Похороны, которые привели к возрождению

Вскоре Питера попросили выступить на похоронах в старом баптистском молитвенном доме. Во время службы на собравшихся сошел Святой Дух точно так же, как и во время лагерных встреч. Некоторое время Питер еще оставался там, проводя служения день и ночь, и на каждом собрании Дух Святой проявлял Себя разнообразно. На глазах Питера к Богу обратились двадцать три человека, которых он готов был принять в члены методисткой церкви, но ему приходилось постоянно вести борьбу за людей с местной баптистской церковью. Чтобы преуспеть в этом, он прикинулся кандидатом в члены баптистской церкви, посещал их собрания, свидетельствовал и наконец был признан спасенным.

Однажды баптисты предложили ему принять крещение в близлежащем ручье. Когда все собрались у воды, Питер встал перед группой верующих, готовившихся к принятию крещения, и заявил во всеуслышание о том, что уже был крещен кроплением и потому не считает необходимым снова проходить через эту процедуру. Когда баптистский пастор отказал Питеру в церковном членстве, он умудрился увести с собой в методистскую церковь двадцать три новообращенных, недовольных чересчур строгим следованием доктрине крещения. Позже Питер писал о баптистах следующее: "Они придавали такое большое значение крещению с полным погружением в воду, что неосведомленный человек вполне мог бы предположить, что небеса являются островом, добраться до которого можно лишь вплавь".

Питер продолжал странствовать, проповедуя везде, где только мог, И во время Западной конференции в 1806 году Френсис Эсбери рукоположил его в дьяконы Методистской епископальной церкви. (В первые годы своего американского служения епископ Эсбери нередко

После своего назначения Питер был направлен на северо-восток, к границе Огайо, где повстречал первых жителей северных штатов. Вначале ему не хотелось ехать, но, когда Френсис Эсбери взял его за руки и сказал: "О, нет, сын мой, именем Господа прошу тебя отправиться туда. Это путешествие сделает тебя мужчиной", Питер просто не мог ему отказать. Местность, в которую он отправился, была полна последователей всевозможных сект, включая универсалистов, унитарианистов и деистов, и разоблачение этих учений стало неоценимым и чрезвычайно полезным опытом для молодого Питера, которому пришлось сосредоточенно изучать Библию в поисках опровержения верований этих групп. В течение этого времени Питер отточил свои навыки и прославился в искусном ведении дискуссий.

В начале XIX века Запад во многих отношениях представлял собой самую настоящую религиозную вольницу, где свое евангелие проповедовали как святые, так и проходимцы всех мастей. Проповедников, утверждавших, что видят видения и слышат голос Господа, было множество, и зачастую народ относился к ним чересчур доверчиво, принимая за чистую монету слова откровенных шарлатанов. Один из таких проходимцев однажды отправился в расположенный за городом лес, насыпал немного пороха на старый пень, взорвал его подожженной сигарой и упал на землю. Услышав взрыв и увидев вспышку, горожане тут же бросились к месту происшествия и обнаружили человека, неподвижно лежавшего на земле. Когда вокруг собралось достаточно много народа, мужчина поднялся и провозгласил, что Бог ослепил его вспышкой света, кинул на землю и начал давать ему видения. В это время подошел Питер и, учуяв запах серы, вывел шарлатана на чистую воду.

Стоило мне только подойти к пню, как я тут же почувствовал запах серы. Сделав еще несколько шагов, я отчетливо увидел следы сгоревшего пороха и лежавшую рядом сигару, которой он поджег его. Теперь же он был занят передачей своего послания.

Я подошел к нему и спросил, не явился ли к нему ангел в этой вспышке света.

- Явился, - ответил он.

- Сарджент, разве этот ангел не источал запах серы? — поинтересовался я.

- Почему, - удивился он, - вы задаете мне такой глупый вопрос?

- Потому что, — сказал я, - если к вам вообще обращался какой-либо ангел, он явился из озера, полного серы и огня!

И, повысив голос, я воскликнул:

- Я чувствую запах серы!

Подойдя вплотную к этому пню, я подозвал людей, чтобы они все увидели собственными глазами. Они кинулись ко мне и, обнаружив его обман, засыпали Сарджента обвинениями в мошенничестве. Он убежал прочь и больше не беспокоил нас ни своим присутствием, ни присутствием серных ангелов.

К сожалению, не всех религиозных жуликов можно было вывести на чистую воду столь же легко, как этого человека.

К концу своего пребывания в Огайо Питер оказался в довольно отчаянном положении:

Я покинул отцовский дом три года назад; находился в пятистах милях от родного дома; моя лошадь ослепла, седло истерлось, поводья рвались и сменялись не меньше дюжины раз, а из-за покрывавших мою одежду заплат невозможно уже было рассмотреть оригинал.

Питер решил вернуться домой, но в его кармане к тому времени оставалось лишь семьдесят пять центов. Полагая, что у него не осталось иного выбора, он отправился в путь, готовый при необходимости одолжить денег для покрытия расходов на ночлег и питание. Однако на протяжении всего пути Бог снабжал его всем необходимым, начиная от оплаты паромного сбора и заканчивая ночлегом в таверне — хозяин таверны отказался брать с Питера деньги, когда тот привел к спасению его эмоционально неустойчивую жену.

Его жена была подвержена спазмам, которые периодически ее мучили. Я поговорил с ней о духовных вещах. Во время нашего разговора я понял, что она весьма беспокоилась о своей душе, и спросил позволения помолиться за нее. "О да, - ответила она, - потому что здесь никто не заботится о моей душе".

Преклонив колени, я помолился, после чего воспел и предал ее в руки Христа, нашего Спасителя; затем помолился снова. И вдруг она совершенно неожиданно вскочила с кровати и закричала: "Слава Богу! Он спас мою душу". Это действительно было счастливое время. Пожилой джентльмен плакал, как ребенок. Мы пели и восклицали, молились и возносили хвалу Господу -так продолжалось почти целую ночь. На следующее утро старик сказал мне, что мой счет был оплачен десятикратно, и потому он искренне просил меня каждый раз, когда я буду проходить мимо, навещать их и проводить с ними время.

