Пределы осуществления и защиты гражданских прав

И. Б. Новицкого, содержанием ст. 1 ГК охватываются случаи не известно­го советскому праву так называемого «соседского права», а также случаи бесхозяйственности, небрежности, хищнического отношения к имущест­ву". И. С. Перетерский полагал, что ст. 1 может быть применима в ряде случаев также и в сфере договорных отношений². Ряд конкретных случаев применения ст. 1 ГК рассматривает Е. И. Кельман³ и т. п.

Несмотря на то что в ряде работ, посвященных ст. 1 ГК 1922 г., можно наряду с ошибочными найти также и ряд очень интересных и глу­боких выводов относительно ее содержания и применения, следует все же сказать, что эта норма в 20-х годах не получила еще достаточно убеди­тельного теоретического обоснования.

Правильный подход к пониманию ст. 1 ГК 1922 г. в значительной мере был выработан судебной практикой, хотя и на ее пути встретилось немало трудностей. В первые годы действия ГК 1922 г. ст. 1 была чрез­вычайно популярна и применялась судами очень широко⁴. Это объясняет­ся двумя основными причинами: во-первых, сравнительно невысоким уровнем правовой культуры судов того времени, которые, как отмечалось Пленумом Верховного суда РСФСР уже в наказе ГКК 1924 г., «не находя иного выхода по сложному вопросу, ограничиваются голословной ссыл­кой на ст. 4 ГПК или ст. ст. 1 и 4 ГК»⁵; и, во-вторых, тем, что ст. 1 ГК в то время еще не была достаточно четко обоснована теоретически. Как ука­зывается в докладе ГКК за 1925 г., «беда заключается в том, что и вся наша теория, касающаяся толкования сущности и значения этой статьи, не дала ни одного более или менее удачного примера вполне правильного применения этой статьи»⁶.

Такое положение дел на практике побудило высшие судебные орга­ны к максимальной активности в руководстве практикой ее применения. Как показывает анализ судебной практики 20-х годов, в этот период были выработаны три основных требования, предъявляемых к решениям судов, основанным на ст. 1 ГК. Такими требованиями были: во-первых, требова-

' См.: И. Б. Н о в и ц к и и. Право собственности. М., 1925, стр. 31.

ние обоснованности применения судами ст. 1 ГК к тому или иному конкретному случаю; во-вторых, требование классового подхода к случаям, когда эта статья могла быть применена; и, нако­нец, в-третьих, требования соблюдения законности при примене­нии ст. 1 ГК.

Требования эти вырабатывались на практике постепенно. Прежде всего внимание ГКК было обращено на недостаточную обоснованность решений большинства местных судов, применявших ст. 1 либо вообще без каких-либо обоснований, либо ограничивающихся ссылкой на то, что те или иные действия противоречат «социально-хозяйственному» назна­чению, на недопустимость противопоставления частных интересов инте­ресам государства и т. п. В связи с этим ГКК Верховного суда РСФСР в инструктивном письме № 1 за 1927 г. указала, что «в каждом отдельном случае судам надлежит установить, в чем именно со стороны частного предпринимателя или арендатора выразилось нарушение ст. 1 ГК — в полном ли неиспользовании предпринимателем своих прав на предпри­ятие или в использовании их таким способом, который явно не соответст­вует социально-хозяйственному назначению предприятия; лишь такие фактические данные о пользовании предпринимателей своими правами создают их противоречие ст. 1 ГК»'.

В условиях новой экономической политики, когда в сферу хозяйст­венной деятельности на известных условиях были допущены частнокапи­талистические элементы, основное острие ст. 1 ГК естественно было на­правлено против злоупотребления нэпом. И это обстоятельство было от­четливо понято судебной практикой. Пленум Верховного суда РСФСР уже в наказе ГКК от 12 декабря 1924 г. указывал, что ст. 1 ГК - это одна из тех норм, которые пресекают контрреволюционные попытки произвольного расширения гражданских прав, с одной стороны, а с другой - охраняют интересы рабоче-крестьянского государства и трудящихся масс.

