Божьи генералы-3 Отцы пробуждения Робертс Лиардон Отзывы

Однажды во время своего служения в Даммере Джордж получил письмо от Джона Уэсли, в котором тот звал своего давнего друга в Америку, "где урожай так обилен, а тружеников так мало. Что, если вы также призваны, мистер Уайтфилд?". "Прочитав это, - писал Джордж, - я почувствовал, как мое сердце бешено забилось, будто мое призвание отразилось в нем эхом!"

В том же году, когда Джордж ответил на Божий призыв и стал свя­щеннослужителем, он почувствовал, что его призвание связано так­же с миссионерской работой. Несмотря на то, что в тихом Даммере он провел лишь два месяца, это время оказалось весьма продуктив­ным в плане подготовки к грядущей волне евангелического успеха, которая захлестнет его еще до того, как он покинет Англию. Он учил­ся, молился, читал, размышлял - и вел дневник. Он писал: "Я всегда замечал, что по мере укрепления моих внутренних сил пропорцио­нально возрастала моя внешняя сфера деятельности".
Уайтфилд стал "носителем Евангелия ", не привязанным к какому-либо одному приходу, городу или континенту.
В Джорджию Уайтфилд смог отправиться лишь спустя долгих две­надцать месяцев, но, готовясь к путешествию, он заранее уволился с Должностей, занимаемых им в Даммере и Оксфорде. Теперь он мог ис­пользовать каждую представлявшуюся ему возможность для пропове­ди, и количество таких возможностей неуклонно росло. Растущая по­пулярность не давала Уайтфилду проповедовать в каком-либо одном Месте, и уже очень скоро он стал известен как "носитель Евангелия", не привязанный к какому-либо одному приходу, городу или континенту. В каждое новое собрание он врывался словно буря, и вскоре слава о нем распространилась по всей Англии. Принадлежность Уайтфилда к мето­дистам делала его фигуру еще более любопытной — на Англиканскую церковь он производил весьма неоднозначное впечатление.

Один из слушателей Джорджа говорил, что он "проповедовал по­добно льву". Уайтфилд сочетал в себе артистизм и страстную убеж­денность, которые никого не могли оставить равнодушным. Его про­поведи были не только убедительны, но также чрезвычайно дина­мичны. Его низкий голос звучал властно, подавляя даже звуки труб и барабанов, которыми неоднократно пытались заглушить его недоб­рожелатели. Проповедник был неудержим; он не обращал ни малей­шего внимания на посторонние шумы. Его голос мог быть мягким и нежным, не теряя при этом своей выразительности. Иногда слушате­ли погружались в полную тишину, безмолвно вытирая слезы, в то время как сам проповедник плакал за кафедрой, подробно описывая Христовы страдания или Божью печаль, которую тот испытывал по отношению к потерянным и заблудшим человеческим душам. Пока Уэсли был глубоко разочарован своей миссией в Джорджии, молодой Уайтфилд "своим золотым голосом" "закладывал фундамент той по­пулярности методизма и его проповеднической репутации, которая вскоре станет одним из выдающихся символов столетия".

После своего последнего путешествия в Бристоль, где братья Уэсли впервые в своей жизни ощутили радостный трепет служения под от­крытым небом, Джордж записал в своем дневнике, что "множество людей приходило пешком, а многие приезжали в повозках к тому мес­ту - в миле от городской окраины, - где должен был выступить я, и практически все приветствовали и благословляли меня, когда я шел по улице". В написанной в 1786 году биографии Уайтфилда преподобный Люк Тайерман писал о том, что проповеди молодого евангелиста отли­чались "трогательным милосердием_г искренностью убеждения, лью­щейся через край всеобъемлющей любовью"²². Продолжая свою мысль, Тайерман писал: "Мы можем вполне обоснованно утверждать, что проповедническая деятельность Уэсли в 1739 году вряд ли при­влекла бы к себе столь значительное внимание, если бы в 1737 году ему не предшествовал Уайтфилд". Вот что произошло, когда Джордж сообщил собравшимся в Бристоле о своем скором отбытии в Джорд­жию (об этом он несколько позже сделал запись в дневнике): "После проповеди толпы людей плача последовали к моему дому, и на следу­ющий день с семи утра и до полуночи я общался и снабжал духовны­ми советами пробужденные души".

В августе 1737 года он вернулся в Лондон, собираясь как можно скорее отплыть в Джорджию. Прошел год с тех пор, как Уайтфилд впервые оказался в Лондоне и начал свой ураганный проповедниче­ский тур в качестве только что помазанного на служение дьякона, но его популярность продолжала расти даже в то время, когда он гото­вился покинуть страну. Умение Джорджа обрести широкую извест­ность не уступало его умению вести себя на публике, благодаря чему он с успехом публиковал свои проповеди в английских и американ­ских газетах. По обе стороны океана не нашлось церквей, достаточно просторных для того, чтобы принять всех желающих услышать "юно­го проповедника". В то время как население Лондона не превышало 700 тысяч жителей, Джордж собирал аудитории в 20 тысяч внима­тельных слушателей. Публика замирала, когда его голос обращался к ней с пламенными увещеваниями, подобными приведенному ниже:

Устремите свои сердца к чертогам вечного блаженства и своим исполненными веры взглядом, подобно святому Стефану, узри­те распахнутые небеса и Сына Человеческого, окруженного славной свитой из покинувших земной мир святых, сидящих и купающихся в лучах вечной, неземной радости... Слушайте же! Мне кажется, я могу слышать их голоса, поющие вечное алли­луйя, голоса людей, целую вечность поющих триумфальные гимны радости. И разве вы, братья мои, не желаете присоеди­ниться к этому небесному хору?

Огорченные грядущим отплытием Джорджа, многие люди предлага­ли ему большие деньги за то, чтобы он остался в Лондоне или в каком- либо из английских городов. И в том, что Джордж покинул Англию на заре своей славы, несомненно, сказалось Божье вмешательство.

В то время как судно "Уитэйкер" с Джорджем направлялось в сто­рону Америки, Джон Уэсли приближался к английским берегам. Сам того не ведая, Уайтфилд подготовил английскую почву для братьев Уэсли куда лучше, чем те подготовили для него почву Джорджии.

Благодаря проповедям Джорджа Уайтфилда Джон и Чарльз Уэсли вскоре собрали богатейший урожай Великого пробуждения.

Оказавшись на борту судна, Джордж немедленно начал проповедо­вать морякам, солдатам и другим пассажирам. На первых порах от него лишь отмахивались из-за его молодости, но вскоре Джордж снискал уважение своей искренней заботой о больных, пением псалмов во вре­мена шторма и, конечно, пламенными речами. Как только пассажиры услышали его проповеди и увидели приверженность молодого челове­ка дисциплине и самозабвенному служению, их сердца смягчились, и они с интересом начали внимать его ежедневным увещеваниям.

