§ 2. Национально-психологические проблемы в научной мысли русского зарубежья

Интересны и порой противоречивы выдвигаемые Булгаковым методологические принципы и исследования этноса.

Но, несмотря на его учения, он считает, что изучение метаморфозы национального самопознания все же возможно, для этого необходимо лишь приобщиться к продуктам народного творчества. "В эпохи возбужденного, обостренного национального самосознания открываются глаза и язык, лирика, эпос, искусство, обычаи". Особое место здесь принадлежит языку, в котором запечатлевается душа народа. Он есть и "отражение и создание души народной".

Иной путь в попытках отыскать суть различий между народами избран И.М. Буниным. Он использует сравнительно-сапоставительный метод. Сравнивая реальное поведение типичных представителей французской и американской буржуазии, он аппелирует к лежащим в его основе различным ценностям.

Автор пытается обнаружить исторические корни ценностных ориентаций французской буржуазии: воздействие ценностей дворянства, ремесленничества, антибуржуазные традиции литературы, ценности католицизма, протекционистская государственная политика. В различных ситуациях может доминировать тот или иной фактор, но в общем плане следует придерживаться концепции системного воздействия. Это означает, что можно утверждать о доминировании в определенных культурно-исторических ситуациях, допустим, экономики или религии, но нельзя вывести, скажем, протестанство из экономических интересов буржуазии, а капиталистическую экономику из "капиталистического духа". И то, и другое имеет свою собственную предисторию, редуцируемую к воздействию других сторон человеческого бытия.

Большой интерес в изучении поставленной проблемы имеют труды Б.Г. Вышеславцева. Популярность русского искусства и русской мысли он попытался объяснить в своем докладе "Русский национальный характер", зачитанный им в Риме в 1923 году, но изданный только в конце столетия. Разгадку национального характера Вышеславцев видит в бессознательной сфере народной психологии через мудрость народного эпоса в которой, по его словам, "подсознательная душа народа высказывает … то, чего она втайне желает или чего боится". Психоаналитическое толкование русских народных сказок идет у Вышеславцева в двух направлениях: в выявлении того, чего народ боится и того, о чем мечтает. В первом русле автор приходит к выводу, что русский народ "боится бедности, еще более боится труда, но всего более боится "горя ", которое привязывается к нему".

Однако в отличие, скажем от Вышеславцева, Ильин не считает этническое сознание и психологию устойчивым феноменом. Под воздействием исторических событий, утверждает он, происходят серьезные метаморфозы в этническом сознании. На примере родного ему народа он показывает как выдвигались в качестве доминирующих лишь те качества, которые способствовали выживанию нации. "Из века в век наша забота была не о том, как лучше устроиться или как легче прожить, но лишь о том, чтобы вообще как-нибудь прожить, продержаться, выйти из очередной беды, одолеть очередную опасность и это исподволь меняло характер народа". Являясь воплощением систематической, научно-понятийной формы и выражения национального мировоззрения, Ильин, бесспорно занимает одно из ведущих мест среди учетных русского зарубежья.

Заметный вклад в трактовку национального духа и характера в 20-е годы ХХ столетия внес Л.П. Карсавин. Ему принадлежит общая концепция движения. Методологии изучения глубинных процессов этноса посвящена его работа "Восток, Запад и русская идея". Бесконечно богатое разнообразие природных, общественных и духовных явлений, он подчиняет тождеству двух найденных им принципов: всеединство и стяженность. Развивая первый из принципов, Карсавин пишет, что "смысл или цель индивидуального существования, существования народа, либо общества должны быть понимаемы только с точки зрения всеединства. И если действительно у русского или французского народа есть своя особая миссия, эта миссия осуществляется в целом". Познавая народ, он познает стяженное воедино многообразие классов, сословий, личностей. Другой принцип, который входит в методологическую систему Карсавина, является расщепление одного качества народной души на полярные противоположности. Этим Карсавинским методом воспользуется позднее Лосский. И еще один метологический принцип учения Карсавина, о котором имеет смысл упомянуть, это реалистичность исследования любого этноса. Любой момент действительности несет в себе скрытый смысл и может служить началом истолкования народного сознания.

Интересны и значительны взгляды Карсавина на общую теорию этничности. Народы относятся по его терминологии к коллективным историческим индивидуальностям, свободным от каких бы то ни было биологических или антропологических признаков. При этом каждая коллективная историческая личность всегда выражается (индивидуализируется) в личностях низшего порядка и несет на себе отпечаток социально-классовой структуры. Введенное Карсавиным понятие коллективной исторической индивидуальности для раскрытия этнической сути народа включает в себя наиболее типичные и существенные явления, входящие в различные системы (напр. систему этики, эстетики и т.д.).

В анализе воззрений русского зарубежья на сущность наций, национальное сознание и характер, исключительно важное место занимают методологические и мирвоззренческо-метафизические корни суждений Н.О. Лосского. Яркий представитель школы интуитивизма, верный принципам метафизически иерархического персонализма, он полагал, что все социальные организмы - от личности до нации и человечества соподчинены друг другу. Организаующим началом любого из этих организмов является душа. Свой подход к прблеме изучения этно-психологии народа он начинает с утверждения, что "каждый народ есть личность более высокого порядка, чем личное бытие каждого отдельного человека; лица, принадлежащие к составу народа, суть органы народа". Трудность исследования национального характера состоит в том, чтобы определить, какие свойства и качества народа представляют первичное, а какие из них лишь производные от них. По Лосскому, первоосновой выступает русская религиозность. Жизненный опыт русского человека замкнут на религиозной вере. Бесконечные размышления о смысле жизни стали достоянием национального сознания русских. Этим объясняется появление плеяды великолепных русских философов этого направления - С.Н. Трубицкого, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, Н.А. Бердяева и самого Лосского.

"Русские" достоинства и недостатки связанны Лосским в пары противоположностей - методологический прием, заслуживающий внимания и объясняющий причину трудностей в определении народной сути. Так у главной характеристики русских - религиозности - есть антипод - земной реализм. А "у русских революционеров, ставших атеистами, вместо христианской религиозности явилось настроение, которое можно назвать формальной религиозностью, именно страстное фанатичекое стремление осуществить своего рода Царство Божие на земле, без Бога, на основе научного сознания", т.е. религиозный мифологизм.

Для современного изучения проблем этничности серьезного внимания задуживают еще два постулата учения Лосского. Первый из которых связан с гармонией культур, которая может быть положена в основу отношений между народами. "Совместно творить гармоническое единство жизни, сверкающей богатыми красками различных культур можно лишь в том случае, если мы будем сочувственно вживаться в чужие культуры, постигать их как свою собственную и таким образом воспитывать в себе способность восполнять друг друга своим творчеством". Второй постулат гласит о необходимости создания разумной системы национального воспитания. Сущность нации, справедливо полагает Лосский, трудно выразить в абстрактных понятиях, потому что "главным средством воспитания должны быть интеллектуальное и эмоционально-волевое вживание в саму конкретную жизнь, а само конкретное содержание национального творчества, как оно выразилось в религии, в истории, в языке, в литературе, в искусстве, вообще в культуре народа".

