Божьи генералы-3 Отцы пробуждения Робертс Лиардон Отзывы

Джон и Чарльз Уэсли появились на свет, соответственно, 17 июня 1703 года и 18 декабря 1707 года в английском городке Эпуорте, расположенном чуть менее чем в 190 милях к северу от Лондона и приблизительно в восьми милях к востоку от Манчестера, в самом сердце Англии. Братья были пятнадцатым и восемнадцатым из девят­надцати детей, из которых лишь десять достигли зрелого по тем вре­менам возраста. На самом деле Джон Бенджамин Уэсли был назван так в память о двух своих братьях, скончавшихся еще до его появле­ния на свет. Несмотря на то, что Джон был пятнадцатым ребенком в семье, лишь шесть из них были живы в момент его рождения — во­семь его старших братьев и сестер к этому времени уже умерли.

Ниже я перечислю всех детей, появившихся на свет в семье Уэсли: Сэмюэл (1690-1739), Сусанна (1691, умерла в младенчестве), Эмилия (1692-1771), близнецы Эннесли и Джедидайя (1864, умерли в младен­честве), Сусанна "Сюки" (1695-1763), Мэри "Молли" (1696-1734), Мехитавель "Хетти" (1697-1750), безымянный ребенок (1698, умер в младенчестве), Джон (1699, умер в младенчестве), Бенджамин (1700, умер в младенчестве), еще одна пара близнецов, не успевших полу­чить имя (1701, умерли в младенчестве), Анна (1702-1742(?)), Джон (1703-1791), еще один безымянный сын ((?) умер в младенчестве), Марта (1706-1791), Чарльз (1707-1788) и Кезайя "Кези" (1709-1741).

Эпуорт того времени был знаменит прежде всего своим рынком. Население города на протяжении последних двух столетий составля­ло приблизительно две тысячи человек. Его жители были заняты пре­имущественно плетением канатов и веревок, а также других продук­тов из конопли и льна. Дом приходского священника, в котором по­явились на свет братья Уэсли, представлял собой трехэтажное здание из оштукатуренного дерева с соломенной крышей. Оно стояло на участке площадью три акра, где также находились покрытый соло­мой сарай, голубятня и маленький сад.

Джон и Чарльз были потомками старинного рода служителей. Их родители, преподобные Сэмюэл и Сусанна Уэсли, растили сыновей с надеждой, что однажды они станут руководителями Англиканской церкви. Сэмюэл и Сусанна происходили из семей диссентеров (от ла­тинского dissentire и английского to disagree — "не согласные", члены Нонконформистской церкви в Англии. — прим. редактора), но ради зарплаты, дома, а также желания обеспечить свой городок и прилега­ющие к нему земли верующим служителем, Сэмюэл заключил дого­вор с англиканцами, получив взамен столь желанное назначение. Тем не менее, религиозное воспитание отца в традициях пуритан и дис­сентеров давало о себе знать: жизнь в доме Уэсли регулировалась строгими нравственными принципами, а также жесткой дисципли­ной, касавшейся, в первую очередь, поведения, изучения Слова Бо­жьего и молитвы.

Сэмюэл Уэсли, на протяжении тридцати пяти лет служивший ректором* небольшого прихода в Эпуорте, трудился не покладая рук, стремясь удовлетворить духовные нужды жи­телей нескольких расположенных рядом городков. С этой целью он усердно изучал Библию, часто надолго закрываясь в своем кабинете и посвящая долгие часы подготовке проповедей, сочинению стихов и гимнов. В такие дни он присоединялся к семье лишь во время трапезы, которая всегда проходила в полной тишине.

* Англиканский эквивалент пастора.

Сусанна тем временем использовала лю­бую возможность для того, чтобы воспиты­вать и обучать растущую семью разнообразным предметам и дисцип­линам. Под ее чутким руководством дети изучали историю, литерату­ру, классические языки, музыку и, что наиболее важно, Священное Писание. Они заучивали наизусть псалмы, притчи и длинные отрыв­ки из Нового Завета. Каждая минута их жизни, от рассвета и до зака­ та, была расписана, наполнена какой-либо деятельностью, а каждый день неизменно начинался с молитвы и чтения Библии. Все дети без исключения должны были с одинаковым усердием относиться к уче­бе и к поклонению Богу. Розги не висели без дела: детей учили при­личным манерам и умению вести себя в обществе, требуя от них бес­прекословного послушания.

