Докладов Международной он-лайн конференции «Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации»

Эндоглоссная ситуация в Соединенных Штатах складывается из отношений между американским вариантом лите­ратурного английского языка (доминирующего компонента) и различными диалектными подсистемами, ограниченными опреде­ленным территориальным ареалом и социальной средой.

Под языковой ситуацией понимается модель социально-функционального распределения и иерархии социально-коммуникативных систем, сосуществующих в данном ареале¹. Иными словами, понятие языковой ситуации отражает сетку отношений между взаимодействующими системами и под­системами языка. Сама же совокупность этих систем в данном слу­чае образует национальный вариант английского языка.

Как отмечает А.Д. Швейцер, встречавшиеся в свое время утверждения о том, что англий­ский язык в Америке представляет собой диалект английского языка Великобритании, явно, не имеют под собой почвы. Дело в том, что явления, специфичные для английского языка в США распадаются на две основные категории. К первой относятся, например, глагольные формы типа hadn't ought, опущение глагола-связки to be, лексические единицы типа spider в значении 'сковорода' или snake feeder в значении 'стрекоза', а ко второй — ретрофлексный согласный /r/ в словах bird, саг и др., словоформа gotten, elevator в значении ‘лифт’ и др. Если явления, относящиеся к первой категории, четко локализо­ваны и носят диалектный характер, то явления, принадлежащие ко второй категории, лишены диалектной окраски и санкциони­руются литературными нормами, принятыми в Америке, хотя и противоречат нормам, действующим в британском ареале.

Различительные признаки английского языка в Америке вклю­чают не только диалектные явления, но и явления литературного языка. Показательна в этом отношении социальная переоценка одних и тех же явлений с точки зрения американской и британской норм. Например, как в Англии, так и в США существуют два произносительных варианта формы прошедшего времени гла­гола eat—ate /еit/ и /et/. Вместе с тем в Англии нормативным вариантом считается /et/, а /eit/ рассматривается как отклонение от нормы, встречающееся в речи необразованных людей. По сло­вам английского лингвиста Р. Куэрка, произносящие ate как /eit/ «производят впечатление людей, научившихся произносить это слово, увидев, как оно пишется». С другой стороны, для аме­риканцев корректной формой является /eit/, тогда как /et/ рас­ценивается как явление, присущее «деревенской, провинциальной и даже неграмотной» речи [цит. по Швейцеру, 1983: 55].

Несмотря на присутствие таких элементов, литературные нормы Англии и Америки являются тождествен­ными. Более того, удельный вес этих различительных элементов относительно невелик, а сами они тяготеют к периферии языковой системы. Но поскольку литературные нормы Великобритании не имеют безоговорочной обязательной силы для английского языка Америки и в английском языке американцев, так же как и в языке англичан, существует свой иерархический ряд «литературный язык — диалект», нет никаких оснований рас­сматривать все специфические для США языковые явления как диалектные отклонения от британской нормы, а саму американ­скую разновидность английского языка считать диалектом.

Как отмечают А. Марквардт и Р. Куэрк, несмотря на то, что со времени колонизации Америки число людей в мире, для кото­рых английский язык является родным, возросло с 5 млн. до 270 млн. (по данным 1964 г.), степень унификации языка не только не уменьшилась, но и значительно возросла. Это парадоксальное положение объясняется унифицирующим влиянием письменного языка, средств массовой коммуникации, расширением сферы контактов между носителями разновидностей английского языка. Вместе с тем утвердилось более терпимое отношение к другим вариантам, получило признание равенство их статусов.¹

В структуре национального варианта амери­канский вариант литературного английского языка обнаруживает те же отношения к «субстандартным» подсистемам, какие обычно существуют между литературным языком и диалектами в рамках национального языка. Если Standard American English пред­ставляет собой полифункциональное образование, выполняющее в максимальном объеме все социальные функции, присущие на­циональному языку (это и государственный язык, и язык куль­туры и науки, и язык делопроизводства и массовой коммуникации, и т. п.), то «субстандартные» разновидности американского ва­рианта, его социальные и территориальные диалекты, как пра­вило, монофункциональны. Они закреплены чаще всего за сферой повседневно-бытового общения, иногда за узкопрофессиональ­ными сферами совместной трудовой деятельности и, как правило, за определенным строго ограниченным набором социальных си­туаций. Доминирующее положение Standard American English находит свое воплощение как в горизонтальной структуре эндоглоссной ситуации (т.е. в закреплении за каждой языковой си­стемой определенной коммуникативно-функциональной сферы), так и в ее вертикальной (т.е. в социально-иерархической) струк­туре.

