РАЗДЕЛ I ПРЕДЕЛЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ

Вопрос о пределах осуществления гражданских прав - это проблема борьбы со злоупотреблением гражданскими правами. Исследованию этой проблемы в советской правовой литературе посвящено значительное ко­личество работ'. Причем имеются две особенности, характеризующие исследование этой проблемы: во-первых, ее изучение как применительно к Гражданскому кодексу 1922 г., так и к действующему гражданскому законодательству в основном сводится к рассмотрению ст. 1 Гражданско­го кодекса 1922 г. и ст. 5 Основ гражданского законодательства 1961 г., и, во-вторых, исследование этой проблемы до настоящего времени не вы­шло за рамки отдельных статей, освещающих ту или иную сторону во­проса. Монографически эта проблема в науке советского гражданского права не исследовалась.

Тот факт, что внимание ученых привлекают прежде всего ст. 1 ГК 1922 г. и ст. 5 Основ гражданского законодательства, обусловлен тем, что именно в этих статьях нашел свое закрепление один из основополагающих принципов советского гражданского права — принцип соответствия осуще­ствления прав их назначению в социалистическом обществе, являющийся

' Только из работ послевоенного времени см., например: М. М. А г а р к о в. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве. «Известия АН СССР», отделе­ние экономики и права, 1946, № 6; С. И. В и л ь н я н с к и и. Значение судебной прак­тики в гражданском праве. «Ученые труды ВИЮН», вып. IX. М., Юриздат, 1947;

М. И. Б а р у. О ст. 1 Гражданского кодекса. «Советское государство и право», 1958, № 12; В. А. Р я с е н ц е в. Условия и юридические последствия отказа в защите граж­данских прав. «Советская юстиция», 1962, № 9; В. А. Т а р х о в. Осуществление граж­данских прав. В сб.: «Развитие прав граждан СССР и усиление их охраны на современном этапе коммунистического строительства». Саратов, 1962; О. С. И о ф ф е, В. П. Г р и -б а н о в. Пределы осуществления субъективных гражданских прав. «Советское государ­ство и право», 1964, №7; С. Н. Б р а т у с ь. О пределах осуществления гражданских прав. «Правоведение», 1967, № 3; М. И. Ц у к е р м а н. Некоторые вопросы применения ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. «Правоведение», 1967, № 3, и др.

20

Пределы осуществления и защиты гражданских прав

юридическим выражением требования гармонического сочетания общест­венных и личных интересов в обществе, строящем коммунизм.

Отсутствие монографической разработки этой проблемы объясняет­ся как трудностью такой задачи, в значительной мере обусловленной той осторожностью, с которой судебная практика на протяжении многих лет подходила к применению этого принципа, так и известной недооценкой значения этого принципа, а в некоторых случаях, по-видимому, также и не совсем правильным пониманием его социальной природы и назначе­ния в социалистическом обществе.

Недооценка роли и значения- принципа недопустимости злоупотреб­ления правом в социалистическом обществе нашла свое выражение в ра­ботах М. М. Агаркова и С. И. Вильнянского, по мнению которых ст. 1 ГК 1922 г. была введена в гражданское законодательство исключительно в целях борьбы со злоупотреблением нэпом, была рассчитана на переход­ный период и потому естественно должна была в дальнейшем утратить свое значение'.

В значительной мере такие взгляды были вызваны опасениями того, что закрепление в законе принципа недопустимости злоупотребления пра­вом даст достаточно широкий простор для судейского усмотрения, что мо­жет привести на практике к нарушению основного принципа советского гражданского права - принципа социалистической законности, к незакон­ному ограничению прав социалистических организаций и граждан.

Однако опасения такого рода нельзя было признать убедительными, так как они по существу исходили из неправильной оценки социального значения и социальной природы принципа недопустимости злоупотреб­ления правом в социалистическом обществе и в значительной мере пред­ставляли собой лишь справедливую отрицательную реакцию на каучуко­вое буржуазное законодательство, отдающее решение вопроса о злоупот­реблении правом на усмотрение и произвол судейских представителей класса буржуазии.