С годовалого возраста они учились бояться розги, плакать мало и тихо. В результате такого воспитания в доме, несмотря на большое количество детей, всегда была тишина и порядок. Философия Сусан­ны была предельно простой и целенаправленной:

Я глубоко убеждена в том, что волю ребенка необходимо поко­рить как можно раньше, потому что это является единственным прочным и рациональным основанием религиозного воспита­ния, без которого и установленные правила, и личный пример всегда будут неэффективны.

Хотя сегодня такой подход может показаться кому-то излишне же­стким, нетрудно заметить, как подобное воспитание помогло Джону каждый день упорно, дисциплинированно и систематически стре­миться к познанию Бога, что является характерной чертой методиз­ма. Сусанне удалось дать сыну внутреннюю стабильность и умение ставить перед собой цели, что сделало его твердым и настойчивым в вере, а также достаточно смиренным для того, чтобы постоянно быть открытым истине. Привычка интеллектуально трудиться, четко пла­нировать время и во всем быть воздержанным оставалась с Джоном и Чарльзом до конца их дней.

Каждый ребенок, которому удавалось дожить до совершенноле­тия, покидал дом Уэсли с пытливым умом, чистым сердцем и искрен­ней, страстной любовью к Господу. Несмотря на то, что большинство из них, за исключением Сэмюэла-младшего, Чарльза и, возможно, Анны, не были счастливы в браке, все дети Сэмюэла и Сусанны про­шли через испытания с непоколебимой верой. Все они с неослабева­ющим интересом впитывали новые знания, писали и учили других, а некоторые — в особенности Сэмюэл, Хетти и Чарльз — унаследовали от отца любовь к поэзии. Вне всякого сомнения, серьезная подготов­ка и мудрые советы матери, а также влияние семи старших сестер ос­тавили в жизни Джона и Чарльза неизгладимый след.

Испытание огнем

В то время как дети взрослели, на чету Уэсли одно за другим обру­шились непростые испытания. Иногда Сэмюэлу приходилось подол­гу оставаться в Лондоне, и его семье в отсутствие главного кормиль­ца приходилось с огромным трудом сводить концы с концами. Кро­ме того, Сэмюэл часто был обременен большими долгами; несколько раз его семья даже оказывалась на краю полного финансового краха. Однажды, когда Джону исполнилось всего два года, его отец был да­же ненадолго заключен в долговую тюрьму.

Находясь дома, Сэмюэл держал домочадцев в ежовых рукавицах и был скор на расправу. Тем не менее Сусанна хранила к мужу непоколе­бимое уважение. Даже когда трудности приобретали трагические крас­ки, даже несмотря на то, что девять из девятнадцати детей умерли, едва появившись на свет, Сусанна оставалась тверда в вере. Несомненно, та­кое сильное свидетельство не могло не повлиять на Джона и Чарльза, и позже все трудности и испытания они встречали с таким же порази­тельным самообладанием, непоколебимым благоговением и верой.
Все дети Сэмюэла и Сусанны спокойно и с достоинством принимали назначенное им наказание, даже когда дело касалось наказания розгами.
Когда Джону исполнилось пять лет, мама начала учить его грамо­те, используя в качестве учебника Ветхий Завет. В те времена боль­шинство детей начинали свой день с молитвы и лишь затем перехо­дили непосредственно к учебе. В тишине съедали они свои малень­кие порции и заканчивали свой день в шесть часов вечера молитвой, а уже в семь часов отправлялись спать. Ни один ребенок не бодрство­вал после восьми. Все дети Сэмюэла и Сусанны спокойно и с досто­инством принимали назначенное им наказание, даже когда дело ка­салось наказания розгами.

В то время как Сусанна укрепляла свою репутацию дисциплини­рованной и преданной жены, ее муж весьма прославился твердой по­зицией по многим вопросам и нежеланием идти на компромисс. Он был смелым, но при этом, возможно, чересчур откровенным в своих религиозных и политических взглядах человеком. Он потерял под­держку диссентеров в своем регионе, горячо поддержав непопуляр­ного кандидата в напряженной предвыборной гонке. В довершение ко всему этому он яростно обличал грехи своих прихожан, многие из которых были глубоко возмущены адресованными им обвинени­ями. Также, возможно, Сэмюэл нажил себе несколько врагов из-за своих чрезмерных долгов. Как бы то ни было, но он катастрофиче­ски терял популярность среди местных жителей, пока вечером 9 фе­враля 1709 года на семью Уэсли не обрушилась беда.