Бескорыстное созерцание реальности, связанное с признанием какого-то внешнего смысла, реальности как токовой было важной чертой умственно-духовного склада П.Б. Струве. Взгляды Струве на политику, культуру, религию, социализм, национальный дух не получили систематического, завершенного выражения, но нашли отражение в многочисленных статьях и докладах. Но это нисколько не урезает глубину и значение его мысли. "В истории русских философских исканий, - писал В.В. Зеньковский, - Струве принадлежит особое место". Он сыграл заметную роль в развитии идеалистической мысли в России начала ХХ века, примыкая по своим взглядам к Н.А. Бердяеву, С.Н. Булгакову, П.И. Новгородцеву, Б.А. Кистяковскому, И.А. Ильину, С.Л. Франку, Е.Н. Трубецкому и др. Мир данный человеку в опыт, с точки зрения Струве есть лишь синтетический продукт сознания, результат логической обработки незначительной части доступных мышлению явлений.

Ни один из представителей русского зарубежья начала ХХ века не обошел вниманием Октябрьские события 1917г. Оценка Струве отличалась от мнения многих ученых, считающих социалистическую революцию и большевизм проявлением национального духа русского народа. В отличие от Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Л.Г. Корсавина, С.Л. Франка и др. Струве отметил не этнопсихологические, а социальные причины произошедшего, выводя их, однако, на уровень национального сознания русских (возможно в силу их беспечного отношения к быту, как сказано, к примеру, у Ильина). Это и привело к "досадной исторической случайности", которую необходимо исправить и которая была исправлена спустя 80 лет. Отнюдь не исторической случайностью трактует большевизм И.Л. Солоневич. По его мнению это расплата за грехи России, накопленные ею в последние века. Национальный характер и ход истории он объясняет идеей национальной доминанты, трансформация которой может грозить народу национальной катастрофой. Каждый народ имеет доминанту национального характера: "некую сумму, по видимому, наследственных данных, определяющих типичную реакцию данной нации на окружающую ее действительность", в то время как сама действительность, по Солоневичу, не имеет никакого влияния на общий склад национального характера. Русская доминанта "заключается в государственном инстинкте русского народа, или что почти одно и тоже, в его инстинкте общежития".

Из учений, перечисленных выше представителей русского зарубежья вырисовывается образ этничности как общности расы, языка, территории, религии, материальной и духовной культуры, т.е. совокупности объективных характеристик. Так, исследователь национальных параметров русского бытия Г.П. Федотов в своих работах отличается завидным реализмом. Этнос, по его мнению, "не расовая и даже не этнографическая категория. Это категория прежде всего культурная, а во вторую очередь политическая. Не народ создает историю, а история создает народ. В процессе исторической эволюции приобретается культурное единство, в которое входит религия, язык, система нравственных понятий, общность быта, искусство, литература". Упущенное Федотовым территориальное единство дополнено Ильиным. "Этот организм есть географическое единство, части которого связаны хозяйственным взаимопониманием; этот организм есть духовное, языковое и культурное единство".

На этом можно было бы поставить точку, если бы не оппозиционная и категорическая позиция по данному вопросу другого видного ученого, социолога П. Сорокина.

Определить некоторые из основных черт характера русских возможно, по его утверждению, на основе совокупности объективных и исторически проверенных фактов, отбросив фантастические национальные стереотипы. Однако, исследовать национальный характер и, тем более, сознание крайне сложно из-за сложившихся научных клише и недоработок в методологии этих исследований. Главным недостатком он считает отсутствие точного определения нации и ее духа. Пытаясь восполнить этот пробел он дает следующее определение: "Нация является многосвязной (многофункциональной), солидарной, организованной, полузакрытой социально-культурной группой, по крайней мере от части осознающей факт своего существования и единства". Другим недостатком выступает то, что исследование народа как общности уступает или подменяется исследованием отдельных его представителей. "Недопустимо, - пишет П. Сорокин, - сведение наций и других социально-культурных систем к простому фрагменту "поведения" индивидуальных компонентов этих систем". Вместе с тем, Сорокин следует методологии расчленения целого на составные части, в его понимании существует только единичное. Даже культура у него это ни что иное, как "мир понятий, застывших в определенной форме и в определенных видах".

Сорокин отбрасывает в сторону все составные элементы материальной культуры и заключает, что "национальность, казавшаяся нам чем-то цельным, какой-то могучей силой, каким-то отчеканенным социальным слитком, это "национальность" распалась на элементы и исчезла. Национальности как единого социального элемента нет". Вместе с тем Сорокин признает феномен национального сознания и даже пытается определить особенности русского сознания и соотнести его с историческим развитием народа. До XVIII века в качестве доминанты этнического сознания выступало религиозное идеационное сознание, которое в своем развитии прошло два этапа: до XV века преобладало чувственное, рациональное и сверхчувственное начало. Начиная с XV века, истинным становится то, что доступно органам чувств, то есть сенситивная система. Ее упадок начинается с конца XIX века, вызывает поиск новой системы сознания, повлекшей многочисленные революционные потрясения. Поиск этот продолжается и сегодня.

Число теорий и факторов, определяющих сущность этнического сознания, характера и поведения, созданное представителями русского зарубежья по истине велико. Доказательность и глубина мысли каждого из них заслуживает внимания, несмотря на противоречивость отдельных тезисов. Продвижение по пути к истине возможно лишь путем интеграции различных точек зрения, взглядов, подходов.

§ 3. Исследование этнического сознания и самосознания в отечественной литературе

К проблемам этнического сознания и самосознания в отечественной науке подходят с различных позиций. Это определяет наличие ряда методологических подходов и принципов, выявляющих природу и сущность данных феноменов. Их изучением одновременно занимаются психологи, этнологи, социологи и философы. В силу того, что этническое сознание и самосознание являются с одной стороны, индивидуальными характеристиками человека, с другой, свойственными какой-либо социальной группе, интегрированной по определенным этническим признакам, вытекает вопрос о вычленении и соотношении этих признаков.

Одной из первых работ, специально посвященных национальному самосознанию в отечественной психологии, является работа П.И. Ковалевского, изданная в 1915 году. В ней дается трактовка этнического сознания и как психического процесса, и как феномена массового самосознания. "Национальное самосознание, - пишет Ковалевский, - есть акт мышления, в силу которого данная личность признает себя частью целого, …есть вид общественного самосознания народов, есть сознание солидарности наших личных потребностей и задач с известной народностью". В ретроспективном направлении изучения сознания и самосознания исходной базой явились фундаментальные открытия Б.Т. Ананьева, вошедшие в интегральное исследование "Человек как предмет познания", в котором он обобщил данные всех антропологических наук. Развитая Ананьевым спиральность психологического развития, выражающаяся в единстве труда, познания и общения, заключается в спиральном переходе доминанты эпицентра развития с одного рода деятельности на другой, в чередовании ведущей роли этих родов деятельности в психическом развитии. Деятельность того или иного витка спирали и будет обуславливать природу сознания личности и этноса.

