Еврей против еврея Иудейское сопротивление сионизму

Некоторые считают палестинцев, арабов, а также мусульман в целом причиной всех бед Израиля. Другие столь же огульно обвиняют поселенцев и вообще всех сторонников жесткой линии. С обеих сторон высказываются сомнения относительно сохранения «еврейского характера» Государства Израиль. Даже в глазах многих своих друзей и граждан Государство Израиль стало одной из последних колониальных держав, основанной, на свою беду, как раз тогда, когда по всему миру поднялась волна деколонизации. Израильское общество, многие годы стойко оборонявшееся против враждебного окружения, все с большей жесткостью, но с меньшим успехом контролирует арабское население, попавшее под его управление. Все больше евреев Израиля поддерживают депортацию палестинцев в соседние арабские страны и окончательную аннексию занятых в 1967 г. территорий.

Впрочем, такая перспектива возмущает многих евреев как в Израиле, так и за рубежом. Некоторые из них пришли к выводу, что сохранение Государства Израиль в его нынешнем виде сопряжено с морально неприемлемыми действиями. Они безуспешно ищут достойный выход из своей ситуации. Растущее чувство отчаяния заставляет их, возможно впервые в жизни, прислушаться к мнениям антисионистов, издавна подчеркивающих опасность, которую представляют для евреев сионизм и Государство Израиль. Но что именно могут предложить в начале XXI столетия противники сионизма?

Молитва, произносимая религиозными евреями как в Израиле, так и в других странах в праздники Пасхи, Пятидесятницы и Кущей (Песах, Шавуот и Суккот), напоминает не только о том, как евреи совершали паломничество в Иерусалим во времена существования Храма, но и том, что Изгнание продолжается:

«И за грехи наши мы были изгнаны из своей страны и оказались вдалеке от земли нашей. И лишены мы возможности приходить (в Храм, чтобы) предстать и пасть ниц перед Тобой, и исполнить свои обязанности в Храме, избранном Тобою, в Храме великом и святом, отмеченном Именем Твоим, — из-за того, что руки врагов разрушили Твое святилище. Да будет угодно Тебе, Господь, Бог наш и Бог отцов наших, Владыка милосердный, вновь смилостивиться над нами и над святилищем Твоим по великому милосердию Своему, и в скором времени отстроить его, и умножить его славу. Отец наш, Владыка наш, яви нам славу Царства Своего, яви Себя и вознесись над нами на глазах у всех живущих! И собери нас, рассеянных среди всех народов, и собери наши общины, разбросанные по краям земли; и приведи нас, ликующих, в Сион, город Твой, и в Иерусалим, в Храм Твой, даровав нам радость навеки» (Сидур, 679).

Согласно Традиции, у истории есть конечная цель: приход Мессии. Как мы видели в главе 3, та же Традиция запрещает любые оценки времени его появления, осуждает любые попытки приблизить его приход и даже не рекомендует слишком горячо об этом молиться. Несмотря на то что около половины евреев мира ныне живет в Израиле, в эту молитву не было внесено никаких исправлений. Мессианские чаяния остаются в силе, несмотря на физическое присутствие миллионов евреев в Израиле. Более того, хотя текст молитвы одинаков для всех ортодоксальных евреев, понимают они ее по-разному: одни разделяют радостное убеждение, что создание Государства Израиль — это чудо, предвещающее скорое наступление окончательного Избавления, а другие полны мрачных предчувствий, что сионистский бунт неминуемо навлечет на них ужасное наказание.
Место Государства Израиль в еврейской истории

Идея о нерукотворной природе Избавления, высказанная и утверждаемая в большинстве антисионистских источников, не является их собственным изобретением. Представители национал-иудаизма вполне разделяют это воззрение, но с одним важным отличием — для них создание Государства Израиль и весь сионистский проект являются выражением Божественной воли, как бы «перстом Божиим», подобным тому, что упоминает библейское повествование об исходе из Египта. Различие между двумя этими полюсами относится не к концепции тотального разрушения, которое должно предшествовать Избавлению, а к определению того, как это разрушение понимать.