Поэтому эта позиция не получила поддержки в литературе и в зако­нодательстве. В период подготовки нового гражданского законодательст­ва неоднократно вносились предложения о закреплении в законодатель­стве принципа недопустимости злоупотребления правом², а Основы гра-

' См.: М. М, А г а р к о в. Ук. соч., стр. 435; С.И.Вильнянский. Ук. соч., стр. 267. ² См., например: С. Б р а т у с ь. Имущественные отношения, регулируемые советским гражданским правом. «Вопросы экономики», 1960, № 9; П. Е. О р л о в с к и и. О проек­те Основ гражданского законодательства. «Советское государство и право», 1961, № 1, стр. 92; В. П. Г р и б а н о в, С. М. К о р н е е в, В. П. М о з о л и н. Важный шаг в раз­витии советского законодательства. «Советское государство и право», 1961, № 1, стр. 98;

А.Михайлов,Н.Гудимов,АЕрошенко,Б.Алексеев.К проекту 21

____ Осуществление и защита гражданских прав

жданского законодательства и гражданские кодексы республик четко регламентировали не только сам принцип, но и отдельные случаи зло­употребления правом, поставив тем самым борьбу со злоупотреблением правом на более широкую правовую основу. При этом важно отметить особенную четкость регламентации подобного рода случаев, что несо­мненно будет способствовать дальнейшему укреплению принципа социа­листической законности в сфере гражданско-правовых отношений.

Такое отношение законодателя к случаям злоупотребления правом не случайно. Оно обусловлено как самой природой права, так и тем соци­альным назначением, которое приобретает борьба со злоупотреблением правом в социалистическом обществе.

Регламентация законом принципа недопустимости злоупотребления правом обусловлена прежде всего самой социальной природой субъектив­ного права. Всякое субъективное право представляет собой социальную ценность лишь постольку, поскольку его можно реализовать, т. е. восполь­зоваться предоставляемыми данным субъективным правом возможностями для удовлетворения материальных и культурных потребностей управомо-ченного лица. Предоставляя гражданам и организациям определенные субъективные права, советское гражданское законодательство предостав­ляет управомоченному субъекту также и необходимую свободу поведения, обеспечивающую превращение этих возможностей в действительность, устанавливает правовые гарантии осуществления этих прав.

Однако как само субъективное право по своему содержанию, так и та свобода, которая гарантируется законом в целях реального осуществ­ления права управомоченным лицом, не могут быть безграничными. Вся­кое субъективное право, будучи мерой возможного поведения управомо-ченного лица, имеет определенные границы как по своему содержанию, так и по характеру его осуществления. Границы эти могут быть больши­ми или меньшими, но они существуют всегда. Границы есть неотъемле­мое свойство всякого субъективного права, ибо при отсутствии таких границ право превращается в свою противоположность - в произвол и тем самым вообще перестает быть правом'.

Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. «Социалистиче­ская законность», 1961, № 2, стр. 47, и др.

' Как отмечает Поль Лафарг, «юристы, политики, философы и религиозные реформаторы очень часто спорили о неограниченности права собственности» (см.: Поль Лафарг. Происхождение и развитие собственности. «Московский рабочий», 1925, стр. 68). И в цивилистической литературе XIX и начала XX в. эта проблема занимает видное место. И это не случайно. Вопрос о границах права собственности в условиях частной собствен­ности есть вопрос о границах правового и фактического господства в данном обществе то­го или иного господствующего класса. В этой проблеме, как в капле воды, отразилось про-22

Пределы осуществления и защиты гражданских прав

Каково же социальное назначение борьбы со злоупотреблением пра­вом в социалистическом обществе?

Основной особенностью советского социалистического права, в том числе и советского гражданского права, является то, что оно не только провозглашает определенные права граждан и организаций, но обращает свое главное внимание на обеспечение реальной возможности осуществ­ления этих прав каждым управомоченным субъектом. Эта особенность советского права обусловливается как экономическим строем социали­стического общества, так и основанном на нем характером социалистиче­ской демократии, демократии для трудящихся, для подавляющего боль­шинства членов общества.

В отличие от этого буржуазная демократия и буржуазное законода­тельство лишь провозглашают определенные права, но гарантируют ре­альное их осуществление лишь для класса буржуазии. «При капитализ-

тиворечие между стремлением представителей этого класса к неограниченному использо­ванию частной собственности для извлечения максимальных выгод и необходимостью считаться с интересами других представителей того же класса и интересами класса в це­лом, с одной стороны, и со всевозрастающей борьбой угнетенных классов, с другой.

