Джеймс линкольн коллиер луи армстронг американский гений

Луи Армстронга, скончавшегося 6 июля 1971 года, оплакивали десятки миллионов людей во всем мире. В их памяти он остался как обаятельное дитя природы, прославившееся исполнением таких великолепных мелодий, как "Hello, Dolly" и "Blueberry Hill". Для широкой публики Армстронг был веселым, жизнерадостным артистом, как он сам себя называл, "развлекателем", всегда готовым доставить удовольствие зрителям смешными гримасами и забавной болтовней. Они знали, что их "Сэчмо" не только поет глуховатым, чуть хриплым голосом, но и играет на трубе. Однако в целом сложившееся стереотипное представление об Армстронге слишком уж напоминает образ популярного, всеми любимого клоуна.

Лишь немногие знали другого Армстронга, но и они были бы поражены, скажи им кто-нибудь, что это один из крупнейших музыкантов XX века, может быть, даже самый крупный музыкант нашего времени, потому что он едва ли не в одиночку, "реконструировав" ранний джаз, поднял его на новый качественный уровень, оказав тем самым решающее влияние на музыкальные течения, которые впоследствии из него вышли. Это рок и его разновидности, словом, вся та современная музыка, которая ежедневно исполняется по телевидению, в кино, театрах, лезет нам в уши в супермаркетах, лифтах, цехах, офисах. Его влияние испытала даже так называемая "классическая" музыка Копленда, Мийо, Пуленка, Онеггера и других авторов. Если бы не было Армстронга, то и весь наш современный музыкальный мир был бы иным. Вот почему его можно считать величайшим музыкальным гением своей эпохи.

Нет ничего удивительного в том, что именно Л. Армстронг сыграл такую решающую роль. Во многих отношениях он был типичным представителем своего времени. Прежде всего он был американцем, а ведь тогда весь мир смотрел на Соединенные Штаты как на источник новых идей, нового образа мышления, новых подходов к решению проблем. Кроме того, Армстронг — негр, а то были годы, когда борьба цветных народов за равноправие превратилась в крупнейшее политическое движение на мировой арене. Наконец, напомним, что в XX веке основной задачей нашего искусства и философии стало раскрытие личности, ее стремления к самовыражению. Творческий гений Армстронга впервые позволил выявить те возможности, которые заложены в музыкальной импровизации. Сама идея импровизации принадлежит, разумеется, не ему. Она стара как мир. Однако на протяжении всей долгой истории западной музыки импровизация никогда не играла той ведущей роли, которую она приобрела с момента зарождения джаза. Огромным было влияние Армстронга и на исполнительскую манеру молодых музыкантов его эпохи. Бывает так, что кто-то один, собрав в своих руках все нити, начинает ткать из них совершенно новый узор. Именно таким человеком в музыке стал Луи Армстронг.

Жизнь Армстронга вместила в себя не одну, а целых три типично американских драмы. Это драма человека, который, оступившись в юности, достиг затем вершин славы и богатства. Мало сказать, что у Армстронга было трудное детство. Он вышел из самых низших слоев общества, что не помешало ему к концу жизни стать одним из наиболее известных и состоятельных людей в мире. Вторая его драма — это драма одаренного артиста, запутавшегося в сетях индустрии развлечений, познавшего все ее неприглядные стороны и в конце концов под давлением внешних обстоятельств и в силу собственных слабостей вынужденного изменить самому себе. Это, наконец, драма мальчика из простой бедной семьи, ставшего ведущей звездой эстрады и всеми силами старавшегося удержаться на уровне тех требований, которые предъявляло его положение.

Биография Армстронга — подлинно американская история. К сожалению, о многом в его жизни мы знаем только понаслышке. История джаза сохранилась лишь в памяти людей старшего поколения. Нет ни одного документа, который бы проливал свет на то, как жил Луи до восемнадцати лет. Не сохранились ни его свидетельство о рождении, ни школьные дневники, ни семейная Библия. Не осталось ни писем, ни личных дневников, ни газетных вырезок. Все, что мы знаем о нем, рассказал нам он сам или его современники, теперь уже пожилые люди. Кое о чем мы можем догадаться и сами, зная, в каких условиях он рос и формировался. Но такие источники всегда ненадежны. Армстронг считается автором двух книг ¹, одну из которых, видимо, действительно написал он сам. Но приводимые в них сведения тоже весьма сомнительны. Не вызывают доверия и многие воспоминания о нем. Пожилым людям свойственна забывчивость. Они многое путают, придумывают то, чего на самом деле никогда не было. Но, хотя многие детали жизни Армстронга до сих пор остаются неизвестными, основные моменты его биографии ясны.

Главной нитью среди тех, из которых Армстронг ткал свои музыкальные узоры, была атмосфера, дух Нового Орлеана, города, расположенного на самом юге Соединенных Штатов. Уже одно это определяет очень многое; но надо сказать, что Новый Орлеан не во всем соответствовал представлениям о типичном южноамериканском городе. Его нравы и привычки в чем-то отличались от тех, что царили в Сент-Луисе, Мемфисе или Атланте. Основанный в 1718 году Жаном Батистом Ле Муаном на берегу реки Миссисипи недалеко от ее устья, Новый Орлеан стал частью французской империи, возникшей на берегах Карибского моря. Ее процветание было целиком основано на выращивании сахарного тростника, чем занимались привозимые из Африки рабы. С первых дней своего существования город ориентировался не столько на северных, сколько на южных соседей.

