с ним на Коулбрук-Роу, где в тот момент проживал ее сын. Встреча была весьма трогательной; но мистер Уэсли приложил немало сил, чтобы удержать себя в руках. Легко было заметить, что, несмотря на долгие годы, минувшие с момента их последней встречи, оба пребывали в прекрасном и юном расположении духа, и она яв­лялась самым подходящим объектом для нежных сожалений, выраженных в следующих строках, которые я представляю ва­шему вниманию. Их разговор был весьма краток, и я не могу припомнить, чтобы впоследствии мистер Уэсли хотя бы раз упо­минал ее имя.

"Следующие строки" были взяты из стихотворения, написанного Джоном и озаглавленного им "Размышления над прошлыми провиде­ниями, октябрь 1749 года". Ниже вы найдете отрывок из этого произ­ведения, состоящего из тридцати одного шестистрофового куплета:
Сквозь ветреную юность путь держу,

Танцуя средь лугов, залитых цветом,

Случайностью иль страстию - несом –

Покорной, легкой жертвой,

Я чувствую, когда стрела любви

Мне, нервы разорвав, пронзила сердце.

Я долго в небесах парил, вдали от дел земных,

Когда, взобравшись на вершину мира,

Моя душа нашла подобную себе,

Доверенную мне самими небесами,

Моей молитвы, моей веры дочь.

Она была спокойной, тихой, кроткой;

И радость, что несла она в себе,

Пленяла чистотой и нежным состраданьем.

Выслушивая каждого, кто был в нужде,

Она над каждым проливала слезы.

Неслась на крыльях;

И как успех венчал ее старанья,

И дождь благословений, с вышины

Излившийся, венчал ее молитвы

И прославлял в ней Бога моего”.

И хотя нерешительность Джона в отношениях с Софией Хопки и с Грейс Мюррей стоила ему невесты, поспешный брак с Молли обо­шелся ему гораздо дороже. Их медовый месяц длился недолго; две недели спустя Джон снова отправился в путь. Молли заверила мужа, что готова к частым отлучкам, но уже очень скоро она поняла, что не создана быть женой странствующего проповедника. Вскоре Молли почувствовала себя очень одинокой, к тому же ее снедала ревность. Через четыре месяца после свадьбы Джон, вернувшись домой, обна­ружил жену всю в слезах. Он сделал все возможное, чтобы утешить ее, и супруги решили отныне чаще путешествовать вместе, что и де­лали последующие четыре года. Но когда однажды толпа атаковала их повозку в Халле, Молли отказалась от этих поездок.

Все сильнее и сильнее ревнуя мужа, редко бывавшего дома, Молли начала вскрывать адресованные ему письма и читать его личные бума­ги, набрасываясь на мужа с руганью каждый раз, когда находила там упоминания о какой-либо женщине или же переписку с другими жен­щинами. Близкие друзья не могли не заметить перемены в ее настрое­нии. В озлоблении она начала передавать личные бумаги мужа его вра­гам или же публиковать их в газетах, иногда даже переписывая их, что­бы представить Джона в крайне невыгодном для него свете. Она пре­одолевала сотни миль лишь для того, чтобы увидеть, с кем Джон ехал в своей повозке. Однажды она заперла Чарльза и Джона в комнате, что­бы заставить их признаться и раскаяться в своих ошибках, и братья смогли сбежать лишь после того, как измучили ее многочасовым чте­нием стихов на латыни. В другой раз один из сотрудников Джона обна­ружил его в гостиничном номере с Молли - разгневанная жена возвы­шалась над мужем, держа его за волосы, за которые перед этим таскала его по всей комнате. Молли несколько раз оставляла Джона, но каждый раз возвращалась в ответ на его мольбы. В 1771 году она ушла от него больше чем на год. Мир в семье Уэсли воцарился лишь в 1781 году, по­сле смерти Грейс. Это были страшные тридцать лет.
Молли несколько раз оставляла Джона, но каждый раз возвращалась в ответ на его мольбы.
На протяжении всего этого времени Джон не прекращал своих миссионерских поездок, стараясь ежедневно проповедовать и управлять делами своего растущего международного служения. Раз в три месяца он посещал большую часть своих обществ, действовавших в крупнейших городах Англии, Шотландии и Ирландии.
"Особый талант, данный мне Богом"