В целом американский вариант обнаруживает значительно степень диалектной вариативности. Американский вариант представляет собой далеко не гомогенную систему, и специалисты признают, что его диа­лектная структура продолжает усложняться под влиянием различных процессов и обнаруживает широкий диапазон вариаций территориальных особенностей. ¹

Так, 300 лет назад существовал один-единственный вариант английского языка. Тот, на котором говорили в Британии. Этот язык и был принесен британцами в новые земли. Америка, Австралия, Новая Зеландия, Индия, Азия и Африка заговорили по-английски. В каждом из этих мест английский язык развивался по-своему, обогащаясь и эволюционируя. И по неизбежной закономерности возвращался на родину - с эмигрантами, товарами, технологиями, коммуникациями.

Для того, чтобы представить более убедительно процессы формирования территориальных разновидностей американского английского, необходимо обратиться к некоторым историческим фактам, проливающим свет на образование особой этнической и лингво-культурной ситуации в одном из регионов США, в частности – в Техасе.

Техас (англ. Texas) – штат США, занимающий второе место по территории после Аляски (695,622 км 2) и второе после Калифорнии по численности населения (22,8 млн.). Техас является одним из центров сельского хозяйства, скотоводства, образования, нефтегазовой и химической промышленностей, финансовых институтов. Столица штата – Остин.

Название штата происходит от испанского слова «tejas», которое в свою очередь явилось вариантом индейского слова – «taysha» (на языке племен Каддо) – означающего «друг», «союзник» (им впервые испанские исследователи территории стали называть её индейские племена).2

Над Техасом в разные времена развевались 6 флагов: французский Fleur-de-lis, испанский, мексиканский, флаг Республики Техас, флаг Конфедеративных Штатов Америки и, наконец, США.

Таким образом, культура Техаса вобрала в себя множество этнических и внешних региональных традиций, благодаря непрекращающейся иммиграции из других штатов и стран.

Первое поселение было основано испанцами в районе Ислета возле современного Эль-Пасо в 1682 году. Тем временем, восток современного Техаса стал осваиваться французами, расширявшими свою колонию Луизиана. 18 февраля 1685 года француз Рене-Робер Кавалье основал в заливе Матагорда форт Сен-Луис, форпост Франции на территории Техаса. К концу XVIII века вся территория современного Техаса вместе с Мексикой являлась частью испанской колонии «Новая Испания».

Западная окраина Юга Америки, занятая штатом Техас, сильно отличается от остальных южных районов США, и отличия эти обусловлены, прежде всего, ее географическим положением.

Заселение США, как известно, шло с востока на запад, поэтому американцы освоили Техас самым последним из южных районов. В Техасе американцы появились лишь в 1821 г., когда группа колонистов во главе с С. Остином осела на берегах реки Бразоз. И если на востоке южане колонизовали почти девственные земли, сметая слабое сопротивление индейцев, то здесь они застали уже сложившиеся к тому времени территориальные общности людей, притом с весьма отличной от них культурой. Техас являлся частью Мексики, которая в 1821 г. стала независимым от Испании суверенным государством. Американские колонисты подняли мятеж против мексиканской администрации. В марте 1836 г. мексиканский диктатор Санта-Ана разгромил отряд американских мятежников в памятных сражениях при Аламо (возле Сан-Антонио), но месяц спустя американцы под предводительством С. Хьюстона взяли реванш под Сан-Иасинто, пленив Сан-Ану. Техас объявил себя независимым государством, и С. Хьюстон был избран первым его президентом. В 1845 г., Техас вошел в состав США в качестве 28-го штата. Испанская культура оказала весьма сильное влияние на сложившуюся здесь социально-культурную общность. ¹

Несмотря на то, что всем жителям и ветеранам битв в Техасе выдавались земельные наделы и прочие льготы, особого прилива иммигрантов не было. Были созданы специальные агентства по вербовке иммигрантов из Европы: существовали немецкие, французские, шведские и голландские агентства. Самая активная иммиграция шла из Германии (об этом говорят названия многих городов — Фредериксбург, Альдорф, Нью-Браунфельс и др.). После европейских революций 1848 года к немецким переселенцам присоединились поляки, шведы, норвежцы, чехи и французы. Иммиграция росла вплоть до Второй Мировой Войны.

