Божьи генералы-3 Отцы пробуждения Робертс Лиардон Отзывы

Джонатан был полон решимости уделять достаточно времени практическому применению своих наблюдений, и ради этого он го­тов был даже отказаться от обеда, если тот тем или иным образом мог нарушить течение его мыслей. Он всегда тщательно следил за тем, что ел, анализируя попутно, какие продукты лучше всего подходят для его умственной работы.

Некоторые современники замечали, что из-за своего слишком строгого отношения к еде Эдвардс все время оставался худым и регу­лярно болел. Но это не мешало ему уделять пристальное внимание своему рациону. Вот что он писал:

Будучи чрезвычайно умерен в вопросах питания и употребляя в пищу лишь то, что легко и быстро усваивается, я, без сомнения, буду мыслить ясно, что позволит мне, кроме всего прочего, выиг­рать время. 1. Это продлит мне жизнь. 2. После каждого приема пищи моему организму будет требоваться меньше времени для ее усвоения. 3. Я смогу заниматься больше без причинения вреда собственному здоровью. 4. Мне будет требоваться меньше време­ни для сна. 5. Меня реже будут беспокоить головные боли.

Тем не менее, один факт намекает на то, что в жизни Эдвардса, не­смотря на строжайшую дисциплину, находилось место для маленьких человеческих радостей. Он любил шоколад, который покупал в виде плиток. Эти плитки затем растапливались и подавались к завтраку в виде горячего напитка. Сохранилось письмо Джонатана, в котором тот просил бостонского курьера не забыть привезти ему шоколад. Невзи­рая на то, что Эдвардс так никогда полностью и не отказался от стро­гой духовной дисциплины, позже, рассматривая тот период глазами взрослого человека, он назвал их временем "слишком большого упова­ния на свои собственные силы, что впоследствии вышло мне боком".

Творение Божье, которое Джонатану так нравилось изучать, стано­вилось для него также источником все новых и новых - уже куда более важных - вопросов, в первую очередь таких, как причина, по которой Бог создал этот мир. Какое из желаний Бога мог удовлетворить этот акт сотворения? В своих записках Джонатан заключил, что сотворение не принесло Творцу никакой видимой выгоды. Он полностью самодоста­точен, и к этому нечего добавить. Но Бог пожелал создать существа, которые смогли бы оценить это совершенство - Его славу — и насла­диться им. Джонатан считал, что все созданное Богом было сотворено Им с одной-единственной целью - получить любовь и исполненную восхищения хвалу Его наделенного разумом творения.

Мир природы предоставлял Джонатану многочисленные и разно­образные возможности для успешного усвоения духовных уроков. К примеру, однажды, увидев мучившего мышь кота, он тут же сказал, что это напоминает ему обращение дьявола с грешниками. С детства Эдвардс сильно боялся грозы, но после обращения к Богу посмотрел на это природное явление иначе:

Прежде я почему-то весьма сильно боялся раскатов грома... но сейчас, наоборот, они вдохновляют меня. Стоит только со­браться грозовым тучам, как я тут же начинаю ощущать при­сутствие Божье и без промедления использую эту возмож­ность... глядя на то, как играют молнии, и слыша величествен­ный голос Божьего грома.

Джонатан тщательно изучил труды Исаака Ньютона и был пора­жен его открытиями, из коих следовало, что Вселенная функциони­рует согласно определенным стабильным законам, некоторые из ко­торых можно даже выразить математическим языком. Истолковав эти открытия по-своему, он пришел к выводу, что Бог является Авто­ром порядка.
Деятель культуры?

К счастью для нас, Джонатан Эдвардс не забывал также делать выво­ды из своих толкований и публиковать их. Неудивительно, что при этом он руководствовался целым сводом правил, увещевая себя "де­монстрировать умеренность стиля и пытаться привлечь читателей, вме­сто того чтобы подавлять оппозицию". Он также много писал об ис­кусстве и всевозможных науках, утверждая, что их истоки находятся в Боге. Свои мысли по этому поводу он опубликовал отдельной книгой, получившей название "Природа истинной добродетели" (The Nature of Virtue). Джонатан не находил противоречий между религией и на­укой, считая, что правильное, соответствующее действительности ис­следование несомненно покажет их взаимодополняющую природу.

Создается впечатление, что проницательные наблюдения, поража­ющие своим разнообразием мысли и многочисленные труды Джона­тана Эдвардса оказали заметное влияние и на его личную переписку. Молодая прихожанка церкви Джонатана по имени Дебора однажды — спросила, как ей следует вести себя по-христиански, на что получила четырнадцатистраничное письмо, полное детальных рекомендаций. Мягко и кротко он уверял женщину в том, что, даже если она неволь­но согрешила, кровь Христа может смыть все грехи без остатка. Он также предупредил прихожанку, чтобы та опасалась гордыни, и пред­ложил ей стать служительницей среди молодых женщин. Это письмо позже было опубликовано под названием "Совет новообращенным" (Advice to Young Converts).
Первые шаги в качестве пастора

Вскоре после окончания университета в Йеле Джонатан принял предложение стать пастором в быстрорастущем Нью-Йорке. Церковь была небольшой, и Джонатану это давало возможность по-прежнему наслаждаться прогулками в лесах, что раскинулись по берегам реки Гудзон, и изучать Библию. Хотя прихожане церкви и были хорошими людьми, но пастор не получал от них достаточной финансовой под­держки, потому что они сами испытывала постоянные материальные трудности. В результате этого Джонатан был вынужден вернуться в свой родной Коннектикут. Отец убедил его принять церковь в Болто­не, но сам молодой человек не горел желанием браться за эту работу. Проведя на новом месте лишь несколько месяцев, Эдвардс с облегче­нием принял предложение стать преподавателем в Йеле.

Некоторые полагали, что главная причина, побудившая Джоната­на перебраться в Йель, была симпатия юноши к дочери местного па­стора Саре Пьерпонт. Джонатану в ту пору было двадцать лет, тогда как ей - всего лишь тринадцать. Но это не помешало ему влюбиться и называть ее в своих дневниках очаровательной и "возлюбленной то­го Высшего Существа".

Но даже такой мотивации оказалось недостаточно для того, чтобы Джонатан смог преодолеть свое недовольство сложившейся в Йеле ситуацией. По приезде он надеялся сразу же получить должность преподавателя, но, поскольку в данном учебном заведении в тот мо­мент остро ощущалась нехватка руководителей, Эдвардсу пришлось совмещать административную и преподавательскую работу. Юноше потребовалось совсем немного времени для того, чтобы понять суть своей, такой желанной ранее, работы - дисциплинировать необузданных и своенравных молодых людей, а также, чтобы осознать отсутствие у себя необходимых для подобной работы качеств. Его уче­ники, готовившиеся стать впоследствии священнослужителями, по­стоянно злоупотребляли своей новообретенной свободой, так сильно контрастировавшей со строгим домашним воспитанием. Они часто напивались и буйствовали, что очень сильно огорчало и утомляло Джонатана, доведя его, в конце концов, до депрессии. Одни исследо­ватели полагают, что депрессия могла быть вызвана болезнью, му­чившей в то время Эдвардса, тогда как другие считают, что все было как раз наоборот. Как бы там ни было, депрессия приковала Джона­тана к постели на долгие четыре месяца, а различные недуги после этого одолевали его практически каждый год.

Несогласие с преподобным Стоддардом в такой ситуации наверня­ка было подобно несогласию с Самим Господом Богом. Однажды он даже заявил, что Бог наказывает Новую Англию за то, что ее жители нарушали данные Господом заповеди. Прихожан своей церкви Стоддазд описывал следующим образом: "Мы живем во времена порока и нравственности, и многие люди злоупотребляют данной им сво­бодой, упиваясь и чрезмерно украшая себя, праздно проводя время и предаваясь гнусной болтовне".

Стоддард был убежден в том, что цель евангелизации заключалась смягчении гнева Вседержателя, а евангельская проповедь была единственным способом для Божьего народа получить небесные благословения. Неспособность колонистов донести Слово Божье до американских индейцев, считал он, приводила к наказанию, и добавлял при этом, что, желая умилостивить Бога, колонисты должны бы­ли по-доброму отнестись к индейцам.