Совсем рядом, вдоль Атлантического побережья, к северу и востоку от Нового Орлеана располагались американские колонии. Но политические, культурные и экономические связи Новый Орлеан развивал не с ними, а с близкими ему по духу французскими колониями района Карибского моря. Скорее католический, чем протестантский, с населением, говорящим преимущественно на французском, а не на английском языке, Новый Орлеан во всем, что касалось нравственности и морали, подражал не Лондону, а Парижу, где в те годы господствующее влияние на умы оказывали свободомыслящие философы-просветители. В то время как в северных колониях континента, заселенных пуританами, только-только начинало ослабевать господство кальвинизма с его суровыми заповедями, требованием к каждому неуклонно соблюдать свой долг, новоорлеанцы вдохновлялись идеями французских вольнодумцев, сторонников предоставления гражданам широких прав. Французские поселенцы в Луизиане считали само собой разумеющимся то, что жизнью надо уметь наслаждаться и что удовольствий никогда не может быть слишком много. Они знали толк в хорошей кухне и вине, любили танцевать и петь. Их отношение к проституции с самого начала отличалось большой терпимостью, а тяжкий труд рассматривался не как дорога в рай, каким его считали колонисты Новой Англии, а как неизбежное зло. Один из современников называл поселенцев Луизианы, многие из которых приехали из французской Канады, "подонками". По его словам, для них характерны были праздность и отсутствие какого-либо честолюбия.

В итоге благодаря либерализму верхов Нового Орлеана и "распущенности" его рядовых граждан в городе создалась та атмосфера терпимости, которую в любом другом североамериканском городе сочли бы аморальной.

Господство подобных нравов, разумеется, мешало развитию колонии. Но гораздо в большей степени оно сдерживалось нехваткой рабов. Поскольку Карибские острова были ближе к источникам пополнения рабочих рук, чем Луизиана, их обитатели перехватывали прибывающих из Африки невольников. Как считает известный историк и исследователь джаза Куртис Джерд, основной наплыв черных рабов в Луизиану произошел в самом конце Гражданской войны, когда плантаторы-тори, опасаясь расправы со стороны победителей-северян, бежали на Юг в надежде обрести там безопасность. При этом они прихватывали с собой и рабов. Поэтому вполне возможно, что предки Армстронга прибыли в Новый Орлеан пешком из Джорджии или Каролины, а не на работорговом судне со стороны Карибского моря.

Когда в 1803 году Соединенные Штаты приобрели у Франции Луизиану, а вместе с ней и Новый Орлеан, начался процесс американизации. В город стали прибывать азартные дельцы, чтобы найти применение своим капиталам, охотники за пушным зверем, лесорубы и барочники, чтобы продать свои товары и потратить заработанные деньги. Многие из них настолько ассимилировались, что перешли с английского языка на французский. Еще охотнее они восприняли господствовавшие в городе либеральные нравы, которые, по всей вероятности, пришлись им больше по душе, чем суровая мораль кальвинизма, еще сохранявшего свое влияние на Севере. Во всяком случае, и после присоединения Луизианы к Соединенным Штатам новоорлеанцы продолжали пить вино, развлекаться на балах и содержать любовниц.

К началу XIX века город, вставший на месте соединения великого американского речного пути с морем, превратился в крупный порт, где процветала посредническая торговля хлопком, живым скотом и сахаром. Наиболее удачливые сколачивали целые состояния, в городе строились огромные здания. Благодаря выгодному расположению Нового Орлеана дела в нем шли хорошо и после окончания Гражданской войны. Лишь в конце XIX века, когда вместо каналов и рек главными транспортными артериями стали железные дороги, благоденствие Нового Орлеана оказалось подорванным. Ко времени рождения Армстронга жизнь в городе стала тяжелее. Новый Орлеан оказался как бы на обочине экономического развития, в стороне от тех дорог, которые связывали богатые равнины Запада с рынками городов на Востоке страны. Он становился все более провинциальным и отсталым. Так же как в других американских городах, возникали всевозможные проблемы, связанные с иммиграцией населения, хаотической застройкой и плохим управлением.

Новый Орлеан строился на болоте, и во многих местах почвенные воды находились всего лишь в тридцати сантиметрах от поверхности. Поэтому было очень трудно, а в некоторых районах просто невозможно прокладывать подземные коммуникации — газопровод, канализацию, линии метро, то есть то, что имелось в других больших городах Соединенных Штатов. В свое время Новый Орлеан был известен как "единственный крупный населенный пункт в Западном полушарии, не имеющий канализационной системы" ¹. Первая очередь канализации была сооружена лишь в 1892 году, и кларнетист Джордж Льюис утверждал, что он еще помнит сточные канавы Французского квартала, заполненные по щиколотку нечистотами. А во времена Армстронга в беднейших кварталах уборные, как правило, располагались во дворе.