Будучи западной окраиной Юга, этот район непосредственно соседствует с районами Запада и Среднего Запада, контакты с ними были весьма живыми, сложными, подчас болезненными – достаточно вспомнить настоящую войну южан и северян за господство над Канзасом, которая вылилась в репетицию Гражданской войны.

Южная субкультура развивалась здесь в необычных условиях – при сильном влиянии других, весьма контрастных культур (испанской, индейской, англосаксонской), в невиданных для Юга обширных ландшафтах сухих безлесных степей, на небольшом отрезке исторического времени, укороченного из-за позднего заселения.

Остается лишь удивляться тому, что сложившаяся здесь культура не превратилась в хаотическую мозаику противоборствующих элементов, но вобрала эти элементы в жизнеспособную амальгаму, при том хотя и специфическую, но неоспоримо южную по своим главным признакам. ¹

Громадные размеры территории, на которой сложился этот тип, придали суждениям и оценкам техасца склонность к гипертрофированной крупномасштабности, даже к особому «техасскому хвастовству», о котором сложено множество анекдотов. Слабая освоенность этих просторов наложило на техасскую культуру отпечаток пионерства с его скоропалительностью (в том числе в самом буквальном смысле слова), поэтизацией суровой жизни на природе, пристрастием к ношению личного оружия и т. п. Ярко различимы последствия и другой стороны этой слабой освоенности – культурной изоляции, которая сказывается в заниженности уровня грамотности, знаний о «большом мире», нелюбви к чужакам, нетерпимости. Яркий исторический отрезок независимого существования породил в Техасе культ местного патриотизма, которому традиции нетерпимости придают порой оттенок настоящего шовинизма.

Культура Нового Юга имеет много броских черт, заимствованных у мексиканских предшественников, особенно в одежде, пище, словаре. Апофеозом этого заимствования стала знаменитая ковбойская культура. Она сложилась как взаимодействие скотоводческих традиций Пидмонта с теми навыками испаноязычных ковбоев, которые оказались необходимыми для животноводства в сухих степях.

Ковбойская культура родилась именно здесь, в западном Техасе, и уже отсюда проникла на Горный Запад. Как это не раз случалось в Америке с чертами фронтирного быта, ковбойские нормы поведения, особенно чисто внешние, распространились далеко за пределы скотоводческого сектора хозяйства и охваченных им ареалов. Ковбойские шляпы, штаны, сапоги со шпорами, украшенные перламутром огромные кольты, сама манера держаться и разговаривать, столь знакомая всему миру по голливудским «вестернам», - все это ныне «родовые признаки», по которым в Америке узнают техасца.

Таким образом, представители различных культур, проживающие на территории Техаса и привнесшие свои неповторимые особенности речи в фонетику и лексику английского языка, оказали влияние на формирование техасской разновидности американского английского.

Вследствие постоянного взаимовлияния различных культур, Техас оказался готовым к восприятию нововведений. В последние годы отмечается рост числа переселенцев азиатских корней, особенно в таких городах, как Хьюстон и Даллас. В Техас приезжают переселенцы из Китая, Вьетнама, Индии, Кореи, Японии, Тайваня, Пакистана и других стран.
Библиографический список в порядке следования сносок

1. 
   Швейцер А.Д. Социальная дифференциация английского языка в США. – М.: Наука, 1983.
   
2. 
   http://www.web.net/cornerstone/cdneng.htm
   
3. 
   http://en.wikipedia.org
   

Соотношение структур языка и структур языкового сознания постоянно находится в центре внимания философии, логики и лингвистики в силу чрезвычайной важности проблем, связанных с изучением данного вопроса. Особенно ярко данный фокус исследования высвечивается в связи с поворотом различных научных изысканий в русло антропологического подхода, ставящего человека во главу исследовательского интереса. Когнитивная лингвистика как научное направление, функционирующее в рамках антропологической научной парадигмы, отмечена пристальным интересом к проблемам представления различных форматов знания с помощью языковых средств и, как результат обработки знаний об этих языковых средствах, с помощью языковых категорий.