Дедушка Джонатана имел твердое мнение о многих вещах. Он тер­петь не мог модные в то время мужские парики, считая, что в них мужчины выглядели так, "как если бы они больше стремились к тому, чтобы соблазнять девушек, чем посвятить свою жизнь делу распрост­ранения Царства Божьего”.

Существовало несколько пунктов, по которым мнения Джонатана и его нового руководителя расходились, причем в большинстве сво­ем они касались членства в церкви и причастия. В отличие от дедуш­ки, Джонатан считал, что членство в церкви и, как следствие, допу­щение к причастию требовало от людей принятия конгрегационного вероучения. Соломон Стоддард, в свою очередь, учил тому, что лю­бой верующий человек, в жизни которого не было места греху, мог стать членом церкви и принимать участие в Вечере Господней. Не­смотря на существовавшие разногласия, Джонатан принял твердое решение во всем быть послушным пастору до тех пор, пока находит­ся у него в подчинении.

Свадебные колокола

Поступив на должность пастора - с причитавшейся ему зарплатой, достаточной для приобретения участка земли с домом - Джонатан получил возможность официально попросить руки Сары. Они обвен­чались 20 июля 1727 года; на тот момент Джонатану было двадцать четыре года, а его невесте — лишь семнадцать. Девушка была облаче­на в ярко-зеленое парчовое платье - прекрасное выражение пури­танского прославления любви и брака. Эту сторону пуританской культуры сегодня многие, увы, понимают и трактуют неправильно. В то время как большинство представителей викторианской эпохи не­гативно относились к человеческому телу, большинство пуритан так восхищались чудом Божьего творения, что у некоторых из нас это да­же могло бы вызвать смущение. Романтическая любовь между мужем и женой занимала почетное место в жизни новоанглийского общест­ва того времени, и появление новой семьи всегда было замечатель­ным поводом для всеобщей радости.

Джонатан и его жена были прекрасной парой. Сара выросла в се­мье пастора, с детства готовясь к тому, чтобы стать женой христианского служителя. Джордж Уайтфилд, известный отец христианского пробуждения из Англии, побывав однажды в гостях у Эдвардсов, ска­зал: "В жизни еще не встречал более очаровательной пары". Будучи в момент их первой встречи еще холостым, Уайтфилд начал просить Бога о том, чтобы тот послал ему спутницу, подобную Саре Эдвардс. Сэмюэл Хопкинс, в то время начинающий проповедник, вспоминал: "Вряд ли кто-нибудь из тех, кто был вхож в их дом, мог не заметить совершенной гармонии, а также взаимной любви и уважении, кото­рые наполняли их отношения".

Джонатан сам неоднократно говорил о том, что общение с Сарой "поднимало ему настроение"; ее дух вдохновлял его на собственные духовные поиски, а ее присутствие "умиротворяло его". С огромным и нескрываемым уважением относился он к мнению жены, поэтому каждый вечер читал ей все написанное им за день, внимательно вы­слушивая ее оценку, после, чего они вместе молились.

Сара родила Джонатану одиннадцать детей: Сару, Джерушу, Эстер, Мэри, Люси, Тимоти, Сусанну, Юнис, Джонатана, Элизабет и Пьерпонта. Все они достигли совершеннолетия, что по тем временам бы­ло событием весьма и весьма неординарным. Жители Нортхэмптона долгое время шутили по поводу рождения первых четырех детей в се­мье Эдвардсов. В те времена было принято считать, что ребенок рож­дался в тот самый день недели, когда он был зачат, а каждый из четы­рех первых детей Джонатана и Сары появился на свет в воскресенье.

Каждый вечер Джонатан целый час посвящал общению с детьми, после чего снова возвращался к работе. Согласно свидетельствам со­временников, он был строгим, но любящим отцом. Все его дети должны были возвращаться домой не позже девяти часов вечера. Когда его дочери были на выданье, их женихам было запрещено "ка­ким-либо образом оспаривать установленное им время для сна и от­дыха, а также прочие вопросы, так или иначе связанные с религией и заведенными в семье порядками".

Сестер Джонатана родители с детства учи­ли мыслить независимо; все они посещали пансион благородных девиц, который в те времена был женским эквивалентом колле­джа. Тимоти Эдвардс делал все возможное для того, чтобы его дочери развивались как духовно, так и интеллектуально. Одна из сестер Джонатана, Ханна, вышла замуж лишь после тридцати, что в те вре­мена было событием из ряда вон выходящим. Двое мужчин добива­лись ее руки. Один из них даже построил ей дом, выгравировав на камине инициалы возлюбленной, однако Ханна отклонила оба пред­ложения и в конце концов вышла замуж за третьего. Эта задержка вызвала заметный переполох среди ее родственников, но Ханна твер­до стояла на том, что незамужние женщины имеют преимущество пе­ред замужними, если уделяют много внимания духовному и интел­лектуальному развитию.

На следующий год после того, как Джонатан стал помощником па­стора в церкви Нортхэмптона, вся Новая Англия содрогнулась от произошедшего в 1727 году Великого землетрясения. Как свидетель­ствовали некоторые очевидцы тех событий, все началось с яркой вспышки света, за которой тут же последовали грохот и интенсивные толчки, сотрясавшие землю всю ночь. Разбуженные люди высыпали на улицы, полагая, что наступил Судный день. Утром церкви во всей Новой Англии были полны кающихся людей. Подземные толчки продолжались в течение девяти последующих дней, наполняя ужасом сердца всех жителей Нортхэмптона, которые лихорадочно искали подтверждения своего спасения. В последующие недели несколько раз в охваченных бедствием областях объявлялся всеобщий пост.

Губернатор Массачусетса объявил вторник, 21 декабря, днем поста и молитвы, а Эдвардса в тот день попросили выступить с пропове­дью. Могли он обрушиться на людей, гневно обвиняя в том, что по их вине на землю излился гнев Божий? Его дедушка наверняка посту­пил бы именно так. Но, несмотря на то, что Джонатан видел много греха в жизни своих соотечественников (обман, несправедливость, сквернословие, сребролюбие и пренебрежительное отношение к христианской вере), он решил рассказать им об Ионе и Ниневии.

Джонатан, хорошо разбиравшийся в различных природных фе­номенах, высказал предположение, что землетрясение могло про­изойти по естественным причинам, но также он задался вопросом, не было ли здесь какого-либо совпадения. Могло ли быть так, что Бог действительно предупреждал Свой народ, как когда-то через Иону жителей Ниневии? Поскольку землетрясение произошло воскресной ночью, не гневался ли Бог на молодежь за ее вечерние и ночные похождения в субботний день? Эдвардс следующим обра­зом описывал их поведение:

Им было свойственно частенько собираться в компании, состо­явшие из представителей обоих полов, для увеселения и празд­ного времяпрепровождения, которые они называли весельем. Нередко они проводили там добрую половину ночи, пренебре­жительно относясь к заведенному в их семьях порядку.

Джонатан напомнил слушателям о том, что Бог смилостивился над ниневитянами, потому что те раскаялись в своих грехах. Возможно, пришла пора сделать то же самое и жителям Новой Англии. Так, бла­годаря землетрясению, церкви в североамериканских колониях на­полнились людьми. Некоторые исследователи считают это событие одним из первых предвестников Великого пробуждения.

Когда в феврале 1729 года скончался Соломон Стоддард, церковь решила назначить старшим пастором Нортхэмптона Джонатана. К этому назначению он отнесся очень серьезно. Он описывал свое вос­хождение по ступеням к кафедре проповедника, сравнивая себя с "трубой Господней". Некоторые люди говорили, что во время пропо­веди он становился совершенно другим человеком.

После смерти Стоддарда здоровье Джонатана заметно ухудшилось. Небольшой отдых оказался для него весьма кстати, однако спустя не­сколько недель он снова был болен. Стресс усиливал мучившие Эд­вардса физические недуги, а должность пастора уже сама по себе под­разумевала наличие напряжения. Зарплата также была постоянным источником проблем и переживаний. От Сары требовалось всегда быть готовой к приему гостей, что предполагало немалые затраты и существенно урезало и без того достаточно скромный бюджет. По­дарки и пожертвования служили своеобразной прибавкой к зарплате многих пасторов, включая Джонатана, но, как правило, это подразу­мевало особое отношение к наиболее состоятельным покровителям. Эдвардс же не был любителем подобных игр.

