Даров не возвращают
жүктеу/скачать 1.76 Mb.
|
ТрефолаВеликий Брендон назвал первый город лонгов «лоханкой». Деревянная Трефола вначале и впрямь напоминала с виду здоровенную лохань, в которой нерадивая наложница белье полощет – бока от старости трещат, а кругом драные тряпки свисают. Но было это семнадцать годков тому назад. Шиннард дружины лонгов вновь припомнил: Трефола-то как есть ровесница этого... Как хотелось думать, что нагуляла его Сабина, что не Астигат по крови Брен. Нагуляла, и делов никаких! Да только лицом выродок в отца и братьев удался, а старики сказывали, что и на деда похож, а Брендонова наложница, даром что полонянка имперская, гулять бы себе не позволила. Вождя она любила крепко, да и вообще хорошая баба, работящая, таким гулять некогда – Беофу ли того не знать? Как раз сейчас Сабина жила в его шатре, сдружилась с Суриам, с детьми возилась, малого нянчить помогала. Шиннард рты воинам затыкал, аж оборался весь: откуда, мол, знаете, может, заставили мальчишку, может, пытали? Такому много ли надо? Пригрозил Илларий Холодное Сердце выставить его легионерам на Ка-Инсаар, парень и согласился на подлость. Был бы мужчиной, сдох бы, как полагается, а не то жилу какую важную себе перегрыз, а так – сопляк желторотый, вот и испугался. А то бы ваши сынки не испугались! Илларий же зверь лютый. Два с лишком года прошло, а помнил Беоф, как стратег Холодное Сердце резал лонгов у бродов реки. В первом ряду шел – в крови по шею, бляха консульская напоказ, чтоб всем было видно. За убитого консула Максима мстил, не иначе. Как-то обмолвился Север, что Илларий вовеки лонгам смерти любимого командира не забудет и не простит. Ну что ж, такое отношение Беоф понимал, он и сам кого хочешь за Брендона Астигата прирезал бы. Но не место имперцам на их земле, и все тут. Пусть убираются в свою Гестию да и сидят там – кто им не велел? И торговать можно было бы, и дороги общие строить, и послов друг дружке слать. Да только жадны слишком имперцы, по три шкуры драли да издевались еще. Вот и погнали их. За реку не пошли, правда, остановил лонгов Илларий, но тут не только его заслуга, хоть и постарался Холодное Сердце, ничего не скажешь. Да ведь и Брендон Астигат не дураком родился, знал: не разевай рот на слишком большой кусок, подавишься. Пограбить Гестию – оно неплохо, конечно, да сколько воинов после боя останется-то, чтобы грабить? А так свое отстояли – и ладно. А сейчас, как понимал Беоф, зарвался консул. Верно Север говорил: не разумеет Холодное Сердце, что для лонгов вождь не тот, кто от семени прежнего вождя народился, как у равнинных народов водится, а тот, кто в бой поведет, кто законы соблюдать будет. Стратег-то по-имперски мыслит, варваров за людей не считает, оттого и объявил Брена вождем, решил, что воины и охотники побегут мальцу пятки целовать. Может, и прав был вождь молодой – он с Илларием одну походную кашу лопал, так человека легче всего понять. Север вообще хорошо держался. Не ошибся покойный Брендон в старшем сыне, а вот младший... Да пусть его Инсаар сожрут, и дело с концом, кому он нужен? Из воинов кто ругался на чем свет стоит, кто ржал, кто молчал недоуменно – спятил, мол, консул Риер-Де, не иначе! В заложники б мальчишку взял – другое дело, хоть какая-то польза была бы, а так? Все равно воевать будем, зачем такие шутки шутить? Когда израненный Крейдон добрался до своих и рассказал, что Брена схватили имперцы, Север вначале его чуть в Стан мертвых не отправил. Беоф думал, прям на месте порешит – да опомнился вождь. Боязно было немного: ну как братская любовь сильнее долга окажется? Не оказалась. Заявил Север, что и слушать-де не станет послов Иллария Холодной Задницы. Коль суждено брату вождя в плену умереть – так тому и быть, а он, Север Астигат, на уступки не пойдет. Да только сынок весь в отца, Брендона Великого удался. Раздвоенный у него язык – говорит одно, делает другое, а думает и вовсе не понять что. Стороной узнал Беоф – мыслимое ли дело, чтобы шиннард не знал, куда вождь воинов посылает! – что четыре сотни разведчиков отправил Север на поиски и дознание. Дознались-то быстро – жрецы Брена имперцам выдали, даже сумму вызнали, сколько получили они от Иллария, а вот самого мальца и след простыл, и послов стратег не прислал. А после как