Вопросы категоризации в языковом сознании тесно связаны с проблемами концептуализации знания об окружающем мире. Одним из важнейших абстрактных признаков, фиксированных в сознании для целей концептуализации знаний о предметном мире, является количественная определенность. Говоря о количественных признаках, исследователи подчеркивают, что они затрагивают признаковую сущность предмета [Болдырев, Беседина, Магировская и др.], позволяют производить концептуализацию относительно какой-то определенной количественной характеристики. О.В. Магировская отмечает дополнительность этих признаков, необязательный характер, который проявляется в том, что «они не предполагают обязательной экспликации в языке. Их актуализация имеет место только в случаях концептуализации предмета со стороны его количественного признака» [Магировская 2008: 122].

При классификации предметного мира по указанному признаку в качестве базового выступает концепт «количество», который дает также имя категории КОЛИЧЕСТВО, поскольку «категория – это концептуальное объединение объектов, или объединение объектов на основе общего концепта…Выбор того или иного концептуального основания для выделения сходных характеристик у объектов обусловливает выбор соответствующих принципов и механизмов их объединения. Знание этих принципов и механизмов также является составной частью общего знания категориального формата… » [Болдырев 2006: 6]. Принципиально важным в приведенном определении является мысль о том, что исследование того или иного категориального формата с неизбежностью предполагает рассмотрение принципов и механизмов объединения объектов в категории.

Категория КОЛИЧЕСТВО, которая еще со времен Аристотеля относится к числу универсальных, поскольку обладает всеобъемлющим характером для объектов предметного мира, изучалась в философии, логике и лингвистике с различных позиций. Тем не менее, не полностью раскрытым остается вопрос о тех принципах и механизмах, которые отвечают за отсутствие ее экспликации в определенных способах представления данного категориального знания на мыслительном и языковом уровне, иными словами, о том, каким образом происходит скрытие, кодирование тех или иных информационных признаков, регулирующих функционирование категории КОЛИЧЕСТВО в ментальном и языковом пространстве. В этой связи представляется необходимым изучение различных аспектов межкатегориальных связей и механизмов их кодирования, осуществляемых с помощью категорий. Это предполагает смещение ракурса исследования от анализа отдельных категорий языка и сознания как самостоятельных сущностей к анализу синкретизма категорий, к рассмотрению природы сопряжения категорий и, как следствие этого процесса, модификации признаков, на основании которых происходит формирование концептуальных структур.

Сверхсложность универсальных категорий, их всеобъемлющий характер с неизбежностью предполагает их взаимодействие, взаимовлияние и взаимопроникновение, в том числе и в силу того, что язык, как система саморегулирующаяся и самоорганизующаяся, отображает реальность не только в виде дискретных единиц, но и в виде синкретичных образований. Тезис о динамичности категорий, отсутствии замкнутых границ между ними, сети перекрещивающихся и взаимодействующих категориальных пространств, обусловливающих появление синкретичных образований [Бабайцева 1991: 14; Болдырев 1995; Высоцкая 2006;], связан с уникальной природой языка, его статичностью и динамичностью, о которой писал еще В.фон Гумбольдт, отмечая отчасти его устойчивость и отчасти текучесть [Гумбольдт 2001: 83]. Учет синкретичных явлений снимает противопоставление «системных» и «асистемных» языковых явлений, «синкретичные образования, нарушающие стройность привычных классификаций, рассматриваются как закономерные» [Высоцкая 2006: 6].

Такой синкретизм языковых явлений обусловлен определенными когнитивными механизмами, детерминирующими функционирование концептуальной системы языка, где особая роль отводится категориальному пространству. Представляется, что эти механизмы работают следующим образом. Ядро категориального пространства концептуальной системы языка представляет собой кластер, активизирующий систему саморегуляции и самоорганизации в языке. Каждая фундаментальная категория этого кластера, в свою очередь, представляет собой не гомогенное, изолированное категориальное пространство, а синергетическое сцепление различных концептуальных областей нескольких концептуальных пространств. Категориальное пространство характеризуется динамичностью и способностью к саморасширению в полном соответствии с принципом саморасширения материального пространства, а также информационного пространства – двух сущностей, детерминирующих построение категориального пространства. Именно категориальная система языка является фактором, сохраняющим структурную идентичность языка, в то время как проникновение нового концептуального содержания из обрабатываемого содержимого информационного пространства ведет к переструктурации фрагментов языкового сознания и формированию новой модуляции кластерного знания.