Вместе с "Уитэйкером" плыли два меньших судна. Прошло совсем немного времени, и они начал подплывать к своему флагману едва ли не вплотную, чтобы их пассажиры также могли слышать проповеди Уайтфилда. Просто представьте себе - даже в открытом море, посре­ди Атлантического океана, Джордж Уайтфилд горячо проповедовал, невзирая на волны и ветер, внимательным слушателям, собравшим­ся на палубах трех кораблей. Когда корабли бросили якорь у берегов Джорджии, юный служитель выступил с прощальной проповедью, несмотря на то, что был в тот момент не здоров. Печаль застыла на ли­цах пассажиров, когда на берегу они расставались с Уайтфилдом, что­бы далее следовать своим собственным путем.

"Уитэйкер" прибыл в Америку 7 мая 1738 года. На следующее утро, в пять часов Джордж приступил к своему служению в Новом Свете. Он обратился к собранию, состоявшему из семнадцати взрослых и двадца­ти пяти детей. В отличие от братьев Уэсли, Джордж привез в колонию подарки и прочие необходимые поселенцам вещи. Он прибыл с серд­цем, желающим удовлетворять не только духовные, но и материальные потребности людей. Вместо бремени правил и ритуалов, что в те време­на повсеместно ассоциировалось с духовными пастырями, он принес весть о свободе во Христе. Свобода, которую Уайтфилд обрел через рождение свыше, произвела неизгладимое впечатление на его слушате­лей, и хотя при Джоне Уэсли церковь Саванны уменьшилась числом, при Джордже количество прихожан заметно выросло. К июню стены церкви уже не могли вместить всех желающих, а новость о прибытии нового пастора облетела все окрестные селения.

С самого начала Джордж был обеспокоен условиями жизни бедня­ков - особенно растущим количеством сирот. Спустя месяц после сво его прибытия он начал обучение детей из соседних деревень, одновре­менно договорившись с местными властями о строительстве школы в Саванне. Кроме того, он испытывал сильное побуждение построить в городе сиротский приют. Несмотря на то, что во время первого визита Уайтфилд не собирался останавливаться в Джорджии надолго, теперь он проникся необходимостью возвращения в Англию для сбора финан­совых средств, необходимых для заботы в колониях о вдовах и сиротах. Кроме того, он должен был завершить свое духовное образование.

"Более всего мое сердце расположено, - писал он, - к построению сиротского приюта, для чего, уверен, мне необходимо на некоторое время вернуться в Англию. Пока же я занимаюсь созданием маленьких школ в самой Саванне и ее окрестностях, в которых подрастающее по­коление могло бы быть вскормлено и воспитано в вере и почтении к Господу". Уайтфилд покинул Джорджию с желанием возвратиться ту­да как можно скорее. Оставив свою паству в глубокой печали, он отпра­вился в Англию, пообещав вернуться, как только позволит ему Господь.

Когда в декабре 1738 года Джордж вернулся в Лондон, его ждало много перемен. Прежде всего, Чарльз и Джон Уэсли благодаря ста­раниям моравских братьев пережили личное обращение к Богу и теперь проповедовали в Оксфорде и везде, где только могли, о "рождении свыше" и "спасении верой". Их послание в сочетании со строгостью нравственного кодекса братьев вызвало в городе боль­шое недовольство. Одна за другой церковные кафедры закрыва­лись для них, а следовательно, принимая во внимание связь Джор­джа с методистами, и для него.

Близкие отношения Уайтфилда с братьями Уэсли вызывали много споров. К тому же широкое распространение получили его личные дневники, которые он вел во время своего путешествия в Америку. Джордж хотел сделать их доступными лишь узкому кругу друзей и со­ратников, но каким-то образом они стали достоянием широкой об­щественности. Представители духовенства, ознакомившись с их со­держанием, были шокированы теологическими выкладками Джоржа, посчитав, что он впал в гордыню. Кроме того, они были уверены, что он существенно преувеличил свои успехи в Америке, а также мас­штабы своей филантропической деятельности за океаном.

Несмотря на все эти обвинения, 14 января 1739 года Джордж был возведен в сан англиканского священника. Он проповедовал перед большим количеством прихожан в нескольких церквах, которые все еще пускали его на порог, и собирал при этом значительные финансо­вые пожертвования на строительство сиротского приюта в Саванне. Его известность, как и его благотворительность, привлекли к себе вни­мание графини Хантингдонской, которая пригласила Уайтфилда вы­ступить с речью перед ее друзьями из высшего общества. После этого выступления она и несколько других аристократов стали одними из на­иболее верных сторонников и патронов Джорджа.

Вскоре Джордж вернулся обратно в Бристоль. Там он обнаружил, что местные священники не горят для Бога, а обещанные ему кафедры за­крыты. Однако, опираясь на свой собственный опыт, Уайтфилд знал, что простые люди относятся к нему по-другому. Получив запрет на слу­жение от главных городских церквей, Джордж прямиком направился в шахтерский район Кингсвуд, - где в то время не было никакой церкви, - чтобы проповедовать там шахтерам, оставшимся "без пастыря". Он детально описал свой первый опыт проповедования под открытым не­бом, отрывок из которого приводится ниже:

Я взобрался на гору и обратился к тем людям, которые пришли меня услышать. Их было более двух сотен. Слава Богу, наконец- то мне удалось сдвинуть дело с мертвой точки, и я уверен, что никогда ранее Господь не взирал на меня более радостно, чем в тот момент, когда я стоял и учил всех тех слушателей под откры­тым небом.

Далее Джордж упоминает о том, что он видел "белые следы, оставля­емые слезами, обильно текущими по их черным щекам". Чем больше Уайтфилд выступал с проповедями под открытым небом, тем более враждебным становилось отношение к нему других церквей.

Еще и месяца не прошло с момента его помазания, а ему уже угрожали увольнением и отлучением от церкви. Джордж, однако, был непоколебим, продолжая служить везде, где его готовы были слушать. "Сейчас я пропо­ведую в десять раз большему количеству людей, чем проповедовал бы, ог­раничив себя лишь церковной кафедрой... Каждый день меня приглаша­ют в новые места. И я буду идти туда, куда только смогу", - писал он.

Приблизительно в конце марта Джордж снова попытался вернуть­ся в Бристоль, чтобы коснуться сердец людей, которых год назад так сильно тронула несомая им Евангельская Весть. На этот раз он при­вел с собой Джона и Чарльза Уэсли. Там, в самом центре города, он взобрался на невысокую стену и начал обращаться к проходившим мимо горожанам. Люди останавливались и слушали Уайтфилда с та­ким воодушевлением, что Джон впервые собственными глазами уви­дел, что "жатвы много, а делателей мало" (Матфея 9:37).

С этого дня братья Уэсли с не меньшим рвением принялись пропо­ведовать под открытым небом. За последующие несколько недель проповедники выступили перед тысячами, а затем и перед десятками тысяч людей. Когда Джордж снова проповедовал в Кингсвуде, в пер­вый раз собралось две тысячи человек; во второй — не менее пяти ты­сяч. В том же месяце, но уже в Роуз-Грин-Коммон, собралось "такое большое количество людей, приехавших на повозках, пришедших пешком и прискакавших верхом, что они заняли три акра, и число их составило приблизительно 20 тысяч человек".