Практике известны случаи, когда частники использовали предостав­ленные им гражданские права в явном противоречии с их назначением в социалистическом обществе, скрыто или явно противодействуя интере­сам строительства социализма. Поэтому ст. 1 ГК применялась, например, в случаях, когда владелец мельницы длительное время отказывался пус­тить ее в ход, не желая вносить гарнцевого сбора²; когда строение про­мышленного типа вместе с оборудованием не использовалось собствен-

' «Гражданский кодекс», комментарий под ред С Александровского М, Юриздат, 1928,

стр 17

² «Судебная практика РСФСР», 1929, № 12, стр. 2. 70

Пределы осуществления и защиты гражданских прав

ником и постепенно разрушалось', когда типографские машины в течение длительного времени «находились в «хаотическом» состоянии и никак не использовались»² и др.

Имели место случаи, когда гражданские права использовались част­ными элементами непосредственно в целях классовой борьбы. Показа­тельно в этом отношении дело братьев Хазовых, которые, имея на праве собственности паровую мельницу, использовали ее таким образом: они мололи зерно своим родственникам, знакомым кулакам, но отказывали в этом беднякам и представителям Советской власти. Используя эту воз­можность, они привлекали на свою сторону часть бедняков, заставляли их выступать на собраниях против решений Советской власти и т. п. Суд признал такое осуществление права злоупотреблением нэпом, противоре­чащим социально-хозяйственному назначению права собственности, и изъял мельницу, передав ее в ведение местного Совета.

В связи с применением ст. 1 ГК очень остро стоял вопрос о соблю­дении социалистической законности. Как в теории, так и в практике при­менения ГК нескольких первых лет ст. 1 нередко рассматривалась как норма, дающая полную свободу судейскому усмотрению, вследствие чего имели место случаи применения ст. 1 ГК в противоречии с действующим законодательством. В докладе ГКК за 1925 г. приводятся такие случаи, когда суд, ссылаясь на ст. 1 ГК, расторг договор аренды мельницы по тем основаниям, что «общественная мельница не может служить объектом наживы частного арендатора и должна принадлежать крестьянскому ко­митету общественной взаимопомощи», хотя никаких злоупотреблений правом со стороны арендатора не было допущено; в другом случае анало­гичный договор был расторгнут судом просто потому, что договор этот через год после его заключения стал невыгодным для уездного исполни­тельного комитета'.

Такое явно неправильное понимание смысла ст. 1 ГК и ее соотноше­ния с принципом социалистической законности в ряде случаев находило известное обоснование в теории. Так, по мнению Я. А. Канторовича, в силу ст. ст. 1 и 4 ГК «каждое действие, каждая сделка в области оборота, которые прямо не содействуют развитию производительных сил, могут быть опорочены, как осуществляемые в противоречии с социально-

' «Судебная практика РСФСР», 1929, № 17, стр 18.

хозяйственным назначением прав, вытекающих из этих действий и сде­лок»'.

Нередко из содержания ст. 1 ГК делалось заключение об особом, от­носительном характере социалистической законности. Так, например, Б. Рубинштейн писал: «В понимании советского правоведения законность является не соблюдением законов как таковых, как норм, и потому под­лежащих соблюдению; здесь эти нормы соблюдаются потому, что они -одно из необходимых средств социальной организации. Они постоянно находятся в связи со всей социально-экономической обстановкой. Они проверяются и меняются. Они носят относительный, а не абсолютный характер. Поэтому и создали термины - революционная законность, ко­торая и стоит сейчас в порядке дня»².

Такое понимание законности по существу есть отказ от нее, подмена принципа социалистической законности принципом социально-хозяйственной целесообразности. Между тем В. И. Ленин очень четко различает законность и целесообразность. В своем письме «О «двойном» подчинении и законности» В. И. Ленин писал: «Рабкрин судит не только с точки зрения законности, но и с точки зрения целесообразности. Проку­рор отвечает за то, чтобы ни одно решение ни одной местной власти не расходилось с законом»³. Причем под «местной властью» В. И. Ленин понимал также и суды, которые были обязаны «абсолютно соблюдать единые, установленные для всей федерации законы»⁴.