Поясним применяемый термин, прибегая к определениям из тех областей знания, в которых он употребляется. Сам термин «модуляция» происходит от лат. modulatio – «мерность, размеренность» и означает «размеренное, закономерное изменение, перемена состояния». [Cловарь по естественным наукам. Глоссарий.ру]. Он употребляется как музыкальный и фонетический термин, а также как термин в электронике:

[en.wikipedia.org/wiki/Modulation]

Анализируя ключевые слова дефиниций, получаем тематическую сетку, основными элементами которой являются: to vary, changing, modifying or adjusting, create the structure or form of many pieces. Таким образом, полная картина, предстающая при систематизации дефиниций, включает следующие компоненты: изменение, варьирование, приспособление к определенным условиям, включение множества составляющих. Отметим, что словарь по естественным наукам указывает на размеренность и закономерность изменений, а в «Энциклопедическом словаре» Ф.А. Брокгауза, И.А. Эфрона отмечается, что музыкальный термин предполагает подразделение типов модуляции на постепенную и внезапную, тем самым добавляя к характеристике «размеренность», характеристику «внезапность»

[http://www.slovopedia.com/10/204/979615.html].

Рассмотрим, каким образом в процессе категоризации на основании базового концепта «количество» происходят изменения, приспособление к концептуальной и категориальной системе сознания и языка, и можем ли мы говорить только об их закономерности или также о возможности внезапных вариаций в связи с определенными условиями.

Еще Аристотель отмечал двойственную природу базового концепта «количество», выделяя в нем два аспекта: число как отображение раздельности/дискретности одних объектов реального мира и величину как выражение идеи непрерывности/недискретности других. Таким образом были научно зафиксированы результаты количественной категоризации как знания о составляющих природного пространства, являющегося средой обитания человека. Принятое в современной философии структурирование пространства является осознанием таких количественных составляющих как число и мера. Последняя рассматривается в философии в контексте определенной пороговой величины количественных изменений объекта, которые приводят к перестройке его структуры при достижении так называемой границы меры, за которой происходит изменение качественной определенности [CЭС 1987: 988]. Качество выступает как некоторое множество свойств и выражает определенную ступень познания человеком объективной реальности. Связь категорий количества и качества является краеугольным положением диалектики, а переход к новой качественной определенности свидетельствует в пользу возможности внезапных, в смысле не вписывающихся в привычную парадигму, изменений.

Однако существует другой ракурс проблемы, связанный с тем, что категория количества в языковом сознании тесно переплетена с рядом других категорий. По этому поводу еще И.А. Бодуэн де Куртене писал, что в языковом мышлении отражаются разные виды количественности: пространственная, временная, размера, направления и т.д. [Бодуэн де Куртене 1963, с. 311-324]. С когнитивных позиций это означает, что процесс формирования концепта «количество», как одного из ключевых для ориентации человека в мире, шел нераздельно с процессом формирования других ключевых ориентационных концептов.

Даже в первом приближении мы видим в семантике имен существительных, обозначающих количественную определенность, пересечение и наложение различных категорий, таких как категория количества и категория пространства (acre – measure of land (4,840 sq. yds or about 4,050 sq. metres); furlong – eighth of mile, 220 yds), категория количества и категория времени (fortnight - period of two weeks), категория количества и категория движения (avalanche – mass of snow, rock and ice, descending mountain rapidly), категория количества + категория качества + категория движения (brown – brown mass of flying game-birds) и др.

