Еврей против еврея Иудейское сопротивление сионизму

Следуя той же логике, лишь Провидением можно объяснить бедствия, обрушивающиеся на евреев. Именно в таком духе высказался раввин Эльхонан Вассерман всего лишь за несколько лет до того, как сам погиб от рук нацистов. Его небольшое сочинение Икеета де-Мешиха («Мессианская эпоха») до сих пор остается одним из основных источников иудейской критики сионизма. Вассерман полностью отдавал себе отчет, насколько опасен для евреев национал-социализм в Германии, не видя в нем, впрочем, ничего нового, никакого исключения из Божественного миропорядка.

Подобное объяснение мы обнаруживаем и в трудах его современника из Германии раввина Шимона Шваба, видного последователя раввина Самсона Рафаэля Гирша. По мнению Шваба, нацистское законодательство, сурово ограничившее права евреев, явилось наказанием евреям за их отступничество от Торы:

«Бог зовет их, но они не отвечают. Люди шепчутся, поглядывая украдкой на силу, обрушенную Богом на нас в наказание за наше нечестие, и говорят, что теперь не время для обвинений. Глядясь в гротескно кривое зеркало, которое держат перед ними посланники Господа, [евреи] говорят, что виноваты не они, а другие» (Schwab, 5).

Немецкий раввин обнаруживает истинно пророческий дар, написав эти слова всего несколько месяцев спустя после прихода Гитлера к власти: «Бог поразил вас, мера за меру... Бог истории проявляет Себя в кризисе и хаосе нашего времени. Знает ли это мой народ?.. Лишь десятая часть останется [в живых]» (Schwab, 7, 13). Впервые книга, в которой он призывал евреев Германии к покаянию перед лицом надвигающейся трагедии, вышла в 1934 г. Но и после Катастрофы Шваб не изменил своих взглядов, переиздав свою книгу по-английски в США.

Для Вассермана нацистские преследования, жертвой которых он вскоре стал, были прямым следствием сионизма. Из всех «измов», которым Вассерман был свидетелем, его больше всего беспокоил сионизм: именно еврейский национализм он обвинял в развязывании войны между евреями и Небесным царством. С его точки зрения, цель еврейского национализма — изгнать Бога из сердец сынов Израилевых. Пока сионистские вожди отказываются отречься от своих действий и покаяться в своих грехах, не может быть никакого Избавления. Враждебно относясь также и к социализму, во многом вдохновившему деятельность сионистов в Палестине, Вассерман видел Божественную справедливость в том, что наводящий такой ужас на евреев Европы национал-социализм явился порождением национализма и социализма, то есть идолов, обожествляемых восточноевропейскими сионистами:

«Ныне евреи избрали двух „идолов“, которым они приносят свои жертвы. Это социализм и национализм... Эти две формы идолопоклонства отравили умы и сердца еврейской молодежи. У каждого из них — свое племя лжепророков в образе писателей и ораторов, которые мастерски делают свою работу. Случилось чудо: на Небесах эти два вида идолопоклонства слились в одно — национал-социализм. Из него был создан ужасный бич гнева, поражающий евреев во всех концах земли. Мерзости, которым мы поклонялись, повернулись против нас самих» (Wasserman 1976, 23).

Он был убежден, что геноцид, размах которого он предчувствовал, может быть лишь наказанием за отход от Торы, столь долго поощряемый и практикуемый сионистами. В соответствии с этой логикой, пока продолжается сионистский проект, евреи будут расплачиваться человеческими жизнями за преступления, которые составляют неотъемлемую часть сионизма. Нарушение приведенных в Талмуде клятв приведет к тому, что кровь евреев будут проливать с той же легкостью, как «кровь оленя и лани» (Wasserman 1976, 23). Насилие, от которого население Земли Израиля страдает вот уже более столетия, с этой точки зрения является продолжающимся наказанием за сионизм и порожденное им Государство Израиль.