Неся полную ответственность за более чем одну тысячу прихожан, многие из которых не соответствовали предъявляемым к ним высо­ким нравственным нормам, Джонатан, несомненно, нередко испы­тывал сильное беспокойство. После смерти Стоддарда многие прихо­жане будто сорвались с цепи, особенно молодежь. Это время во многом походило на дни, проведенные Джонатаном в Йеле, где ему приходилось бороться с буйными и непокорными студентами и где он ощущал острую нехватку социальных навыков для контроля над ситуацией. Семейное правление - старая пуританская структура вла­сти - становилось все слабее и слабее, поскольку родители сами на­чинали отказываться от строгого воспитания детей, бросаясь в дру­гую крайность, выражавшуюся в полном отсутствии дисциплины.

Повальное пьянство среди представителей молодого поколения становилось явлением повсеместным. Родители, казалось, были очень сильно удивлены, когда начала беременеть приблизительно каждая десятая незамужняя девушка в Новой Англии. Со своей сто­роны, Джонатан заявил, что в этой статистике нет ровным счетом ни­чего удивительного, потому что родители сами позволяли своим мо­лодым сыновьям и дочерям ложиться вместе в постель, да еще лишь частично одетыми, и "наслаждаться друг другом". Эта практика, по­дучившая название "сочетание", как предполагалось, позволяла им "познакомиться", но зачастую не ограничивалась одним лишь друже­ским общением. До тех пор, пока случавшиеся после такого "обще­ния" беременности приводили к браку, отношение людей к подобно­му поведению было достаточно терпимым. И этот бесстыдный новый тип мышления очень сильно шокировал Джонатана.

Личная трагедия тяжелым грузом легла на плечи уже и без того из­мученного пастора. Его семье чудом удалось уцелеть во время эпиде­мии, коснувшейся большинства других семей, но в декабре 1729 года от дифтерии умерла его самая младшая сестра Джеруша.

В начале 1730-х годов культурная атмосфера Нортхэмптона начала меняться. Напряженные отношения с французами и индейцами во время войны Даммера (еще одной вспышки насилия, связанной с бо­евыми действиями в Европе, которая закончилась в 1727 году) выну­дили колонистов отдать предпочтение общинной форме ведения сельского хозяйства, обеспечивавшей им лучшую защиту. Это озна­чало уменьшение количества безопасных земель для молодых людей, желавших начать самостоятельную жизнь. В результате этого многим молодым парам приходилось откладывать свадьбу из-за нехватки ме­ста, и они жили под присмотром родителей даже после достижения ими совершеннолетия. Джонатан решил собрать вместе родителей и обязать их следить за соблюдением нравственных норм членами сво­их семей. Молодые мужчины и женщины, казалось, слушали его те­перь совершенно по-новому.

Горячие проповеди Джонатана, направленные против греховного образа жизни молодежи в его родном городе, были уравновешены ог­ромным состраданием и заботой об их душах. Вне всякого сомнения, они сопровождались многочисленными молитвами и адресованны­ми Богу просьбами о помощи и водительстве в совершении перемен. И потому неудивительно, что первое Великое пробуждение началось именно среди представителей молодого поколения.

После неожиданной смерти одного молодого человека в апреле 1734 года Джонатан на его похоронах произнес проповедь, побудив­шую присутствовавших при этом свернуть с греховных путей и обра­тить свой взгляд к вечному вознаграждению. Он опирался на Псалом 90:5-6, где сказано о Божьей защите, не ссылаясь в тот момент на дру­гие отрывки, где Бог показан гневным и карающим. Если человеку было суждено умереть молодым, как ему следовало прожить свою жизнь? Джонатан проповедовал:

Сколь же неразумно тому, кто так сильно подобен траве и цве­там полевым... легкомысленно и бездумно проводить свои луч­шие годы в праздных развлечениях, опрометчиво стремясь к плотским и чувственным радостям и наслаждениям...

Задумайтесь над этим. Если вам суждено умереть молодым, сколь шокирующей для окружающих станет мысль о том, что свои молодые годы вы провели таким вот образом. Когда ваши близкие будут стоять у вашего смертного одра, наблюдая за тем, как вы испускаете дух, или же придут после, когда вы будете го­товы к погребению и ваше бренное тело опустят в гроб, то, уви­дев зловещий отпечаток, который смерть наложила на ваше чело, насколько они будут угнетены тем, что перед ними лежит человек, который был чрезвычайно самодоволен и пуст в обще­нии. Тот, кто вел себя похотливо и непристойно. Тот, кто боль­шую часть времени проводил в беззаботном веселье.

Прошло совсем немного времени, и отовсюду начали поступать сообщения об измененных жизнях, о пробужденных молодых людях, ощутивших огромную потребность в Спасителе, точно так же, как ощутили ее многие после Великого землетрясения. Еще одна смерть, за которой последовала очередная проповедь на похоронах, усилила и без того немалую духовную жажду, охватившую общество колонис­тов того времени. Праздное вечернее времяпрепровождение стреми­тельно вытесняли молитвенные собрания, и уже совсем скоро боль­шая часть жителей Новой Англии - как старых, так и молодых - при­нимала самое непосредственное участие в этих духовных встречах. Это напоминало "объединенные общества" Уэсли, хотя вряд ли ког­да-либо новоанглийские пуритане слышали о братьях Уэсли, в осо­бенности же принимая во внимание то, что все эти события происхо­дили приблизительно за пять лет до охватившего Англию возрожде­ния, во главе которого стояли братья.

В то время, совместно поклоняясь Богу, люди пели одни библей­ские псалмы. Во время этих многолюдных собраний под открытым небом Джонатан всячески поддерживал реформу религиозных пес­нопений, которой добивались такие люди, как, к примеру, Исаак Уоттс. Уоттс не слишком жаловал церковную музыку своего времени;

считая ее плохо написанной и мало подходящей для пения, представ­лявшей собой положенные на музыку псалмы. Несмотря на то, что он не сомневался в необходимости доктринальной правильности гимнов, он не считал, что им следовало быть точной копией псалмов; скорее они должны были представлять собой перефразирование Священного Писания или просто основываться на библейских мотивах. Уоттс на­писал многие известные гимны, такие как, например, "Когда я смотрю на Твой дивный крест" (When I Survey the Wondrous Cross). Джонатан любил музыку и был глубоко убежден в том, что через нее люди долж­ны выражать свой эмоциональный подъем. Написанные в трехчастной форме и сопровождаемые инструментами, эти гимны представляли собой совершенно новое явление - традиционные псалмы, как прави­ло, каждый человек пел по-своему, и потому результат совместных пес­нопений редко напоминал "радостный шум".
Джонатан любил музыку и был глубоко убежден в том, что через нее люди должны выражать свой эмоциональный подъем.
Возрождение вышло на новый виток, когда молодая женщина, из­вестная "прожигательница жизни", пришла к Эдвардсу и поведала ему историю своего обращения. Тщательно ее расспросив, пастор быстро удостоверился в том, что она говорила правду. Перемены в жизни этой женщины были столь невероятными, что Джонатан все­рьез обеспокоился тем, что люди, услышав о них, могли бы засомне­ваться в достоверности произошедшего, приняв это за розыгрыш. Тем не менее он рискнул как можно шире распространить это свиде­тельство, в результате чего количество обратившихся к Богу людей существенно выросло. В течение нескольких дней к пастору обрати­лось еще несколько человек с похожими свидетельствами своего об­ращения к Богу.

К апрелю 1735 года духовная атмосфера в городе изменилась до не­узнаваемости. Сам Эдвардс описывал ее следующим образом:

Глубокий и искренний интерес к духовным делам и миру вечно­сти охватил людей всех возрастов во всех частях города... Вско­ре они не могли уже говорить ни о чем ином, кроме духовного и вечного... Мысли людей чудесным образом освободились от по­вседневных забот; окружающий мир стал для нас малозначимым... И потому искушение для нас заключалось теперь в том, чтобы полностью забыть о мирских заботах и все свое время по­свящать духовным упражнениям.

Без всякого принуждения соседи начали собирать деньги для хозя­ина сгоревшего дотла магазина. Злословие и сплетни полностью пре­кратились. Питейные заведения опустели. Даже церковные службы преобразились:

Наши собрания в тот период были удивительно прекрасны. Во время богослужений вся церковь дышала новой жизнью, каж­дый прихожанин искренне поклонялся Господу, каждый слуша­тель жадно ловил слова служителя, стоило им лишь слететь с его уст. Время от времени все собрание заливалось слезами, слыша проповедуемое Слово; одни плакали о себе, ощущая сильные душевные страдания, тогда как другие испытывали жалость и беспокойство о душах своих ближних.