Одни полагали, что право собственности (речь, разумеется, шла о праве частной собствен­ности) есть право по своей природе неограниченное. Эта позиция была отчетливо сформу­лирована главным теоретиком так называемой «исторической школы права» Савиньи, а вслед за ним также Пухтой, Виндшейдом, Зомом и др. При этом допускалось лишь вре­менное ограничение права собственности правами третьих лиц на ту же вещь, с отпадени­ем которых «автоматически» восстанавливалось право собственности в неограниченном объеме (см.: 3 о м. Институции, ч. 2, 1916, стр. 251).

Сторонники другого направления, наоборот, считали право собственности правом, ограни­ченным законом (Демоломб, Гартман, Дернбург, Курдиновский, Шершеневич и др.). Эта позиция, несмотря на шаткость, а во многих случаях и очевидную фальшь, приводимых ее сторонниками доказательств (Демоломб видел в этом некие божественные начала, Курди­новский - заботу государства «об общем благе»), все же более верна, так как она более точно отражает саму природу права и, как писал Шершеневич, «по крайней мере, имеет за себя авторитет законодательный» («Учебник русского гражданского права», изд. 6-е. СПб., 1907, стр. 232).

Действительно, законодательные акты XIX в. рассматривали право собственности как господство над вещью в пределах, установленных законом (см. ст. 544 ФГК, ст. 641 Швейцарского Гражданского Уложения, § 903 ВОВ, ст. 423, т. X, ч. I Свода законов и др.), что дало право Д. И. Мейеру с полным основанием сказать, что «нигде нет неограниченно­го права собственности» («Русское гражданское право», изд. 8-е. СПб., 1902, стр. 248).

Иное дело, как эта законность проводилась на практике. В. И. Курдиновский, проследив­ший изменчивость взгляда Сената на понятие права собственности, очень метко заметил:

«Очевидно, Сенату трудно примирить полноту власти собственника с ограничениями ее в законе» («К учению о легальных ограничениях права собственности на недвижимость в России». Одесса, 1899, стр. 7).

Это только лишний раз свидетельствует о том, что даже от тех убогих рамок законности, которые существовали в дореволюционной России, Сенат вынужден был в ряде случаев отступать под напором капитала.

23

______Осуществление и защита гражданских прав

ме, - писал В. И. Ленин, - обычны, не как отдельные случаи, а как типич­ное явление, такие условия, когда для угнетенных классов «реализовать» их демократические права невозможно»'. Рассматривая вопрос о праве на развод при капитализме, В. И. Ленин отмечал, что «право развода, как и все без исключения демократические права, при капитализме трудно осуществимо, условно, ограниченно, формально, узко...»². А в этом, гово­рил В. И. Ленин, - вся суть. «Вся «демократия», - подчеркивал он, - со­стоит в провозглашении и осуществлении «прав», осуществимых весьма мало и весьма условно при капитализме»³.

Только социалистическая демократия и социалистическое право в полной мере обеспечивают трудящимся необходимые права и свободы. Это в полной мере относится и к советскому гражданскому праву, кото­рое, предоставляя субъектам определенные гражданские права, вместе с тем обеспечивает и их реальное осуществление.

Однако установление в законе правовых гарантий реальности прав граждан и организаций не сводится и не может быть сведено исключи­тельно к обеспечению реального осуществления субъективных прав только управомоченного лица. Наряду с этим право призвано также га­рантировать и правовую защиту интересов всего общества в целом, прав и интересов других граждан и организаций, которые могут быть затрону­ты при осуществлении права управомоченным лицом.

Одной из правовых форм обеспечения этих интересов является зако­нодательное закрепление определенных границ осуществления субъек­тивных гражданских прав, пределов их осуществления и установление обязанности каждого управомоченного лица осуществлять свои права надлежащим образом, в соответствии с требованиями закона, правил со­циалистического общежития и норм коммунистической морали, в частно­сти в соответствии с назначением этих прав в социалистическом общест­ве в период строительства коммунизма (ст. 5 Основ).

В этих положениях закона нашел свое законодательное закрепление выдвинутый Ф. Энгельсом принцип обязательного сочетания равных прав с равными обязанностями каждого члена общества. «Равные обязанно­сти, - писал Ф. Энгельс в своих замечаниях на проект социал-демократи­ческой программы 1891 года, - являются для нас особо важным дополне­нием к буржуазно-демократическим равным правам, которое лишает по­следних их специфически буржуазного смысла»⁴.