Вот что писал о Новом Орлеане контрабасист Джордж "Попс" Фостер: "В те годы город тонул в непролазной грязи. Лишь на некоторых улицах проезжая часть была засыпана гравием, и уж совсем немногие, такие, как Кэнал-стрит, вымощены булыжником" ². Свирепствовала преступность, хотя в этом отношении Новый Орлеан не очень отличался от других американских городов и вообще от всех промышленных центров. Напитки и наркотики стоили дешево. Особенно легко было достать кокаин, который для многих бедняков стал единственной отрадой, дающей возможность забыть о жизненных невзгодах. Полицейские отличались продажностью, да и таких-то стражей всегда не хватало. Короче говоря, Новый Орлеан был "отвратительным, сырым местом. К тому же буйным, распущенным, плохо управляемым городом" ³. Разумеется, всеми этими неприглядными приметами обладал не только Новый Орлеан, но здесь из-за жары, сырости и отсутствия канализации они ощущались гораздо острее. Иногда приходится слышать, что Л. Армстронг был несколько вульгарен. Действительно, ему ничего не стоило, например, послать в качестве рождественского поздравления фотографию, где он запечатлен сидящим на унитазе. Или вспомним о его просто-таки навязчивом желании постоянно обсуждать вслух проблемы своего стула. Удивляться этому не стоит. Нельзя забывать, в каких условиях рос Луи. Самые грубые, неприглядные стороны быта не были скрыты от чьих-либо глаз.

¹ Наir W. I. Carnival of Fury. Baton Rouge, 1976, p. 69.

² Fоster P. Pops Foster. Berkeley, 1971, p. 13.

³ Hair W. I. Op. cit.

Но Новый Орлеан отличался не только грязью и преступностью. В воспоминаниях джазовых музыкантов начала XX века постоянно сквозит ностальгия по прошлому, по уходящим "лучшим временам". Конечно, эти люди были тогда очень бедны. Недаром они так часто рассуждают о еде: о горшочках супа из стручков бамии, о красных бобах с рисом и сэндвичах со свининой. Показательно, что речь идет не о какой-либо haute cuisine ¹, a всегда о самой что ни на есть простой пище. Мне кажется, в ту пору для многих из них самым большим удовольствием было сытно поесть. Но, несмотря на крайнюю нищету, они умели наслаждаться жизнью, и город, в котором они жили, казалось, был создан для того, чтобы доставлять людям удовольствия.

Увеселительные кварталы существовали, конечно, не только в Новом Орлеане, но мало в каком другом городе стремление к удовольствиям воспринималось каждым, независимо от его социальной принадлежности, как совершенно естественное желание. На северном побережье озера Пончартрейн вырос целый комплекс заведений, предназначенных для отдыха. Люди приезжали сюда, чтобы спастись от жары, поплавать, поесть и выпить, поиграть в карты и послушать музыку. В некоторые из них допускались цветные. Впрочем, они могли развлекаться и в самом городе, в парках Линкольна и Джонсона. Особенно хорошо устроен был первый. В нем имелось "огромное, похожее на конюшню здание, разделенное внутри на залы и отдельные комнаты, и плюс к тому открытый павильон" ². В парке можно было устроить пикник, покататься на роликах, потанцевать. Иногда по воскресеньям здесь запускали воздушный шар или показывали немые фильмы. Расположенный через улицу парк Джонсона был попроще. Но и в том, и в другом играли свои оркестры, и юному Армстронгу, тогда еще начинающему музыканту, иногда дозволялось попробовать там свои силы.

¹ Изысканная кухня /франц.).

² Wi11iams M. Jazz Masters of New Orleans. New York, 1979, p. 2.

Особенно важную роль в жизни Армстронга сыграло то обстоятельство, что Новый Орлеан был, безусловно, самым музыкальным городом Соединенных Штатов, а возможно, и всего Западного полушария. На каждой улице звучала музыка. Десятки разных ансамблей ежедневно выступали на танцевальных вечерах, играли на парадах. В городе были и свои симфонические оркестры. Случалось, что одновременно здесь показывали спектакли сразу три оперные труппы. Уже в 1830 году в Новом Орлеане было создано негритянское филармоническое общество, оркестр которого регулярно давал концерты.

Такая неуемная потребность в музыке объяснялась, прежде всего, ролью, которую в общественной жизни города играли танцы. В XVIII — XIX веках в Америке, как и повсюду, они были такой же важной частью бытия, какой в XX веке стал спорт. Но в Новом Орлеане увлечение танцами, как заметил один северянин, дошло до "невероятных крайностей. Ни жестокий холод, ни гнетущая жара не могли погасить стремление его жителей к развлечениям" ¹.

Музыка в Новом Орлеане исполнялась не только на танцах. Она сопутствовала почти каждому событию в жизни человека. На свадьбах и на похоронах звучал не один лишь орган. Часто приглашался целый оркестр, который исполнял мелодии и в церкви, и над открытой могилой, а потом еще и по дороге с кладбища. Оркестры играли на пикниках, на вечеринках, на открытии новой лавки, на спортивных соревнованиях и, наконец, просто так, для удовольствия. Вот какую привлекательную картину царившей в городе атмосферы нарисовал новоорлеанский гитарист Денни Баркер:

"Мои самые приятные воспоминания детства, проведенного в Новом Орлеане, связаны с музыкой. Иногда мы, стайка играющих на улице ребятишек, слышали вдруг ее звуки. Это было как чудо, как северное сияние. Музыка звучала совершенно отчетливо, но где именно, сразу понять было трудно. Потоптавшись на месте, мы бросались в какую-нибудь сторону с воплями: "Это там! Это там!" Нередко, пробежав какое-то расстояние, мы обнаруживали, что играют совсем в другом месте. Но мы знали, что в любой момент она может раздаться совсем рядом, потому что город был наполнен звуками музыки" ².