Еще одной примечательной стороной возрождения стало практи­чески полное исчезновение в городе всевозможных недугов и заболе­ваний. Некоторое время спустя, описывая в своей книге "Повество­вание веры" (Faithful Narrative) эти события, Джонатан отмечал, что хотя сам не считал исчезновение болезней необходимым свидетель­ством начала возрождения, но он ощущал внутреннюю необходи­мость признать это. Критики Эдвардса называли все написанное им "фанатизмом", в особенности же его духовные переживания, а также рассказы о необычных обращениях к Богу. Некоторые источники со­общают, что в результате начавшегося возрождения к церкви присо­единилось более пяти сотен человек, половину из которых составля­ли мужчины. Слово начало распространяться по всей округе, и люди из других городов приходили на место событий, чтобы все увидеть собственными глазами. Дом Эдвардсов постоянно был полон гостей. Волна возрождения продолжала распространяться по всей долине реки Коннектикут, достигнув Нью-Хейвена, прибрежных поселений и выйдя даже за пределы Новой Англии.

В Бостоне, который не был, затронут пробуждением, служитель по имени Бенджамин Колман попросил Эдвардса описать ему в письме происходившие в Нортхэмптоне события. Незаурядные способности Джонатана в описании деталей и их пояснении помогли ему велико­лепно справиться с этой работой. Его письмо было затем переправле­но друзьям Колмана в Англию.

Упомянутый выше отчет превратился в подробнейшую инструк­цию по проведению возрождения - от подготовки до непосредствен­ного начала: техническая поддержка, координация, возможные опас­ности и степень влияния. Это руководство позже было опубликовано под названием "Верное описание удивительных дел Божьих" (А Faithful Narrative of the Surprising Work of God). Несмотря на земное ав­торство этой книги, Джонатан прекрасно понимал, что за всем этим стоял Всемогущий Бог, благодаря Которому и появился на свет сей труд. Эта публикация сделала Эдвардса известным во всей Новой Ан­глии, а также в Шотландии и Англии, где с ней, в конце концов, по­знакомились Джордж Уртфилд и Джон Уэсли.

Радость возрождения, однако, оказалась непродолжительной. В 1735 году Эдвардс писал о том, что "сатана будто сорвался с цепи и бушевал ужасающим образом". Будучи разрушителем, враг исполь­зовал свое влияние для того, чтобы возбуждать страх и вызывать раз­доры. Одни люди день и ночь были мучимы страхом; другие же так сильно боялись гнева Божьего, что жаловались на постоянную бес­сонницу. Поступали даже сообщения о пугающих своей неожиданно­стью вторжениях ворон, собиравшихся стаями на крышах домов и наполнявших воздух своим громким карканьем. В долине началась свирепая эпидемия, только в одном отдельно взятом городе погубив­шая девяносто девять человек, в том числе восемьдесят одного ребен­ка. В другом городе два человека сошли с ума.

Описанные выше события коснулись также родства Эдвардса. Джозеф Хоули, муж тети Джонатана, Ребекки, был весьма уважае­мым в городе человеком. И потому понятен шок, который охватил знавших его людей, когда Джозеф перерезал себе горло. Когда это произошло, Джонатан уже написал знаменитое письмо Колману, но еще не отправил его. Понимая, что умалчивание подобного рода све­дений было бы неправильным и вводящим в заблуждение, он вскрыл конверт и описал случившееся, добавив при этом, что его дядя был психически неуравновешенным человеком.

Эдвардс неустанно напоминал людям о том, что у них есть могуще­ственный враг, который не только реален, но и горит желанием унич­тожить каждого из них. В конце концов, его здоровье заметно ухудшилось, и он на некоторое время отошел отдел. Движение Духа в Нортхэмптоне и долине реки Коннектикут, начавшееся в 1734 году, подо­шло к концу в 1735 году.
Начало Великого пробуждения

К марту 1737 года прихожане возглавляемой Эдвардсом церкви снова духовно охладели. Он описывал этих людей, как "возжаждав­ших земных благ"⁴⁴, отмечая возвращение духа разнузданного весе­лья. Огорченный происходящим, Джонатан вновь начал молиться о возрождении.

Дом собраний начал постепенно разрушаться, к тому же суровая зима серьезно ослабила опоры здания. В тот момент, когда Джонатан начал произносить проповедь в переполненном зале, крепления бал­кона треснули, и тот с грохотом рухнул вниз, туда, где сидели преиму­щественно женщины и дети. Отовсюду послышались крики и плач; прихожане были уверены в том, что под обломками находятся мерт­вые тела многочисленных жертв. Но когда завалы были разобраны, оказалось, что никто не погиб; хотя многие верующие пострадали, все они были живы. Обошлось даже без единого перелома.

Джонатан надеялся, что этот "знак Божий" снова обратит сердца людей к духовным вещам. Он назвал полученное предупреждение "возможно, одним из наиболее удивительных случаев Божественной защиты в истории страны". К сожалению, на прихожан это событие не произвело особого впечатления. В своем письме к преподобному Колману Эдвардс выразил свое разочарование тем, что, несмотря на благодарность людей милосердному Богу, "влияние произошедшего и близко не было таким, какое в десять раз менее значимые вещи оказывали два-три года назад". В то время как люди во всем мире, переполняемые радостью, читали о благословениях, излитых Госпо­дом в Нортхэмптоне, Джонатан переживал о том, что этот город, "по­ставленный на скале", пришел в духовный упадок.

В конце зимы 1737 года Эдвардс начал три цикла проповедей, ко­торые, как он надеялся, должны были снова обратить сердца людей к Богу. И хотя внешне мало что происходило, он продолжал надеяться, что перемены не за горами. Джонатан много молился, проводя перед некоторыми проповедями в молитве до восемнадцати часов. Нако­нец, ободрение пришло из-за океана, от Англиканской церкви.

К 1739 году Джордж Уайтфилд уже проповедовал многотысячным толпам на улицах и полях Англии, собираясь распространить свое служение и на колонии. Джонатан написал ему в феврале 1740 года и убедил его приехать в Нортхэмптон, предупредив при этом, что мест­ные жители могли оказаться более жестокосердными, чем те, кому он проповедовал ранее. Интенсивная рекламная кампания помогла привлечь на служения Уайтфилда тысячи людей, и, когда 17 октября 1740 года он направился в Нортхэмптон, к нему было приковано вни­мание всего города.

Уайтфилд был талантливым оратором, и люди эмоционально реа­гировали на его выступления. Сара Эдвардс следующим образом описывала услышанное ею захватывающее послание проповедника:

Удивительно видеть то, как он очаровывает аудиторию... Я сво­ими глазами видела, как более тысячи человек в абсолютной ти­шине, нарушаемой лишь редкими, едва слышимыми всхлипы­ваниями, затаив дыхание, внимали его словам.

Когда Уайтфилд напомнил прихожанам Джонатана об их близости к Христу во время последнего пробуждения, многие начали плакать, включая самого Эдвардса, который видел исполнение своих пятилет­них молитв о пробуждении. Он даже писал, что на тех служениях не­которые из его собственных детей пришли к Христу.

Когда время пребывания Уайтфилда в Нортхэмптоне подошло к концу, Джонатан в течение двух дней сопровождал его, видя духов­ный голод тех тысяч людей, которые приходили, чтобы услышать его. Влияние, которое Джордж оказывал на толпу, было беспрецедент­ным. Нередко люди просто падали на землю под воздействием силы Святого Духа - Джонатан называл это "внезапной слабостью".

Были случаи, когда люди лежали в некоем подобии транса, ос­таваясь без движения, возможно, сутки, и ничего все это время не чувствуя. Но в то же самое время их воображение наполня­лось яркими картинами, словно они отправились прямиком на небеса, где видели славные и радостные вещи.

Возрождение продолжалось, и Джонатан с Уайтфилдом постоянно переписывались друг с другом. Эдвардс сообщал о результатах пробуждения в своем регионе, которые заметно превосходили результа­ты предыдущего пробуждения в Нортхэмптоне 1734 года, прекрасно понимая, что сам он принимал в этом лишь малое участие, если не считать молитвы.