Единство сознания и деятельности постулировалось также С.Л. Рубинштейном, А.Н. Леонтьевым, Б.М. Тепловым, В.В. Ивановским и др.

Совместная деятельность предполагает общение, в результате которого возникают те нити, которые связывают отдельных индивидов в общность и позволяют противопоставлять себя другим. Общение - это именно то, чему посвящено исследование Б.Ф. Поршнева. Он проследил логику психических новообразований, приведших к возникновению речи - основы человеческого общения, изменения в материальном и духовном развитии общества влекут за собой преобразования производства общественных отношений с ведущей стороной деятельности - общением. В филогенезе анализируемого им периода, становление человеческого общения сопровождается образованием речи. Речь и далее язык, станет впоследствии одним из этнодифференцирующих признаков этноса, отличительной особенностью его культуры. Двустороннее этнопсихологические противопоставление общностей выражено Поршневым формулой "Мы - Они", ставшей известной, признанной и взятой на вооружение многими учеными.

Отечественная культурно-историческая психология в лице ее основателя Л.С. Выготского также полагает, что "культурное развитие заключается в усвоении таких приемов поведения, которые основываются на использовании и употреблении знаков в качестве средств для осуществления той или иной психологической операции, что культурное развитие заключается именно в овладении вспомогательными средствами поведения, которое человечество создало в процессе своего исторического развития и какими являются язык, письмо, система счисления и др.". Через знаки человек овладевает собственным поведением и осознает себя как элемент общества.

Органом "национальной психики" признавал язык Д.Н. Овсянико-Куликовский. Носителями значений этнического сознания могут выступать такие социально-нормированные формы поведения как язык, танец, ритуал, устойчивые визуальные символы и жесты, т.е. любые этнокультурные элементы действительности. Осознавать смысл этих элементов, включив их в сферу собственной жизнедеятельности - означает принадлежность индивида к этносу и понимание его этнического сознания. Последнее рассматривается как система представлений об этнической общности; о ее этнокультурных и этнопсихологических особенностях, формирование которых происходит в ходе взаимодействия с другими этническими группами. Природа этнического самосознания заключается не только в способности этнической группы к самоотражению, но и в способности отдельного человека осознавать себя в этническом мире. Эта сторона проблемы и стала причиной включения ее в рамки исследований этнопсихологии. По замечанию И.С. Кона, современная этнопсихология не представляет собой единого целого ни по своей тематике, ни по методам. Это касается и этносоциологии. Ведущая роль в изучении становления и развития этноса, в любых этнических проявлениях, в изучении межэтнических отношений принадлежит этнологии и социальной антропологии. Другое дело, что междисциплинарные исследования таких емких понятий как этническое сознание, этнический характер, этническое поведение дают более объемную и результативную картину.

Уже в 1923 г. русский этнограф С.М. Широкогоров отметил, что этнос является единицей, в которой протекают процессы культурного и соматического изменения человечества как вида и осознает себя как группу людей, объединенных единством происхождения, обычаев, языка и уклада жизни. С именем Широкогорова связаны первые шаги в создании теории этноса.

Традиции исследования этнического сознания и самосознания имеют широкую теоретическую и эмпирическую базу. В ее основе лежит различное понимание сущности, природы и строения этноса. Наиболее распространенным является определение, данное Ю.В. Бромлеем. "Этнос - это исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающих общими, относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании". Этнические свойства (язык, культура, сознание) формируются только в соответствующих условиях - территориальных, природных, социально-экономических, государственно-правовых. Однако само этническое самосознание Бромлей оценивал по-разному. Первоначально он определял его как "непременное условие функционирования этноса", позднее вычленил его в отдельный "неотъемлемый компонент этноса". Бромлей разработал положение о структуре этнического самосознания, о внутреннем механизме его развития, объективных основах его существования. Это положило начало направлению, связанному с выявлением и анализом компонентов этнического самосознания, исследование их генезиса и эволюции. Спектр компонентов он расширил полагая, что "нет оснований сводить этническое самосознание лишь к осознанию этнической (национальной) принадлежности. Ведь самосознание есть осознание человеком своих действий, чувств, мотивов поведения и т.д. Соответственно этническое самосознание включает суждения членов этноса о характере и действиях своей общности, ее свойствах и достижениях, так называемые этнические авто стереотипы". Во внедрении этнической терминологии в современную этнографическую литературу сыграли работы П.И. Кушнера. Несмотря на то, что понятие "этнического самосознания" использовалось уже в 20-ые годы, оно не подвергалось специальному теоретическому осмыслению. Основная заслуга в этом принадлежит Кушнеру, который подчеркнул особое значение самосознания как "этнического определителя". Особое внимание он уделил тому факту, что национальное самосознание развивается из более примитивных форм сознания этнической общности и проходит в своем развитии ряд этапов, соответствующих стадиям развития общества, т.е. он утвердил историчность национального сознания и самосознания. Этническое сознание определяется как более широкое понятие (явление), содержащее в себе всю совокупность представлений членов этнической общности о своем и других этносах, включая социально-психологические установки и стереотипы. Этническое самосознание есть часть этнического сознания, отражающее восприятие и представление индивидов о себе как представителях, определенной этнической общности. Несмотря на больший охват, понятие этнического сознания появилось позднее, чем понятие этнического самосознания, которое в современной литературе стало заменяться термином "этническая идентичность". Этот термин расшифрован Г.У. Солдатовой.

Историческую обусловленность этнического самосознания как составной части этнического сознания подчеркивал С.А. Токарев, полагая, что соотношение социальных связей порождает этническое самосознание. Каждый из исследователей, сталкивался с вопросом о главном критерии в оценке этноса, т.к. от этого зависело то, какой из компонентов ляжет в основу этнического сознания и самосознания. Одни авторы в качестве главных признаков этноса называли язык и культуру, другие добавляют к этому территорию, иные указывают на особенности психического склада и антропологические признаки. Кроме того, в число основных попадает общность происхождения и даже государственная принадлежность.

Из множества определений этноса, оригинальностью отличается определение, данное С.А. Арутюновым и Н.Н. Чебоксаровым. Своеобразие заключается в том, что главным признаком этноса они обозначили не людей, а информацию, подлежащую обмену в межэтническом контакте. "Этносы, - пишут они, - представляют собой пространственно ограниченные "сгустки" специфической культурной информации, а межэтнические контакты - обмен такой информацией". Сходной позиции придерживается и А.А. Сусоколов.

Чаще всего основной акцент среди этнических ценностей падает на народные традиции. Отсюда и стремление к их возрождению в сегодняшней повседневности. Однако само понятие традиции столь же широко и разнообразно трактуемо, как и иные этнографические категории.

Ни одна этническая ценность, не статична, она эволюционирует, а этническое сознание представляет собой своего рода результанту действий всех основных факторов, формирующих этническую общность. По мнению Н.Н. Чебоксарова, самосознание может быть многоаспектным и включать сознание принадлежности как к этносу, так и группам, стоящим таксонамически ниже и выше. Кроме того, различные уровни самосознания в разных исторических условиях могут проявиться с разной силой.