В то время как религиозные сионисты считают, что разрушение закончилось в 1945 г., рассматривая постигший евреев Европы геноцид как отправную точку Избавления, теоретики иудейского антисионизма утверждают, что и геноцид, и существование Государства Израиль суть звенья продолжающегося и сегодня процесса разрушения. По их мнению, все достижения сионизма будут уничтожены перед приходом Мессии, который найдет Землю Израиля в состоянии полного опустошения. В этом смысле «Интернационал» верно передает пафос такого мессианизма: «…до основанья, а затем…» С этой точки зрения отрицающей сионистскую идею о правомерности рукотворных усилий приблизить мир грядущий, Государство Израиль представляет собой лишь преграду на пути Избавления.

В этом суть принципиального неприятия существования Государства Израиль. И дело не в той территории, которую удерживает Израиль до или после войны 1967 г. Некоторые антисионисты рассматривают идею временного сосуществования двух государств как средство умерить страдания палестинцев и тем самым ослабить их антиеврейские настроения. Однако и для них остаются принципиальными такие вопросы, как превращение евреев в светскую нацию. Реформистский раввин и хасидский ребе, при всей разнице толкования Торы и образа жизни между ними, весьма схоже понимают, что означает быть евреем.

Экономический и военный успех сионистов не только не устранил разногласия между евреями, а скорее обострил их. Существование процветающего современного государства не умерило страсти, а лишь подлило масла в огонь давних теологических и политических споров. Сторонники национал-иудаизма видят в промышленных, сельскохозяйственных и военных достижениях государства предвестие мира грядущего, в то время как антисионисты, и особенно харедим, проклинают «сионистский бунт» с удвоенной силой. И даже вне всякой теологии — трудно обеспечить выживание богатого общества западного типа в окружении миллионов людей, уровень жизни которых на порядки ниже израильского.

Иудейству присущ упор на чудотворный характер грядущего Избавления. Его отголоски слышны в Пасхальной Агаде: «Не посредством ангела... и не посредством посланца, но Пресвятой, благословен Он, Сам, во славе Своей». Подчеркивая исключительную роль Бога в Избавлении, антисионистские сочинения харедим предупреждают: «Перед приходом Мессии светское государство исчезнет, и никакого другого пути быть не может», — пишет раввин Тейтельбаум, опираясь на известное пророчество: «Сын Давида придет лишь после исчезновения недостойного Царства Израиля» (Teitelbaum 1985, 8). «Зачатое в грехе», сионистское государство должно исчезнуть. С такой точки зрения Государство Израиль только препятствует истинному Избавлению, которое наступит не постепенно, а внезапно — в результате радикального сдвига, своего рода квантового скачка.

Особой критике подвергается воинственный характер религиозного сионизма. Его упор на применение силы делает вновь актуальными давние теологические споры. Гершом Шолем, автор исследования о лжемессии Саббатае Цви, опасается, что мессианские устремления, вызванные к жизни массовым возвращением евреев в Землю обетованную, невозможно будет удержать в разумных рамках: «Может ли еврейская история вновь обрести вещественную реальность и не быть при этом уничтоженной мессианскими притязаниями, которые она сама же и вызывает из своих недр?» (Ravitzky 1996, 3).

Сакрализация Государства Израиль подвергается особенно яростной критике со стороны антисионистов. Национал-иудаизм черпает вдохновение в мистических трудах раввина Кука, которого обычно считают «радикальным и революционным» мыслителем (Avineri 1981, 188). Для отвергающих сионизм набожных евреев проблема состоит не только в том, что Государство Израиль подвергает опасности миллионы евреев в Израиле и за его пределами, но и в том, что оно препятствует окончательному Избавлению всего человечества. Ведь Избавление касается не только евреев.