Джонатан не тратил времени понапрасну, развивая первоначальный успех возрождения. Он подчеркивал, что "религия, происходящая лишь из суеверных впечатлений, склонна к неизбежному угасанию... когда проходит испытание... трудностями". И именно от пасторов зависело преодоление этих трудностей, а также взращивание новообращенных христиан до достижения теми истинной зрелости во Христе.

Эдвардс намеревался во что бы то ни стало воспрепятствовать ду­ховному упадку своей паствы, как это было ранее, и потому разослал некоторым молодым окружным пасторам письма с просьбой при­ехать к нему. К тому моменту, когда Джонатан сел за написание этих писем, местная молодежь начала организовывать свои собственные собрания, во время которых молодые люди делились друг с другом собственным духовным опытом. Эдвардс встретился со всеми подро­стками в возрасте до шестнадцати лет и обсудил с ними их духовное состояние. Они плакали, молились, пели и рассказывали друг другу о своих переживаниях. Позже Джонатан организовал похожие встречи с молодыми людьми в возрасте от шестнадцати до двадцати шести лет; и снова общение произвело на них неизгладимое впечатление. Некоторые собрания длились всю ночь, потому что молодежь была переполнена новыми чувствами.

В среду, 8 июля 1741 года, Джонатан вместе с другими проповедни­ками отправился в Энфилд (город на границе Массачусетса и Кон­нектикута), чтобы служить многочисленным местным жителям, же­лавшим обрести спасение. В той местности уже началось возрожде­ние; в расположенном неподалеку поселении Саффилд за неделю до этого обратились к Господу девяносто пять человек, хотя сам Энфилд это движение не затронуло. Возглавлял делегацию Джозеф Мичем, пастор из Ковентри, Коннектикут.

Несколько служителей, включая Мичема, проповедовали во время практически непрерывных богослужений между Энфилдом и Саффилдом. Тем утром, в среду, было решено позволить проповедовать Эдвардсу, дав другим служителям возможность отдохнуть. Джонатан, покопавшись в своем багаже, нашел проповедь, с которой незадолго до этого выступил в своей церкви. Большинство его прихожан оста­лись нетронутыми этим словом, и лишь некоторые сказали ему: "Хо­рошее слово, пастор", не добавив больше ни слова. Отрывок, по ко­торому проповедовал Эдвардс, был взят из Второзакония 32:35: "У Меня отмщение и воздаяние, когда поколеблется нога их...".

Когда в то утро Эдвардс переступил порог церкви, прихожане, ка­залось, были более готовы к показу мод, чем к возрождению. Один из служителей позже так описал эту сцену: "Когда мы вошли в дом со­браний, собравшиеся выглядели невнимательными и самодовольны­ми. Они держались буквально на грани приличия". Читая пропове­ди, Джонатан надевал очки с толстыми стеклами и намеренно обра­щался к публике монотонным голосом из страха наполнить свою проповедь плотскими эмоциями, в чем многие современники обви­няли Джорджа Уайтфилда. Люди свидетельствовали о том, что стиль его проповеди в те дни был "легким для восприятия, естественным и очень торжественным. Он не обладал сильным, громким голосом, но при этом держался с удивительным достоинством и серьезностью, говоря с невероятной ясностью, четкостью и точностью... Он практи­чески не двигал ни головой, ни руками". Ниже приведен краткий от­рывок из произнесенной им в тот день проповеди:

Ваша развращенность делает вас тяжелыми, как свинец, увлекая со страшной силой вниз, к адскому пламени... И теперь черные тучи Божьего гнева сгустились над вашими головами, и они су­лят вам чудовищную бурю с громом и молнией...

Бог, сохраняющий вас от падения в преисподнюю, держащий вас над этой страшной бездной, подобно тому, как человек дер­жит паука или какое-либо другое омерзительное насекомое над огнем, ненавидит вас и чрезвычайно раздражен; Его гнев по от­ношению к вам горит, словно яркое пламя; Он смотрит на вас, как на тех, кто не достоин иной участи, кроме как быть брошен­ным в этот огонь. Он слишком свят и чист для того, чтобы вы­носить даже ваш вид перед Собой; вы в десять тысяч раз более омерзительны в Его глазах, чем самый ненавистный ядовитый змей — в наших. Вы оскорбили Его неизмеримо сильнее, чем уп­рямый мятежник оскорбил своего князя; и, тем не менее, именно Его рука каждый момент удержи­вает вас от падения в огонь: именно по­этому прошлой ночью вы не отправились прямиком в ад... именно потому, что рука Божья удержала вас от этого ужасного па­дения: нет никакой иной причины, кото­рая могла бы объяснить то, почему вы не отправились в ад, но сидите здесь, в доме Господнем, раздражая Его чистые очи своим грешным, развязным поведением во время Его торжественного богослуже­ния: да, действительно, нет ни одной ма­ло-мальски убедительной причины, кото­рая объясняла бы, почему в это самое мгновение вы не катитесь в ад.

О грешник! Задумайся над той леденящей душу опасностью, которой ты подверга­ешь себя...

Сейчас у тебя появилась замечательная возможность, день, ког­да Христос широко распахнул двери Своего милосердия и Сам стоит в дверном проеме, призывая к Себе и во весь голос опла­кивая несчастных грешников... многие из тех, кто еще совсем недавно пребывал в таком же жалком состоянии, как сейчас каждый из вас, сейчас счастливы, а их сердца переполнены лю­бовью к Тому, Кто возлюбил их и Своей Собственной кровью омыл их грехи, и они пребывают в надежде, радуясь созерцанию славы Господней. Как ужасно остаться в стороне в такой день!

Еще до того как Джонатан успел завершить свое послание, слу­шавших его людей охватило такое сильное волнение, что они со сле­зами на глазах начали взывать к Богу. Как отмечал один из служите­лей: "Плач и стоны сотрясали стены дома собраний: "Что мне делать для того, чтобы спастись?", "О, я иду прямиком в ад", "О, что же мне сделать для Христа?". Все это выглядело так, словно люди действи­тельно поверили в то, что пол вот-вот разверзнется, и они провалят­ся в самую бездну. Другой служитель писал: "Услышанное произвело на собравшихся сильнейшее впечатление; они склонились к земле, в ужасе осознав свои грехи и ту опасность, которой подвергались, воздухе витало такое ощущение страданий, отовсюду слышался такой плач, что проповедник был вынужден попросить людей соблю­дать тишину, чтобы его слова могли быть услышаны"⁵⁶. Несмотря на _все его просьбы, тишина так и не воцарилась. Джонатану не суждено было закончить свою проповедь.

Эдвардс писал знакомому служителю:

Август и сентябрь [1741 года] стали для меня наиболее запомина­ющимися, ибо количество обращений грешников в это время бы­ло огромным, а кроме того, были еще и великие евангелизации, пробуждения и утешение, которое находили многие верующие, и все это имело поистине поразительные, неведомые ранее резуль­таты. Практически ежедневно доводилось мне видеть и слышать великое множество неистовых криков, обмороков, конвульсий и прочих подобных вещей_; которые совершались как из-за страда­ний, так и в восхищении или неописуемой радости. Здесь не при­нято посвящать собраниям целую ночь, как в некоторых других местах, так же как не принято засиживаться до позднего вечера; однако достаточно часто случалось так, что некоторые люди бы­ли столь сильно потрясены, а их тела так ослаблены, что они про­сто не могли пойти домой и потому были вынуждены целую ночь оставаться в том доме, где были изначально.
Суть служения Джонатана Эдвардса

К сожалению, несмотря на всю важность этой проповеди Эдвардса в деле Великого пробуждения, сама по себе она в значительной степени искажает истинную сущность движения, а также суть несомого Джона­таном служения. Несмотря на то, что Эдвардс всегда был серьезным че­ловеком и не боялся устрашать людей адом в надежде на то, что таким образом они смогут спастись и провести вечность на небесах, нельзя умолчать о его мягкости. Удивительно контрастируя с его наиболее из­вестной проповедью, большинство проповедей Джонатана фокусировалось на любви Божьей и созерцании Его красоты. Он по-настоящему хотел, чтобы все люди познали Божью доброту и Его спасающую силу.