Особое внимание В. И. Ленин обращал на необходимость строгого соблюдения законности при переходе к новой экономической политике. В докладе IX Всероссийскому съезду Советов В. И. Ленин говорил: «Перед нами сейчас задача развития гражданского оборота, — этого требует новая экономическая политика, - а это требует большей революционной закон­ности... Чем больше мы входим в условия... прочной и твердой власти, чем дальше идет развитие гражданского оборота, тем настоятельнее не­обходимо выдвинуть твердый лозунг осуществления большей революци­онной законности»⁵.

Этой же задаче укрепления законности служило и принятие первого Гражданского кодекса. Поэтому ст. 1 ГК ни в какой мере не могла быть применима в противоречии с требованием социалистической законности.

'Я. А. Канторович. Имущественные права граждан СССР. Л., 1925, стр. 24.

² Б. Рубинштейн Принцип социально-экономического назначения права в граждан­ском кодексе РСФСР. «Советское право», 1926, № 4, стр. 83.

³ В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 199.

⁴ Там же, стр. 198.

⁵ В. И. Л е н и н. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 328. 72

Пределы осуществления и защиты гражданских прав

Практически это означало, что там, где то или иное отношение регулиру­ется прямым указанием закона, ст. 1 неприменима. Она действует лишь тогда, когда имеет место злоупотребление со стороны управомоченного лица предоставленными ему гражданскими правами.

Такое отношение к ст. 1 ГК на практике также сложилось не сразу. В решениях судов первых двух лет применения ГК 1922 г. ст. 1 очень часто обосновывалось требованием «хозяйственной целесообразности», «хо­зяйственной полезности» и т. п.' Термин «хозяйственная целесообраз­ность» встречается и в указаниях Верховного суда РСФСР. Так, в цирку­ляре № 24 от 16 июля 1924 г. Верховный суд РСФСР указал, что «прода­жу сада на сруб надлежит считать противоречащей хозяйственной целе­сообразности (ст. 1 ГК) и недопустимой»².

Однако уже в докладе ГКК за 1925 г. отмечается, что, «поскольку не установлено еще твердых взглядов на ст. 1 ГК, ГКК считала, что лучше пусть суды меньше оперируют этой общей статьей и более останавлива­ются на конкретных данных каждого дела, тогда будет и меньше ошибок в ее применении»³.

В инструктивном письме ГКК Верховного суда РСФСР № 1 за 1927 г. отмечается неправильность использования ст. 1 ГК в тех случаях, когда «имелись иные правильные юридические основания для разрешения спорного по делу вопроса»⁴.

С еще большей определенностью относительно строгого соблюде­ния законов высказался Пленум Верховного суда РСФСР в разъяснении от 18 февраля 1930 г., которым было отменено постановление Президиу­ма Московского областного суда от 25 января 1930 г. как несоответст­вующее общей политике правительства и действующим законам⁵.

Таким образом, несмотря на всю сложность ее понимания и приме­нения, ст. 1 ГК сыграла в период новой экономической политики важную роль средства борьбы с частнокапиталистическими элементами, допус­кавшими нередко злоупотребления предоставленными им гражданским законодательством правами. Она служила средством, обеспечивающим

' См : Г. М. С в е р д л о в, В. С. Т а д е в о с я н. Гражданский кодекс РСФСР в судебной практике. М., Юриздат, 1929, стр. 16 - 17 (раздел III этой работы, посвященной ст. I ГК, был написан С. М. Прушацким).

постепенное вытеснение капиталистических элементов из хозяйственной жизни нашей страны.