Небеса надо мной, вид простирающихся во все стороны полей, заполненных тысячами и тысячами людей, сидящих в повозках, на лошадях, а то и вовсе на деревьях. И все они подчас одновре­менно вздыхали или все вместе заливались слезами, к чему сле­дует обязательно прибавить торжественность приближавшегося вечера - все это очень сильно меня тронуло.

Возрождение началось, и его волны продолжали катиться одна за другой даже тогда, когда Уайтфилда сменили братья Уэсли. Он оста­вил их проповедовать тысячам слушателей в Бристоле, Бате и других близлежащих городах, тогда как сам вернулся в Лондон, чтобы под­готовиться к возвращению в Америку. При каждой удобной возмож­ности Уайтфилд продолжал собирать пожертвования для строитель­ства сиротского приюта в Саванне. Несмотря на яростные нападки недоброжелателей, выступая с проповедями перед двадцати- и трид­цатитысячными аудиториями в Мурфилде и Кенсингтоне, он сумел собрать немалую сумму. "Теперь я наверняка знаю, - писал Джордж, - что Господь призвал меня идти в поле, ибо нет таких домов или Улиц, которые могли бы вместить всех желающих услышать Слово".

В то время как братья Уэсли трудились в провинции, Джордж при­нес дух пробуждения в Лондон. Джордж настолько притягивал к себе внимание слушателей, что, казалось, зачаровывал их. Напротив, многие слушатели братьев Уэсли громко взывали к Господу, плакали и падали на землю. Хотя стили проповедования Уайтфилда и братьев Уэсли кардинально различались, тем не менее они хорошо дополня­ли друг друга. Невозмутимый Джон Уэсли оказывал на своих слуша­телей драматичное эмоциональное воздействие, тогда как страстный Джордж заставлял свою аудиторию замереть в безмолвии. Джордж обладал даром открытия новых территорий, Уэсли - даром их освое­ния. Один из них вспахивал землю и сеял семя; другой не покладая рук собирал урожай, наполнял хлева и охранял их. Преподобный Альберт Белден, автор книги "Джордж Уайтфилд - отец Великого пробуждения" (George Whitefield - The Awakener), сделал следующее замечательное заявление:

В истории вы найдете не много примеров личного влияния, ко­торое было бы столь идеально обоюдным, столь глубоким и да­леко идущим в своем воздействии на мир в целом, каким было влияние друг на друга этих трех мужчин. Они сформировали треугольник постоянно и взаимно влияющих друг на друга сил. Джон увлекает за собой Чарльза, Чарльз вдохновляет Уайтфил­да, Уайтфилд загорается и, в свою очередь, приводит Джона и Чарльза к величайшему духовному достижению своего времени, а Джон на протяжении всей своей долгой и наполненной труда­ми жизни продолжает и отшлифовывает дело, начатое Уайтфилдом. Если когда-либо вообще Бог призывал для исполнения Своих целей трех человек, то этими тремя были именно они.

30 октября 1739 года корабль, некотором плыл Джордж, бросил якорь у пристани Льюис-Таун, в ста пятидесяти милях к северу от Филадельфии. Уайтфилд направился прямиком в Филадельфию, где все без исключения церкви немедленно пригласили к себе известно­го молодого проповедника из Англии. Но вскоре даже самые боль­шие храмы оказались неспособными вместить толпы людей, изо всех сил пытавшихся протиснуться внутрь, чтобы услышать эпические проповеди Джорджа Уайтфилда. В отличие от Англии, он начал выходить на городские улицы не потому, что его не хотели видеть в церквах, а потому, что церковные здания оказались для него слишком малы. Он чрезвычайно нуждался в большом пространстве, поэтому вскоре покинул город, чтобы проповедовать прямо в поле.

От Филадельфии до Нью-Йорка он выступал перед рекордно боль­шими аудиториями, которые, бывало, превосходили числом местное население! Едва услышав о планирующемся выступлении Уайтфилда, тысячи слушателей начинали стягиваться в назначенное место букваль­но со всех сторон. Люди прибывали верхом на лошадях, в повозках, на баржах и паромах и даже пешком. Движимые кто простым любопытст­вом, кто возможностью приятно провести время, а кто искренним стремлением услышать слово, вдохновленное Самим Господом, коло­нисты собирались в еще большем количестве, чем лондонская публика. Джордж Уайтфилд был для них настоящим феноменом.

В то время как Уайтфилд покорял Америку, братья Уэсли, в свою очередь, распространяли своими проповедями пробуждение по всей Англии. На заре Великого пробуждения Дух Божий трудился по обе стороны Атлантического океана; ничто не могло остановить прилив Божьего Слова, открывшегося заблудшим и изголодавшимся людям. Свет Христов пронзал тьму, окутавшую Англию, погрязшую в пьян­стве и других пороках. Колонии также были погружены во тьму, но уже несколько иного рода, связанную с такими бедствиями, как эпи­демии и голод, нависшими над их обитателями со всех сторон.

Колонисты были ярыми авантюристами-первопроходцами, не же­лавшими подчиняться никакой другой силе, кроме внутреннего сви­детельства Святого Духа. Они были готовы к расширению границ - не только географических, но и духовных, но при этом высоко цени­ли свободу и истину. Жаждущие новых знаний, они внимательно прислушивались к каждому сказанному Джорджем слову. Решитель­ность - вот качество, наиболее точно характеризующее тех, кто пре­одолевал огромные расстояния ради того, чтобы услышать слово ис­тины. Ничто не могло помешать тысячам людей собираться вокруг пламенного проповедника и ничто не могло помешать Джорджу го­рячо проповедовать при каждой удобной возможности. Он трудился на грани человеческих возможностей, движимый колоссальным же­ланием накормить Хлебом Жизни изголодавшиеся массы, которые с не меньшим рвением, глотая пыль, верхом на лошадях проделывали Долгий путь, чтобы услышать Евангельскую Весть.
В отличие от Англии, Уайтфилд выходил на городские улицы не потому, что его не хотели видеть в церквах, а потому, что церковные здания были для него слишком малы.
Джордж немало удивлялся тому, как люди, "столь сильно разбро­санные по чужой земле, ухитрялись собираться вместе за короткий промежуток времени". Его также удивляло то, что такое море людей могло слушать его настолько внимательно, что, как он сам писал, "даже в Лондоне я никогда не становился свидетелем столь абсолют­ной тишины". Когда Бенджамин Франклин впервые прибыл в Фи­ладельфию и услышал проповеди Уайтфилда, он следующим образом описал свою реакцию: "У него был сильный и чистый голос; он про­износил слова и строил предложения столь отчетливо, что его могли слышать и понимать на большом расстоянии, особенно принимая во внимание то, что его слушатели, сколько бы их ни было, пребывали зачастую в полной тишине". Франклин подсчитал, что голос Уайт­филда могли слышать более чем тридцать тысяч слушателей: "Это позволило мне согласиться с некоторыми газетными отчетами, в ко­торых говорилось о том, как он проповедовал за городом одновре­менно двадцати пяти тысячам слушателей, а также убедило в истин­ности многих древних историй о военачальниках, выступавших пе­ред целыми армиями, в которых я, бывало, сомневался", - писал он.

