Чичеринские чтения
жүктеу/скачать 2.31 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Тихонов Ю.Н . Г.В. Чичерин и советский экспорт вооружения в Афганистан в 1921–1927 гг.
- Канаев А.А. Проблема разоружения в 1920-е гг.: оценки американского академического истэблишмента
Примечания
Тихонов Ю.Н. Г.В. Чичерин и советский экспорт вооружения в Афганистан в 1921–1927 гг. Важным фактором, ускорившим установление дипломатических отношений между Советской Россией и независимым Афганистаном, было стремление афганского правительства получить российское оружие. Сотрудничество в военной сфере являлось для эмира Амануллы-хана [1] крайне важным: угроза со стороны Великобритании и внутренние мятежи заставляли его тратить значительные средства на закупку вооружения за рубежом. Правильно оценив значение экспорта вооружения для усиления советских позиций в Центральной Азии, нарком иностранных дел Г.В. Чичерин выступал за своевременное удовлетворение потребностей афганской армии за счет поставок из Советской России. Уже в 1921 г. при подписании первого советско-афганского договора афганцы категорически настаивали на включении в этот документ статей о советской военной помощи Афганистану. Обеспокоенный возможной задержкой подписания договора Чичерин направил в ЦК РКП(б) докладную записку, в которой настаивал на предоставлении Аманулле обещанного оружия. «По предварительному договору, подписанному Сурицем [2] в Кабуле, мы обязались Афганистану в двухмесячный срок по утверждению договора дать: 1) 12 аэропланов и школу авиации, 2) две батареи зенитных орудий (8 орудий), пять тысяч пятизарядных винтовок с необходимыми запасами патронов, 4) завод бездымного пороха. Договор еще не утвержден нами. Мы внесли в него изменения, касающиеся территориальных вопросов и консульств, что же касается вооружения, то афганцы категорически отказываются выбросить из договора обязательства об оружии, ссылаясь на отсутствие инструкций из Кабула. Это грозит нам затяжкой в заключении договора по крайней мере месяца на два – три» [3]. Чтобы избежать столь нежелательного развития событий, Чичерин предлагал либо сохранить пункты о военных поставках в тексте договора, либо, в крайнем случае, подписать с Афганистаном отдельный документ, в котором Москва взяла бы на себя обязательство предоставить в полном объеме ранее обещанное афганцам вооружение. В итоге, советское руководство в начале 1921 г. приняло решение оставить все обязательства о военной помощи Афганистану в силе, и в первом советско-афганском договоре остались статьи о поставках вооружения Аманулле-хану. Еще больше сил стоило Чичерину добиться выполнения этих обязательств советским правительством. СССР в начале 20-х гг. было трудно обеспечить даже сравнительно небольшие поставки вооружения Афганистану. Кроме того, с ростом басмаческого движения в Бухаре значительно обострились советско-афганские отношения. По этим причинам отправка вооружения в Афганистан шла крайне медленно, а затем и вовсе прекратилась. Советское правительство не хотело отдавать Аманулле даже уже доставленное в крепость Кушку оружие. Встревоженный реальной угрозой ухудшения отношений с Афганистаном Чичерин перед своим отъездом на Генуэзскую конференцию направил советским лидерам письма, в которых доказывал необходимость военной помощи Аманулле. 25 марта 1922 г. он писал В.И. Ленину: «Все те, кто в данный момент стоит близко к афганским делам, самым решительным, энергичным образом настаивают на том, что невыдача афганцам заготовленной партии оружия была бы самым вредным и гибельным шагом. Тов. Цукерман [4] сообщает из Ташкента, что это вызовет величайшее возбуждение в афганском правительстве и может подтолкнуть его к откровенно враждебным шагам. Сам тов. Раскольников пишет, что он даже не решается передать об этом эмиру, так как такое нарушение слова и агрессивный шаг с нашей стороны может толкнуть афганское правительство к враждебным действиям… Тов. Раскольников [5] настаивает, чтобы мы отсрочили нашу агрессивную политику… Крутой поворот в нашей тактике, выражающийся в нарушении торжественных обещаний нашего полпреда и в приостановке выполнения договора, афганцы несомненно будут расценивать как продиктованное желанием спровоцировать конфликт с ними с целью срыва выполнения договора» [6]. Далее Чичерин с целью избежать «прорыва единого фронта с мусульманским Востоком» рекомендовал начать отправку оружия в Кабул небольшими партиями, чтобы продемонстрировать верность советского правительства своим обязательствам и свести к минимуму вероятный вред от этого вооружения в случае возможного конфликта с Афганистаном. Содержание и тон чичеринской переписки с другими членами советского правительства в 1922 г. свидетельствует о том, что нарком иностранных дел не