С ликвидацией частнокапиталистических элементов и построением социализма в СССР сфера применения ст. 1 ГК резко сократилась. В су­дебной практике предвоенных лет можно отметить лишь несколько слу­чаев, имеющих некоторое отношение к ст. 1 ГК.

Одним из таких дел было известное дело Полякова, который в 1937 г. за хорошую работу на строительстве Горьковского автозавода был пре­мирован легковой автомашиной М-1, но сам ею не пользовался, а сдал в аренду спецконторе треста № 30 сроком на один год за плату в 1200 руб. в месяц. В 1940 г. Поляков предъявил иск в суд о взыскании арендной платы и стоимости среднего ремонта автомашины. Иск Полякова был удовлетворен. Однако Судебная коллегия по гражданским делам Верхов­ного Суда СССР признала такой договор недействительным по ст. 30 и 147 ГК РСФСР 1922 г. по тем основаниям, что собственник превратил автомашину в источник нетрудового дохода'.

Несмотря на то что данное дело было разрешено судом по правилам о недействительности противозаконных сделок, оно тесно связано со ст. 1 ГК, так как в данном случае мы имеем дело с использованием права лич­ной собственности в противоречии с предусмотренным ст. 10 Конститу­ции потребительским назначением права личной собственности.

Статья 1 ГК нашла свое применение в некоторых случаях решения жилищных дел. Так, в Постановлении по делу Козлова от 29 августа 1940 г. Пленум Верховного Суда СССР прямо ссылается на ст. 1 ГК и отмечает, что систематическое использование жилой площади в целях извлечения нетрудового дохода есть осуществление права в противоречии с его соци­ально-хозяйственным назначением².

Нельзя вместе с тем не отметить, что наши высшие судебные инстан­ции в дальнейшем в течение довольно продолжительного времени как бы избегают прямой ссылки на ст. 1 ГК. Начало этому было положено еще Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 12 декабря 1940 г. «О судебной практике по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 17 октября 1937 года «О сохранении жилищного фонда и улучшении жи­лищного хозяйства в городах»»³.

' См.: П. Е. О р л о в с к и и. Право собственности в практике Верховного Суда СССР. «Социалистическая законность», 1944, № 9 - 10.

Интересен в этом отношении п. 9 Постановления, который гласит:

«В случае систематической сдачи съемщиком отдельной изолированной комнаты, хотя бы таковая и не являлась излишком жилой площади для съемщика, в спекулятивных целях (извлечение нетрудового дохода), ис­пользуемая в этих целях комната может быть изъята у съемщика судом по иску прокурора или жилищного управления, но не по иску нанимателя».

Два момента здесь обращают на себя внимание.

Во-первых, формулируя правило об изъятии комнаты, используемой для извлечения нетрудового дохода. Пленум, однако, не ссылается на закон, в соответствии с которым суды должны выносить такого рода ре­шения, хотя ссылка на ст. 1 ГК 1922 г. здесь была бы уместна. По этой же причине в опубликованной судебной практике мы встречаем решения, которые никаким законом не обоснованы и в лучшем случае содержат ссылку на названное постановление'.

Во-вторых, извлечение нетрудового дохода отождествляется здесь со спекулятивной целью. Верно, конечно, что цель спекуляции - это из­влечение нетрудового дохода. Но не всякий нетрудовой доход есть ре­зультат спекуляции. Спекуляция есть лишь один из способов извлечения нетрудового дохода. При сдаче съемщиком комнаты в поднаем с целью систематического извлечения нетрудового дохода вообще нет спекуляции в уголовно-правовом ее понимании. Между тем такая формулировка по­родила целый ряд неправильных теоретических и практических выводов.

С. И. Вильнянский, объясняя отсутствие ссылки на ст. 1 ГК в на­званном Постановлении Пленума, пишет, что такой ссылки здесь «не по­требовалось, так как договор, заключенный с целью спекуляции, недейст­вителен на основании ст. 30 ГК»². Однако в Постановлении нет ссылки на ст. 30 ГК. Кроме того, «договоры с целью спекуляции» - это договоры купли-продажи, скупка с целью перепродажи по повышенной цене, тогда как в данном случае речь идет о договоре поднайма жилого помещения, где названные признаки отсутствуют.