В то же время уверенность в том, что главная задача еврея — защита Израиля, что «моя страна всегда права» (my country right or wrong), не оставляет места для дискуссий. Поскольку для многих сионистов «религиозная вера освящает социально-политическую структуру, перенося ее в область абсолютного и тем самым наделяя трансцендентным значением» (Ravitzky 1996, 83), никакая критика и даже просто сомнения недопустимы. Государство обожествляется, а все его действия, включая военные, почитаются священными. Различие между духовным и военным размывается, и, как об этом говорит Равицкий, «Армия Израиля, то есть армия Господа, призывается из Сиона, чтобы установить „pax judaica, мир под началом евреев“ на Ближнем Востоке, а в перспективе — и во всем мире, готовясь к воплощению пророчеств о конце света» (Ravitzky 1996, 84). Такие идеи вдохновляют и миллионы христианских сионистов, которые не менее активно подавляют любую критику в отношении Государства Израиль.

Не раз расходившиеся во мнениях любавичский ребе в США и лидер «литовских» харедим раввин Шах в Израиле соглашались в том, что сионистское государство не обладает каким-либо религиозным содержанием. Несмотря на поддержку жесткой линии в отношении террито риальных компромиссов, не посетивший ни разу Израиль ребе считал, что «алия множества евреев в Святую землю отнюдь не является собиранием изгнанных», описанным в книгах пророков (Ravitzky 1996, 147). Более того, он также считал, что Государство Израиль осложняет Избавление и сеет в еврейском народе замешательство: «Ложное избавление не позволяет открыться истинному Избавлению,... [но] лишь способствует продлению Изгнания: Изгнания личности, Изгнания общины, Изгнания всего Израиля и Изгнания Шехины (Божественного присутствия)» (Ravitzky 1996, 147). Использование в политических целях концепции Изгнания привлекло к себе внимание многих ученых, в том числе в Израиле (Raz-Krokotzkin).

Учение национал-иудаизма подвергают критике не только за его нарочитую материализацию духовности. Раввин Кук, раввин Рейнес и их ученики надеялись, что Земля Израиля окажет мистическое влияние на сионистов-безбожников и приблизит их к Торе. Оказалось, что их надежды были тщетными. Наоборот, как мы видели в главе 2, новое израильское самосознание еще более отдалилось от Традиции, что как бы подтверждает для противников сионизма, что Израиль продолжает оставаться «еретическим предприятием и угрозой еврейской общине» (Beck). Как и опасалось большинство раввинов в годы становления сионизма, для многих евреев, в том числе для религиозных сионистов, столпом их еврейского самосознания стало Государство Израиль, новая — гражданская — религия.

В то же время для многих религиозных евреев — и прежде всего для харедим — государство остается неудобоваримой смесью символов и ритуалов, заимствованных у иудейства, но лишенных самой его сути: повиновения Богу. Использование государством религиозных символов отнюдь не подразумевает массовый возврат его граждан к традиционной религии (Liebman 1983, 226). Но даже если бы такой возврат произошел и доля религиозных евреев среди общего населения страны увеличилась, их категорическое неприятие сионистского государства осталось бы для многих харедим в силе: они верят, что перед приходом Мессии от государства не должно остаться даже следа.

Гражданская религия — конструкция крайне хрупкая. Харедим ее отвергают, считая, что она призвана заменить иудейство. А многим израильтянам эта гражданская религия напоминает идеологию «крови и почвы», своего рода «религиозный фашизм», опасно замешанный на националистическом толковании Торы. Многие из них, особенно те, кто активно борются за восстановление справедливости по отношению к палестинцам, с удивлением открывают для себя миролюбие и политический реализм ранних «диссидентов», таких, например, как пророк Иеремия или Йоханан бен Заккай. Это открытие делает их более восприимчивыми к Традиции и тем самым к классической антисионистской позиции, отвергающей гражданскую религию Израиля:

«Лишь слепая догма может видеть в Израиле нечто положительное для еврейского народа. Основанное в качестве убежища, оно все последние полстолетия оставалось самым опасным для евреев местом в мире. Оно стало причиной смерти тысяч евреев, разделения еврейских семей; за ним остается след из скорбящих вдов, сирот и друзей... И давайте не будем забывать, что к этому страданию евреев следует добавить страдания палестинского народа — нации, обреченной на нищету, на преследования, на жизнь без крова, на отчаяние, а слишком часто — и на преждевременную смерть» (Weiss Interview).