Франклин и Уайтфилд стали хорошими друзьями. Франклин пред­ложил священнику публиковать его проповеди в своей Pennsylvania Gazette, продолжая при этом с неослабевающим интересом следить за его служением. Он издал несколько томов дневников Джорджа, кото­рые продавались рекордными тиражами. От этого выиграли оба: Джордж приобрел большую известность, Бенджамин - новых под­писчиков. Франклин даже помог Уайтфилду в сборе денег на строи­тельство сиротского приюта. Он был так поражен умением Джорджа собирать необходимые средства, чего написал следующие, ставшие чрезвычайно известными, строки:

Вскоре после этого мне довелось побывать на одной из его пропо­ведей, во время которой я решил, что в конце, когда он будет соби­рать пожертвования, от меня он ничего не получит. В моем карма­не лежала горсть медяков, три-четыре серебряных доллара и пять золотых пистолей. Но по мере того как он говорил, мое сердце нача­ло смягчаться, и я решил отдать все медяки. Еще несколько ярких призывов - и, устыдившись, я решил пожертвовать серебро. Закон­чил же свое выступление он так потрясающе, что я полностью опу­стошил свой карман, отдав не только золото, но и все остальное.

Джордж проповедовал по всему региону перед таким скоплением лю­дей, что ожидаемое возрождение стало попросту неминуемым. Столько жаждущих сердец слушали его каждый день, что, когда он, в конце концов, покинул Филадельфию, более двухсот всадников сопровождали его не только к выезду из города, но и к следующему месту назначения, где местные верующие продолжали приветствовать его. В разных областях Мэриленда, Виргинии и Каролины (даже в наименее населенных) Джордж без устали выступал перед огромными массами.

В течение последующих™™ месяцев Джордж время от времени воз­вращался в Джорджию, проповедуя по нескольку раз в день и собирая деньги для сиротского приюта. Прибыв в Саванну в январе 1740 года, он немедленно приступил к поиску места для постройки приюта на участ­ке земли в пятьсот акров, который выделил городской совет. В десяти милях к северу от Саванны он решил основать дом для мальчиков "Ви­фезда". (В 1773 году, спустя три года после смерти Джорджа, "Вифезда" сгорела дотла, но была заново отстроена и действует по сей день. Фак­тически основанный Уайтфилдом сиротский приют является ныне ста­рейшим действующим детским домом во всей Америке. Как утверждает писатель Эдвард Дж. Кэшин, история "Вифезды" тесно связана с исто­рией Саванны.)

Однако, прежде чем приступить к делу, необходимо было проложить дорогу к стройплощадке, на что требовалось много рабочей силы и стройматериалов. Для столь масштабного предприятия в городе было слишком мало рабочих, и Джорджу пришлось нанимать плотников, ка­менщиков и дорожных рабочих в отдаленных поселениях. Наконец строительство началось, и уже к марту Джордж отметил в своем дневни­ке, что "под моей опекой находится уже около сорока детей, и практиче­ски сотня ртов питается каждый день продуктами из наших запасов... Расходы велики, но наш великий и добрый Бог (в чем я нисколько не со­мневаюсь!) поможет мне со всем этим справиться".

С горячим рвением Джордж начал очередную кампанию и напра­вился в Пенсильванию, где его популярность и потребность в пропо­веди неуклонно росли. В то время как Уайтфилд занимался построй­кой "Вифезды" в Джорджии, Франклин и его сторонники приступи­ли к строительству дома собраний, достаточно большого для того, чтобы вместить всех желающих услышать проповеди Уайтфилда. Зда­ние это впоследствии стало Университетом Пенсильвании. Вернув­шись в Филадельфию, Джордж много времени проводил с Франкли­ном, и, хотя взгляды друзей не во всем совпадали, они относились друг к другу с огромным почтением. Франклин продолжал публико­вать проповеди Уайтфилда, а тот, в свою очередь, снабжал издателя все новыми и новыми бестселлерами.

Продвигаясь через всю Новую Англию в направлении Бостона, штат Массачусетс, Уайтфилд проповедовал по три раза в день, при­чем делал это так продолжительно и с такой страстью, что букваль­но истощал себя. "После столь великих трудов, которые изнуряли его физически до такой степени, что трижды в день его вынуждены были поднимать и сажать на лошадь (ибо сам он был не в состоя­нии подняться), он снова ехал проповедовать, а вернувшись, рас­полагался на ночлег на поставленных вместе двух-трех стульях". Привлеченные вышедшими из печати путевыми заметками Джор­джа и газетными сообщениями о его пребывании в Новой Англии, все больше слушателей приходили на проповеди Уайтфилда. В Бо­стоне и других портовых городах восточного побережья энтузиазм Джорджа привел к тому, что во время служений многочисленные слушатели "толкались локтями, отпихивали и топтали друг друга, чтобы только услышать "Божественные вещи". В известной город­ской общине Бостона он проповедовал одновременно более чем пятнадцати тысячам слушателей по два-три раза в день на протяже­нии нескольких дней.
Новые дрова для костра

К середине октября Джордж побывал в Нортхэмптоне, штат Мас­сачусетс, где стал гостем Джонатана Эдвардса, пуританского пропо­ведника, который возглавит американское Великое пробуждение по­сле возвращения Уайтфилда в Англию. Эдвардс был настолько тро­нут проповедями Джорджа, что однажды, слушая его, даже заплакал. Сара, жена Эдвардса, была также восхищена ораторскими способно­стями Джорджа, о чем сама написала:

Удивительно наблюдать затем, как он пленяет слушателей, про­возглашая простые библейские истины. Своими собственными глазами я видела, как больше тысячи человек, затаив дыхание, внимали его словам в абсолютной тишине, лишь изредка нару­шаемой случайными всхлипываниями... Предвзятый человек, думаю, мог бы назвать все это театральными уловками и игрой на публику. Но вряд ли тот, кто хотя бы раз видел или знал его, мог допустить подобную мысль.

Сара Эдвардс тоже произвела на Джорджа глубокое впечатление, и он даже поделился с ней своей надеждой найти такую жену, которая бы­ла бы "украшена кротким и смиренным духом", а также "свободно и ве­сомо рассуждала бы о Божьих делах". Находясь в гостях у Эдвардсов, Джордж послужил их детям и, кроме того, дважды выступил с пропове­дью в церкви Эдвардса. Как и предполагалось, он произвел неизглади­мое впечатление на семью пастора, прихожан и всех жителей города.

Дело в том, что, как только Эдвардс был назначен пастором в Нортхэмптон, от его глаз не укрылся царивший там нравственный упадок. Джонатан молился и проповедовал о возрождении с такой страстью и Устойчивостью, что, в конце концов, повлиял на социальный климат во всей стране. О том воздействии, какое оказал Уайтфилд на жителей Нортхэмптона, Эдвардс писал следующее:

Вряд ли в Нортхэмптоне нашелся бы такой человек, старый или мо­лодой, которого бы не волновали вопросы, связанные с вечностью. Даже тех, кто привык быть буйным и самодовольным, коснулось Великое пробуждение. Весь город, казалось, наполнился удивитель­ным Божьим присутствием. Никогда он не был столь полон любви и радости; и в то же время душевных страданий, как в те дни. Пора­зительные знаки Божьего присутствия были замечены практически в каждом доме. Наши публичные служения были чудесны.