Когда все взрослые и дети крепко спали, приблизительно между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера здание Эпуортского прихода вдруг таинственным образом вспыхнуло. Крыша кладовой успела прогореть насквозь еще до того, как кто-либо это заметил. В какой-то момент огонь, прожегший соломенную крышу, упал на кро­вать Хетти, разбудив ее. Девочка тотчас же вскочила и с криками "Пожар! Пожар!" бросилась искать отца. Дым и пламя очень быстро охватили весь дом — крыша рухнула в течение нескольких минут, — но Сэмюэл и Сусанна успели собрать всех своих детей и выскочить с ними наружу. Ни у кого не оставалось времени одеться и спасти что- либо из нажитого за долгие годы имущества. Когда семейство спуска­лось по лестнице, лишь тонкая стена отделяла их от пламени, стре­мившегося отрезать им последний путь к спасению. Сусанна, кото­рая в то время ожидала со дня на день появления на свет своего последнего ребенка, обожгла ноги и лицо, заслоняя выбегавших на улицу ребятишек от жарких языков пламени. Лишь оказавшись на улице, родители обнаружили пропажу одного члена семьи — пятилет­него Джона.

В тот момент Джон спал в одной из верхних комнат, в занавешен­ной со всех сторон кроватке. Он внезапно проснулся, разбуженный дрожащим светом, пробивавшимся сквозь легкую ткань. Думая, что наступило утро, и, не желая раньше времени выбираться из теплой постельки, он тихо лежал, удивляясь тому, что никто не зовет его вниз на молитву. Наконец мальчик выглянул из-за полога и с ужасом об­наружил охваченную пламенем комнату. Вскочив на ноги, он громко закричал, но никто его не услышал. Через щели в дверях Джон видел бушевавший по всему дому огненный ад. Он подбежал к окну, взо­брался на подоконник и выглянул наружу. Внизу суетились несколь­ких слуг и соседей, тщетно пытаясь потушить пожар.

Мать Джона отчаянно искала сына. Сэмюэл дважды попытался войти в дом, прикрывая голову штанами, но пламя бушевало слиш­ком яростно. Отчаявшись, он собрал вокруг себя жену и детей и на­чал молиться, отдав судьбу Джона в руки Всемогущего Бога.
Сусанна Уэсли была глубоко убеждена в том, что Джон имел особое призвание от Бога.
Сначала никто не заметил маленького Джона, который размахивал руками в окне второго этажа и испуганно звал на помощь. Но в тот момент, когда языки пламени начали охватывать верхние этажи до­ма, мальчика заметил сосед, который тут же вскарабкался на плечи другого мужчины и подхватил Джона на руки как раз в тот момент, когда пылающие остатки крыши рухнули на дом. В течение считан­ных минут дом приходского священника сгорел дотла.

Когда Джона принесли к отцу, тот воскликнул: "Соседи, прекло­ним же колени и прославим Господа! Он даровал мне всех моих вось­мерых детей*. Пусть дом сгорел, но я и без того богат". Впоследствии Сэмюэл-старший произнес ставшие знаменитыми слова: "Разве не является этот [Джон] факелом, зажженным от яркого пламени?". С этого момента и на протяжении всей своей последующей жизни Су­санна Уэсли была глубоко убеждена в том, что Джон имел особое призвание от Бога.

* Сэмюэл и Сусанна в тот момент имели девять детей: Сэмюэл-младший во время пожара находился в Вестминстерской школе, где он жил и учился, поэтому данные слова его не касались.

Пламя ничего после себя не оставило — семье Уэсли не во что даже было переодеться. Детей отдали под опеку соседей в несколько сто­явших неподалеку домов. Несколько недель спустя Сусанна родила Кези, и, пока мать заботилась о новорожденной, остальным детям было позволено заниматься тем же, чем занимались другие мальчиш­ки и девчонки их возраста. Они резвились и играли на улице, весело болтали за столом, а также употребляли все известные детям того вре­мени выражения — плохие и хорошие.

Когда же год спустя дом приходского священника был отстроен за­ново, Сусанна Уэсли не замедлила провести строгое реформирование поведения и привычек своих детей. Главным ее беспокойством было их легкомысленное отношение к субботе. Слыша, как дети говорили ужасные для ее ушей вещи, Сусанна почувствовала, что они напрочь забыли о достойном поведении, став "похожими на клоунов" и нахва­тавшись "отвратительных манер".