Такое отождествление привело также к тому, что проблема по сво­ему характеру цивилистическая была в значительной мере перенесена в область уголовно-правовую. Именно поэтому в последующие годы в су­дебной практике мы встречаемся с делами такого рода, рассматриваемы­ми в уголовно-правовом порядке либо по правилам о спекуляции³, либо

' «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1951, № 2, стр. 36; 1952, № 9, стр. 32 - 33 и

др.

труды ВИЮН», вып. IX. М., Юриздэт, 1947, стр. 267. ³ «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1954, № 3, стр. 13. 75

по иным нормам уголовного права (например, занятие запрещенным промыслом), когда речь шла о иных способах извлечения нетрудового дохода'.

Победа социализма в СССР и принятие новой Конституции в 1936 г. положили начало созданию нового гражданского законодательства. Кон­ституция 1936 г. в ст. 14, п. «х» предусматривала, однако, принятие не республиканских гражданских кодексов, а единого общесоюзного граж­данского кодекса - Гражданского кодекса СССР. Первый рабочий проект такого кодекса был опубликован сразу же после войны в 1947 г.

Несмотря на то что в литературе этого периода были высказаны со­ображения о невозможности использования ст. 1 ГК 1922 г. в новых ус­ловиях, названный проект ГК СССР в ст. 5 предусматривал, что «граж­данские права охраняются законом за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с интересами социалистического общества».

Проект, однако, не ограничивался этим, а предусматривал также нормы, определяющие целевое назначение гражданских прав. Статьи 3 и 4 проекта предусматривали, что гражданские права и обязанности приоб­ретаются и осуществляются социалистическими организациями «в соот­ветствии с государственным народнохозяйственным планом в целях уве­личения общественного богатства и неуклонного подъема материального уровня трудящихся», а гражданами - «в целях удовлетворения их личных материальных и культурных потребностей в соответствии с задачами со­циалистического общества».

Однако названному проекту было не суждено стать законом. В целях более последовательного проведения в жизнь принципа демократического централизма в области государственного строительства, расширения прав и укрепления суверенитета союзных республик. Законом Верховного Совета СССР от 11 февраля 1957 г. было предусмотрено, что к компетенции Союза ССР относится издание Основ гражданского законодательства, а издание гражданских кодексов входит в компетенцию союзных республик². В соот­ветствии с этим был изменен также и п. «х» ст. 14 Конституции СССР.

С этого времени началась параллельная разработка Основ граждан­ского законодательства и гражданских кодексов. Однако первым по вре­мени был создан проект Гражданского кодекса РСФСР, который в каче­стве рабочего проекта был распубликован Министерством юстиции РСФСР в 1959 г. В этом проекте уже содержится ст. 5 почти в том виде, в котором она действует и в настоящее время. Проект предусматривал, что

«гражданские права охраняются законом, за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе». Здесь, в первой части ст. 5, еще не содер­жится слов: «в период строительства коммунизма».

Вторая часть ст. 5 предусматривала, что «при осуществлении прав и исполнении обязанностей граждане и организации должны соблюдать законы и уважать правила социалистического общежития». И здесь, как мы видим, еще нет указаний на необходимость соблюдения «моральных принципов общества, строящего коммунизм».

В отличие от проекта ГК РСФСР опубликованный летом 1960 г. проект Основ гражданского законодательства¹ аналогичной нормы не предусматривал. Статья 5 проекта Основ включала в себя указание на то, что гражданские права охраняются законом. Затем шло изложение пра­вил, закрепленных в действующих Основах гражданского законодатель­ства в ст. 6, о порядке и характере защиты гражданских прав.