На причины возникновения этнического сознания указывает А.Г. Агаев "Территория …, язык…, хозяйство…, в сложном переплете исторических, социально-экономических, мировоззренческих, религиозных, этнических, этнографических условий в процессе консолидации и дифференциации смешения и растворения, взаимопроникновения, разъединения порождают сознание этнического единства народа".

Аналогичной точки зрения придерживается В.И. Козлов, отмечая, что "этническое самосознание возникает в процессе длительной совместной жизни людей под воздействием ряда факторов. Сильное воздействие на его формирование оказывает социальная среда, представление об общем происхождении и общих исторических судьбах и т.д.". Многие авторы предлагали собственное понимание структуры этнического самосознания, принимая участие в дискуссии, развернувшейся на страницах журналов "Вопросы истории", "Вопросы философии", "Советская этнография" в конце 60-70х годах. Помимо главного структурного компонента - осознания принадлежности к этносу, ими были включены этноцентризм, этнические стереотипы, этнические симпатии и антипатии. Само этническое сознание воздействует на этнические процессы, их направление, темп, содержание. Оно может приглушаться, а может обостряться; может иметь как организованный, так и стихийный характер. Кроме того, возникновение самосознания является свидетельством завершения процесса этногенеза. В ряде работ соотношение самосознания этноса и этногенеза занимает центральное место. Своеобразием отличается подход к этой проблеме Л.Н. Гумилева. В своих трудах он демонстрирует социобиологическое понимание этноса, считая, что этносы - биологическая единица - популяция или система, "возникающие вследствие некоей мутации". По существу ученый продолжил развитие идей, сформулированных в начале ХХ века С.М. Широкогоровым, хотя у последнего преобладало социальное понимание культуры, созданной этносом. В процессе идеальной деятельности возникает коллективная энергия - пассионарность. (по Вернадцкому - "культурная энергия" ноосферы). Генеральный постулат Гумилева заключается в том, что "… пассионарность - это биологический признак, а первоначальный толчок, нарушающий энергию покоя, - это появление поколения, включающее некоторое количество пассионарных особей. Они самим фактом своего существования нарушают привычную обстановку, потому что не могут жить повседневными заботами, без увлекающей их цели". Природоведческое кредо Л.Н. Гумилева раскрывается и в следующем: "В этнических процессах участвуют два ведущих фактора: потеря инерции первоначального толчка - старение, и насильственное воздействие соседних этносов или других сил природы - смещение. Последнее всегда деформирует запрограммированный самой природой этногенез".

Разрабатывая проблему этнического сознания и самосознания, классифицируя их признаки, выстраивая их структуру и соотношение с другими этническими, психологическими и философскими категориями в отечественной гуманитаристике появилась теория ментальности. Наибольших успехов в разработке ее проблем достигли А.Я. Гуревич, П.С. Гуревич, А.П. Огурцов, А.Н. Ерыгин, В.П. Макаренко, В.К. Кантор, М.С. Панарин, И.К. Пантин, Г.Д. Грачев, В.А. Шкуратов, И.Г. Дубров и др. История ментальностей выросла из этнологии, культурной антропологии и социальной психологии. В 90-х годах XX в. в России начался буквально научный бум, связанный с изучением ментальности. Вопросы, поднимаемые учеными разнообразны и многоаспектны. "Что такое ментальность или менталитет: определенные архетипы, коллективное бессознательное или какие-то структуры национального характера? Представляет ли она собою некий инвариант, абсолютно неизменяемый или это нечто вариативное, гибкое, подвижное? Существует ли единая ментальность для всех этносов, народов и наций России? Не возникает ли новый миф в разговорах о менталитете? Как ментальность выражается в современных политических, идеологических, духовных движениях? Как она обнаруживает себя в тех разломах, которое сейчас переживает Россия? Совместимо ли прежняя российская ментальность с нынешнем путем реформ?".

Ментальность есть трудноопределимый исток культурно-исторической динамики. В ней дано все: знания об истории человечества, верованиях, представлениях, чувствах, поведении, жизненных ценностях. Менталитет тесно увязан с культурой. Элементы одного можно увидеть в другом и наоборот. Этнический менталитет не может наследоваться биологически, быть врожденным, но в то же время "ментальный уровень залегает на дне генов". На ментальности сверху надстраиваются все рациональные, осмысленные идеологические системы. Размышляя над природой и сущностью ментальности Гуревич дает ей следующее определение: "Ментальность - социально-психологические установки, способы восприятия, манера чувствовать и думать. Ментальность выражает повседневный облик коллективного сознания не отрефлексированного и не систематизированного по средствам целенаправленных умственных усилий мыслителей и теоретиков. Идеи на уровне ментальности - это не порожденные индивидуальным сознанием, завершенные в себе духовные конструкции, а восприятия такого рода идей определяется социальной средой; восприятия, которое их бессознательно и бесконтрольно видоизменяет, искажает и упрощает". Отсюда вытекает вывод, что ментальность неавтономна, хотя прямой зависимости от материальной жизни у нее нет. Генерализированные черты ментальности погружены в атмосферную массу эмоций и образов, а также в более четкие формы в виде обычаев и социальных институтов.

С культурологических позиций рассматривали ментальность И.О. Шульман и П.С. Гуревич. Для них ментальность - это относительно целостная совокупность мыслей, верований, навыков духа, которая создает картину мира и скрепляет единство культурной традиции или какого-нибудь сообщества. Воспринимая ментальность как особый тип мышления ей придается новое качество. Она "рождается из природных данных и социально обусловленных компонентов и раскрывает представление человека о жизненном мире. Навыки осознания окружающего, мыслительные схемы, образные комплексы находят в ментальности свое культурное обнаружение".

Наряду с названными основами ментальности, такими как традиции, культурные и социальные структуры В.П. Визгин дополняет ее средой обитания человека и этноса. Ментальность описывает человеческую активность только в контексте определенного исторического материала. Как говорит И.К. Пантин: "Менталитет - это своеобразная память народа о прошлом, психическая детерминанта поведения миллионов людей, верных своему исторически сложившемуся "коду" в любых обстоятельствах, не исключая катастрофических". И тем не менее под влиянием крупных исторических событий происходят сдвиги в ментальности этноса. Очевидно, что российская ментальность сегодня подвержена влиянию таких исторических процессов как демократизация общества, внедрение рыночной экономики, установление правового государства, а также более конкретных исторических событий (война в Чечне, локальные межнациональные конфликты и пр.). Посягательство на существующие инварианты бытия грозят народному менталитету новыми деформациями. Ментальность формируется внутри культуры, традиций, языка, образа жизни, религиозности. Любое посягательство на один из этих компонентов непременно приведет к смятению ментальной структуры, поскольку любые инновации вызывают психологические реакции народа. При этом эти реакции могут резко отличаться у различных слоев общества, вплоть до полного неприятия и конфронтации. Урегулирование ситуации должно сопровождаться определенными взаимными уступками, ущемляя порой общую ментальность этноса. Не случайно у Г.Д. Гачева термин "ментальность" заменен на "Космо-Психо-Логос", имея ввиду структуру национального целого, которое состоит из единства национальной природы, национального характера и склада мышления.