Как сионисты, так и их противники согласны, что враждебность, с которой евреи сталкивались на протяжении столетий, превышает всякие нормальные рамки: вообще эта враждебность не похожа ни на что другое. Но в то время как сионисты привычно объясняют это явление политической и военной беспомощностью евреев, набожные евреи видят корень этого в тягости грехов, совершенных их собратьями:

«Когда в ходе истории еврей утрачивает сознание своего наследия и своего предназначения в жизни, становится необходимым, чтобы враги пробудили его и вернули ему владение своими членами. Величие самих врагов и суровость методов, которые они применяют для пробуждения еврея, зависит исключительно от глубины его сна. Можно привести такую аналогию: человек спит в горящем доме. Если он спит не крепко, легкого прикосновения достаточно, чтобы он осознал нависшую опасность; но если он погружен в крепкий глубокий сон, то, возможно, придется его сильно ударить, чтобы спасти ему жизнь. Именно так, когда еврейский народ, в общем и целом, сохраняет сознание своего еврейства, антисемитизм наносит лишь мелкие уколы, которых достаточно, чтобы евреи не забыли о своем предназначении. Но когда еврей полностью игнорирует Завет, заключенный Богом с его предками, и желает жить просто как все другие народы на земле, тогда орды ужасных антисемитов нападают на него с жуткой силой и яростью, как это происходит в наши дни» (Wasserman 1976, 44–45).

Объяснение Вассермана, данное еще до войны, и по сей день используется в качестве красноречивого обвинения сионизма. Как и многие другие, Вассерман видит в сионизме резкий разрыв с еврейской преемственностью. Цитируя стих «Берегитесь, чтобы не обольстилось сердце ваше, и вы не совратились и не стали служить Богам иным, и не поклонялись им» (Второзаконие, 11:16), он приводит замечание Раши: «Как только человек отворачивается от Торы, им овладевает идолопоклонство». Другими словами, даже небольшое отступление от Торы предваряет полный разрыв с ней, что оправдывает соответствующее наказание, цель которого — вернуть отступивших на путь истинный. Цитируя слова своего учителя Хофец Хаима «где нет Торы, не может быть веры в Бога», раввин Вассерман категорически заключает: «Причина нашего нынешнего беспрецедентного в еврейской истории бедственного положения — отход от изучения Торы» (Wasserman 1976, 46).

Последние слова раввина Вассермана, произнесенные, по словам свидетелей, при аресте его нацистами, проливают новый свет на его понимание постигшей евреев трагедии:

«По-видимому, Небеса сочли нас праведниками, так как наши тела избраны для искупления еврейского народа. Поэтому мы должны покаяться сейчас же, немедленно. Времени осталось мало. Мы должны помнить, что, раскаявшись, мы станем лучшей жертвой. Тем самым мы спасем жизни наших братьев за океаном. Да не проникнет в наши мысли, не дай Бог, ничего недостойного, что сделало бы нашу жертву непригодной» (Rav, 8).

Религиозная литература, исповедующая такой взгляд на геноцид евреев, весьма обширна, причем она основана на классических источниках и берет свое начало задолго до Освенцима. Важнейшей причиной считается грех сионистов, состоящий в объяснении Изгнания политическими и военными причинами. Поскольку преступления сионистов были коллективными, наказание также должно быть коллективным, напоминая об ответственности мудрецов Торы за всех евреев: «По дороге в Освенцим один еврей спросил раввина Шломо Залмана Эренрайха (1864–1944), известного, как шимлауский ребе, почему Всевышний позволил нацистам обрушиться на евреев Европы. Тот ответил: „Мы наказаны, поскольку мы недостаточно успешно боролись с сионистами. Ведь любое преступление против Торы, даже индивидуальное, тяжким грузом ложится на всю общину в целом“» (Blau R., 259).

Талмуд предупреждает: «Когда дается Разрушителю дозволение [наказывать], он не различает между праведниками и злодеями» (ВТ, тр. Бава Кама, 60а). Предупреждая, что праведники пострадают первыми, Талмуд озвучивает идею ответственности евреев друг за друга, замечая, что Бог может покарать одного еврея за преступления другого (ВТ, тр. Швуот, 39а). Гибель шести миллионов евреев воспринимается, как наказание за нарушение сионистами миропорядка, наказание, постигшее даже тех, кто вообще не знал греха.

