Чирков Юрий Георгиевич. Дарвин в мире машин. Изд. 2-е, испр и доп. М.: Ленанд, 2012. 288с

Валерий Алексеевич Легасов

Демония Природы № 2 имеет своим основанием и то, что пока всё ещё плохо осознается людьми. Мы-то полагаем, что Вторая природа контролируется нами, что она послушна нашей воле. А на деле? В реальности искусственный мир уже давно во многом развивается вполне самостоятельно, повинуясь собственным «желаниям», нагло игнорируя человеческие директивы. Убедительный пример тому — стремительное, неуправляемое развитие городов.

Изучением самооразвития технических систем всякого рода занимается экономическая и социальная география. Географы, к примеру, проследили, как ведут себя во времени транспортные сети. Оказывается, здесь проявляют себя вполне определенные закономерности, которые удобнее всего формулировать математически на языке теории графов.

Выяснилось: влиять на развитие транспортной сети столь же трудно, как и пытаться замедлить или ускорить рост дерева. Стало понятно, что законы трансформации сетей не зависят от их характера — железная ли это дорога или городской общественный транспорт. Так же не важны размеры охватываемой территории — город, область, вся страна. Вмешательство людей, конечно, может ускорить или притормозить темп развития сети, способно привести к утрате отдельных её частей, но общая направленность развития сети не повинуется человеческой воле, она стремится образовать всё большее число циклов и топологических ярусов.

Отчетливое понимание того, что Вторая природа уже стала АВТОНОМНЫМ образованием, было бы чрезвычайно важно, помогпо бы разоблачению многих мифов. Часто можно слышать рассуждения о зловредности администрации, о кознях чиновников, об их корпоративных интересах, о том, что если бы не злая вопя отдельных людей или групп или если бы люди были более честны, расторопны, распорядительны (человеческий фактор), то, глядишь, всё вокруг было бы иначе и много лучше.

Это верно, но лишь отчасти. Конечно, бюрократы и ведомства существуют, есть и глупость, и просто человеческая леность, но разве дело только в этом? Разве одни чиновники или толкачи, лоббисты от техники

\209\

виноваты? А почему не 'предъявить прямой иск ещё и к самой Второй природе? Ведь она вопреки всем директивам, циркулярам и распоряжениям имеет свои собственные интересы, цели и потому упорно гнет СВОЮ линию, часто идущую вразрез с чаяниями человека, навязывает ему свою стальную волю, свои амбиции.

Как, допустим, крупное землетрясение постепенно вызревает в недрах Природы № 1, а потом вдруг обрушивается на людей, так и экологические катастрофы порой медленно зреют, шаг за шагом подготавливая ТЕХНОИЗВЕРЖЕНИЕ. Нас не удивляют пронесшиеся по земле ураганы или смерчи, но отчего-то катастрофу авиационную или, скажем, железнодорожную мы воспринимаем как какой-то нонсенс, как досадное недоразумение. Недогляд, недоработку, промах каких-то «стрелочников». И, видимо, лишь появление новой науки, назовем её условно ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ КАТАСТРОФИ-кой, которая станет предсказывать катастрофы, как сейчас синоптики предсказывают погоду, видимо, сделает Беззакония техники событиями привычными и понятными.

Пока же только отдельные лица — Н. И. Рыжков, В. А. Легасов, Б. И. Кудрин и другие — прозрев, в состоянии ухватить истинную логику событий, наслаивающихся вокруг Технетики. Ну, разве не ясно, к примеру, что возникновение в СССР мощного производственного объединения «Комбинат», задачей которого являлось разминирование мины замедленного действия — дезактивации огромных площадей радиоактивных зон, строений, складов, некоторых помещений ЧАЭС, разве сам этот факт сбора радиоактивной грязи с громадных площадей Украины, Белоруссии и России не говорил о том, что Технетика тут уже вышла из-под контроля человека?

А упорно продолжающееся строительство новых атомных станций? И это знак всё того же — что ядерно-энергетическое хозяйство России (один из крупных ударных отрядов Второй природы) не повинуется больше человечьей воле, воле государства и общества.