А вот что пишет "Попс" Фостер:

"Воскресенья на озере были праздничными днями. Вдоль побережья и в Миленбурге собирались одновременно от тридцати пяти до сорока оркестров. Каждый клуб организовывал пикник, на котором играл или его собственный ансамбль, или приглашенный со стороны. Весь день новоорлеанцы угощались куриным супом со стручками бамии, красными бобами и рисом, барбекю ³, пили пиво и красное вино. Одни танцевали под музыку, другие ее слушали, третьи купались, катались на лодках, прогуливались по дамбам. Что же касается понедельника, то он полностью принадлежал сутенерам, проституткам, карманникам и... музыкантам. В этот день они отправлялись на озеро, чтобы немного погулять и отдохнуть. Вечером в павильонах устраивались танцы" ⁴.

¹ Kmen Н. The Music of New Orleans. Baton Rouge, 1966.

² Shapirо N., Hentоff N. Hear Me Talkin' to Ya. New York, 1966, p. 3.

³ Жаркое на вертеле типа шашлыка. — Прим. перев.

⁴ Fоster Р. Pops Foster, p. 15, 16.

С первых дней своей жизни Луи Армстронг, можно сказать, буквально купался в музыке, причем музыке живой, исполняемой рядом с ним. Постоянно общаясь с музыкантами, он невольно подражал им, точно так же, как дети подражают родителям. Немного можно назвать других городов со столь развитыми музыкальными традициями, причем именно уличной музыки. В городах на севере страны холодная зима загоняет музыкантов в помещение как минимум на полгода. В Новом Орлеане мелодии звучали на улицах круглый год.

Особенно важное место занимала музыка в жизни негров. Малообразованные, влачившие жалкое существование, они просто не знали никаких других развлечений. Литература оказывалась для них недоступной, так как многие были или совсем неграмотны, или с трудом читали по слогам. Запретив неграм вход в музеи, театры и концертные залы, их лишили живописи, оперы, балета, драмы. Радио, телевидение, кино, журналы, — все это было не для них. Лишь немногие имели пластинки и покупали местные газеты, обычно бульварные. Таким образом, огромный мир искусства, которое играет такую большую роль в нашей эмоциональной жизни, существовал не для них. У них не было ничего, кроме музыки, которую они сами же и исполняли, и танцев. Музыка заменяла им и телевизор, и театр, и радио, и все остальное. В той среде, где вырос Армстронг, она играла огромную роль.

Еще одна характерная особенность города заключалась в том, что у его жителей было чрезвычайно развито чувство привязанности к семье, к своему клану. Все, кто жили в одном квартале, вместе работали, страдали от одних и тех же унижений, все они держались друг за друга, поскольку это в какой-то степени облегчало их существование. Так как Новый Орлеан довольно долго был изолирован от других городов Америки, его население увеличивалось главным образом за счет естественного прироста. Родившиеся в городе в нем и умирали. В Новом Орлеане и его окрестностях встречались негритянские семьи, многие поколения которых жили на одном и том же месте. Ко времени рождения Армстронга насчитывалось немало семей креолов, людей со смешанной кровью, которые также обитали в городе уже в течение целого века. Очень сильна была традиция, в соответствии с которой сын наследовал профессию отца, включая и ремесло музыканта. И сегодня там есть оркестры, где играют музыканты трех поколений одной семьи. Чаще всего это семьи темнокожих креолов. Например, семья Барбэрин, начиная еще с XIX века, состояла из одних музыкантов.

Эта приверженность к семье и особенно к своему клану сыграла важную, а может быть, даже решающую роль в духовном развитии Армстронга. Отцу он был безразличен, на мать надеяться тоже не приходилось. Родители часто оставляли его без присмотра, и тогда он мог рассчитывать только на заботу соседок, многие из которых были проститутками. Когда маленький Луи в очередной раз оказывался один, без еды, они брали его к себе и присматривали за ребенком. Много лет спустя Армстронг назовет этих женщин "сестрами, которые практически вырастили меня". В этих условиях только клан мог обеспечить ему безопасность, и если в детстве он развивался более или менее нормально, то лишь благодаря этому суррогату семьи.

Луи Армстронг рос в городе разительных контрастов — огромных состояний и крайней нищеты. Рядом с провинциальностью и старомодностью в Новом Орлеане удивительно уживалась терпимость к требованиям плоти. Та чувственность, которую в других американских городах стыдливо прятали под юбку викторианской морали, здесь проявлялась открыто. Повсюду процветала проституция, спиртные напитки были основным предметом торговли, легко было достать любые наркотики. В то время как по всей стране смешение рас считалось недопустимым, в Новом Орлеане самые уважаемые граждане города открыто заводили любовниц-квартеронок.

По воскресеньям компании джентльменов из старых состоятельных семей — юристы, законодатели, предприниматели, управлявшие городом по праву, принадлежавшему им от рождения, — могли целую ночь предаваться разгулу в публичных домах, бросая на ветер сотни и даже тысячи долларов, а на следующее утро, встретившись в своих офисах, как ни в чем не бывало обсуждать дела.