Рассматривая когнитивные основания, определяющие сверхсложность категории количества, как и других категорий, характеризующихся категориальной многомерностью, мы приходим к выводу, что они детерминируются модификациями базового концепта. Последние являются, с нашей точки зрения, когнитивными составляющими, генерированными в процессе приобретения индивидом и социумом опыта, в котором фиксируются структуры пространства (такие как протяженность и объем), времени, числа, меры, движения, интенсивности, и т.д., осознаваемые познающим субъектом лишь при условии, что они структурированы. К таким концептуальным модификациям в категориальном формате «количество» мы относим дискретное/недискретное количество, определенное/неопределенное количество, временную длительность, объем, протяженность, массу, целое, представленное разными структурами (целое как собирательное, целое как совокупное, целое как система), интенсивность и др. [подробнее об этом Спиридонова 2010]. Отмечающаяся конвенциализация концептуальных модификаторов позволяет говорить не только о том, что в процессе ментальной категоризации наше сознание следует аналогиям категорий естественных объектов. Речь идет о создании социумом условной, искусственной системы количественной оценки объектов окружающего мира, системы, приспособленной для обслуживания практической деятельности индивида и социума, для удобства фиксации знания в содержании сознания. Они принадлежат сфере знания, добытого индивидом и социумом в результате когниции как научной деятельности, связанной с категоризацией. Это является еще одним фактором, определяющим многомерность отображения количественной определенности в языке, а также в значительной мере детерминирующим тот факт, что категория количества является постоянно развивающейся и видоизменяющейся [там же].

Расширение категориального пространства КОЛИЧЕСТВО за счет экстраполирования количественных признаков с реальных объектов на умозрительные сущности, концептуализирующие результаты духовной и жизни и физического совершенствования человека, позволило перейти к количественной оценке «продуктов познавательно-мыслительной деятельности, которым в реальной действительности нет прямых соответствий в виде веществ и наглядно-чувственных объектов» [Кузикевич 2008: 5], например, количественной оценке системы знаний человека (aesthetics – philosophy of the beautiful or of art), системы, определяющей поведение человека (values – one’s principles or standards,) и др. Кроме того, переход в сферу инферентности (умозрительности) позволил проводить количественную оценку эмоционального состояния человека (blues – melancholy, doldrums – dullness, low spirits, dumps – depression, melancholy), а также оценку физического состояния человека и животных (heaves – disease of horses with laboured breathing). Такие примеры являются, фактически, не просто свидетельством размеренных изменений, а качественным скачком, переходом из сферы категоризации объектов физического мира к количественной оценке сущностей из области мира метафизического. С позиций категориальной модуляции в данном случае, как представляется, мы имеем дело с таким модулем базового концепта «количество» как «интенсивность». Появление нового модуля с неизбежностью ведет к расширению категориального пространства КОЛИЧЕСТВО за счет приложения признаков образованного модуля к новому языковому материалу.

Таким образом, категориальная модуляция представляет собой процесс, основанный на способности базового концепта выступать в виде своего модуля, появляющегося в результате сцепления концептуальных областей различных категориальных форматов. Статус концептуального признака «количество» зависит от доминирующего признака при появлении нового модуля. При доминировании признаков иных сверхсложных универсальных категорий происходит его переход в скрытое, кодированное содержание знания в языковом сознании. Тем не менее, декодирование этого признака достижимо и осуществляется на уровне семантического развертывания дефиниций языковых единиц, с помощью которых осуществляется вербализация того или иного фрагмента знания. Категориальная модуляция является развитием (расширением) освоенного концептуального (и информационного) пространства, его структурацией и реструктурацией в языковом сознании. Эти процессы идут за счет:

а) взаимодействия (сопряжения) категориальных признаков разных категорий;

б) развертывания и развития признаков образованного модуля;

в) конфигурирования как процесса придания той или иной формы измененному концептуальному содержанию.

О литературных достоинствах произведений, выходящих из-под пера женщин можно спорить так же долго, как и о качестве произведений, написанных мужчинами, однако игнорировать такое явление как «женская проза» или «женская литература» нельзя.

В словаре гендерных терминов дается следующее определение термину «женская литература»: «это, по сути, то, что создано в литературе женщинами» [www.owl.ru]. Однако существует тенденция разграничивать понятия «женская проза» и «женская литература». И хотя в словарях разница между этими понятиями не зафиксирована, в представлении простых обывателей, задумывающихся над этим вопросом, они разграничиваются следующим образом: к женская прозе относится любая литература, написанная женщиной-писателем, к женская же литература включает произведения, написанные как женщинами, так и мужчинами для женщин, часто сентиментальные и слезливые, при этом часто ассоциирующиеся с дешевыми романами низкого качества [http://www.natali.ua].

Герасимова Н.М. называет женской прозой произведения, написанные женщинами о женщинах и для женщин. Она обращает внимание на то, что тексты могут быть прочитаны и осмыслены мужчинами, однако подчеркивает, что «их непосредственным адресатом являются женщины, которые воспринимают предложенную ими концепцию личности, бытия или судьбы через призму своего личного опыта» [Герасимова Н. М.].