Пребывание Джорджа Уайтфилда в Нортхэмптоне имело эффект, сравнимый с тем, как если бы в уже разведенный костер были подбро­шены новые дрова. В то время как Эдвардс проповедовал о страхе перед Божьим наказанием, Джордж проповедовал о Его милости и принятии. Обладая поразительной проницательностью, Уайтфилд всегда знал, в чем именно нуждались его слушатели в тот или иной момент. Он писал: "Я заметил, что сердце мое вдруг охватило непреодолимое желание го­ворить лишь о единстве и преимуществах святых, а также об обильном излиянии Духа на верующих". Это было именно то послание, в кото­ром столь сильно нуждались верующие, и сердца, "опаленные и изра­ненные пламенем Божьего суда", смягчались, слыша исполненные ми­лосердия слова Джорджа Уайтфилда (как сказано в Римлянам 2:4: "...благость Божия ведет тебя к покаянию..."). Один из его биографов, преподобный Альберт Белден, писал:

Движение, столь великолепно начатое Джонатаном Эдвардсом, угасло бы вскоре после своей первоначальной яркой вспышки, если бы не приносящие удивительную атмосферу и исцеляющее воздействие служения возрождения Джорджа Уайтфилда. И дей­ствительно, вряд ли что другое во всех этих событиях способно произвести большее впечатление, чем ощущение "витавшего в воздухе духа возрождения", заполнявшего собой церкви по обоим берегам Атлантического океана; духа, который привел к тому, чтобы состоялась очень своевременная встреча между двумя людьми... В результате этого образовалась своего рода мозаика из неуклонно соединяющихся между собой частичек, по которым электрический ток возрождения мчался, движимый всепоглоща­ющей энергией.

В то время не казались невероятными случаи, когда лавочники закрывали свои магазины, а рабочие оставляли свои инструменты и бежали туда, где выступал Уайтфилд. Один свидетель так описал его проповедь под открытым небом, произнесенную приблизительно в то время:

Когда мы проехали примерно полмили по дороге, ведущей из Хартфорда, Уэзерсфилда и Степни в Миддлтаун, я увидел на хол­ме передо мной облако или некое подобие тумана. Сначала я ре­шил, что оно двигалось со стороны великой реки [Коннектикут], но, приблизившись к тому месту, услышал шум* подобный раска­там грома, и вскоре понял, что этот стук издавали копыта лоша­дей, скачущих по дороге, а этот туман был облаком пыли, взды­маемой этими лошадьми. Оно поднималось на несколько метров над холмами и деревьями, и, только подойдя поближе, я смог рас­смотреть людей и лошадей, скользивших в этом облаке, подобно теням. Когда же я приблизился вплотную, моим глазам предстал бесконечный поток лошадей и всадников, мчавшихся бок о бок. Каждая лошадь, взмыленная, в пене, с ноздрями, раздувавшими­ся при каждом скачке, казалось, мчалась изо всех сил, чтобы до­ставить своего седока туда, где в тот момент провозглашалась не­бесная весть о спасении человеческих душ. Я дрожал всем телом, наблюдая охватившее мир движение, но все же сумел втиснуться со своей лошадью между двумя другими лошадьми. Моя жена удивилась тому, что наша одежда моментально стала грязной, ибо она так сильно покрылась пылью, что все стало выглядеть одно­цветным - плащи, шляпы, рубашки и лошади.

Мы мчались в этом живом потоке три мили, и я не слышал, что­бы кто-либо из скачущих произнес хотя бы одно слово на про­тяжении всего пути, но каждый из них нещадно гнал вперед сво­его коня. Когда мы наконец подъехали к старой церквушке, там уже собралась толпа народа (говорили, от трех до четырех тысяч человек). И тогда мы спешились и отряхнули пыль, а служители направились прямиком в здание церкви. Я обернулся и посмот­рел в сторону великой реки, где многочисленные лодки пере­правляли сотни людей. Весла двигались быстро и ловко, каза­лось, что и люди, и лошади, и лодки боролись за свою жизнь. Оба берега реки были черны от огромной вереницы людей и лошадей, Растянувшейся на двенадцать миль. Я не заметил ни одного кре­стьянина работающего в поле; всех их словно ветром сдуло.

Когда я увидел мистера Уайтфилда, который поднимался на им­провизированную сцену, он был подобен ангелу. Молодой, строй­ный, худощавый мужчина стоял один перед тысячами людей с аб­солютно невозмутимым видом. Мысли о том, что Бог был с ним, куда бы он ни шел, переполняли мой разум, приводя меня в состо­яние благоговейного страха еще до того, как он начал проповедо­вать; ибо он выглядел как человек, власть которому была дана Са­мим Величайшим Богом, и эта власть читалась в его взгляде. От его проповеди у меня защемило сердце. Благословен Бог, Который поколебал мое старое основание, и я смог увидеть, что моя правед­ность не сможет меня спасти. Затем, уверовав в учение об избран­ности, я начал спорить о нем с Богом, ибо все, что бы я ни делал в своей жизни, не могло спасти меня; Он один из Вечности волен провозгласить, кто будет спасен, а кто - нет.

О реакции подобного рода сам Джордж Уайтфилд вспоминал сле­дующее:

Куда бы ни падал мой взгляд, большинство людей буквально захлебывались слезами. Одни были бледны, словно смерть; другие заламывали руки; третьи падали в объятия своих дру­зей. Большинство же устремляли свой взгляд к небу и взывали к Господу.

Из Нортхэмптона Джордж вернулся обратно в Нью-Йорк, побы­вав во время своего путешествия также в Нью-Хэйвене, Милфорде, Стратфорде, Фэйрфилде и Ньюарке, в каждом из этих мест воспла­меняя сердца людей огнем возрождения. Затем снова посетил Фила­дельфию, город, в который прибыл из Англии ровно год назад. Не­смотря на то, что строительство дома собраний, стены которого бы­ли возведены в его отсутствие, было еще не закончено, и здание сто­яло без крыши, горожане быстро соорудили платформу и подиум, и Уайтфилд стал первым проповедником, выступившим в этом зале. Находясь в Филадельфии, Джордж почувствовал, что Бог призывает его вернуться к родным берегам, и потому решил перед отъездом в Британию проверить, как обстоят дела в Джорджии. О своем стреми­тельном туре через всю Новую Англию он писал:

Мое тело сильно ослабело, но Господь постоянно восстанавли­вал утраченные силы. Только благодаря Ему, думаю, я мог про­поведовать не менее 175 раз публично, если не считать тех мно­гочисленных случаев, когда я благовествовал людям с глазу на глаз. Я проделал путь длиною в 800 миль, собрав за это время ве­щей, продуктов и денег для моих несчастных сирот на сумму бо­лее 700 фунтов стерлингов*. Никогда еще Бог не удостаивал ме­ня такой удивительной помощи. Все происходившее служило цели убедить меня в том, что Америка должна стать для меня ос­новным полем деятельности.

* 2006 году эта сумма равнялась бы приблизительно 160 тысячам долларов.