В течение пяти десятилетий Джон Уэсли ездил по стране, пропове­дуя, наставляя, помогая советом и молясь за торговцев, рабочих, кре­стьян и самых разных простолюдинов. После себя он оставил группы христиан, которые еженедельно собирались, чтобы исповедовать свои грехи, ободрять друг друга в молитве и укреплять веру через сов­местное изучение Библии. Он также учил людей придерживаться ус­тановленных норм нравственности. Джон часто проповедовал: "Человек состоит из души и тела; христианин же - из духа и дисцип­лины". Уэсли подходил методично не только к составлению собст­венных задач и расписания, но также к написанию проповедей, обра­щению людей к Христу и наставничеству. К каждой группе своих слушателей он обращался по-разному, в зависимости от ситуации, взывая напрямую к их совести, провозглашая именно те истины, ко­торые им в тот момент были наиболее необходимы, и приводя их прямиком к престолу Божьей милости и благодати. После каждой проповеди он оставлял отпечатанные материалы и четкие инструк­ции, касавшиеся того, как далее люди должны трудиться, чтобы воз­растать в спасении. Подобно Павлу, наставлявшему филиппийцев, Джон также наставлял тех, кто с верой следовал за ним:

В результате этого к Богу начало приходить так много людей и с та­ким огромным количеством нужд, что Уэсли назначил "светских про­поведников", которые продолжали его дело, провозглашая Благую Весть и служа в новых обществах. "Светские проповедники" не явля­лись представителями образованного священства. Это были простые люди, хорошо знавшие Библию и показавшие себя достойными это­го служения. Сам Уэсли много времени посвящал наблюдению за со­стоянием их сердец и образом жизни. Он публиковал вдохновляю­щие и наставляющие материалы, чтобы взращивать служителей ц указывать им верное направление, требуя при этом соблюдения две­надцати официальных и еще нескольких "неофициальных" правил. Он давал ценные указания, касавшиеся манер, привычек и управле­ния временем, призывая своих последователей проводить за чтением полезных книг не меньше пяти часов в день. Уэсли настаивал на том, что проповедь Евангелия должна быть подчинена четырем основным целям: (1) приглашать, (2) убеждать, (3) приводить к Христу и (4) со­зидать. Он писал, что люди, призванные к служению, должны "избе-

гать во взгляде, жестах, словах или тоне всего, что несло бы в себе се­мена гордыни и самонадеянности". Ниже приведены отрывки из двенадцати правил поведения, которые должны были определять по­ведение каждого из "светских проповедников":

1) Будьте усердны. Не теряйте даром ни минуты.

2) Будьте серьезны. Избегайте легкомыслия и насмешек.

3) С женщинами - в особенности молодыми - не разговаривайте много.

4) Не делайте никаких шагов в направлении брака, не посовето­вавшись прежде с братьями.

5) Не думайте злого ни об одном человеке.

6) Ни о ком не говорите злого.

7) Каждому говорите о том, что видите в нем плохого, "делая это прямо и открыто; в противном случае, оно изъязвит ваше серд­це. Делайте все, чтобы это пламя не охватило вас изнутри".

8) Не тщеславьтесь.

9) Не стыдитесь ничего, кроме греха: ни того, чтобы принести дров... ни того, чтобы набрать воды.

10) Будьте пунктуальны. Все делайте вовремя.

11) Ваша задача заключается не в том, чтобы проповедовать столь­ко-то и столько-то раз либо же заботиться о том или ином обще­стве, а в том, чтобы спасти как можно больше человеческих душ.

12) Всегда поступайте сообразно не своей собственной воле, но как сын в Евангелии⁷⁹.

Но, что наиболее важно, Джон постоянно подчеркивал необходи­мость того, чтобы любовь являлась главным и неотъемлемым моти­вом всех наставлений, обличений и дисциплины. Цитируя написан­ный братом гимн, он писал:

И камень сделать плотью;

Смягчить и растопить, пронзить,

Разбить упорные сердца.

В 1744 году, после того как братья Уэсли основали в Англии не­сколько сотен своих Обществ, в Лондоне была проведена первая Ежегодная методистская конференция. Все "светские проповедники" и руководители собрались вместе, чтобы принять наставление непо­средственно из уст Джона Уэсли, получить ободрение и увидеть свои недостатки, обсудить важные проблемы и предложить пути их реше­ния. Эта конференция была частью плана Джона, стремившегося удовлетворить духовные и интеллектуальные нужды своих странству­ющих проповедников и местных руководителей. Помимо этого, он публиковал книги по всевозможным вопросам, наставляя через>них всевозрастающее количество учителей. Свои лучшие проповеди и прочие классические теологические труды Уэсли издавал в виде не­дорогих книг, используя полученные от их реализации доходы для ос­нования школ, которые готовили учителей Библии. Уэсли горячо поддерживал интеллектуальное развитие, которому придавал не меньшее значение, чем социальным и эмоциональным аспектам хри­стианской жизни - причем это касалось и тех верующих, которые не были призваны к служению на полное время.