В устах одного из активистов религиозного антисионизма особенно значительна апелляция не только к метафизике, а к общечеловеческой морали. По-видимому, сам того не зная, он перефразировал известное высказывание Энгельса, заявив, что «нельзя воплощать надежды одного народа, разрушая чаяния другого» (Weiss Rescuing).

Ссылки на массовые убийства евреев от рук фашистов и на непрестанное ощущение опасности позволяют многим израильтянам и сионистам в других странах уходить от моральной оценки своих действий. И это неудивительно, поскольку «в то время как иудейство помещает в центр системы ценностей обязанности человека перед Богом, понимая обязательства перед общиной как часть отношений человека с Богом, новая гражданская религия ставит в центр обязанности индивидуума по отношению к нации» (Liebman 1983, 229). Гражданская религия, не давая ответа на вопрос о смысле жизни, требует этой жизнью жертвовать. Как заметил известный израильский политолог, гражданское пространство (civic space) в Израиле ассоциируется прежде всего не с жизнью, а со смертью за Родину (Ezrahi, 47). Для Муссолини народ представлял собой не более чем «группу вместе воюющих людей», что многие израильтяне справедливо считают фашистским. Адепты гражданской религии воспевают славу, мужество и геройство первых сионистов и нередко восхваляют разрыв с традиционными еврейскими ценностями, которые они презрительно называют «галутными». С другой стороны, харедим обвиняют израильское общество в том, что самым убедительным аргументом в жизни страны стала сила. Они осуждают заявления о том, что Израиль действует от имени и во благо всех евреев. Так, генерал Ариэль Шарон, чьи военные инициативы часто вызывали возмущение в Израиле и за его пределами, любил использовать двусмысленное выражение «ам исраэль», которое можно понимать и как «израильские граждане», и как «еврейский народ».

Воинственность Израиля и его защитников за его пределами в равной степени приводит в замешательство как евреев, так и неевреев: они перестают узнавать евреев и иудейство. Именно поэтому противники сионизма так часто повторяют, что «еврейский народ был создан не для того, чтобы подавлять другие народы. Евреи должны были стать моральным примером. Стремление захватить землю любой ценой полностью противоречит нашей нравственной национальной задаче» (Weiss Rescuing).

Как харедим, так и реформисты, подчеркивая различия между национализмом и верностью Торе, указывают на пропасть, разверзшуюся между традиционным евреем, склонным во имя мира к компромиссу, и евреем новой формации, не приемлющим ничего, кроме победы. Раввин Веберман из Вильямсбурга (район Нью-Йорка) полагает, что «своим наглым поведением и своими воинственными действиями сионисты воспроизвели худшие из всех антисемитских стереотипов». С его точки зрения, «ненависть к евреям, вызванная сионистами и их государством, страшнее и откровеннее, чем та ненависть, что питала нацистов, да сотрется память о них» (Weberman).

Столетиями евреев обвиняли в чрезмерной рассудочности и интеллектуализме, но сегодня, напротив, многие из них, страстно защищая Израиль, не хотят вступать ни в какие дискуссии по поводу «государства еврейского народа». В этом смысле революционный характер сионизма бесспорен:

«Искусственно созданная личность должна, чтобы утвердиться, быть жесткой и несгибаемой. Нерешительности не должно быть места. В Государстве Израиль коллективные черты характера — это прямота, сила, простота, самоуверенность, — образец мужчины, которому в Израиле следует и большинство женщин. Для него все либо черное, либо белое» (Goldberg 2005, 215).