Вернувшись в Саванну, Джордж обнаружил, что, несмотря на все колоссальные усилия по сбору средств, ему по-прежнему не хватало пятисот фунтов для выплаты взятого на строительство приюта креди­та. В середине января он попрощался с огромными толпами своих почитателей в Бостоне и направился в Чарльстон, где поднялся на борт "Минервы" и поплыл обратно в Британию в надежде собрать там недостающие средства для требовавшего все больших и больших ка­питаловложений приюта в Джорджии.

1741 год стал для Джорджа Уайтфилда судьбоносным. Он получил приглашение из Шотландии, где вскоре возглавил пробуждение, рав­ных которому в своей жизни еще ни разу не видел. В этот период Уайтфилд женился на вдове Элизабет Бернелл Джеймс, но этот брак принес ему больше домашнего уюта, чем сердечного утешения, пото­му что Джордж вступил в брак из чувства долга, а не искреннего ро­мантического чувства.

Этот год также ознаменовался его разрывом с братьями Уэсли, вызванным разногласиями из-за доктрины предопределения, - Разрыв, который повлиял на него гораздо глубже, чем какое-либо иное событие в его жизни. Жаркие публичные дебаты, длившиеся около года, разделили методистов на два непримиримых лагеря: сторонников братьев Уэсли и "свободной благодати" - с одной сто­роны, и сторонников Уайтфилда и кальвинистской доктрины — с другой. Обе группы переживали период бурного роста, и вскоре как Уайтфилд, так и братья Уэсли осознали опасность раскола - Неприязнь, которую они испытывали по отношению друг к другу, нельзя было сравнить с неприязнью, существовавшей между их сторонниками.

Более того, Уайтфилд никогда не стремился создать свое собственное религиозное движение, тогда как Джон Уэсли был склонен к админист­ративному руководству и созданию организации. Кроме того, никто из них не мог долгое время находиться в состоянии "духовной разлуки". Тем не менее, хотя их дружба, в конце концов, и была восстановлена, оба движения - "кальвинистский методизм" Уайтфилда и "объединенные общества" Уэсли — так никогда и не слились в единое русло*.

* Больше информации по этому вопросу вы найдете в подразделе первой главы этой книги, озаглавленном "Разделение в среде верующих".

Покорив Англию и Северную Америку, Джордж направил все силы на пробуждение Шотландии. Шотландские пресвитериане возлагали на приезд Уайтфилда большие надежды. Дело в том, что кальвинисты, американцы и шотландцы, были в XVIII веке родст­венными душами. Обе страны стремились к независимости и пыта­лись создать свою собственную национальную культуру. Джордж Уайтфилд посещал Шотландию четырнадцать раз, своими собст­венными глазами видя пробуждение, подобного которому не было ни в остальных областях Великобритании, ни в ее колониях. Поз­же он неоднократно вспоминал о той радости, которую всегда ис­пытывал, проповедуя шотландцам. Проповедник был "под впечат­лением от шороха открываемых Библий, который раздавался, едва только он начинал цитировать Писание".

Уайтфилд отметил на карте небольшой городок Кэмбусланг, рас­положенный к юго-востоку от Глазго, после того как проповедовал там дважды в течение одного дня перед двадцатитысячной аудитори­ей, а на следующий день — перед тридцатитысячной. Но необычным было не столько количество слушателей, сколько произведенный служителем эффект. Никогда еще не доводилось Уайтфилду видеть такой сильный голод по присутствию Божьему среди людей, кото­рым он проповедовал. Огромные шатры едва вмещали всех желаю­щих - тысячи человек - принять причастие, тогда, как поклонение и совместные молитвы продолжались практически до самого утра. В своем дневнике Джордж отметил следующее:

Вы могли бы увидеть тысячи человек, глаза которых были пол­ны слез. Одни заламывали руки, другие едва не лишались чувств, третьи взывали к Богу, скорбя о распятом Спасителе... Целую ночь, переходя от одной группы людей к другой, вы могли бы услышать, как они молятся и прославляют Бога... Все это было подобно Пасхе во времена царя Иосии.

В августе по всей Шотландии стали проводиться причастия под от­крытым небом. Такого раньше никто не видел ни в этой стране, ни за ее пределами. Как заметил один из свидетелей тех событий:

Одни называли цифру в пятьдесят тысяч человек, другие гово­рили о сорока тысячах, тогда как третьи останавливались на бо­лее чем тридцати тысячах, с чем, кстати говоря, соглашался и мистер Уайтфилд... Некоторые люди прибыли из Англии, а кто- то даже из Ирландии. Среди них было много членов еписко­пальной церкви и даже несколько квакеров.

Все это повторялось каждый раз, когда Уайтфилд где-либо пропо­ведовал; многие исследователи даже считают, что пламя, зажженное во время "пробуждения при Кэмбусланге", охватило впоследствии всю Англию. Влияние Джорджа на шотландскую аудиторию доктор Джон Джиллис описывает следующим образом: "Тысячи человек буквально замерли и, как один, неотрывно следили за движениями его губ, и многие из них еще долго оставались под впечатлением уви­денного, размышляя о Боге и вечности".

События в Кэмбусланге имели далеко идущие результаты, но вме­сте с тем возрождение охватило практически все Британские острова. Джон Уэсли неустанно проповедовал в переполненных лондонских залах, Чарльз Уэсли выступал перед тысячами слушателей в Бристоле и Глочестере, а Хоуэлл Харрис, кальвинист и большой поклонник Уайтфилда, воспламенял сердца людей в Уэльсе.

Уайтфилд понимал, что его главное призвание — быть "странству­ющим свидетелем", не привязанным к какому-либо конкретному ме­сту или церкви, не говоря уже о стране (он никогда не смог бы, по­добно Уэсли, руководить растущей сетью обществ). "Я выбираю жизнь странствующего пилигрима", - писал он. Джон Уэсли, на­против, отказывался посылать проповедников туда, где он не мог бы организовать общество, считая, что Великое пробуждение в Америке ^и Шотландии пошло на убыль преимущественно из-за того, что по­следователям Джорджа Уайтфилда не хватало эффективного наставничества. Он был убежден, что их неспособность придерживаться из­бранного курса объяснялась отсутствием эффективной руководящей структуры. Джордж высоко ценил талант Джона Уэсли, проявляв­шийся в управлении и наставлении быстро растущего количества по­следователей, а Уэсли, в свою очередь, признавал, что ни один чело­век "со времен апостолов не собирал столько тысяч человек, столько грешников, жаждавших покаяния!".
Джордж Уайтфилд понимал, что его главное призвание - быть "странствующим свидетелем ".
В Уэльсе Джордж присоединился к своему другу Хоуэллу Харрису, который собственными усилиями основал в регионе несколько де­сятков методистских обществ. Харрис был полевым проповедником, перенесшим жестокие гонения, однако его упорство в конце концов принесло Уэльсу возрождение. Число его последователей росло еже­дневно. Уайтфилд помог другу основать Кальвинистско-методист­скую ассоциацию Уэльса.