' В. И. Л е н и н. Полн. собр. соч., т. 30, стр. 126.

² Там же, стр. 127.

³ Там же.

⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, стр. 235. 24

Пределы осуществления и защиты гражданских прав___

Установление в законе единых для всех границ осуществления субъ­ективных гражданских прав и закрепление общей обязанности всех осу­ществлять их надлежащим образом является юридическим выражением социалистического способа производства, основанного на общественной социалистической собственности и плановой социалистической системе хозяйства, исключающей эксплуатацию человека человеком, обеспечи­вающих действительно равное положение людей в системе социалисти­ческих производственных отношений.

Поэтому определение пределов осуществления гражданских прав не есть ограничение этих прав, а является юридическим выражением уже существующего экономически равного положения людей в системе со­циалистических общественных отношений, есть правовое обеспечение, юридическая гарантия этого действительного равенства. Попытка от­дельных лиц выйти за пределы этого экономического и правового равно­весия путем использования принадлежащих им гражданских прав, нару­шение пределов их осуществления и есть злоупотребление правом, не допустимое в социалистическом обществе.

Закрепление в законе принципа недопустимости злоупотребления гражданскими правами в социалистическом обществе является необходи­мым дополнением правовых гарантий реальности и осуществимости субъ­ективных гражданских прав, своеобразной формой правового обеспечения правильного сочетания общественных и личных интересов в социалистиче­ском обществе. А из этого следует, что проблема борьбы со злоупотребле­нием правом в социалистическом обществе есть лишь одна из сторон более общей проблемы - проблемы обеспечения реальности и гарантированности прав граждан и организаций в социалистическом обществе.

Этим в свою очередь определяется и характер правового регулиро­вания злоупотребления правом в советском гражданском праве. В самом деле, если законодательное закрепление недопустимости злоупотребле­ния правом есть одна из правовых форм гарантии реальности прав и ин­тересов граждан и организаций, одна из форм защиты интересов всего общества от лиц, допускающих неправильное использование своего пра­ва, то очевидно, что борьба со злоупотреблением правом должна быть тем шире и полнее, чем полнее и шире демократия, чем реальнее общест­во обеспечивает права своих сограждан. Именно этим и объясняется тот факт, что новое гражданское законодательство регламентировало недо­пустимость злоупотребления правом более широко, чем это имело место в Гражданском кодексе 1922 г.

Необходимо также отметить, что закрепление и дальнейшее разви­тие в советском гражданском законодательстве принципа недопустимо-

сти злоупотребления правом вовсе не обусловлено большим количеством такого рода дел, встречающихся на практике. Включение в закон той или иной нормы и ее социальное назначение не всегда определяются количе­ством случаев, встречающихся на практике', так как служебная роль со­ветского права, в том числе и советского гражданского права, далеко вы­ходит за рамки только регулятора существующих общественных отноше­ний. Созидательная, творческая роль советского права, его организующая и воспитательная функции приобретают все большее значение², что явля­ется одной из важнейших закономерностей его развития.

Проблема злоупотребления правом известна не только советскому гражданскому праву и праву других социалистических стран. Она извест­на также и гражданскому праву эксплуататорских государств, где реше­ние ее, однако, носит откровенно классовый, антинародный характер.

С проблемой злоупотребления правом мы встречаемся уже в римском праве. По общему признанию в римском праве действовал принцип: ^ш ]иге вио ипШг, петтет 1аеаи:, т. е. тот, кто пользуется своим правом, нико­му не причиняет вреда. Этот принцип, выведенный из римского законода­тельства, высказываний римских юристов и сформулированный позднее юриспруденцией в качестве общего принципа³, выражает сущность рабо­владельческого государства, предоставляющего управомоченному лицу -рабовладельцу неограниченный простор в осуществлении принадлежащих ему прав. А это в свою очередь означает, что осуществление права, в какой бы форме оно ни происходило и с какими бы последствиями оно ни было связано, в принципе не рассматривается как злоупотребление правом. Как говорил в одном из своих отрывков Гай: ТМиПиз уИешг с1о1о Гасеге, ^ш )иге вио иИШг (Д. 50.17.55), т. е. никто не считается поступающим злоумышлен­но, если он пользуется своим правом.