Во многих еврейских общинах считается немыслимым рассматривать сионизм в одном ряду с прочими идеологиями (Rose Jacqueline, 12). В то время как критика отдельных недостатков Израиля и недочетов его политики еще допустима, принципиальная критика сионизма практически теряет право голоса. Традиционный вопрос «а хорошо ли это для евреев?» в применении к Израилю просто отметается. Всякое упоминание о существовании отвергающих сионизм евреев тут же вызывает категорическую реакцию:

«Спорить с антисионистами не только бесполезно. Это унизительно. Сегодня мы ведем интеллектуальную битву не с антисионистами, утверждающими, что еврейское государство вовсе не должно было существовать, а с постсионистами, которые считают, что еврейская национальная идея уже исчерпала себя...» (Krauthammer, 16–17).

Противников сионизма зачастую просто игнорируют. Хотя евреи традиционно пристрастны к спорам и полемике, нежелание сионистов вступать в дискуссию на эту тему объясняется несколькими причинами.

Во-первых, официальные представители Израиля не в воле ставить под сомнение «еврейский характер» государства, которому служат, даже если нередко обсуждаемое в самом Израиле преображение государства всех евреев мира в государство всех своих граждан — евреев, мусульман, христиан и атеистов — позволило бы им указать на несостоятельность сравнений с южноафриканским апартеидом.

Во-вторых, как уже отмечалось, многие еврейские организации превратились в безусловных адвокатов Израиля, причем Израиля виртуального, который руководство этих организаций представляет монолитным и целеустремленно сплоченным. Их функция — сплотить таким же образом еврейские общины и превратить их в придаток внешней политики Израиля. Один из делегатов на съезде Всемирного еврейского конгресса (ВЕК), прошедшего в Иерусалиме вскоре после бомбардировки Израилем сектора Газа в январе 2009 г., заметил:

«Точно так же, как многие евреи постоянно отвергают израильские действия и объявляют во всеуслышание „Не от моего имени“, они должны отнестись и к Всемирному еврейскому конгрессу... [который] представляет лишь самого себя и узкий круг припевал. [президент Израиля] Шимон Перес, и [президент ВЕК] Рон Лаудер — не президенты еврейского народа. И чем больше будут выступать с осуждением махинаций этих людей, тем лучше для истинных интересов евреев мира ... » (Freedman).

Более того, он открыто обвинил такие еврейские организации в том, что их безоговорочная поддержка Израиля подвергает опасности евреев во всем мире.

В-третьих, даже в академических кругах, особенно вне Израиля, противников сионизма нередко третируют и даже лишают работы. Показателен в этом смысле случай с Норманом Финкельстайном, американским профессором-евреем, чьи родители прибыли в Америку, пережив нацистские лагеря уничтожения. Автор пяти книг и незаурядный оратор, он получил поддержку коллег, необходимую для назначения его постоянным профессором (tenured professor). Однако руководство университета капитулировало под давлением со стороны сионистов и отказало ему в постоянной работе (Cohen P.). Его принципиальная критика Израиля обходится ему весьма дорого. Свобода слова, гарантированная Конституцией США, оказывается под угрозой, когда речь заходит об Израиле. В самом Израиле также известны случаи оказания давления на профессоров-антисионистов и постсионистов, впрочем, давление пока не доходит там до увольнения. В-четвертых, позиция принципиально отвергающих сионизм харедим мало кому известна, а уж тем более понятна. Их аргументы изобилуют цитатами из Талмуда и иудейскими понятиями, рассчитанными на знатоков Торы. Лишь в последние годы некоторые харедим стали использовать более современный и доступный язык. Статьи по иудейскому антисионизму начинают появляться в журналах по политологии (Weiss Judaism). Хотя еврейские СМИ, как правило, принадлежащие близким к сионизму кругам, избегают упоминаний о евреях — противниках сионизма, в последние годы эти бойкотируемые большинством еврейских СМИ харедим пролагают себе дорогу в общую прессу — либо посредством интервью, либо приобретая рекламное пространство в ведущих печатных изданиях ряда стран (Klaushofer; Gruda).

