Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологии

Бессилие женщина может проявлять лишь по отношению к другой женщине. Созидающая Великая мать (и ее дочь) может быть слабой, уязвимой, может попасть в ловушку своего антагониста, Злой сестры, но та бессильна разрушить мир Великой матери, всегда проигрывает ей.

Трусость не свойствененна матриархальным женским персонажам, хотя они и не изображаются свободными от страха, особенно «обветшавшие», слабые фигуры, вроде Дурочки, спасающейся от мужа-Медведя или Аленушки, спасающейся от разбойников. Именно преодоление страха и делает женщину культурным героем. Струсившие, проявившие недостаток стойкости перед лицом испытаний персонажи погибают.

Предательство принимает форму военного маневра. Мы затрудняемся назвать коварство Злой сестры (и ей подобных персонажей) предательством: им и так не доверяют. Женские персонажи, расставляющие ловушки (женщина-яблоня, женщина-кровать, женщина-колодец), проявляют военную хитрость по отношению к врагу, родственную скорее гневу. Те же женские божества (яблоня, колодец и т.п.) могут быть союзницами тем, кто им послужит.

Распутство не имеет отношения к строго матриархальному миру, где мужчина вообще отмысливается от процесса появления потомства. Осуждение и наказание промискуитета или восхищение им встречается в заветных сказках. Женские персонажи Заветных сказок, ведущие происхождение от Великой матери, поэтому распутны гротескно – в их зшяву помещается отставной солдат, количество их партнеров тоже сказочно велико – мужская роль хотя и признается, но профанируется. Женское тело вызывает страх, остаток страха перед сакральным телом Великой матери.

Бесхозяйственность предстает как противостояние женщине-культурному герою ее сестры-вредительницы, задувающей огонь семейного очага, аналогично тому, как созидательнице противостоит разрушительница. Высмеиваются также профанные попытки подражать сакральным актам божества.

Способность приносить счастье, осчастливливать в матриархальном мире принадлежит лишь женщине. Роль мужчины - служебна. Служба его может получить позитивную оценку и быть милостиво награждена, а может быть сочтена покушением на женскую божественную прерогативу рождения (творения), или на власть женщины, и тогда он (или замещающий его персонаж) будет наказан.

Красота мужчины носит обыденный или профанный характер. В хорошем мужчине («добром молодце») ценится не красота (ибо красота – божественна), а сексуальная привлекательность, в профанном варианте, или, в символическом - не оскорбляющая взора внешность («пригожесть», «видность»). В конкретном (гротескном) варианте его потенция – сексуальная; в символическом варианте он должен послужить Госпоже своим оружием, проявить бесстрашие в битве с ее врагом.

Кротость обязательна для мужчины матриархального мира. Лишь при условии повиновения женщине он может надеяться, в случае несчастья, на ее заступничество. В большом страхе, со слезами мужчина просит Великую мать или ее дочь о помощи в исполнении неисполнимых для него задач. Милость женских божеств он заслуживает обычно путем самоограничения – отказывается от пищи, когда голод уже нестерпим, переносит другие тяжелые испытания психологического и физического плана.

Доброта матриархального мужчины близка к готовности оказать услугу, пожертвовав собой, своими интересами. Герой щадит божество в виде пчелы, птицы, рыбы, отказывая себе в пище. Герой отправляется добывать средство от (мнимой) болезни женщины, или ее волшебный атрибут, рискуя при этом собой. Спасая от бесов царевну, герой должен работать, не получая оплаты, или отказавшись от заботы о своем теле.

Мудрость нужно, по крайней мере, скрывать, прикидываясь дураком. Герой хитрит или проявляет кроткое терпение (долгое ожидание, воздержание от действия). Главная мудрость Дурака – пожелать Мудрую Жену, всемогущую покровительницу.

Справедливость не является мужской прерогативой в матриархальном мире. Герой не претендует ни на то, чтобы творить «справедливость», ни на то, чтобы были справедливы к нему, не поднимает бунта, подчиняется Материнскому решению, просит только о ее милости. У него общие с Великой матерью враги – и друзья.

Сила мужчины в матриархальном мире может быть им проявлена только с разрешения женщины, и ею же и даруется. Ему разрешено быть воином – на службе у Госпожи (божества). Но главное – его самоотверженность, простирающаяся до готовности умереть вместе с Госпожой или вместо нее. И его самоотверженность награждается: матрос бросается в море для спасения чести госпожи, море выносит его на берег.

Смелость мужчины проявляется, прежде всего, как преодоление страха перед женщиной, воплощением Великой матери. Герою, осмелившемуся с ней состязаться (принять ее вызов), иногда удается выиграть (и остаться в живых). Тот, кто прошел испытания, достоин будет награды – его возьмут в мужья.

Верность мужа имеет сексуальный смысл, но имеет и смысл преданности, готовности на смерть ради женщины. Верность мужчин окрашена чувством вины: его братья, влюбленные в царевну, не могут ее воскресить, кончают жизнь самоубийством.

Целомудренность мужчины сродни его верности (преданности). Герой освобождает нескольких царевен, но верен главной; идет в железных сапогах в тридевятое царство за женой-лягушкой.

Хозяйственность мужчины должна проявляться в его служении Земле, которая не оставит его своей милостью. Родственные образы: женское божество вручает ему царство-в-сундучке, чтобы он был ему хорошим хозяином, или поручает ему присматривать за ее царством в ее отсутствие.

Способность приносить несчастье в матриархальной системе оставлена за женскими персонажами. Мужской персонаж настоящего горя принести не может, только временные неприятности. Олицетворением Горя (Лиха, Злосчастья) служат женские фигуры, восходящие к прожорливой Смерти.