' Именно поэтому нельзя согласиться с А. Н. Арзамасцевым в том, что вещно-правовые способы защиты права собственности имеют меньшее значение, чем «обязательственно-правовые», так как на практике с ними приходится встречаться значительно реже (см.:

А. Н. Арзамасцев. Охрана социалистической собственности по советскому граж­данскому праву. Изд-во ЛГУ, 1956, етр 23 — 26).

' См.: В. Д о м а н ж о. Ответственность за вред, причиненный путем злоупотребления правом. «Уч. зап. Казанок, ун-та», книга пятая, 1913, стр. 1. 26

Классовый смысл этого правила очевиден. В условиях рабовладель­ческого строя, который всецело покоился на безудержной эксплуатации рабов, производство могло осуществляться лишь при применении самых жестоких, самых варварских способов принуждения.

Эта экономическая причина и была той материальной основой, кото­рая нашла свое выражение в юридическом признании «неограниченной» власти собственника - рабовладельца, в закреплении максимально широ­ких границ осуществления собственником принадлежащего ему права.

Но несмотря на это, из высказываний римских юристов вытекает, что отдельные случаи недопущения злоупотребления правом все же име­ли место. И этому есть свои причины. Одна из таких причин состоит в том, что в процессе осуществления права интересы имущих слоев обще­ства приходили в столкновение, которое в отдельных случаях приводило к ситуации, характерной для злоупотребления правом.

С этой точки зрения, например, представляет известный интерес вы­сказывание Цельса о том, что «не следует снисходить к злобе» (Д. 6.1.38). Как указывал проф. И. С. Перетерский', это высказывание относилось к одному конкретному случаю, когда собственник, продав дом, счищает с его стен картины или гипсовые украшения с целью досадить новому собствен­нику. Действия такого характера по римскому праву не подлежали защите.

По-видимому, в эпоху Юстиниана к случаям злоупотребления правом относились также некоторые случаи недозволенного пользования земель­ным участком. Один из отрывков Дигест гласит: «Наконец, Марцелл пи­шет, что нельзя ничего взыскивать с того, кто, копая на своем участке, от­вел источник соседа (нельзя также предъявлять иска об умысле: понятно, не должен иметь иска, если копавший сделал это без намерения причинить вред соседу, но для улучшения своего участка)» (Д. 39.3.1.12).

Как полагает проф. В. А. Краснокутский, мы имеем здесь случай ин­терполяции, внесенной Юстинианом в текст классиков² (указанное в скобках). Из интерполированного текста видно, что к собственнику, ко­торый отвел источник соседа с намерением причинить вред последнему, может быть предъявлен иск как к лицу, злоупотребившему своим правом пользования земельным участком.

В некоторых случаях, по-видимому, как злоупотребление правом (хотя термина злоупотребление правом в римском праве еще не было) рассматривались и отдельные случаи неосуществления права, когда это затрагивало интересы других лиц. В частности, например, в конце I в. н. э. претору было предоставлено право принудить наследника вступить в

' См.: И. С. Перетерский. Дигесты Юстиниана. М., Госюриздат, 1956, стр. 14. ² «Римское частное право». М., Юриздат, 1948, стр. 53. 27

_____Осуществление и защита гражданских прав

наследство, если наследник обязан был выдать наследство другому лицу, но от принятия наследства уклонялся'.

Как видно из приведенных примеров, они относятся лишь к тем слу­чаям ограничения пределов осуществления гражданских прав, когда осу­ществление их в той или иной мере затрагивало интересы других пред­ставителей господствующего класса. Но наряду с этим известны и от­дельные случаи, когда произвольное осуществление права сдерживалось в интересах всего класса рабовладельцев.

Известно, что после восстания Спартака (73-71 гг. до н. э.), резко усиливается террор рабовладельцев, стремившихся посредством жестоко­сти и устрашения сохранить существующее положение. Террор и жесто­кость иногда принимали такие необузданные формы, что даже императо­ры в отдельных случаях были вынуждены некоторым образом одергивать зарвавшихся рабовладельцев во избежание дальнейших волнений и вос­станий рабов и [ради] сохранения самого рабовладельческого строя.