На следующий день Питер вернулся домой лишь с шестью центами в кармане. Родители тепло встретили его — особенно мать — и с интересом выслушали рассказы о приключениях сына. Перед тем как Питер отправился на свою следующую конференцию и приступил в округе к выполнению следующего задания, отец подарил ему "молодую лошадь, узду и седло, новую одежду и сорок долларов наличными. Снаряженный таким образом, я был готов к очередным трем годам странствий".

Вознаграждение, выплачиваемое странствующим проповедникам, зачастую было весьма и весьма скудным, и потому рассказы о миссионерах, едва сводивших концы с концами и уповавших лишь на Господа, были не так уж и редки.
Женитьбы Питера

Следующая конференция состоялась в Чилликоте, штат Огайо, 14 сентября 1807 года, спустя почти две недели после двадцать второго дня рождения Питера. Ему был определен округ, расположенный ближе к его дому, в районе Камберленда, возглавляемый Джеймсом Уордом, главным старейшиной района. Именно здесь Питер повстречал Френсис Гэйнс и начал ухаживать за ней. Порвав с традицией целибата, установленной епископом Френсисом Эсбери и собственным епископом Питера, Уильямом Маккендри, он женился на Френсис в ее девятнадцатый день рождения, 18 августа 1808 года. О своем отступлении от традиции Питер сказал следующее: "После продолжительных размышлений и молитвы... я посчитал, что обязан жениться". Это казалось ему достаточным оправданием, и он не стал советоваться ни с кем из своих руководителей. Свадьбу и новоселье Питер и Френсис отпраздновали одновременно вместе с родителями Питера в следующем сентябре, на его двадцать третий день рождения.

Кроме того, Питер не собирался прекращать свои миссионерские поездки. Не покладая рук он трудился у себя на ферме и при этом еще Успевал регулярно объезжать свой округ. Маккендри высоко оценил решительность Питера и еще до окончания конференции рукоположил его в пресвитеры.

Питер постоянно носил с собой пистолет. Однажды, когда он ехал верхом вместе с другим служителем, братом Уокером, дорогу им преградил хромой мужчина, опиравшийся вместо костыля на большую палку. Незнакомец попросил его подвезти, мотивируя тем, что у него не хватит сил доковылять до ночлега. Брат Уокер ответил: "Конечно", - и начал спускаться с лошади, но Питер, почувствовав что-то неладное, сказал: "Поумерь свой пыл. Мы находимся слишком далеко от дома, да и от какого-либо поселения. В таком диком месте нельзя никому верить"18.

Таким образом, оба мужчины пришпорили коней и проехали мимо, думая, что оставили хромого далеко позади. Но когда ехавший немного позади Питер оглянулся, то увидел, что "калека" мчится за ним "стремительно, словно олень".

Стоит ли говорить, что его хромота была лишь хитрой уловкой, с помощью которой он надеялся ограбить двух священников. Питер развернул коня, выхватил пистолет и выстрелил в сторону грабителя, который при виде оружия тут же скрылся в лесной чаще. Проповедник не стал его преследовать. Позже Питер говорил, что предупреждение слетело с его губ благодаря Святому Духу, Который днем и ночью стоит на страже Божьих детей.
Дебаты о рабстве

Как пресвитер, Питер должен был активно участвовать в церковной политике, и вскоре он ревностно включился в дебаты о рабстве. Несмотря на то, что методистские "Дисциплины" запрещали продажу, покупку и владение рабами, южные методисты в Соединенных Штатах долгое время пренебрегали этими требованиями. Теперь же этот вопрос повсеместно поднимался на Западе, где рабство, хотя и было разрешено законом, быстро теряло свою популярность, что было вызвано не в последнюю очередь широкомасштабным духовным возрождением и распространением вдохновленного им аболиционизма. На первых порах Питер избегал что-либо говорить о рабстве, считая его вопросом больше политического, нежели духовного характера. Но при этом он был убежден в безнравственности рабовладения и потому не мог относиться к нему нейтрально. Члены методистских конференций вскоре разделились на две большие группы: одна поддерживала рабство, другая выступала за его отмену. Дух разделения напоминал о себе каждый раз, когда на должность служителя выдвигался рабовладелец, поднимая вопрос: "Может ли человек, владеющий рабами, быть служителем Методистской епископальной церкви?".

В "Автобиографии" Питер писал следующее:

Методистская епископальная церковь больше не высказывается в поддержку рабства, а наши проповедники, пусть даже и не считающие своим долгом затрагивать политические аспекты этого вопроса, тем не менее, будучи одновременно христианами и христианскими служителями (пусть за это Бог обильно благословит их в вечности!), глубоко убеждены в том, что их долг заключается в неустанном свидетельствовании против рабства, которое есть нравственным злом. Именно поэтому Генеральная конференция время от времени принимала правила и законы, разъясняющие проповедникам и прихожанам природу этого величайшего зла. Важным заданием Генеральной конференции является наблюдение за тем, чтобы служение оставалось чистым от него, и не может быть никаких — даже малейших - сомнений в том, что первые методистские проповедники стремились к освобождению тысяч представителей этой так называемой низшей расы. Для меня также совершенно очевидно, что, если бы методистские проповедники сами очистились от рабства и начали искренне свидетельствовать против него, тысячи и тысячи тех, кто сегодня стонет под страшным ярмом угнетения, обрели бы свободу. Очевидно, что рабство является домашним, политическим и нравственным злом.