Прежде всего, я хотел бы обратить внимание советских людей на то обстоятельство, что в нашем высокоиндустриализированном обществе мы достигли той точки, когда стало заметно, что речь идет о фашизме. В маленькой Швейцарии на улицах столько автомобилей, что это создает немыслимые экологические и психологические проблемы. Это похоже на военные акции прошлого. Немецкое завоевание Франции было проведено 46 тысячами танков и автомобилей. Сегодня из Германии на юг

\210\

и в Италию, на Ближний Восток и пр. — отправляется 20 миллионов немецких автомобилей. всё это несет страшный вред. В общем, война - это мир, а мир - это война.

Вовсе не надо быть пророком, утверждая, что с развитием техносферы число АПТИдарвиновских (слово это, повторимся, не надо воспринимать как упрек Дарвину или Кудрину, ответственность за него несет один только автор данной книги) законов будет лишь нарастать. И для объяснения того, что творится с Технетикой, со Второй природой (мы условно ставим между ними знак равенства, однако, строго говоря, мост или дом — это не Технетика, но явно относится ко Второй природе) придется привлечь массу новейших дисциплин — скажем, человековедение, информатику и даже — ну кто бы мог подумать — ВОЕННЫЕ науки!

О войне в, казалось бы, мирное время заговорили многие. Жан Тэнгли так размышлял об этом:

«Наш мир — это война, война в мире потребительского общества, —• четыреста миллионов машин с миллиардами шин носятся по дорогам, загрязняя воздух. А нам говорят о мире. Предприятия, которым не удается ежегодно увеличивать свой оборот хотя бы на десять процентов, считаются нерентабельными. А руководители „Фольксвагена", ,JIopuie" или „Фиата" едины в том, что производить надо ещё больше. Мы не можем остановиться даже на секунду...»

О том же, по сути, в книге «Чернобыль. Дни испытаний» говорил украинский писатель Юрий Щербак:

«Прошло не так уж много времени с момента аварии на Чернобыльской атомной станции. Но каким далеким, идиллически безмятежным представляется нам теперь тот ДОЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ мир — спокойный, неторопливый, годами, кажется, пребывающий в полусонном, снисходительном, вседозволяющсм благодушии. Мир без катастроф, жизнь без стрессовых ситуаций, которые выпали на долю миллионов людей».

Щербак признается, что лично он Чернобыль воспринял как самую большую после Великой Отечественно войны трагедию в жизни украинского народа.

«Один из героев моей повести Анелия Перновская, секретарь При-пятского горкома ЛКСМУ, — пишет Щербак, — сказала: „Это очень напоминало войну. И у нас, и у всех работников горкома, так и осталось это разграничение: до войны и после войны. Мы так и говорили: Это было до войны"».

Что же это за войны, которые, видимо, вынудят перечесть Суворова, Клаузевица и других гениальных военных стратегов и тактиков прошлого? В чем тут смысл и суть? В столкновении двух миров — естественного и технического, Природы № 1 с Природой № 2.

\211\

А вот что пишут в редакции газет и журналов люди, живущие в окрестностях АЭС.

«Почему нам навязывают эти страшные стройки? Во многих городах не хватает воды. Уже переведены на почасовое режимное водоснабжение даже больницы. Наши реки мелеют и пересыхают. Можем ли мы допускать ежегодное испарение воды в таких невероятных объемах?»

Разве это не военные действия? Не борьба? Не вторжение захватчиков? Цивилизация из-за ложно понятой, по словам Александра Солженицына, идеи прогресса на стыке второго и третьего тысячелетий вступает в смертельный кризис. А ведь ещё даже лет 20 назад слово «экология» мало что говорило большинству людей. И тем, кто бил тревогу, предупреждал о грядущих катастрофах, таким Кассандрам советовали не паниковать раньше времени... И вдруг пророчества стали сбываться! С учащающейся быстротой последовали удар за ударом: Севезо и Бхопал, вырубка тропических лесов, озоновые дыры, Аральское море, закрытие пляжей на Черном, Балтийском, Адриатическом морях, феноловые выбросы в Уфе...

В бешенстве и неистовстве человечество билось с природой. Зубы сознания и железа вгрызались в материю и пережевывали ее. Безумие работы охватило человечество. Температура труда была доведена до предела - дальше уже шло разрушение тела, разрыв мускулов и сумасшествие.