Ментальность, как отмечалось выше, выражает привычки, пристрастия, эмоциональные шаблоны. Ломка шаблонов никогда не происходит безболезненно. "Общественные настроения переменчивы, зыбки, ментальность же отличается более устойчивым характером. Она включает в себя ценностные ориентации, но не исчерпывается ими, поскольку характеризует собой глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания. Ценности осознаваемы, они выражают жизненные установки, самостоятельный выбор святынь. Ментальность же восходит к бессознательным глубинам психики. В этом смысле она далеко не всегда артикулируется ее носителями. Все это находит свое выражение и закрепление в языке. Поэтому "языковой строй обнаруживает специфику менталитета". Язык является самым значительным кодом формирования границ этнической группы. Это на протяжении веков помогало сохранить самобытность культуры, а значит и менталитет. Несомненно и то, что сегодня появилось большое количество межэтнических браков, в которых языком общения становится русский. Откат от традиционного общения на родном языке в кавказском регионе значительно трансформировал ментальность местных жителей. Увеличилось число маргиналов, "зависших" между двумя этносами. Расплывчатым становится ассоциативное поле в отношении идентификации и самоидентификации, отсюда и размытые границы ментальности. Рассмотренное С.А. Арутюновым понятие "ассоциативности" тесно связано с проблемой формирования этнического сознания и ментальности. "Ассоциированность, - пишет он, - в любом случае предполагает наличие некоторой (хотя и не всеобщей) двуязычности и двухкультурности…". В сфере религии и других аспектах духовной культуры может проявляться синкретизм, параллелизм культов, заимствования и трансформация". Расшифровка этих заимствований крайне сложна. В. Овчинников поясняет это на примере описанного им японского образа жизни: "Но подобно тому, как постоянный приток новых слов в японском языке попадает в устойчивые рамки грамматического строя, японский образ жизни тоже имеет как бы свою грамматику, свои сложившиеся нормы, которые меняются под напором новых явлений весьма незначительно. Чтобы постигнуть сегодняшний день страны и народа, нужен путеводитель по японской душе". Определить соотношение главного и всестороннего задача трудная и не всегда имеющая однозначный ответ. Барг М.А. сводит менталитет к совокупности символов, значение которых не всегда легко читаемо. Идентичность менталитета среди его носителей позволяет им тождественно интерпретировать явления объективного и субъективного мира и выражать их в одних и тех же символах.

Школы историков, антропологов, философов, культурологов, психологов занимающиеся теорией ментальности при определенной общности интересов, ставят перед собой разные цели. Историки обратились к очень глубоким пластам сознания, к ментальности, увидев в ней систему образов и представлений социальных групп, все элементы которой тесно взаимосвязаны друг с другом, и функция, которой - быть регулятором их поведения и бытия. Философы заняты априорными структурами человеческого бытия. Рефлексивные акты сознания и осознанного поведения в большей степени занимают психологов. В результате разбросанности подходов весьма затруднительным стало определить терминологически понятие "менталитет". Трудность заключается также и в том, что ментальность "вездесуща и пронизывает всю человеческую жизнь, присутствуя на всех уровнях сознания и поведения людей, а потому ее так трудно определить, ввести в какие-то рамки". Описывая ментальность как методологически сложнопознаваемое явление, А.П. Огурцов сформулировал ключевой, с его точки зрения, вопрос "Какова природа ментальных структур, в чем их исток: в социокультурном бытие личности или в ее этнонациональной стихии?". В своей работе "Трудности анализа ментальности" он выводит еще два момента, представляющих сложность для исследователей. Это определение границ менталитета и большая дистанция в жизненных установках отдельных групп этноса, в частности у широких масс и элиты.

Таким образом, ментальность при всей социогенности ее происхождения тесно связана с категорией этничности и является важнейшим компонентом этнического сознания.

В разные периоды этнической истории вперед выдвигаются те или иные компоненты и отдельные, составляющие их элементы этнического сознания. Их изучением в разные годы занимались Клементьев Е.И., Пименов В.В., Кожанов А.А., Арутюнян Ю.В., Старовойтова Г.В., Дробижева Л.М., Солдатова Г.У., Мухина В.С. и др. Ряд работ посвящен формированию и функционированию этнического самосознания в различных социально-экономических формациях. Так, проблемам возникновения этнического сознания в первобытности посвящены работы Алексеева В.П., Арутюнова С.А., Шнирельмана В.А.; этническое сознание в раннеклассовом обществе рассматривали Першиц А.И., Куббель Л.Е.; период раннего и позднего феодализма с точки зрения этносознания интересовал Колесницкого Н.Ф., Крюкова М.В., Чебоксарова Н.Н., Малевина В.В., Софронова М.В.; анализ этнического сознания социалистических наций проводили Куличенко М.И., Хабибунин К.Н. и др.

Принцип взаимодействия человека в контексте социальной группы с этнокультурной средой положен в основу работ по интересующей нас тематике, опубликованных в 90-ые годы. К числу авторов плодотворно работающих в этом направлении можно отнести Арутюнян Ю.В., Дробижеву Л.М., Левкович В.П., Лебедеву Н., Лурье С.В. Солдатову Г.У., Хотинец В.Ю. и ряд других ученых.

Социальные изменения, XX века, конечно, во многом трансформировали природу этничности. Перестройка общественного сознания, происходящая путем подтягивания традиционного обыденного сознания этноса на уровень научного мировоззрения, интеграция наук, обеспечивающая создания новой, единой системно развивающейся научной картины мира усложняет и одновременно требует абсолютно новых подходов к изучению этнического сознания. Это актуализируется и этническим парадоксом современности, когда этнические процессы одновременно затухают и активизируются. Несмотря на значительные успехи, отечественная наука нуждается в серьезных методологических, теоретических, экспериментальных и эмпирических разработках по исследованию природы, сущности, структуры, уровней, механизмов функций и закономерностей развития этнического сознания. Плодотворность исследований в огромной степени определяется перспективностью исследовательских установок. Их выработка, в свою очередь, зависит от умения исследователя найти историческую аналогию, сулящую наибольшие перспективы и обладающую наименьшим искажающим эффектом. Мы являемся современниками некоего переходного этапа, процесса слияния и взаимопроникновения противоположного: сознания и бессознательного, традиционного и современного, Востока и Запада, мужского и женского, интуиции и знания и т.д. "На дорогах жизни много светофоров, но у многих путников духовный дальтонизм" - сказал И.Н. Шевелев. Сориентироваться на этом пути нам поможет интеграция и синтез наук.

Мировая научная мысль накопила большой потенциал в изучении этнического сознания. Различными школами и направлениями разрабатывались многообразные подходы к проблеме, изучались его составные элементы. Теоретико-методологическая база исследования этносознания как абстрактной величины, дает возможность сегодня использовать ее в приложении к конкретному этносу в нашем случае, к карачаево-балкарскому.