Тем не менее, не все методистские пресвитеры испытывали такие же чувства, как Питер, потому что многие из них сами имели рабов. И хотя горячая натура Картрайта помогла ему заручиться широкой поддержкой в борьбе против рабства, она же стала его слабым местом, поскольку противники говорили, что он лишь создает ненужные проблемы, чтобы под шумок укрепить свои позиции среди церковного руководства. Принятие окончательного решения по этому вопросу было отложено конференцией 1808 года до лучших времен из-за слишком жарких и агрессивных споров, но напряжение вокруг этого вопроса в следующие годы становилось лишь сильнее.
Борьба с шекерами

Питер получил назначение в округ Солт-Ривер, где он нес служение во время своей самой первой миссионерской поездки с 1804 по 1805 год. И хотя в те годы методизм пустил здесь глубокие и прочные корни, к моменту его очередного назначения эта местность была наводнена шейкерами, или же, как они сами называли себя, членами "Объединенного общества верующих во второе пришествие Христа". Во главе этой группы стояла англичанка, которую последователи называли "матерью Энн Ли". В их глазах она являлась, предположительно, воплощением вернувшегося Христа, призванной подготовить верующих к тысячелетнему царствованию Иисуса на этой земле, согласно написанному в Откровении. Это был культ самопровозглашенного религиозного авторитета, с которым методизм не мог спокойно и комфортно сосуществовать. Поэтому Питер объявил шейке-рам войну — боевые действия он вел посредством дебатов. Питер и его "оруженосец" Джон Дэйвисон нанесли шейкерам сокрушительное поражение и вернули многих людей обратно в методизм, восстановив свое влияние в этом районе.

То ли зимой 1808-го, то ли весной 1809 года скончался отец Питера. Узнав об этом, молодой человек тут же поспешил домой, но опоздал на похороны. В следующем году пресвитер получил назначение в округ Ливингстон, где находилась ферма его отца - земля, причитавшаяся ему по достижении восемнадцатилетнего возраста. Это место стало его домом до 1813 года. Именно здесь появились на свет две первые дочери Питера и Френсис: 11 мая 1810 г. — Элиза Б., и 20 сентября 1812 г. — Мария X. В 1813 году семья продала ферму и переехала на новое место близ Хопкинсвилля в Кристиан-Каунти, штат Кентукки.

В 1811 году, в дополнение к своим плановым поездкам и выступлениям с проповедями Питер ответил согласием призвавшему его к дебатам ученому проповеднику с Востока, который считал всех методистских проповедников "безграмотными, ограниченными болтунами"21. Питер всегда принимал брошенные ему вызовы, и потому, несмотря на отсутствие достаточного образования, ответил своему оппоненту согласием. Надеясь посмеяться над неграмотностью Питера, ученый обратился к нему с вопросом по-гречески - на языке, который Питер, естественно, не понимал. Однако Питер немного знал немецкий, и потому, не растерявшись, ответил ученому на языке, который был непонятен уже для него. Застигнутый врасплох, тот посчитал этот язык ивритом и признал свое поражение, во всеуслышание заявив, что Питер был первым образованным методистским проповедником, с которым ему довелось встретиться.
Питер Картрайт и Эндрю Джексон

В "Автобиографии" Картрайта можно найти некоторые детали, касающиеся войны 1812 года, которая началась спустя год после ставших знаменитыми дебатов Питера с ученым проповедником. За исключением предоставления определенного количества рекрутов, Кентукки и Теннеси война обошла стороной. В связи с уменьшением общего количества населения Кентукки, вызванного призывом солдат, количество методистов в штате также временно снизилось. Позже появились сообщения о том, что во время войны Картрайт служил личным капелланом Эндрю Джексона. Из одной газетной статьи следует, что он сопровождал генерала Джексона во время битвы за Новый Орлеан, состоявшейся 8 января 1815 года. (В 1829 году Джексон стал седьмым по счету президентом Соединенных Штатов.) В статье было написано следующее:

Во время последней Британской войны, незадолго до того, как генерал Джексон победил в битве за Новый Орлеан, отряд кавалерии разбил лагерь возле его [Питера] земельного участка в Кристиан-Каунти, штат Кентукки. Капеллан был болен, и потому Картрайта пригласили занять освободившееся место и отправиться к Новому Орлеану. Вначале генерал Джексон приказал капелланам во время боя находиться в первых рядах, но, увидев смущение служителей, передумал и попросил их выступить перед солдатами с проповедью о том, что ни один из них не умрет раньше отпущенного ему срока и что на передовой они будут находиться в не меньшей безопасности, чем в тылу. Картрайт же отказался проповедовать о чем-либо подобном, считая это ложью, тем не менее, со своей стороны, предложив ободрить солдат тем, что это справедливая война, и они сражаются за правое дело. Генерал согласился с ним, и служитель пообещал выполнить все как можно лучше.

Общение между Питером и генералом Джексоном не исчерпывалось одним только этим случаем. Несколько лет спустя будущий президент посетил собрание, на котором проповедовал Питер.

Затем я прочитал свой текст: "Какая польза будет человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?" - и сделал паузу. В этот момент я увидел генерала Джексона, который шел по проходу между рядами. Подойдя к ограждению, он слегка на него облокотился и остался так стоять, потому что в зале не было свободных мест. Вдруг я почувствовал, как кто-то потянул меня за плащ, и, повернув голову, увидел знакомого проповедника, который громко прошептал мне: "Пришел генерал Джексон, пришел генерал Джексон". Мое тело словно пронзил электрический ток, и, устремив взгляд на собравшихся, я подчеркнуто громко заявил: "Кто здесь генерал Джексон? Если он не обратится к Богу, Тот проклянет его столь же быстро, как проклял гвинейского негра!".

Мой знакомый проповедник опустил голову, съежился и, казалось, был бы рад куда-нибудь исчезнуть. Все собравшиеся, включая генерала Джексона, улыбнулись, а некоторые даже засмеялись, глядя на этого беднягу. Когда собрание завершилось, этот проповедник подошел ко мне и очень строго сказал: "Более странного человека, чем вы, мне еще не доводилось видеть, и прежде, чем вы покинете город, генерал Джексон примет в отношении вас необходимые меры". - "Я все прекрасно понимаю, - ответил я, — и, думаю, генерал Джексон будет аплодировать мне. Если же он решит преследовать меня, то, как говорится, "в эту игру могут играть только двое".