верил, что Афганистан будет проводить враждебные акции против СССР. Трезвый анализ международной ситуации и политики Амануллы позволил главе НКИД твердо проводить курс на укрепление советских позиций в Центральной Азии. Жестко пресекая авантюры советских спецслужб и Коминтерна в Центральной Азии, Чичерин использовал любую возможность, чтобы укрепить «реальное влияние» СССР в Афганистане. События 1924–1925 гг., связанные с подавлением мятежа пуштунских племен в районе Хоста, являются ярким тому свидетельством. Руководство СССР (с подачи афганской стороны) расценило антиправительственное выступление пуштунов как очередной заговор Великобритании против Амануллы. В связи с этим в Кремле было принято решение оказать Кабулу необходимую помощь оружием. 18 августа 1924 г., чтобы ускорить военные поставки в Афганистан, Чичерин направляет членам Политбюро и Коллегии НКИД письмо, в котором высказывается за немедленную передачу Аманулле большой партии стрелкового вооружения и самолетов (вместе с экипажами). 21 августа 1924 г. Политбюро постановило отправить в Афганистан 5 тыс. винтовок с необходимым количеством патронов, 50–100 пулеметов, 3 радиостанции и «ускорить передачу (Афганистану. – Ю. Т.) аэропланов, находящихся в Кушке, вместе с летчиками», а также «послать летчиков для имеющихся в Афганистане аэропланов» [7]. В сентябре-октябре 1924 г. Кабул получил от СССР 5 боевых самолетов с летчиками и механиками [8]. Кроме этого вооружения, Афганистан дополнительно получил «артимущества» (видимо, авиабомбы и снаряды) на сумму более 607 тыс. рублей. Своевременная военная поддержка афганского эмира против хостских мятежников позволила СССР значительно укрепить свои позиции в Афганистане: афганские ВВС оказались под контролем советских военных специалистов. События в Хосте были прелюдией более грозных восстаний в Афганистане, поэтому Аманулла в ноябре 1924 г. обратился к полпреду Л. Старку с просьбой перевооружить всю афганскую армию российскими винтовками. Чичерин сразу же оценил большие политические выгоды для СССР в случае выполнения данного пожелания эмира, который попадал в еще большую зависимость от поставок советского вооружения. Глава НКИД немедленно известил Реввоенсовет о желательности «максимально пойти навстречу афганцам» по льготным ценам [9]. Ограниченные ресурсы военной промышленности СССР не позволили советскому правительству немедленно приступить к реализации афганских военных заказов, какие бы грандиозные выгоды в «Большой игре» они не сулили, но и отказаться от столь заманчивых перспектив большевистское руководство не могло. В связи с этим в Кремле решили наращивать военные поставки Аманулле постепенно, оговорив продажу оружия политическими условиями. 26 марта 1925 г. Фрунзе и Чичерин сообщили свои предложения Политбюро об оказании военной помощи Аманулле. По рекомендации Фрунзе Политбюро постановило, чтобы на советско-афганской границе было сосредоточено дополнительное количество авиачастей РККА, а Афганистану продано 6 боевых самолетов. Кроме этого, Аманулле в счет ежегодной субсидии на льготных условиях продавалась крупная партия вооружения и боеприпасов (на 500 тыс. рублей дешевле их реальной стоимости) [10]. В середине 1925 г. Аманулла-хан вновь попросил от СССР масштабной военной помощи для реорганизации афганской армии. В ходе советско-афганских экономических переговоров Аманулла и представитель Наркомата внешней торговли (НКВТ) А. Лежава обсудили наиболее важные проблемы военного сотрудничества между Москвой и Кабулом. 24 сентября 1925 г. советское руководство согласилось, чтобы «предложенное перевооружение афганской армии было произведено при посредстве вооружения, припасов и военного имущества, поставляемого военной промышленностью СССР» [11]. При этом оговаривалось, что стоимость военных поставок Афганистану не должна превышать суммы советской субсидии по договору 1921 г. – не более 1 млн. рублей в год. Военному наркомату (Наркомвоен) СССР поручалось выяснить детали предстоящей военной реформы в Афганистане и определить возможное участие советской военной промышленности в перевооружении афганской армии. Кроме этого, Наркомвоен должен был оказать содействие афганской стороне в разработке плана этого мероприятия. В рамках советской военной помощи в Кабуле также предполагалось создать авиашколу для подготовки пилотов афганских ВВС. Для реализации этого замысла необходимо было затратить 135150 рублей и передать Аманулле-хану дополнительное количество самолетов. Однако этот план, как и многие другие, остался невыполненным [12]. Поставки советского вооружения в счет субсидии не могли удовлетворить все потребности афганской стороны. В связи с этим значительная часть оружия и боеприпасов дополнительно закупалась Амануллой в СССР. Так, им было заказано в Советском Союзе 50 тыс. винтовок и 20 млн. патронов к ним (партиями по 5 и 15 млн) [13]. На советских заводах был произведен ремонт 15 тыс. сломанных винтовок для афганской армии. Часть боевых самолетов Аманулла также приобрел в СССР. Одним словом, в 1925–1927 гг. военные поставки со складов РККА в Афганистан осуществлялись в значительных размерах. Весной 1927 г. Политбюро ЦК РКП(б) решило ускорить темпы перевооружения афганской армии советским оружием. 