Успех Джона Уэсли вряд ли был бы столь ошеломляющим, если бы не взращенные им "светские проповедники" и учителя, численность которых с каждым годом возрастала. Требования и методы станови­лись все более формальными. Джон опубликовал четыре вопроса, ко­торые все руководители должны были задавать своим ученикам, да­бы направлять их и поддерживать среди них должную дисциплину. Вот эти вопросы:
1) Какие грехи вы совершили?

2) Какие искушения пришлось вам преодолеть?

3) Каким образом Бог вас освободил?

4) Что из того, что вы думали, говорили или делали, могло иметь греховную природу?

Проповедуя подобно апостолам, но не объединяя вместе тех, кто был пробужден, не наставляя их на пути Божьи, мы лишь остав­ляем детей на растерзание безжалостным убийцам. Сколько про­поведей было произнесено за последние двадцать лет! Но при этом - никаких регулярных собраний, никакой дисциплины, ни­какого порядка или близости. В результате этого девять из десяти пробужденных спят сегодня крепче, чем когда-либо прежде.

Ежегодные конференции собирали вместе методистских руково­дителей различного уровня, с годами становясь все более и более представительными. Участвующие в них проповедники съезжались издалека. Начиная с 1767 года, во время конференций звучал вопрос: "Существуют ли вещи, с которыми кто-либо из собравшихся не со­гласен?". Каждого из проповедников называли по имени, после чего следовало несколько мгновений тишины. Никто не мог избежать по­дотчетности, которая стала неотъемлемой частью внутренней культу­ры растущей организации.

Точно так же и проповедники приезжали с абсолютной уверенно­стью в том, что их нужды будут услышаны. Кроме подотчетности, на конференциях проводились также и форумы, во время которых об­суждались нужды местных руководителей и их семей, которыми за­нимался специально созданный исполнительный комитет. Среди возможных путей решения возникавших проблем рассматривались стипендии для странствующих проповедников и их жен, а также та­кие базовые гарантии, как обеспечение их детей необходимым обра­зованием. В результате этого повсеместно начали открываться шко­лы специально для детей странствующих проповедников и местных духовных руководителей.

Удивительный организационный гений Уэсли был виден во всем - от методистских обществ до классов, групп и районов; от странствую­щих проповедников до руководителей, учителей и делегатов. Джон прекрасно осознавал свою одаренность, о чем свидетельствуют строки из его письма к сестре Марте: "Я знаю, что обладаю особым талантом, данным мне Самим Богом". Будучи прирожденным лидером, он ста­рался извлечь пользу из советов и предложений окружающих, а также из собственного жизненного опыта. Уэсли внимательно изучал различ­ные стратегии духовного роста и вплетал их в методистскую практику.

В октябре 1768 года методистская церковь была открыта в Нью-Йорке. В 1771 году Френсис Эсбери был послан в Америку курировать проводимую там работу. В сентябре 1784 года Уэсли назначил своего верного помощника, доктора Томаса Коука, епископом, дав ему указа­ние помазать Эсбери, дабы тот мог совершать таинства. Подобно Уэс­ли, Эсбери также был известен как "странствующий проповедник", верность которого колониям, даже в годы Войны за независимость, стала одним из основных факторов, способствовавших тому, что мето­дизм пустил в Америке прочные корни. Эсбери взрастил новое поко­ление американских странствующих проповедников, включая Питера Картрайта, одного из вдохновителей второго Великого пробуждения, всколыхнувшего Америку в первой половине XIX века.

По мере того как методизм распространялся в Старом и Новом Свете, бремя управления разросшейся организацией ложились прак­тически полностью на плечи Джона. К 1770 году он начал активно искать последователя, который мог бы возглавить служение в буду­щем. Самые большие надежды он возлагал на служителя Джона Флетчера, которого считал равным себе. Флетчер неизменно сопро­вождал его в многочисленных миссионерских путешествиях, после того как в 1750 году Чарльз решил удалиться от дел, и потому был на­иболее близким и доверенным лицом Джона. Однако Флетчер поки­нул этот мир в 1785 году; сам Джон пережил своего друга на три года.