Генерал Джексон остановился в одной из гостиниц Нэшвилла. На следующее утро, рано-ранешенько, мой знакомый проповедник отправился прямиком туда, чтобы извиниться перед высоким чином за мой выпад прошлым вечером. Вскоре после его визита, проходя мимо гостиницы, я встретил генерала. Когда я направился к нему, он улыбнулся и, протянув мне руку, сказал: "Мистер Картрайт, я чувствую в вас родственную душу. Меня очень удивило поведение мистера Мака, то, что он подумал, будто бы я на вас обиделся. Нет, сэр, я сказал ему, что высоко ценю вашу независимость и что служитель Иисуса Христа должен любить каждого и не бояться никого из живущих на земле. Еще я сказал мистеру Маку, что, будь у меня несколько тысяч таких независимых и бесстрашных служителей, как вы, и хорошо обученная армия, я мог бы взять старушку Англию".

Генерал Джексон, несомненно, был весьма неординарным человеком. Несмотря на все свои недостатки, он всегда проявлял глубокое уважение к христианской вере и чувствам верующих, в особенности, служителей Евангелия.

В то время странствующие проповедники на Западе были рады, если им удавалось заработать хотя бы сорок долларов в год. Им было нелегко находить себе ночлег или даже просто место для отдыха. Их округи подчас простирались на пятьсот миль, и частая разлука с близкими и друзьями наверняка рождала чувство одиночества. Искушения преследовали даже наиболее преданных служителей, заставляя некоторых из них сворачивать с Божьих путей. Питеру, наверное, тоже не раз приходилось бороться с искушениями, когда грехи молодости с силой тянули его назад. Вот что он писал об этом:

Субботним вечером я оказался в довольно диком месте, среди вершин и ущелий Камберлендских гор. В тот момент мне больше всего на свете хотелось остановиться где-нибудь у верующих людей и провести с ними приближающееся воскресенье. Однако я находился в таком месте, где на много миль вокруг не было ни одного евангельского служителя и где, как я узнал позже, большинство обитателей небольших поселений, разбросанных на почтительном расстоянии друг от друга, ни разу в своей жизни не слышали Благой Вести. Воскресенья же здесь существовали лишь для того, чтобы охотиться и ходить в гости, пить и плясать. Одинокий и уставший, я поздно вечером оказался возле одного довольно приличного дома, где готовились к приему гостей. Я попросил позволения переночевать. Хозяин согласился принять меня, но при этом предупредил, что я не смогу толком отдохнуть, поскольку этим вечером они с гостями собирались немного потанцевать. Я поинтересовался, насколько далеко отсюда до ближайшего поселения, и он ответил, что семь миль. Тогда я сказал ему, что останусь, если он будет так добр, что хорошо накормит мою лошадь. На том и порешили. Я спешился и вошел в дом. Собрались гости, большая компания. Я обратил внимание на то, что пили они не очень много.

Как только я тихонечко пристроился в углу комнаты, начались танцы. Я сидел молча, поскольку не был знаком ни с кем из собравшихся, но больше всего в тот момент мне хотелось проповедовать этим людям. В конце концов, я решил остаться здесь и на следующий день - воскресенье, — и попросить об одолжении произнести для них проповедь. Едва я успел подумать об этом, как красивая рыжеволосая девушка грациозно подошла ко мне, поприветствовала и весьма мило, с обворожительной улыбкой пригласила меня на танец. Очень трудно описать нахлынувшие на меня в тот момент чувства. Однако спустя мгновение я решился на отчаянный шаг. Я поднялся, стараясь делать это с максимальной легкостью. Меня охватило множество различных переживаний. Юная леди встала справа от меня; я взял ее за правую руку своей правой рукой, когда как свою левую руку она положила на мою левую. Так мы в танце двигались по комнате. Вся компания, казалось, с удовлетворением взирала на этот акт вежливости, проявленный юной красавицей по отношению к незнакомцу. Цветной мужчина, скрипач, заиграл на своем инструменте. Я попросил его на мгновение остановиться, объяснив, что вот уже несколько лет не принимаю никаких важных решений, не испросив предварительно Божьего благословения, и что теперь я желаю попросить Господа, чтобы Он благословил эту прекрасную юную леди и всю компанию, которая с такой вежливостью и теплотой отнеслась к совершенно незнакомому ей человеку.

Сказав это, я крепко сжал руку девушки и произнес: "Давайте преклоним колени и помолимся", после чего немедленно опустился на колени и начал горячо молиться. Юная леди попыталась вырваться, но я держал ее крепко. В конце концов, она также упала на колени. Кто-то из присутствующих опустился на колени, кто-то продолжал стоять. Некоторые убежали, тогда, как другие неподвижно сидели, с любопытством глядя на происходящее. Скрипач бросился на кухню, восклицая: "Боже милостивый, что происходит? Что все это значит?".

Пока я молился, некоторые люди плакали, и плакали громко, а кто-то из них во весь голос умолял Бога смилостивиться над ним. Поднявшись с колен, я произнес проповедь, после которой спел гимн. Девушка, пригласившая меня танцевать, лежала, распластавшись на полу, и искренне взывала к Божьей милости.

Я снова начал проповедовать, петь и молиться. Так продолжалось почти целую ночь, и около пятнадцати человек из той компании покаялись и приняли Бога. На следующий день и следующую ночь обратилось еще примерно столько же. Из них я образовал общество, принял в члены церкви тридцать два человека и направил к ним проповедника. Приютивший меня хозяин дома был назначен руководителем общества и служил в этой должности еще много лет. А некоторые из молодых людей, обращенных во время танцев, стали успешными служителями Иисуса Христа. Таковым было начало великого и славного духовного возрождения в этой области.

Неудивительно, что в глазах жителей приграничья Питер Картрайт был столь привлекательной фигурой. Метр восемьдесят ростом, широкоплечий и крепко сложенный. Большая голова на короткой, "бычьей" шее. Темные и проницательные глаза, римский нос, густые, слегка вьющиеся волосы. Выражение его лица, как правило, было весьма дружелюбным, но могло вмиг измениться на полностью противоположное, что Питер нередко использовал во время своих выступлений. Также следует добавить, что он всегда выглядел уверенным в себе человеком, прирожденным командиром. Добавьте к этому его живой, острый ум и удивительную проницательность, и вы поймете, почему в любом месте он производил на людей поистине неизгладимое впечатление.
Время перемен: участие в политике

Картрайт оставался в Кентукки вплоть до 1824 года, где у него родились еще пятеро детей: три дочери (Синтия, 1815 г. р.; Уэлфи М. Джейн, 1819 г. р., и Сара М., 1823 г. р.) и два сына (Мэдисон, 1817 г. р., и Валентин, 1821 г. р.). Кэролайн М. и Арминда, их восьмой и девятый ребенок соответственно, родились уже в Иллинойсе в 1826 и 1828 годах. Когда Элиза, которой в ту пору было четырнадцать лет, вот-вот должна была достичь брачного возраста, ее отец весьма обеспокоился тем, что его дочери, выйдя замуж, могли оказаться в семьях, владеющих рабами, скомпрометировав его как борца с рабством. Поэтому он продал свою землю и в начале октября 1824 года перевез свою семью в Иллинойс.