Следует помнить, что во времена Армстронга отдельные города, поселки и регионы страны гораздо сильнее, чем сегодня, отличались друг от друга, имели более ярко выраженную индивидуальность. Подростком Армстронг никогда не удалялся от дома дальше чем на пять миль. До двадцати лет он практически ни разу не покидал Новый Орлеан. Он почти ничего не читал, кроме школьных учебников для начальных классов. Лишь изредка ему на глаза попадались местные газеты. Новый Орлеан был для него весь мир. Сегодня место, где прошли детские годы, уже не накладывает того отпечатка на человека, которым отметил Армстронга его родной город. После 1922 года Луи уже не жил в нем подолгу, но до последнего часа он оставался истинным новоорлеанцем.

Наверное, было бы преувеличением утверждать, что столь важной чертой артистической натуры, как экспрессивность, Армстронг целиком обязан лишь Новому Орлеану. Человеческая личность слишком сложна, чтобы ее формирование можно было объяснить влиянием какого-то одного фактора. Ясно одно: судьба уберегла его от пресса викторианской морали, так помешавшего творческому развитию многих его современников-джазменов, таких, например, как Томас "Фэтс" Уоллер и "Бикс" Бейдербек. Это сыграло решающую роль во всем дальнейшем развитии Армстронга как музыканта. Напомним, что Уоллер вырос в крайне религиозной семье, а Бейдербек воспитывался в доме, где кружевные занавески как бы символизировали претенциозность состоятельной семьи, принадлежавшей к классу средней буржуазии. Оба были одаренными людьми, быть может не менее одаренными, чем Армстронг, но каждый из них постоянно находился во внутреннем разладе с самим собой, в конфликте с собственной натурой. Такая раздвоенность не могла пройти бесследно. Оба спились и рано умерли, и их музыкальный талант полностью так и не раскрылся.

Что же касается Армстронга, то как личность он формировался совершенно в иных условиях. Ему не надо было ни скрывать, ни подавлять свои чувства и порывы, не надо было постоянно оправдываться за них перед самим собой и другими. Если бы он, как Бейдербек, рос в Давенпорте, штат Айова, или, как Уоллер, в Нью-Йорке, ему, наверное, внушили бы, что есть чувства хорошие и плохие, что не о каждом из них можно говорить вслух. Но в Новом Орлеане викторианская юбка была сшита из прозрачного газа и никому не приходило в голову морализировать по этому поводу.

Ну и, наконец, здесь была музыка! Самая разнообразная и в изобилии. Армстронг слушал ее с утра до вечера, и она стала для него таким же естественным средством общения, как живая речь.

Глава 2

РАСИЗМ И СТОРИВИЛЛ

В одной из популярных песенок Новый Орлеан называется "спустившимся на землю раем". Надо признать, что определенная доля истины в этом утверждении есть. По сравнению с промышленными городами холодного Севера солнечный Новый Орлеан в известном смысле действительно рай. Но этот рай имел и свою оборотную сторону. Со дня основания города его терзали две острейшие и, как оказалось, совершенно неразрешимые проблемы — расовая и проблема секса.

Наверное, все-таки было бы несправедливым считать, что расовое неравенство изобрели на американском Юге. Некоторые европейские народы обращались в своих колониях с местным населением много хуже, чем американцы с неграми. Само рабство было органически присуще Африке задолго до того, как туда прибыли белые. Даже в северных штатах неграм пришлось выдержать жестокую борьбу, прежде чем они добились относительного равенства с белыми. Но если и там по сей день происходят трения на расовой почве, то что же говорить о положении негров в южных штатах страны. Луи Армстронг рос в обществе, где по традиции и в соответствии с законами негры находились на положении полурабов. Расовая принадлежность оказала такое же решающее воздействие на формирование его психики, как нищета и постоянная заброшенность.

После окончания Гражданской войны началась эпоха реконструкции, во время которой отряды северян оставались на Юге в качестве оккупационных войск. Политика победившего федерального правительства Севера была направлена на то, чтобы обеспечить неграм равенство. Под защитой оружия северян негры начали посещать школы, их поощряли к участию в голосовании, выдвижению своих кандидатур на выборные должности. Значительное число негров было избрано в государственные и муниципальные учреждения, вплоть до сената Соединенных Штатов.

Потом по ряду сложных причин политика федерального правительства изменилась. Войска северян были отозваны. Белые южане снова взяли все в свои руки, и почти сразу же началось повторное порабощение негритянского населения. Вот что пишет об этом потомственный южанин У. Хэер:

"Убежденные в своем превосходстве, белые считали, что уничтожение рабства вселило в негров опасные надежды, с которыми необходимо было скорее покончить. Белые хотели сделать негров более покорными, внушить им комплекс социальной неполноценности" ¹.

Механизмом, с помощью которого негров начали превращать снова в рабов, стал террор. По ночам шайки расистов нападали на негритянские хижины. Осмелившихся голосовать или настаивать на каких-либо других правах негров избивали, вешали, сжигали. В одной из местных газет появился заголовок: "Еще одно барбекю из негра". Даже пререкание с белым могло кончиться побоями.

Конечно, вовсе не все белые, скорее всего, незначительное их меньшинство, участвовали в убийствах и избиениях негров. Огромное большинство южан сожалело об этих эксцессах, испытывало к ним отвращение. Но, к сожалению, активное меньшинство взяло верх над пассивным большинством. Как следствие этого, большая часть негров, "чтобы выжить и не создавать себе дополнительных проблем, подчинилась неорабовладельцам и стала соблюдать навязанные им нормы поведения по отношению к белым. Были среди них и такие, кто повели себя так, будто они восприняли статус человека второго сорта с радостью и даже энтузиазмом" ². Впрочем, иного выбора, кроме подчинения, у негров и не было.