Уэсли беспокоило будущее методистского движения. Он прекрасно понимал, что поддержание чистоты учения напрямую зависело от хруп­кого равновесия между пониманием Слова, ощущением Духа, дисцип­линой мысли и достойным христианина поведением. Все это, вместе взятое, как ему казалось, служило единой цели очищения человеческо­го сердца и обеспечения неустанного возрастания в вере, чтобы достичь "вышнего звания Божия во Христе Иисусе" (Филиппийцам 3:14).

Один из современников Уэсли, бывший в то время корреспонден­том New York Evangelist, писал:

Впервые оказавшись в обществе преподобного Джона Уэсли, я спросил его, что необходимо сделать, чтобы после его смерти методизм также не умер. На что он дал незамедлительный ответ: "Методисты должны внимательно следовать своему учению, на­блюдать за своим опытом, практикой и дисциплиной... лишен­ные дисциплины, они уподобятся людям, которые, потратив много сил на культивирование собственного сада, не позаботи­лись о заборе, охраняющем его от диких обитателей леса".

Джон был глубоко убежден в том, что строгий контроль над собст­венной душой был жизненно необходим для окончательной победы во Христе. Все аспекты человеческой жизни должны быть приведены "в послушание Христу" (2-е Коринфянам 10:5). "Стоит ли тогда удив­ляться тому, - вопрошал Уэсли, - что в мире так мало христиан? Где вы видите христианскую дисциплину? В какой части Англии христианская дисциплина является неотъемлемой частью христианской доктрины?" Уэсли понимал, что церковь нуждается в дисциплине, он был глубоко убежден в том, что "там, где доктрина проповедуется без должной дисциплины, она никогда не произведет желаемого влия­ния на слушателей".
Влияние братьев Уэсли

В 1770 году в возрасте пятидесяти шести лет скончался Джордж Уайтфилд. Когда Джона спросили о том, надеется ли он увидеть Уайтфилда на небесах, тот ответил: "Нет... Не поймите меня преврат­но, Джордж Уайтфилд был ярчайшей звездой в деснице Божьей сла­вы и будет находиться столь близко от престола, что человек, подоб­ный мне, низший из низших, вряд ли сможет хоть краем глаза уви­деть его в этом сиянии".

В 1775 году Джон опубликовал "Смиренное обращение к нашим аме­риканским колониям", открытое письмо, призывающее колонии сохранить свою верность Англии. Он был нетерпим к любого рода гражданским волнениям. Это письмо привело к разрыву между Уэсли и американскими колонистами, и если бы не колоссальные усилия таких английских миссионеров, как Джордж Уайтфилд и Френсис Эсбери, сегодня в Америке могло бы и не быть никаких методистов.

1780-е годы стали для Джона трудным десятилетием. Как уже было упомянуто выше, его жена покинула этот мир в 1781 году. В 1785 году неожиданно умер Джон Флетчер, его избранный преемник. Затем в 1788 году его возлюбленный брат и сотрудник Чарльз также отправил­ся к Господу. В том же году Джон тщательнейшим образом проанали­зировал всю свою жизнь, желая понять причины своего физического и профессионального долголетия. В возрасте восьмидесяти пяти лет Джон сохранял крепкое здоровье, объясняя это следующими фактора­ми, которые он записал в своем журнале:

1) Постоянные физические упражнения и регулярное проветривание помещения.

2) Ночной сон, которого я никогда не лишал себя - ни в болезни, ни в здравии; ни на земле, ни на море — с того момента, как появился на свет.

3) Крепкий сон, который я призывал в те моменты, когда был истощен - будь то день или ночь.

4) Постоянный — на протяжении шестидесяти лет — подъем в четыре часа утра.

5) Постоянное - на протяжении более пятидесяти лет — проповедование в пять часов утра.

6) Малое количество боли, печали, тревог и переживаний в моей жизни.