Второй из наиболее часто публиковавшихся трудов Джонатана — Совет новообращенным" (Advice to Young Converts), хотя и менее известен, но все же раскрывает истинную сущность его служения. В этой книге, среди прочего, Джонатан писал следующее:

Мы советуем ищущим Бога людям весьма серьезно относиться к Царству Небесному, но, даже обратившись к Богу, им не следует расслабляться, становиться менее усердными и горячими во всех делах религии, но неустанно стремиться к большему; ибо на них возложены бесконечно большие обязательства. Лишенные этого, многие люди через несколько месяцев после своего обра­щения теряли то сладкое и глубокое ощущение духовных вещей, а сами становились холодными, вялыми, темными...

Не переставайте искать, молиться и стремиться ко всем тем ве­щам, к которым мы сами призываем необращенных, в той степе­ни, которую мы сами имели в момент своего обращения. Поэтому молитесь, чтобы глаза ваши были открыты, чтобы вы обрели зре­ние, чтобы вы смогли познать себя и преклониться перед Госпо­дом, а также узреть славу Бога и Христа, чтобы воскресли из мерт­вых, и любовь Христова излилась обильно в ваши сердца...

Для того чтобы ваше духовное состояние могло получить высо­кую оценку, всегда стремитесь к тому, дабы ваши лучшие разго­воры и ваш наилучший опыт производили следующие действия: Во-первых, то, что делает вас наименьшим, нижайшим и наибо­лее подобным малому ребенку; и, во-вторых, то, что в наиболь­шей степени располагает ваше сердце отвергнуть себя ради Бога и служения Ему.

Нам также следует понять, что в упомянутой выше проповеди грешники по-прежнему находятся в Божьих руках, и хотя Бог разгне­ван их поведением, Его милость удерживает их от падения в бездну. Несмотря на то, что гнев Божий полыхает ярким пламенем, Его лю­бовь и доброта будут удерживать справедливый суд до тех пор, пока остается хотя бы малейшая надежда на то, что последний грешник обратится к Христу, моля о прощении, ставшем возможным благода­ря кресту. Эти сравнения представляли собой лишь разновидность интеллектуальных упражнений, столь любимых Джонатаном, делая проповедь "Грешники в руках разгневанного Бога" идеальным отра­жением Бога любви, о котором постоянно думал Эдвардс.

Но на этом Джонатан не остановился, заявив, что Великое про­буждение произвело "заметные и повсеместные перемены во всея Новой Англии". Считалось, что к Богу обратилось не менее 10 процентов населения региона. Однако на самом деле все было далеко не _так гладко. Следующие несколько лет Джонатан посвятил защите возрождения и проведению собственных евангелизационных кампа­ний, охватывающих весь регион.

По мере того, как Великое пробуждение распространялось по дру­гим американским колониям, местные христиане разделились на два лагеря: представители одного утверждали, что за всем происходив­шим стоит Бог, тогда как представители другого утверждали обрат­ное. Верующие, отстаивавшие традиционное поклонение и религи­озные ритуалы, которые исключали дух и эмоциональную составля­ющую пробуждения, стали известны как "Старые догмы", тогда как их оппоненты, считавшие все эти проявления действием Бога, были названы "Новыми догмами”. Джонатан каким-то образом смог оха­рактеризовать пробуждение, опираясь на доктрину и тщательный анализ, привлекшие внимание "Старых догм", но при этом по-преж­нему считал, что "удивительные дела" действительно были совершае­мы самим Богом.

Бог действовал через Джонатана Эдвардса и его церковь во многом благодаря смиренному сердцу пастора. Он всегда позволял истине бросать вызов своему мышлению, даже если это означало для него изменение взглядов по тем вопросам, которые он ранее горячо отста­ивал. Его главная цель заключалась в том, чтобы во всем оставаться верным Евангелию Иисуса Христа.

Джон Уэсли имел столь же смиренный дух. Размышляя о своем лич­ном духовном пути, Уэсли писал следующее: "Я не могу преувеличивать свои достоинства настолько... чтобы считать, будто бы я не совершал ошибок в столь трудной и ответственной работе. Но моя совесть чиста, ибо я сознательно [ничего] не представлял в ложном свете".

Джонатан с пониманием относился к доктринальным различиям между "Старыми догмами" и "Новыми догмами". Он с глубоким ува­жением относился к тем людям, чьи религиозные убеждения отлича­лись от его собственных, включая Уэсли, который, как мы уже гово­рили, не был кальвинистом. Однако он не желал принимать ничего, Предварительно не изучив это самостоятельно.

В молодости Джонатан, к примеру, изучал труды Джона Локка, словно "скряга, жадно хватавший целые пригоршни золотых и серебряных монет из только что найденной им сокровищницы". Тем не менее, он не во всем соглашался с Локком. Тот был мыслителем эпо­хи Просвещения, учившим тому, что люди рождались на свет, подоб­ные чистой книге, tabula rasa, страницы которой постепенно запол­нялись знаниями, которые пополнялись собираемой с помощью чувств и истолковывались посредством вдумчивых размышлений. Локк считал, что истина являлась плодом жизненного опыта. Джона­тан соглашался с важностью чувств и необходимостью размышления над собранной с их помощью информацией, но для него Истина име­ла человеческое обличие - обличие Иисуса Христа. Как сказал Сам Иисус в Евангелии от Иоанна 14:6: "Я есмь путь и истина и жизнь".

Джонатан сумел непредвзято оценить результаты двух великих возрождений, оделив зерна от плевел - истину от того, что было пре­увеличено. Из-за некоторых эмоциональных перегибов наблюдалось сильное противостояние пробуждениям со стороны как проповедни­ков, так и мирян. "Старые догмы" неприязненно относились к прояв­лениям эмоций, изливаемых слушателями, когда те начинали осо­знавать свое истинное состояние перед Богом в отсутствие Христа. Кроме того, они крайне не одобряли яркий и экстравагантный стиль проповеди таких служителей, как Джордж Уайтфилд. Уайтфилд театрализировал Писание, используя особые ораторские приемы: экс­прессивно жестикулировал и даже осмеливался во время проповеди оставлять кафедру и ходить по залу. До того, как он впервые посетил Америку, местные жители о подобной практике даже не слышали. Один из его критиков, Чарльз Чаунси, называл утверждение о том, что человек может быть напрямую вдохновляем Богом, просто безу­мием. Ходили слухи, что Чаунси, местный священник, сам пытался стать проповедником-возрожденцем, но потерпел неудачу, превра­тившись в итоге в завистливого очернителя тех, кто имел успех.

С присущей ему мудростью Джонатан начал классифицировать и анализировать ощущения, утверждения и действия тех, кто называл себя духовно возрожденными, чтобы более успешно отделять факты от вымыслов, действуя в защиту отцов пробуждения. Он не отрицал существование некоторых излишеств в выражении эмоций, но при этом был убежден в том, что в большинстве случаев людьми действи­тельно двигал Дух Божий. Скептикам он указывал на отрывки из Библии, в которых говорилось о так называемых "эмоциях”, отмечая при этом, что такие чувства, как надежда, любовь, желание, радость и печаль, были достаточно ясно одобрены и позволены с библейской точки зрения. С другой стороны, он также утверждал, что христианин должен основываться на чем-то большем, чем просто чувства: "Вера, происходящая из одних лишь ощущений, обречена на увядание... ког­да ей придет пора быть испытанной... трудностями".

Вполне вероятно, что Джонатан Эдвардс пережил некоторое разо­чарование, когда проповедники, переполняемые за кафедрой чрез­мерными эмоциями, не демонстрировали такого же горения в своей повседневной жизни. Он считал, что знаком истинного обращения было действенное проявление любви. Для Джонатана христианство было несоизмеримо большим, чем простое следование определенно­му своду правил: большим, чем ритуалы, ограниченные стенами церкви. Настоящее переживание присутствия Божьего, по его мне­нию, должно приводить к внутренним переменам, распространяю­щимся на всю повседневную жизнь человека. Он советовал: "Всем нам необходимо иметь по-настоящему живую веру, которая значи­тельно более проявляется в нашем служении Богу и окружающим, чем в живости и усердии наших языков".
Джонатан считал, что знаком истинного обращения было действенное проявление любви.
Несомненно, Джонатан глубоко верил в то, чему учил; но еще важнее то, что он жил в полном соответствии со своим учением. Сохранилось много свидетельств того, как он милосердно помогал нуждающимся, при этом всегда передавая свои подарки инкогнито, через друзей.

