Чирков Юрий Георгиевич. Дарвин в мире машин. Изд. 2-е, испр и доп. М.: Ленанд, 2012. 288с

Андрей Платонов

Что это за ситуации? Крупные аварии, катастрофы, стихийные бедствия, массовые заболевания. В центре новой медицины (головным тут был назначен Институт имени Вишневского в Москве) в память компьютера заложили информацию обо всех зонах риска в стране — сейсмологически и экологически опасных районах, атомных станциях, складах со взрывчатыми и токсичными веществами.

\212\

«Диспетчерская Всесоюзной станции санитарной авиации, — рассказывали тогда корреспонденту „Известий", — будет подключена посредством космической связи к региональным станциям. Для нашей службы выделяются вертолеты и самолеты для перевозки оборудования и медикаментов, доставки медработников в район ЧП, транспортировки раненых. Специально оборудованные вертолеты будут закреплены за каждым региональным центром. Салон такого вертолета оснащен импортной техникой, позволяющей проводить сложные хирургические операции. Кроме того, в нем есть и необходимое реанимационное оборудование».

«Наша служба, — рассказывали её организаторы, — получит и 280 пневмокаркасных модулей. Этот термин обозначает очень нужное для нас изобретение -— раскладной госпиталь. „Построить" его можно буквально за два-три часа. Материал, из которого сделана эта огромная палатка, позволяет поддерживать температуру воздуха плюс 20 градусов даже на Крайнем Севере. Разрабатывались эти модули на случай необходимости спасения космонавтов. В экстремальной ситуации они уже были опробованы в Уфе и других местах...»

Экологические беды. Как с ними бороться? С того ли конца человек берется тут за дело? Не ставит ли он телегу впереди лошади? Ведь экологическая грязь — лишь следствие развития и торжества на Земле Второй природы. И потому не следовало ли бы здесь поискать глубинные корни, главные причины: взяться за системное изучение имперских амбиций техники, приглядеться к обшему ходу её развития, понять общую тенденцию, а затем уже постараться пустить ход событий в правильное, приемлемое русло?

А то ведь как обычно получается? Всякий раз внимание приковывается к конкретному случаю, к определенному, частному виду человеческой деятельности или источнику неприятностей. В результате пожарных, на скорую руку мер в какой-то одной узкой сфере положение несколько ,| улучшается, но тут же происходит новое событие в другой сфере или в другом месте.

Такая партизанского пошиба борьба, на наш взгляд, малоэффективна. Ведь это всё равно, что руками стараться зажимать выхлопные трубы J

\213\

У отдельных автомобилей. Только запрещение авто в целом или, скажем, переход к электромобилям могли бы здесь помочь, а так, по сути, получается лишь симуляция активной борьбы, вводяшая мир в заблуждение своими кажущимися успехами. И пока «зеленые» больше будоражат общественность, чем помогают ей.

Вот так, творя Вторую природу, необъятный мир вещей, машин, механизмов, конструкций, городов, человек через посредничество техники САМ СЕБЕ объявил смертельную войну, войну НА ИСТРЕБЛЕНИЕ. Так возникает экстренная необходимость — обстоятельства торопят! — познания особых демонических законов техники и всего того, что она несет в мир человека вслед за собой.

\214\

Глава 7. Футуродром

Всем нам предоставлена свобода выбирать либо жизнь внизу, в долинах, где нездоровые туманы, но жизнь в известной мере в безопасности, л ибо подняться в горы, где нам сопутствует риск и опасности, чтобы дышать чистым воздухом вершин, радоваться шири, открывающейся нашим взорам, и приветствовать восходящее солнце.

Человек явно заблудился и пропадает в машинных дебрях-джунглях. Как выбраться из них? Одни считают, что необходим «технологический переворот»: из эпохи технической надо переходить в эпоху технологическую, когда следует думать не что делать, а как делать. Когда машину надо создавать только таким способом, который одновременно оправдан и экономически, и экологически, и социально. Другие пророки видят, как на место железного века идет век каменный, даже век глины (» ней много алюминия!). Третьи провидцы полагают, что технологии будущего должны быть не серыми, а зклнными («заводы — серые, сады — зеленые...»). Отчего сразу не запретить повсюду серое? Потому что зеленую технологию надо ещё изобрести и надо, чтоб она была не только красивой, но ещё и дешевой! А еще, несомненно, в будущем мертвое сблизится с живым...

«Вот он летит, ангел двадцатого века, затянутый в высотный костюм, окруженный мигающими приборными досками, бесчисленными сервизами стеклянных приборов, голубоватой прицельной оптикой скорострельных пушек и бомбометов. Его слух сквозь шелесты и скрипы эфира, бульканье радиомаяков и команд, вспышки магнитных бурь и преграды электронных помех, — его слух обостренно ловит вмененные ему позывные. Его зрение, оснащенное окулярами, удлиненное лучами радаров, его всевидящее небесное око скользит по светилам и звездам, по хребтам, океанам, стремясь различить единственную, ускользающе малую точку — боевую цель. Его мускулы — плечи, стянутые ремнем катапульты, ступни его ног, прижатые тесно к педалям, фаланги пальцев, сжимающие роговидный штурвал, — одним несильным движением ставят в вираж огромную сияющую махину, раздирающую крыльями воздух, и в вихрях поднятой бури крутится как соринка, теряет управление атакующий истребитель. Его воля, ум, родовая память, его совесть, воспоминания детства, любовь к жене, к голубым, сквозь воздушную дымку, теченьям лесов, хлебных

\215\

Таков он, летчик дальней авиации, возникающий перед взором художника, желающего его понять: что есть нравственность? Что есть душа? В чем её боль и счастье?..»

Этим динамичным, темпераментным, яростным абзацем статьи «Не ошибиться в диагнозе» писателя Александра проханова в 1980 году (мартовская книжка) журнал «Литературная учеба» открывал дискуссию на тему «Человек и „техносфера"».

Собственно, формально, вроде бы, тогда шла обычная литературная полемика (длящаяся в нашей стране уже не одно десятилетие) между пи-сателями-мтехнарями» («технократами») и писателями-«деревенщиками». Но, по сути, это был принципиальный спор между наступающей агрессивной, напористой ТЕХНИКОЙ и отступающей, обороняющейся ПРИРОДОЙ. По существу, в этих литературных дебатах обсуждались, по крайней мере, три тесно связанные меж собой проблемы-вопроса: что ДЕЛАТЬ С ТЕХНИКОЙ? её БУДУЩЕЕ? БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА?

И ещё один ангел. Целитель. Современный хирург-кардиолог. Пациент лежит, словно мраморный, под сверканьем ртутных ламп. Операционная - корабельная рубка, белоснежная, в никеле, с рулями, штурвалами, в разноцветных жгутах проводов. Скальпель - древнейший прибор — сочетается с огромными, великой сложности аппаратами - фабриками кислорода и крови, с рентгеном и телевизором, лабораториями акустики и гидравлики. Все процедуры, с первого быстролетного удара лезвия, брызнувшего алой росой, весь ход операции - последовательное «развинчивание», аразбирание» человека на его составные части. «Отключают» нервы, как электророзетку, погружая душу в беспамятство. «Отключают» дыхание, поручая его кислородной машине с мерными вздохами ребристых мехов. «Отключают» кровообращение, направляя кровь в хромированный шкаф с кипеньем красного сока в хрустальных отсеках...