Чудесное спасение Джона из огня сделало Сусанну гораздо более внимательной к его воспитанию. Спустя два года после пожара она писала в своем дневнике следующее:

Я хотела бы относиться к душе этого ребенка, о котором Ты столь милостиво позаботился, еще более трепетно, чем когда- либо, сделать все возможное для того, чтобы привить ему прин­ципы Твоей истинной веры и Твои добродетели. Господи, благо­слови меня делать все это старательно и искренне, и пусть мои попытки будут успешными.

Интересно отметить, что многим молодым людям, получившим от Бога величайшее призвание, приходилось пережить испытания, схо­жие с теми, которые выпали на долю Джона. Если бы в тот злополуч­ный день мальчик погиб в пламени, то Англия, вполне вероятно, пош­ла бы путем Французской революции и никогда бы не пережила Мето­дистского возрождения. Враг наверняка знал об особом призвании и помазании Джона и потому хотел погубить его — именно поэтому роди­телям так важно принимать Божью защиту и хранить свои семьи в бе­зопасности, твердо держась Божьих обетований.

Через два года, когда Джону исполнилось восемь лет, отец позво­лил ему впервые принять причастие. Оглядываясь позже на тот пери­од своей жизни, Джон писал в своем дневнике:

Я верю, что до десяти лет не согрешал настолько, чтобы смыть с себя "помазание Святым Духом", полученное мной при креще­нии. Строгое воспитание и всеобъемлющее образование позволи­ли мне осознать, что я могу обрести спасение, лишь "всем своим существом подчинившись Богу и строго соблюдая Его священные заповеди", в чем меня столь тщательно и наставляли.

Безусловно, значительную часть этих наставлений Джон полу­чил зимой 1711 года, когда его мама воскресными вечерами начала читать проповеди своим детям, собирая их за кухонным столом. Когда отец семейства снова отбыл по делам в Лондон, Сусанна ощутила огромную потребность заполнить часть воскресного дня после утреннего богослужения "временем молитв и поклонения" исключительно ради детей. Ее выступления и следовавшее за ними обсуждение были столь вдохновляющими, что вскоре слуги со сво­ими семьями и даже соседи начали присоединяться к этим импро­визированным собраниям, желая слышать, как Сусанна читает и проповедует Слово Божье. Количество постоянных участников этих встреч очень скоро выросло до сорока, затем до ста и наконец до двух сотен человек, из-за чего все жаждущие Слова просто пере­стали помещаться в доме приходского священника.

Проживавший поблизости викарий**, однако, вряд ли был доволен таким ходом событий, потому что количество тех, кто регулярно ходил к Сусанне, значительно превышало число прихожан, принимавших участие в воскресных богослужениях. Отчаявшись, он отправил жалобу Сэмюэлу, требуя, чтобы тот приказал своей жене прекратить эти нео­фициальные собрания, дабы не опорочить всю церковь. В ответ на по­лученное письмо мистер Уэсли попросил Сусанну найти кого-либо другого, кто смог бы читать проповеди вместо нее. Она же ответила, что в округе, к сожалению, нет никого, кто был бы способен читать их, не запинаясь и не путая при этом слова. Сначала Сэмюэл, кажется, был удовлетворен таким объяснением, однако под давлением жалоб вика­рия вскоре вынужден был пересмотреть свое отношение к проводимым женой собраниям, потребовав их прекращения.

** Пастор

Сусанна снова встала на защиту своей позиции, заявив, что, буду­чи в здравом рассудке, она не может прекратить собрания, видя, сколь много пользы они приносят людям, помогая им внутренне из­меняться и побуждая их чаще посещать церковные богослужения.

Свое письмо Сусанна закончила, ссылаясь на свое чувство долга, как жены и матери:

Если же после всех моих слов ты по-прежнему будешь полон ре­шимости распустить это собрание, не говори мне о том, что та­ково твое желание, ибо такими словами ты никогда не успоко­ишь мою совесть. Просто отправь мне свой официальный приказ, облекши его в такую полную и убедительную форму, которая на­верняка избавила бы меня от чувства вины и от наказания за столь расточительное отношение к представившейся возможно­сти делать добро, когда мы с тобой предстанем пред великим и вызывающим чувство благоговейного ужаса судом нашего Гос­пода Иисуса Христа.