Харрис познакомил Джорджа с Элизабет Бернелл Джеймс, вдовой, которая любила Господа и всем сердцем поддерживала движение ме­тодистов. Джордж поделился с Харрисом своим желанием связать се­бя узами брака. Он надеялся найти помощницу в деле служения Бо­гу. Элизабет согласилась выйти замуж за Джорджа, даже невзирая на то, что он сразу дал ей понять, что проповедь Евангелия всегда будет его первой любовью. Бракосочетание состоялось в ноябре 1741 года, Элизабет было тридцать шесть лет, тогда как Джорджу - лишь двад­цать шесть. Во время их длившегося неделю медового месяца Уайт­филд проповедовал по два раза в день. Месяц спустя он снова отпра­вился в путь. Таким образом, с первых дней семейной жизни он лишь изредка виделся и еще реже общался со своей женой. Через два меся­ца после женитьбы он, по свидетельству современников, произнес: О, каким же благословенным будет то время, когда нам никогда бо­лее не придется связывать себя узами брака, но быть лишь как анге­лы Божьи". Элизабет поселилась в Лондоне; муж изредка и ненадол­го к ней заезжал, но не мог продолжительное время оставаться на од­ном и том же месте, потому что призвание нести людям Евангелие постоянно напоминало о себе, стучась в его сердце.

Кроме того, Уайтфилд ни на секунду не забывал и о растущих по­требностях нуждавшегося в материальной поддержке сиротского приюта, из-за чего продолжительность его миссионерских путешест­вий с каждым годом все увеличивалась (однажды он два года не ви­делся с женой). Элизабет верно служила мужу, заведуя его делами во время длительных отлучек служителя: она переписывала его письма и проповеди, а также занималась корреспонденцией, которая с каж­дым годом становилась все более интенсивной. После двух лет сов­местной жизни Элизабет родила сына, который умер в младенчестве. Эта утрата так потрясла Джорджа, что с этих пор он с особой заботой относился к детям везде, где ему доводилось бывать. Случалось, что во время служений он обращался непосредственно к мальчикам и де­вочкам, говоря, что, даже если их родители не обратятся к Христу, они сами должны принять спасение, чтобы после окончания земной жизни оказаться на небесах.

После смерти первенца у Элизабет один за другим случилось четы­ре выкидыша. И хотя знакомые отмечали, что Джордж всегда отно­сился к жене с должными почтением, Элизабет писала о своих отно­шениях с мужем следующее: "Я была для него бременем и тяжелой ношей". В августе 1768 года, после двадцати семи лет брака, она по­кинула этот мир и ушла на небеса, опередив своего мужа всего на два года. После смерти Элизабет Джордж сказал: "Я каждый день ощу­щаю нехватку своей правой руки".

Годы, предшествовавшие следующему путешествию Джорджа в Америку в 1745 году, были наполнены, с одной стороны, удивитель­ными евангелическими-победами и, с другой, частыми нападками со стороны недоброжелателей. Уайтфилда забрасывали камнями, гни­лыми овощами и частями мертвых животных. Однажды камень по­пал ему прямо в голову, и проповедник едва не потерял сознание. В другой раз Уайтфилда наверняка изрезали бы ножом, если бы не вме­шательство его многочисленных сторонников. Был случай, когда ка­кой-то человек пытался ударить Джорджа кнутом прямо во время проповеди. Иные недруги пытались заглушить его голос трубами и барабанами. В 1744 году, тогда же, когда умер новорожденный сын Уайтфилда, неизвестный вломился в его дом и накинулся на лежащего в кровати проповедника. Жизнь ему спасла домовладелица: когда Джордж закричал: "Убийца!", она с истошным воплем выскочила на улицу, перебудив всех соседей, и незадачливый преступник бросился бежать, скрывшись под покровом темноты.

Во время третьего путешествия Джорджа в Америку в 1745 году он был столь горячо принят в колониях, что ему потребовалось несколь­ко месяцев, чтобы добраться до расположенной южнее Джорджии. Остановился он в приюте "Вифезды", где внимательно изучил состо­яние помещений и познакомился с персоналом. Сироты выглядели здоровыми и делали успехи в духовном росте и образовании. Уайт­филд надеялся открыть колледж, который должен был стать главным центром религиозного образования на Юге. Увлеченный этой идеей, он направился на восток, в Филадельфию и Бостон, чтобы собрать пожертвования для осуществления своей новой мечты.

По пути Джордж проповедовал во всех встречавшихся ему насе­ленных пунктах. Узнав о том, что он собирается остановиться в том или ином городе, люди преодолевали сорок-пятьдесят миль, движи­мые горячим желанием слышать живое Божье Слово. Доводя себя почти до полного истощения, Уайтфилд ежедневно проповедовал де­сяткам тысяч человек, распространяя волны возрождения во все уголки колоний. Джордж был близок к тому, чтобы стать первым ду­ховным героем Америки - он объединил молодую нацию, которая в то время искала свое место в мире.

Затем Джордж вернулся в Англию, Шотландию и Уэльс. Он по-прежнему пользовался глубоким уважением со стороны богатой и вли­ятельной леди Хантингдон, которая стала одной из его наиболее горя­чих и преданных сторонниц. Она назначила Уайтфилда патроном сети построенных ею церквей, что существенно облегчило лежавшее на его плечах финансовое бремя. Интерес к его проповедям не уменьшался, но, к счастью, нападки пошли на спад. В 1750-х годах методисты, преж­де всего братья Уэсли и Уайтфилд, получили широкую общественную поддержку, и их послание было принято представителями практически всех существовавших в то время сословий. Изменилась также и форма выражения ими своей точки зрения. Джордж научился использовать более мягкий тон в своих письмах и выступлениях, с возрастом стано­вясь все более уравновешенным и рассудительным.

Тем не менее, его слова по-прежнему били точно в цель. Один моло­дой человек по имени Джон Торп вместе со своими друзьями впервые услышал проповедь Джорджа в мае 1750 года, после чего отправился прямиком в таверну. Там мужчины начали всячески высмеивать его ма­неру говорить, кривляясь друг перед другом. Когда настал черед Торпа, он схватил Библию, вскочил на стоявший неподалеку стол и восклик­нул: "Я вам всем нос утру!". Затем его взгляд упал на следующий стих в распахнутой книге: "Если не покаетесь, все так же погибнете" (Луки 13:3 и 5). Эти слова настолько потрясли его, что он тут же перестал сме­яться и начал совершенно искренне проповедовать о Христе. Два года спустя он сам стал странствующим проповедником.

В 1760 году, находясь в Лондоне, Уайтфилд узнал о катастрофиче­ском Бостонском пожаре. До глубины души потрясенный этим собы­тием, он собрал большую денежную сумму и немедленно отправил ее в Бостон. Когда в 1763 году он вернулся в Америку и снова оказался в Бостоне, сердца даже самых неприветливых горожан смягчились, и они "единогласно проголосовали за то, чтобы от лица всего города поблагодарить преподобного Джорджа Уайтфилда за его благотвори­тельную заботу и щедрые финансовые пожертвования на благо по­страдавших горожан". Находясь в Новой Англии, Джордж написал следующее: "Буквально отовсюду мне приходит столько приглаше­ний, что я просто не знаю, что мне делать".