Несмотря на то, что дороги стали гораздо безопаснее, и нападения индейцев уже не представляли такой угрозы, как раньше, путешественников по-прежнему подстерегало много ловушек. Так, яростный ветер оказался частично причиной смерти Синтии, дочери Питера, о чем проповедник позже писал в "Автобиографии":

Прямо перед тем, как мы въехали в прерии, возница, управлявший моим фургоном, так резко повернул, что едва не убил мою старшую дочь [Элизу]. Солнце только-только начало садиться, и к тому времени, когда мы починили фургон и снова загрузили в него свои вещи, было уже достаточно темно. Нам предстояло взобраться на холм по довольно крутому склону, поэтому мы решили разбить лагерь прямо здесь, неподалеку от двух хижин, где жили люди. Я сильно изнемог, перегружая свой фургон, а поскольку вечер выдался теплым, то жена уговорила меня не ставить на ночь палатку. Я развел костер у самых корней крепкого, как мне казалось, дерева, мы легли и крепко заснули.

Едва на востоке рассвело, как дерево, рядом с которым мы разожгли костер, рухнуло, причем прямо на нашу третью дочь [Синтию, которой исполнилось бы девять лет], накрыв ее ровно с головы до пят; и я полагаю, что смерть ее была мгновенной. Услышав треск падающего дерева, я вскочил, чрезвычайно встревоженный, и попытался его удержать, прежде чем оно упало на ребенка, но тщетно. Несмотря на постигшее нас несчастье, Бог был милостив к нам, ведь если бы в ту ночь мы поставили палатку, то спали бы в другом месте, и тогда дерево упало бы прямо на нас и погибла бы не только Синтия, но вся семья. Снаружи дерево было прочным на толщину лезвия ножа, тогда как внутри его древесина превратилась в труху; но кто мог это знать!

23 октября 1824 года Питер и Френсис похоронили Синтию возле современного Маклинсборо, штат Иллинойс. С 15 ноября новым домом стал для них Ричланд-Крик, в Иллинойсе, который Питер назвал "милыми равнинами".

Тридцатидевятилетний Картрайт пользовался всеобщим уважением, и когда проповедовал за кафедрой, и когда участвовал в дискуссиях, и когда выступал в роли публичной фигуры. Несмотря на то, что проблема рабства осталась далеко на юге, в Кентукки, Питер с новыми силами включился в борьбу за права человека. В дополнение к своим непосредственным обязанностям старшего пресвитера и хозяина фермы, он выставил свою кандидатуру на выборах в Генеральную ассамблею Иллинойса. В 1826 году Картрайт пришел к финишу четвертым из одиннадцати участников, боровшихся за три места. В 1828 году он победил, в 1830-м уступил и снова выиграл в 1832 году, на этот раз, оставив позади себя столь уважаемого оппонента, как Авраам Линкольн. Питер заявил о своем участии также и в выборах 1834 года, но незадолго до голосования снял свою кандидатуру, позволив, таким образом, Линкольну добиться своей первой политической победы. В 1835 году проповедник баллотировался в члены сената штата, но уступил Джобу Флетчеру. Впоследствии Линкольн участвовал в выборах в Генеральную ассамблею в 1836, 1838 и 1840 годах, неизменно побеждая — Питер не соперничал с ним ни в одних из этих выборов. После этого ни Картрайт, ни Линкольн не участвовали в выборах вплоть до 1846 года, пока оба не сошлись в борьбе за место в американском Сенате. Во время одного из своих служений Питер снова столкнулся с будущим президентом Соединенных Штатов, но на этот раз не столь успешно. Как известно...

...во время своей кампании Линкольн посетил религиозное собрание, где должен был проповедовать Картрайт. Во время этого собрания Картрайт провозгласил: "Пусть встанут все, кто желает обрести новую жизнь, отдать свои сердца Господу и отправиться на небеса". Несколько человек поднялись со своих мест. Затем проповедник, повысив голос, громогласно воззвал: "Пусть встанут те, кто не желает идти в ад". Встали все, за исключением Линкольна. Моментально обратив на это внимание, Картрайт торжественно заявил:

"Я вижу, что некоторые из вас ответили на первый призыв отдать свои сердца Господу и отправиться на небеса, и я также вижу, что все вы, за исключением одного человека, дали понять, что не желаете попасть в ад. Единственным исключением является мистер Линкольн, который не ответил ни на один из адресованных ему призывов. Могу ли я узнать, мистер Линкольн, куда же пойдете вы?".

Линкольн медленно поднялся, взгляды всех присутствующих были прикованы к нему. "Я пришел сюда, - сказал он, - как слушатель. И я не думал, что брат Картрайт таким вот образом поднимет меня. Я считаю, что к религиозным вопросам надлежит относиться с полной серьезностью. Признаю, что вопросы, поднятые братом Картрайтом, чрезвычайно важны, но я не ощутил призыва ответить на них так, как ответили остальные собравшиеся. Брат Картрайт прямо спрашивает меня о том, куда я иду. Желаю ответить ему с такой же прямотой: я иду в Конгресс!".

Так он и сделал, обойдя Картрайта на 1511 голосов.