Как уже отмечалось, при обсуждении этого проекта Основ граждан­ского законодательства неоднократно вносились предложения включить правила, аналогичные ст. 1 ГК, в Основы. Комиссиями законодательных предложений Верховного Совета СССР эти предложения были учтены, и ст. 5 была сформулирована в соответствии со ст. 5 проекта ГК 1959 г., но с некоторыми добавлениями.

<...>

Принятые на базе Основ гражданского законодательства новые Гра­жданские кодексы союзных республик не только восприняли эту норму Основ, но и включили ряд конкретных норм, регламентировавших от­дельные случаи злоупотребления правом (ст. ст. 111, 141, 142 ГК РСФСР), вследствие чего борьба со злоупотреблением гражданскими правами была поставлена на более широкую и более прочную законода­тельную основу.

Согласно ст. 5 Основ гражданского законодательства «гражданские права охраняются законом, за исключением случаев, когда они осуществ­ляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом об­ществе в период строительства коммунизма».

Приложение к журналу «Советская юстиция», 1960, № 7. 77

______Осуществление и защита гражданских прав______

На первый взгляд различие между ст. 1 ГК 1922 г. и ст. 5 Основ гра­жданского законодательства невелико. В действительности, однако, раз­личие это весьма существенно.

Первая особенность ст. 5 Основ состоит в том, что она регламентирует недопустимость осуществления гражданских прав в про­тиворечии с их назначением не абстрактно, а конкретно во временном отношении. Речь здесь идет о недопустимости осуществления граждан­ских прав в противоречии с их назначением «в социалистическом обще­стве в период строительства коммунизма», в отличие от ст. 1 ГК 1922 г., которая с этой точки зрения была сформулирована абстрактно, хотя и была рассчитана только на переходный от капитализма к социализму пе­риод.

Эта временная определенность ст. 5 Основ подчеркивает два важных момента: во-первых, изменение самой социально-исторической обстанов­ки, определяющей иное содержание, иной характер и иное назначение самих субъективных гражданских прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма'; и, во-вторых, изменение самой соци­альной направленности названного правового принципа. Если ст. 1 ГК 1922 г. имела своей основной целью борьбу со злоупотреблением нэпом со стороны частнокапиталистических элементов, то ст. 5 Основ граждан­ского законодательства направлена на борьбу с пережитками прошлого в сознании отдельных людей, на искоренение частнособственнической психологии, на установление контроля за мерой труда и потребления в социалистическом обществе, на воспитание участников гражданского оборота в духе требований моральных принципов общества, строящего коммунизм.

Вторая особенность ст. 5 Основ состоит в том, что в от­личие от ст. 1 ГК 1922 г., которая употребляла термин «социально-хозяйственное» назначение, в ней речь идет просто о «назначении» граж­данских прав. Как отметил В. А. Рясенцев², эта особенность формулиров­ки ст. 5 Основ значительно расширяет сферу ее применения. Если термин «социально-хозяйственное назначение» предполагал применение ст. 1 ГК только к случаям недозволенного осуществления субъективных граждан­ских прав имущественного характера, то термин «назначение прав» в ст. 5 Основ следует понимать в том смысле, что правила этой нормы рас-

'См'С Н Братусь.О пределах осуществления гражданских прав. «Правоведение», 1967, №3, стр. 79.

'См ВАРясенцев Условия и юридические последствия отказа в защите граждан­ских прав «Советская юстиция», 1962, № 9, стр. 7. 78

Пределы осуществления и защиты гражданских прав

пространяются также и на осуществление личных неимущественных прав.

Третья особенность ст. 5 Основ вытекает из того, что наряду с недопустимостью осуществления прав в противоречии с их на­значением ст. 5 в ее второй части определяет и иные требования, которы­ми граждане и организации должны руководствоваться как при осущест­влении гражданских прав, так и при исполнении обязанностей. Согласно ч. 2 ст. 5 Основ «при осуществлении гражданских прав и исполнении обя­занностей граждане и организации должны соблюдать законы, уважать правила социалистического общежития и моральные принципы общества, строящего коммунизм».