Общеизвестно, что в каждой культуре существует своя система ценностей. Таким образом, описывая в своих произведениях конкретные события, писатель, будь то женщина или мужчина, знакомит читателя с особенностями культуры своей страны. Помимо личного мировоззрения писателя в произведении будет отражаться культура описываемой эпохи конкретной страны. Именно поэтому, читая эти произведения, читатель погружается в новый, чужой для него мир. Таким образом, осуществляется лингвокультурная коммуникация читателя и писателя, являющихся представителями двух разных культур.

Объектом нашего исследования стал сборник рассказов Людмилы Улицкой «Первые и последние». Действия, описываемые в рассказах, происходят в советской России. Главными персонажами являются в основном женщины. Писательница настолько подробно описывает судьбоносные моменты в их жизни, причиной которых становилось множество различных факторов, в том числе и социальных, что иностранному читателю, на наш взгляд, будет несложно ощутить себя частью той особой эпохи, воссозданной Людмилой Улицкой.

Вторым объектом нашего исследования стала повесть Розамунды Пилчер «Семейная реликвия» (“Shell Seekers”). Творчество этой писательницы выбрано для сравнения с творчеством Людмилы Улицкой не случайно. Тематика произведений обеих писательниц очень схожа, кроме того, они относятся примерно к одной эпохе.

Одним из основных понятий в произведениях Улицкой и Пилчер, является понятие «семья». Это неудивительно, потому что в жизни каждого человека семья занимает значительное место. Человек по природе своей социален и не может жить один. Но, к сожалению, не у всех и не всегда слово «семья» ассоциируется только с положительными эмоциями. В зависимости от жизненной ситуации это слово приобретает для персонажей различные смыслы – от абсолютного счастья, до тяжелой ноши.

Рассмотрим определение слова «семья» в различных словарях. В большой советской энциклопедии дается следующее толкование: семья – основанная на браке или кровном родстве малая группа, члены которой связаны общностью быта, взаимной моральной ответственностью и взаимопомощью. В браке и С. отношения, обусловленные различием полов и половой потребностью, проявляются в форме нравственно-психологических отношений [http://slovari.yandex.ru]. В толковом словаре русского языка Ушакова приводится следующее определение: семья – группа людей, состоящая из родителей, детей, внуков и ближних родственников, живущих вместе [http://slovari.yandex.ru]. Энциклопедия социологии дает следующее толкование: семья – одна из первых исторических форм социальной общности людей и социальных отношений, элемент структуры общества, его «ячейка» [http://slovari.yandex.ru]. В англоязычном словаре Oxford Advanced Learner’s Dictionary дается следующее определение: “1) a group consisting of one or two parents and their children; 2) a group consisting of one or two parents, their children and close relations; 3) all the people who are related to each other including those who are now dead” [Oxford Advanced Learner’s Dictionary].

Рассмотрев приведенные выше определения, мы пришли к выводу, что в них понятие «семья» рассматривается только как форма отношений между людьми, но нигде не указывается, что для каждого человека семья – это не просто несколько человек, объединенных родственными связями. Это слово несет определенную эмоциональную нагрузку, с ним связано множество ассоциаций и душевных переживаний.

В рассматриваемых произведениях мы пытались увидеть тот индивидуальный смысл, который вкладывает конкретный человек в понятие «семья». Нами было выделено несколько ассоциаций, связанных с этим понятием.

1) Счастье: «Катя, поджав под себя тонкие ноги, забилась матери под руку, как цыпленок под крыло рыхлой курицы... Птичье очарование, птичья бестелесность. Мать и дочь любили друг друга безгранично, но сама любовь препятствовала их близости: более всего они боялись причинить друг другу огорчение». (Пиковая дама с 83). Чтобы показать тихую семейную идиллию, заботу матери и ощущение защищенности дочери, их нежные чувства, в тексте используется сравнение с наседкой и цыпленком. Для выражения понятия «семья» и заключенного в нем смысла используется образное сравнение.

2) Самопожертвование: «И как ты это несешь? Ты просто святая...