В ходе дебатов Питер обвинил Линкольна в том, что тот является неверующим или же, в лучшем случае, деистом. В напечатанном памфлете Линкольн возразил, что, несмотря на отсутствие членства в какой-либо церкви, он "никогда не отрицал истинности Священного Писания". Этот ответ, казалось, вполне удовлетворил избирателей, и поднятый Картрайтом вопрос не повредил его сопернику. Позже Линкольн так объяснил свою позицию конгрессмену Генри К. Демингу:

Когда какая-либо церковь высечет на своем алтаре в качестве единственного условия членства... слова Спасителя, касающиеся как Закона, так и Евангелия: "Возлюби Господа Бога твоего всем своим сердцем, и всей своей душой, и всем своим разумением, и ближнего своего, как самого себя", к этой церкви я присоединюсь всем сердцем и всей душой.

Христианская вера Линкольна засвидетельствована им во многих дошедших до нас документах - достаточно лишь прочитать выдержки из его публичных выступлений, чтобы увидеть библейское влияние. Возможно, он больше тяготел к кальвинизму, полагая, что вечное спасение зависит, в первую очередь, от Бога, а не от того, встанет он во время собрания или останется сидеть. И хотя оба эти "парня из Кентукки" разделяли веру в единого Бога и одинаково негативно относились к вопросу рабства, кажется, этим их сходство и ограничивалось. Картрайт так навсегда и остался проповедником из лесной глуши - до конца своей жизни он отдавал явное предпочтение эмоциональным, непричесанным проповедям лагерных встреч, с недоверием относясь к стоическому, утонченному и прогрессивному интеллектуализму, представителем которого он считал Линкольна.

Проповеднический стиль Питера

Сохранилось лишь несколько воспоминаний о проповедническом стиле Картрайта, лучшим из которых, возможно, является короткий рассказ "Игривый проповедник" (The Jocose Preacher*), написанный со слов очевидца, участника лагерных встреч 1830-х годов.

* Проповедник, который любит в проповедях шутить.

Рассказ начинается с описания прибытия Питера — он планировал быть на месте еще утром, но его лошадь упала и получила травму. Проповедник мог бы оставить лошадь и остальную часть пути пройти пешком, но вот что он объяснил ожидавшим его слушателям: "У лошадей нет души, которую можно было бы спасти, и потому христиане должны с еще большей тщательностью заботиться об их теле". Когда, наконец, служитель появился, был уже достаточно поздний, но оттого не менее прекрасный летний вечер.

...они уже не знали... что и думать об этом человеке. Он был высок, крепко сложен, массивен и казался еще более огромным, чем был в действительности, из-за венчавшей его голову копны роскошных иссиня-черных волос, ниспадавших длинными вьющимися локонами. Добавьте к этому голову размером с двадцатилитровое ведро, густые брови, а также черты лица, грубые и резкие, как гранит, и пылающие темным пламенем глаза, небольшие и мерцающие, словно бриллианты в море (они действительно были бриллиантами его души, сиявшими в безбрежном море юмора), смуглую кожу, словно опаленную поцелуями солнечных лучей, целеустремленность в линии рта, обрамленного пухлыми губами, всегда немного приоткрытыми, добродушно улыбающимися — и вы получите точный и соответствующий действительности портрет Питера Картрайта, прославленного методистского пресвитера.

Когда пение закончилось, кругом воцарилась абсолютная тишина Взяв за отправную точку отрывок из Евангелия от Марка 8:36 "...Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей по-вредит?" — один из своих любимых библейских отрывков — Питер начал проповедовать. Свидетели называли его проповеди образцом "восхитительной выразительности". Свою проповедь Питер предварил пятнадцатиминутным вступлением, плавно перешедшим в получасовую сатирическую притчу о глупости и близорукости грешника. Дальше он приступил к драматическому описанию всех ужасов ада, завершив свою речь триумфальной картиной небесных радостей, ожидавших тех, кто обратится к Господу.

Слушатели были глубоко тронуты его словами. "Пять сотен человек, многие из которых до того дня были неверующими, ринулись вперед и упали на колени. Собрание продолжалось две недели, и за это время в церковь пришло более тысячи новообращенных". Такова была сила проповеди Питера Картрайта.

Столкновение с Джозефом Смитом

После своего бегства из тюрьмы в Индепенденс, штат Миссури, в апреле 1839 года Джозеф Смит направился в Иллинойс, и там, в классической дискуссии схлестнулся с Питером Картрайтом. Основатель мормонской церкви попытался подружиться с Картрайтом, но тот не захотел об этом даже слышать. В "Автобиографии" Питер описал их первую встречу:

Однажды мне довелось повстречаться в Спрингфилде, тогдашнем центре нашего округа, с Джо Смитом, которому я незамедлительно был формально и официально представлен. Вскоре мы уже вовсю общались на религиозные темы, и прежде всего, непосредственно о мормонах. Он показался мне чрезвычайно безграмотным, а также весьма некомпетентным в вопросах нравственности, но в то же самое время достаточно хитрым и изворотливым.

В первую очередь, он засыпал меня откровенно льстивыми словами, которые употреблял без тени смущения и в огромном количестве. Он выразил свое величайшее и практически безграничное удовольствие в связи с тем, что получил высочайшую привилегию познакомиться со мной, с человеком, о котором он слышал так много замечательного. Более того, он не сомневался в том, что я являлся одним из благороднейших Божьих созданий, человеком кристальной честности. Он полагал, что среди всех церквей в этом мире методистская находилась ближе всех к истине, и что бы ни делали ее служители, все это было правильно. Но они остановились в нескольких шагах от полноты истины, не пожелав протянуть руку и обрести дар иных языков, дар пророчества и чудотворения, после чего Смит процитировал некоторые места из Писания для обоснования своей позиции. В целом, с этой задачей Джо справился неплохо, если принять в расчет все его недостатки. Я бросил ему канат, как говорят моряки, потому что в какой-то момент вся эта его елейная лесть и красноречие действительно показались моей душе весьма и весьма приятными.

"На самом деле, - разглагольствовал Джо, - стоит методистам сделать лишь один или два шага вперед, и они покорят мир. Мы, Святые последних дней, являемся методистами, только продвинувшимися немного дальше, поэтому, если вы примете мое предложение о сотрудничестве с нами, мы сможем пробудить не только методистскую церковь, но и все остальные, и люди будут смотреть на вас, как на одного из величайших пророков Господних. Вас будут чтить бесчисленные тысячи христиан, и вы будете иметь в этом мире все, чего только ни пожелаете".