Примечания

1. Козлов В.И. Самосознание этническое // Народы России. Энциклопедия. - М., 1994. - С. 461.

2. Чеснов Я.В. Лекции по исторической этнологии. - М., 1998. - С. 55.

3. Рассел Б. Мудрость Запада. - М., 1998. - С. 150.

4. Аристотель. О душе. - 1976. - Т. 1. - Кн. 3. - С. 425.

5. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении. // Соч. в 3 т. - М., 1985. - Т. 1. - С. 78-582.

6. Кант И. Критика чистого разума. - М., 1994. - С. 590-591.

7. Лейбниц Г.В. Монадология / Соч. в 4 т, - М., 1982. - Т. 1. - С. 413-429.

8. Рассел Б. Указ. раб. - С. 320.

9. Herder J.G. Out lines of a phylosophy of the History of Man. New York: Bergman Publishers, 1966.

10. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории и философии. - 1993. - Кн 1. - С. 115-163.

11. Маркс К. Предисловие о "политической экономии" // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 13. - С. 7.

12. Ковальзон М.Я. Философский анализ человеческой деятельности // Вестник МГУ. Серия философии. - 1978. - № 2; Плетников Ю.К. Место категории деятельности в теоретической системе исторического материализма // Деятельность: теории, методология, проблемы. - М., 1990. - С. 96-97.

13. Маркс К. Энгельс Т. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 3. - С. 19.

14. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 42. - С. 117.

15. Согатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии. - СПб., 1999. - С. 18-19.

16. Wilson E.O. Nature of Man. Harvard. 1978. - Р 167.

17. Метод социологии. - Киев-Харьков, 1894. - С. 89.

18. Его же. Материалистическое понимание истории // Социология. - М., 1995. - С. 204.

19. Лебон Г. Психология народов и масс. - СПб., 1995. - С. 316.

20. Окладникова Е.А. Этнопсихогеографические образы Западной Арктики // Этнос. Ландшафт. Культура. - СПб., 1999. - С. 79.

21. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию. - СПб., 1996. - С. 100-150.

22. Вундт В. Психология народов. В 10-ти т. - Т. 3. - СПб., 1900-1920. - С. 292-295.

23. Коул М. Культурно-историческая психология: наука будущего. - М., 1997. - С. 46.

24. Дункер К. Психология продуктивного (творческого) мышления // Психология мышления. - М., 1965; Kohler`W. Psychological remarks on some questions of anthropology / Henle M. (Eds). Documents of bestalt psychology. Ber Keley, University of California Press, 1961 и др.

25. Yudd C.H. The Psychology of social Institutions. New York: Macmillan, 1926.

26. Barlett F.C. Remembering. Cambridge: Cambridge University Press, 1968; Nadel S.E. Experiments in culture pcychology // Africa, 1937. - V. 10. - P. 421-425.

27. Ревель Ж. История ментальностей: опыт обзора. // Споры о главном. - М.: Наука, 1993. - С. 52.

28. Там же. - С. 54.

29. Бессмертный Ю.Л. "Анналы": переломный этап? // Одиссей. 1991. - М., 1991. - С. 17.

30. Гуревич А.Я. Исторический синтез в школе "Анналов". - М., 1993. - С. 195.

31. Гофф Ле, Жак. Цивилизация Средневекового Запада. - М.: Прогресс, 1992. - С. 311-312.

32. Бессмертный Ю.Л. Указ. раб. - С. 17-18.

33. Горюнов В.Е. Ж. Дюби История ментальностей // История ментальностей, историческая антропология. - М.: РГГУ, 1996. - С. 19.

34. Гуревич А.Я. Указ. раб. - С. 52-53.

35. Вовель М. Ментальность // 50/50. Опыт словаря нового мышления. - М.: Прогресс - Пайо, 1989. - С. 456-459.

36. Гуревич А.Я. Указ. раб. - С. 303.

37. Бессмертный Ю.Л. Указ. раб. - С. 18.

38. Bonks V. Ethnicity: Antropological Constructions. London - New-York. 1996. - Р. 182-183.

39. Леви-Стросс К. Структурная антропология. - М, 1983; Его же. Первобытное мышление. - М., 1994.

40. Geertz C. The Interpretation of Culture. New-York, 1973. - Р. 3-30.

41. Inkeles A. and Levinson D.Y. The Study of Modal Personality an Sociocultural Systems // The Handbook of Social Phychology. Ed. By C. Lindsey and E. Aronson. London, 1969, vol. IV; Kaidiner A. and Lipton R. The Individual and His Society. N.Y. Columbia University Press, 1945.

42. Geertz C. The Interpretation of culture. p. 255-310; Gambino R. Blood of My Blood: The Dilemma of the Italian - Americans. N.Y., 1974; Connor W. Eco- or Ethno-nationalism? // Ethhic and Racial Studies. 1978. Vol. 1, ? 3. - Р. 377-400.

43. Van den Berghe P.L. The Ethnic Phenomenon. N.Y., 1985. - Р. 35.

44. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. - М., 1999. - С. 33.

45. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. - СПб., 1999. - С. 16.

46. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. - М., 1994. - С. 87-93.

47. Coher A. Two - dimensional Man; Bell D. Ethnicity and Social change //Ethnicity: Theory and Experience. - P. 141-174; Okamura J. Situational Ethnicity // Ethnic and Racial Studies, 1981. - Vol. 4, ?4. - Р. 452-465; Fisher M.P. Creating Ethnic Identity: Asion Indies in the New-York Area // Urban Antropology, 1978. - Vol. 7., ? 3. - Р. 271-285. и др.

48. Bonks V. Ethnicity: Antropological Constructions. London-New-York. 1996. - Р. 185-186.

49. Anderson B. Imagined Communities; Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso, 1983; Bourdieu P. Espace social of genese des classes. Actes de la recherche on science socials. Paris, 1984, № 52-53. - Р. 6; Геллнер Э. Нации и национализм. - М., 1991.

50. Griger P. La caracterologie ethnigue. Paris, 1965; Moorman M. Ethnic; identification in a complex civilization: who are the Lue? // American Anthropologist. - V. 67, 1965. - Р. 1226; Tajfel H. Social influence and the formation of national attitudes // Inter-disciplinary relationships in the social science. Chicago, 1969; Tajfel H. Aspects of national and ethnic ioyalty // Social science information. Oxford-Edinburg, 1971. ?9(3); Madariada S. Englishman, Frenchman, Spaniards. London, 1970; Orther S. Theory in anthropology since the sixties // Comparative studies of Society and History, 1984. - v. 26. - Р. 126-166. и др.

51. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. Пер. с англ. Общая редакция и предисл. Толстых А.В. - М., 1996. - С. 31-32.

52. Woodworth R.S. Raeial differences in mental traits. Science? 1910. - v. 31. - Р. 171-186; Irvine S.H., Berry I.W. Human Abilities in Cultural Context. Cambridge, 1988; Segall M.H. Campbell D.T., Herskovitz M.J. The Influence of Culture on Visual Perception. Indianapolis;Bobbs-Merril, 1966 etc.