обухом по голове: объявил себя Брен вождем лонгов, а консул ему воинов дает для отстаивания прав. Каких таких прав? Этого Беоф не постигал, пока Север ему не растолковал. В империи так водится: неважно, каков наследник императора – калека ли, младенец ли, вовсе сволочь, – а если кровь совпадает да отцом признан, может на наследство претендовать. Вот Илларий Каст и решил, что Брен, как сын своего отца, права законные имеет. А брат его старший – узарпит... нет, узурпат… Не мог Беоф вспомнить мудреное словцо. Словом, власть незаконно захватил. Когда вождь им все разъяснил, воины с лавок попадали. Так гоготали, что как пупки не поразвязывались. А Север молчал, только глаза у него были страшные, ох страшные. Потом старшины войска тоже высказались. Не понимает разве Илларий, что никакого дела им нет до вождя, который не мужчина даже еще? Консул бы ему хоть обряд устроил, что ль! Смехота. Север выждал, пока они посмеются, и велел готовиться к походу на Остериум. Тут воины про всякие имперские бредни позабыли. Славно они погуляли тогда, не бедный город, ох не бедный, да и польза не только в добыче. Пусть знают все – от столицы Риер-Де до земель мерзких трезенов: лонги мстить умеют. Обратно из Остериума воины рвались на руках Севера всю дорогу тащить – таким должен быть вождь! А Север с того дня замолчал, как воды в рот набрал. И то сказать, несладко, когда младший любимый братишка предателем оказывается. Только раз обмолвился: не мог Брен такого сделать... и опять замолчал. Потому как знал не хуже Беофа – мог. Нахватался жреческой дури – а чему жрецы научить сумеют, кроме подлости? Но вождь велел следить, чтоб дружинники и остальные имя брата зря не трепали, ну, шиннард и следил. Каждой сороке клюв не прищемишь, но приказ вождя выполнять следовало. Понимал Беоф: все еще надеется Север, что брата обманули и запугали. А Север продолжал молчать, и в молчании этом чудилось шиннарду недоброе. Ох, придумал чего-то волчара молодой. Марцел и Камил тоже притихли. Марцел-то – молчун известный, а придурок Камил должен был трепать языком напропалую, но не трепал. Не нравилось это Беофу, и все тут. Сейчас Беоф стоял на алюстре... баллюстре... да как там ее?! – на приставке к стене, словом! – и глядел на столицу. Семнадцать годков миновало – не лоханка больше Трефола! С трех сторон стены камнем одеты, четвертую одевают, и покои вождя плитами выложили, да еще несколько строений. И улицы уже есть, и дороги, лавки открыты, дома веселые – все, как в Гестии. И храм Инсаар построили – для виду в основном, ведь обряды лонги в лесу привычны справлять, да и Быстроразящим лес роднее. Трефола строилась быстрее остальных трех крепостей лонгов, но пока большинство считало город блажью, лишь недавно начали пользу видеть. Здесь площадей полно, торговать удобно, меняться, как это в лесу водится. Можно воинам жить – еще Брендон понастроил дома такие длинные, казармы, – и собираться на совет тоже неплохо. Да и в домах жить сподручнее – а то вон осень уж, дожди вот-вот зарядят, вот и шлепай по земле раскисшей. Одна беда – на лежанке этой имперской не насидишься. Это молодым хорошо, таким, как Север. Шиннард не роптал, что дожидаться приходится, пока вождь налюбится со своим йо-карвиром. Негоже роптать на страсть, Инсаар освященную, да и чем дальше, тем больше Алерей ему нравился. Много пользы от лигидийца, все дружинники заметили. Когда израненный Крейдон перед вождем стоял, казни дожидаясь, кто Севера унял? Алерей! Подошел сзади осторожно, сказал тихо так: «Север, не надо. Потом жалеть будешь», и будто очнулся вождь, опустилась рука. Беоф знал Севера Астигата двадцать два года и ни разу не видел, чтоб тот кого-то слушался, даже отца не боялся. Не заставишь его сделать что-то, только убедить можно, что так – правильно, и убеждал сына Брендон, слов не жалея. Потому и вырос Север таким – сам все знает, сам все решит. Срывался на сынка вождь покойный, ох и срывался... да Север кого хочешь доведет. А вот йо-карвир, видать, в сердце ему запал. И пусть держится иной раз, как с наложницей, – Север вообще будто б окончательно женщин мужчинами подменил, странновато уже в его возрасте, – а привязался, оттого и слушает. Не всегда, но и то хлеб. Так что пусть молодые страстью тешатся, а Беоф подождет. Наконец