После этих слов я начал расспрашивать его о некоторых особенностях верований Святых последний дней. Он объяснял мне, в то время как я неустанно развенчивал все его объяснения, пока, к сожалению, между нами не завязался горячий спор и он хитро заключил, что его первый укус не навредит мне, ибо он четко видит, что его лесть не затмит моего здравого рассудка и не заставит поступиться своими принципами. После этого он попытался запугать меня, говоря, что во все времена о хорошем и правильном люди нередко говорили злые вещи и что очень опасно для человека противиться Богу.

"Теперь же, - сказал он, — если вы отправитесь со мной в Науву, я покажу вам множество живых свидетельств того, что люди обретали исцеление от слепоты, хромоты, глухоты, немоты и прочих недугов, которым подвержена человеческая плоть. Также я покажу вам, что мы обладаем даром иных языков и что святые могут пить любые известные яды, оставаясь невредимыми. А всевозможные истории, которые вы могли слышать о нас, явля ются не чем иным, как самым обыкновенным предубеждением". После этих слов я рассказал ему о встрече с некоторыми из его мормонов, которая произошла незадолго до этого на лагерном собрании в Морган-Каунти, заверив его, что сказанное мною могут подтвердить тысячи присутствовавших там свидетелей. Лагерные встречи собирали толпы людей, давая возможность проводить среди них обширную духовную работу. В субботу собрание посетили двадцать или даже тридцать мормонов. В перерыве, после одиннадцатичасовой проповеди, все они собрались возле лагеря и начали петь, причем пели превосходно.

Как только люди закончили обедать, они сразу же потянулись туда, чтобы услышать эти песнопения, и вскоре там собралась большая толпа. Я был занят решением организационных вопросов, связанных с нашим собранием. Наконец я закончил, удостоверившись в том, что мы четко придерживаемся заранее согласованного плана. В это время пожилая мормонская леди начала кричать, после чего закачалась и упала на руки своему мужу. Мужчина заявил собравшимся, что его жена впала в транс и что, очнувшись, она заговорит на незнакомом языке, а он будет переводить сказанное ею. Эти слова заметно заинтересовали зрителей, коих собралось еще больше. Вскоре пожилая леди поднялась, и начала достаточно уверенно говорить на незнакомом языке.

В этот момент происходившее и привлекло мое внимание. Я сразу понял, что все эти действия имели цель привлечь внимание к мормонам, разрушив целостность нашего собрания. Быстро подойдя к толпе, я попросил людей расступиться и пропустить меня к этой женщине, которую муж держал на руках. Взяв ее за руку, я приказал ей немедленно прекратить это бессмысленное бормотание и больше не вытворять здесь ничего подобного, назвав это богохульной бессмыслицей. Я весьма резко прервал ее говорение на незнакомом мне языке. Она открыла глаза, взяла меня за руку и произнесла:

— Мой дорогой друг, у меня есть послание, адресованное Богом непосредственно вам.

Я тут же прервал ее:

— Мне не нужны ваши послания. Если Бог не в состоянии говорить через лучшего посредника, чем лицемерная и лживая женщина, я вполне обойдусь без этого.

Ее муж, который должен был стать толкователем этого послания, в ярости закричал:

— Сэр, это моя жена, и я буду защищать ее, даже с риском для своей собственной жизни.

— Сэр, это моя лагерная встреча, - ответил я, - и я буду следить за порядком здесь даже с риском для своей собственной жизни. Если это ваша жена, заберите ее отсюда домой и постарайтесь уложиться в пять минут, или же я распоряжусь задержать вас. Пожилая леди быстро вскочила и исчезла в толпе, а ее муж начал осыпать меня бранью.

— Больше ни единого оскорбления, - остановил я его. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы являетесь старым вором, и если посмотреть на вашу спину, там наверняка найдутся шрамы, оставленные хлыстом, которым вас наказывали за совершенные злодеяния.

И будучи абсолютно уверен, как если бы вдохновение мне было дано свыше, в том, что в каком-то из старых штатов старика наказали хлыстом за воровство, я могу сказать вам, что старик начал думать, будто бы видения были не только у его жены, но и у других людей, однако он абсолютно не горел желанием интерпретировать мой незнакомый язык. В довершение ко всему вперед вышел какой-то молодой джентльмен и сказал, что нисколько не сомневается в истинности сказанных мною слов еще и потому, что сам недавно поймал этого старика за руку, когда тот воровал кукурузу у его отца. К тому моменту мужчина был уже настолько перепуган и обеспокоен, что на его лице выступили крупные капли пота, и он взмолился:

— Не толпитесь так вокруг меня, джентльмены; здесь и без того слишком жарко.

— Расступитесь, джентльмены и пропустите его, — сказал я; когда же перед ним открылся путь, я закричал: - А теперь вперед, и больше не показывайся здесь ни ты, ни другие мормоны. Если же вы не послушаете меня, вас будет ждать суд Линча.

Они все тут же исчезли, и наше собрание благословенно продолжилось, и многие люди пришли к Богу, а церковь в значительной степени оживилась и укрепилась в своей святой вере. Мой собеседник Джо Смит во время моего повествования вел себя очень нервно. Когда же я закончил, его гнев вырвался наружу, он проклял меня именем Бога и буквально прокричал:

— Вы увидите, сэр, что я создам такое правительство в этих Соединенных Штатах, которое свергнет сегодняшнюю власть, и моя новая религия затмит собой любую другую религию в этой стране!

— Да. Моя Библия говорит мне о том, - ответил я, - что те, у кого руки по локоть в крови, а уста полны лжи, не проживут и половины своих дней. И я полагаю, что по прошествии некоторого количества этих дней Господь пошлет за вами дьявола, который и заберет вас с земных путей.

— Нет, сэр, — возразил он, — я буду жить и благоденствовать, тогда как ваши грехи однажды погубят вас.