53. Eckensberger L., Krewen B, Kasper E. Simulation of cultural change by cross-cultural reserch: Some metamethodological consideration // Life-span Developmental psychology: Historical and Generational Effects. New York: Academic Press, 1984.

54. Shweder R.A. Preview: A colloquy of culture theorists // Culture Theory; Essays on mind, Self and Emotion, New York, 1984.

55. Bruner J.S. Child's Talk. Acts of meaning. Cambridge: Havard University. Press 1990.

56. Cole M. Socto-cultural-historical psychology: Some general remarks and a proposal for a new kind of cultural-genetic methodology // Sociocultural Studies of mind. New York. Cambridge University Press, 1995.

57. Бердяев Н.А. Sub specie aeternitatis. Опыты философские, социальные и литературные. - СПб., 1907. - С. 157.

58. Клизеветтер А.А. О русской душе // Н.А. Бердяев. Pro et contra. - СПб ., 1994. - С . 331.

59. Бердяев Н.А. Душа России // Судьба России. - М., 1990. - С. 32.

60. Бердяев Н.А.. 1991. - Ч. 1. - С. 164-167.

61. Бердяев Н.А. Теософия и антропософия в России // Н.А. Бердяев. О русской философии. - Свердловск, 1991. - Ч. 1. - С. 164-167.

62. Булгаков С.Н. Душевная драма Герцена // С.Н. Булгаков. Соч. в 2 т. - М., 1993. - С. 58.

63. Булгаков С.Н. Размышления о национальности // Сочинения. - Т. 2 - С. 440.

64. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. - М., 1990. - С. 32-40.

65. Там же.

66. Булгаков С.Н. Размышления о национальности. - С. 441.

67. Там же - С. 450.

68. Вышеславцев Б.П. Русский национальный характер. Вопросы философии. 1995. - № 6. - С. 117.

69. Вышеславцев Б.П. Указ. раб. - С. 113.

70. Вышеславцев Б.П. Парадоксы коммунизма // Путь. 1926. - № 3. - С. 84.

71. Вышеславцев Б.П. Русский национальный характер. - С. 117.

72. Ильин И.А. О путях России // Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья. В 2 т. - М.: Искусство, 1994. - Т. 2. - С. 129-131.

73. Ильин И.А. О сущности правосознания // Собр. соч. в 10 т. - М.: Русская книга, 1994. - Т. 4. - С. 340-344.

74. Ильин И.А. Путь к очевидности. - М., 1993. - С. 41-42.

75. Ильин И.А. О русской идеи I-III. // Наши задачи. Собр. соч. в 10 т. - М.: Русская книга, 1993. - Т. 2. - Кн. 1. - С. 425.

76. Ильин И.А. О путях России. - С. 131.

77. Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея // Л.П. Карсавин. Соч. - М.: Раритет, 1993.

78. Карсавин Л.П. Достоевский и католичество // Там же. - С. 153-154.

79. Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание // Н.О. Лосский. Бог и мировое зло. - М., 1994. - С. 223-224.

80. Лосский Н.О. Вл. Соловьев и его преемники в русской религиозной философии // Путь, 1926. - № 2, 3.

81. Лосский Н.О. Характер русского народа // Н.О. Лосский Условия абсолютного добра. - М., 1991. - С. 251.

82. Там же. - С. 324.

83. Там же. - С. 325.

84. Франк С.Л. Биография П.Б. Струве. - Нью-Йорк, 1956. - С. 79.

85. Зеньковский В.В. История русской философии: в 2 т. - Л., 1991. - Т. 2. -
Ч. 2. - С. 124.

86. Струве П.Б. Национальный эпос и идея государства // Patrionica. Политика, культура, религия, социализм. - М., 1997. - С. 410; На разные темы. (1893-1901). Сб. статей. - СПб., 1902. - С. 541-542; Струве П.Б. Два национализма // Струве П.Б. Patrionica. - С. 170.

87. Солоневич И.Л. Дух народа // Наш современник. 1990. - № 5. - С. 165.

88. Болотоков В.Х., Кумыков А.М. Указ. раб. - С. 213.

89. Федотов Г.П. Новое отечество // Г.П. Федотов. Судьба и грехи России. В 2 т. - СПб., 1991. - Т. 1. - С. 245.

90. Ильин И.А. Что сулит миру расчленение России // И.А.Ильин. Собр. соч. в 10 т. - М., 1993. - Т. 2. - Кн. 1. - С. 326.

91. Сорокин П.А. Основные черты русской нации в культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. - М., 1990. - С. 466.

92. Там же. - С. 466.

93. Сорокин П.А. Национальность, национальный вопрос и социальное равенство // Экономический вестник России. 1992. - № 2. - С. 124-125.

94. Сорокин П.А. Проблема социального равенства // П.А. Сорокин. Человечество. Цивилизация. Общество. - М., 1992. - С. 247.

95. Ковалевский П.И. Психология русской нации. - Пг., 1915. - С. 10.

96. Ананьев Б.Г. Собр. Соч. в 2 т. - М., 1980.

97. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. - М., 1957; Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения в 2 т. - М., 1983; Его же. Проблемы развития психики. 3-е изд. - М., 1972; Смирнов С.Д. Психология образа: проблемы активность психологического отражения. - М., 1985 и др.; Ивановский В.В. Патриотическое чувство. - Пг., 1914. - С. 8-9.

98. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. - М., 1974.

99. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. - М., 1966.

100. Выготский Л.С. Проблемы культурного развития ребенка. Вестник Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1991. - № 4. - С. 13.

101. Овсянико-Куликовский Д.Н. Психология национальности. - Пг., 1922.
- С. 22-27.

102. Левкович В.П., Панкова Н.Г. Социально-психологические аспекты проблемы этнического самосознания // Социальная психология и общественная практика. - М., 1985. - С. 140-148.

103. Кон И.С. Этнопсихология // Энциклопедический социологический словарь. Под ред. Г.В. Осипова. - М., 1995. - С. 915.

104. Сикевич З.В. Указ. раб. - С. 9.

105. Широкогоров С.М. Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. - Шанхай, 1923.

106. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. - М., 1983. - С. 20-21.

107. Бромлей Ю.В. Этнос и география. - М., 1972.

108. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. - М., 1973. - С. 98.

109. Бромлей Ю.В. Очерки… - С. 173.

110. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. - С. 97.

111. Кушнер П.И. Национальное самосознание как этнический определитель // Краткие сообщения Ин-та этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, 1949, VIII. - С. 3.

112. Кушнер П.И. Этнические территории и этнические границы. - М., 1951. - С. 10.

113. Лебедева Н. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. - М., 1999. - С. 19.

114. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. - М., 1998. - С. 51.

115. Токарев С.А. Проблема типов этнических общностей (к методологическим проблемам этнографии) // Вопр. философии. 1964. - № 11. - С. 53.

116. Кушнер П.И. Этнические территории… - С. 6.