С другой стороны, раввин Иссахар Шломо Тейхталь (1885–1945) в книге, написанной в Будапеште в 1943 г., обвиняет лидеров харедим в том, что они препятствовали эмиграции из Европы в Землю Израиль в период между двумя мировыми войнами. Он всю жизнь был антисионистом, но пересмотрел свою позицию и написал об этом незадолго до того, как сам погиб от рук фашистов (Teichtal). Этот труд широко изучается в школах, следующих идеологи национал-иудаизма, но малоизвестен в кругах харедим, хотя его автор оставался одним из них до конца жизни. С точки зрения раввина Тейхталя, Господь использовал страдания Изгнания, чтобы подтолкнуть евреев к переселению в Святую землю. По его словам, после войны харедим не смогут оправдаться и сказать: «Руки наши не пролили крови сей» (Второзаконие, 21:7). Этот стих Торы говорит об освобождении мудрецов города от ответственности за убийство, совершенное в его окрестностях. Таким образом, Тейхталь выдвинул очень серьезное обвинение в адрес харедим, хотя такой взгляд стоит особняком в иудейской литературе о массовом убийстве евреев во время Второй мировой войны (Schindler; Schwartz and Goldstein).

Поскольку пути Господа неисповедимы, невозможно и представить причинно-следственный механизм, предопределяющий выживание евреев. Но для харедим нет другого способа объяснить сильнейшую, зачастую нелогичную, ненависть, с которой сталкивались евреи на протяжении всей своей истории. Раввин Домб приводит слова ешиботника, спросившего палача-эсэсовца в Освенциме, за что тот его так ненавидит. «Я лишь выполняю приказы», — был ответ. Но когда еврей спросил о причинах, движущих теми, кто отдают приказы, ему сказали, что и они сами тоже не знают ответа. «После этого я не видел более эсэсовцев и газовые камеры в Освенциме, я видел только слова Торы, которые предстали перед моими глазами в полном горящем ужасе своего воплощения» (Domb, 12).

Гитлер уничтожил миллионы людей, которые при иных обстоятельствах могли бы быть эффективно использованы нацистской военной машиной. В последние три года войны Германия страдала от нехватки рабочей силы, но Гитлер, ослепленный маниакальной ненавистью, действовал вопреки непосредственным интересам своей страны. Железные дороги были мобилизованы на то, чтобы поставлять евреев в лагеря уничтожения; для Гитлера это было важнее, чем транспортные нужды армии. Тысячи солдат и офицеров СС, способных принести гораздо больше пользы на фронте, были задействованы на должностях, связанных с уничтожением евреев. Раввин Домб находит — и в этом он был не одинок среди ортодоксальных мыслителей — в такой необъяснимой ненависти подтверждение особой связи между Богом и Его избранным народом (Domb, 10). Он видел подтверждение своей позиции в словах Торы: «Ибо возгорелся пламень гнева Моего, жжет до глубины преисподней и пожирает он землю и плоды ее, и опаляет основания гор» (Второзаконие, 32:22). Чудом спасшийся от уничтожения сатмарский ребе Тейтельбаум высказывался в том же духе:

«Из-за наших грехов мы пережили великое страдание, горькое, как полынь, худшее, чем все, что испытал Израиль с тех пор, как стал народом... В прежние времена, когда Якова [то есть евреев] постигали страдания, мы думали и пытались понять, какой грех навлек на нас беду: с тем, чтобы раскаяться и вернуться к Господу, благословен Он... Но в нашем поколении не нужно искать грех, за который пришла беда... Еретики предприняли все усилия... чтобы прийти [в Землю Израиля] силой и захватить господство, не дожидаясь назначенного времени... [Они] вовлекли большую часть еврейского народа в ужасную ересь, подобной которой не видел свет с тех пор, как был сотворен мир... Поэтому неудивительно, что Господь в гневе Своем обрушился на нас... И праведники погибли из-за грешников и развратников, столь велик был гнев [Господа]» (Ravitzky 1996, 65).