— Что ж, сэр, — ответил я, — если вы действительно желаете жить и благоденствовать, вам следует как можно скорее прекратить свои отвратительные блудодеяния!

На том мы и расстались, чтобы больше ни разу не встретиться; ибо спустя несколько лет после нашего разговора разгневанные люди, которым Смит причинил немалый вред, взяли суд в свои собственные руки и убили его, навсегда изгнав мормонов из своего штата.
Проповедник, с чьих уст не слетают пустые слова

Несмотря на свое увлечение политикой, Питер Картрайт до конца жизни оставался преданным Богу проповедником, регулярным участником лагерных встреч. Но чем старше он становился, тем меньше в нем оставалось терпимости по отношению к различного рода клеветникам и негодяям, беспардонно пытавшимся нарушать ход проводимых им собраний. Во время одной из лагерных встреч, организованной на берегу реки Камберленд, группа таких нечестивцев попыталась сорвать собрание. Прямо посреди проповеди Питера один из предводителей этой группы вышел вперед и закричал выступающему: "Сейчас же замолчи!". Картрайт попросил у своих слушателей позволения уделить зачинщику беспорядка несколько секунд. Сняв свой пиджак, он спустился с помоста прямо к грубияну. Одним ударом он свалил его наземь, после чего обрушил на него целый град ударов, успокоившись лишь тогда, когда тот взмолился о пощаде. После этого Питер сказал своему обидчику, что не отпустит его до тех пор, пока он не покается. Когда мужчина это сделал, Питер отправил его в "молитвенный уголок", чтобы там он молился вместе с теми, кто желает обрести спасение. Затем, отряхнув свою рубашку, он вернулся за кафедру и надел пиджак. Окинув взглядом аудиторию, проповедник как ни в чем не бывало произнес: "Как я и говорил, братья..."35, после чего продолжил свою проповедь.

Торговца виски, шерифа и тринадцать участников беспорядков мы отвели в магистрат, чтобы они больше не мешали нам. В суде им выписали денежные штрафы. Некоторые из них заплатили сразу, тогда, как другие подали апелляции. Эти апелляции нас также удовлетворили, потому что задержанные вынуждены были оставить залоги, покрывавшие штраф и прочие расходы, которые некоторые из них были не в состоянии оплатить.

На какое-то время это умерило их пыл, но вскоре они пришли снова, чтобы мешать Божьей работе. Был один мужчина, весьма беспокойный приятель, продававший виски всего лишь в четверти мили от нашего лагеря. Он часто создавал нам серьезные проблемы, торгуя спиртным прямо во время наших собраний. Как правило, он был вооружен, чтобы держать на почтительном расстоянии представителей закона. Я послал за ним констебля, однако у торговца был заряженный мушкет, и он не собирался сдаваться. Целую ночь возле него гудело веселье, однако под утро все его друзья разошлись в поисках ночлега. Он же завалился спать в фургоне, положив рядом с собой заряженный мушкет. На рассвете я перешел вброд ручей и подкрался к его фургону. Он все еще спал. Я пролез внутрь и забрал его ружье и амуницию, затем ударил стволом мушкета в стенку фургона и закричал: "Вставай! Вставай!". Он вскочил на ноги и лихорадочно принялся искать свое оружие. "Ты теперь мой пленник, - сказал я, - если будешь сопротивляться, то ты покойник!" Он умолял меня не стрелять и сказал, что сдается. Я приказал ему выйти из фургона и под дулом ружья направиться в сторону нашего лагеря, где его будут судить за нарушение порядка и закона страны. Он стал умолять меня еще сильнее, обещая, что если я отпущу его, то он соберет все свои вещи и немедленно уедет и больше сюда не сунется. Я приказал ему запрягать своих лошадей и убираться прочь. Он так и сделал. Когда он был уже готов, я высыпал его порох, разрядил мушкет и вернул ему; после этого он уехал и больше нас не беспокоил.
Последние годы Питера

В 1856 году Питер издал "Автобиографию Питера Картрайта, проповедника из лесной глуши" (Autobiography of Peter Cartwright, The Backwoods Preacher), ставшую бестселлером во время одного из величайших периодов в истории американской литературы, когда были написаны такие замечательные произведения, как "Моби Дик" Германа Мелвилла, "Вальден" (Walden) Генри Дэвида Торо, "Багряное письмо" (The Scarlet Letter) Натаниэля Хоуторна и "Стеклянные листья" (Leaves of Glass) Уолта Уитмана. Книга Картрайта популярна и доныне: в ней прекрасно описаны приграничная жизнь, лагерные встречи в Кентукки, а также чрезвычайно интересная и полная ярких событий жизнь Питера, проповедовавшего на Диком Западе в начале XIX века. При чтении его автобиографии неизменно возникает ощущение того, что Питер действительно был одной из легенд того времени, когда американский "запад" все еще находился к востоку от реки Миссисипи. Эта книга, однако, не стала его единственным литературным наследием; среди прочего, в 1871 году он написал "Пятьдесят лет на посту старшего пресвитера" (Fifty Years as a Residing Elder).

В конце концов, в 1869 году Картрайт решил прекратить свои миссионерские поездки. Согласно дошедшим до нас сведениям, свой земной путь Питер закончил, изнуренный старческими недугами. Он пытался продать свой участок земли человеку, который считал, что старик делает это из-за того, что выжил из ума. Но, прежде чем сделка состоялась, в три часа дня 25 сентября 1872 года Картрайт отошел в мир иной, не дожив нескольких недель до своего восемьдесят седьмого дня рождения. Точная причина его смерти не установлена.

Проповедническая деятельность Питера Картрайта не только способствовала утверждению методизма, но также привела к покаянию приблизительно 10 тысяч человек. Эта цифра впечатляет, если учесть, что речь идет о человеке, большую часть времени проповедовавшего в сельской местности перед небольшими аудиториями. За шестьдесят семь лет своего служения он произнес почти 15 тысяч проповедей. Питер Картрайт был проповедником, достигшим несравнимо больших успехов, чем Даниэль Бун или Дэвид Крокетт. С Божьей помощью он покорил Дикий Запад, что было не под силу никому другому.