Он также всегда был на стороне людей, преследуемых за свои лич­ные убеждения. Одним из них он считал студента Дэвида Брэйнерда, исключенного из Йельского университета за активное участие в дви­жении возрождения. Однако ничто не могло остудить пыл юноши, который впоследствии стал известным и преданным Богу миссионе­ром, принесшим свет истины американским индейцам. Несмотря на слабое здоровье, Брэйнерд проехал верхом три тысячи миль, обратив к Богу многих коренных жителей Америки.

Считая Брэйнерда замечательным примером бескорыстной пури­танской добродетели, Джонатан поддерживал и лично наставлял его. Брэйнерд часто гостил у Эдвардсов и даже был помолвлен с дочерью Джонатана Джерушей. Но, к сожалению, молодой человек заболел туберкулезом и умер на руках у своей невесты. Джеруша также зарази­лась смертельным недугом и скончалась, пережив своего возлюблен­ного лишь на один-единственный месяц.

Джонатан лично позаботился о том, чтобы дневник Брэйнерда, который тот вел во время своих миссионерских поездок, был опубли­кован. И до сего дня книга "Жизнь и путевые заметки Дэвида Брэй­нерда" (Life and Diary of David Brainerd) с написанным Эдвардсом вступлением пользуется большой популярностью. На протяжении нескольких столетий эта книга производила неизгладимое впечатле­ние на сотни мужчин и женщин, которые, вдохновленные дневника­ми Брэйнерда, решили стать миссионерами. Ниже приведен отры­вок, датированной 20 ноября 1745 года, когда Брэйнерд находился в Кроссуиксанг, штат Нью-Джерси:

Мои публичные выступления не составляли тогда и половины моей работы, но многие люди постоянно приходили ко мне с исключительно важным вопросом: "Что следует нам делать для того, чтобы спастись?" - делясь со мной всеми своими мыслями по этому поводу. И все же, я могу сказать, восславив обильную милость Божью, что очевидный успех, которым были отмечены мои труды, вне всякого сомнения, более чем компенсировал за­траченные мною усилия. Более того, он стал для меня замеча­тельным средством поддержки, благодаря которому я сумел справиться со своими многочисленными делами и усталостью, которые, как мне кажется, неподъемным грузом придавили бы меня без столь животворящей надежды... Так пусть же Господь посылает других тружеников собирать эту часть Своего урожая, чтобы сидящие ныне во тьме могли узреть яркий свет и чтобы вся земля наполнялась знанием о Нем! Аминь.

За несколько дней до гибели миссионер Джим Элиот (1927-1956), принявший мученическую смерть от рук южноамериканских индей­цев аука, сделал в своем дневнике следующую запись: "Отречение от своей гордыни - о чем вчера я прочитал в "Дневнике Дэвида Брэй­нерда" - должно стать ежечасной моей обязанностью".

Несмотря на все усилия Эдвардса, к весне 1744 года пламя возрождения начало заметно угасать. "Эмоциональность" собраний привела к тому, что некоторые церкви стали распадаться из-за того, что их прихожане считали своих пасторов чересчур сдержанными или стро­гими - в отличие от новых, ярких и энергичных представителей воз­рождения, таких как Уайтфилд. С другой стороны, нередко встреча­лись прямо противоположные случаи, когда церкви отвергали новые, более эмоциональные богослужения, считая их противоречащими Божьей воле. Масла в огонь подливали также комментарии Уайтфил­да о состоянии американских церквей: "Я глубоко убежден в том, что в большинстве своем священнослужители говорят о незнакомом им Христе, встречу с которым они не прочувствовали и по-настоящему не пережили. И причина того, почему их церкви сегодня столь мерт­вы, заключается в том, что проповедуют там мертвецы". Несмотря на то, что слова Уайтфилда были не далеки от действительности, они вовсе не способствовали укреплению его отношений с ортодоксаль­ными верующими, тяготевшими к сохранению существовавшей цер­ковной субординации. Линия раскола четко пролегла между "Стары­ми догмами" - более традиционными служителями, и "Новыми догмами" - теми, кто считал экспрессивные и яркие богослужения проявлением Божьей силы.

Аналитический подход Эдвардса к документированию возрожде­ния также оказался малоэффективным. Защищая эмоциональность, которую он считал неотъемлемой частью обращения к Богу, и тем са­мым соглашаясь с "Новыми догмами", он, с другой стороны, утверж­дал, что большая часть происходившего была в действительности крайностью и требовала ограничений - в точности, как это утверж­дали "Старые догмы". Но как же тогда отличить эмоциональную экс­травагантность, исходящую от Бога, от действий людей, желающих экстравагантностью привлечь внимание к своей собственной персо­не? В результате этого движение Духа стало повсеместно подавлять­ся, подобно другим удивительным дарам Святого Духа, таким как говорение на иных языках, пророчества, исцеления и чудотворения. Считая это "иллюзорными заблуждениями", традиционные верую­щие боролись со всеми подобными проявлениями. Религия и человеческие традиции в очередной раз подменили собой Божью волю. Как отмечал в связи с этим Джонатан Эдвардс: "Уже совсем скоро Дух Божий заметно и ощутимо покинул все утолки этой страны".

Да, Дух Святой всегда "заметно" покидает те места, где Он нежела­нен. Будь все иначе, и, возможно, Соединенные Штаты появились бы на политической карте мира как страна христиан, наделенных си­лой ранней церкви. Вместо этого, однако, пробуждение угасло д₀ лучших времен, когда другие люди снова полностью открыли свои сердца Святому Духу во время известных "собраний в Кентукки-Кэмп” в конце следующего столетия.

В Нортхэмптоне наступило очень тяжелое время, что радикально повлияло на судьбу Джонатана. В 1744 году началась война короля Георга, и колонисты снова оказались втянуты в конфликт с францу­зами и индейцами. Соседние города были захвачены врагами и со­жжены, а часть населения Нортхэмптона погибла во время неожи­данных нападений.

Когда люди были уже на грани отчаяния, Эдвардс ощутил внут­реннее побуждение занять твердую позицию относительно членст­ва в церкви и соблюдения таинства Вечери Господней. Существо­вал ряд вопросов, в которых он не допускал компромисса. Джона­тан никак не мог согласиться с введенной еще его дедушкой тради­цией принимать в члены церкви любого человека или участвовать в причастии без исповедания веры, и потому, не в силах больше терпеть, он решил раз и навсегда положить конец подобного рода практике. Пастор требовал от своих прихожан доказательств их об­ращения к Богу.

В довершение всего в церкви возникла ситуация, требовавшая от Эдвардса немедленного дисциплинарного вмешательства. Несколь­ко молодых прихожан раздобыли какие-то книги по акушерству и популярной медицине, которыми поделились со своими друзьями, после чего юноши начали неприлично подшучивать над девушками, отпуская скабрезности по поводу менструации. Тщательно исследо­вав ситуацию, Эдвардс представил показания трех главных зачинщи­ков специально созванному комитету, состоявшему из мужчин - обычная церковная практика тех дней. Многие, однако, считали, что дело было рассмотрено чересчур поверхностно.

Это разбирательство, вкупе с казавшимся многим прихожанам из­лишне строгими условиями допуска к причастию, привело к серьезным раздорам среди церковного руководства. Пастор пытался смягчить их недовольство, но тщетно. В 1750 году Джонатан Эдвардс был уволен с должности пастора, которую он занимал на протяжении двадцати трех лет в период двух великих возрождений.

Благовествование коренным жителям Америки

Небольшая группа сторонников Эдвардса из числа его прихожан пыталась убедить своего бывшего пастора основать в этом же городе новую церковь. Имея на своем попечении большую семью и испыты­вая недостаток средств на ее содержание, Джонатан наверняка разду­мывал над этим предложением. Однако, будучи в гораздо большей степени обеспокоенным делами Царства Божьего, чем личными нуждами, он посчитал, что это может привести к еще большему рас­колу в рядах христиан Нортхэмптона, и потому отказался.

Нет никаких свидетельств того, что сердце Джонатана наполнила горечь. Он продолжал ко всем относиться с братской добротой и бла­госклонностью. Спустя год после увольнения он получил предложе­ние продолжить служение в Индейской миссии в Стокбридже, в ше­стидесяти милях от Нортхэмптона. И хотя эта должность явно не со­ответствовала его положению, Джонатан смиренно принял пригла­шение служить американским индейцам.