117. Чебоксаров Н.Н. Проблемы типологии этнических общностей в трудах советских ученых // СЭ, 1967. - № 4. - С. 99.

118. Козлов В.И. О понятии этнической общности // СЭ, 1967. - № 2. - С. 107-108.

119. Артановский С.Н. Некоторые проблемы теории культуры. - Л., 1977. - С. 52.

120. Шелепов В.Г. Общность происхождения - признак этнической общности // СЭ, 1968. - № 4. - С. 65-73.

121. Токарев С.А. Указ. раб. - С. 44.

122. Арутюнов С.А. Чебоксаров Н.Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы. Вып. 2. - М., 1972. - С. 31.

123. Першиц А.И. Традиции // Народы России. Энциклопедия. - М., 1994. - С. 462; Ионин Л.Г. Социология культуры. - М., 1996. - С. 164-201; Арутюнов С.А. Народы и культура. Развитие и взаимодействие. - М., 1989. - С. 160.

124. Чебоксаров Н.Н. Проблемы происхождения древних и современных народов // Труды VII МКАЭН. 1970. - Т. V. - С. 748.

125. Агаев А.Г. К вопросу о теории народности. - Махачкала, 1985. - С. 37-51.

126. Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса // СЭ, 1974. - № 2. - С. 81.

127. Шелепов Г.Н. Указ. раб. - С. 71 .

128. Чистов К.В. Этническая общность, этническое самосознание и некоторые проблемы духовной культуры // СЭ, 1972. - № 2. - С. 78.

129. Козлов В.И. О понятии этнической общности. - С. 109.

130. Крюков М.В. Эволюция этнического самосознания и проблема этногенеза // Расы и народы. - М., 1976. - Вып. 6. - С. 62.

131. Генинг В.Ф. Этнический процесс в первобытности: опыт исследования закономерности зарождения и раннего развития этноса. - Свердловск, 1970; Волкова Н.Г. Этническая история: содержания понятия // СЭ, 1985. - № 5. - С. 16-25.

132. Гумилев Л.Н. О термине "этнос" // Доклады отделений и комиссий Географического общества СССР. - Л., 1967. - Вып. 3. - С. 14.

133. Гумилев Л.Н. Биосфера и импульсы сознания // Природа, 1978. - № 12. - С. 97.

134. Вернадский В.И. Биосфера. - М., 1967. - С. 230-232.

135. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. - Л., 1990. - С. 280.

136. Там же. - С. 417.

137. Гачев Г.Д. Ментальность или национальный психологос / Вопросы философии. 1994. - № 1.

138. Боткин Л.М. Пристрастия. - М., 1994. - С. 37.

139. Розов М.А. Философия без сообщества? // Вопросы философии, 1988.
- № 8. - С. 25.

140. Дубов И.Г. Феномен менталитета: психологический анализ // Вопросы психологии, 1993. - № 5. - С. 20-29.

141. Рожанский М. Ментальность // 50/50. Опыт словаря нового мышления. - М., 1989. - С. 459.

142. Микутавичус Р. Католицизм и национальный менталитет // СЭ, 1991.

143. Васинский А. Ментальный уровень залегает на дне генов // Известия. 7.07.1995.

144. Гуревич А.Я. Смерть как проблема исторической антропологии // Одиссей, 1989. - М., - С. 115.

145. Гуревич П.С., Шульман О.И. Ментальность как культуры // Философские науки. 1995. - № 2-4. - С. 25.

146. Там же. - С. 26.

147. Вирин В.П. Ментальность, менталитет // Современная западная философия. Словарь. - М., 1991. - С. 176.

148. Пантин И.К. Национальный менталитет и история России // Вопросы философии, 1994. - № 1. - С. 29-33.

149. Гачев Г.Д. Ментальность или национальный космо-психологос // Вопросы философии. 1994. - № 1. - С. 25-28.

150. Гуревич П.С., Шульман О.И. Указ. раб. - С. 128.

151. Макаренко В.П. Российский политический менталитет // Вопросы философии, 1994. - № 1. - С. 39.

152. Арутюнов С.А. Народы и культуры… - С. 36.

153. Овчинников В. Ветка Сакуры. - М., 1975. - С. 278.

154. Барг М.А. Эпохи и идеи. - М., 1987. - С. 4.

155. Гуревич А.Я. Исторический синтез в школе "Анналов". - М., 1993. - С. 195.

156. Огурцов А.П. Трудности анализа ментальности // Вопросы философии. 1994. - № 1. - С. 51-52.

157. Там же. - С. 53.

158. Клементьев Е.И. Социальная структура и национальное самосознание (на материалах Карельской АССР). Автореф. диссер. конд. ист. наук. - М., 1971; Кожанов А.А. Методика исследования национального самосознания. - М., 1974; Арутюнян Ю.В. О некоторых тенденциях культурного сближения народов СССР на этапе развитого социализма // История СССР. 1978. - № 4. - С. 187-205; Старовойтова Г.В. Этническая группа в современном советском городе. - М., 1987; Дробижева Л.М. Национальное самосознание: База формирования и социально-культурные стимулы развития // СЭ, 1985. - № 5. - С. 3-16; Солдатова Г.У. Межэтническое общение: когнитивная структура этнического самосознания // Познание и общение. - М., 1988. - С. 111-125; Мухина В.С. Современное сознание народностей Севера // Психол. журн. 1988. - Т. 9. - № 4. - С. 44-53. и др.

159. Алексеев В.П. Этногенез. - М., 1986; Арутюнов С.А. Этнические общности доклассовой эпохи // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. - М., 1982; Шнирельман В.А. Проэтнос охотников и собирателей // Там же.

160. Першиц А.И. Этнос в раннеклассовом оседло-кочевнических общностях. // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. - М., 1982; Куббель Л.Е. Этнические общности и потестарно-политические структуры доклассового и раннеклассового общества. Там же.

161. Колесницкий Н.Ф. Об этническом и государственном развитии Германии (IV-XIV вв.) // Средние века. 1963. - М. - Вып. 23; Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос на пороге средних веков. - М., 1979.

162. Куличенко М.И. Марксистко-ленинское учение по национальному вопросу и современность. - М., 1972; Хабибулин К.Н. Самосознание и национальная ответственность социалистических наций. - Пермь, 1974.

163. Арутюнян Ю.В. Социально-культурное развитие и национальное самосознание. // Социологические исследования. 1990. № 7; Дробижева Л.М. Национализм, этническое самосознание и конфликты в трансформирующимся обществе // Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации начала 90-х гг. - М., 1994; Левкович В.П., Андрущак И.Б. Этноцентризм как социально-психологический феномен (на материале исследования этнических групп Узбекистана) // Психол. журн. 1995. - Т. 16. - № 2; Лебедева Н. Социальная психология этнических миграций. - М., 1993; Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. - М., 1998; Хатинец В.Ю. Этническое самосознание. - СПб, 2000; Лурье С.В. Метаморфозы традиционного сознания. - СПб., 1994 и др.

164. Цит. по "Историческая психология и ментальность. Эпохи. Социумы. Этносы. Люди". - СПб, 1999. - С. 3.