Негры из Нового Орлеана во все времена находились в несколько лучшем положении, чем где бы то ни было на Юге. Сказывался и традиционный местный либерализм, и наличие большого числа людей со смешанной кровью. Белые граждане привыкли к тому, что люди с темным цветом кожи чувствуют себя в обществе довольно свободно. В воспоминаниях о своей юности "Попс" Фостер писал: "Белые и цветные музыканты Нового Орлеана хорошо знали друг друга. Для наших белых коллег никто из нас никогда не был Джимом Кроу ³. Им было совершенно безразлично, какого цвета наша кожа, и мне часто приходилось выступать с ними вместе" ⁴. Кроме того, известно, что ряд музыкантов-креолов со светлой кожей, таких, как Ачил Бакет, играли в оркестрах белых. В то же время вы не найдете фотографий тех лет, где запечатлены ансамбли, состоящие из музыкантов с различным цветом кожи. Вот почему, как считает тот же У. Хэер, "в Новом Орлеане, несмотря на его репутацию города, свободного от предрассудков, негры были не намного свободнее, чем в других городах Юга" ⁵.

¹ Наir W. I. Carnival of Fury, p. 14.

² Ibid.

³ Оскорбительное название негров в США с конца XIX в. — Прим. перев.

⁴ Fоster P. Pops Foster, p. 65.

⁵ Hair. Op. cit., p. 88.

Таким образом, детство Луи Армстронга пришлось на годы, когда положение негров на Юге стало хуже, чем когда бы то ни было со времен рабства. В некотором отношении оно оказалось даже тяжелее, чем при рабстве, потому что хозяину-рабовладельцу, даже жестоко наказывавшему своего раба, невыгодно было его убивать. Ведь на него были потрачены деньги...

Армстронгу пришлось столкнуться в жизни со многими запретами. Так, например, он не мог свободно передвигаться по своему родному городу. Немало было таких мест, где он имел право появиться только в том случае, если это оправдывалось каким-то делом. (Как мы узнаем позже, одним из таких мест оказался и Сторивилл, район публичных домов для белых.) Армстронг не смел зайти в ресторан для белых, пусть самый захудалый, или выпить что-нибудь в баре, предназначенном для белых посетителей, даже если это была обыкновенная забегаловка.

Армстронг не мог надеяться получить сколько-нибудь серьезное образование, сделать карьеру, приобрести хорошую профессию. "Чистая" работа в какой-нибудь конторе тоже была не для него. Родившись негром, он был обречен на нищенскую жизнь чернорабочего, который всегда не уверен в завтрашнем дне и которого, кроме того, постоянно обсчитывает его белый хозяин. При этом он знал, что в старости окажется в полной зависимости от милосердия друзей и родственников, ведь им придется его кормить. И никаких надежд на то, что положение может когда-нибудь измениться к лучшему. Еще не так давно на Юге принимались все новые и новые антинегритянские законы, все более ужесточавшие расовую сегрегацию. Так, в 1917 году в Новом Орлеане официально была введена сегрегация для заведений с красными фонарями. Часто цитируют слова Армстронга о том, что негр всегда должен иметь за собой белого человека, который мог бы сказать: "Это мой черномазый". Сегодня такое бесхитростное признание может привести нас в ужас, но не надо забывать, что Армстронг формировался как личность в обстановке разгула расизма. Однажды он сказал репортеру:

"В старые времена плохо жилось негру, не имевшему за собой белого человека, который мог бы оказать ему покровительство, поддержать его. Когда негр попадал в беду, такой белый шел к блюстителям порядка и говорил им: "Какого черта вы зацапали моего черномазого?" И, конечно, такого негра тут же отпускали. А вот если попадешь в кутузку, не имея белого босса, тогда наслушаешься, как звенят наручники. Нет, что ни говори, а раньше опасность поджидала тебя за каждым углом" ¹.

Во времена Армстронга жизнь негра на Юге, да и на Севере тоже, была похожа на положение рядового в армии. На каждом шагу ограничения, запреты, всякого рода правила, которые ты обязан соблюдать, наконец, начальники, которые просто так, из-за прихоти могут сделать твою жизнь трудной, обречь тебя на страдания и даже смерть. Отсюда постоянное отчаяние, страх, состояние угнетенности, с трудом подавляемая ярость. Единственное отличие положения негра от положения солдата состояло в том, что первый нес бессрочную службу.

После первой мировой войны на якобы свободных негров обрушились новые репрессии, от которых больше всего пострадали негры со смешанной кровью. Правильнее было бы называть их креолами. Лингвисты до сих пор ведут споры вокруг термина "креольский". С конца XIX века он стал употребляться для обозначения духовной культуры, унаследованной от первых поселенцев Луизианы, которые были католиками, говорили на местном диалекте французского языка и, переселившись в Америку, по-прежнему в вопросах культуры ориентировались на Париж. Вопреки широко распространенному среди специалистов джаза мнению они были белыми. Наряду с ними существовала тогда, как и сегодня, община людей со смешанной кровью, которые, как правило, были свободными. В XIX веке их так и называли: "gens de couleur libres" ².

¹ "Harper's", Nov. 1967.

² Свободные цветные (франц.).