Со стороны Сэмюэла Уэсли не последовало больше никаких воз­ражений.
Образование Джона

Джон и Чарльз получали образование дома под строгим присмот­ром своей матери еще два года, пока Джон не поступил в частную школу-интернат Чартерхаус. В тот момент ему было всего лишь де­сять лет, и, подобно другим мальчикам своего возраста, ему при­шлось в полной мере ощутить тиранию старших учеников, которым в те времена было позволено многое. Существовал обычай, согласно которому старшеклассники забирали у младших учеников выдавав­шуюся им ежедневно порцию мяса. Таким образом, в первые годы учебы Джон Уэсли питался практически одним только хлебом. Тем не менее, он выдержал. Как сам Джон вспоминал позже, ему очень по­мог совет отца, подсказавшего своему сыну каждое утро три раза про­бегать мимо больших садов. Подобно Даниилу, вегетарианская диета сделала мальчика более жизнерадостным, и он оставался полон сил и здоровья, даже несмотря на скудное питание.

Джон также научился сносить насмешки и издевательства старших школьников с таким спокойствием, что даже прославился среди уче­ников и учителей своей абсолютной невозмутимостью и выдержкой. Мальчик казался не по годам взрослым и был настолько ответствен­ным и добросовестным в своих интеллектуальных устремлениях, что на протяжении всей жизни он оставался в замечательных дружеских отношениях с директором своей школы.
Джон прославился среди учеников и учителей своей абсолютной невозмутимостью и выдержкой.
Вопреки утверждениям многих историков, будто бы молодой Уэсли во время учебы в Чартерхаусе стал уделять значительно меньше внима­ния дисциплине и духовной практике, Джон сам написал следующие слова, которые при ближайшем рассмотрении ясно свидетельствуют о том, что его сердце по-прежнему принадлежало Господу:

Следующие шесть или семь лет были проведены мною в школе, где, если не принимать во внимание очевидные трудности, я вел себя так беспечно, как никогда ранее, даже в отношении своих непосредственных обязанностей, постоянно совершая очевид­ные грехи, которые я осознавал, хотя они и не были столь по­стыдными в глазах остального мира. Тем не менее я по-прежне­му читаю Писание и каждый день молюсь, утром и вечером. И потому сегодня моя надежда быть спасенным покоится на том, что я: 1) не являюсь столь плохим и испорченным, как многие другие люди; 2) доброжелательно отношусь к религии и 3) читаю Библию, посещаю церковь и произношу молитвы.

В возрасте семнадцати лет Джон окончил Чартерхаус и продолжил свое образование в Оксфорде. Следует отметить, что даже в достаточ­но зрелом возрасте он был весьма щуплым: его рост составлял лишь сто шестьдесят пять сантиметров, тогда как вес не дотягивал даже до шестидесяти килограммов. Но даже такая миниатюрность никогда особо не мешала Джону. Его пример лишь подтверждает то, что физи­ческий рост человека совершенно не важен по сравнению с его ростом духовным. Джон Уэсли, безусловно, был настоящим гигантом веры.

Незадолго до окончания учебы в университете Джон познакомил­ся с привратником, открывшим для него новые двери к духовному возрождению, которое несколько лет спустя полностью изменило жизнь юноши. Этот привратник оказался первым по-настоящему благодарным человеком, которого Джон встретил в своей жизни. Хо­тя мужчина имел только один плащ и целый день довольствовался одной лишь водой, его сердце неизменно было переполняемо благо­дарностью Богу. Джон как-то заметил: "Вы благодарны Богу даже в те моменты, когда вам нечего надеть, нечего есть и негде прилечь. За что же вы еще Его благодарите?". Мужчина ответил: "Я благодарю Его за то, что Он дал мне жизнь, дал сердце, чтобы любить Его, и же­лание служить Ему". Услышав это свидетельство, Джон понял, что следование за Иисусом - это нечто большее, чем то, что ему доводи­лось испытывать ранее, — и именно этого он возжелал всем сердцем.

В Оксфорде Джон с головой окунулся в науку. Вне всякого сомне­ния, изучая чрезвычайно влиятельные в те времена труды Фомы Кемпийского, Джереми Тейлора и Уильяма Лo, он чувствовал, что становится ближе и ближе к Богу. Он штудировал книгу "О подража­нии Христу", принадлежавшую перу Фомы Кемпийского, которая длительное время повсеместно считалась одним из величайших хри­стианских руководств к духовной жизни. С огромным интересом Джон изучал "Правила и упражнения жизни, исполненной святости" (The Rule and Exercises of Holy Living) Джереми Тейлора, а также "Се­рьезный призыв к посвященной Богу и исполненной святости жиз­ни" (A Serious Call to a Devout and Holy Life) и "Трактат о христианском совершенстве" (A Treatise of Christian Perfection) Уильяма Лo. Эти кни­ги в основном и заложили основание для дальнейшего духовного пу­ти Джона и его личного "возрождения" в последующие годы, так же как и совет его матери:

А сейчас со всей серьезностью прими твердое и искреннее реше­ние сделать религию делом всей своей жизни; ибо в итоге это единственная вещь, которая, строго говоря, является по-настоя­щему необходимой; все остальное имеет лишь малое отношение к смыслу и целям нашей жизни. Я искренне желаю, чтобы ты сей­час пристальнейшим образом исследовал самого себя, дабы знать наверняка, имеешь ли ты основание надеяться на спасение через Иисуса Христа. Если такое основание у тебя есть, удовлетворе­ние, полученное тобой от этой надежды, с избытком покроет все твои мучения. Если же его у тебя нет, ты найдешь более подходя­щую возможность для того, чтобы пролить слезы.

Большинству из нас сегодня такой совет может показаться не­сколько странным; тем не менее, важно понять, что Джон и Чарльз воспитывались на доктрине предопределения, на которую сущест­венное влияние оказал французский реформатор Жан Кальвин. В со­ответствии с основными догматами кальвинизма люди не имели ни­какого влияния на свое спасение; наоборот, спасение всегда предопределялось Богом. Господь обладал абсолютным верховенством во всех областях человеческой жизни. Таким образом, отправляясь в цер­ковь, человек искал ответ на вопрос "Спасен ли я?" в значительно большей степени, чем ответ на вопрос "Как мне обрести спасение?". Поэтому в молодости, хотя сердца Джона и Чарльза и стремились к Богу искренне и неустанно, ни один из них не имел никакой уверен­ности в собственном спасении. И лишь тогда, когда Джон был посвя­щен в духовный сан и направлялся к месту своей дальнейшей службы, он начал осторожно размышлять над этим вопросом.
"Библейские фанатики"

Несмотря на нехватку подобного рода внутренней уверенности, сразу же после окончания университета Джон был назначен на должность священника и выступил со своей первой проповедью в малень­кой деревушке Саут-Лай, расположенной недалеко от города Уитни. Этим же летом он вернулся в Эпуорт, чтобы помочь отцу вести церков­ные дела, и провел там большую часть следующего года. Интересно, что приблизительно в то же самое время, когда Джон готовился поки­нуть Оксфорд, Чарльз, который был на четыре года младше его, толь­ко-только прибыл туда для того, чтобы начать учебу. К весне 1726 го­да, к радости и гордости своего отца, Джон был избран членом совета Линкольнского колледжа, что в те времена считалось в Оксфорде весь­ма и весьма престижным. Восемь месяцев спустя он был назначен пре­подавателем греческого языка и ведущим экзаменатором.

Незадолго до этого, в 1725 году, когда Джону исполнился двадцать один год, его мотивация претерпела существенные изменения. Находясь под впечатлением книг "Образец для христианина" (The Christian's Pattern) Фомы Кемпийского и "Жизнь и смерть в святости" (Holy Living and Dying) Тейлора, Джон заинтересовался доктриной полного освящения и свято­сти, исследование которой будет определять направление его духовных исканий последующие десять лет, заложив фундамент того, что позже станет методистской концепцией христианского совершенства.

В своей книге "Живой Уэсли" (The Living Wesley) Джеймс X. Ригг пи­шет: "Его желание достичь настоящей святости было глубоко осознан­ным, и потому с этого самого момента он стал стремиться к абсолют­ному посвящению Богу, сделав это одной из важнейших целей собст­венной жизни". Ригг приводит также следующую красноречивую за­пись, сделанную Джоном в своем дневнике:

Я увидел, что простота намерений и чистота чувств - единство на­ших слов и действий, и горячее желание управлять всеми своими душевными порывами — являются истинными крыльями души, без которых мы никогда не сумеем подняться в небесную высь, к Богу. С этого мгновения я начал искать... Неожиданно я принял решение посвятить всю свою жизнь Богу - все мысли, слова и действия, - будучи глубочайше убежден в отсутствии середины, в том, что каждая часть моей жизни (не отдельные, но вместе взятые и без всякого исключения) должна быть принесена в жертву либо Богу, либо самому себе (или, другими словами, дьяволу).