В Польше раввины пришли к таким же выводам. Второй гурский ребе, автор труда Сфат Эмет («Язык истины») раввин Иегуда Лейб Альтер (1847–1905), осознал исходящую от сионизма угрозу намного раньше:

«Яков хотел жить в мире, когда его поразило бедствие сионизма. По милости Божьей наше положение в мире значительно улучшилось... Но вот, пришел Сатана, чтобы посеять в мире смятение. Сионистские вожди провозглашают, что нам угрожает страшная, скрытая за стеной опасность, что могущество врагов Израиля достигло своей вершины — упаси Господь! Поэтому мы должны защититься, чтобы избежать этого заблуждения, чтобы оно не укоренилось в массах. Любой, наделенный разумом, должен понять, что своими нелепыми сочинениями сионисты лишь умножают враждебность, если они будут упорствовать в своем нечестии, распространяя клеветнический слух, что мы взбунтовались против других народов и что нас ожидает опасность в тех странах, где мы живем. Тогда их пророчество о несчастье может исполниться» (Blau R., 176–177).

Раввин Зонненфельд за несколько лет до появления нацизма говорил о беспрецедентности угрозы, которую несло для всех евреев массовое возвращение в Израиль в состоянии тяжелой болезни, под которой он разумел безбожие и сионизм (Rosenberg, 441). Слова раввина Блоя, написанные после войны, более лаконичны, но не менее категоричны: «Если бы не грехи сионистов, трагедии в Европе не произошло бы» (Hirsch Moshe 1974, 5–6). Блой решительно отверг предположение, распространенное среди сторонников сионизма, что, если бы Государство Израиль существовало в 1930 г., оно могло бы принять всех евреев Европы:

«Это сущая ересь. Я повторяю, что массовое уничтожение было воздаянием за грехи сионистов. Они нарушили упомянутые в Талмуде три клятвы, то есть Божественный запрет создавать еврейское государство, и навлекли на еврейский народ такие бедствия, когда нацисты делали из евреев мыло. Во всем том, что стало вопросом для неверующих, мы видим ответ» (Hirsch Moshe, 1974, 6).

Вдова раввина Блоя впоследствии дополнила его слова, ссылаясь на причинную связь между сионизмом и массовым убийством евреев. Вспоминая, как Теодор Герцль и его соратник Макс Нордау внушали европейским лидерам идею о том, что «евреи составляют чуждый, разрушительный элемент для стран, в которых они живут», она приводит слова австрийского министра времен императора Франца-Иосифа:

«Если зловредная пропаганда, выставляющая евреев как революционеров и угрозу миру, будет продолжаться, она приведет не к образованию еврейского государства, а к уничтожению евреев в Европе». Она добавляет в заключение: «Не прошло и пятидесяти лет, как Гитлер, к несчастью, воплотил в жизнь опасения австрийского министра» (Blau R., 296).

В 1947 г. раввин Йосеф Цви Душинский, выступая от имени традиционной ашкеназской общины в ООН, заявил, что сионизм стал главной причиной насилия и трений с арабским населением, в результате чего британские власти начиная с 1930 г., были вынуждены ограничить иммиграцию евреев в Палестину. Таким образом, сионистское руководство обвиняют в том, что оно воспрепятствовало спасению миллионов евреев:

«Колоссальное истребление миллионов наших братьев от рук нацистов во время Второй мировой войны могло быть в огромной степени предотвращено. Многие из них могли бы мирно жить в Святой земле, поскольку ограничениям на еврейскую иммиграцию, принятым в последнее десятилетие, не было бы никакого оправдания» (Statement, 4).

Душинский недвусмысленно подчеркнул воинственность сионистов, возлагая на них ответственность за тот факт, что британские власти разработали и утвердили Белую книгу — документ, существенно ограничивший иммиграцию евреев в Палестину накануне Второй мировой войны. Другими словами, он утверждал, что, если бы во главе еврейских общин в Палестине стояли лидеры, следующие Традиции и лишенные националистических амбиций, давние мирные отношения с арабами позволили бы открыть ворота страны для преследуемых евреев Европы. Этот лишенный ссылок на Бога вывод дополняет теологическую аргументацию раввина Блоя и других, рассматривающих геноцид евреев как Божественное наказание за сионизм.