Об одном из таких случаев сообщает Гай в институциях, где он дает толкование распоряжениям императора Антонина Пия. Гай пишет, что император, «запрошенный управителями провинций о тех рабах, которые прибегают в храмы или к статуям принцепсов, распорядился, чтобы, если окажется, что свирепость господ является нестерпимой, то господа при­нуждались бы продать своих рабов. И хорошо сделал - мы не должны плохо пользоваться своим правом; в силу этого основания и расточителям запрещается управление их имуществом» (Гай, 1.53)².

Из этого видно, что последствием такого «злоупотребления правом» могла быть лишь продажа рабов в другие руки, а отнюдь не смягчение по­ложения рабов, которые как были, так и оставались вещью, подлежащей лишь в некоторых исключительных случаях принудительному отчуждению от собственника, который плохо пользовался своей вещью. Не случайно Гай ставит этот случай в один ряд с лишением права расточителя управлять своим имуществом. Речь в обоих случаях идет об «управлению) имущест­вом. Разница лишь в особенностях имущества и особенностях управления им: в первом случае «управление» ставит под угрозу само существование рабовладельческого общества, тогда как во втором нарушаются интересы наследников или иных лиц, в той или иной мере претендующих на блага от имущества расточителя. Но в обоих случаях классовый характер решения приведенных казусов не вызывает сомнений.

' См.: В. М. Х в о с т о в. Система римского права, часть общая, изд. 2. М., 1902, стр. 103. ² Настоящий отрывок дан в переводе проф. И. С. Перетерского, который значительно отли­чается от перевода в издании Ф. Дыдынского («Институции Гая», текст в переводе, изд.

Ф. Дыдынского. Варшава, 1892).

Из сказанного вытекает, что проблема злоупотребления правом в римском праве существует лишь как проблема решения отдельных, ис­ключительных по своему характеру случаев. Римское право еще не знает самого понятия злоупотребления правом и не формулирует недозволен­ность злоупотребления правом в качестве общего принципа права.

Иначе обстоит дело в буржуазном гражданском законодательстве и практике его применения. Мы уже видим здесь, что закон в ряде случаев прямо регламентирует недопустимость «злоупотребления правом». В других же случаях закон, хотя и не предусматривает такого принципа, однако практика буржуазных судов в действительности очень широко использует его для защиты интересов господствующего класса.

Для буржуазного законодательства характерно, что проблема зло­употребления правом встает во всей ее полноте лишь с переходом про­мышленного капитализма в стадию империалистического развития'. Если для промышленного капитализма характерна тенденция известного укре­пления буржуазной «законности» в целях упрочения и развития порядков, угодных буржуазии, то период империализма, наоборот, характеризуется тенденцией разложения буржуазной законности, отказом от тех урезан­ных, формальных начал буржуазной «демократии» и буржуазной «закон­ности», которые ранее были провозглашены.

Эти тенденции развития капитализма были раскрыты В. И. Лениным в его статье «Два мира». Буржуазная «законность» и буржуазное «равен­ство», писал В. И. Ленин, имеют свои «исторические пределы». Когда дело коснется главного вопроса - вопроса сохранения буржуазной собст­венности и буржуазного строя, то «вся эта законность должна неизбежно разлететься вдребезги»².

Эти две тенденции в развитии капиталистического общества нашли свое выражение и в двух направлениях буржуазной юридической науки. Периоду промышленного капитализма соответствует развитие идей буржу­азного юридического позитивизма и правового государства. Эти воззрения наиболее последовательно опираются на буржуазный закон, пропаганди-

' В литературе отмечается, что начала злоупотребления правом содержат и законодательные акты более раннего периода. Как отмечает И. А. Покровский, «мысль о недопустимости злоупотребления правом впервые нашла себе санкцию в Прусском Земском Уложении» 1794 г. («Основные проблемы гражданского права». Петроград, 1917, стр. 91). Однако от­дельные случаи запрещения злоупотребления правом встречаются и в более ранние пе­риоды. Бельгийский юрист I-. Сатрюп отмечает, например, что еще в 1539 г. король Франциск I в § 88 Ордонанса йе УШек запрещает злоупотребление правом на предъявле­ние иска под страхом продажи с торгов имущества «в наказание за дерзость» (Ь. С а т р \ о п. 1.а Аеопе с1е ГаЬиэ (1е8 <1го1К. ВгихеПеэ - Рапв, 1925, р. 15).

² В. И. Л е н и н. Полн. собр. соч., т. 20, стр. 11. 29