Как и в других штатах, смешение рас было в Луизиане обычным явлением. Больше всего там проживало темнокожих креолов. Они вели свою родословную от женщин со смешанной кровью, которые в 1809 году в смятении бежали с родных островов Карибского моря, спасаясь от беспорядков, вызванных восстаниями рабов и наполеоновскими войнами. Потеряв все, что они имели на своей прежней родине, беженцы были вынуждены хвататься за любую возможность снова встать на ноги. Для молодых привлекательных женщин лучший путь был очевиден, и очень скоро рождается традиция, в соответствии с которой белые мужчины стали заводить любовниц из числа женщин со смешанной кровью. "Заинтересовавшись какой-либо девушкой, мужчина прежде всего наносил визит ее родственникам и заключал с ними соответствующее соглашение, по которому он либо сразу же выплачивал определенную сумму, либо дарил дом... После этого избранница устраивала прощальную вечеринку для своих друзей и переходила жить к опекуну" ¹. Традиции этой придерживались совершенно открыто. Восемь-десять раз в году устраивались знаменитые квартеронские балы, официально называвшиеся Bals du Cordon Bleu ², на которых белая молодежь могла познакомиться с еще не занятыми молодыми женщинами смешанной крови, а те, кто уже сделал свой выбор, — вывести в свет своих темнокожих дам сердца.

Многие из этих белых мужчин потом женились на белых девушках из своей социальной среды. Но это не мешало им проявлять заботу о побочных детях, давать им образование, завещать состояние. В конце концов возникла довольно значительная социальная прослойка людей со смешанной кровью, унаследовавших культурные ценности первых поселенцев французских колоний, расположенных на островах Карибского моря. Большинство темнокожих креолов были мелкими торговцами или ремесленниками, но некоторые из них стали богатыми, высококультурными людьми, разбирались в серьезной музыке, ценили литературу.

Однако эта блестящая социальная прослойка людей смешанной расы просуществовала недолго. В 1894 году, во время наступления на права негров, в Луизиане был принят закон, по которому каждый, кто имел хотя бы каплю негритянской крови, объявлялся негром. Одним росчерком пера темнокожие креолы были низвергнуты до положения, в котором находились негры-чернорабочие — грузчики, рабочие хлопковых фабрик, — которых они всегда раньше глубоко презирали, считали невежественными, грубыми, неграмотными людьми. Несмотря на сопротивление креолов, они полностью растворились в негритянской массе и к началу XX века влились в ряды рабочего класса.

Они долго не желали примириться со своим новым социальным статусом. Чтобы как-то отмежеваться от негров, с которыми они теперь находились почти на одной и той же социальной ступени, креолы отчаянно пытались сохранить свою культуру. Но, несмотря на все нежелание смешиваться с неграми, избежать этого они не смогли. Во времена Армстронга все проживавшие в Новом Орлеане расовые группы оказались уже настолько перемешанными, что город напоминал аквариум, в который запустили всевозможные виды рыб. При этом негры не были свободны в выборе места жительства. И все же сегрегация в Новом Орлеане соблюдалась не так строго, как в других городах Юга, где негры могли жить только в определенных кварталах. Новоорлеанские негры нередко проживали даже под одной крышей с белыми семьями, хотя общение между теми и другими сводилось к минимуму. Таким образом, хотя ни о каком равенстве не могло быть и речи, всевозможного рода контакты между населявшими город различными расовыми группами были обычным, каждодневным явлением. Поэтому молодые негры очень быстро обучались тому, как надо вести себя с белыми, чтобы выжить. Усвоил эти правила и Армстронг. Белые были повсюду. Им принадлежали власть, деньги и все остальное, что ценится в жизни. Для Армстронга мир белых был тем, чем для дикого животного является лес: средой обитания, окружающей средой, что дает средства для существования.

Если самая острая проблема Нового Орлеана была связана с межрасовыми отношениями, то вторым страшным злом, терзавшим город ничуть не меньше, стала проституция. Эта древнейшая профессия родилась не в Новом Орлеане. В той или иной форме она существовала на протяжении всей человеческой истории. Но в этом городе она приняла такие масштабы и формы, что стала его отличительной чертой, его характерной особенностью. В те далекие времена, когда Новый Орлеан мало отличался от обыкновенной деревни, французское правительство направило туда целый транспорт с проститутками. Оно надеялось, что мужчины-колонисты женятся на них и жизнь в городе стабилизируется. Но мужчины, оказавшись "подлецами", категорически отказались связать себя брачными узами с прибывшими дамами, и те вернулись к своей прежней профессии. С тех пор почти всегда либо в самом городе, либо где-то на его окраинах существовал квартал заведений с красными фонарями. Когда Луизиана присоединилась к Соединенным Штатам, город уже был знаменит своими борделями. Именно они сделали его местом, привлекавшим тысячи матросов, речников, фермеров и туристов, толпами прибывавших в город, чтобы весело провести время в одном из его злачных заведений. Зачастую никаких других дел в Новом Орлеане у них и не было. К началу нашего века проституция стала одним из старейших институтов города, такой же его неотъемлемой частью, как порт или зона отдыха на озере.