Напротив, выводы, извлекаемые из этой трагедии сионистами, вызывают резкую критику со стороны ряда харедим. Согласно раввину Домбу:

«Вместо того чтобы сделать правильные выводы и воспринять это проявление Божественной воли как упрек себе, они сознательно воспользовались хаосом, воцарившимся после такого страшного удара, в своих политических целях — то есть для полной противоположности того, что предназначено Его народу. Едва затух чудовищный пожар, могущественная сионистская пропагандистская машина приступила к работе по искажению и перетолкованию значения этого события с помощью мнимо логичных аргументов.

„Это случилось оттого, — кричат они со всех сторон, — что сионистская идея не была принята раньше; потому что у нас не было средств для того, чтобы защищаться и отбиваться; поэтому мы должны вооружиться на собственной территории, и, когда сионистская нация утвердится, наше будущее будет обеспечено“» (Domb, 13).

Раввин Вассерман заметил, что вследствие незнания Торы и уничтожения веры евреи стали «самыми несчастными людьми. Они не понимают причины своих страданий; им не к кому обратиться в минуту бедствий. Кто может представить себе масштабы их отчаяния и разочарования?» (Wassermann 1976, 24). На сегодня еврейское толкование истории чуждо большинству евреев. Вассерман писал, что у сионистов, чуждающихся духовного подхода к пониманию происходящих с ними несчастий и утративших веру в Божественную справедливость, не остается никакого иного выбора, кроме насилия.

Идею организованной еврейской оппозиции национал-социализму в Германии разделяли многие сионисты, но при этом они продолжали мыслить национальными категориями и считать евреев инородным телом среди других народов. Хотя некоторые сторонники Жаботинского верили, что «Гитлер спас Германию», и противостояли нацистской идеологии только по причине ее антисемитизма (Segev 2000, 23), именно это воинственное крыло сионизма заняло наиболее агрессивную позицию по отношению к новому германскому правительству. Сам Жаботинский вел себя, словно он был главнокомандующим еврейской армией. В своих передачах по официальному польскому радио и в статьях, опубликованных в прессе ряда стран, он обрушивался на Германию. Нацистские вожди считали, что в этих статьях и речах Жаботинский открыто разглашает «планы своей расы» и «к ужасу других сионских мудрецов говорит о них более ясно, чем тем бы хотелось» (Schechtman, 214–17).

И в самом деле, речи Жаботинского об объединенной еврейской нации играли на руку именно тем, кто запугивал немецкий народ рассказами о всемирном еврейском заговоре. Именно за эту позицию, которую они считали провокационной, многие раввины критиковали «неуемных сионистов». Непримиримость и вызывающее поведение еврейских организаций по отношению к нацистской Германии осуждалась многими раввинами в 1930-е гг. По мере того как в гитлеровской Германии вступали в действие антиеврейские законы, они обвиняли эти организации — прежде всего связанные с сионистским движением — в опасном и безответственном поведении. Вассерман не раз напоминает, что «евреи не должны вступать в бой со своими преследователями... Тора и молитва — вот наше единственное оружие» (Wasserman 1976, 28). Он обличает «новых вождей», предпочитающих борьбу и ультиматумы. Не без сарказма он вопрошает: «С кем мы будем сражаться? С могущественнейшими державами мира. Мы должны бойкотировать их, собираться на съездах, чтобы стрелять в них газетными статьями и тем самым вселять страх и трепет в их сердца» (Wasserman 1976, 28). Впрочем, издеваясь над этой кампанией, он протестовал против международной антигерманской мобилизации, в которой на главных ролях выступали евреи.

Раввин Шимон Шваб также был сторонником традиционных еврейских уступок и компромиссов. В 1934 г. он заявил: «Еврей должен послушно служить тому государству, в котором он оказался волей Божественного Провидения — вне зависимости от того, какие формы правления устанавливаются в этом государстве». Следует «тихо и честно делать свое дело» и «стремиться быть честным по отношению к тому правительству, которое находится у власти, а в остальном посвящать все свои силы внутренней религиозной сплоченности иудейства» (Schwab, 20–21).