Время служения в миссии характеризовалось простым образом жизни с большим количеством свободного времени для усвоения но­вых знаний. Долгие часы Джонатан проводил в комнатушке разме­ром четыре на шесть футов, сидя у камина. Эти шесть лет в Стокбри­дже оказались в итоге самым настоящим даром Божьим, поскольку там он написал свое лучшее теологическое сочинение, слава которо­го не угасла и спустя несколько столетий. В связи с недостатком пи­счей бумаги Джонатан сам сшивал записные книжки из кусочков бу­маги, которые он выискивал везде, где только мог: чистые газетные поля, неисписанная часть полученных писем и т.д.

Для Эдвардса этот период стал также временем восстановления один из тех, кто возглавлял гонения на пастора, публично обратился к Джонатану с пространными извинениями, раскаиваясь в содеяц_ ном. Хотя странно, что сам Джонатан смог ознакомиться с этим письмом лишь тогда, когда оно было опубликовано в одной из бос­тонских газет. К тому времени началась война с французами и индей­цами, и вся семья Эдвардс была весьма занята раздачей пищи много­численным беженцам, искавшим прибежище в близлежащей крепо­сти. Но очередной поворот событий уже готов был направить жизнь Джонатана в совершенно иное русло.

В сентябре 1757 года до Джонатана дошли новости о том, что его зять, Аарон Бурр, умер от малярии в возрасте сорока одного года, Бурр женился на третьей по старшинству дочери Эдвардсов, Эстер, 29 июня 1752 года, всего лишь после пяти дней ухаживаний и по­молвки, длившейся менее месяца. Они жили в Нью-Джерси, где Бурр занимал должность президента колледжа Нью-Джерси, ныне извест­ного как Принстонский университет.

Новость о скоропостижной смерти Бурра была ошеломляющей и не­ожиданной, но в письме также сообщалось об избрании новым прези­дентом колледжа Эдвардса. Последний попытался - как однажды Мо­исей перед Господом - убедить избравших его людей в недостойности своей кандидатуры, сославшись на слабое здоровье и недостаток зна­ний в некоторых областях науки, таких как греческий язык и математи­ка. Однако главная причина его отказа заключалась в том, что Джона­тан был полностью поглощен наукой и написанием теологических тру­дов, больше всего на свете желая и далее оставаться в Стокбридже.

Ежедневный стресс, с которым сопряжено руководство колле­джем, совершенно не привлекал Джонатана, но после длительных размышлений он согласился обсудить это предложение с наиболее близкими друзьями. После того как его советники выразили свою убежденность в том, что принять назначение - это его обязанность и ответственность, из глаз Джонатана тут же заструились слезы. Он не­медленно отбыл навстречу новому призванию.
"Доверьтесь Богу!" - последние слова Эдвардса

Сара с детьми осталась в Стокбридже, планируя перебраться к мужу ближайшей весной. Сам же Джонатан отправился в путь с дочерью Люси и прибыл в Нью-Джерси в январе 1758 года. К своему удивлению, он улучил огромное удовольствие от выступления перед студентами и преподавателями колледжа и был тепло принят ими. Более того, у него оказалось больше времени для самостоятельных занятий, чем он изна­чально предполагал. Переезд выглядел многообещающим.

Однако в это же время Новую Англию охватила эпидемия оспы, жертвами которой стали многие колонисты. Готовый ко всяким нео­жиданностям, Джонатан заранее тщательно продумал свои действия на случай, если ему потребуется сделать прививку. Прекрасно разби­раясь в научных тенденциях своего времени, он еще много лет назад принял твердое решение в случае необходимости привиться. Но, не­смотря на это, он обсудил этот вопрос с квалифицированными людь­ми из колледжа, потому что успех этой процедуры по тем временам оставался еще весьма сомнительным. В результате все единогласно решили, что Джонатану следовало привиться. Его недавно овдовев­шая дочь Эстер также решила сделать прививку, что было запланиро­вано на 13 февраля 1758 года.

Вначале у Джонатана проявились лишь легкие симптомы болез­ни. Но несколько недель спустя его охватила страшная лихорадка, и 22 марта 1758 года в возрасте пятидесяти пяти лет он умер. За не­сколько дней до смерти, чувствуя приближение вечности, он попро­сил дочь Люси записать его последние слова. Как и можно было ожи­дать, он выразил огромную любовь к любимой жене и детям, назвав свои отношения с Сарой "необыкновенным союзом". Он попросил, чтобы его похороны были скромны, а сэкономленные на этом сред­ства были отданы бедным.

Когда же люди, стоявшие у смертного одра Джонатана, решили было, что он не способен больше слышать или говорить, тот уди­вил их своими последними словами: "Доверьтесь Богу, и вам нечего будет бояться".

Врач, констатировавший смерть Джонатана, отметил, что Бог позволил ему отойти в вечность "при полном отсутствии какой-либо бо­ли или страданий... он просто заснул". Спустя неполных два месяца после утверждения в должности президента университета и всего лишь шесть месяцев после смерти Аарона Бурра, Джонатан Эдвардс был похоронен в Принстоне рядом со своим предшественником.

Не прошло и двух недель после этого печального события, как умерла Эстер Эдвардс. Одни люди говорили, что виновата прививка, другие во всем обвиняли лихорадку. Эстер оставила двух маленьких детей: четырехлетнюю Сэлли и двухлетнего Аарона Бурра-младшего который в будущем едва не стал президентом Соединенных Штатов (По итогам голосования в Палате представителей ему не хватило одного-единственного голоса. В 1800 году, во время президентства То­маса Джефферсона, он исполнял обязанности вице-президента.).

Осенью Сара Эдвардс отправилась в Филадельфию, чтобы забрать к себе детей Эстер. Вскоре после своего приезда туда она тяжело заболе­ла дизентерией. 2 октября 1758 года, в возрасте сорока восьми лет, она присоединилась к своему мужу, дожидавшемуся ее на небесах, а ее тело было погребено рядом с его телом на кладбище в Принстоне.

Джон Пайпер, наверное, наилучшим образом охарактеризовал вклад Джонатана Эдвардса в Божье дело:

Величайшей и главной целью всех трудов Эдвардса было возве­личивание Бога. И величайшая вещь, которой я научился от Эд­вардса, думаю, заключалась в том, что больше всего Господь бывает прославлен не тогда, когда мы Его глубже познаем или вер­но следуем Его заповедям. Больше всего Он бывает прославлен в те моменты, когда мы наслаждаемся Им.

Великое пробуждение, несомненно, привело к тому, что Божья слава засияла новым, более ярким светом. В Новой Англии к Христу обратилось не менее пятидесяти тысяч человек. Эта цифра выглядит поистине феноменальной, если вспомнить, что население колоний в те дни составляло всего около трех миллионов человек. Кроме того, было основано сто пятьдесят новых церквей.

Джонатан Эдвардс также вдохновил целые поколения миссионе­ров, опубликовав книгу "Жизнь и дневники Дэвида Брэйнерда" (Life and Diary of David Brainerd). Хотя Брэйнерд прожил короткую жизнь, его влияние оказалось просто неизмеримым. И сегодня его дневники продолжают затрагивать сердца бесчисленного множества людей, ко­торые, подобное ему, желают приносить Богу величайшую жертву, идя миссионерами в народы.

Что же касается самого Джонатана, то можно сказать, что как никто другой за всю историю христианства, он любил Бога всем своим разумом, сердцем, душой и силами. Яркий эрудит, он был одновременно человеком слова, и человеком Духа, дисциплинированным до фанатизма методичным в своем стремлении к истине до одержимости. Его те­ологические труды до сего дня считаются в Америке одними из наибо­лее глубоких и значительных, а пробуждение, у истоков которого он стоял, объединило колонии в единую страну, которая вскоре после его смерти получила название Соединенные Штаты Америки.

Он также многое сделал для того, чтобы Америка стала христианской нацией. Эдвардс подготовил почву для следующих пробуждений, тща­тельно задокументировав Великое пробуждение с самого его начала. Джонатан Эдвардс был Бескомпромиссно честный человеком, и его труды я рекомендую каждому христианскому служителю, и прежде все­го тем, кто стремится и в XXI веке обращать сердца людей к Богу.