Несмотря на то, что Джон всем сердцем желал максимально посвя­тить свою жизнь достижению святости, распространенное в те времена кальвинистское учение делало эту святость формальной и слишком сильно привязанной к соблюдению закона, к строгому следованию ус­тановленным правилам и нравственным нормам. Это была религия в самом худшем смысле этого слова - внешняя, показная демонстрация сострадания и дисциплины, которая, однако, не влекла за собой ни внутренних перемен, ни истинного духовного преобразования челове­ческого сердца. Джону еще предстояло понять, что истинная святость приходит лишь через принятие того, что Христос совершил на кресте.

Таким образом, его надежда на спасение целиком и полностью за­висела от "добрых дел", которые он совершал, полагаясь лишь на соб­ственные силы. Джон верил, что милость и благодать Божью можно заработать лишь тяжким трудом и самопожертвованием, что полно­стью противоречило принятию дара спасающей Божьей благодати через веру. Англиканское воспитание Джона, в котором правила и ритуалы играли главную роль, несомненно, прибавило ему реши­тельности достичь большей праведности, полностью посвятив свою жизнь служению Христу и соблюдению изложенных в Библии прин­ципов христианского поведения. Тем не менее, Джон Уэсли совер­шенно искреннее желал служить Богу. К тому времени, когда ему ис­полнилось двадцать два года, он был уже абсолютно уверен в своем призвании, которое и он сам, и его родители считали благородней­шим из всех человеческих устремлений, - в служении Богу.
Несмотря на все старания Джона, внешние проявления праведности не приносили ему внутреннего мира, обрести который он столь упорно старался.
Несмотря на все старания Джона, внешние проявления праведно­сти не приносили ему внутреннего мира, обрести который он столь упорно старался. С 1725 по 1729 годы юноша продолжал проповедо­вать, но при этом он писал, что "не видел плодов [своего] труда". Это было время нескончаемых внутренних поисков, когда его ни на се­кунду не покидало желание познать Бога во всей Его полноте и не да­вали покоя собственные бесплодные попытки во что бы то ни стало достичь святости. Джон был убежден, что проповеди о жизни в свя­тости помогут людям приблизиться к небесам и что он сам гораздо лучше узнает Господа благодаря своему исполненному добродетели поведению. Однако Джону никак не удавалось достичь тех близких отношений с Богом, которых он так усердно и настойчиво искал. Сколь бы изнурительно юноша ни трудился, как бы себя ни смирял, он не ощущал того внутреннего удовлетворения, которое, в чем он не сомневался, должно сопровождать истинно верующего человека. Оглядываясь на тот период жизни, Джон Уэсли писал: "С 1729 по 1734 год... в своей жизни я видел мало плодов... И это неудивитель­но: ибо я не проповедовал веры, основанной на Крови завета".

Именно в это время, в 1729 году, Чарльз начал встречаться с не­сколькими студентами-единомышленниками для совместной уче­бы, молитвы и соблюдения ежедневных дисциплин. Джон принял приглашение присоединиться к группе и уже очень скоро стал их лидером и наставником. Другие студенты в шутку именовали чле­нов этой группы "библейскими червями", "библейскими фанатика­ми", "сакраментаристами", "методистами", "святым клубом" или "энтузиастами". Однако в последующие несколько лет группа ока­зала весьма ощутимое положительное влияние на жизнь местной общины, поскольку ее представители без устали посещали заклю­ченных, а также служили в сиротских приютах и среди обездолен­ных. Название "Святой клуб" оказалось весьма стойким, и вскоре число его членов выросло до двадцати пяти человек. Одним из ос­нователей группы был Джордж Уайтфилд, пылкий молодой чело­век, который позже подхватит факел, зажженный Джоном и Чарль­зом, и сам пронесет его даже дальше, чем им удалось это сделать совместными усилиями.

Практика регулярного поста и молитв была обязательным услови­ем членства в клубе, что, возможно, стало важнейшим фактором, позволившим братьям Уэсли, Уайтфилду и другим членам группы стать мощным оружием в руках Христа. Джон Гэмболд, один из са­мых первых членов клуба, ставший впоследствии моравским еписко­пом, записал в своем дневнике:

[Джон] считал молитву одним из важнейших дел, и мне доводи­лось часто видеть его выходящим из своего кабинета с таким просветленным спокойствием на лице, что, казалось, он исто­чал вокруг себя какой-то неземной свет. Это спокойствие безо­шибочно указывало на то, где он до этого находился, и удваива­ло мою надежду на получение мудрого наставления в вопросах, с которыми я к нему обращался.