Как известно, немало уважаемых раввинов главным грехом, приведшим к массовым убийствам, считали именно сионизм. Сионисты, настаивали они, спровоцировали «народы» своей дерзостью и своим вмешательством неоднократно срывали переговоры по спасению евреев во время Второй мировой войны. По их мнению, сионисты объявили войну Гитлеру и его державе задолго до действительного начала военных действий. Они призывали к экономическому бойкоту Германии и тем усиливали ярость диктатора.

Некоторые влиятельные раввины, в том числе раввин Вайнберг (в то время преподававший в широко известной берлинской Раввинской семинарии), выступили против бойкота Германии и сопровождавшей его антинацистской пропаганды. И то и другое они считали опасными и безответственными акциями. Американский историк Марк Шапиро пишет, что немало крупнейших раввинов того времени, в том числе Хаим Озер Гродзинский (1863–1939), Эльхонан Вассерман и Йоэль Тейтельбаум, осудили бойкот, как идущий вразрез Традиции (Shapiro, 117). Здесь нашли свое выражение два несовместимых подхода: традиционный, ориентированный на переговоры и компромиссы, и новый, бесстрашно вставший на защиту чести и достоинства евреев.

Примирительная позиция раввинов выглядит неуместной в современном мире, где вошли в обычай воинственность и агрессивное отстаивание своих прав. Старая позиция отражала сложившийся в течение веков прагматический настрой, который у сионистов вызывал лишь стыд и презрение. С традиционной точки зрения любое соглашение, даже самое тяжелое, предпочтительнее конфликта, тем более что к конфликтам, которые провоцировали сионисты, трудно было относиться всерьез. Фактически стратегия сионистов выглядела скорее как пропаганда для внутреннего использования. Даже после атаки японской авиации на Пёрл-Харбор Соединенные Штаты, страна, где еврейская община была особенно влиятельной, продолжали удерживаться от объявления войны Германии (в конечном счете войну США объявил Гитлер). Влияние еврейских организаций на реальный ход войны также оказалось весьма незначительным.

Во времена пророков, отмечает Вассерман, ложных пророков было больше, чем истинных, причем последних унижали и высмеивали. Но истинные пророки не боялись рисковать своей жизнью:

«Роль истинных пророков заключалась в пробуждении Израиля ото сна. Лжепророки преследовали противоположную цель: убаюкать Израиль и погрузить его в сладкие грезы. Да и понятно: легче плыть по течению, чем против него. Сегодня у нас нет истинных пророков; зато лжепророков у нас более чем достаточно... И, подобно тому как в прошлом Израиль заплатил высокую цену за то, что внимал лжепророкам, так и теперь мы платим за это... Пока нас ведут ложные вожди, приведшие нас в состояние войны с Богом, не может быть никакой надежды, что наше положение улучшится. Наоборот, оно будет день ото дня ухудшаться. Есть лишь один путь к спасению — заключить мир между нами и нашим Отцом Небесным, Стражем Израиля. Лишь тогда Израиль пребудет в мире» (Wasserman 1976, 29).

Хотя некоторые евреи считали сионистов «лжепророками» и «обманщиками», природа сионистского движения оставалась двойственной. Сионисты, действовавшие на Западе (особенно в промежутке между мировыми войнами), подчеркивали роль Палестины в качестве убежища для преследуемых евреев. Такой подход объяснялся тем, что политические амбиции движения, в частности идея о создании еврейского государства, отнюдь не пользовались единодушной поддержкой со стороны евреев Соединенных Штатов и других стран, где сионисты собирали больше всего средств. Внутри движения было ясно, что сионизм — это прежде всего идеологически направленное движение за самоопределение, а не практическая программа спасения страдающих евреев. Выходец из России Хаим Вейцман заметил однажды: «Необычайно лицемерно и глубоко ошибочно было бы считать, что причиной возникновения сионизма были страдания евреев в России. Основной причиной появления сионизма была и остается неистребимая воля нации... обрести... национальный центр» (Rabinowitch, 10). Такая позиция объясняет безразличие к страданиям евреев, в котором и историки и раввины обвиняют сионистов. Постигшая евреев Европы трагедия не только укрепляла решимость сионистского руководства создать еврейское государство — она давала им в руки аргумент невиданной силы.