они из спальных покоев выбрались. Как всегда, довольные друг дружкой – сил нет. Глаза у Алерея мутные, сонные... И Север чуть в себя пришел – еще с утра как ошпаренный по укреплениям и казармам носился, а сейчас присмирел. Рванул узел волос на затылке, сел на лавку, рабыня вина подала. Рядом йо-карвир пристроился, и Беоф решил, что можно с приставки уходить, разговор важный. – Беоф, ты давно там стоишь? – вождь улыбался одними губами. Эх, парень, да разве мне не знать, что такую беду, как война и предательство брата, ласками не вылечить? В одночасье – не вылечить, а время все лечит, и Алерей рядом. Хороший союзник у лонгов! Лигидийцы племя малое, но, как оказалось, стойкое. И драться умеют отлично, в Остериуме, вон, половину стражи уделали. – Да порядком. Наслушался ваших стонов, – ухмыльнулся в бороду шиннард. – Зачем звал, вождь? – Затем, что ночью я посчитал, как людей лучше расставить, – вот как, посчитал, значит? Опять с шиннардом не посоветовался. С другой стороны... Север Астигат по имперской науке воевать обучен, и не чета ему прочие молодые лонги, да и такие, навроде Беофа, что по старинке воюют. Недаром посылал Брендон сына у консула учиться, хотя боялся за парня отчаянно. Прямо в логово врагу! Тошно, должно быть, в этой самой квестуре консульской было, раз Иллария, соратника своего, до сих пор ненавидит. Да и вернулся Север в племя – накануне того дня, как Брендон объявил Лонгу свободной, – другим. Уезжал мальчишкой совсем, вернулся воином. Но до службы у Максима злых выходок за Севером не водилось, все больше озорные. – И как же воинов расставим? – Беоф видел, что тяжко у вождя на сердце, раз замолкает вот так, в середине разговора. Север бездумно разглядывал гостиный покой: деревянные и бронзовые лавки, прикрытые лучшими шкурами и расшитыми тканями, мраморный стол – его дружинники от самого Остериума волокли, как ни ругался Север, дотащили и водрузили сюда, – лампы незажженные в серебряных чашах. Долго молчал, потом все ж выдал: – На Иллария пойдем с двадцатью тысячами. Сейчас все по карте покажу. – Эх, будь ты неладен! Беоф не больно в имперских значках разбирался. – А десять тысяч в резерве. Консул и сам не усидит, вот увидишь. Лучше с ним столкнуться на его территории, чем в Лонге. Перейдем реку и на той стороне бой дадим. – Север, – лигидиец Алерей придвинулся к вождю. – А стоит ли реку переходить? Пусть Илларий сам сюда рвется. Он при переправе легионеров измотает, а нам полегче. И потом, отец мне говорил, что имперцы на нашей земле хуже воюют. Боятся от Гестии далеко забираться – с тех пор, как... – С тех пор, как мой отец отрезал уши консулу, а я – претору, – отрубил Север. – Не понимаешь ты, Алер. Иллария бить надо, пока не очухался, пока думает, что мы выжидать будем. – Я понимаю, тебе брата вызволить хочется, в глаза ему глянуть. И стратега наказать. Только опасно это, карвир, – взгляд лигидийца был спокойным, даже ласковым, а ладонь легла на бедро Севера. Но не вышло. – Вот еще, – фыркнул вождь лонгов. – Сейчас я тебе все на карте покажу. Беоф, вызывай старшин. Через час приказы готовы будут. – Слушаю, вождь, – вздохнул шиннард и покосился на опустившего глаза Алерея. Не бойся, парень, не затаит Север на тебя злости. Крепко привязал ты его к себе, и скоро Астигат поймет – не дурак. А вот то, что придумал Север, было и впрямь опасным, да спорить без толку. – Тут еще одна трудность есть. Обсудить бы... – Говори при Алере, – голос вождя был строгим. – Что с братом твоим делать, коли в плен его возьмут? – выпалил Беоф на одном дыхании. И увидел, как Север передернул плечами при слове «плен». Мыслимое ли дело, чтоб лонги брата вождя в плен брали?! – Привезти ко мне, конечно. Здесь разбираться будем. – Не хочет парень правду видеть, ох не хочет. Предатель его брат, и нечего сомневаться. – А ведь чуял твой отец, что есть в Брене гниль. Недаром порешить его приказал, а ты по-своему поступил! Пусть слушает, может, гонору поубавится. Ишь, на Иллария сам идти задумал! У консула людей тысяч на семь больше, а ну как все легионы в бой пошлет? – Нет в нем гнили! – Север Астигат скинул с себя руку йо-карвира и встал. – Много говоришь, Беоф. Иди, собирай старшин. жүктеу/скачать 1.76 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|