О лидерских качествах Джона Уэсли Гэмболд писал следующее:

Мистер Джон Уэсли всегда был замечательным руководителем, и эта должность весьма подходила ему. Ибо он не только был более образованным и опытным, чем остальные, но и необыкновенно деятельным, из-за чего стороннего наблюдателя не покидало ощу­щение, что он ни секунды не сидел сложа руки. Также он был очень наблюдательным, благодаря чему ничто не ускользало от его глаз... Обладая невероятным трудолюбием и удивительной ис­кренностью, он без устали посвящал себя добрым делам и словам.

На протяжении всего этого времени Джон как никогда ранее был очарован трудами Уильяма Ло. Его книги "Христианское совершен­ство" (Christian Perfectionism) и "Серьезный призыв" углубили и обога­тили искренний и методичный подход Уэсли к религиозной дисцип­лине и посвящению Богу. В 1732 году по совету Чарльза Джон начал искать знакомства с Ло, а последующие несколько лет оба мужчины вели регулярную переписку. Находясь под большим влиянием учения Ло, Джон и Чарльз, вместе с другими членами "Святого клуба", пол­ностью посвятили себя Доктрине христианской святости. Молодые люди были подотчетны друг другу в вопросах святости в жизни каж­дого из них, каждый вечер совместно изучали Библию, постились по понедельникам и пятницам, а также каждую неделю принимали при­частие. Их критики считали подобную практику еще одной формой "великого церковного аскетизма", однако группа продолжала преус­певать, несмотря на все навешиваемые на нее ярлыки.

Интересно, что примерно в это же время в редакцию лондонского журнала Fog's Weekly Journal пришло анонимное письмо, авторы ко­торого заявляли буквально следующее: "Университет сегодня в нема­лой степени наводнен сыновьями печали, число которых день ото дня увеличивается" и которые стремятся "сделать это место не чем иным, как самым настоящим монастырем". Автор письма обвинял "секту так называемых методистов" в "абсурдной и бесконечной ме­ланхолии", призывая их прекратить "эту унылую глупость"²¹.

Тем не менее неустанная борьба между внешней и внутренней свя­тостью продолжала разрывать на части сердце Джона. Он хотел "пе­режить" все то, что церковь считала необходимым для праведной и благочестивой жизни, но снова и снова ему приходилось сталкивать­ся с самым настоящим кризисом веры, который заставлял его сомне­ваться в собственном спасении; кризисом убеждений, который на­стигал Джона каждый раз, когда ему приходилось иметь дело со смертью. Ригг писал:

Он добросовестно старался стать англиканским священником в полном соответствии с действовавшими тогда внутри церкви правилами и предписаниями, а также преданным Богу и святым во всех своих делах христианином, черпая вдохновение в ранней церковной истории и традициях. В результате этого он стал ас­кетическим приверженцем обрядности высочайшего и наибо­лее изощренного уровня.

Какое-то время Джон Уэсли продолжал упорно стремиться к при­мирению с Господом, совершая богоугодные дела и уделяя особое внимание дисциплине собственного тела и духа. Он решил ежеднев­но не менее двух часов уделять молитвенному общению с Богом, сто­рониться всякого зла и, прежде всего, быть эффективным и усерд­ным в своей деятельности, стремясь с максимальной пользой ис­пользовать каждый час каждого дня.

К этому времени здоровье Сэмюэла Уэсли, жившего в Эпуорте, продолжало катастрофически ухудшаться. И он решил подыскать се­бе замену среди собственных сыновей в надежде сохранить за своей семьей приход и дом приходского священника, в которые он инвес­тировал так много своего времени и которые он и вся его семья счи­тали своим домом практически четыре десятилетия. Сэмюэл-младший и Джон получили, в порядке очередности, предложение отца за­нять его место, но оба ответили отказом. Однако когда отец Джона еще больше ослаб, то юноша уступил его просьбе и предложил свою кандидатуру на должность приходского священника, которая, прав­да, была отклонена. Вскоре после этого, 25 апреля 1735 года, Сэмюэл Уэсли-старший скончался в возрасте семидесяти двух лет. Джон и Чарльз, так же как и другие члены семьи, провели у постели отца по­следние часы его жизни. В какой-то момент тот возложил руки на го­лову Чарльза и произнес: "Будь твердым. Христианская вера однаж­ды возродится в этой стране; и ты это увидишь, но я, увы, до этого момента уже не доживу".