1.1. Формульное кино о свадьбах и присвоение
национальных образов "глобальной" культурой
В центре нашего внимания — жанровое массовое кино об этнически маркированных свадьбах. Специалисты уже давно изучают способы построения, устойчивые образы и повествовательные формулы массового искусства. Так, В.Я. Пропп в работе "Морфология сказки" не только показал, что в сказке всегда присутствует одна и та же синтаксическая структурная схема, которую можно формализовать и представить в логических символах, но и предложил распространить данный подход на произведения массовой культуры. К. Леви-Стросс также был убежден, что число функций произведений, если речь идет о формах коллективного творчества, ограничено, а последовательность этих функций всегда одинакова.
В середине 1970-х годов американский исследователь массового искусства Джон Кавелти в работе "Приключение, тайна и любовная история: формульные истории как искусство и популярная культура" ввел понятие литературной формулы. В первой главе своей книги — "Изучение литературных формул" — Кавелти пишет об этом так: "Литературная формула представляет собой структуру повествовательных или драматургических конвенций, использованных в очень большом числе произведений. Этот термин употребляется в двух значениях, объединив которые мы получим адекватное определение литературной формулы. Во-первых, это традиционный способ описания неких конкретных предметов или людей. В этом смысле формулами можно считать некоторые гомеровские эпитеты: "Ахиллес быстроногий", "Зевс-громовержец", а также целый ряд свойственных ему сравнений и метафор (например, "говорящая голова падает на землю"), которые воспринимаются как традиционные формулы бродячих певцов, легко ложащиеся в дактилический гекзаметр. При расширительном подходе любой культурно обусловленный стереотип, часто встречающийся в литературе, — рыжие вспыльчивые ирландцы, эксцентричные детективы с недюжинными аналитическими способностями, целомудренные блондинки, страстные брюнетки — можно считать формулой. Важно лишь отметить, что в данном случае речь идет о традиционных конструктах, обусловленных конкретной культурой определенного времени, которые вне этого специфического контекста могут иметь другой смысл. <...>
Во-вторых, термин "формула" часто относят к типам сюжетов. Именно такое его толкование мы встретим в пособиях для начинающих писателей, где можно найти четкие указания, как обыграть двадцать один беспроигрышный сюжет: юноша встречает девушку, они не понимают друг друга, юноша получает девушку. Такие общие схемы не обязательно привязаны к конкретной культуре и определенному периоду времени <...> По существу, их можно рассматривать как пример того, что некоторые исследователи называют архетипами, или образцами (patterns), распространенными в различных культурах. <...>
Чтобы создать вестерн, требуется не только некоторое представление о том, как построить увлекательный приключенческий сюжет, но и умение использовать определенные образы и символы, свойственные ХIХ и ХХ вв., такие, как ковбои, пионеры, разбойники, пограничные форты и салуны, наряду с соответствующими культурными темами и мифологией: противопоставлением природы и цивилизации, нравственного кодекса американского Запада или закона — беззаконию и произволу и т. д. Все это позволяет оправдать или осмыслить действие. Таким образом, формулы — это способы, с помощью которых конкретные культурные темы и стереотипы воплощаются в более универсальных повествовательных архетипах"4.
О. Вайнштейн в работе "Розовый роман как машина желаний" разъясняет идеи Кавелти: "Формула для него — это отработанная до автоматизма часть художественной формы, восходящая к обрядам и мифологическим архетипам (методологически концепция Кавелти связана с мифокритикой Нортропа Фрая). Дефиниция формулы по Кавелти — "принципы выбора некоторых сюжетов, героев и обстановки, определяющие базовые структуры повествования и соизмеримые с коллективным ритуалом, игрой и мечтой". Согласно Кавелти, формула аккумулирует в себе энергию культурной традиции и полноценно удовлетворяет бессознательные ожидания читателей через базовые архетипы. Таким образом, актуальность формулы связана с пересечением синхронии и диахронии, с успешной реализацией инварианта.
Идеальная формула должна сигнализировать, что система стабильна и знакома читателю: нередко такие формулы — это просто клишированные приемы и атрибуты классических жанров. Этот аспект Кавелти называет "convention" (условность) в противовес противоположному принципу "invention" (изобретение), ориентированному на новации и разнообразие внутри системы.
Следовательно, один из секретов занимательности массовой беллетристики кроется в непрерывном раскачивании между полюсами convention/invention, в умелом варьировании известного канона. Кавелти приводит в этой связи аналогии с джазовой импровизацией и постановкой известной пьесы авангардным режиссером. Профессионализм опытного беллетриста, собственно, и заключается в искусстве дозированного нарушения запрограммированных ожиданий, в стратегическом чувстве соразмерной пропорции между convention и invention"5. Выявленные характеристики формул Кавелти распространил и на кинематограф.