Временами проститутки обживали какое-то одно место, и тогда возникало нечто похожее на квартал с красными фонарями. Но к концу прошлого века бордели расползлись по всему городу. Нередко добропорядочные граждане внезапно обнаруживали, что такого рода заведение расположилось по соседству с ними и его обитательницы вовсе не таятся, занимаясь своим ремеслом. Из дома теперь постоянно доносились пьяные крики, а наблюдательные дети терзали родителей трудными вопросами. Было сделано немало попыток найти какое-то решение этой проблемы, но ничто не могло помешать процветанию бизнеса. Слишком много было жаждущих покупателей и готовых на все продавцов.

В конце концов городские власти, отчаявшись, решили хотя бы собрать все публичные дома в одном районе, подальше от глаз возмущенных граждан. К тому же так было легче поддерживать там порядок. В 1899 году открылся целый квартал заведений с красными фонарями, который горожане тут же нарекли Сторивиллом, по имени Джозефа Стори, члена муниципалитета, предложившего соответствующий законопроект.

Многие авторы пытаются окружить Сторивилл романтическим ореолом. На деле же это было омерзительное место, где старались обслужить как можно больше клиентов, где двенадцатилетние девочки должны были удовлетворять самые низменные желания клиентов, а когда дела шли плохо, девушки из номеров продавались за десять центов мальчишкам — разносчикам газет. В городе имелось несколько роскошных гранд-салонов, стены которых были увешаны восточными коврами, а гостиные украшены огромными зеркалами в оправе из позолоченной бронзы и аляповатой викторианской мебелью — совершенно во вкусе подобных заведений. Но основную массу составляли крошечные номера или небольшие домики, где "работали" две-три девушки, как правило, не старше девятнадцати лет. Клиентами этих "очаровательных бэби", как их называли в одной из популярных в те годы песенок, были местные рабочие, фермеры, приезжие коммивояжеры и тысячи моряков торговых судов, прибывавших в новоорлеанский порт со всего света. Можно не сомневаться, что первыми европейцами, познакомившимися с джазом, были матросы, развлекавшиеся в новоорлеанских борделях. Сторивилл причинял городу немало хлопот, создавая ему скандальную репутацию. Но он же служил источником доходов и в значительной степени определял его лицо.

История Сторивилла активно фигурирует во многих легендах о джазе. Некоторые исследователи начального периода истории джазовой музыки считают, что первые джазовые группы выступали в публичных домах и что именно закрытие в 1917 году Округа, как обычно называли квартал заведений с красными фонарями, вынудило музыкантов податься на Север — в Сент-Луис и Чикаго. Однако такой серьезный знаток джаза, как Эл Роуз, доказывает, что в Новом Орлеане всегда существовал не один, а сразу два Сторивилла, поскольку в легендарном Округе строго соблюдалась сегрегация. Не следует забывать, что это все-таки был глубокий Юг. Нельзя было даже предположить, что белый мужчина пользуется услугами той же женщины, что негр. Большинство проституток Сторивилла были белыми. В "голубой книге", справочнике новоорлеанских проституток, около одной трети девушек названы "цветными". Фактически же они тоже были светлокожими женщинами смешанной крови. Из всех публичных домов Нового Орлеана только в двух женщины различных рас "работали" вместе. Хозяйками всех борделей были всегда белые. Белыми были и большинство барменов, а также владельцев клубов и кабаре, встречавшихся на каждом шагу в Округе. Негры использовались только на черной работе: в качестве слуг, официантов, рассыльных и тому подобных. В конечном счете весь сторивиллский бизнес находился в руках белых. Дело оказалось очень доходным, и оставлять его неграм было совсем ни к чему.

Некоторые из пионеров джаза действительно работали в Округе, а точнее, в двух или трех кабаре, расположенных в его юго-восточном квартале, правда, это было уже в самом конце существования Сторивилла. "Попс" Фостер высказывается на этот счет совершенно категорично: "Большинство новоорлеанских музыкантов в Округе никогда не играли" ¹. Рой Кэарью, белый джазмен, подрабатывавший в молодые годы в Сторивилле — это был период с 1910 по 1915 год, — утверждает, что музыкальные группы регулярно выступали лишь в трех заведениях. По правде говоря, мужчинам-неграм запрещалось даже появляться в Округе, если это не оправдывалось их работой.

Когда готовился законопроект об Округе, определявший его границы, было предусмотрено создание внутри него еще одного Сторивилла для черных. Он разместился неподалеку от белого Сторивилла, заняв четыре квартала между улицами Пердидо и Грэвье с одной стороны и Локаст и Франклин — с другой. В течение какого-то времени эти кварталы были неофициально признанным центром негритянской проституции, где черные девушки обслуживали черных, а иногда и белых мужчин. Черный Сторивилл и район вокруг него фактически стали негритянским гетто. В воспоминаниях пионеров джаза он фигурирует как "верхняя часть города" — в отличие от "нижней части", где жили главным образом креолы. Черный Сторивилл был бандитским районом с дешевыми борделями, всевозможными притонами, шумными танцзалами, такими, как знаменитый "Фанки-Бат-холл", где играл легендарный корнетист "Бадди" Болден. То и дело там происходила поножовщина или стрельба, а то и убийство. Здешних пьянства, наркотиков, болезней, безумных выходок хватило бы на несколько гетто. Вот этот-то район, скорее всего, и стал подлинной колыбелью джаза. Именно там Болден и его товарищи по требованию проституток и их клиентов исполняли блюзы, под грустную мелодию которых можно было танцевать едва передвигая ноги. Вот здесь-то и вырос Луи Армстронг. Здесь он научился играть джазовую музыку.