10 марта 1927 г. в Кремле было принято решение срочно в течение этого года безвозмездно передать Аманулле-хану вооружения стоимостью в 3 млн рублей и дополнительно продать этого же «товара» еще на 1 млн рублей [14]. Таким образом, советские военные поставки в Афганистан с 1924 г. постоянно возрастали, но их объем был явно недостаточен, чтобы сохранить власть Амануллы-хана. Чичерин это прекрасно понимал, поэтому он передал все вопросы, связанные с экспортом вооружения в Афганистан своему заместителю Л. Карахану [15], а сам отдалился от их решения. Судя по содержанию чичеринского письма, направленного в Политбюро ЦК РКП(б) после свержения Амануллы, он тяжело переживал нежелание большинства членов советского руководства понять геостратегическое значение Афганистана и Индии для укрепления позиций СССР на международной арене. Примечания
Канаев А.А. Проблема разоружения в 1920-е гг.: оценки американского академического истэблишмента Необходимость обеспечения всеобщей безопасности являлась важной составной частью интернационалистской традиции во внешнеполитических дискуссиях в США в 1920-е гг. Она отражала потребность в переходе в послевоенных международных отношениях от использования силы к приоритету права, к поискам методов защиты от войны посредством сотрудничества. В результате была создана Лига Наций, первая в истории организация для поддержания безопасности. Предполагалось совмещение права, так как имелись договоренности, скрепленные международными соглашениями, с силой, поскольку признавалась необходимость принятия мер, чтобы заставить нарушителя международного права подчиниться общей воле. Достижению таких целей мог способствовать Устав Лиги Наций, предусматривающий совместные силовые санкции против агрессора. После Первой мировой войны стало влиятельным и пацифистское движение, которое требовало отказаться от использования силовых мер из-за опасения начала новой мировой войны. Поэтому многие страны предпочли обратиться к альтернативным механизмам создания системы безопасности, а именно – к разоружению, необходимость которого также была зафиксирована в Уставе Лиги. Несмотря на международный консенсус относительно важности процесса разоружения для сохранения мира, в 1920-е гг., как и сегодня, существовали трудности с практической реализацией этого положения из-за политических, экономических, идеологических и других противоречий между государствами. Дискуссии в мировом сообществе вокруг проблем коллективной безопасности и разоружения были наиболее напряженными в начале 1920-х гг. и проходили в виде острых споров между ведущими державами-членами Лиги Наций. В тот период Великобритания и, прежде всего, Франция старались получить одностороннее преимущество в области обеспечения собственной безопасности по сравнению с другими странами. Их позиция была одной из причин постоянного застоя в разрешении вопроса о разоружении на международном уровне [1]. Постепенно становилось ясно, что простая декларация о приверженности принципу разоружения, не будучи дополненная другими инструментами, не будет способствовать общей безопасности. Соединенные Штаты, оставшись вне Лиги Наций, первыми предприняли практические шаги в направлении сокращения вооружений и разоружения. По их инициативе в 1921–1922 гг. была созвана Вашингтонская конференция по ограничению военно-морских вооружений, которая способствовала поиску действенных средств достижения разоружения. Активное участие в развернувшихся дискуссиях приняли представители американского академического истэблишмента, особенно таких неправительственных интернационалистских организаций вильсонистского толка, как Совет по международным отношениям и Фонд Карнеги за международный мир. Джеймс Шотуэлл, возглавлявший отдел экономики и истории Фонда Карнеги, разработал наиболее полную, интернационалистскую по духу, концепцию решения проблемы разоружения и обеспечения безопасности. Он утверждал, что разоружение является основным условием общей безопасности. Шотуэлл писал, что «задача достижения разоружения состоит из трех составных частей: сокращение и ограничение вооружений; контроль над поставками вооружений из нейтральных стран и контроль над промышленностью, прежде всего химической». Он утверждал, что Соединенные Штаты могут внести важнейший вклад