В возрасте восьмидесяти шести лет, во время своей девятинедель­ной миссионерской поездки по Ирландии, Джон Уэсли сто раз вы­ступил с проповедями в шестидесяти городах и деревнях (шесть из этих проповедей он произнес под открытым небом). 28 июня 1790 го­да в своем дневнике он написал следующее:

Понедельник, 28 июня. В этот день мне исполнилось восемьдесят восемь лет. На протяжении восьмидесяти шести лет я не испыты­вал никаких возрастных проблем: мой взгляд не затуманился, и силы не истощились. Но прошлым летом, в августе, все практи­чески мгновенно и неожиданно переменилось. Мое зрение так сильно ослабело, что никакие очки не могли мне помочь. Мои силы подобным же образом оставили меня и, скорее всего, уже не вернутся ко мне в этом мире. Но при этом я не испытываю ника­кой боли с головы и до самых пят; лишь естественную усталость, которая, как представляется, будет становиться все большей и большей, пока жизнь окончательно не покинет мое тело.

За два дня до своего следующего дня рождения он проповедовал перед двумя большими аудиториями верующих, собравшихся для то­го, чтобы почтить преподобного Джона Уэсли.

7 октября 1790 года он выступил со своей последней проповедью под открытым небом, которую произнес, стоя под ясенем во дворе церкви, расположенной в Кенте, в городке Рай. Со слезами на глазах он воскликнул: "Покайтесь!". 22 февраля 1791 года он произнес свою последнюю проповедь в лондонской церкви Сити-Роуд. Назавтра же в доме своего друга он проповедовал последний раз на этой земле, на­чав со слов: "Ищите Господа, пока Его еще можно найти".

На следующий день, 24 февраля 1791 года, Джон Уэсли написал свое знаменитое письмо Уильяму Уилберфорсу — члену парламента, который всю свою жизнь посвятил борьбе за отмену рабства в Бри­танской империи, — призывая его не останавливаться и не отступать в борьбе с работорговлей. Несмотря на то, что Джон не мог больше проповедовать Евангельскую Весть, он писал Уилберфорсу:

Но если Бог будет с вами, кто будет против вас? Неужели все они вместе смогут оказаться сильнее Самого Бога? И не уставайте от совершения добрых дел! Дерзайте во имя Божье, полагаясь на Его силу, пока даже американское рабство (самое чудовищное из всех) не исчезнет с лица этой земли.

Свое письмо он подписал следующими словами: "Ваш преданный слуга Джон Уэсли".

25 февраля, ощутив сильную слабость, Джон вернулся в Сити-Роуд, где отсыпался в течение последующих двух дней. 27 февраля он почувствовал себя немного лучше и даже отобедал вместе со всеми. В тот вечер Уэсли вернулся в свою комнату сильно уставший. Больше с кровати он не поднимался. 2 марта 1791 года в окружении близких ему людей Джон Уэсли сделал свой последний вздох.

За время своего служения Джон Уэсли проехал верхом на лошади более 250 тысяч миль (приблизительно по 5 тысяч миль в год) - рас­стояние, сравнимое с десятью окружностями Земли. Он произнес бо­лее сорока тысяч проповедей, опубликовал более пяти тысяч пропо­ведей, памфлетов и всевозможных книг. К моменту смерти Уэсли у него было 79 тысяч последователей. Сегодня в одной только Англии насчитывается 800 тысяч членов методистской церкви; во всем же мире их число превышает семьдесят миллионов человек.

Джон Уэсли принес свежее дыхание в жизнь Англиканской церк­ви, потерявшей к тому времени из виду Христа как единственного Искупителя. Проповедуя оправдание верой, Джон и Чарльз Уэсли помогли тысячам заблудших душ в Англии подняться над жизненны­ми неурядицами и дурными привычками, вселив в них надежду на обретение праведности и спасения. Страстные усилия Джона, на­правленные на то, чтобы принести человечеству столь необходимое знание об искуплении, принесли плоды не только в Англии, но так­же в континентальной Европе и развивающихся странах - прежде всего, в Америке. Как заметил Ригг:

Складывалось впечатление, что он обладал твердой и непоколе­бимой убежденностью в необходимости совершения великих дел на благо Церкви и мира; не столько даже для настоящего, сколько для будущего; дел, к которым призвал его Сам Бог. Во­круг он видел необходимость в таких делах - пустой и бессер­дечный мир, полный пороков, тщеславия и смятения; а также бездеятельную, лишенную всяческой дисциплины, равнодуш­ную церковь. Глядя на все это, он чувствовал внутри колоссаль­ную силу и призвание пробудить и организовать Церковь, за­жечь и обратить к Богу сердца всех людей земли.

И, действительно, мир ощутил на себе влияние братьев Уэсли, ког­да уже в следующем веке методизм начал триумфально шествовать по планете, пробуждая человеческие сердца.