Наконец, для многих само явление борьбы евреев против сионизма противоречит здравому смыслу. Сионистскому движению удалось убедить общественное мнение, что оно представляет интересы всех евреев мира. Точно так же коммунистическое движение заявляло в свое время, что оно выражает чаяния всего мирового пролетариата. Антикоммунистические проявления со стороны «эксплуататорских классов» были естественны, но, когда идеям коммунизма противились рабочие, это не имело никакого «объективного смысла», и в коммунистических странах это каралось особенно жестко, вплоть до расстрелов, как это произошло даже на волне десталинизации в Новочеркасске. Хотя такого рода тоталитарный соблазн не чужд и поборникам сионизма, они лишь изредка выходят за рамки идеологической борьбы, причем религиозные противники сионизма навлекают на себя более сильное «негодование масс», чем антисионисты левого толка.

Идеи иудейских противников сионизма можно обнаружить и в Интернете. Помимо их собственных сайтов (Сайты), их позиция излагается на сайтах левых движений, а также ряда мусульманских и христианских организаций. Но, несмотря на определенный успех в СМИ, ссылающиеся на Тору аргументы антисионистов обычно не обсуждаются ни в Израиле, ни в других странах. Постоянные опасения, которые испытывают многие евреи за будущность Государства Израиль, а также симпатии к нему как своему форпосту на Ближнем Востоке со стороны влиятельных кругов Запада такой дискуссии явно не способствуют.

Как известно, первой на любой войне страдает правда. Считая, что находятся на последней линии обороны Израиля, сионисты обычно отвергают любые дебаты, которые могли бы подорвать их позиции. В истории известно немало случаев, когда свободу дискуссии ограничивали ссылками на вражеское окружение. Однако тут наблюдается интересный парадокс: в Израиле эти негласные ограничения куда менее суровы, чем в за его пределами. Поскольку сионистское государство превратилось в идеал для миллионов евреев мира, они выглядят подчас бóльшими католиками, чем Папа Римский, более рьяными защитниками Израиля, чем сами израильтяне.

Уже говорилось, что они стали болельщиками воображаемого Израиля, чьи граждане представляются им куда более сплоченными, чем на самом деле. Обвинения, что тот или иной политик или журналист «против Израиля», означают, что он отошел от наиболее жесткой позиции в отношении палестинцев. Критика Израиля допускается лишь «за излишнюю мягкость», например за готовность обсуждать раздел Иерусалима или эвакуацию поселенцев из захваченных в 1967 г. территорий, — и в таких случаях критика не считается направленной «против Израиля».

Особенно резкую реакцию вызывают попытки критики «еврейского характера» Государства Израиль. Некоторые даже считают, что критика политического сионизма ведет напрямую к новому геноциду евреев. В ответ на предложение обсудить сценарии реорганизации всех территорий между Иорданом и Средиземным морем в единое государство видный апологет Израиля из Канады пишет:

«За идеей единого государства стоит нечто поистине чудовищное: если Израиль, как еврейское государство, является центром еврейского народа, наследником Холокоста, то здесь мы стоим не просто перед ликвидацией государства, но и фактически перед лицом уничтожения всего народа» (Krantz).

В данном случае идет речь о широко образованном профессоре истории, который, впрочем, мало знаком с иудейством. Изредка схожие воззрения высказывают и раввины. Сегодня чрезвычайно распространено убеждение, что будущее еврейства зависит исключительно от сохранения Государства Израиль как государства евреев всего мира. Поэтому даже упоминание альтернатив сионистами обычно встречается в штыки, а инициаторы таких попыток становятся изгоями во многих еврейских общинах. Многих евреев объединяет глубокое опасение, что сомнения по отношению к сионизму могут ослабить Государство Израиль, которое они воспринимают как свое последнее хрупкое убежище. Даже израильская военная мощь не способна рассеять это чувство незащищенности.