«Он потрясающий, и не важно, пьяный, трезвый. Он - то, что нужно каждой женщине. Он мужчина до мозга костей. Он просто попал в ужасное положение. И меня туда завел, в это ужасное положение. Он ни в чем передо мной не виноват. Обстоятельства... Но я уже все, решилась. Я выскочу. Я не должна ему мешать, он творческий, он особенный. Совсем не похож на инженерское быдло. У него весь мир другой. Конечно, я никого даже близко на него похожего не встречу, это ясно» (Женщины русских селений с 117-118). В этом примере женщина приносит в жертву себя, свое личное счастье ради мужчины-алкоголика. Она настолько боготворит его, что лучшего варианта для себя она не представляет и даже инженеры для нее – быдло. Мы не помещаем этот пример в раздел «Семья – предмет гордости», потому что, на наш взгляд, гордиться таким мужем нельзя. Это самоуничижение и неуважение собственного достоинства.

3) Борьба: Всю жизнь, сколько себя помнит, Анна Федоровна заранее готовилась к общению с матерью. В детстве она замирала перед ее дверью, как пловец перед прыжком в воду. Ставши взрослой, она, как боксер перед встречей с сильнейшим противником, настраивалась не на победу, а на достойное поражение (Пиковая дама с 71). Для того, чтобы показать отношения между матерью и дочерью, в данном примере используются образные сравнения: пловец, боксер. Встреча с, казалось бы, самым близким человеком каждый раз воспринимается как серьезное испытание.

4) Одиночество, равнодушие: «…there could be no further excuse for not ringing up one of her children and telling them what she had done. But which child? She sat in her chair to consider the alterna­tives…» Пенелопа чувствует себя одинокой, несмотря на то, что у нее трое детей. У каждого из них теперь свои семьи и проблемы, но для нее они по-прежнему ее семья. Чувствуя себя обузой, она долго не решается позвонить хоть кому-то из них. (Shell seekers)

5) Презрение: Once, spending a night in London with Olivia, Nancy had confided in her sister, hoping perhaps for some constructive ad­vice from that hard-headed career woman. But Olivia was un­sympathetic. She thought they were fools. (Shell seekers). Чаще всего в сложной ситуации люди ищут поддержки в семье, не удивительно, что Нэнси обратилась к старшей сестре за помощью – не за материальной, а за духовной, не за деньгами, а за советом. Однако та не захотела даже посочувствовать своей сестре. Для выражения этого значения используется прямая номинация. Слова “unsympathetic”, “fools” ясно показывают отношение Оливии к семье сестры.

В результате проведенного исследования нами были сделаны следующие выводы:

1. Как в русскоязычных, так и в англоязычных произведениях выражаются различные смыслы понятия «семья».

2. Понятие «семья» в обеих культурах может ассоциироваться как с положительными, так и с отрицательными эмоциями, либо не вызывать их совсем. Как следствие, мы выделили несколько видов ассоциаций, связанных с понятием «семья»: счастье, самопожертвование, борьба, одиночество, презрение.

3. Для выражения ассоциативных отношений к понятию семья в текстах используются образные сравнения и средства прямой номинации.

1. www.owl.ru/gender/071.htm

2. http://www.natali.ua/forums/viewtopic.php?t=3076&postdays=0&postorder=asc&start=50

3. Герасимова Н. М. "Поэтика переживания" в русской современной женской прозе. http://www.folk.ru/Research/gerasimova-poetika-pereziv.php#ref14

4.http://slovari.yandex.ru/dict/bse/article/00070/16200.htm?text=%D1%81%D0%B5%D0%BC%D1%8C%D1%8F&stpar3=1.1

5.http://slovari.yandex.ru/dict/ushakov/article/ushakov/18/us414513.htm?text=%D1%81%D0%B5%D0%BC%D1%8C%D1%8F&stpar3=1.2

6.http://slovari.yandex.ru/dict/sociology/article/soc/soc-1003.htm?text=%D1%81%D0%B5%D0%BC%D1%8C%D1%8F&stpar3=1.5

7. Oxford Advanced Learner’s Dictionary (CD)

7. Улицкая Л.Е., Первые и последние:Рассказы. – М.: Изд-воЭксмо, 2002. – 256 с.

8. Pilcher R., Shell seekers http://milleniumx.ru/luchshie-knigi/luchshie-za-mesjc/650-the-shell-seekers.html