в решение каждого из названных элементов разоружения. Наиболее эффективно, полагал он, Америка может действовать в области сокращения военно-морских вооружений. В этой связи Шотуэлл высоко оценивал Вашингтонскую конференцию, которая позволила ограничить наиболее наступательные и дорогостоящие виды морских вооружений. Однако, по его словам, «Вашингтонский метод оказался малоэффективным для решения других аспектов разоружения. В первую очередь это касалось таких вопросов, как сухопутные вооружения, воинская обязанность, военные бюджеты». Поэтому он указывал, что данную задачу невозможно решить в ходе одной конференции, и необходимо развивать обозначившиеся позитивные тенденции в данной области [2]. Дж. Шотуэлл рассмотрел практическую значимость различных планов разоружения, которые бы могли продолжить процесс, начатый на Вашингтонской конференции. Среди планов разоружения, предложенных Лиге Наций, Шотуэлл выделял план лорда Эшера, который, по его оценке, являлся наиболее последовательным развитием логики Вашингтонского договора. Согласно ему, предполагалось создать систему цифровых пропорций также для сухопутных и военно-воздушных сил. Одна единица должна была равняться тридцати тысячам военнослужащих. Так, для Франции предусматривалось 6 единиц, для Италии – 4 единицы, для Бельгии – 3 и так далее. Тем не менее, Шотуэлл пессимистически смотрел на реальные перспективы воплощения такого плана. Он писал, что «данная схема сокращения вооружений является технически невыполнимой из-за того, что нации не смогут прийти к согласию о пропорциях». Шотуэлл делал вывод, что проблема разоружения слишком сложна и ее невозможно решить, просто сокращая все виды вооружений или устанавливая их предельные показатели. Он объяснял это постоянным научным и техническим прогрессом, в результате которого современные виды боевой техники через короткое время станут устаревшими. Шотуэлл признавал, что очень трудно решить, например, проблему химического оружия: «незначительное изменение формулы лекарства может превратить его в наркотик, так же как и нитрат, применяемый как удобрение, может стать основой взрывчатого вещества. С другой стороны, невозможно искусственно сдерживать научный прогресс, так как это может негативно сказаться на прогрессе всей цивилизации». Единственный выход он видел в создании постоянно действующей Конференции по разоружению со своим штатом экспертов, в деятельности которой Америка обязательно должна принимать участие. Конференция, как рассчитывал Шотуэлл, будет устанавливать соотношения для сокращения и ограничения вооружений. Он утверждал, что Конференция должна быть составной частью структуры Лиги Наций, но допускал участие в ее работе представителей государств, не являющихся членами Лиги. При этом, считал Шотуэлл, «технический штат Конференции должен работать в тесном и постоянном контакте с Секретариатом Лиги, как ее наиболее эффективным структурным подразделением» [3]. Другим необходимым политическим условием достижения разоружения, по мысли Шотуэлла, должно было стать объявление войны международным преступлением, кодификация международного права и учреждение Международного Суда, причем последнее положение является наиболее важным. Он отмечал, что «эта структура, призванная разрешать споры между государствами, должна быть подобна Верховному суду Соединенных Штатов, который способен разрешать не только юридические вопросы». Вместе с тем Шотуэлл отмечал, что отсутствие системы санкций за нарушение решений Суда делает данное предложение скорее «общей декларацией о принципах разоружения, чем определенной политикой» [4]. Джеймс Макдональд, председатель Ассоциации внешней политики, поддерживал подход Шотуэлла к планам разоружения через создание альтернативных войне механизмов. Он утверждал, что реальными шагами к миру являются такие частичные меры разоружения, как сокращение и ограничение вооружений. Макдональд видел одну из основных причин войны в сохранении вооружений. Поэтому, говорил он, «любая мера ограниченного сокращения, подобная Вашингтонской конференции, уже является шагом в направлении обеспечения общей безопасности». В связи с этим Макдональд поддержал необходимость создания организации, которая будет совершенствовать методы разоружения. Вашингтонская конференция была первым шагом к разоружению, но ее ценность со временем была утрачена из-за отсутствия должного продолжения. Макдональд писал: «Не было никакого повторения конференции; не было никакого органа, чтобы определить объективным и критическим способом, как выполняется соглашение. Печать Соединенных Штатов заполнена сведениями о том, как Япония нарушала соглашения» [5]. Вашингтонские соглашения, указывал Макдональд, были в первую очередь интересны именно как пример конкретного