Наконец, четвертая особенность ст. 5 Основ состоит в том, что в отличие от ст. 1 ПС 1922 г., которая была единственной нормой гражданского права, регламентировавшей недопустимость злоупотребле­ния правом, действующее гражданское законодательство наряду с общим правилом о недопустимости осуществления гражданских прав в противо­речии с их назначением предусматривает также ряд специальных соста­вов злоупотребления правом применительно к отдельным видам граж­данских прав.

Все эти особенности ст. 5 Основ с необходимостью требуют выясне­ния не только ее правового содержания, условий ее практического при­менения, но также и ее места в системе норм советского гражданского права, в частности, выяснения вопроса о том, выражает ли ст. 5 Основ лишь общий принцип советского гражданского права либо она может быть применена и как специальная норма права, которая должна исполь­зоваться при разрешении конкретных дел.

Переходя к рассмотрению содержания ст. 5 Основ, необходимо пре­жде всего констатировать, что названная норма права регламентирует один из видов злоупотребления правом, гражданское правонарушение, которое по объективной стороне его состава ха­рактеризуется осуществлением гражданских прав в противоречии с их назначением в социалистическом обществе.

Под назначением права в советской цивилистической литературе понимается та цель, а точнее те цели, ради достижения которых субъек­тивные права предоставляются участникам гражданских правоотношений'.

' См., например: С. Н. Б р а т у с ь. О пределах осуществления гражданских прав. «Право­ведение», 1967, № 3, стр. 79; В. А. Р я с е н ц е в. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав. «Советская юстиция», 1962, № 9, стр. 8; О. С. И о ф -ф е, В. П. Г р и б а н о в. Пределы осуществления субъективных гражданских прав. «Со­ветское государство и право», 1964, № 7, стр. 78 и др. 79

Назначение права - категория объективная. Ее объективный харак­тер определяется, с одной стороны, исторической обусловленностью на­значения права, которое выражает определенные социально-эконо­мические условия жизни общества, а с другой стороны, тем, что цели, для достижения которых может быть использовано субъективное граждан­ское право, либо прямо предусмотрены, либо санкционированы законом. И хотя те цели, для достижения которых управомоченный субъект ис­пользует свое право, определяются индивидуальной волей управомочен-ного, они не могут выходить за рамки тех целей, которые признаются заслуживающими уважения со стороны всего общества.

Следовательно, в самом понятии назначения права в социалистиче­ском обществе находит свое выражение принцип сочетания обществен­ных и личных интересов. Под назначением права понимаются лишь такие цели, которые соответствуют потребностям и интересам социалистиче­ского общества в период строительства коммунизма.

В связи с этим чрезвычайно важное практическое значение имеет вопрос о том, каковы те критерии, которые позволяют определить назна­чение того или иного субъективного гражданского права и выявить те случаи, когда такое право осуществляется в противоречии с его назначе­нием в социалистическом обществе. При этом очевидно прежде всего, что названные критерии должны иметь юридически значимый характер, т. е. они должны в той или иной мере опираться на закон. В противном случае в толковании понятия назначения права мы рискуем выйти за рамки со­циалистической законности, что ни в коей мере не может быть признано приемлемым.

Назначение субъективных гражданских прав в социалистическом обществе определяется прежде всего самим гражданским за­конодательством. При этом законодательство определяет как общее, так и конкретное назначение субъективных прав. Общее на­значение субъективных гражданских прав в социалистическом об­ществе определено прежде всего ст. 1 Основ гражданского законодатель­ства Союза ССР и союзных республик, согласно которой гражданское законодательство регулирует имущественные и связанные с ними (а в случаях, предусмотренных законом, также и иные) личные неимущест­венные отношения в целях создания материально-технической базы ком­мунизма и все более полного удовлетворения материальных и духовных потребностей граждан.

Определяя общие задачи гражданско-правового регулирования, за­кон вместе с тем определяет и общее назначение тех субъективных прав, которые гражданское законодательство признает за управомоченным ли-