Обратим внимание, что среди традиционных конструктов, подобных литературным формулам, Кавелти упоминает и этнические стереотипы ("рыжие вспыльчивые ирландцы"). Этнический стереотип — один из видов социальных стереотипов. Впервые термин "социальный стереотип" использовал американский журналист и политолог У. Липпман в книге "Общественное мнение" (1922). Согласно Липпману, стереотипы — это упорядоченные, детерминированные культурой "картинки мира" в голове человека, которые, во-первых, экономят его усилия при восприятии сложных социальных объектов и, во-вторых, защищают его ценности, позиции и права. Формульное кино, в центре которого лежит этнически специфическое действие, очевидно должно столкнуться с проблемой этнического стереотипа, сущностным свойством которого является недостаточная точность. Как не выйти за рамки ожидаемого и при этом расширить границы восприятия этнического?
Свадебная обрядность — один из наиболее устойчивых компонентов традиционно-бытовой культуры народа. Эта церемония вбирает в себя фрагменты разных эпох — от верований и магических действий прошлого до образцов церемониального поведения, выработанных в новейшее время. И сегодня даже в сообществах, где не придерживаются с категорической обязательностью соблюдения всех свадебных ритуалов, характерных для традиционного быта, этикет свадьбы включает в себя передающиеся от поколения к поколению нравственные и эстетические ценности традиционной культуры со всем широким набором этнической специфики.
Современный популярный кинематограф предлагает зрителю богатейший выбор свадеб6. Свадьба "по определению" драматургична — трагична и комична одновременно. Это большой семейный сбор "с чадами и домочадцами", который естественно сопровождается ситуацией столкновения характеров. Это конфликты "отцов и детей", старые обиды и неразрешенные проблемы, "закулисные интриги", "узнавание заново" давно не встречавшихся родственников, первое знакомство молодых членов семей, завязывание романтических отношений и формирование новых пар как предпосылка к новым свадебным встречам. Естественно, что кинематограф не может упустить возможности обыграть такой богатый материал. К тому же свадебные фильмы всегда хорошо принимаются аудиторией — зрители не только удовлетворяют любопытство, но и просто хотят приобщиться к романтике7, послушать приятную музыку, посмотреть на красивых и нарядных людей.
Свадьба как таковая — это обряд перехода, легитимирующий изменение состояния. На свадьбе нет человека, не вовлеченного в нее. Это — действо внутри особого пространства реальности, и каждый шаг в этом пространстве имеет глубинный смысл. При этом информация, которую несет свадебный обряд — особенно в современном мире, — зачастую невербализована. Она адресуется непосредственно к телу, как, в значительной мере, и кинореальность, где движение камеры, смена углов зрения может задавать движение зрителя и через это движение формирует его тело. В этом смысле свадьба в кино максимально концентрирует пространство, в котором происходит восприятие мира как восприятие самого себя.
Свадебный обряд является наиболее последовательным воплощением символического языка культуры. Как ритуал свадьба оформляет и регламентирует создание новой семьи, а в перспективе обеспечивает смену поколений, продолжение жизни коллектива во времени. Введение же "мирового зрителя" в пространство свадебной церемонии в "локальной" культуре имеет особый смысл.
Бытие культуры — это не просто суммирование субкультур разного уровня, но и постоянный процесс их взаимодействия и взаимовлияния, диалог. По словам М.М. Бахтина, "быть — значит общаться диалогически"8. Диалог способствует тому, что в глазах "чужой" культуры "своя" раскрывается полнее и глубже9. Это особенно важно в ситуации культурной глобализации.
Ульрих Бек пишет о культурной глобализации как о едином товарном мире, в котором локальные культуры и идентичности утрачивают свои корни и заменяются символами товарного мира, взятыми из рекламного и имиджного дизайна мультинациональных концернов. "Бытие становится дизайном — причем повсеместно"10.
Этнические культуры сопротивляются перспективе быть переработанными таким образом. Роланд Робертсон, один из создателей теории культурной глобализации, подчеркивает, что глобализация всегда связана с локализацией11. Он говорит об имманентном "диалектическом" процессе культурной глобализации, в котором одновременно происходят противоположные вещи — и нивелирование локального, и усиление его роли. Для Робертсона ключевым вопросом глобализационной социологии культуры является создание культурно-символической рефлективности глобализации, то есть внедрения в сознание средствами массовой информации представления о мире как о целостной величине.
Таким образом, получается, что культурная глобализация производит и сталкивает друг с другом транскультурные формы коммуникации и жизни, представления об ответственности и этнической принадлежности, о том, какими видят себя и других отдельные группы и индивиды.
Зигмунд Бауман в свое время говорил о "конце однозначности". Робертсон в сущности говорит об этом же: глобализация, по его мнению, означает в том числе стягивание, столкновение локальных культур, которые должны получить новое определение в этом столкновении. Он употребляет выражение "clash of localities" и вводит понятие "глокализация" (то есть "глобализация" + "локализация") для обозначения этой диалектики12. В этом смысле особенно значимо, что проблемы отношения глобальной и локальной культур решаются в рамках свадебного фильма. Традиционная символика свадьбы как союза противоположных начал или дуалистических систем, которые более не противопоставляются друг другу и не соперничают друг с другом, но взаимодействуют, дополняя друг друга, и в этой взаимодополняющей противоречивости преобразуются в более высокое единение, в нечто целостное, качественно новое, чем просто сумма отдельных компонентов, в ситуации "clash of localities" получает новое наполнение.
Достарыңызбен бөлісу: |