Когда между Англией и ее колониями началось серьезное проти­востояние, Джордж решительно встал на сторону колонистов. Они же, в свою очередь, считали его своим верным сторонником и, как следствие, еще чаще посещали его проповеди. Джордж никогда не упускал возможности рассказать людям о Боге и потому останавли­вался для проповеди везде, где его об этом просили. В результате это­го его путь обратно в Джорджию занял больше восемнадцати меся­цев. Длительные путешествия и походные условия жизни вызывали беспокойство у врачей Джорджа, которые уговаривали его подольше оставаться в одном и том же месте. Тем не менее, даже вернувшись в 1765 году в Англию, он продолжал регулярно курсировать между Лондоном и Эдинбургом.

Жена Уайтфилда отошла в мир иной в августе 1768 года, а год спу­стя Джордж решил вернуться в колонии. В Лондоне он выступил с прощальной речью перед многотысячной аудиторией, а в ноябре 1769 года совершил свое самое последнее путешествие в Америку. Прибыв в Чарльстон, Уайтфилд чувствовал себя достаточно плохо. Но, несмотря на это, проповедовал перед многотысячной аудитори­ей десять дней подряд. Затем продолжил свое миссионерское путе­шествие по городам Новой Англии, как в молодые годы. Несмотря на приступы астмы, он шутливо убеждал друзей в том, что "скорее изно­сится, чем проржавеет". В следующие девять месяцев он и не думал замедлять взятый изначально темп, невзирая на то, что часто "по но­чам его сильно лихорадило и рвало".

Утром 19 сентября 1770 года он выступил с волнующей проповедью в Портсмуте, штат Нью-Гемпшир, перед традиционно многочисленной аудиторией, которая, затаив дыхание, слушала легендарного Джорджа Уайтфилда. После этого служитель немедленно отправился в следую­щий пункт назначения: в Ньюберипорт, штат Массачусетс. Друзья и сторонники, видя его слабость, умоляли проповедника отдохнуть, но он стоял на своем. К полудню собравшаяся толпа уговорила его высту­пить. Джордж Уайтфилд взобрался на огромную бочку, чтобы произне­сти свою последнюю проповедь на этой земле. Тема проповеди звучала следующим образом: "Исследуйте себя, в вере ли вы". В ней шла речь о рождении свыше. Последние произнесенные Уайтфилдом слова были о бесполезности человеческих усилий в деле спасения: "Дела плоти! Не­ужели человек попадает на небеса благодаря делам плоти? Я скорее добрался бы до луны по веревке, сделанной из песка”.

Джордж Уайтфилд сделал свой последний вздох рано утром 20 сентя­бря 1770 года, через день после своей последней проповеди. Ему было пятьдесят шесть лет. Шесть тысяч скорбящих пришли на его похороны, на которых Джон Уэсли произнес поминальную речь. Чарльз Уэсли со­чинил следующие строки в память об их чудесной встрече:

В который встретились мы по Божьему провиденью?

Как безмятежный, ветреный студент, бродил

Я в поисках вечной истины по коридорам академии;

Скромный юноша, предавшись своим мыслям,

Стараясь избежать истоптанных дорог, -

Я встретил Иудея, в котором не было лукавства,

Я полюбил его и прилепился к нему всем сердцем, как лишь мог.

Незнакомец мне вдруг верным другом стал,

И, сам того не ожидая, я ангелу гостеприимство оказал.

За время своего земного служения Джордж проповедовал более чем восемнадцать тысяч раз — в среднем пятьсот проповедей в год, или де­сять проповедей в неделю, в течение тридцати лет. Однажды он запи­сал такие пророческие слова в своем дневнике: "Я верю, что при на­шей жизни началось такое дело, о котором ни мы, ни наши отцы ни­когда не слышали. Начало этого дела удивительно; каким неизмери­мо славным будет его конец!".

После смерти Джорджа Уайтфилда его тело было похоронено под Кафедрой старой Южной пресвитерианской церкви в Ньюберипорте, штат Массачусетс, маленьком городке, который благодаря этому стал местом паломничества для многих людей по всей Новой Анг­лии. В 1775 году группа колониальных солдат, действовавших под руководством Дэниэла Моргана и Бенедикта Арнольда, попросила провести перед сражением служение в этой церкви. После отправ­ления службы солдаты спросили пастора, могут ли они взглянуть на тело Джорджа. Получив разрешение, они вскрыли саркофаг, сняли с останков воротник и рукава пасторской одежды и разрезали их на куски, которые разделили между собой и взяли на сражение в каче­стве защитных реликвий.

В течение следующих ста пятидесяти лет останки Джорджа Уайт­филда продолжали быть объектом пристального внимания. Джесси Ли, "методистский апостол Новой Англии”, в 1790 году посетил цер­ковь и отметил, как медленно разлагается тело, - считается, что это свидетельствует о святости покойного. Ли обнаружил, что "большая часть тела оставалась твердой; лишь небольшая его часть немного разложилась"*. Взяв в руки лоскут от одежды Джорджа, он прекло­нил колени и долго молился.

* Clifton F. Guthrie, "Touching Whitefield’s Bones: Relics and Saints among Nineteenth- Century Methodists," работа представлена на Юго-восточном региональном собрании Американской академии по делам религии 21 марта 1998 года, http://www.bts.edu/Guthrie/ GuthrieCV&Pubs/Touching%20Whitefields%20Bones.htm.

За эти годы тысячи людей приходили, чтобы увидеть тело, и, если им это удавалось, брали с собой часть одеяния или мощей. Америка­нец Абель Стивенс (1815-1897), редактор, историк и методистский священник, осмотрел тело Уайтфилда через много лет после его смерти и даже подержал в руках его череп. В 1829 году останки пра­вой руки Джорджа были перевезены в Англию, где и оставались в те­чение двадцати лет. Спустя некоторое время процессия, состоявшая из двух тысяч скорбящих, которые приехали, чтобы почтить память проповедника, вернула останки в Америку. Могилу в конце концов покрыли стеклом и установили возле нее газовую лампу, чтобы люди могли прийти в церковь в любое время и помолиться в тишине у ос­танков великого проповедника. Несмотря на все предпринятые ме­ры, часть одного из его больших пальцев оказалась в Университете Дрю, где хранится и по сей день в методистских архивах. И, в конеч­ном счете, в 1933 году могилу пришлось запечатать сланцевыми пли­тами, чтобы прах проповедника покоился с миром.

Как ни один другой проповедник восемнадцатого столетия, Джордж Уайтфилд положил начало прогрессивным методам евангелизации, которые используются и по сей день. Без помощи телевиде­ния, микрофонов и усилителей его голос слышали люди почти в каж­дом доме Великобритании и Америки. Его ораторские навыки и огромное обаяние, в сочетании с сильным характером и безмерной любовью к потерянным душам, сделали его мощным оружием в Бо­жьих руках. В то время, когда люди жаждали увидеть свет истины, Джордж Уайтфилд взошел на сцену. Он передал новый метод пропо­веди на открытой местности братьям Уэсли и свежее откровение о Божьей милости - Эдвардсу, тем самым зажигая огонь пробуждения на двух континентах.