выполнения планов разоружения, согласованных на международном уровне. Рассматривая положение дел в области разоружения, сопровождавший президента Вильсона на Парижской конференции генерал Таскер Блисс, как и Джеймс Шотуэлл, считал, что данную проблему нельзя решить, сокращая подряд все виды оружия. Основная трудность, по мысли Блисса, заключалась в том, что «пока сохраняется опасность новой войны, нации не готовы обеспечить свой суверенитет невоенными средствами. Каждое государство будет утверждать, что ее предельная безопасность обеспечивается существующими вооруженными силами. Поэтому они будут отказываться сокращать свои силы, пока они не будут уверены в эффективности других механизмов». Еще одна сложность, отмечал Блисс, заключается в том, что «национальная военная мощь состоит не только из различных видов вооружений, но и из предприятий, рабочих, научных лабораторий, транспорта и т. п. Их невозможно сократить как пушки, потому что от них зависит мирная жизнь наций. Так, например, легко сократить самолеты, специально предназначенные для военных целей. Но очень трудно это сделать в отношении гражданских самолетов, которые тоже могут использоваться в военных целях для транспортировки солдат. Это касается и других видов транспорта, химических лабораторий, заводов» [6]. Блисс делал вывод, что государство, имеющее хорошо развитую экономику, сохраняет возможность подготовить и осуществить агрессию. Прежде чем приступить к разоружению, Блисс призывал выработать определение наступательных вооружений. Под ними он понимал средства, которые государство может использовать на земле, воде и в воздухе исключительно в военных целях. Те механизмы, которые могут применяться в мирной жизни, Блисс предлагал не относить к вооружениям. По его словам, в рамках разоружения возможно лишь установить контроль над применением наступательного вооружения. Блисс предлагал созвать общую для всех наций конференцию по разоружению, которая бы выработала соглашение относительно вооруженных сил, необходимых для поддержания внутреннего порядка, и план сокращения вооружений. Необходимым условием Блисс видел отказ всех стран от попыток прибегать к военным способам разрешения противоречий. Перед вооруженными силами, полагал Блисс, должна стоять только задача обеспечения внутренней стабильности и порядка. Это позволит державам избежать излишнего финансового бремени и снизить взаимную подозрительность. Блисс делал вывод, что только при условии отсутствия опасности внезапного нападения извне страны могли бы достигнуть такого уровня разоружения, который был бы достаточен для обеспечения их внутреннего спокойствия и не вызывал бы опасения у соседних государств [7]. Блисс обращал внимание на то, что «разоружение невозможно без сокращения всех видов вооруженных сил. Сокращение должно быть пропорционально ограничению количества военнослужащих, что является наиболее эффективным способом снизить военную мощь наций». Тесно связанной с этим мерой Блисс считал доведение военного призыва до минимального уровня [8]. Генерал констатировал, что задача разоружения, которую легко решить на первый взгляд, «является очень трудной и скользкой и ее невозможно достичь быстро». Выход американский генерал видел в региональном ограничении и сокращении вооружений, которые бы не зависели от предпринимаемых международным сообществом шагов по укреплению всеобщей безопасности. Блисс утверждал, что «каждый такой шаг будет шагом в направлении общего разоружения». Одновременно с этим, указывал он, ведущие державы должны свести к наименьшему показателю те виды боевых средств, которые вызывают опасения у их соседей. Однако самым необходимым условием разоружения Блисс считал утверждение приоритета правовых способов решения споров между государствами вместо военных. Установление юридических инструментов, по его мнению, тормозится страхом наций перед возможным вторжением, что заставляет их оставаться вооруженными. Блисс предложил ряд шагов для преодоления этого чувства: «Каждая нация должна иметь гарантию защиты от нападения с помощью вооруженной силы. Каждая страна должна быть уверена, что другая держава прибегнет к мирному методу урегулирования спора; главы государств должны обязательно обращаться для разрешения противоречий в Постоянный Суд Арбитража или Международный Суд» [9]. Таким образом, американские представители политико-академического сообщества предлагали в 1920-х гг. интересные пути выхода проблемы разоружения из тупика. Важным моментом их концепций стало положение о необходимости обновления системы международного права, что объяснялось изменением характера современных войн, их выходом за прежние относительно локальные рамки. жүктеу/скачать 2.31 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|